Текст книги "Поэт"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

Глава 34

Самолет успел набрать высоту в тридцать тысяч футов, когда я решился вскрыть конверт. Там лежали счета, всего несколько листов. Подробные расшифровки услуг по каждой комнате. Именно их я рассчитывал получить, первым делом принявшись за бумагу с именем Торсона и сведениями о его телефонных разговорах.

В счете не значился ни один звонок по месту жительства Уоррена, в Мэриленд, с кодом 301. В то же время здесь было несколько записей с кодом 213, то есть звонили в Лос-Анджелес. Ничего невероятного в том, что Уоррен мог оказаться в Лос-Анджелесе, я не видел: его статью напечатала именно «Лос-Анджелес таймс». Наконец, он вполне мог писать, находясь в контакте с редактором. Первый звонок зафиксирован в 00.41 в ночь с субботы на воскресенье, спустя примерно час с того момента, как Торсон поселился в отеле.

Достав кредитную карточку, я активизировал аппарат, встроенный в спинку переднего сиденья, проведя по нему, и набрал номер, значившийся в счете. Ответили практически моментально, и женский голос сказал:

– Отель «Нью-Отани», чем могу служить?

Немного растерявшись, я едва успел собраться и, прежде чем оператор повесила трубку, попросил соединить меня с номером Майкла Уоррена. Вызов переключили, но ответа не было довольно долго. Я понял: еще рано, чтобы возвращаться в отель. Нажав на кнопку снова, я вызвал справочную и спросил номер «Лос-Анджелес таймс». Набрав комбинацию, попросил соединить с отделом новостей и спросил, на месте ли Уоррен. Теперь меня соединили немедленно.

– Уоррен.

Это произнес я, вовсе не как вопрос, а как вердикт. Как приговор для Торсона, а равно – и для Уоррена.

– Слушаю, что вам угодно?

Он все еще не понял, кто я.

– Мне угодно послать тебя на хер, Уоррен. Если хочешь знать, однажды я напишу обо всем – и особенно о твоем месте в этой истории – в своей собственной книге.

Не вполне понимая, что говорю, я знал одно: мне нужно задеть его за живое, не важно, как именно. Годились только слова.

– Макэвой? Это Макэвой? – Он замолчал на мгновение, а затем я услышал саркастический смех. – Какая книга? Мой агент ждет на улице с готовым предложением. А что есть у тебя? Ха! Что ты еще нарыл? Скажи, Джек, есть ли у тебя агент?

Он ждал ответа, однако я мог предложить только свою ярость. А потому молчал.

– Так я и думал, – продолжал Уоррен. – Видишь ли, Джек, человек ты приятный, и мне даже жаль, что все так вышло. Это правда. Но я попал в трудное положение, и вообще та работа была не по мне... Мне достался выигрышный билет. Я только взял его.

– Гребаный мудак! Это моя история!

Я выругался довольно громко. Хотя в своем ряду из трех кресел я находился один, пассажир по ту сторону прохода посмотрел на меня довольно неприязненно. С ним была дама по возрасту много старше, возможно мать. Как я понял, предполагалось, что она не знакома с таким лексиконом.

Я отвернулся к окошку, в котором виднелась лишь черная мгла. Пришлось закрыть рукой ухо, чтобы не слышать ровного шума двигателей, не дававшего разобрать слова Уоррена. Его голос казался ровным и совершенно спокойным.

– Авторство за тем, кто написал, Джек, следует это помнить. Кто написал, тот и получает права. Если имеешь что-то против, прекрасно. Напиши об этом. Давай уже шевели мозгами... и хрен тебе в сумку. Пробуй, пробуй. Я весь к твоим услугам, и мы еще встретимся на первой полосе.

Чистая правда. Я понял сразу, как только услышал. Жалея, что позвонил, я злился на себя, а также на Торсона и Уоррена. Только не мог я отдать своего, заработанного кровью.

– Раз так, то не рассчитывай получать данные от своего источника, – сказал я. – Придется опустить Торсона на землю. Вообще-то я уже держу его за яйца. Как стало известно, он звонил тебе в отель еще в субботу вечером. Он мой.

– Не имею понятия, о чем ты говоришь. Кстати, я не даю информации об источниках. Никому.

– Это не требуется. Я разберусь с ним сам. Отымею его и высушу. Захочешь поговорить с ним, будешь звонить потом в охрану какого-нибудь банка в Солт-Лейк-Сити. Там его место.

Я позаимствовал выражение, которое Рейчел использовала для эквивалента сибирской ссылки. Челюсти опять сводило судорогой, а ответа все не было.

– Спокойной ночи, Джек, – произнес наконец Уоррен. – Все, что я могу сказать: постарайся это пережить и вернуться к гребаной реальности.

– Минуту, Уоррен. Ответь на один вопрос.

В своем голосе я отметил умоляющие нотки, которые сам же и ненавидел. Тем не менее Уоррен остался на связи, и я продолжил:

– Как насчет страницы из моего блокнота, той, что ты оставил в хранилище фонда? Это не случайность? Что, с самого начала готовил свой старт?

– Уже два вопроса, – сказал Уоррен, и в его голосе я услышал улыбку. – А мне пора.

Он положил трубку.

Десятью минутами спустя, когда самолет начал снижение, я начал понемногу отходить. Не без помощи доброй порции «Кровавой Мэри». Факт, что мои обвинения в адрес Торсона отныне подкреплялись конкретными доказательствами. Это успокаивало само по себе. На самом деле я не мог осуждать одного Уоррена. Он использовал меня, хотя, как известно, этим грешат все репортеры. Кто, как не я, имеет право судить об этом?

Впрочем, я не мог не осуждать и Торсона, что совершенно естественно. Я не знал, как и каким образом, но собирался довести до Боба Бэкуса факт телефонных переговоров Торсона или их смысл. Мне хотелось видеть падение агента.

Допив порцию, я вернулся к распечаткам, лежавшим в кармане за передним креслом. Решив продолжить исследование с той же точки, я стал изучать звонки Торсона, сделанные после переговоров с Уорреном.

За пару дней, проведенных в отеле, он сделал всего три междугородных звонка, причем все укладывались примерно в получасовой промежуток времени. Звонок Уоррену зафиксировали в 00.41 субботней ночи, можно сказать, в воскресенье утром, а за четыре минуты до этого он звонил по коду 703. В 00.56 – набрал зону с кодом 904. Вероятно, 703 – это центр ФБР в Виргинии. Мне не оставалось ничего, как попробовать самому. Набрав указанный в счете номер, я тут же услышал на том конце провода:

– ФБР, Квонтико.

Я повесил трубку. Что же, значит, ошибки нет. Потом, не имея понятия, что может скрываться за кодом 904, набрал третий, последний, номер. После третьего гудка на вызов ответил высокочастотный сигнал, тот самый, язык которого знают лишь компьютеры. Я слушал долго, пока трель не замолкла окончательно. Не получив ответа на протокол, компьютер разорвал соединение и повесил трубку.

Несколько озадаченный, я позвонил оператору и попросил назвать самый крупный из городов зоны 904. Оказалось, это Джексонвилл. Когда я спросил, находится ли в этой же зоне Рейфорд, ответ оказался положительным. Поблагодарив за информацию, я повесил трубку.

Из газетных публикаций о Горации Гомбле я уже знал, что Объединенное исправительное учреждение располагалось именно в Рейфорде. Именно там содержался Гораций Гомбл, туда же направили для отбывания наказания человека по имени Гладден. Я предположил, что Торсон дозванивался до компьютера неспроста, наверняка этот компьютер должен был связать его с тюрьмой, где сидели Гладден и Гомбл.

Пришлось еще раз позвонить оператору с вопросом по зоне 904. Теперь я задал вопрос, как позвонить на коммутатор Объединенного исправительного учреждения. Оказалось, все его номера начинались с цифры 431, что соответствовало цифрам, набранным Торсоном с гостиничного телефона.

Откинувшись на спинку кресла, я задумался об этом совпадении. Зачем нужно было звонить в тюрьму? Вряд ли прямое соединение понадобилось, чтобы убедиться, на месте ли Гомбл. Или он хотел проверить файлы с данными на Гладдена?

Я вспомнил слова Бэкуса, что он проверит данные на заключенного Гомбла. Вполне возможно, он перепоручил это Торсону, в субботу вечером забирая его из аэропорта.

Тут в голову пришла еще одна возможность. Менее часа назад Торсон проговорился, что уже проверил Гладдена, подозревая, что тот и есть Поэт. Может статься, звонок был частью этой проверки. Какой частью, я затруднялся даже предположить. Ясно одно: меня не собирались посвящать в задания, назначенные агентам. Находясь в гуще событий, я не знал самого интересного.

Второй счет не принес ничего нового. Из комнат Карсона и Томпсона звонков сделано не было. Ни одного.

Что касается Бэкуса, он звонил по тому же номеру в Квонтико, что и Торсон, ближе к полуночи, в субботу и воскресенье. Интересно. Не раздумывая я набрал номер.

– Квонтико. Дежурный слушает.

Не говоря ни слова, я повесил трубку. Достаточно факта, что Бэкус, так же как и Торсон, звонил в свой офис. Наверное, проверял, нет ли сообщений, или, наоборот, отдавал указания. Возможно, он просто интересовался делами в бюро.

Наконец я добрался до счетов, относившихся к номеру Рейчел. Тут мной овладело необычно сильное волнение. Я не чувствовал особых эмоций, анализируя бумаги остальных. Теперь же на мгновение представил себя подозревающим жену мужем, занятым проверкой ее личных дел. Чувство вины смешивалось с возбуждением завзятого вуайериста.

Из номера Рейчел звонила четыре раза. Все вызовы шли в Квонтико, причем дважды она набирала тот же номер, что и Бэкус. То есть коммутатор. Я попытался дозвониться по одному из двух оставшихся неизвестными номеров. Ответил голос, записанный на пленку:

– Это ФБР, специальный агент Рейчел Уэллинг. В настоящее время я нахожусь вне офиса, однако если вы оставите свое имя и короткое сообщение, я перезвоню, как только смогу. Спасибо.

Автоответчик. Конечно! Она проверяла сообщения, оставленные на пленке.

Набрав последний из номеров, тот, на который Рейчел звонила в воскресенье, в 6.10 утра, я услышал женский голос:

– Профилирование, Доран.

Отключившись без единого слова, я тут же пожалел об этом. Мне понравилась Брасс, но не следовало дергать ее из-за простой проверки связей коллег-агентов.

Покончив со счетами, я сложил бумаги обратно в сумку ноутбука, а телефон вернул на место, в карман на кресле перед собой.

Глава 35

К моменту когда я оказался у входа в голливудское отделение полицейского департамента Лос-Анджелеса, на часах было около восьми тридцати. Оглядев сложенные из кирпича оборонительные сооружения комплекса Уилкокс-стрит, я задумался, чего ждать дальше.

Трудно сказать, должен ли Томас оказаться на месте, учитывая, что время позднее, однако была такая мыслишка: раз детектив возглавляет расследование совсем еще свежего преступления, он скорее сидит за этими кирпичными стенами, чем бродит по улице в поисках Гладдена.

За дверью открылся коридор с серым линолеумом на полу, двумя диванами из зеленого кожзаменителя и стойкой с барьером, за которым сидели три офицера в форме. Слева я заметил проход и указатель с надписью «Бюро детективов». Едва взглянув на единственного не разговаривавшего по телефону офицера, я слегка кивнул – так, словно совершал свой обычный вечерний обход – и двинулся в сторону, куда указывала стрелка.

Не сделал я и трех шагов, как меня остановил голос:

– Постойте, коллега. Чем могу служить?

Обернувшись, я ткнул в указатель:

– Мне в бюро детективов.

– Зачем?

Пришлось подойти к барьеру, чтобы разговор никто не услышал.

– Желательно увидеть детектива Томаса.

Сказав это, я вытащил свою пресс-карточку.

– Денвер, – прочитал полицейский, словно я сам не знал, откуда явился. – Дайте проверить, на месте ли он. Вам назначена встреча?

– Насколько я знаю, нет.

– А что Денверу нужно от... Детектив Томас на месте? Есть кое-кто из Денвера, и он хочет пройти к Томасу.

Несколько секунд коп слушал, морща лоб и переваривая то, что ему говорили, а потом положил трубку.

– О'кей. Идите по коридору. Вторая дверь налево.

Я сказал ему «спасибо» и отправился по коридору в указанном направлении. Там я заметил множество фотографий, висевших по стенам, в черно-белых тонах представлявших газетные снимки известных артистов вперемежку с фотографиями убитых при исполнении обязанностей полицейских.

Дверь, в которую мне следовало войти, была отмечена как «Убийства».

Я постучал и, выждав для приличия небольшую паузу, перешагнул порог.

За одним из столов в ожидании сидела Рейчел. Больше в комнате никого не было.

– Джек, привет.

В ответ я кивнул. Встреча нисколько не удивила.

– Что ты делаешь в таком месте?

– Собственно говоря, это очевидно. Тем более что ты ждала моего появления. Где Томас?

– Он в безопасности.

– Почему мне лгут?

– Лгут о чем?

– Торсон говорил, что Гладден вне подозрений. Что его проверили и отсеяли. Поэтому я здесь. Мне показалось, он или лжет, или ошибается. Рейчел, почему ты не позвонила? Все это...

– Джек, мне было некогда, мы работали вместе с Томасом, и если бы я позвонила, то пришлось бы лгать, чего лично мне делать не хотелось.

– Предоставила это Торсону. Прекрасно. Спасибо. Мне гораздо лучше.

– Не будь ребенком. Мне есть о чем беспокоиться помимо твоих чувств. Конечно, жаль. Слушай, я ведь перед тобой, не так ли? Почему не задуматься об этом факте?

Я только пожал плечами.

– Я знала, что ты появишься здесь независимо от сказанного Гордоном, – проговорила она. – Я неплохо узнала тебя, Джек. Все, что было нужно, – это звонок в авиакомпанию. Узнав номер рейса, мне оставалось лишь дождаться твоего появления. Надеюсь только, что Гладден не наблюдал за входом в участок: тебя он мог видеть в репортаже вместе со всеми нами. То есть он может считать тебя агентом. Увидев, как ты вошел в здание, он поймет, что мы начали действовать.

– Слушай, если бы он находился снаружи и если был достаточно близко от меня, то вы уже взяли бы его, не так ли? Хотя бы потому, что уже наблюдали за этим местом круглые сутки.

Губы Рейчел тронула еле заметная улыбка. Так оно и было, догадался я.

Взяв со стола рацию, она вызвала базу. Я сразу узнал голос, донесшийся из приемника. Бэкус. Рейчел доложила, что прибудет вместе с посетителем. Затем, выключив приемник, поднялась из-за стола.

– Поехали.

– Куда еще?

– На пост управления. Тут недалеко.

Слова прозвучали лаконично и без всякого выражения. Казалось, передо мной сплошной лед. Неужели мы с этой женщиной были близки всего сутки назад? Когда это я успел стать чужим?

Сохраняя молчание, мы вышли через черный ход, направляясь к служебной стоянке.

– Моя машина осталась у входа, – сказал я.

– Все нормально, пока оставим ее там. Разумеется, если ты не хочешь сидеть в одиночестве и валандаться с этим ковбойским дерьмом.

– Видишь ли, Рейчел, если бы мне не лгали, ничего бы не случилось. Я бы вообще никуда не поехал.

– Ну конечно...

Она села в машину, завела мотор и лишь после этого разблокировала мою дверь. Обычно такое обращение меня раздражало, но на этот раз я решил промолчать и просто бухнулся на сиденье. Выехав со стоянки, она рванула вперед по бульвару Сансет, вдавив газ в пол. Пока машина не остановилась на красный свет, я не удостоился и слова.

– Откуда ты узнал имя?

– Какое имя?

– Гладдена, Джек. Уильяма Гладдена.

– Я делал то, что задали на дом. А как на него вышли люди из ФБР?

– Этого я не могу сказать.

– Рейчел... Посмотри, это ведь я. Так? Мы с тобой лю...

Я не мог сказать, скорее всего это прозвучало бы как ложь.

– Мне казалось, между нами что-то было. И теперь ты ведешь себя так, словно я прокаженный или что-то вроде этого. Я не... Послушай, что тебе нужно? Информация? Я расскажу все, что знаю сам. Данные из газетных публикаций. В субботу в «Лос-Анджелес таймс» вышла большая статья про этого Гладдена. Поняла? В статье сказано, что он знаком с другим, Горацием Гипнотизером, что сидит в Рейфорде. Я лишь сложил эти части вместе. Оказалось несложно.

– Ладно, Джек.

– Теперь ты.

Молчание.

– Рейчел!

– Надеюсь, разговор не записывается?

– Ты же знаешь, можно не спрашивать.

Немного поколебавшись, она, казалось, успокоилась.

– Мы вышли на Гладдена по двум независимым друг от друга ветвям. Они вдруг пересеклись в одно время и в одном месте. Появилось ощущение, что это действительно наш подозреваемый. Первое звено – автомобиль. Идентификационный номер, вычисленный по номеру магнитолы, привел в прокатную компанию «Херц». Помнишь этот факт?

– Да.

– Потом Матузак и Миз поехали в аэропорт и отследили дальнейший путь автомобиля. Его уже взяли какие-то перелетные пташки из Чикаго. Пришлось ехать за ними в Седону и вернуть машину обратно. Экспертиза ничего не обнаружила. Магнитола и стекло оказались на месте, причем ремонтировала машину вовсе не компания «Херц». Ремонтировал тот, кто нанял авто на момент грабежа. В любом случае, в соответствии с записью в регистрационной книге, машина целых пять дней находилась в распоряжении некоего Н. Бридлова, включая и день, когда убили Орсулака. Этот человек, Бридлов, вернул автомобиль днем позже. Матузак сделал запрос по компьютеру и выяснил, что имя Натана Бридлова уже всплывало в деле Уильяма Гладдена семь лет назад, во Флориде. Так звали человека, разместившего свое объявление в газетах Тампы и предлагавшего услуги фотографа, специалиста по съемке детей. На самом же деле он, оставаясь с ребенком один на один, делал непристойные фотоснимки. Его так и не разоблачили. Но полиция Тампы разыскивала Бридлова в то же самое время, когда там задержали Гладдена по делу о развращении малолетних в детском учреждении. Следователи уверяли, что Гладден и Бридлов – одно и то же лицо, однако не сумели найти доказательств. В то же время версию не слишком усердно разрабатывали, считая, что Гладден получит по заслугам и так. Таким образом, получив имя Гладдена из базы данных сомнительных псевдонимов, мы сопоставили это с информацией департамента полиции Лос-Анджелеса, на прошлой неделе объявившего Гладдена в розыск. Вот что мы имеем.

– Мне кажется...

– Слишком складно? Что же, иногда удача находит нас сама.

– Ты уже говорила.

– И это правда.

– Почему он решил использовать свой старый псевдоним, который, несомненно, известен полиции?

– Многие из них находят приятным следовать привычке. И потом, это же нахальный сукин сын. Судя по отправленному им факсу.

– Однако при аресте в Санта-Монике он использовал совершенно иной псевдоним. Зачем ему...

– Я рассказала тебе то, что знаю сейчас. Если он так умен, как кажется, то должен иметь несколько полных комплектов документов. Скорее всего их непросто отследить. Мы захотели выяснить историю отношений Бридлова с компанией «Херц». Как оказалось, до этого случая он не пользовался услугами проката ни разу. Что снова говорит о его интеллекте. В большинстве аэропортов достаточно подойти к стойке для особых клиентов: минута – и ваше имя уже в списке. Остается дойти до машины, в замок которой вставлен ключ. Даже не требуется общаться с клерком. Садитесь в машину, показываете водительское удостоверение на выезде, и вы на дороге.

– Хорошо, но что за второе звено? Ты сказала, к Гладдену привели две ветви.

– "Лучшие друзья". Во Флориде в этой организации нашли наконец записи о Белтране. Это сделали Тед Винсент и Стив Раффа, а информацию нам передали сегодня утром. За эти годы Белтран имел дело с девятью детьми. Вторым из его подопечных около шестнадцати лет назад оказался не кто иной, как Гладден.

– Бог мой...

– Да. Так совпало...

Несколько минут я сидел молча, переваривая информацию. Темп расследования ускорялся стремительно, словно по экспоненте. Кажется, пора пристегнуть ремни...

– Как случилось, что местное управление не смогло выйти на этого гада? О нем же трубят во всех газетах.

– Хороший вопрос. Боб намеревался говорить с их шефом с глазу на глаз. Прошлым вечером сюда прибыл Гордон. Их могут увидеть вместе, тогда и пресса сделает выводы. Но мы все равно опередили их.

Обычные аппаратные игры. Я прикинул, насколько быстрее удалось бы взять Гладдена, если бы лос-анджелесское управление предупредили чуть раньше.

– Вы встречались с этим человеком, не так ли? – спросил я.

– Да. Он значился в списке насильников, отобранных нами для интервью. Я уже рассказывала. Он, а также Гомбл. Оба сидели в той жуткой дыре во Флориде. Думаю, наша группа, Гордон, Боб и я, провели там не меньше недели. Много кандидатов и много интервью.

Чуть было не ляпнув, что знаю о звонке Торсона на тюремный компьютер, я вовремя одумался. Достаточно, что она говорит со мной снова как с человеком. Расскажи я, как копался в телефонных счетах, и еще неизвестно, станет ли Рейчел продолжать в том же духе. Проблема состояла и в том, как пригвоздить Торсона. Похоже, придется сидеть на информации из его счета до скончания века.

– Думаешь, есть какая-то связь между предполагаемым использованием гипноза в случае Гомбла и делом Поэта? – произнес я, чтобы не выдать себя окончательно. – Неужели Гомбл передал ему свой секрет?

– Возможно.

Она произнесла одно лишь слово, но как...

– Возможно... – повторил я ей в тон, правда, вложив в голос немного сарказма.

– Значит, придется ехать во Флориду и говорить с Гомблом снова. Разумеется, я допрошу его. И пока не получим ответ, тот или иной, эта версия останется лишь предположением. Вот так-то, Джек.

Мы повернули на улицу, начинавшуюся за цепью старых мотелей и магазинчиков. Наконец Рейчел замедлила темп настолько, что я мог отлипнуть от подлокотника.

– Ты ведь не собираешься уехать во Флориду прямо сейчас?

– Зависит от Боба. Уверена, что Бэкус решит сконцентрировать все силы именно здесь, в Лос-Анджелесе. Здесь Гладден. Здесь или очень близко. Мы все это чувствуем. И просто обязаны его найти. Когда Гладдена возьмут, я смогу подумать о более тонких вещах, например, о психологии мотивации. И тогда придется лететь во Флориду.

– Зачем? Чтобы пополнить данными труд о серийных убийцах?

– Нет. То есть и это тоже, но для начала нужно подготовить судебный процесс. Такие люди, как Гладден, нередко симулируют сумасшествие. Собственно, для них это единственный выход. Это означает, что нам следует строить доказательства на основании данных о его психологии. На том, что преступник осознавал собственные действия, различая, что такое хорошо и что такое плохо. Вот так, как раньше и как всегда.

Суд над Поэтом? Что хорошо и что плохо? Просто в голове не укладывалось. Наконец дошло: внутренне я не допускал ни малейшей возможности, что его возьмут живым. Конечно, в основе лежало чисто личное желание: пусть он умрет.

– Что такое, Джек? Ты что, не хочешь суда над ним? Считаешь, его нужно застрелить при аресте?

Я поднял на нее взгляд. По лицу мелькали отблески проносившихся мимо окон, и на мгновение я вдруг увидел ее глаза.

– Не думал об этом.

– Уверена, что думал. Хочешь убить его, Джек? Скажи, абстрагируясь от последствий, если бы настал такой момент, ты смог бы это сделать? Считаешь, так лучше?

Мне не хотелось обсуждать эту тему с Рейчел. В вопросе чувствовалось нечто иное, сверх интереса к близкому человеку.

– Не знаю, – сказал я наконец. – А ты могла бы убить? Вообще... ты когда-нибудь убивала?

– Будь у меня шанс, застрелила бы не дрогнув.

– Почему?

– Потому что видела таких, как он. Смотрела им в глаза. Потому что там нет ничего, кроме пустоты. Если бы могла, убила бы их всех.

Я ждал, что она продолжит, но Рейчел замолчала. Машину она остановила рядом с двумя точно такими же, модели «Каприз», возле одного из старых мотелей.

– Ты не ответила на вопрос.

– Нет, пока я никого не убивала.

Через заднюю дверь мы прошли в коридор, раскрашенный в два тона: грязно-желтый на уровне глаз и грязно-белый – выше, до самого потолка. Рейчел подошла к первой двери слева и постучала, после чего нам разрешили войти. Обычная для мотеля комната, совмещенная с кухней, какие строили еще в шестидесятые, Там я увидел Бэкуса и Торсона, сидевших за старым столом, приставленным к самой стене. На столе были два телефонных аппарата. Казалось, их только что принесли. Тут же стояла блестевшая алюминием стойка с приемопередатчиками высотой фута в три. В каркас оказалось встроено целых три видеомонитора. От стойки по полу змеились провода, уходившие в окно, приоткрытое как раз настолько, чтобы их пропустить.

– Джек, не могу сказать, что слишком рад тебя встретить, – проговорил Бэкус.

После этих слов он криво улыбнулся и встал, чтобы пожать мне руку.

– Извините, – сказал я, сам не зная почему. И тут же добавил, глядя на Торсона: – Мне не хотелось влезать снова, но полученная мной информация показалась слишком неутешительной.

Тут я подумал о телефонных счетах и снова отбросил эту мысль. Время явно неподходящее.

– Ладно, – сказал Бэкус. – Я должен признать, что мы несколько отклонились от курса. И кажется, все согласны: лучше преодолеть ситуацию, чем идти в неверном направлении.

– Я постараюсь не мешать.

– Ты уже мешаешь, – заметил Торсон.

Игнорируя его, я взглянул на Бэкуса.

– Садитесь, Джек.

Мы с Рейчел взяли по стулу.

– Полагаю, вы знаете, что произошло, – сказал Бэкус.

– Полагаю, вы наблюдаете за Томасом?

Повернувшись так, чтобы видеть мониторы, я стал изучать картинку на каждом из них. Верхний показывал вид коридора, не похожего на место, по которому мы только что прошли. На экране по обе стороны было несколько дверей, все закрытые и с номерами на каждой. На другом мониторе открывался вид на мотель с улицы. Серо-голубое изображение позволило прочитать название: «Отель „Марк Твен“». Нижний экран показывал то же здание, но с другой стороны.

– Мы находимся внутри здания? – спросил я, показывая на дисплеи.

– Нет, – ответил Бэкус. – Только детектив Томас. Мы в квартале оттуда.

– Выглядит не слишком уютно. Что, в этом городе копам так плохо платят?

– Это не его жилище. Детективы используют отель, чтобы прятать свидетелей или отсыпаться после суточного дежурства. Детектив Томас предпочитает бывать здесь, нежели дома. Там у него жена и трое детей.

– Хорошо. Тогда ответьте на один вопрос. Надеюсь, вы сказали ему о его истинной роли – живца?

– Джек, мне кажется, с момента нашей последней встречи этим утром вы стали более циничным.

– Вероятно, так и есть.

Я говорил с ним, отвернувшись к экранам и всматриваясь в изображения. Бэкус обращался к моей спине.

– У нас смонтированы всего три камеры, передающие сигнал на антенну, расположенную на крыше. Кроме этого, в управлении дежурит группа по критическим ситуациям, а за Томасом со всех сторон наблюдает полиция. Никто не сможет пройти незамеченным. Даже внутри здания он в полной безопасности.

– Подождем, когда все закончится, тогда и скажете.

– Тогда и скажу. Однако в определенный момент, Джек, вам придется отойти в сторону.

Обернувшись, я напустил на лицо лучшую из гримас непонимания.

– Вы все поняли, Джек. – Бэкус не собирался покупаться на уловку. – Мы находимся в самой критической точке. Он у нас на виду, Джек, и придется уступить дорогу нам.

– Я уже в стороне и останусь стоять там, где никому не помешаю. Такая же сделка, как и раньше, и ничто из увиденного не попадет в газеты, пока вы не разрешите. Однако я не собираюсь возвращаться в Денвер. И я тоже слишком близко к... Что значит для меня слишком многое. Вы должны снова включить меня в группу.

– Это может нас ослабить. Вспомните факс. Все, что там сказано, подтверждает визуальный контакт с новой жертвой. Ни слова о том, когда произойдет убийство. Никаких временных ориентиров. И ни одной зацепки, когда и где он нападет на Томаса.

Я покачал головой:

– Какая разница? Сколько бы ни заняло наблюдение, я намерен оставаться участником расследования. И получить свою долю от финала.

В комнате повисло напряженное молчание, а Бэкус встал и начал расхаживать туда-обратно по ковру, прямо перед моим стулом.

Я взглянул на Рейчел. Она уставилась на стол, словно размышляла о чем-то. Наконец я решил добавить в огонь дровишек.

– Боб, мне нужно сдать статью утром. Материал ждет редактор. Если не хочешь, чтобы информация вышла в свет, бери меня обратно в группу. Это единственное средство заставить его повременить. Нужно принимать решение.

Торсон издал саркастический смешок и помотал головой.

– Никуда не годится, – сказал он. – Боб, ты возьмешь его, потом опять, и когда это кончится?

– Не годится только одно, – ответил я. – Не годится лгать мне или намеренно выводить из следствия того, благодаря кому начало раскручиваться дело.

Бэкус взглянул на Рейчел.

– Что думаешь?

– Не надо, не спрашивай ее, – вмешался Торсон. – Могу точно угадать, что она сейчас скажет.

– Если у тебя есть что-то, давай выкладывай, – потребовала Рейчел.

– Так, хватит, – прервал их Бэкус, разводя руки в стороны, словно рефери. – Вы же не хотите, чтобы отстранили вас? Джек, ты снова с нами. Насовсем. Навеки. На тех же условиях. Что означает: никаких статей наутро. Понятно?

Я кивнул и тут же увидел, как Торсон направился к двери. Выигрыш остался за мной.