Текст книги "Слуга смерти"

Автор книги: Майкл Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– А теперь – еще одно убийство и еще один диск, – сказал я. – Вас об этом тоже предупреждали?

– Нет. Послушайте, да кто вы вообще такой?

– «Соломенные люди» убили родителей Уорда, – сказала Нина. – Он помог нам спасти жизнь Сары Беккер, и он единственный человек в мире, которому я сейчас доверяю. Думаю, этого достаточно. Расскажите мне про новое убийство.

– Нина…

– Если убийца и Джессики, и этой женщины – один и тот же человек, то у нас есть небольшой шанс раскрыть эти убийства, а это единственная надежда для вас вернуться к нормальной жизни.

– И для вас тоже.

– Мне уже все равно. Я просто хочу найти тех, кто это сделал. У нас с Уордом с ними свои счеты.

– Ее звали Кэтлин Уоллес, – сказал Монро. – Она работала в ночную смену в отеле «Фэйрвью» в Сиэтле. Кто-то выманил ее из отеля, несмотря на то что в нем было полно постояльцев и вместе с ней работал ночной уборщик. Ее нашли в сорока милях к востоку, в кустах, в небольшом городке под названием Сноквалми. У нас есть половина номера машины, проезжавшей там ночью, но она была взята напрокат, и в этом районе бывает много туристов. Тело Кэтлин было изуродовано сильнее, чем тело Джессики. Судя по фотографиям, убийца становится все более неуправляем. На этот раз он не стал заботиться о том, чтобы не повредить ее одежду, и диск не просто был засунут в рот. Он был воткнут в дыру, проделанную у нее в голове. На нем та же музыка, что и у Джессики.

– Текст был?

– Нет. Три снятые с большого расстояния пейзажные фотографии, низкого качества. С веб-камеры. Хотите верьте, хотите нет – из окрестностей Питтсбурга. Тамошнее ФБР поднято на ноги, но никто не знает, что это означает. Если вообще хоть что-то означает.

– Что вам известно об этой женщине? – спросил я.

– Она из Сан-Франциско. Сорок два года, переехала в Сиэтл двенадцать лет назад. Не замужем, но у нее есть множество друзей и кот, и никто даже предположить не может, кто мог это сделать. Так что, насколько мы можем пока судить, она – случайная жертва.

– Не думаю, – сказал я. – Зачем ехать через полстраны, чтобы выбрать кого-то наугад, а затем оставить на жертве собственную уникальную метку? Между ними должна быть какая-то связь. Нина говорила вам о пропавшей фотографии в квартире Джессики?

– Да. Мы выяснили, кто те трое мужчин на видео. Двое – постоянные посетители бара «У Джимми», с третьим она познакомилась на вечеринке в Венис-Бич. От всех почти никакого толку, хотя один подтвердил, что возле ее кровати стояла фотография ее родителей – похоже, ему это нравилось. Однако этот мешок с дерьмом, веб-папаша, или Роберт Кленнерт, припоминает, будто кто-то пытался выяснить адрес Джессики по электронной почте около двух месяцев назад. Судя по всему, подобное происходит постоянно со всеми его девушками. На эти письма он просто не отвечает. Он не помнил, приходило ли такое письмо именно насчет Джессики, пока не покопался среди своих файлов. Возможно, это вообще ничего не значит.

– Или убийца пытался до нее добраться. Причем уже довольно давно, не так ли? Что-нибудь удалось выяснить насчет Кэтлин Уоллес?

– Каким образом? На этот раз у нас нет кучи картинок. Кэтлин не была сетевой проституткой, она жила скромно и много трудилась.

– Такие женщины тоже умирают. Но… мы предполагали, что убийца забрал фотографию в качестве случайного сувенира. Так сказать, в знак того, что ему удалось вплотную сблизиться с женщиной, которую он намеревался убить. Но что, если за этим стоит нечто большее?

Нина посмотрела на меня.

– О чем ты?

– Они пытаются сделать так, чтобы убийцу поймали, – медленно сказал я, стараясь не мешать собственным мыслям. – Вот почему они предупредили Чарльза. Это очевидно. Но почему? Кого «соломенные люди» хотят подставить?

Я поднял взгляд и только тогда увидел его.

Если бы я поступил так, как собирался, оставаясь по другую сторону перегородки и глядя по сторонам, пока Нина разговаривала бы с Монро, я бы заметил его раньше – худого парня с короткой стрижкой и в очках, который стоял на улице возле ресторана и смотрел прямо на нас.

– Черт… – только и успел сказать я, прежде чем раздались звон стекла, два хлопка и глухой удар пули о мягкую стену позади нас.

Я выскочил из кабинки, выхватывая пистолет. Однако Нина оказалась проворнее – пистолет уже был у нее в руке.

Мы открыли огонь, прежде чем Монро успел сообразить, что вообще происходит. Схватив другой рукой стул, я неуклюже швырнул его в окно, пытаясь дать им достаточно времени, чтобы покинуть кабинку.

Стул летел слишком долго, но Нина уже была на ногах. Парень продолжал стрелять сквозь дыру в стекле, размеренно выпуская пулю за пулей.

Я попытался уползти с линии огня, схватив Нину за руку и затаскивая ее под стол. Вокруг слышались крики. Бритни лежала на полу, с изрезанным осколками стекла лицом.

Я увидел промелькнувшую за окном тень парня, но он не убегал. Он бежал в сторону входа в ресторан.

– О господи, – сказала Нина, и, повернувшись, я увидел, что Монро осел на стол.

Она рванулась было к нему, но я схватил ее за руку и снова потянул под стол.

– Оставь его.

Я услышал звук распахнувшейся двери. Крики стали громче.

– Уорд, он ранен.

– Знаю.

Парень выскочил из-за угла и ворвался в наш проход. Отчасти я ожидал, что это окажется мой брат, но это был не он – несколько моложе, спортивного вида, но с объемистой грудью, в камуфляже и темном плаще. Он встал в конце зала, явно не опасаясь того, что в него могут стрелять, и прицелился в Нину.

Я выстрелил, попав ему прямо в грудь.

Его отбросило назад, и он рухнул на стол.

Он оставался в этом положении секунд пять, и я уже начал было выпрямляться, но внезапно он снова оказался на ногах.

На нем не было крови, и я понял, что он в бронежилете. Я попятился, пытаясь спрятаться за что-нибудь, прежде чем он выстрелил снова. Нина выстрелила в ответ, но промахнулась. Парень выстрелил еще дважды, пули просвистели почти рядом. Я прицелился чуть выше, но тоже промахнулся. Попасть в голову движущемуся человеку очень сложно, даже прицелиться не так просто. Нужно очень хотеть чьей-то смерти. И сейчас мне очень ее хотелось.

С другой стороны донесся еще один выстрел, и я подумал: «О господи, там еще один», – но потом увидел, что это Монро. Его пальто было все в крови, и он был зажат в кабинке, но ему удалось извернуться, и сейчас он разряжал свой пистолет в парня.

Воспользовавшись возможностью, я снова схватил Нину за руку и потащил ее за перегородку. Там пряталась официантка, пытаясь кричать, но вместо этого издавая звук, похожий на писк стукнутой молотком мыши.

В задней стене я увидел двойные двери.

Раздалось еще несколько выстрелов, похожих на хлопки.

– Уорд, нужно вытащить Чарльза…

– Слишком поздно.

Я поволок ее к дверям, ведшим в небольшую кухню. Сперва она сопротивлялась, но затем последовала за мной мимо двоих перепуганных мужчин в белом, прямо к открытой задней двери. Я едва не поскользнулся на верху короткой лестницы, но успел ухватиться за перила и сбежал вниз.

Мы пробежали вдоль стены ресторана. Выстрелы прекратились. Бросив взгляд в окно, я увидел парня, стоявшего возле кабинки, где лицом вниз на столе лежал Монро.

Парень повернулся и, увидев нас, бросился к двери.

– К машине! – крикнул я.

Нина побежала дальше.

Повернувшись, я направил пистолет вдоль улицы, как можно быстрее пятясь назад. Парень выстрелил, прежде чем я успел сообразить, что он уже снаружи.

Я выстрелил и снова попал в него, в живот, опять отбросив его назад. Со всех ног я бросился к машине, как раз в тот момент, когда вспыхнули фары и послышался шум мотора.

А потом я почувствовал сильный толчок в плечо, который сбил меня с ног. Я упал, сильно ударившись о тротуар. С трудом поднялся на ноги, не вполне соображая, что произошло, но явно чувствуя, что в меня стреляли.

Машина рванулась вперед, дверца распахнулась, и я ввалился внутрь. Мои ноги еще болтались снаружи, когда Нина вдавила педаль и рванула с места задним ходом со скоростью сорок миль в час. Когда я наконец оказался внутри и дверца захлопнулась, она резко развернула машину и помчалась по улице.

– Куда ехать?

Она обернулась ко мне, и ее внезапно расширившиеся глаза подтвердили то, что я уже подозревал.

Я прижал руку к левому плечу и ощутил под пальцами влажное тепло.

– Куда угодно, – ответил я, чувствуя, как боль внезапно пронзает меня, словно острый нож.

Глава
23

Они вышли из ресторана «У Генри» под слабый, но непрекращающийся дождь. Том поежился, ощутив пронизывающий холод. Он сумел доесть лишь половину своей порции, склонившись вместе с Хенриксоном над столиком в дальнем углу. Том заметил, что несколько посетителей поглядывают в их сторону. Можно было даже представить, о чем они думают, и это отнюдь не добавляло ему аппетита. Хенриксон был необычно молчалив, и с того момента, когда он в последний раз улыбнулся, успело пройти некоторое время. Возможно, он просто тоже устал, хотя по его виду этого сказать было нельзя. Его движения оставались столь же четкими и точными, он ел быстро и деловито, с легкостью расправляясь с бифштексом из жареной курицы, который он попросил приготовить с кровью, что весьма удивило Тома. Официантку, впрочем, тоже, судя по тому, как она на него посмотрела. Покончив с едой, репортер посмотрел в окно, словно желая, чтобы темнота побыстрее закончилась.

– Ну что ж, – сказал он, пока Том пытался поплотнее запахнуть пальто от ветра, и посмотрел вдоль улицы. – Думаю, пора мне возвращаться к себе в мотель.

Том удивился. Он полагал, что они направляются в бар. Это вовсе не означало, что ему хотелось выпить – дневная прогулка основательно его утомила, а после теплого душного ресторана его начало клонить в сон, так что неплохо было бы и прилечь. Однако он знал, что если окажется в номере один, то сразу же начнет думать о том, чтобы позвонить Саре, а никаких доказательств у него до сих пор не было.

– Угостить вас пивом? – спросил он, тут же почувствовав себя крайне неловко.

– Конечно, – медленно ответил Хенриксон. – Почему бы и нет?

Что-то в его голосе заставило Тома задуматься, не принял ли тот его предложение по каким-то своим причинам, не имеющим ничего общего с желанием выпить или побыть в его обществе. Однако когда они сидели в углу бара «У Большого Фрэнка», в котором никого больше не было, кроме них, репортер чокнулся кружкой с Томом.

– Прошу прощения, если вам показалось, будто я витаю в облаках, – сказал он. – Просто я постоянно ощущаю, как идет время. Это для меня очень важно.

– Знаю, – сказал Том. – Завтра мы его найдем. Обещаю.

– Неплохо бы, – ответил Хенриксон, глядя на дверь. – Но давайте пока выясним, кто нами интересуется.

Повернувшись, Том увидел рослого мужчину, направлявшегося через бар прямо к ним. Он шел не слишком быстро, но весьма целеустремленно.

– О черт, – сказал Том. – Это шериф.

Коннелли и репортер окинули друг друга взглядами.

Затем полицейский переключил свое внимание на Тома.

– Мистер Козелек, – сказал он. – Как я вижу, вы просто не в состоянии отказаться от гостеприимства Шеффера.

– И кто же это был? – спросил Том. – Официантка? Или один из стариков в угловой кабинке?

– Что-то я не пойму, о чем вы, – пожал плечами Коннелли.

– Думаю, он подразумевает, что кто-то сообщил вам, что он до сих пор в городе, – сказал Хенриксон. – И я склонен полагать, что он прав.

– Здесь не Твин Пикс, сынок. Я просто проходил мимо и увидел, как вы вдвоем сюда зашли.

Хенриксон отхлебнул пива и посмотрел на полицейского через край кружки.

– Какие-то проблемы, шериф?

– Я даже не знаю, кто вы такой.

– Я писатель.

– И что писателю делать в Шеффере?

– Пишу большую статью. О туристических достопримечательностях Северо-Запада.

– А мистер Козелек вам помогает?

– Можно сказать и так.

– Никогда особо не общался с писателями, – заявил Коннелли. – По большей части они сплошное дерьмо.

Тому не понравилось, как двое посмотрели друг на друга. Он попытался сообразить, что бы такое сказать, что-нибудь банальное, чтобы разрядить атмосферу. Затем снова послышался звук открывающейся двери, и в бар вошли еще двое, стряхивая капли дождя с волос.

– Привет, – сказала одна из них, женщина.

Том понял, что это врач, которая его осматривала. Она подошла к ним и присела рядом.

– Мелисса, – вежливо представилась она. – Не беспокойтесь – когда мы встретились в первый раз, вы были порядком не в себе. Как вы себя чувствуете?

– Превосходно, – ответил Том.

Позади стоял ее муж. Кивнув Коннелли, он направился к бильярдному столу в дальнем углу бара, У него был вид человека, не привыкшего к вежливым беседам.

– Это хорошо, – сказала Мелисса, глядя на Тома так, как обычно смотрят на своих пациентов врачи: отрешенно-оценивающе, словно подразумевая, что его собственное мнение о состоянии своего здоровья хотя и представляет некоторый интерес, но никак не может служить основанием для диагноза. – Не тошнит? Голова не болит?

– Нет, – солгал он. – Я прекрасно себя чувствую. Спасибо.

– Отлично. О, кстати, на вашем месте я бы не увлекалась лекарственными травами. Никогда не знаешь, как могут подействовать некоторые из них.

Коннелли слегка напрягся.

– С этим мы уже разобрались, – сказал полицейский. – Они не принадлежат мистеру Козелеку.

Хенриксон наклонил голову.

– Что? Лекарственные травы?

Мелисса неуверенно улыбнулась.

– Я нашла несколько пучков в рюкзаке мистера Козелека.

– Мелисса, не будете ли вы так любезны? – попросил Коннелли. – Буду рад, если вы чуть позже составите нам компанию, но сейчас мне нужно кое-что обсудить с этими ребятами.

– Конечно, – сказала она, вежливо отходя назад.

Возможно, в нормальном состоянии она почувствовала бы себя отвергнутой, но, как это порой бывало, то, что заметил Том в ее взгляде, было вовсе не профессиональной оценкой, а лишь остаточными последствиями довольно большой дозы марихуаны.

– Хотите пива?

– Было бы просто здорово.

Трое посмотрели вслед Мелиссе, направлявшейся в другой конец бара, а затем снова повернулись друг к другу.

– Значит, если эти растения не принадлежат Тому, – сказал Хенриксон, – как они в таком случае туда попали?

– Я думал, вы вообще не знаете, о чем я говорю.

– Прошу прощения, если вам так показалось. На самом деле я полагаю, что вы имеете в виду валериану и шлемник, оказавшиеся в рюкзаке у Тома.

– Что? – Том повернулся к полицейскому. – О чем он?

– Пытается меня превзойти, – сказал тот.

– Не думаю. – Хенриксон достал из кармана пиджака маленький пластиковый пакетик и положил его на стойку. – Это то самое, что нашла доктор?

Коннелли отвел взгляд.

– Растения для меня в основном все выглядят одинаково.

– Но не для меня. Я знаю, что это лекарственные травы и что ими пользовалась вполне определенная группа людей.

– Местные индейцы.

– На самом деле несколько раньше. Послушайте, шериф, судя по реакции Тома, когда я нашел эти растения, сомневаюсь, что он имеет хоть какое-то отношение к тому, как они оказались у него в рюкзаке, но, вероятно, вы сможете рассказать, как это произошло.

– Их положила туда женщина по имени Патриция Андерс.

Хенриксон улыбнулся.

– Правда? Это же та самая женщина с ботинками.

– Когда она наткнулась в лесу на вещи мистера Козелека, ей стало ясно, что они принадлежат кому-то, у кого не все в порядке с головой. Миссис Андерс интересуется альтернативными методами лечения, и она оставила эти травы в его рюкзаке в надежде, что, вернувшись, он может узнать их и ими воспользоваться.

На этот раз Хенриксон искренне рассмеялся.

– Да вы шутите, не так ли?

– Так она мне сказала.

– Давайте разберемся. Она совершенно случайно оказывается там в своей новенькой обувке и находит маленький лагерь Тома. Из этого она делает вывод, что Том повредился рассудком, и решает оставить в его рюкзаке лекарственные травы, на случай, если он сообразит, что это такое, и решит их принять? Травы, которые она совершенно случайно взяла с собой, собираясь на прогулку в лес? Причем такие, которые большинство современных людей принимают в виде настойки или, по крайней мере, отвара?

– Порой люди совершают весьма странные поступки.

– Да, бывает. Наверняка. Что ж, спасибо вам, шериф. Эти растения беспокоили меня с тех пор, как я их нашел. Рад слышать столь прямое и заслуживающее доверия объяснение. – Хенриксон встал и улыбнулся Тому. – Что ж, друг мой, жаль, что мы не встретились с этим джентльменом раньше. Похоже, у него есть ответы на все наши вопросы. А теперь – я довольно-таки устал после нашей сегодняшней прогулки и думаю, пора в койку.

Коннелли не пошевелился.

– Я бы в самом деле предпочел, чтобы вы, джентльмены, подумали о том, чтобы перебраться в какой-нибудь другой очаровательный городок Северо-Запада.

– Возможно, – ответил Хенриксон. – А я бы предпочел, чтобы вы перестали приставать к моему другу. Он знает, что он видел, и вы тоже. Он видел снежного человека.

– Их не существует. Он видел медведя.

– Верно. Вы продолжаете в это верить. Но если не хотите более серьезных последствий – я бы посоветовал вам оставить его в покое.

Хенриксон подмигнул и, не оглядываясь, направился к двери. В крайнем замешательстве, не вполне понимая, изменилась ли ситуация к лучшему или к худшему, Том последовал за ним.

Как только они вышли на улицу, журналист быстро зашагал в сторону мотеля сквозь дождь, начинавший сменяться мокрым снегом.

– Джим? – спросил Том, пытаясь его нагнать. – Что, черт побери, происходит?

– Я знал, что напал на след, как только нашел эту траву у вас в рюкзаке. Я просто не ожидал, что мне поднесут ее на блюдечке.

– Объясните.

– Вы ведь слышали о траволечении, верно?

– Конечно. Когда для лечения болезней используют травы, а не лекарства. Что-то вроде ароматерапии.

– Нет, – сказал Хенриксон, перешагивая через невысокое ограждение вокруг автостоянки мотеля. – Совсем другое. Люди пользовались травами уже очень, очень давно. Медикаменты ведь не более чем специализированный вид пищи, не так ли? В семидесятые годы в Северном Ираке нашли неандертальское захоронение. Тело было похоронено вместе с восемью различными цветами, почти все из которых до сих пор используются нынешними травниками. Неандертальцы знали о них шестьдесят тысяч лет назад, возможно и намного раньше. И именно поэтому они и оказались у вас в рюкзаке.

– Не понимаю. Почему?

– Потому что существо, которое вы видели, на самом деле вернулось. Оно вернулось и положило травы туда, где вы могли их найти.

Том остановился.

– Неандерталец прописал мне травы?

– Ну вот, вы все поняли. – Хенриксон достал ключи и нажал кнопку. Его «лексус» моргнул фарами. – Залезайте.

– И что дальше?

– Садитесь в машину, и расскажу.

Том забрался на пассажирское сиденье. Хенриксон резко развернул машину и помчался по главной улице мимо бара «У Фрэнка» на восток.

Тому показалось, хотя он и не вполне был в этом уверен, что он заметил Коннелли, смотревшего им вслед из окна бара.

– Джим, куда мы едем?

– Кое с кем побеседовать, – ответил тот. – Кое с кем, кто знает намного больше, чем это кажется.

В течение получасовой поездки Хенриксон не сказал больше ни слова. Том понял, куда они едут, задолго до того, как машина свернула на уединенную дорогу, ведшую к участку, на который не находилось желающих. Хенриксон остановился на обочине в пяти ярдах от ворот дома Андерсов. Двигатель он оставил работающим, но выключил фары. Наступила кромешная темнота.

– Подождите здесь.

Том смотрел, как репортер выходит из машины и идет к дому. Когда Хенриксон прошел мимо деревянной таблички, его уже почти не было видно. Десять минут спустя он вернулся.

– На этот раз кто-то есть дома, – сказал он. Взгляд его был холоден, в волосах белели мокрые льдинки. – По крайней мере, свет горит.

Проехав через ворота, он медленно двинулся по дорожке среди деревьев.

– Вы не включили фары.

– Совершенно верно.

За предпоследним поворотом показалось озеро, поблескивавшее застывшей поверхностью в неровном лунном свете. Что-то сверхъестественное было в его виде, словно оно гордилось тем, что никогда не меняется и всегда останется прежним. Затем Том различил темные очертания хижины, примостившейся среди деревьев, и два тусклых желтых прямоугольника окон.

Хенриксон выключил двигатель и некоторое время сидел, глядя на дом.

– Ладно, – сказал он. – Пошли. Не хлопайте дверцей.

– Послушайте, Джим, – возразил Том. – Нельзя же так. Надо было сначала позвонить. Мы же не можем просто так заявиться. Если у ее дверей появятся двое мужиков, она же перепугается до смерти.

Хенриксон повернулся к нему, и по его лицу пробежала странная гримаса. Она не походила на улыбку, хотя в ней и было много общего с тем, что Том много раз видел прежде, и у него вдруг возникла неприятная мысль – а может, и тогда он вовсе не улыбался?

– Выходите, – сказал репортер.

Том выбрался на холод, щурясь под мокрым снегом. Тихо закрыв дверцу, он взглянул на хижину. Если Хенриксон прав, женщина солгала, чтобы поставить его в дурацкое положение, по крайней мере один раз, а может быть, и два. Конечно, Коннелли поверил ей, а не ему, особенно если терпеть не мог даже мыслей о снежном человеке. И своей ложью эта женщина полностью разрушила его историю.

Если для того, чтобы это исправить, требовался небольшой вечерний сюрприз – что ж, возможно, ничего страшного.

Том повернулся, услышав, как Хенриксон открывает багажник. Достав оттуда большой рюкзак, он плавным движением закинул его за спину, затем снова наклонился, опустив в багажник обе руки. Когда он выпрямился, Том изумленно уставился на него.

– Что это, черт побери?

Вопрос был глупым. Не было никаких сомнений в том, что на плече у Хенриксона висит ружье. И точно так же не было сомнений, что в руке он держит крупнокалиберный пистолет. Ни то ни другое не походило на оружие из охотничьих магазинов – скорее на то, которое можно увидеть в новостях, на фоне клубов дыма на заднем плане.

Хенриксон закрыл багажник.

– В лесу может быть опасно, – сказал он.

– Сейчас – наверняка, – кивнул Том. – Господи… послушайте, нельзя ли оставить все это в машине?

Репортер повернулся и направился к хижине. Внезапно перестав понимать, что, собственно, происходит, Том поспешил следом. Когда он нагнал его, Хенриксон уже стучал в дверь. Они немного подождали. Хенриксон уже поднял было руку снова, но остановился, наклонив голову. Том ничего не слышал.

Затем раздался звук двух отпираемых засовов, и дверь открылась.

На пороге стояла Патриция Андерс. За ней виднелась маленькая уютная комната. Женщина выглядела чуть старше, чем помнил Том, и чуть ниже ростом. Однако в ее взгляде не чувствовалось ни страха, ни удивления.

– Добрый вечер, мистер Козелек, – сказала она. – Кто ваш друг?

– Вы знаете, кто я, – ответил Хенриксон.

– Нет, – возразила она. – Не знаю. Но я знаю, зачем вы здесь.

– Тогда все намного проще.

Она пожала плечами.

– Мне все равно. Я ничего вам не скажу.

– Скажете, – ответил Хенриксон.

Голос его прозвучал несколько странно. Он прошел мимо женщины в дом, окидывая взглядом пол и стены. Увидев телефон, он выдернул провод из розетки, затем нашел мобильник женщины, швырнул его на пол и раздавил.

– Джим, – в ужасе пробормотал Том, – так же нельзя.

– Что нельзя? – спросила женщина. Она изо всех сил старалась выглядеть невозмутимой, но голос ее звучал сдавленно, лицо напряглось. – Как по-вашему, зачем он здесь?

– Он репортер, – сказал Том, входя. – Он хочет написать о том, что я видел. Вот и все.

Патриция посмотрела на него.

– Господи, ну и дурак же вы, – сказала она.

– В каком смысле? – огрызнулся он. Он уже устал от ощущения, что все вокруг все понимают, кроме него самого.

– Он здесь не для того, чтобы писать. Он охотник. И он пришел, чтобы убить.

– Убить кого?

– Медведя, я полагаю. Больше в этих лесах никого нет.

Том взглянул на Хенриксона и понял, что его друг больше не похож на репортера. Отчасти – из-за оружия, отчасти – из-за того, как тот распахивал стоявшие у задней стены кухонные шкафы, роясь в их содержимом так, словно для него не имело никакого значения, что это вовсе не его собственность.

– Джим, скажите, что это неправда.

– Миссис Андерс кое-что скрывает, но во всем остальном могу с ней полностью согласиться, – не оборачиваясь, сказал Хенриксон. – И насчет моих намерений, и насчет твоего интеллекта. Ага.

Он вытащил большой моток веревки и бросил его Тому.

– Свяжи ей руки за спиной.

– Вы шутите, – сказал Том. – Я этого делать не буду.

Дуло ружья Хенриксона описало короткую дугу, остановившись напротив лица Тома. Он даже не заметил, как оно появилось.

Попятившись, он наткнулся на кухонный стол, поскользнулся на ковре и рухнул на пол. Словно в тумане, он видел, как Хенриксон перешагивает через него и пинком захлопывает входную дверь, затем хватает женщину за волосы. Том тряхнул головой, чувствуя, будто ему в обе ноздри воткнули по отвертке.

– Можете сделать это прямо сейчас, – услышал он приглушенный голос женщины. – Помощи от меня вы все равно не дождетесь.

В ответ Хенриксон ударил ее по лицу, отбросив на кушетку. Затем встал над Томом, держа в руках веревку.

– Мы должны найти эту тварь, – тихо сказал он. – А потом я сделаю то, зачем пришел.

Том уставился на него, чувствуя, как у него из носа течет кровь, и поняв наконец, почему у Хенриксона изменился голос. От всего его прежнего дружелюбия не осталось и следа, и теперь его голос был голосом чужака. Тому показалось, будто он никогда прежде не был в одном помещении с этим человеком и что любой, услышавший этот голос, вероятно, запомнил бы его на всю жизнь. Этот голос говорил – я тебя знаю. Я знаю о тебе все и обо всех других тоже.

– Ты мне поможешь, потому что иначе я заставлю тебя ее убить. Не думаю, что тебе это понравится.

В ответ Том смог лишь покачать головой.

– Ты это сделаешь, – сказал Хенриксон. – В конце концов, это будет уже не в первый раз. Хотя должен признать, что обстоятельства совсем другие.

– Заткнись, – ответил Том.

Женщина теперь не отрываясь смотрела на него.

– У Тома руки уже в крови, – сказал ей Хенриксон. – Когда-то он работал в дизайнерской фирме в Лос-Анджелесе. Все как положено – хорошая машина, хорошая семья, регулярные встречи с симпатичной девушкой-дизайнером. Однажды они засиживаются в офисе допоздна, по дороге домой немного выпивают, на перекрестке возле ее дома Том проезжает на красный свет, и в их машину со стороны пассажира врезается «порше». Девушка погибает на месте, так же как и маленький мальчик у нее в животе, о котором Том не знает. На Томе ни царапины, и, к счастью, водитель «порше» пьян в стельку. И Том уходит.

– Ты так думаешь? – заорал Том, вскакивая на ноги. Он быстро утер нос рукавом, почти не ощущая боли. – Ты действительно думаешь, будто я просто так взял и ушел?

– Ты жив, они мертвы, – сказал Хенриксон. – И ты правильно все рассчитал.

Том рванулся к нему, но тот уже предвидел это заранее. Ствол пистолета уперся прямо в середину лба Тома.

– Я заставлю тебя ее убить, а потом, когда все будет кончено, я тебя отпущу, – сказал Хенриксон. – В прошлый раз ты не сумел покончить с собой, сомневаюсь, что сможешь это сделать снова. Я позволю тебе существовать год или два, а потом найду тебя и избавлю от страданий. Возможно. Или мы можем найти эту тварь, сфотографируем ее, а потом она сбежит – по крайней мере, так будут думать другие. Все будет хорошо. Ты добьешься признания и цели, которых, как ты теперь знаешь, не ищут в трусах у молодых девушек. Возможно, Сара даже примет тебя обратно.

– Откуда ты все это знаешь?

– Потому что он не человек, – тихо сказала женщина.

Хенриксон коротко рассмеялся.

– Том, черт бы тебя побрал, ты свяжешь ей руки или как?

Том посмотрел на Патрицию. Лицо ее покраснело, но взгляд был ясным и направлен прямо на него.

– Не надо, – сказала она. – Не ради меня. Ради них.

Но он отвернулся, и, когда моток веревки ударился о его грудь, он его поймал.