Текст книги "Поэт"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

– Если этот суд состоится, – вдруг сказал Торсон.

Я взглянул на него. Ирония, только что продемонстрированная им, куда-то испарилась. Сделав каменное лицо, Торсон встал и решительно вышел из комнаты.

* * *

Вечер я провел один, в своей комнате, начиняя память компьютера очерком о только что прошедшем совещании. И еще я ждал звонка Рейчел.

На пейджер я уже сообщат. Два раза.

Наконец, в девять вечера, она позвонила. Во Флориде была полночь.

– Я не могла заснуть и решила проверить, не пригласил ли ты на ночь другую женщину.

Я засмеялся.

– Не совсем так. Я ждал твоего звонка. Разве на пейджер не пришли мои вызовы?

– Нет. Погоди-ка, проверю.

Она ненадолго отошла от телефонной трубки.

– Черт, он сел. Я его поменяю завтра. Извини.

– Ты про пейджер или про мужчину?

– Дурачок...

– Итак, отчего тебе не спится?

– Не могу не думать про завтрашний день. Про магазин и про Торсона.

– И что?

– Я завидую. Если преступника арестует он... Это мое дело, а я нахожусь от него в двух тысячах миль.

– Возможно, арест произойдет не завтра. Возможно, ты успеешь вернуться. А если даже нет, то арестовывать Торсону все равно не придется. Это дело ребят из спецподразделения.

– Не знаю, не знаю. Торсон не упустит шанса влезть. К тому же у меня плохое предчувствие. Что-то случится.

– А некоторые скажут: у нас хорошее предчувствие, ведь этот человек больше не сможет ходить по улицам.

– Знаю, знаю. И все-таки почему Гордон? Думаю, они с Бобом... Я так и не смогла добиться, зачем Боб послал меня во Флориду вместо того, чтобы отправить кого-то еще. Например, того же Торсона. Отнял у меня дело, а я ему как дура позволила.

– Наверное, Торсон рассказал про нас.

– Я об этом думала. Конечно, мог и настучать. Только не понимаю, почему Бэкус сделал то, что сделал, прежде не поговорив со мной. Это не его стиль. Никогда еще Боб не принимал решений без того, чтобы выслушать обе стороны.

– Конечно, Рейчел, и мне жаль. И все же послушай: каждый в бюро знает, что это твое расследование. И это твоя заслуга, как было, например, в случае с машиной из «Херц». След привел нас в Лос-Анджелес.

– Спасибо, Джек. Хотя это эпизод, один из многих. И вообще такая мелочь не имеет значения. Арестовать преступника – то же самое, что выйти со своей статьей раньше всех. Подробности не интересуют никого.

Вряд ли я мог помочь или улучшить ей настроение. Она там, я здесь. Наедине со своими мыслями Рейчел предстояло провести ночь, и моих слов было явно недостаточно. Поэтому я сменил тему:

– Однако сегодня ты нас порадовала. Похоже, что все складывается одно к одному. Мы еще не поймали этого человека, а уже знаем о нем так много...

– Пожалуй, да. Скажи, Джек, после всего, что рассказала нам Брасс, не появилась ли у тебя симпатия к нему? К Гладдену то есть?

– К человеку, убившему моего брата? Ты что? Нисколько.

– Да?

– А ты думаешь иначе?

Прежде чем ответить, она долго молчала.

– Я думаю о маленьком мальчике, в жизни которого могло быть много хорошего, если бы не пришел тот человек, Белтран, и не сделал то, что он сделал. Подонок, он же сам запустил Гладдена на орбиту. После всего, что им сделано, кто настоящее чудовище? Я говорила и говорю: если кто и заслужил свою участь, так это Белтран.

– Конечно, Рейчел.

Она нервно засмеялась.

– Прости, пожалуйста. Наверное, я просто устала. Не думала, что дело пойдет в таком темпе.

– Все в порядке. Я понимаю. У всего есть свои причины. У каждого преступления найдется отправная точка. Иногда это большее зло, чем само преступление, однако и последнее всегда заслуживает наказания.

– Джек, ты хорошо ладишь со словами.

– Я бы предпочел ладить с тобой...

– У тебя есть и то и это.

Тут настала моя очередь рассмеяться и сказать «спасибо». Потом наступила пауза, и на линии, соединявшей нас через две тысячи миль, не слышалось ничего. Мне было спокойно. Говорить не хотелось.

– Не знаю, как близко разрешат находиться тебе, но будь осторожен. Пожалуйста.

– Буду. И ты тоже. Когда планируешь вернуться?

– Надеюсь, завтра после полудня. Я просила подготовить самолет к двенадцати дня. Нужно еще просмотреть переписку Гладдена и добраться до аэродрома.

– Ясно. Не постараться ли тебе заснуть?

– Попробую. Только мне хочется быть с тобой...

– Мне тоже.

Я ожидал, что Рейчел повесит трубку, но она не спешила.

– Сегодня с Гордоном ты говорил обо мне?

Тут я вспомнил, как он назвал ее «раскрашенной пустыней».

– Нет. Был слишком напряженный день.

Кажется, она не поверила, и я пожалел, что солгал.

– До свидания, Джек.

– Пока, Рейчел.

* * *

Некоторое время я размышлял о нашем разговоре. Беседа навеяла грустные мысли, хоть я и не мог вычислить их причину. Помучившись, я встал с места и выбрался из комнаты. Шел дождь.

Из дверей отеля не было видно никого, кто бы меня ждал или прятался в темноте. Стряхнув ночные страхи, я рискнул выйти на улицу.

Направившись в тот же паб, «Кот и скрипка», я двигался рысью, стараясь держаться поближе к домам, чтобы не промокнуть. Добравшись до заведения, заказал пиво.

Народу, несмотря на дождь, набилось предостаточно. Волосы мои промокли, и в зеркале, висевшем на том же месте, я увидел свое осунувшееся лицо. Под глазами отчетливо выделялись круги. Я дотронулся до бороды так же, как тогда Рейчел.

Покончив с первой порцией «светлого с темным», сразу взял вторую.

Глава 40

К утру понедельника ароматизатор выгорел до конца. По комнатам Гладден перемешался, натянув тенниску на голову, чтобы она закрывала рот и нос. Он выглядел как грабитель банков Старого Запада.

Гладден опрыскал себя духами, обнаруженными в ванной, и также окропил ими всю квартиру, словно святой водой. Парфюм, как и святая вода, не помог. Вонь стояла невыносимая. Запах проникал повсюду, преследуя и словно желая загнать Гладдена в какой-нибудь угол.

Но больше это не имело значения. Он уже преодолел себя, Теперь пора уходить. И стать другим.

В ванной он побрился, в последний раз воспользовавшись розовой пластмассовой бритвой, найденной на краю раковины. Принял душ, не торопясь, чередуя холодную и теплую воду, затем прошел в комнату неодетым, дав коже обсохнуть.

Зеркало он снял со стены в спальне заранее. Теперь оно висело в жилой комнате. Гладден принялся ходить мимо зеркала, туда и обратно. Он вилял бедрами и наблюдал за своей походкой, повторяя движения снова и снова.

Удовлетворившись результатом, он заглянул в спальню. Почувствовав, как кожи коснулся холодный воздух, он одновременно содрогнулся от вони. Оставаясь у двери, Гладден смотрел на тело. Оно сильно изменилось. Труп раздулся и утратил свои очертания, прежде узнаваемые. Глаза закрыла белая пелена. Продукты разложения сочились отовсюду, даже из скальпа. Наверное, внутри уже завелись личинки насекомых. Гладден их не видел, но казалось, он слышал какие-то звуки. Они внутри. Он знал точно. Так написано в книгах.

Закрывая дверь, Гладден вдруг обернулся, услышав шепот. Нет, показалось. Насекомые. Он закрыл за собой дверь плотнее и вернул полотенце на место, заткнув им щель.

Глава 41

Мужчина, по нашему предположению – Уильям Гладден, позвонил в «Дата имаджинг» в среду, в 11.05. Представившись Уилтоном Чайлдсом, он поинтересовался, доставлена ли его камера марки «Диджи-шот». Трубку поднял Торсон и, как предусмотрено планом, спросил, не сможет ли мистер Чайлдс перезвонить минут через пять – десять. Торсон объяснил клиенту, что машина только что ушла, а он еще не разобрал коробки с товаром. Чайлдс сказал, что перезвонит.

Тем временем Бэкус, следивший за определителем номера, быстро сообщил высвеченную на нем информацию оператору компании «AT и Т», ждавшему на связи. Сверив телефонный номер Чайлдса – Гладдена по базе данных, он сообщил, что звонят из таксофона на бульваре Вентуры в Студио-Сити. Все произошло быстро, и Торсон не успел еще повесить трубку.

На место тут же отправилась группа агентов, находившаяся всего в пяти минутах езды, на Шерман-Оакс. Не включая сирен, они промчались по бульвару Вайнленд, затем свернули и оказались на бульваре Вентуры, заняв позиции вблизи телефона-автомата. Телефонная будка находилась у стены, около входа в мотель, в котором комнаты сдавались по сорок долларов за ночь. Как водится, порноканал включили в цену. К моменту их появления у телефона уже не было никого, но агенты остались ждать.

Другая группа двигалась к ним с Голливудского бульвара, а в воздух поднялся вертолет, круживший пока над Ван-Найс и готовый оказаться над позицией, едва туда выдвинут наземных агентов.

Агенты ждали. Ждал и я, сидя вместе с Бэкусом и Картером в машине, притаившейся в квартале от магазина. Картер уже завел мотор, готовый рвануть вперед по первой команде, лишь только наружное наблюдение заметит Гладдена.

Прошло пять минут, затем десять. Ожидание сильно всех нервировало, пусть оно и было пассивным, за спинами Бэкуса и Картера. Агентам, страховавшим первую группу, вполне хватило времени, чтобы занять позиции в нескольких кварталах. Теперь в точке, где стоял таксофон, находилось уже восемь агентов.

Тем не менее, когда в 11.33 телефон в магазине зазвонил снова, у автомата не оказалось никого. Бэкус нажал на кнопку рации.

– У нас есть звонок. Что наблюдаете?

– Никого. У таксофона пусто.

– Оставайтесь в готовности.

Бэкус отложил рацию и взял мобильник, одной кнопкой вызвав оператора «AT и Т». Подавшись вперед со своего сиденья, я наблюдал за его действиями и за изображением на мониторе, встроенном в приборную панель. На черно-белом экране стояла картинка из магазина, снятая широким объективом «рыбий глаз».

После седьмого звонка я увидел, как Торсон поднял трубку. Хотя обе линии заранее оснастили «жучками», почему-то мы слышали только ответы Торсона. Подняв руку к объективу, он сделал жест, накручивая воображаемый круг пальцем. Я догадался: он дает понять, что звонит Чайлдс – Гладден.

Бэкус снова занялся звонком, определяя адрес.

Не желая спугнуть звонившего, Торсон отказался от прежней тактики затягивания разговора. Он не знал, что Чайлдс – Гладден звонит с другого номера. И по его представлениям, к звонившему уже приближались агенты ФБР.

Однако дело обстояло совершенно иначе. Пока Торсон сообщал звонившему, что заказанная фотокамера «Диджи-шот-200» только что доставлена и ее можно забрать, Бэкус получил от оператора новую информацию. Звонок определился как исходящий с другого автомата, стоявшего на пересечении Голливудского бульвара и Лас-Пальмас.

– Черт! – сказал Бэкус, отключая трубку. – Он на Голливудском, а я только что убрал оттуда людей.

Непонятно, как Гладдену удалось нас обойти. Было ли это простое везение или тщательно продуманный план? Разумеется, неизвестно, но его спасение казалось сверхъестественным. Поэт непрерывно перемещался, избегая ячеек расставленной на него сети. Бэкус отправил на перехват подвижные группы, хотя по голосу я понял: шансов на встречу с Поэтом у них немного. Звонивший сменил позицию.

Остался последний шанс: взять Чайлдса – Гладдена, когда он придет за покупкой. Если придет.

Все еще оставаясь на линии, Торсон деликатно осведомился о времени, когда клиент намерен прийти за камерой. Он делал вид, что это совершенно ему безразлично. Я подумал, что Торсон хороший актер. Через несколько секунд он положил трубку.

Тут же посмотрев в камеру, он тихо сказал:

– Народ, поговорите со мной. Что происходит?

Бэкус набрал номер магазина по мобильному. Когда он рассказывал о неудаче, я видел, как Торсон сжал кулак и несильно пристукнул им по столу.

Не знаю, был ли он и впрямь разочарован или, наоборот, выразил радость по поводу предстоящей встречи с Поэтом лицом к лицу.

* * *

Следующие четыре часа я провел в машине вместе с Бэкусом и Картером. Что же, по крайней мере в моем распоряжении оказалось заднее сиденье, где можно вытянуться. Отлучиться пришлось только раз, когда они послали меня за кофе и сандвичами на Пико. Быстро вернувшись, я ничего не успел пропустить.

День показался вечностью. Каждый час мимо магазина проезжал Картер, еще несколько раз туда заходили настоящие покупатели, и всякий раз их идентифицировали, что вызывало у всех напряжение.

К четырем часам Бэкус уже обсуждал с Картером планы на следующий день, не допуская мысли, что Гладден не придет вовсе или, что хуже, все понял и запросто переиграл бюро. Тем не менее, сказав Картеру, что хочет установить переговорное устройство для связи с Торсоном, Боб добавил:

– Пусть сделают к завтрашнему утру.

– Будет исполнено, – ответил Картер. – Сегодня, когда закончим, я отправлюсь туда вместе с техниками.

В машине наступила тишина. Вероятно, Бэкус и Картер, ветераны многих расследований, привыкли к напряжению такого рода. Для меня же время текло куда мучительнее. Несколько раз, пытаясь завести разговор, я не мог выжать из себя больше одной-двух фраз.

* * *

Едва стрелки перешли за четыре часа дня, как у бордюра, позади нас, припарковался автомобиль. Обернувшись, чтобы посмотреть на водителя, я вдруг увидел Рейчел. Выйдя из своей машины, она пересела в нашу, заняв место рядом со мной.

– Отлично, отлично, – сказал Бэкус, повернувшись к нам. – У меня было ощущение, что ты не оставишь нас надолго. Рейчел, ты уверена, что сделала во Флориде все, что хотела?

Говорил он спокойно, однако я почувствовал в его словах досаду на скорое бегство Рейчел из командировки. Похоже, Бэкус рассчитывал на ее пребывание во Флориде.

– Все отлично, Боб. Здесь уже что-нибудь произошло?

– Совсем ничего. События развиваются медленно и печально .

Когда Бэкус отвернулся, она потянулась и сжала мою руку, опиравшуюся на сиденье. На обращенном ко мне лице Рейчел появилось выражение любопытства, и я не сразу сообразил, в чем дело.

– Рейчел, проверила ли ты почту?

Она отвела взгляд и посмотрела на затылок Бэкуса. Тот не стал поворачиваться, поскольку Рейчел находилась на сиденье прямо за его спиной.

– Конечно, Боб, я проверила, – ответила она, в голосе зазвучало легкое недовольство. – Очередной тупик. В почтовом ящике не было ничего. По словам хозяина, все забирает пожилая женщина, которая навещает почту каждый месяц. Кстати, приходят только банковские выписки. Я считаю, женщина – скорее всего мать Гладдена. Вероятно, живет где-то поблизости, хотя найти адрес мне не удалось.

– Возможно, стоило бы ненадолго остаться там и изучить ситуацию несколько лучше?

Несколько секунд она молчала. Я понял, что Рейчел смутила манера, в которой Бэкус построил разговор.

– Возможно, – согласилась она. – И все же я полагаю, это именно то задание, которое способны исполнить наши люди во Флориде. А я агент, назначенный вести это расследование. Помнишь об этом, Боб?

– Да, помню.

Некоторое время в машине висело молчание. На минуту-другую я отвернулся к окну. Почувствовав, что конфликт несколько сглажен, я посмотрел на Рейчел и вопросительно поднял брови.

Снова протянув руку, она хотела коснуться моего лица, но передумала.

– Ты побрился.

– Да-а.

Бэкус тут же обернулся, взглянул на меня, потом вернулся в исходную позицию.

– Мне тоже показалось, будто что-то не так, – заметил он.

– Для чего? – спросила Рейчел.

– Сам не знаю, – ответил я, пожимая плечами.

Ожила рация, и сквозь эфир донесся хриплый голос:

– Посетитель.

Картер ответил, нажав на кнопку микрофона:

– Кто теперь?

– Белый, лет двадцати, волосы светлые. В руках коробка. Машину не наблюдаем. Направляется или к дверям «Дата имаджинг», или к следующим, там парикмахерская. Одно из двух.

Неподалеку от фотомагазина, к западу, находился такой салон. С восточной стороны располагался заброшенный склад.

Наружное наблюдение весь день сообщало о потенциальных посетителях, и большая их часть направлялась в салон, чтобы подстричься, и вовсе не интересовалась цифровыми фотоаппаратами.

– Он заходит.

Наклонившись вперед, на мониторе я увидел человека, вошедшего в торговый зал. Черно-белое изображение захватывало весь магазин, искажая пространство. Фигура выглядела мелкой и недостаточно четкой, не позволяя идентифицировать вошедшего как Гладдена.

Всякий раз, едва в магазин заходил посетитель, у меня перехватывало дыхание. Человек направился прямо к Торсону. Я заметил, как рука агента сместилась ближе к поясу, готовая выхватить оружие.

– Что вам угодно?

– Есть великолепные ежедневники для записей.

Он начал было открывать коробку, и Торсон тут же приподнялся с места.

– Я много продал всем вашим соседям.

Перехватив руку мужчины, Торсон приоткрыл крышку и, изучив содержимое, произнес:

– Не интересуюсь.

Торговец, от выпада Торсона немного подавшийся назад, опомнился и начал обычный для такого случая разговор:

– Уверены? Всего десять баксов. В магазинах их продают за тридцать или тридцать пять долларов. Это фирменный товар, такие...

– Не интересуюсь. Спасибо.

Торговец обратился в сторону сидевшего за своим столом Кумбса:

– А вы, сэр? Разрешите, я продемонстрирую вам этот великолепный еже...

– Мы не интересуемся! – рявкнул Торсон. – Будьте любезны, покиньте наш магазин. Здесь не обломится.

– Понял. Ладно, вам тоже хорошей торговли.

Торговец вышел из магазина.

– Что за люди! – произнес Торсон.

Покачав головой, он сел на место и замолчал. Неожиданно агент зевнул. Зевота оказалась заразной, вслед за ним одолев и меня, а потом – Рейчел.

– Волнение доконало нашего Гордо, – прокомментировал Бэкус.

Меня тоже. Захотелось восполнить урон кофеином. К этому времени дня в отделе новостей я выпил бы уже чашек шесть. А мы, из-за постоянного наблюдения, только раз сбегали за едой, и то три часа назад.

Я открыл дверь.

– Схожу за кофе. Кто что будет?

– Не пропусти самое интересное, Джек, – поиздевался Бэкус.

– Да ладно. Теперь я знаю, почему у всех копов геморрой. От сидения на... одном месте и ожидания неизвестно чего.

Я вышел и наконец-то выпрямился, хрустнув суставами. Картер и Бэкус от кофе отказались. Рейчел сказала, что хочет. Я-то надеялся, что она пойдет со мной, но этого не случилось.

– Какой ты любишь? – спросил я, заранее зная ответ.

– Черный, – ответила она, с улыбкой приняв мою игру.

– О'кей. Скоро вернусь.

Глава 42

Когда я, с четырьмя чашками кофе в картонной коробке, вошел в «Дата имаджинг», Торсон потерял дар речи. Но едва он опомнился и сообразил, что сказать, зазвонил телефон. Сняв трубку, он произнес только одно слово:

– Знаю.

Потом протянул трубку мне.

– Это тебя, сачок.

Звонил Бэкус.

– Джек, уматывай к черту оттуда, немедленно!

– Да, разумеется. Я просто принес ребятам кофе. Вы же видели, как Гордо клонило в сон.

– Очень смешно, Джек, но давай же уходи! По нашему договору – ты делаешь так, как я говорю, а я сохраняю твои права на сюжет. А теперь, прошу, делай так, как я... У вас посетитель. Предупреди Торсона. Это женщина.

Опустив трубку немного ниже, я посмотрел на Торсона.

– К нам идет клиент. Правда, это женщина... Хорошо, выхожу, – сказал я, обращаясь уже к Бэкусу.

Положив трубку на аппарат, я достал один из стаканчиков и поставил его перед Торсоном.

Тут же сзади послышался звук открываемой двери, и на какое-то время магазин наполнился шумом уличного движения с Пико. Дверь снова закрылась, стало тише. Не оборачиваясь и не глядя на вошедшего, я направился ко второму столу, за которым сидел Кумбс.

– Кофе?

– Да, большое спасибо.

Я поставил перед хозяином магазина вторую чашку и засунул руку в коробку, доставая из нее пакетик с сахаром, сливки и соломинку, чтобы он мог размешать.

Обернувшись назад, я увидел посетительницу. Перед столом Торсона уже стояла блондинка, копаясь в большой черной сумке. Пышные волосы спадали вниз каскадом, в точности как у Долли Партон. Парик, разумеется. Высокого роста, да еще на каблуках. Короткая юбка с белой блузкой и черными чулками. Едва женщина вошла, я сразу почувствовал аромат ее духов.

– Ах, – сказала она, найдя то, что искала. – Я пришла получить это для шефа.

Она положила на стол перед Торсоном сложенный несколько раз листок желтой бумаги. Тот посмотрел на Кумбса, давая понять, что хозяин магазина должен взять клиентку на себя.

– Гордо, ну что ты, ей-богу, – заметил я и направился к двери.

Еще не дойдя до Торсона, я вдруг увидел его лицо. Он не только не ответил на мой выпад, хоть я и дважды назвал его Гордо, но даже не оторвался от желтого листка, теперь уже развернутого. Потом взгляд Торсона переметнулся на стену магазина, западную, в которой находилась видеокамера. Он смотрел на Бэкуса. Потом взглянул на женщину.

Находясь у нее прямо за спиной, поверх плеча посетительницы я заметил глаза Торсона. Уже вставая с места, он раскрыв рот, будто собирался что-то сказать. Правая рука агента сместилась вверх и в сторону, к внутренней стороне куртки.

Потом я увидел, как правая рука женщины вынырнула из сумки и взметнулась вверх. И тут я увидел зажатый в ней нож.

Нож обрушился резко вниз, за мгновение до того, как Торсон успел вытащить руку из-под куртки. Я услышал сдавленный крик, и тут же лезвие вошло агенту в горло. Торсон стал заваливаться назад с фонтаном брызжущей из артерии крови, бьющей прямо в плечо женщине. Та уже искала что-то, наклонившись вперед.

Когда она выпрямилась и повернулась ко мне, в ее руках оказался пистолет Торсона.

Женского голоса уже не было. Вместо него раздался истеричный визг загнанного в угол животного мужского пола:

– Стоять, суки!

Направив оружие сначала на Кумбса, потом на меня, он скомандовал:

– Отойти от двери, быстро. На середину, марш!

Поставив на пол коробку с двумя чашками кофе, я поднял руки вверх и отошел от входной двери, направляясь к середине торгового зала.

Переодетый мужик снова нацелился на Кумбса. И тот, в свою очередь, истерично запричитал:

– Нет! Пожалуйста, нет, они смотрят за нами, не стреляйте!

– Кто смотрит? Кто?

– Они смотрят в камеру!

– Кто?

– Гладден, это ФБР.

Я произнес это спокойным, насколько возможно, голосом. Впрочем, тональность вряд ли могла сильно отличаться от воплей Кумбса.

– Они нас слышат?

– Да, слышат.

– ФБР! – заорал Гладден. – ФБР! У вас уже есть труп! Войдете внутрь, и вы получите еще два!

Повернувшись к камере, он выстрелил три раза подряд. Видеокамера с горящим на ней красным светодиодом, до того стоявшая рядом с дисплеями, разлетелась на части, так и оставшиеся на столе.

– Иди сюда! – закричал он, обращаясь ко мне. – Где ключи?

– Ключи от чего?

– От гребаного магазина!

– Не ори. Я здесь не работаю.

– А кто работает?

Он направил ствол на Кумбса.

– В кармане. Ключи у меня в кармане.

– Иди закрой входную дверь. Попробуешь выбежать, и я прострелю тебя, как эту камеру.

– Да, сэр.

Кумбс сделал, как было приказано, после чего Гладден заставил нас двоих отойти к дальней стене торгового зала и сесть на пол у задней двери, блокируя это направление от возможных выстрелов. Потом он перевернул оба стола, чтобы загородить обзор или, возможно, уберечь себя от пуль, и пригнулся, спрятавшись за столом, где лежал Торсон.

Со своего места я хорошо видел тело. Куртка, бывшая недавно белой, насквозь пропиталась кровью. Полузакрытые глаза не двигались. Из горла торчала рукоятка ножа. Я содрогнулся. Ведь только что Торсон дышал, и независимо от моего к нему отношения мы какое-то время были напарниками. А сейчас это лишь труп.

Тут я подумал, что Бэкус, возможно, в панике. Раз видеонаблюдения больше нет, он ничего не знает о состоянии Торсона. Если посчитает, что Торсон жив, тогда скоро Боб введет в действие группу захвата, с их свето-шумовыми гранатами и прочими спецсредствами. Если же он поймет, что Торсон мертв, то, возможно, мне придется провести здесь всю ночь.

– Если ты здесь не работаешь, тогда кто ты? – спросил Гладден. – Откуда я тебя знаю?

Я замялся. Кто я? Сказать ему правду?

– Ты из ФБР?

– Нет. Я не из ФБР. Я репортер.

– Репортер? Что, пришел за моей историей, да?

– Да, если захочешь рассказать. А можешь поделиться с ФБР, просто дотянись до телефона. Наверное, они позвонят сами.

Тут он взглянул в сторону валявшегося на полу телефона, корпуса и трубки. Из трубки доносились короткие гудки. Добраться до телефона он мог, не покидая укрытия. Гладден подтянул аппарат к себе и положил трубку на рычаг. Потом он взглянул на меня.

– Я тебя вспомнил, – сказал Гладден. – Ты...

Тут раздался звонок, и он снял трубку.

– Говорите, – распорядился он.

Наступила томительная пауза, в конце которой он ответил на все, что бы ни было сказано.

– Ладно, ладно, агент Бэкус, хорошо, что мы встретились снова. Я много чего узнал о вас с момента прошлой встречи во Флориде. И о вашем отце, разумеется. Прочитал его книгу. Всегда верил, что мы встретимся... Вы и я... Как понимаете, это уже невозможно: у меня здесь два заложника. Вам придется потрахаться со мной, Боб, а мне... мне придется сделать с ними то же самое... Так что, когда войдете, вы не поверите собственным глазам. Помните Аттику? Подумайте, агент Бэкус. Подумайте, как бы с этим справился ваш отец. Теперь я должен идти.

Он положил трубку и обернулся ко мне. Стащив с головы парик, Гладден сердито швырнул его через комнату.

– Какого черта ты здесь делаешь, репортер? ФБР никогда не разрешает...

– Ты убил моего брата. Поэтому меня взяли в группу.

Гладден пристально посмотрел на меня.

– Я не убил ни одного человека.

– Они считают, что убил. И что бы ты с нами ни сделал, они тебя возьмут. Тебя ни за что отсюда не выпустят. Они...

– Отлично, и заткнись на хер! Я не обязан слушать.

Гладден снял трубку и начал набирать номер.

– Пригласите Краснера, это срочно... Уильям Гладден... Да, именно тот.

Пока он ждал ответа, мы молча смотрели друг на друга. Мне хотелось бы выглядеть спокойным, хотя внутри бушевала настоящая буря. Никакого другого выхода я не видел – только смерть одного из нас.

Гладден же не производил впечатления человека, способного поддаться на уговоры и выйти с поднятыми кверху руками, чтобы оказаться через несколько лет на электрическом стуле или, как вариант, в газовой камере. Исход определялся лишь штатом, где вынесут приговор.

Наконец Краснер взял трубку, и следующие десять минут Гладден объяснял ему суть происходящего, приходя в ярость от любого из вариантов, которые пытался предлагать адвокат. В итоге он раздраженно бросил трубку.

– Иди ты на хер!

Я сидел тихо, полагая каждую из проведенных минут очком, засчитанным в мою пользу. Должно быть, ФБР готовило некую акцию. Снайперы, команда спасения и все такое.

За окнами постепенно угасал день. Я смотрел на улицу сквозь зеркальную витрину магазина и видел на той стороне здание торгового центра. Глаза искали на его крыше что-то вроде биноклей или ружейных стволов, однако там ничего не было. Вообще ничего.

Взгляд скользнул туда и сюда по улице. Движение транспорта по ней прекратилось. Стало быть, бульвар Пико уже перекрыт. Что бы ни случилось дальше, это произойдет очень скоро. Посмотрев в сторону Кумбса, я хотел убедиться, нет ли возможности подать знак владельцу магазина, чтобы он собрался с духом.

Кумбс истекал потом. Промок насквозь даже узел галстука, попавший под струйки, стекавшие с его щек и шеи. Выглядел Кумбс так, словно провел здесь вечность. Ни моральных, ни физических сил у него не было.

– Гладден, покажи им себя, отпусти мистера Кумбса. Ему нечего здесь делать.

– Я так не считаю.

Телефон зазвонил снова. Он снял трубку и выслушал, не отвечая ничего. Затем аккуратно положил трубку на рычаг. Через секунду аппарат снова зазвонил. Гладден взял трубку и тут же нажал кнопку удержания звонка. Выбрав другую линию, он сделал то же самое. Теперь уже никто не мог нас вызвать.

– Зачем так делать? – сказал я. – Дай им говорить, и они сами предложат выход.

– Послушай, когда мне понадобится твой совет, я его выбью из тебя! А сейчас заткнись, пожалуйста!

– О'кей.

– Заткнись, я сказал!

Я примирительно поднял вверх руки.

– И вы, гребаные газетные уроды, пишете, не имея понятия ни о чем. Вот ты... Как тебя зовут, раз на то пошло?

– Джек Макэвой.

– Тебе дали жетон?

– Он в кармане.

– Достань.

Я медленно вытащил бумажник с удостоверением «Пресса» и жетоном, а затем подтолкнул его Гладдену. Раскрыв его, он стал разглядывать документы.

– Постой, я считал, ты... Денвер? Что еще за хрень? Почему ты в Лос-Анджелесе?

– Я уже сказал. Из-за брата.

– И я сказал. Не убивал я никого.

– А как же он?

Я кивнул в сторону неподвижного тела Торсона. Гладден тоже посмотрел на тело, потом перевел взгляд на меня.

– Он играл свою роль. А я закончил пьесу. Таковы правила игры.

– Этот человек умер. Какая, на хер, игра?

Гладден поднял пистолет выше и направил ствол мне в лицо.

– Если я говорю «игра» – значит, игра.

Я не ответил.

– Пожалуйста, – проговорил Кумбс, – пожалуйста...

– Что «пожалуйста»? Лучше заткнись, пожалуйста, на хер. Ты... хм... газетчик, о чем напишешь? Конечно, в предположении, что выйдешь отсюда?

С минуту я думал, причем Гладден мне не препятствовал.

– Если хочешь, я отвечу так: «Почему?» Этот вопрос всегда самый интересный. Почему ты сделал это? Я хочу рассказать... Неужели из-за того человека из Флориды? Белтран, его звали так?

Он насмешливо фыркнул, скорее недовольный тем, что прозвучало имя, а вовсе не тем, что я все знаю.

– Это не интервью. А если и так, все равно на хер твои комментарии.

Опустив взгляд на свои руки с оружием, Гладден замолк. Молчание продолжалось довольно долго. Кажется, на него подействовала ситуация: он понимал, что положение в конечном счете просто безвыходное. Собственно, путь по определению не вел этого человека никуда, и не оставляло чувство, что он это знает. Однажды след прервется в ситуации вроде той, что сложилась сегодня. Я подумал, что Гладден расслабился, и снова попробовал заговорить:

– Знаешь что, позвони им и попроси, чтобы к телефону позвали Рейчел Уэллинг. Скажи, что хочешь говорить только с ней. Помнишь эту женщину? Это она приезжала в Рейфорд. Уэллинг хорошо тебя знает, и только она сможет помочь.

Он отрицательно покачал головой.

– Я должен был убить твоего брата, – тихо проговорил Гладден, не глядя в мою сторону. – Даже обязан.

Я подождал, надеясь на продолжение. Он молчал.

– Почему же?

– Единственная возможность его спасти.

– От чего спасти?

– Разве не очевидно? – Он посмотрел на меня, в его глазах я увидел боль и гнев. – От превращения в такого, как я. Посмотри на меня! Чтобы он не стал таким!

И только я собрался задать очередной вопрос, как раздался резкий звук разбитого стекла. Посмотрев в сторону витрины магазина, я увидел, как в комнату влетело что-то темное размером с бейсбольный мяч и упало рядом с перевернутым столом, за которым укрывался Гладден.

Сообразив, что это, я моментально покатился в сторону, закрывая руками голову и глаза. В ту же секунду в помещении раздался оглушительный взрыв, и в мои закрытые глаза ворвалась вспышка ослепительного света. Удар, обрушившийся одновременно со вспышкой, заставил все тело сжаться от сотрясения.