Текст книги "Индейская страсть"
Автор книги: Мэдлин Бейкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
Глава 10
О таком ранчо можно было только мечтать. Большой, прямоугольной формы дом прятался под крутой нависшей крышей, по которой в дождливое время года легко могла скатываться вода; широкая лестница вела на просторную веранду.
Имелся здесь большой коровник, несколько загонов для скота, походная летняя кухня, рабочий сарай для хранения инструментов и коптильня. Келли заметила пару фургонов с сеном, козлы для пилки дров и новый плуг. Но внимание девушки приковали животные – лошади, бычки, овцы, козы, куры, собаки и даже несколько свиней.
Возле парадного входа Калеб осадил лошадей. С облегчением вздохнув, спрыгнул на землю и помог выбраться девушке.
– Ну вот мы и прибыли, – сообщил он. – Сейчас посмотрим, есть ли кто дома.
Дверь оказалась незапертой. Келли прошла вслед за Калебом, округлив глаза от того, что предстало ее взору.
В гостиной легко мог бы поместиться ресторан миссис Колтон; солидная мебель из орехового дерева обита темно-красной тканью; полы покрывали яркие индейские плетеные циновки, одна из них украшала стену. В углу находился массивный камин, над которым красовались оленьи рога, а в дубовом шкафу с застекленной дверцей покоилось с полдюжины ружей.
Келли ходила за Калебом из комнаты в комнату. Кухня оказалась квадратной формы и очень просторной, окно выходило на запад, чтобы восходящее солнце щедро освещало ее по утрам. Была в ней вместительная кладовка, буфетная стойка для посуды и несколько полок над мойкой; к кухне примыкала столовая. Дальше по коридору находились четыре спальни, оформленные в разных стилях и обставленные мебелью из разных пород дерева. В пятой, самой большой, стены были оклеены синими в цветочек обоями, на окнах висели синие занавески, такого же цвета покрывало лежало на кровати. Келли заметила небольшую комнатку, обшитую темными деревянными панелями; в ней стояло бюро с убирающейся крышкой, маленький столик и несколько стульев. Далее располагалась ванная комната.
Вернувшись в гостиную, Калеб швырнул шляпу на вешалку над дверью и провел рукой по волосам. Келли следовала за ним по пятам.
– Чувствуйте себя как дома.
– А где все остальные?
– Я думаю, в отдельном доме для работников. Похоже, здесь теперь никто не живет, хотя Эмили, по всей вероятности, по-прежнему присматривает за порядком.
Оглядевшись по сторонам, Келли не могла не заметить слой пыли на мебели и кружевную паутину, свисающую с потолка в углу комнаты. Что бы он ни говорил, у нее не было сомнений: здесь надо хорошенько потрудиться. Может, кто-то и присматривает тут за порядком, но особо не утруждает себя на этом поприще.
– Почему бы вам не отправиться на кухню и не поискать чего-нибудь съестного? – предложил Калеб.
Она кивнула и пошла в указанном направлении, на ходу отмечая все, что надо будет сделать по дому. Первым делом – протереть пыль, потом подмести и вымыть полы, выбить циновки и обтереть лампы.
Походив по гостиной из угла в угол, Калеб остановился возле камина и прислонился плечом к грубой каменной кладке. В доме ничего не изменилось, таким он его и запомнил с детства. Мама всегда предпочитала жить в городской усадьбе. Калебу же очень нравился «Рокинг-С». Вот если бы семья круглый год оставалась на ранчо, Калеб, может, и не уехал бы из дома. Но Дункан Страйкер был привязан к Шайенну; его увлекало общение с другими «денежными мешками», он обожал болтать со скотовладельцами о делах насущных, о кормах и ценах на говядину. Ему нравилось вращаться среди состоятельных людей, нравилось, наконец, везде и всюду выставлять напоказ свою жену, самую красивую женщину в городе, пусть и индианку.
Калеб свернул сигарету и закурил. Глубоко затянувшись, оглядел комнату. Вот он и вернулся. Почему же он так долго откладывал приезд на ранчо? Ведь городская усадьба никогда не была его настоящим домом, никогда им и не станет, подумал Калеб. Потому что его корни здесь, в «Рокинг-С», и это невозможно не признать.
Взгляд остановился на цветастой циновке, которую он когда-то забрал с собой, покидая материнское племя. Странно, что она до сих пор висит на стене, что отец не сжег ее после бегства сына.
– Почему мы не обосновались здесь навсегда? – вслух произнес Калеб.
Как же он был счастлив здесь в те летние месяцы, что проводил на ранчо! Ему безумно нравился огромного роста грубоватый помощник-ковбой, с которым он объезжал скот, нравилось часами скакать на лошади, собирая в стадо разбежавшихся бычков. Он любил тихие ночные разговоры ковбоев-старожилов вокруг костра. Жадно впитывая их рассказы, он перенимал их жаргон. Например, «как» на их языке называлось седло, «чинк» означало «приятель». Мальчик наравне с этими бывалыми ребятами бодрствовал по ночам, наравне с ними поглощал огромное количество такого крепкого кофе, что на его поверхности вполне могла удержаться конская подкова; научился есть их грубую пищу и любить ее.
Сделав последнюю затяжку, Калеб бросил окурок в камин. Что ни говори, работа ковбоев была трудна, но это была настоящая жизнь, полная приключений, жизнь в окружении людей, которые никогда не подведут в трудную минуту. Жаль, что длилась она так недолго. Калеб, как ни крути, был сыном хозяина, наследником, что и внесло существенные изменения в их отношения. В комнату неслышно вошла Келли. – Ужин готов. Я накрыла в кухне, если вы не против.
– Отлично.
Девушка успела многое сделать, пока он предавался воспоминаниям. На столе, покрытом свежей желтой скатертью, стояли блюда с холодным окороком, зелеными бобами и консервированными персиками. Горели свечи, мягко освещая помещение и придавая ему особый уют. В воздухе плавал аромат свежеприготовленного кофе. – Неплохо, совсем неплохо, – заметил Калеб, усаживаясь за стол.
Келли устроилась напротив. Некоторое время они ели молча.
– Где вы достали окорок? – немного спустя спросил Калеб.
– Джо Бригмэн принес. Он видел, как мы подъезжали к ранчо. Сказал, что заедет к вам позже.
Калеб ухмыльнулся. Джо Бригмэн был их управляющим, Дункан нанял его, как только семья перебралась в Шайенн. У Джо была большая семья: жена и шестеро детей. Калеб вновь погрузился в свои мысли. Все дети теперь уже выросли. Интересно, как поживает его младшая дочурка? Когда-то Энжела Бригмэн была прехорошенькой девчушкой с косами цвета меда, светло-зелеными глазами и усыпанным веснушками личиком. Мама Калеба постоянно подшучивала над ним, утверждая, что когда-нибудь она станет его женой, но он уехал из дома, когда она была еще совсем ребенком.
Ну, сейчас-то она уже взрослая, пришел к выводу Калеб. Он отсутствовал двенадцать лет. Двенадцать лет! Страшно подумать. До сих пор казалось невероятным, что прошло так много времени, что родители его уже в могиле, а он сам поубивал людей больше, чем мог запомнить…
Келли исподтишка наблюдала за метисом, гадая, о чем он сейчас думает. Он редко бывал так задумчив, и девушка невольно забеспокоилась, не продолжает ли он на нее сердиться за то, что произошло днем. Хотя чувствовал он себя нормально, потому что походка давно стала прежней.
Налив ему кофе, она собрала со стола, ощущая себя несколько не в своей тарелке – он явно не обращал на нее внимания, словно ее и не было рядом.
– Что вы сказали? – очнулся он, услышав ее голос.
– Я устала, – повторила Келли. – Где я могу расположиться?
Прямой ответ был готов сорваться с его губ, но Калеб вовремя сдержался.
– Где пожелаете.
– В таком случае спокойной ночи. Я увижу вас завтра?
– Да.
Только сейчас он заметил стоявшую перед ним чашку кофе. Напиток совсем остыл, но Калеб, задумчиво глядя вслед девушке, допил все до дна.
Что же ему с ней делать? Она так молода и наивна; от одного взгляда на нее он приходил в такое состояние, что ему самому это давно перестало нравиться. Надо было все-таки дать ей ту самую тысячу долларов и отправить, куда она сама захочет. С ней он непременно попадет в беду, с такой девушкой он не оберется неприятностей. Но нельзя не признать, что в ее присутствии ему было очень хорошо.
Поморщившись, Калеб выбрался из-за стола и вышел через заднюю дверь.
Двор ярко освещала полная луна. Он пошел прочь от дома, прислушиваясь к знакомым с детства ночным звукам. Вот раздался низкий рев бычка, в ответ замычала корова, потом резко затявкал койот. Калеб прошел с полмили, как вдруг услыхал позади мягкий шорох шагов и инстинктивно отпрянул в тень деревьев, выхватив на ходу из кобуры револьвер.
– Калеб, это ты?
Он снова вступил в полосу лунного света и засунул оружие обратно в кобуру.
– Привет, Джо.
Управляющий ранчо «Рокинг-С» протянул руку, и Калеб пожал ее. Джо Бригмэн был уже не молод, годы брали свое: когда-то черные как вороново крыло волосы поседели, кожа приобрела оттенок старого потертого седла, лицо избороздили морщины от постоянного пребывания на солнце. Но зеленые глаза светились по-прежнему ярко, прищур острый, а пожатие руки твердое.
– А я как раз направлялся в большой дом, чтобы повидать тебя, – сказал Бригмэн, оглядывая Калеба с ног до головы. – Давненько же мы не виделись.
– Да, давненько. Как ты, Джо?
– Нормально.
– Как Эмили?
– Справляется. Правда, временами стала побаливать спина, но она не жалуется.
– Молодец. У ребят все в порядке?
– Ага. У Джо-младшего свое дело в Техасе, Кайл служит в юридической конторе в Денвере, а девочки выросли, повыходили замуж и разъехались кто куда. Осталась одна Энжела; два года назад умер ее муж Айра Бристол, и она вернулась домой. Сейчас она помолвлена с одним хорошим парнем. Его зовут Томас Уоттс, а работает он в Национальном сельскохозяйственном акционерном банке.
Калеб понимающе кивнул. Семейство Бригмэнов жило в «старом доме», как его называли в округе. Когда Дункан купил «Рокинг-С», он являлся главным строением в хозяйстве, но для человека такого размаха, как Дункан Страйкер, не вышел ни размерами, ни внушительностью. Через год после приобретения ранчо Дункан выстроил новую усадьбу в полутора милях от старой, а потом поселил там Бригмэнов. Так что дом не принадлежал Джо в строгом смысле слова, но он жил в нем с тех пор, как нанялся на «Рокинг-С».
– Как дела на ранчо? – спросил Калеб.
– Да уж сводим понемногу концы с концами. В этом году был неплохой приплод молодняка, в будущем, надеюсь, дела тоже пойдут хорошо. Ты уже слышал, что в прошлом году твоя мама послала большое стадо в индейскую резервацию?
– Слышал, – кивнул Калеб, – и собираюсь сделать то же самое.
Бригмэн неопределенно хмыкнул.
– Она заложила ранчо, но Орвилл Хоуг наверняка тебе об этом доложил.
Калеб снова кивнул, пропустив мимо ушей неодобрительные нотки, прозвучавшие в голосе управляющего. Он не мог винить Джо за чувство досады – он так долго проработал на «Рокинг-С», что давно уже сроднился с этим ранчо и не представлял себе жизнь где-нибудь в другом месте; здесь был его дом.
– За большим домом присматривает Энжела, – сказал Джо после небольшой паузы. – Ходит туда раз в неделю, иногда чуть реже, чтобы протереть пыль и посмотреть, все ли в порядке.
– Поблагодари ее от моего имени, ладно? Да, и предупреди, что некоторое время может не беспокоиться.
– За домом присмотрит та хорошенькая девчушка, что приехала с тобой?
– Да.
Калеб заметил, что в глазах Бригмэна мелькнула искорка любопытства. Наверняка хочет узнать о его взаимоотношениях с «хорошенькой девчушкой». Так оно и было, но Джо как хороший работник не стал приставать к хозяину с расспросами о его личных делах.
– Хорошо, я скажу Энжеле. Уверен, она будет рада тебя видеть.
– Спасибо, Джо, утром я тебя навещу. Хочется поездить верхом и осмотреть ранчо.
– Я приготовлю для тебя лошадь.
– Лошадь! Черт, совсем забыл… – выругался Калеб.
– Все в порядке, босс, я обо всем позаботился; кони накормлены, коляску найдешь в конюшне.
– Спасибо.
Джо кончиками пальцев дотронулся до шляпы.
– Спокойной ночи, босс, до завтра.
Калеб глубоко вздохнул. «Старею я, что ли? – подумал он. – Это же надо – забыть о животных!» Однако у него было веское оправдание в виде синих, как летнее небо, глаз и самой острой и быстрой в мире коленки.
Вернувшись домой, он обнаружил, что кругом царила темнота и лишь кухню освещала оставленная для него Келли лампа.
Левой рукой он взял лампу со стола, оставив правую, под которой находился револьвер, свободной, и мрачно усмехнулся. От старых привычек не так-то легко отделаться, подумал он и вспомнил, как только что совершенно автоматически скользнул в тень при звуке шагов. За последние восемь лет он привык всегда садиться спиной к стене, внимательно разглядывать публику, прежде чем войти в салун, и ложиться спать с револьвером под рукой.
Без этих привычек было бы невозможно выжить, гоняясь за преступниками, и они прочно укоренились в нем.
Он пошел по холлу, размышляя, какую спальню выбрала для себя Келли. Наверное, розовую, а может, желтую; комната в коричневых тонах, которая когда-то принадлежала ему, вряд ли ей понравится.
Хотя, может быть, ей приглянулась самая большая, в конце холла – спальня его родителей…
И снова жар охватил все его существо при мысли о том, как девушка раскинулась на огромной кровати. Волосы разметались по подушке в белоснежной наволочке, глаза совсем синие, в тон покрывалу, нет, гораздо ярче.
Сдерживая дыхание, он нажал на ручку и отворил дверь. Кровать оказалась пуста, и он почувствовал разочарование, но потом тихо рассмеялся. Чего же он ждал? Что девушка, заехавшая ему сегодня в пах, разляжется тут в надежде, что он явится и соблазнит ее? Смешно, право.
Калеб разделся, снял покрывало, поправил подушку на резной спинке и скользнул под простыню. Странно, непривычно находиться в родительской спальне, лежать в их кровати. Снова в сердце возникла боль, но на сей раз кольнула гораздо острее. Их нет, они умерли… Никогда больше не ворвется в дом отец, изрыгая проклятия, что сын опять сделал что-то не так; никогда мама не усядется завтракать за семейный стол и не будет ясными глазами смотреть на мужа, рассказывающего о событиях минувшего дня.
Вздохнув, Калеб задул лампу и уставился в темноту. Он уже взрослый мужчина, давно вырос из детских штанишек, когда так необходима материнская забота, но ему вдруг отчаянно захотелось пойти в спальню Келли, залезть к ней в постель, прижаться, положить голову на мягкое теплое плечо и заснуть в ее нежных руках.
Утром он проснулся от звуков песни. Некоторое время полежал с закрытыми глазами, купаясь в чистом голосе Келли, напевавшей нехитрый мотивчик, который он много раз слышал в салунах и забегаловках от Колорадо до Техаса. Его губы тронула улыбка. Большинство девочек, сидя на коленях своих матерей, разучивают церковные гимны и колыбельные песни, но у Келли было совсем другое детство.
А у нее хороший голос! Чуть низковатый, приятный. На мгновение он представил ее на подмостках в коротком черном платье с кружевами и с перьями в волосах; певичек в таких нарядах он за свою жизнь перевидал великое множество. Вот она прохаживается взад-вперед, кокетливо надув губки и заигрывая с посетителями. Видение было таким четким, что он услышал даже одобрительный свист, увидел вожделение в глазах мужчин, сидящих в зале.
Вскинувшись на подушке, он отогнал мерзкие мысли. Да он своими руками придушит любого, кто осмелится слишком долго пялиться на нее, заодно и ее прикончит, если ей вдруг взбредет в голову скакать по сцене перед всякими алкоголиками!
Калеб откинул простыни, спустил на пол ноги и нахмурился. Чего это он надумал? Она ведь ни разу не говорила, что собирается выступать в салунах. Ну и разыгралось у него воображение!
Он быстро оделся и пошел на кухню, привлеченный вкуснейшим ароматом жарящегося бекона.
Келли стояла у плиты к нему спиной и взбивала яйца в чугунной кастрюльке с длинной ручкой. Калеб мгновенно почувствовал, как в нем разгорается желание обнять и поцеловать девушку, пышущую утренней свежестью.
Отодвинув стул, он ругнулся про себя и сел за стол.
Келли обернулась через плечо и улыбнулась ему:
– Доброе утро.
– Доброе.
– Завтрак почти готов.
Калеб хмыкнул. И как это ей удается всегда быть такой веселой по утрам? Сам он предпочитал угрюмо отмалчиваться, пока не выпьет по крайней мере полдюжины чашек крепчайшего черного кофе. У Келли же всегда наготове радостная улыбка.
– Я испекла печенье, – сообщила Келли.
Снова хмыкнув, Калеб выдавил ответную улыбку, а она в это время поставила перед ним тарелку. Бекон аппетитно хрустел поджаристой корочкой, яичница совершенно воздушная, а печенье таяло во рту.
Келли сидела напротив и напряженно смотрела на Калеба, ожидая, что он скажет о ее стряпне. Он поднял на девушку глаза.
– Очень вкусно! – с удивлением произнес он.
Келли улыбнулась и принялась за еду.
– Фанни учит меня готовить. – Она немного помолчала. – Вы ей очень нравитесь.
– Кому? Фанни? Это немудрено, мы всегда с ней ладили. Она из тех немногих, кто не чурался моего общества и не считал меня исчадием ада.
– Неужели все было так ужасно?
– Поначалу. В те дни между индейцами и белыми были очень напряженные отношения. Солдаты вырезали целую деревню в местечке под названием Кедровый Ручей, а потом Чивингтон напал на мирных жителей в Песчаном Ручье. Вполне естественно, индейцы не остались в долгу. В конце концов горожане уверовали в то, что я не залезу к ним ночью, не убью прямо в постели и не сниму скальп где-нибудь в темном переулке, но все-таки продолжали относиться ко мне с недоверием.
– Боже, как же вам, должно быть, было тяжело!
– Ничего, я привык. А когда уехал из города, Стало намного легче. Никто не знал, кто я такой, а преступникам, которых я выслеживал, было безразлично, что я полукровка.
– А вы… вы убили много человек?
– Достаточно.
По тону его голоса и тяжелому взгляду Келли поняла, что пора закрыть тему. Они закончили завтрак в молчании.
– Спасибо, – вставая, произнес Калеб.
– Не за что.
С минуту он смотрел на нее, всей душой желая, чтобы она была постарше и помудрее или чтобы он сам помолодел и смягчился сердцем. Она всего лишь твоя кухарка и экономка, напомнил он себе, не увлекайся, брат.
– Вы умеете ездить верхом?
– Да, – быстро ответила Келли. Это была заведомая ложь, но она надеялась, что он не сможет ее уличить.
– Я собираюсь проехаться по ранчо и посмотреть, как идут дела. Хотите присоединиться?
– О, это будет великолепно!
– Тогда через десять минут встретимся на конюшне.
– Отлично.
Улыбаясь во весь рот, она помчалась через холл в свою спальню, чтобы переодеться. Сейчас она поедет верхом! На лошади! Сама! Эта мысль сводила с ума, приводила в радостный трепет; она всегда приходила в восторг при виде этих красивых, сильных животных.
Калеб поджидал ее возле конюшни. Рядом с его жеребцом спокойно стоял великолепный гнедой мерин.
– Я готова, – весело объявила девушка.
Калеб кивнул, окинув ее быстрым взглядом. На Келли были юбка из набивного ситца и белая блузка с длинными рукавами, аккуратно застегнутая до самого горла, на руках перчатки, поля соломенной шляпки отбрасывали тень на хорошенькое личико.
– Пора отправляться, – хрипловато произнес Калеб. – Давайте я помогу вам забраться в седло.
Она бросила на него подозрительный взгляд и осторожно подошла к лошади. Вблизи мерин оказался гораздо выше, чем смотрелся с крыльца.
Калеб сложил ладони одна на другую.
– Ставьте ногу, я вас подброшу.
Девушка посмотрела сначала на его ладони, потом на седло. Господи, как же оно высоко! Она решительно опустила левую руку на плечо Калеба, а правой уперлась в его сомкнутые руки.
– Вы уверены, что умеете ездить верхом? – скривился в усмешке Калеб.
– Конечно!
– А это у вас такой метод – усаживаться на коня задом наперед?
– Что?
– Ставьте сюда левую ногу, слышите, а правую перекидывайте через седло, когда я подкину вас вверх.
– А, ну да, конечно. Как глупо с моей стороны! Келли сделала, как он велел, и через секунду уже сидела на мерине.
Поправляя стремена и передавая девушке поводья, Калеб не сводил с нее настороженного взгляда.
Стараясь не выдать своего замешательства, Келли взяла поводья, втайне надеясь, что лошадь смирная и сама знает, что делать.
– У этого мерина слабоватый прикус, – заметил Калеб, похлопывая коня по шее. – Так что не натягивайте сильно поводья и резко не дергайте.
– Хорошо, – ответила Келли, недоумевая, что он имеет в виду. Неужели у этого симпатичного животного есть какие-то недостатки?
Калеб легко вскочил на своего скакуна и первым выехал с конного двора. Келли с облегчением вздохнула – ее мерин сам по себе пошел следом.
День выдался чудесный, но Келли так старалась не потерять равновесия, что первое время ничего вокруг не замечала. Ей казалось, что она сидит на вершине движущейся горы.
Только когда нервное напряжение первых минут оставило ее, она поняла, что катание верхом намного увлекательней, чем она предполагала. Что-то неуловимо успокаивающее было в этой прогулке по угодьям и пастбищам; перед ней открывался великолепный вид, а мерная поступь гнедого настраивала на мирный лад и доставляла истинное наслаждение.
Однако самым большим удовольствием было наблюдать за Калебом. Он расслабленно и очень уверенно сидел в седле, полностью слившись с плавно текучими движениями своего красавца скакуна. Горделивая осанка яснее ясного говорила о том, что он действительно наполовину индеец, а всем доподлинно известно, что уж кто-кто, а индейцы всегда были прирожденными наездниками, они с малолетства умеют управлять лошадьми. Девушка искренне завидовала изяществу его посадки в седле и тут же мысленно поклялась, что когда-нибудь научится ездить так же, а может, даже и лучше.
Однако уже через несколько минут, когда Калеб пустил жеребца в галоп, Келли поняла, что учиться придется очень многому. Гнедой инстинктивно помчался вдогонку за удаляющимся всадником, и неожиданный рывок с силой откинул ее назад. Потеряв равновесие, Келли кувыркнулась через лоснящийся круп мерина и спиной упала в траву. Мерин как вкопанный остановился в нескольких шагах и обернулся, словно вопрошая, что случилось.
Издав негромкий стон, Келли медленно поднялась на ноги, потирая спину. Все произошло настолько быстро, что она не успела даже осознать, как упала с лошади, но удар оказался очень силен. Завтра наверняка вся она будет в синяках.
Легкой рысью подскакал Калеб. Келли подняла к нему вспыхнувшее лицо.
– В чем дело?
Келли молча смотрела на него. Более идиотский вопрос в данной ситуации трудно придумать!
– Так все-таки скажите откровенно, сидели вы когда-нибудь в седле? – спросил Калеб.
Нахмурив брови, Келли отрицательно покачала головой.
– Почему не предупредили меня раньше?
– Боялась, что вы оставите меня дома.
– Келли, вы же могли убиться!
– Я действительно сильно ударилась…
– Но вы могли серьезно разбиться! Сломать руку, ногу или еще что-нибудь.
Он спешился и подошел ближе.
– Вы в порядке?
– Да.
С минуту он молча оглядывал ее с головы до ног. Щеки девушки покрывал неровный румянец, но никаких значительных повреждений он не заметил.
Подобрав с земли поводья, он снова помог Келли сесть на мерина.
– Хорошо, начнем, пожалуй. Урок первый. Прежде чем приниматься бегать, надо научиться хорошо ходить.
Очень остроумно, подумала она.
Следующие полчаса Келли внимательно выслушивала объяснения Калеба по поводу того, что если у лошади слабый прикус, то у нее повышенная чувствительность к мундштуку; потом он учил ее накидывать поводья, натягивать их так, чтобы гнедой останавливался, когда надо, но при этом не пугался. Он показал ей, как пришпоривать коня, чтобы тронуться с места. Келли узнала, что при подъеме в гору надо наклоняться вперед, к шее коня, чтобы уменьшить давление на его круп, и отклоняться назад при спуске – это помогает лошади удерживать равновесие. Калеб также посоветовал по наклонной плоскости спускаться прямо, а не под косым углом, иначе, если конь поскользнется, он может порвать сухожилие. Показал и как правильно сидеть в седле – прямо, но без напряжения.
Еще через полтора часа, после долгих упражнений, Келли уже чувствовала себя намного уверенней и перестала бояться при малейшем повороте слететь с коня, однако у нее хватало ума понять, что ей предстоит еще учиться и учиться ездить верхом.
И хотя Келли бурно запротестовала, когда Калеб предложил возвращаться домой, она едва спрыгнув с гнедого возле конюшни, не могла не порадоваться, что метис не позволил ей настоять на своем. Поясница онемела от напряжения, а о бедрах и вовсе не хотелось думать.
– Надо немедленно принять горячую ванну, вы сразу почувствуете себя лучше, – пообещал Калеб.
– Ох, сомневаюсь! – простонала она в ответ.
– Можете мне поверить. Завтра утром снова поедем кататься.
– Что?! Завтра?
– Это укрепит ваши мускулы. Нужна постоянная тренировка.
– Завтра… – в ужасе повторила Келли. Господи, да она и ходить-то нормально никогда больше не сможет, не то что ездить верхом!
– Сразу после завтрака, – непреклонно заявил Калеб. Она безнадежно кивнула и заковыляла по холлу в свою комнату, на ходу растирая ноющую спину. Откуда этому гиганту знать, что она сейчас ощущает? – думала девушка. Уж у него-то наверняка никогда в жизни не болели мышцы!
Через некоторое время Келли погрузилась в ванну. Горячая вода сделала свое – напряжение спало, но, вылезая из ванны, Келли по-прежнему ахала и охала: мышцы напряжены, все тело болело, словно ее только что долго били. Она облачилась в свободный халат и вышла на кухню приготовить хозяину обед. Каково же было ее удивление, когда она увидела там Калеба, сидящего за столом, уставленным тарелками с нарезанным холодным мясом, сыром и красиво разложенными фруктами! Рядом лежала буханка свежеиспеченного домашнего хлеба, стоял кувшин с лимонадом.
– Вот, местный повар принес, – ответил Калеб на ее немой вопрос. – По всей вероятности, кто-то рассказал ему, что после нашей совместной верховой прогулки вы не сможете с прежней проворностью исполнять свои обязанности.
– Кто-то по имени Калеб Страйкер? – мрачно поинтересовалась Келли.
– Да нет, думаю, это был Джо Бригмэн.
– Похоже, все уже знают, что я упала с лошади, – с досадой пробормотала девушка. – Ковбои, небось, со смеху умирают.
– Не исключено, – усмехнувшись, подтвердил Калеб. – Ну что же вы, так и будете стоять?
С некоторым опасением она посмотрела на стул и осторожно села, подавив родившийся внутри стон – ее пронзила острая боль.
– В жизни никогда на коня не сяду!
– Так легко сдаетесь? Не ожидал.
– А что, мне не следует этого делать?
– Решение остается за вами.
– Нет, не сдаюсь. Прогулка мне очень понравилась. Правда! А то, что я упала, – ерунда. Скажите, а вы… у вас тоже все тело болит?
– Конечно, нет. Да и у вас все пройдет, это с непривычки.
Обед прошел в молчании. Но обоим – и девушке, и ее хозяину было на удивление хорошо друг с другом. Как всегда, на Келли сильно действовало присутствие высокого темноволосого мужчины, сидящего напротив. Что-то такое есть в Калебе Страйкере, размышляла она про себя, но что именно? До сих пор ей не удалось в нем разобраться, а так хотелось узнать! Что в нем так ее завораживает? Нет, не резкие манеры, не четко очерченные черты лица, хотя, надо признаться, на него так приятно смотреть. Он всегда уверен в себе, любая ситуация ему подвластна! Он прекрасно знал, что из себя представляет и чего хочет от жизни… Но все же Келли не могла отделаться от мысли, что глубоко в душе, там, куда он никого не допускал, таилась какая-то боль.
Калеб оторвался от тарелки и встретил напряженный взгляд девушки. Уличенная, Келли хотела тут же отвести глаза, но неведомая сила, которая влекла к нему девушку, была настолько велика, что она так и не смогла посмотреть в сторону.
Глаза его были ясными, они завораживали своей поразительной глубиной. У Келли возникло чувство, будто Он знает, что творится в ее душе, будто читает ее мысли как открытую книгу.
А что же Калеб? Он видел, как к щекам Келли прилила кровь, видел, что она смотрит на него с ангельски-невинным выражением расширенных глаз; не укрылось от него и смущение девушки, застигнутой «на месте преступления». Многие, ох, многие женщины глядели на него так, в их глазах сквозило неприкрытое любопытство – похож ли он на остальных мужчин, которых они встречали, или же то, что он был полукровкой, что-то в нем меняло, делало более притягательным? Когда-то давно подобные взгляды его оскорбляли, но со временем, когда он повзрослел и стал мудрее, начал относиться к этому с юмором. А почему бы и нет? Пусть смотрят, от него не убудет.
Однако сейчас все обстояло иначе, сейчас на него смотрела Келли! А он не чувствовал ничего, подобного тому, что испытывал в далеком прошлом – ни возмущения, ни веселья, – а хотел только одного: схватить ее в объятия и доказать наконец, что он ничем не отличается от остальных мужчин.
Молчание за столом постепенно становилось все более натянутым. У Келли пересохло во рту и, как ни странно, повлажнели ладони; сердце билось где-то у горла так неистово, что, казалось, вот-вот выпрыгнет вон. Она опустила затуманившийся взгляд на губы Калеба – твердые, теплые губы, которые она так ощутимо помнила на своих, – и отвела глаза, но он успел отметить и это.
– Келли, – встав из-за стола, выговорил Калеб и, опершись могучим телом о край столешницы, обеими руками взял ее лицо и поцеловал.
Ресницы девушки затрепетали, едва его губы коснулись ее рта. Целая буря эмоций нахлынула на нее, а поцелуй все не кончался, и невозможно было противостоять теплому языку, постепенно проникающему во влажные глубины ее рта.
От его дыхания веяло лимонадом. На своих щеках Келли ощущала давление огрубелых ладоней, а лицо утопало в солнечных лучах, усугубляющих наслаждение. У нее вырвался глубокий вздох. От одежды Калеба пахло табаком и седельной кожей, и запах этот был густо замешен на неповторимом пряном аромате мужского тела. Прикосновение его рук и этот запах буквально сводили ее с ума.
Внезапно Келли услышала негромкий стон. Кто его издал? Она? Он? Сказать было трудно. Пальцы Калеба ласкали ее шею, потом спустились на плечи. Келли на секунду оторвалась от его губ, чтобы вздохнуть, раскрыла глаза и встретилась с горящим взглядом мужчины.
Его лицо заполнило все вокруг. Прямой ястребиный нос, губы приоткрыты, дыхание тяжелое и неровное, словно он только что пробежал пару миль. Раньше она не замечала, что на его подбородке была небольшая ямочка, а на виске, почти под волосами, – маленький старый шрам. Выражение серо-стальных глаз приковывало ее взгляд, внутри все трепетало, а сердце было готово вырваться из груди.
– Мистер Страйкер…
Он улыбнулся ей с высоты своего огромного роста, бровь удивленно взметнулась вверх.
– Опять? Почему бы не называть меня просто Калебом?
