Текст книги "Слуга смерти"

Автор книги: Майкл Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Часть 3
НЕСКОНЧАЕМЫЙ ДОЖДЬ

Смысл жизни состоит в том, что она кончается.

Франц Кафка

Глава
19

Ее нашли в кустах. Так бывает. Людей порой находят в лесу или в жарких и захламленных спальнях; в темных переулках, на автостоянках и задних рядах кинотеатров; в плавательных бассейнах и в автомобилях. Человека можно найти мертвым почти везде, но в кустах порой бывает хуже всего. Состояние и местонахождение тел оставляют мало места для сомнений в том, что они не просто спят, пьяны или без сознания, однако все же остается шанс, что их еще можно вернуть к жизни. Мертвец же, найденный в кустах, мертв по-настоящему.

Кусты, о которых идет речь, находились позади автостоянки, принадлежавшей парикмахерской на главной улице Сноквалми. Тело, как это часто бывает, обнаружил мужчина, выгуливавший рано утром собаку. Он позвонил по мобильному телефону, дождался приезда полиции, держась, однако, в некотором отдалении, чтобы не привлечь любопытных, и наконец показал дорогу двум офицерам из местного участка. Но сейчас он сидел на другой стороне улицы, прислонившись спиной к ограде и опустив голову на колени. Пес стоял рядом, несколько сбитый с толку запахом рвоты, но не отходил от хозяина. Пес знал, что, когда они вернутся домой, ему придется долго сидеть взаперти, пока человек будет ходить по своим делам, и потому не особо спешил. Ради нескольких лишних минут свободы стоило посидеть на мокром от дождя асфальте рядом с лужей блевотины. Он лизнул руку хозяина, выражая ему свою моральную поддержку. Тот в ответ слабо погладил его по голове.

Один из полицейских докладывал о случившемся по рации. Второй стоял в нескольких ярдах от тела, уперев руки в бока. За свою жизнь ему доводилось видеть не слишком много трупов, и мысль о том, что рядом лежит мертвое тело, приковывала его к месту. Он был искренне рад, что скоро приедут другие полицейские и избавят его от необходимости в течение следующих дней, недель или целой вечности пытаться выяснить, кто и как превратил живого человека в синевато-багровый кусок тухлого мяса и каким именно образом эта женщина отправилась отсюда на тот свет. Ему не хотелось думать о том, какие мысли были в голове у мужчины – предполагая, что это был мужчина, как почти всегда в таких случаях, – который преспокойно избавился от трупа в нескольких ярдах от обочины, словно от кучи мусора. Даже еще хуже, поскольку мусор хотя бы складывают в пакеты. Труп же не сочли заслуживающим и временных похорон, которые люди устраивают пустым консервным банкам и коробкам из-под овсяных хлопьев.

Он услышал, как его коллега заканчивает разговор, и решил, что видел уже достаточно. Однако, уже поворачиваясь, он заметил, как что-то блеснуло возле макушки тела. Вопреки собственным намерениям, чувствуя себя настоящим детективом, он шагнул к трупу и слегка наклонился, приглядываясь внимательнее.

Полицейские уже решили между собой, что не нужно быть гением, чтобы определить причину смерти. Женщина была одета в элегантный костюм, вернее, в то, что от него осталось. Ее тело ниже шеи не вызывало никакого желания к нему прикасаться, но, собственно, так бывает со всеми после смерти. Голова же была покрыта коричневой засохшей кровью и каким-то другим, черным веществом, так что различить черты лица было невозможно. И именно там, чуть выше бровей, что-то высветило тусклое утреннее солнце.

– Осторожнее, приятель, – сказал его напарник. – Если хоть что-то сдвинешь с места, с тебя шкуру спустят и на стенку повесят.

– Знаю, знаю.

Он наклонился еще ниже – настолько, насколько это было возможно, и, слегка прищурившись, посмотрел на блестящее пятнышко. Запах был отвратительным, вид немногим лучше, и вообще приятного было мало.

Посреди месива, которое раньше было лбом, виднелось нечто, выглядевшее совершенно неуместным.

Задержав дыхание, он приблизился еще на несколько дюймов. С этого расстояния уже невозможно было не видеть муравьев и прочих насекомых, спешивших по своим делам, словно они знали, что скоро кто-то придет и отберет у них их сокровище. Кроме того, стало видно, что изо лба женщины что-то торчит. Выступающий край был шириной с игральную карту, хотя и намного толще – четверть дюйма, может быть чуть больше. Блеск исходил от части этого предмета, не покрытой засохшей кровью. Казалось, он сделан из хрома или какого-то другого блестящего металла. Нижняя его сторона, похоже, была из черного пластика.

Неожиданно блеск исчез – его напарник наклонился, чтобы взглянуть, и заслонил солнце. В итоге полицейский смог различить нечто вроде очень узкого ярлыка, приклеенного вдоль края предмета.

– Что это за чертовщина? – пробормотал он.

В девять с небольшим выяснилось, что предмет, торчавший из головы женщины, – жесткий диск, маленький, из тех, что применяются в ноутбуках. Вскоре эта информация достигла управления ФБР в Эверетте, а затем – в Лос-Анджелесе. И с этого момента все пошло кувырком.

Чарльз Монро звонил по всем номерам, какие у него имелись, но Нина Бейнэм не отвечала. Однако он продолжал пытаться, с равными интервалами. Что-то в жизни Монро пошло не так, хотя что именно – он до конца не понимал, и с каждой минутой становилось все хуже. Стоило ему лишь на секунду отвести взгляд, потерять контроль над ситуацией, и все то, что он так долго выстраивал, рассыпалось в мгновение ока.

Прежде он всегда ощущал под ногами надежный фундамент. Но не теперь. Ему даже начало казаться, что в нем не хватает некоторых кирпичей.

Глава
20

Хенриксон выключил двигатель и, улыбнувшись, повернулся к Тому. Том прикинул, что это уже примерно пятнадцатая его улыбка за утро, а ведь было всего лишь десять часов.

– Вы готовы?

Том схватился за лежавший на коленях рюкзак.

– Думаю, да.

Прошлое двое суток с тех пор, как он вернулся в Шеффер. Прошлым утром, проснувшись после бессонной ночи, он обнаружил, что чувствует себя слишком плохо для того, чтобы отправиться в тот же день в лес. Весь запас адреналина, помогший ему добраться до Шеффера, иссяк, и остались лишь усталость, боль и тошнота. Кроме того, он понял, что ему нужно как следует подумать.

Хенриксон не возражал против задержки и сам посоветовал ему отдохнуть. Так Том и поступил, сидя в кресле в своем номере, закутавшись во все одеяла, какие только смог найти, приводя мысли в порядок и размышляя о том, что делать дальше. Ближе к полудню он сел за руль и уехал довольно далеко, вернувшись лишь с наступлением темноты. К тому времени он чувствовал себя уже достаточно хорошо, чтобы еще раз сходить выпить вместе с журналистом. Утром он уже был почти в форме, ощущая полное душевное спокойствие и уверенность.

Когда машина остановилась на площадке возле Говард-Пойнта, реакция Тома оказалась намного сильнее, чем он ожидал. Если новая поездка сюда вызывала у него ощущение, будто он некий дух, возвращающийся домой, то теперь, выйдя из «лексуса» Хенриксона, он почувствовал себя собственным дедушкой. Журналист поставил машину на стороне, противоположной той, где несколько дней назад остановился Том и где он в первый раз упал, но почему-то от этого ему стало еще больше не по себе. Когда звук захлопнувшейся дверцы эхом отдался среди деревьев, мир вокруг показался непрочным и хрупким, словно наспех нарисованным поверх какого-то другого пейзажа. Что-то изменилось в его эмоциональном настрое. Конечно, когда он был здесь в последний раз, он был пьян; сейчас же он испытывал лишь легкое похмелье и головокружение, и вокруг было намного больше снега.

– Знаете, Джим, то место не так-то просто будет найти.

– Конечно.

На этот раз репортер вместо костюма был в старых джинсах и теплой куртке. Судя по ботинкам, Хенриксон имел немалый опыт пеших походов. Вид у него был уверенный, он явно подготовился к предстоящему путешествию лучше, чем Том.

– Вы были от него довольно далеко, к тому же было почти темно. Мир не рухнет, если вы не сумеете найти это место. Просто… было бы неплохо, если бы вы сумели.

– Вы не можете просто сказать, что мы ищем?

Улыбка номер шестнадцать.

– Вам не нравятся сюрпризы?

– Не очень.

– Поверьте мне, это будет отличный материал для книги. «Козелек находит путь к месту, которое изменит историю, биологию и кто знает что еще в наших представлениях о мире. Его бесстрашный помощник указывает на окончательное доказательство. Они по-мужски обнимаются». Про объятия, естественно, не обязательно.

Том кивнул, в который раз уже пожалев о том, что упомянул об идее написать книгу. Хенриксон заявил, что не будет пытаться его снова напоить, и он ему поверил, однако к концу второго вечера Том выболтал о самом себе достаточно много такого, о чем говорить, возможно, и не стоило.

– Мне просто не хочется снова заблудиться.

– Мы не заблудимся. Я немало путешествовал, и у меня есть компас. И если бы вы всерьез не обладали чувством направления, вас уже не было бы в живых.

– Наверное, да.

Том слегка пошевелил ступней. Лодыжка до сих пор болела, но новые ботинки хорошо помогали. Он надел рюкзак на спину. На этот раз в нем лежали бутылки с водой, термос со сладким кофе и несколько лепешек. Вероятно, на дне до сих пор оставались осколки стекла, но это не имело значения. Он сохранил рюкзак, поскольку тот принадлежал его прошлому. Осколки тоже были из прошлого. У него возникла мысль, что, возможно, следовало бы бросить рюкзак где-нибудь в лесу, попытаться навсегда избавиться от всего того, что тот олицетворял.

Подойдя к углу площадки, он мгновение поколебался, а затем перешагнул через толстое бревно, служившее оградой.

Хенриксон подождал, пока Том пройдет по тропе несколько ярдов, а затем обернулся, бросив взгляд на машину. На секунду у него возникло странное ощущение, будто за ним наблюдают. Он медленно огляделся, но никого не увидел. Странно. Обычно он хорошо чувствовал подобное.

Повернувшись назад, он увидел, что Козелек остановился. Сейчас, когда путешествие началось, желание его продолжать становилось все сильнее, и Хенриксон знал, что так оно и бывает.

– Нам туда.

Хенриксон перешагнул через бревно и углубился следом за Томом в лес.

Хотя на западе по небу плыли облака, солнце светило ярко, отбрасывая четкие тени на нетронутый снег. Двое какое-то время шли под небольшой уклон, почти не разговаривая. К этому времени дорога осталась уже далеко позади, и вокруг не раздавалось ни звука, кроме их собственных шагов и дыхания.

– А вы вполне уверенно шагаете, друг мой. Вы точно помните, что шли именно здесь?

– Не столько помню, сколько узнаю окружающий ландшафт. Может быть, это звучит и глупо, и я на самом деле не особый любитель пеших походов, но…

Он остановился и показал на расположение деревьев и холмов вокруг.

– А куда еще вы бы пошли?

Хенриксон кивнул.

– У некоторых людей вообще напрочь отсутствует чувство направления, словно у заводной игрушки. Отпусти его, и он пойдет по прямой, пока не наткнется на стену. Другие же именно чувствуют. Они просто знают, где находятся. Собственно, ко времени это тоже относится. Который сейчас, по-вашему, час? Остановитесь. Подумайте. Какое время дня вы сейчас ощущаете?

Том задумался. Он вообще не ощущал никакого времени, но с тех пор, как они отправились в путь, прошло, вероятно, около получаса.

– Половина одиннадцатого.

Хенриксон покачал головой.

– Почти одиннадцать. Я бы сказал – примерно без пяти.

Он отогнул рукав куртки и посмотрел на часы. Улыбнувшись, он протянул их Тому.

– Ну, что скажете? Без четырех.

– Вы могли посмотреть раньше.

– Мог, но не смотрел.

Том остановился. Они приближались к перевалу, и он на мгновение засомневался, в какую сторону идти. Хенриксон отошел на несколько шагов назад и посмотрел в другую сторону. Том понял, что тот дает ему шанс подумать, почувствовать нужное направление, и ощутил странное чувство благодарности. Прошло немало времени с тех пор, как кто-то ему доверял, готов был на него положиться. Уильям и Люси стали уже достаточно взрослыми, чтобы рассматривать его как человека с недостатками, а не с достоинствами. Сара тоже слишком хорошо его знала. Он воспринимался как данность. Проклятие среднего возраста заключалось в том, что все знали или полагали, что ты уже высказал все, что следовало сказать. Как только ты начинаешь это подозревать, сразу возникает желание доказать, что это не так, и тут-то начинают случаться ошибки и происходить неприятности.

– Туда, – сказал он, поворачивая направо.

– Почувствуй силу, Люк.

Следующие двадцать минут дорога была тяжелой, и оба шли молча, с трудом переводя дыхание. Потом тропа пошла под уклон с другой стороны перевала, и впереди возник еще один подъем, намного более крутой. Местность выглядела незнакомой, но почему-то ему казалось, что они идут туда, куда нужно.

Том бросил взгляд на шагавшего рядом репортера.

– Вы ведь уже давно ищете снежного человека, верно?

– Конечно.

– Как так получилось, что никто в него не верит?

– Да нет, верят, – ответил тот. – Просто это одна из тех вещей, в существовании которых трудно кого-то убедить, даже если действительно в это веришь. Никто не хочет выглядеть дураком, но если ты к этому готов – мир раскрывается перед тобой, словно раковина.

– Так что же это такое?

– А как вы думаете?

Том пожал плечами.

– Наверное, какая-то большая обезьяна. Которая жила здесь до появления людей, а потом ушла в лес. Здесь полно свободного места. Так?

– Отчасти, – ответил Хенриксон. – Лично я полагаю, что это последние выжившие экземпляры неандертальцев.

Том остановился и уставился на него.

– Что?

Хенриксон продолжал идти.

– Собственно, это далеко не новая теория. Проблема лишь в том, как выяснить все подробности. Вы ведь знаете, как работают археологи, – а может быть, и нет. Бла-бла-бла, нет доказательств; бла-бла-бла, ископаемые свидетельства; бла-бла-бла, наш профессор утверждает, что этого не может быть. Примерно это выглядит так: неандертальцы – одни из самых приспособленных к жизни видов, которые когда-либо существовали в мире. Четыреста тысяч лет назад они уже владели копьями. Они распространились по половине мира, включая Европу, где в те времена мало кому хотелось бы жить. Земля была все еще покрыта ледниками, вокруг бродили звери с очень большими клыками, и не существовало ничего, повторяю, ничего, что могло бы облегчить им жизнь. И тем не менее они выживали в течение сотен тысяч лет. У них были похоронные ритуалы. Они умели лечить зубы, что, наверное, было просто ужасно без возможности почитать журнал в очереди на прием. Они умели рисовать орнаменты и делать украшения, и благодаря их торговым связям изделия, ими производимые, распространялись по всей Европе. В конце концов появились кроманьонцы – то есть мы, и какое-то время два вида сосуществовали вместе. Потом неандертальцы ни с того ни с сего вымерли, оставив после себя достаточное количество костей. Собственно, и все.

– Так что же произошло? По-вашему?

– Они вовсе не вымерли. Их никогда не было слишком много. Они просто научились хорошо прятаться.

– Прятаться? Где?

– В двух местах. Во-первых, в глухих лесах, в северо-восточной Европе, в Финляндии – но так же и здесь, в старых добрых Соединенных Штатах. Ученые утверждают, будто неандертальцы никак не могли сюда попасть, но, думаю, они их недооценивают. Они вполне могли добраться из России до Берингова пролива, перебраться через льды до северных территорий, а потом двигаться на юг вдоль побережья, до более или менее приспособленных для жизни мест. Потом, когда в конце концов появились мы, они просто ушли в леса. Лучшего места не найти. Тысячи квадратных миль дикой местности, куда люди особо не отваживаются забираться даже сейчас. Кое-какие намеки можно найти и в индейской культуре этих краев. У индейцев племени чинук есть легенды о людях-призраках, которые жили в лесах и с которыми племя поддерживало дружеские отношения. Есть еще и зверолюди: индейцы-оканоганы, жившие прямо здесь, в горах, верили, что когда-то тут жили звери, у которых была своя цивилизация, прежде чем в этих краях появились люди.

– А второе место? Где еще они могут прятаться?

– Прямо у нас под носом. Какие легенды больше всего распространены по всей Европе?

– Не знаю.

Том больше не был уверен, что они идут в правильном направлении. Спустившись в долину, они снова начали подниматься вверх. Местность становилась все более пересеченной, и это было ему знакомо, но не более того, а подъем делался круче, в какую бы сторону ни идти, так что здесь тоже не на что было ориентироваться. Какое-то время он просто переставлял ноги, а Хенриксон продолжал говорить, гладко и без запинки, словно уже много раз предварительно продумал свои слова. Честно говоря, в голосе его звучала излишняя уверенность, отчего Тому казалось, что тот не настолько умен, как он думает.

– Огры. Эльфы. Тролли. Я полагаю, что все они – тоже примеры выживших неандертальцев. Существа, которые жили здесь до нас, со своими странными обычаями. Которые сперва были широко распространены, но затем стали встречаться все реже – пока в конце концов не оказалось, что их вообще никто больше не видел. Но мы их помним. Порой слова странным образом меняют смысл. «Когда-то здесь жили гиганты»? Думаю, «гигант» в данном случае означает вовсе не «великан». Это означает, что пришедшие сюда люди обнаружили существовавшую до них расу могущественных и совершенных существ, которые были гигантами в культурном смысле, подобно зверолюдям оканоганов.

– Но ведь они вымерли.

– Не совсем. О чем нам немало приходится слышать по всему миру? О призраках. О привидениях. А о чем еще? Об инопланетянах. О зеленых человечках. Не кажется ли, между прочим, что их корабли довольно часто садятся в лесах, что странным образом напоминает авиацию? Привидения, феи, призраки – способ объяснить странные явления, которые нам то и дело приходится наблюдать. Довод в пользу существования целого вида, который якобы вымер, но на самом деле лишь слился с окружающим фоном, стараясь не попадаться нам на глаза.

– Но эти существа даже близко не похожи на неандертальцев, – сказал Том.

– Да, по двум причинам. Во-первых, легенды склонны к преувеличениям, и в течение нескольких тысячелетий их герои обрели собственный вес и собственные внешние признаки, не имеющие ничего общего с реальностью. А во-вторых, у неандертальцев есть способ запудрить нам мозги.

– Что?

– Утверждается, что их горло и рот были не приспособлены к членораздельной речи. Однако поскольку они обладали культурой, ясно, что они умели каким-то образом общаться, причем языка телодвижений и системы звуковых сигналов для этого явно было недостаточно. Моя теория такова, что они, по крайней мере отчасти, владели телепатией. Собственно, они владеют ею до сих пор, так же как и мы. Телепатия – всего лишь сопереживание, включенное на полную мощность. И когда они встречаются с тем, что, по их мнению, представляет для них опасность – например, с нами, они посылают нам в мозг мысленные образы. Они лишь отражают картины, порожденные нашим собственным воображением.

– Все это чушь, – рассеянно пробормотал Том. – Простите, но я не верю ни единому слову.

– Если я прав и мы действительно ищем неандертальца – почему все говорят, будто снежный человек восьми футов ростом? Они заставляют нас думать, будто они большие, потому что большой – значит страшный. И почему столь многие – как и вы, Том, – сообщают об отвратительном запахе? Зачем им или любому другому существу дурно пахнуть? Незачем. Они просто заставляют нас думать, будто от них воняет, в качестве еще одного защитного механизма, одного из самых примитивных. Они прячутся от нас, затуманивая наш разум. Вот почему их так тяжело обнаружить. Когда мы ближе к цивилизации – нам кажется, будто мы видели призрака. Здесь вы видите нечто более близкое к их истинному облику, поскольку подсознательно мы всегда знали, что они до сих пор существуют.

Том остановился и повернулся к журналисту. На этот раз тот не улыбался. Он был смертельно серьезен. Хотя Том был и рад, что у него нашелся сторонник, он все же предпочел бы, чтобы тот просто считал, что неподалеку бродит неизвестный примат, вместо того чтобы рассуждать о призраках и телепатии.

Но пока что все это не имело особого значения. Он намеревался поделиться собственной новостью.

– Я окончательно заблудился, – сказал он.

Час спустя ситуация нисколько не изменилась к лучшему. Хенриксон терпеливо следовал за Томом, время от времени отходя чуть в сторону, чтобы дать тому возможность сориентироваться, предлагая ему идти вперед со словами, что догонит его, если тот крикнет, что нашел дорогу. Однако найти дорогу никак не удавалось. Чем дальше он шел, тем меньше ему казалось, что он знает, где находится. В конце концов он остановился.

– Ну как, теплее, приятель? – крикнул сзади Хенриксон.

– Нет, – ответил Том. – Черт возьми, я вообще понятия не имею, где мы.

– Не проблема, – сказал Хенриксон, поравнявшись с ним и доставая из кармана карту.

Он развернул ее, посмотрел на компас, висевший на шнурке, и нарисовал на карте маленький кружок.

– Мы примерно здесь.

Том взглянул на карту. «Здесь» представляло собой белое пространство, покрытое плотной сеткой топографических горизонталей – за последние полчаса им не раз приходилось то подниматься, то спускаться.

– Здесь ничего нет.

– Не совсем. Вот тут – ручей, – ответил Хенриксон, показывая на извилистую линию. – Как по-вашему, мы достаточно близко от вашего рва?

– Я в самом деле не знаю. Думаю, надо поискать.

– Давайте.

Минут через двадцать послышалось размеренное журчание. Подойдя к большому скоплению камней, они обнаружили ручей шириной футов в пять, беспокойно струившийся между невысоких, покрытых мхом берегов.

Том покачал головой.

– Это не тот. И у меня начинает болеть нога.

Хенриксон посмотрел вверх по течению.

– Возможно, в той стороне берега несколько круче.

– Может быть. – Том почувствовал себя глупо, хотя знал, что у них может ничего не получиться, и предупреждал об этом репортера. – Я просто не знаю.

Хенриксон выглядел столь же уверенно, как и в самом начале пути, но уже довольно долго не улыбался.

– Я знаю, о чем вы думаете, друг мой, – сказал он. – И в этом нет ничего страшного. Как вы уже поняли, я действительно хочу найти это существо. Да и что, собственно, мне еще остается? Вернуться в город и торчать в пробках? Лучше я уж похожу здесь пешком. Давайте пройдем немного вдоль ручья. Но прежде всего я хотел бы немного подкрепиться.

Том начал было снимать рюкзак, но Хенриксон поднял руку.

– Не надо. Я достану.

Он расстегнул застежки, и Том почувствовал, как рука репортера шарит внутри рюкзака.

– Осторожно, – предупредил Том. – Там стекло.

– Хорошо. Но… откуда?

– Там осталась пара разбитых бутылок, еще с тех пор, как я был здесь в первый раз. Я не успел как следует почистить рюкзак. Они должны быть на самом дне, но…

Он почувствовал, что Хенриксон его не слушает и что его руки в рюкзаке больше нет.

– Что такое?

Ответа не последовало. Том повернулся и увидел, что тот держит в руке нечто вовсе не похожее на термос и внимательно его разглядывает.

– Что там?

– Вам виднее. Это было у вас в рюкзаке.

Посмотрев внимательнее, Том увидел крохотный пучок грязной растительности.

– Понятия не имею.

– Вероятно, ничего особенного. Скорее всего, просто упало к вам в рюкзак.

Он посмотрел на Тома, на этот раз улыбнувшись до ушей.

– Ну что, пойдем дальше? Вверх по течению?

Пока они шли, потягивая из термоса горячий сладкий кофе, Том заметил, что походка репортера стала еще более уверенной.

За последующее сорок минут они поднялись еще на несколько сот футов, следуя вдоль ручья и обходя каменные осыпи, но берега не становились выше. На этот раз остановился репортер.

– Не нравится мне это, – сказал он, снова доставая карту. – Сейчас мы должны находиться в этом месте, – он показал на другое белое пятно, – которое расположено намного восточнее, чем можно было бы судить по вашим словам.

– Что это за черная линия?

– Дорога. Вполне возможно, что вы просто ее не заметили, когда пытались найти путь обратно – иначе вам не потребовалось бы два дня, чтобы вернуться. Так что… что с вами?

Том стоял, слегка приоткрыв рот. Потом он медленно закрыл его и неуверенно ответил:

– Ничего. Просто…

– Я ведь чувствую, что что-то не так.

– Та женщина, Патриция. Которая с ботинками.

– И что?

– Она была там. Она видела мой рюкзак и, если верить ее словам, оставила там следы. Коннелли говорил, что она живет где-то здесь. То есть… – Он замолчал.

– Она знает, где находится то место, и, возможно, сможет туда дойти. Вы это хотите сказать, Том?

Том кивнул.

– Вы и в самом деле не подумали об этом раньше? Или, возможно, не хотели посвящать в нашу затею посторонних?

– Честно говоря, мне это просто не пришло в голову. Когда она была в участке, я очень плохо себя чувствовал.

– Черт. – Хенриксон несколько мгновений смотрел в сторону, уперев руки в бока, потом покачал головой. – Ладно, друг мой. Мне самому следовало сообразить. Да, я понимаю, что куда интереснее было бы добраться туда самим. Но, похоже, нам туда не добраться, не так ли?

– Джим, мне очень жаль…

– Все в порядке. Но, думаю, сейчас нам нужно вернуться к машине и отправиться за подкреплением. Если эта женщина сможет нас туда провести, мы сэкономим кучу времени, а время дорого.

Хенриксон снова достал карту и сверился с компасом.

– Мы пройдем прямо здесь, – сказал он. – Чувство направления – штука неплохая, но давайте вернемся кратчайшим путем, хорошо?

Он зашагал в ту сторону, откуда они пришли, и Том последовал за ним.

Им потребовалось чуть больше часа, чтобы вернуться к началу тропы, следуя более прямым путем и в основном под гору. Перешагивая через огораживающее площадку бревно, Том уже знал, что кое-что изменилось. Он больше не был ведущим, превратившись в ведомого. Так не должно было быть. И если потребуется, ему придется сделать все возможное, чтобы стало иначе.

Хенриксон выехал на дорогу и проехал несколько миль в сторону Шеффера. Остановившись возле придорожного кафе, он задал несколько вопросов, пока наполнялся термос. Вернувшись в машину, он подмигнул.

– Думаю, мы нашли то, что искали, – сказал он. – Несколько миль в другую сторону. Поселок под названием Каскад-Фоллс. Он давно уже заброшен, но один житель там точно есть. Парень из кафе говорит, что это женщина по фамилии Андерс.

– Верно, – сказал Том. – Патриция Андерс. Это она.

– Слава богу. Что ж, за дело, друг мой.

В течение получаса они ехали по шоссе на север, а затем свернули в сторону гор. Дорога вскоре начала сужаться, словно ручей по мере приближения к истоку. В свое время ее проложили застройщики, чтобы можно было добраться до участка земли, который они пытались продать, и вскоре обе ее стороны поросли густыми деревьями.

– Похоже, здесь почти никто не ездит, – весело сказал Хенриксон.

Том смотрел в окно, думая о том, что могло заставить кого-то жить в подобном месте. То и дело на деревьях вдоль дороги попадались таблички. Можно было купить здесь кусочек земли и приехать сюда жить. И что потом?

Наконец Хенриксон остановил машину и выключил двигатель. Впереди по левую сторону дороги виднелись ворота, а на прибитой к ним доске – фамилия Андерс.

Выйдя из машины, они откинули щеколду на воротах и пошли по извивавшейся среди деревьев тропинке. Ярдов через двести впереди появился маленький домик. Когда они наконец дошли до него, Том уже начал сомневаться, туда ли они попали. Дом выглядел мрачным, холодным и пустым, несмотря на горевший над дверью свет.

– Не очень-то похоже на дом, – сказал он.

Строение скорее напоминало хижину с крыльцом.

Оно представляло собой квадратное бревенчатое сооружение с навесом для автомобиля с одной стороны. На двери, на уровне пояса, была выжжена цифра 2. В верхней ее половине имелись четыре маленьких стеклянных окошка, но плотная занавеска не позволяла заглянуть внутрь.

Хенриксон постучал в дверь.

– Тесновато тут, это уж точно.

На стук никто не ответил, и он постучал снова. Том тем временем поднялся на небольшой холм перед домом. В двадцати ярдах от него среди деревьев стояла еще одна хижина, но та была темной и слегка заросшей. Пройдя чуть дальше, он увидел маленький замерзший пруд, а за ним – ряд деревьев.

Он прошел дальше, и ему показалось, что он видит по другую сторону еще одну хижину. Он хотел было позвать Хенриксона, но почему-то не стал этого делать и пошел обратно.

Хенриксон стучал в дверь в четвертый раз.

– Никого нет дома, – сказал он. – Видимо, она в Шеффере, наслаждается жизнью большого города. Жаль, конечно. Однако… – Он посмотрел на часы. – Время идет. Вы говорили, что до того места, где вы были, от ее дома довольно далеко. Возможно, сегодня уже не стоит туда идти – ведь нужно еще и возвращаться обратно.

Он подошел к одному из двух небольших окон в боковой стене. На них тоже были занавески, но более тонкие. Том попытался приглядеться, но не смог ничего различить внутри.

– На сегодня хватит, – решил Хенриксон. – Поехали в город, отдохнем. Возможно, удастся узнать номер телефона этой женщины и договориться с ней на завтра. Пока что я голоден как волк. Без обид.

Том в последний раз посмотрел в окно, а затем направился по дорожке назад к воротам.

Лишь когда они вернулись к машине и шум двигателя стих за деревьями, занавеска на входной двери отодвинулась.