Текст книги "Слуга смерти"

Автор книги: Майкл Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Глава
24

– Уорд, не дергайся, ради бога.

– Мне больно.

– Ну пожалуйста, будь хорошим мальчиком.

– К черту. Я давно не подросток. И достаточно взрослый для того, чтобы крепко выругаться, когда мне больно.

Я сидел на пассажирском сиденье, выставив наружу ноги. Нина склонилась надо мной, прижимая к моему плечу пропитанный дезинфицирующим средством бинт. Я понятия не имел, где мы, если не считать того, что мы находились на парковке возле бензоколонки рядом с маленьким городком, названия которого не знали.

– Все чисто, – сказал она. – По крайней мере, мне так кажется.

Бросив взгляд на плечо, я увидел рваную рану, пересекавшую дельтовидную мышцу. Она все еще кровоточила, но намного меньше, чем в течение всех пятидесяти миль, которые мы проехали от Фресно. Однако рана болела, несмотря на то что я проглотил целую горсть самого сильного обезболивающего, какое только нашлось в аптеке, где мы покупали бинт и дезинфицирующий раствор. Казалось, будто мне восемь лет и какой-то хулиган раз за разом бьет меня кулаком в плечо столь резко и быстро, что удары сливаются в одну долгую, пронизывающую боль.

Нина обеспокоенно смотрела на меня, словно надеясь, что сделала все как надо и что я больше не стану скулить. Я понял, что рана в моем плече не идет ни в какое сравнение с той, что она получила в Холлсе. Кроме того, я понял, что должен быть благодарен судьбе за то, что пуля не попала на девять дюймов правее, мне в спину.

– Спасибо, – сказал я. – Мне уже лучше.

– Врешь, – ответила она. Встав, она посмотрела из-за крыши машины на бензоколонку, где за окном стоял бородатый мужчина. – За нами наблюдают.

– Это всего лишь местная обезьяна. Думает, собираемся ли мы купить бензина или еще чего-нибудь. Все в порядке. Далеко не все только и думают о том, как бы до нас добраться.

– Неплохая теория, – сказала Нина. – Доказательства есть?

– На самом деле нет.

– И что будем делать?

– Наверное, тебе нужно позвонить кое-кому, – сказал я. – Сообщить им насчет Монро.

– Они уже знают, – мрачно ответила она – При нем наверняка есть удостоверение.

– Я имею в виду не сам факт его смерти, – сказал я. – Я имею в виду все то, что произошло. И что это означает.

– Мы этого наверняка не знаем, – ответила она.

– Да все мы знаем.

– Я не видела человека, который вышел из «Найтса» и убил полицейского. У меня есть лишь показания свидетелей.

– Знаю. Но он явно был очень похож на того, который пытался убить нас. Вплоть до одежды.

– Описание слишком общее. Любой мелкий служащий в этих краях вряд ли сильно бы от него отличался.

– Я не имею в виду только внешнее сходство. Я имею в виду, что он из тех, кто может войти в ресторан и начать стрелять, при свидетелях, даже когда трое стреляют в ответ. Не стоит искать сущностей сверх необходимого. Вряд ли нам следует заниматься поисками двоих.

– Так кто же он? Если у тебя возникла некая мысль, будь добр, изложи мне ее поподробнее.

– Нам нужно ехать дальше, – сказал я. – И не только потому, что надо убраться отсюда, но и потому, что сегодня нам нужно встретиться с одной женщиной, а живет она довольно далеко.

– Где?

– На севере. Дай мою сумку. Там есть адрес.

Миссис Кэмпбелл дома не оказалось.

На этот раз я позвонил заранее, задолго до того, как мы добрались до Сан-Франциско. Телефон не отвечал, не было и автоответчика. Удивительно, насколько быстро привыкаешь к мысли о том, что у домов есть память и они умеют связываться с посторонними и передавать от них сообщения. Этот же дом ничем не мог нам помочь. Так что мы просто поехали туда. Нина тем временем продолжала отказываться звонить в ФБР в Лос-Анджелесе. Там либо уже и так знали о Монро, либо должны были вскорости узнать. В любом случае, она не слишком склонна была им доверять. Я считал, что она не права и вполне имеет смысл как можно раньше заявить о нашей ситуации и нашей невиновности. То, что в органы правопорядка затесалась одна странная личность, вовсе не означало, что ими изобилует вся организация. Однако убедить ее мне не удавалось, и в конце концов мы прекратили разговор на эту тему. Чем дольше я находился в обществе Нины, тем сильнее у меня возникало чувство, что ее внутреннюю оборону – целую крепость, со рвом и башнями, а возможно, и с кипящим маслом в резерве – практически невозможно преодолеть.

Боль в плече вполне можно было вытерпеть, по крайней мере пока я продолжал глотать обезболивающее. Что хуже, рану начало неприятно стягивать, и к тому времени, когда мы доехали до Сан-Франциско, мне казалось, будто ее неумело зашили изнутри грубыми нитками. Это отвлекало меня от чтения карты, что само по себе было неплохим разделением труда. Нина хорошо водила машину, но чувства направления ей явно недоставало, и неудобства, порой возникавшие в трехмерном пространстве, похоже, ее раздражали. Мне бы не хотелось видеть ее за рулем военного «хаммера»: скорее всего, она просто поехала бы напрямик сквозь все, что попалось бы на пути.

– Почему именно сейчас? – наконец спросила она. – Зачем им было ждать три месяца? Ладно, тебя найти было сложно, но со мной и Джоном можно было разделаться практически сразу.

– Видимо, им требовалось время на перегруппировку сил, после того как Холлс взлетел на воздух.

– Но вряд ли все они были там. Если они действительно столь могущественны, как мы полагаем, то их наверняка больше. Ты считаешь, что тот тип, которого я видела с Монро, – один из них?

– Да, – ответил я. – И это меня пугает.

– Меня тоже. Но еще труднее поверить, что им не удалось нас убить.

– Они недавно пытались. Причем всерьез.

– Да, но почему не раньше?

– Ты работаешь на ФБР. Если тебя найдут в мусорном контейнере, то начнут возникать вопросы. Вопросы, от которых никуда не деться. Вполне возможно, Монро в ответ устроил бы крестовый поход.

– Ради блага департамента, конечно. Но я-то все равно была бы уже мертва.

– Эти люди смотрят далеко вперед. Судя по тому, что мы видели в хижине возле Якимы, они занимаются своим преступным ремеслом уже давно. Они собирались заставить нас попотеть, выманить на территорию, где мы не представляли бы для них реальной опасности, а потом разделаться с нами, когда представится возможность. Все изменилось сразу же после того, как Джон прикончил этого Ферильо, основательно разворошив их гнездо. Очевидно, они наблюдали за ним после исчезновения его дочери и засняли на видеокамеру, как он выходил из дома Делонга. Видимо, они решили оставить все как есть, возможно, Делонга и так уже пора было списывать в расход, но сейчас Джон совершил нечто такое, что заставило их вспомнить прошлое. Джон – ключ ко всему.

– Если он в ближайшее время не позвонит, я сама его убью.

– Отлично, – сказал я. – Я помогу.

В начале десятого мы уже подъезжали к дому миссис Кэмпбелл. Я снова позвонил, и снова никто не ответил. Либо она не брала трубку по каким-то своим причинам, либо ее не было дома. Первое казалось достаточно бессмысленным, второе меня основательно беспокоило.

Нина остановила машину перед домом, который выглядел совершенно темным, если не считать фонаря над входом. Мы вышли и посмотрели на дом.

– Никого нет, Уорд.

– Возможно.

Я поднялся по ступеням и нажал кнопку. Внутри послышался мелодичный звон. Свет не загорелся, и никто не подошел к двери.

– Мне это не нравится, – сказал я. – Пожилые люди редко выходят на улицу. Они всегда дома.

– Может, стоит поговорить с соседями?

Я посмотрел на себя, потом на нее. На ее блузке расплылось приличного размера кровавое пятно. Рукав моего пиджака висел на перевязи и казался в свете уличного фонаря испачканным чем-то темным.

– Hу да, конечно.

– Понимаю, – кивнула Нина. – Так что будем делать?

Я достал банковскую карточку, которая до сих пор не действовала, но которую у меня так и не хватало духа выкинуть.

– Здорово, – сказала Нина.

Она отвернулась, глядя на соседние окна, пока я просовывал карточку между дверью и косяком.

Пять минут спустя мы убедились, что миссис Кэмпбелл действительно нет дома. Я отчасти был уверен, что мы обнаружим ее с торчащим из головы топором, но во всех комнатах было пусто и чисто.

– Значит, ее нет, – пожала плечами Нина. – Возможно, она просто намного общительнее тебя.

Мы сидели и ждали до половины десятого. Потом Нина осталась, а я отправился бродить по дому. В конце концов я оказался в коридоре, где увидел нечто, чего не заметил раньше. Телефонный столик. Предмет мебели, предназначенный в качестве подставки для телефона в те времена, когда возможность разговаривать с другими на расстоянии еще казалась чем-то выдающимся. Рядом с самим телефоном лежал маленький блокнот в переплете из ткани в цветочек.

Записная книжка.

Я взял ее и перелистал до буквы Д. Ни одной знакомой фамилии. Потом, сообразив, что, скорее всего, сам поступил бы так же, посмотрел на букву М.

Там оказался нужный мне номер.

Я снял трубку и набрал его. Время было позднее. Миссис Кэмпбелл говорила мне, что у Мюриэль есть дети, но я не понял, какого возраста. Возможно, мне могли устроить скандал, даже если предположить, что она подойдет к телефону.

– Дом Дюпре.

– Мюриэль?

– Кто это?

– Меня зовут Уорд Хопкинс. Мы…

– Я помню, кто вы. Как вы узнали мой номер?

– Я в доме миссис Кэмпбелл. Номер в ее записной книжке.

– Что, черт возьми, вы там делаете?

– Мне срочно нужно с ней поговорить. Я приехал, чтобы с ней встретиться, но ее не оказалось дома. Я забеспокоился и решил проверить.

– О чем вам беспокоиться? Вы знаете что-то такое, чего не знаю я?

– Мюриэль, вы можете просто сказать – вы знаете, где она?

Последовала пауза, потом:

– Подождите.

Голос в трубке зазвучал приглушенно, так что я не мог разобрать ни слова. Затем снова стал четким.

– Она согласна поговорить с вами, – сказала Мюриэль, давая понять, что, по ее мнению, этого бы делать не стоило. – Приезжайте лучше сюда.

Ехать нужно было минут двадцать. Вид у Мюриэль Дюпре, когда она открывала дверь, был не слишком гостеприимным, но в конце концов она отошла в сторону, пропуская нас, и подозрительно посмотрела на Нину.

– Кто это?

– Друг, – сказал я.

– Она знает, что у нее кровь на блузке?

– Да, – ответила Нина. – Слишком долгим был сегодня день. У Уорда тоже кровь.

– Он же мужчина. Чего вы еще ожидали?

В доме миссис Дюпре было чисто и просторно, и, судя по тому, как он был обставлен, здесь жили те, кто действительно ценил спокойствие и порядок. Она повела нас по коридору в заднюю часть дома, где большая кухня переходила в гостиную. Миссис Кэмпбелл сидела в кресле возле электрического камина. Выглядела она намного более хрупкой, чем я помнил.

– Прошу прощения за вопрос, – сказал я. – Что вы здесь делаете?

– А что, у нее есть какие-то причины здесь не быть?

Я бросил взгляд на Мюриэль и понял, что миссис Кэмпбелл значит для нее очень много. И хотя весь вид хозяйки дома словно говорил: «Пошел к черту», в нем явно чувствовалась озабоченность. И возможно, страх.

Я присел на край дивана.

– Миссис Кэмпбелл, – сказал я, – я бы хотел кое о чем вас спросить…

– Знаю, – ответила она. – Так что давайте без лишних слов.

– Но почему вы здесь?

– Порой случаются весьма странные вещи, – сказала Мюриэль. – Джоан слышала по ночам какие-то непонятные звуки возле своего дома. Там, где она живет, в этом нет ничего необычного, но потом к ней явился какой-то человек и начал задавать множество вопросов.

– Когда это было?

– На следующий день после того, как приходили вы, – ответила миссис Кэмпбелл. – Все в порядке, Мюриэль. Я с ним поговорю.

– Как выглядел этот человек?

– Примерно вашего роста. Чуть шире в плечах.

Я посмотрел на Нину.

– Это Джон. По крайней мере, я на это надеюсь. Он детектив и вполне мог суметь найти старый список сотрудников приюта.

– Он знал, что я там работала, это точно. Однако на его вопросы я ответить не смогла, и он ушел. Он был достаточно вежлив, но не похож на человека, который относится подобным образом к каждому.

– О чем он вас спрашивал?

– О том же, о чем собираетесь спросить вы. Но теперь я знаю ответ.

– Когда мы говорили с вами в прошлый раз, вы рассказывали мне про семью, которая взяла к себе Пола. Где у женщины был пес, погибший при странных обстоятельствах.

– Я помню.

– Их фамилия была не Джонс?

Нина удивленно уставилась на меня.

– Нет, – ответила миссис Кэмпбелл. – Их фамилия Уоллес. Джонс – это другая семья. Которая избавилась от него, когда у них родилась девочка.

У меня закружилась голова.

– И вы об этом до сих пор помните?

– Она попросила меня узнать, – тихо сказала Мюриэль. – После того как вы ушли, она мне позвонила. Сперва я подумала, что она рассердится на меня за то, что я вас с ней свела. Но она не сердилась.

– Я попросила Мюриэль провести для меня небольшое расследование, – сказала миссис Кэмпбелл. – Попытаться найти нескольких моих старых коллег, с которыми я когда-то вместе работала. Одну нашли во Флориде, другую – в Мэне, куда она переехала, чтобы быть ближе к семье, но ее дети умерли раньше. Что поделаешь, такова жизнь. Втроем мы совместными усилиями вспомнили имена семей, в которых воспитывался Пол.

Она прикусила губу.

– Так что же все-таки случилось?

– Пол убил двух женщин, – сказал я. – Джессика Джонс была найдена мертвой в мотеле пять дней назад, в Лос-Анджелесе. Кэтлин Уоллес – вчера утром.

– Где?

– Севернее, на восточной окраине Сиэтла. Он убил их и оставил при трупах стертые жесткие диски. Похоже, под этим подразумевается разрыв с прошлым, начало новой жизни, возможно, даже нечто вроде очищения.

– О господи, – сказала старушка.

Руки ее тряслись. Мюриэль мягко положила ладонь ей на плечо.

– Джессика и Кэтлин были детьми в его приемных семьях? – спросила Нина. – И только поэтому он их убил?

– В этих семьях пытались принять его как своего, по сути, старались дать ему родной дом. Но что-то, похоже, в нем самом этому препятствовало, и, судя по всему, ему нужен кто-то, кого можно было бы в этом обвинить. Он полностью стирает свой диск. Он… Миссис Кэмпбелл, вы, случайно, не знаете, где сейчас живут родители Кэтлин Уоллес?

– Они умерли, – ответила Мюриэль. – Естественной смертью, пять лет назад. Скажем так – почти естественной. Они отправились покататься на парусной лодке, которая затонула в заливе. Никто не увидел в этом ничего подозрительного.

– А что насчет Джонсов? – спросил я.

– О них я ничего не знаю.

– Полиция Лос-Анджелеса разыскивает их в Монтерее, – сказала Нина. – Я же тебе говорила. У них есть адрес, но дома никого не оказалось. Соседи говорят, что не видели их уже шесть недель. Предполагается, что они уехали отдыхать.

– Возможно, и так, – ответил я.

Но перед моим мысленным взором возникли двое, примерно подходящего возраста, чьи тела я видел на уединенной равнине в пятистах милях к северу от того места, где находился сейчас. Джон сфотографировал их, и вполне мог выяснить, кто они – если предположить, что он решил скрыть успехи, которых добился в своем расследовании, от меня и Нины. Однако я не был в чем-либо уверен настолько, чтобы сказать об этом вслух. С той же вероятностью Джон мог действительно отправиться во Флориду и выяснить обстоятельства, побеседовав с одной из подруг старушки.

Нина смотрела на меня.

– Откуда ты знаешь, Уорд?

– Я ничего не знаю, – рассеянно сказал я. – Мне просто стало интересно, зачем убийца забрал фотографию родителей Джессики. Если кто-то собирается взять нечто на память, типа талисмана, то обычно это нечто более близкое к жертве – часть тела или предмет одежды. Вместо этого он забрал фотографию, на которой даже не было самой убитой. Монро говорил, что кто-то пытался выяснить ее адрес несколько месяцев назад; это куда больше похоже на выслеживание конкретной жертвы, чем на обычное серийное убийство. И предположим, что убийца Джессики и убийца полицейского – разные люди. Каковы мотивы у того, кто убил копа? Только подставить того, кто убил Джессику. Вряд ли полиция станет тратить много времени на убитую женщину в пыльном мотеле, даже если она красивая и у нее во рту жесткий диск. Но если при этом еще средь бела дня пристрелили полицейского – то неожиданно прибывает целая бригада, включая лейтенанта из отдела убийств и начальника местного ФБР, каждый из которых первым стремится оказаться на месте преступления – при том что последнего еще и предупредили заранее по телефону.

– Но откуда следует, что Джессику убил Человек прямоходящий?

– Нина, что тебе еще нужно? Ты только что слышала, как миссис Кэмпбелл подтвердила единственно возможную связь, которая существовала между двумя женщинами, убитыми одинаковым образом. Это Пол.

– Да. Но откуда ты знал об этом до того, как оказался здесь?

– Я не знал. Я просто… Если нас пытались убить во Фресно, и вполне возможно, что в Лос-Анджелесе был тот же самый тип, то как еще можно это сопоставить?

– Миллионом способов, Уорд. Хорошо, стрелок работает на «соломенных людей». Возможно. Допустим, он пытается привлечь внимание к убийце. Может быть. Но каким образом ты делаешь из этого вывод, что убийца – твой брат? Почему это единственное решение?

Я не понимал, к чему она клонит.

– Потому что… потому что я предполагаю, что если они пытаются сделать так, чтобы кого-то поймали, то лишь потому, что не могут добраться до него сами. Это может быть лишь некто опасный, самостоятельный и не подчиняющийся обычным человеческим нормам, притом настолько, что они вынуждены прибегать к помощи сил закона, пытаясь его поймать.

– Но зачем им это? Он же один из них. Он поставлял им жертвы, помогал взрывать здания и устраивать расстрелы. Почему…

– Потому что он совершил и кое-что еще – убил моих родителей, похитил дочь Зандта, из-за чего к этим людям с недвусмысленными намерениями явились четверо человек с оружием. Из-за него убили их адвоката. Из-за него их логово в Монтане ценой в миллионы долларов взлетело на воздух. И кто знает, что он еще успел сделать? Если Пол оказался в положении изгоя – он способен на многое. Чертовски многое!

Внезапно я понял, что обе женщины удивленно смотрят на нас и что мы с Ниной кричим друг на друга. Я попытался говорить спокойнее.

– Нина, не вижу тут никаких проблем. Ты ведь только что слышала, что…

– Уорд, ради всего святого – это мог быть Джон.

Я уставился на нее, неожиданно утратив весь свой пыл.

– Что ты имеешь в виду?

– Кого, как мы знаем, ненавидят «соломенные люди»? Джона. Кого обвиняет видеозапись, которую они предоставили? Джона. Кто убил человека, который имел к ним лишь некоторое отношение? Джон. Почему не могло быть так, что этих женщин убил Джон?

– Потому что… зачем ему это делать, черт возьми?

– Они были частью жизни Человека прямоходящего. Ты знаешь, как поступил с ним твой брат. Он похитил Карен. Он убил ее, но не слишком с этим торопился. Он исчез вместе с ней и подтвердил, что она мертва, лишь когда выложил из ее костей путь в ловушку, где собирался убить и его самого. Он полностью разрушил жизнь Джона. Что, по-твоему, может остановить Джона перед тем, чтобы ему отомстить?

Я открыл рот и снова его закрыл.

Нина встала. Я никогда прежде не видел ее столь разозленной.

– К черту, Уорд. Пойду подожду в машине.

Она вышла, хлопнув дверью. Я повернулся к женщинам, которые смотрели на меня, словно пара любопытных кошек.

– Спасибо, – сказал я. – Я пойду.

Откуда-то сверху послышался детский плач.

– О черт, – сказала Мюриэль. – Уже ночь.

Я был возле двери, когда раздался голос миссис Кэмпбелл.

– Знаете, вы меня ведь даже не спросили, что, по-моему, вам хотелось бы узнать.

Я повернулся.

– О чем вы?

– Мне ничего не известно о том, кто и кого хочет поймать, – сказала она, – но я решила, что вам хотелось бы знать, куда он отправился в последний раз.

– Когда? – спросил я, не понимая, о чем она говорит, и отчасти ожидая услышать шум отъезжающей машины.

– Еще тогда. Я про семью, которая его взяла, – сказала она. – Моя подруга во Флориде рассказала, что семья переехала в Вашингтон, поскольку мать женщины к старости уже не могла ухаживать за собой. Последний раз Диана что-то слышала о них через год после их переезда. Муж ушел из семьи с какой-то девушкой, с которой познакомился в баре.

– Она не запомнила фамилию?

– Запомнила, поскольку она похожа на фамилию одного гитариста, который уже умер, но в те годы был знаменит. Диана тогда очень этим увлекалась. Правда, пишется она по-другому.

Я тряхнул головой.

– Кто?

– Хенриксоны, – сказала она. – Они жили в городке под названием Сноукальм или вроде того, в Каскадных горах.

До аэропорта Нина ехала, погруженная в мрачное молчание. Я пытался с ней заговорить, но она напоминала водителя-призрака, застывшего вне времени или в прошлом. Так что мы оба молчали, и я думал о Джоне Зандте, а также о том, на что тот способен, а на что нет. Кроме того, я вспомнил кое-что, что он сказал мне, когда мы встречались возле отеля в Сан-Франциско, и что тогда показалось мне не имеющим особого смысла:

«Иногда приходится вернуться, чтобы сделать то, что нужно сделать».

Теперь я понимал, что он мог иметь в виду.

Нина заехала на стоянку, и мы вышли. Она направилась прямо к лестнице, и я последовал за ней, с трудом удерживая сумку.

– Нина, – громко сказал я.

Голос мой отразился от грязного бетона и вернулся гулким эхом.

Она развернулась и ударила меня по лицу. От неожиданности я отшатнулся. Она наступала на меня, снова и снова нанося пощечины и выкрикивая что-то неразборчивое.

Я попытался прикрыться левой рукой, но из-за боли в плече движение получилось неуклюжим. Я понял, что она это тоже заметила, в последнее мгновение удержавшись от удара прямо в плечо.

Она яростно уставилась на меня, и глаза ее показались мне настолько ярко-зелеными, какими я их еще никогда не видел.

– Когда ты наконец это прекратишь? – закричала она. – Когда ты перестанешь что-либо от меня скрывать?

– Нина, я не знал…

– Мне плевать. Просто плевать. Не надо относиться ко мне как к какой-нибудь… шлюхе, которая принимает на веру все, что ей говорят. Джон тоже так поступал, и, если я еще когда-либо его встречу, я расквашу ему нос.

– Прекрасно, только при чем тут…

– При чем тут ты, бедняжка? В течение двух дней меня отстраняют от работы, мой бывший любовник начинает убивать людей, бог знает скольких, я теряю своего самого старого друга, и на моих глазах убивают моего босса. У меня до сих пор его кровь на блузке, и люди показывают на меня пальцами. Так как, как ты смеешь…

Внезапно она замолчала, дважды быстро моргнула, и я понял, что ее глаза кажутся ярче не только оттого, что я смотрю в них с близкого расстояния, но еще и оттого, что они полны слез. Я рискнул положить руку ей на плечо. Она резко сбросила ее, и неожиданно ее глаза снова стали сухими.

– Нина, прости меня. Послушай… я просто не привык кому-либо что-то рассказывать. Я три месяца провел в пустоте, да и до этого особой общительностью не отличался. Всю мою жизнь я полагался на сочувствие со стороны незнакомых людей, горничных и барменов. Я просто не привык к тому, что кто-то вообще меня слушает. Всем было на меня наплевать.

– Я не говорю, что мне на тебя наплевать. Я просто хочу, чтобы ты мне не лгал. Не скрывай ничего от меня. Никогда.

– Хорошо, – сказал я. – Я понял.

По крайней мере, мне так показалось. Джон нанес ей глубокую рану. Сейчас я просто оказался на его месте. Судя по тому, насколько она была разъярена, ему повезло, что сейчас его не было рядом.

Она отступила на шаг и уперла руки в бока, затем отвела взгляд и резко выдохнула.

– Я не сделала тебе больно? Плечо не болит?

– Самая меньшая из моих проблем, – сказал я. – Чувствую себя так, будто ударился лицом о стену. Твои пощечины надолго запоминаются.

Она снова посмотрела на меня, наклонив голову.

– Верно. И теперь ты это знаешь. Так что не вынуждай меня повторять.

– Постараюсь.

– Не просто постарайся. Постараться может любой. А мне нужно большее.

– Ладно, – с серьезным видом сказал я. – Можешь мне поверить. Больше не буду.

– Вот и хорошо, – ответила она, и от ее короткой улыбки у меня поднялись волосы на загривке. – И помни – у меня еще есть и пистолет.

Быстро повернувшись, она направилась к лестнице.

– Господи, – сказал я. – Ты и в самом деле совсем не похожа на других девушек.

– О да, – кивнула она, и на этот раз я не смог понять, шутит она или нет. – Вы, мужчины, просто понятия не имеете, какими мы порой бываем.

Мы едва успели на последний рейс до Сиэтла. Когда мы вышли из аэропорта, была уже полночь. Купив в Такоме карту и пару гамбургеров, мы готовы были отправиться в путь во взятой напрокат машине, хотя никто из нас обоих не в состоянии был двигаться достаточно быстро.

Я сидел за рулем, не давая моей руке окончательно онеметь и дав возможность Нине заняться тем, о чем мы в конце концов договорились в самолете. Звонить в ФБР она все так же не собиралась – вполне возможно, что незнакомец, который сидел в кабинете вместе с Монро, еще был в городе, причем именно по ее делу – но был один человек, с которым она была готова поговорить.

Она позвонила Дугу Олбричу и разговаривала с ним минут пять. Я был слишком занят движением по трассе Сиэтл—Такома, чтобы вникать в суть их беседы, хотя часть реплик внушала надежду.

Нина закончила разговор и некоторое время смотрела в пустоту, затем постучала пальцами по приборной панели так же, как и накануне, но на этот раз не столь раздраженно.

– Как дела?

– Могло быть хуже, – ответила она. – Монро не умер.

– Ты шутишь.

– Вовсе нет. Старый черт до сих пор жив. Удивительно. Похоже, он куда крепче, чем я полагала. Он получил пять пуль и лежал на операционном столе целых шесть часов. Он очень плох, и говорят, что у него самое большее двадцать шансов из ста. Но пока что он жив.

Мне стало не по себе оттого, что я бросил Монро, предположив, что с ним покончено.

– Ты правильно сделал, что вытащил меня, – сказала Нина. – Иначе меня, скорее всего, здесь бы не было.

– Чувствую, есть новости и похуже.

– Дуг поехал ко мне домой, пытаясь меня найти. Кто-то разнес дом вдребезги и украл все мои папки. – Она пожала плечами, скорее устало, чем грустно. – Ты был прав, Уорд. Пора было оттуда сматываться.

– Мне очень жаль.

– Не важно, – коротко сказала она. – Дело Гэри Джонсона весьма осложнилось. Похоже, что у его адвоката в Луизиане могущественная финансовая поддержка.

– В самом деле? Интересно, откуда она исходит…

– Это уж точно. Монро не позавидуешь, даже если он выживет. Сам знаешь, как бывает. Стоит кому-нибудь поднять подобный камень, и под ним обязательно нужно найти хоть что-то, чтобы оправдать сам факт, что его подняли. Я знаю, что в отношении дела Джонсона ко мне не придерешься, но что, если попытаются списать все промахи на Монро? А ведь ему больше всех хотелось засадить того типа за решетку. Собственно, таким образом он и добился своей должности.

Некоторое время она сидела молча. Я не мешал ей, пока не выехал на шоссе и не закурил сигарету.

– Ты не рассказала им о том, что мы знаем, – сказал я.

– Думаем, что знаем.

– Не важно. Ты им об этом не сказала.

– Нет, – спокойно ответила она. – Я что, теперь плохая девочка?

Я рассмеялся, но тут же понял, что она не улыбается.

– С точки зрения закона – да. В смысле уклонения от дачи свидетельских показаний. За что полагается тюремный срок.

Она кивнула, но ничего не ответила.

– Ну же, Нина, – сказал я. – Это всех касается.

– Знаю, – ответила она. – Я ничего им не сказала, потому что не думаю, что кто-то еще, кроме нас, воспримет это так, как следует.

– И как же?

– Люди, которые так поступают с женщинами, заслуживают только одного. И это не тюрьма.

– Ты ведь не это имела в виду.

– В данный момент – именно это. Даже если речь идет о Джоне. И, кроме того, я ничего не сказала Дугу, потому что он кое-что упомянул, и после этого я просто не могла…

Она повернулась ко мне и наконец улыбнулась.

– Ты как, еще способен ехать?

– Думаю, да. А далеко?

– Помнишь машину, которую упоминал Монро, ту, что видели проезжавшей через Сноквалми вечером накануне того дня, когда нашли тело Кэтлин?

– А что?

– Три часа назад местный шериф пытался проверить, что это за машина. Проверка ничего не дала, поскольку она взята напрокат и в розыске не числится, но Дуг по этому поводу заметил, что, возможно, стоит обратить на нее внимание. Сигнал поступил из точки примерно в пятидесяти милях за Сноквалми, в горах. Думаю, нам первым делом следует отправиться туда.

– Куда именно?

Она бросила взгляд на карту, затем ткнула пальцем в место, которое, казалось, находилось прямо посреди гор.

– Вот сюда. В Шеффер.

Где-то в час ночи Нина задремала, опустив голову и скрестив на груди руки. Я прислушивался к ее дыханию, мчась на восток по шоссе номер 90. Вокруг было слишком темно, чтобы различить какие-то детали пейзажа, но некий рудиментарный орган у меня в теле или в голове отмечал постоянно увеличивающуюся высоту. То и дело в противоположном направлении проносились другие машины, спешившие по своим делам.

Мы поднимались все выше, и я сбросил скорость до пятидесяти, а затем до сорока, по мере того как дорога становилась все более извилистой. К тому же сильно похолодало, и среди деревьев клубился туман, освещенный светом периодически появлявшейся в просветах облаков луны. Я остановился у обочины, чтобы лучше сориентироваться, куда ехать. Нина пошевелилась, но не проснулась, и я снова тронулся с места, настолько мягко, насколько это было возможно.

У самого горного перевала я свернул на дорогу местного значения, возле которой стоял знак, сообщавший, что до Шеффера десять миль. Ощущение того, что горы и деревья – всего лишь фон, быстро сменилось чувством, что я среди них незваный гость.

Шеффер оказался маленьким и безлюдным. Было четверть третьего ночи. Я медленно выехал на главную улицу, чувствуя себя захватчиком, выбравшим самый подходящий момент для нападения. Миновав рынок, бар и пару ресторанов, я увидел в другом конце улицы вывеску мотеля.

Въехав на стоянку, я припарковал машину возле ее края. Окна здания были темны. Вряд ли в столь маленьком городке, да еще и не в сезон, здесь кто-то дежурил ночью. Похоже, мне предстояло провести несколько холодных часов на сиденье.

Выключив двигатель, я открыл дверцу и быстро выскользнул наружу, стараясь не слишком остужать салон. Я собирался выкурить сигарету, прежде чем попытаться немного поспать.

Стоя рядом с машиной, я вдруг понял, что на другой стороне парковки стоят еще четыре автомобиля. Конечно, на стоянках возле мотелей всегда бывают машины. Но нас интересовала только одна, вполне конкретная.

Я не знал номера машины, которую мы искали. Нина мне его не сказала, да и в любом случае, вряд ли бы я его запомнил. И вообще, могла ли она в самом деле оказаться возле мотеля?