Текст книги "Поэт"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

Я шагнул к стулу и сел, положив руки на колени и чувствуя в конечностях дрожь. Стеклянная стена осталась у меня за спиной, и, кроме Бэкуса, смотреть мне было не на что.

– Как ты узнал про Гладдена? – спросил я его. – Про Гладдена и Белтрана?

– Я же был там. Не помнишь? Я состоял в той же группе следователей. И, пока Рейчел и Гордон допрашивали остальных, устроил собственные посиделки, в компании с Уильямом. После того, что он рассказал, вычислить Белтрана оказалось нетрудно. Оставалось подождать, когда он выйдет на свободу и начнет действовать. Я точно знал, что он предпримет. Такова суть Гладдена, и я об этом заранее знал. Таким образом, Гладден послужил прикрытием. Я понимал: однажды, когда мои дела выйдут на свет, улики должны повести к Гладдену.

– И к сети «ЛДДВ»?

– Слишком много разговоров, Джек. А мне нужно работать.

Не отводя глаз, Бэкус нагнулся, поднял наволочку и вывернул на пол ее содержимое. Затем потянулся к моим пожиткам и стал их ощупывать, также не отрывая от меня взгляда. Не удовлетворившись поисками, далее он перешел к сумке с компьютером, сделав то же самое. Наконец в его руке оказался пузырек с таблетками, выданный мне в больнице. Взглянув на этикетку, Бэкус пробежал глазами название и довольно улыбнулся.

– Тайленол с кодеином, – сказал он, глядя мне в лицо. – Думаю, отлично подействует. Джек, прими одну, нет, лучше – две.

Неожиданно он бросил мне таблетки, и я инстинктивно их поймал.

– Не могу. Два часа назад я уже принял таблетку. Следующую нельзя принимать раньше чем пройдет еще два часа.

– Джек, прими две. Сейчас.

Он говорил спокойно, но от взгляда Бэкуса, устремленного прямо на меня, повеяло холодом. Немного замешкавшись, я снял с пузырька крышку.

– Мне нужна вода.

– Нет воды, Джек. Прими таблетки.

Положив две пилюли в рот, я сделал глотательное движение и, перекатив таблетки во рту, отправил их под язык.

– О'кей.

– Открой рот. Шире.

Я повиновался, и он потянулся, чтобы проверить, не подходя слишком близко. Бэкус стоял далеко, и я не мог добраться до его оружия.

– Знаешь, что я думаю? Думаю, они у тебя под языком, Джек. Это ничего, таблетки все равно растворятся. Потребуется чуть больше времени. У меня есть несколько минут...

Снова послышался хрустящий звук, и он опасливо огляделся, быстро вернув взгляд ко мне.

– Есть немного лишнего времени.

– Ты сам публиковал свои послания в «ЛДДВ». Ты – Идол.

– Да, конечно, я Идол. Спасибо тебе, Джек. Кстати, отвечая на твой прошлый вопрос, скажу: я узнал про сеть «ЛДДВ» от Белтрана. С его стороны было весьма любезно оказаться в он-лайне к моменту моего визита. Таким образом я занял его место в сети, взяв его имя и пароль. Позднее системный оператор поменял их, уже по моей просьбе, на «Эдгар» и «Пери». Боюсь, мистер Гомбл так и не понял, что в его курятнике завелась лисица, если уж пользоваться твоим сравнением.

В зеркале, находившемся справа, я видел отражение городских огней, переливавшихся позади меня, внизу, в долине. Столько огней, думал я, столько людей. И никто не увидит и не придет на помощь. Страх все сильнее сжимал меня своей скользкой рукой.

– Джек, лучше расслабься, – произнес Бэкус монотонным, умиротворяющим голосом. – В этом все дело. Уже чувствуешь, как действует кодеин?

Пилюли под языком постепенно растворялись, и скоро я ощутил во рту резкий привкус.

– Что ты собираешься сделать?

– А то же самое, что и со всеми остальными. Ты хотел узнать о Поэте? Скоро узнаешь все, что положено. Все. Прежде всего – знание, Джек. Видишь ли, я тебя выбрал заранее. Помнишь, что сказано в факсе? «Выбор сделан, и я держу объект в поле зрения». Это был ты, Джек. Все время.

– Бэкус! Ты сука, твою мать!

От выкрика частицы лекарства рассыпались, и я их рефлекторно проглотил, даже не успев ничего сообразить. Похоже, Бэкус понял, что случилось, и поэтому отвратительно осклабился. Затем он быстро прогнал с лица всякий след улыбки. Он вперился в меня глазами, и я увидел, как они тускло заблестели. Теперь я понял, насколько Бэкус безумен, и это подействовало на меня еще сильнее. Рейчел вовсе не была Поэтом, и то, что казалось попыткой сбить нас с верного следа, на деле представляло часть программы другого, настоящего убийцы. Презервативы и тот сексуальный аспект, что мы однажды обсуждали. Конечно, это входило в его схему убийства.

– Что ты сделал с моим братом?

– Это произошло между ним и мной. Чисто личное.

– Расскажи мне.

Он шумно выдохнул.

– Ничего, Джек. Ровно ничего. Он оказался тем, кто не захотел следовать схеме. Мой единственный промах. Однако как же я близок ко второй попытке... На этот раз – никаких сбоев, Джек.

Я взглянул на пол. Болеутоляющее начинало действовать, и я это чувствовал. Прищурив глаза, я попытался сжать кулаки и не сумел. Поздно. Яд смешался с моей кровью.

– Ты ничего не можешь, Джек. Просто расслабься, отдайся процессу, Джек. Скоро все закончится.

– Тебе не уйти. Ни малейшей надежды. Рейчел моментально тебя раскусит.

– Знаешь, Джек, я думаю, что ты прав на все сто процентов. Она поймет. Возможно, уже догадывается. Поэтому придется скрыться. Ты станешь последним в списке. Жаль, но я ухожу из дела.

Я ничего не понял.

– Уходишь?

– Понимаешь, Рейчел что-то подозревает. Пришлось даже услать ее во Флориду. Конечно, это лишь маневр, и очень скоро она узнает всю правду. Потому-то самое время сменить кожу и уйти прочь. Я снова стану собой, Джек.

На лице Бэкуса появилось какое-то особое выражение. Я думал, он вот-вот запоет, однако этого не произошло.

– Какие ощущения, Джек? Немного кружится голова?

Я не ответил, и все же Бэкус явно знал, что делал. Мне казалось, я соскальзываю в черную пустоту, словно лодка по водопаду. Все это время Бэкус продолжал наблюдать, говоря монотонным голосом и часто называя мое имя.

– Отдайся ощущению, Джек. Наслаждайся моментом. Думай о своем брате. Думай о том, что ты собираешься ему сказать. Мне кажется, ты должен рассказать, каким стал отличным следователем. Два следователя в одной семье – это что-то значит, Джек. Вспомни лицо Шона. Он улыбается. Улыбается тебе, Джек. Теперь закрой глаза, постарайся увидеть его лицо. Давай смелее. Ничего не будет. Ты в безопасности, Джек.

Я больше не мог сопротивляться. Веки закрывались. Я попытался перенести взгляд, даже посмотрел на огни в зеркале, но вдруг навалилась усталость и потянула с собой куда-то. Я закрыл глаза.

– Уже хорошо, Джек. Отлично. Видишь Шона?

Я кивнул, тут же ощутив его ладонь на своем правом запястье. Он положил мою руку на подлокотник. То же самое он сделал со второй рукой.

– Превосходно, Джек. Ты отличный подопытный. Ты готов сотрудничать. Теперь хочу, чтобы ты не чувствовал боли. Нет боли, Джек. Что бы здесь ни произошло, ты больше не чувствуешь боли. Скажи, ты понимаешь меня?

– Да, – сказал я.

– Я хочу, чтобы ты не шевелился, Джек. Да, Джек, ты больше не можешь пошевелиться. Твои руки тяжелые. Очень тяжелые. Ты не можешь пошевелить руками, Джек. Правильно?

– Да, – ответил я.

Глаза оставались закрытыми, и я сидел, упершись в грудь подбородком. В то же время казалось, что я видел окружающее. Словно мое сознание отделилось от тела. Словно я наблюдал за собой, сидящим на стуле, откуда-то сверху.

– Теперь открой глаза, Джек.

Выполнив приказ, я увидел, что он стоит передо мной.

Оружие находилось в кобуре, и из-под расстегнутого пиджака Бэкуса я видел рукоятку пистолета. Теперь в его руке была длинная стальная игла.

Мне показалось, что это хороший шанс. Пистолет в кобуре. Но я не мог двинуться с места, даже протянуть руку не мог. Мозг больше не командовал телом.

Сидя в немом оцепенении, я наблюдал, как Бэкус методично протыкал кончиком иглы пальцы моей здоровой руки. Он сделал проколы дважды, а я даже не попытался помешать.

– Это хорошо, Джек. Думаю, ты уже подготовлен для меня. Помни, твои руки очень тяжелые. Невозможно их поднять, как бы тебе этого ни хотелось. Ты не можешь сказать ни слова, как бы этого ни хотелось. Глаза открыты, Джек. Не закрывай глаза, ведь ты не хочешь это пропустить.

Отступив немного назад, он оценивающе на меня посмотрел.

– И кто сейчас лучший, Джек? Кто мужчина, а кто – нет? Кто выиграл, а кто потерял все?

Меня переполняло отвращение. Обездвиженный и лишенный голоса, я чувствовал нараставшую внутри волну животного страха, сотрясавшую мое существо не слышным никому воплем.

К глазам подступила влага, но я не мог даже заплакать. Следя за движениями рук Бэкуса, я увидел, как они скользнули к пряжке ремня, а затем услышал его голос:

– Сегодня мне не нужны резинки, Джек.

Едва он закончил фразу, как в прихожей, за спиной Бэкуса, зажегся свет. Тут же неясная тень шевельнулась слева, где было еще темно. Я услышал ее голос. Рейчел.

– Ни с места, Боб. Ни дюйма влево и ни дюйма вправо.

Она сказала это спокойно и уверенно. Бэкус замер, глядя мне прямо в глаза, словно стараясь увидеть в них Рейчел. В его глазах не отражалось ничего. Правая рука, скрытая от Рейчел, медленно двинулась к кобуре. Я захотел крикнуть, предупредить ее об опасности, но не мог этого сделать. Наконец, попытавшись напрячь все до единой мышцы своего тела и сдвинуться хоть немного, я сумел шаркнуть ногой, чуть отведя ступню от стула.

Оказалось, этого достаточно. Путы, наложенные Бэкусом, сразу ослабили свою хватку.

– Берегись! – вскрикнул я, и одновременно из кобуры появился пистолет, а затем рука Бэкуса метнулась по дуге, наводя оружие на Рейчел.

Произошел обмен выстрелами, и Бэкус отскочил, пригибаясь к полу. Я услышал, как зазвенела разбитая выстрелом панель стеклянной стены, и вдохнул холодный вечерний воздух, ворвавшийся в комнату.

На полу захрустело битое стекло: это Бэкус сменил позицию, укрывшись за стулом, на котором сидел я.

Дотянувшись за угол, Рейчел выдернула из розетки провод. Свет тут же погас. Дом погрузился во мрак, лишь далеко внизу продолжали вспыхивать огни большого города.

Бэкус выстрелил дважды. Я тут же оглох, потому что теперь его оружие находилось около моей головы. Он дернул стул к себе, стараясь спрятаться от огня Рейчел. Казалось, я только очнулся от глубокого сна, и любые движения требовали колоссальных усилий.

Едва попытавшись подняться, я тут же ощутил на своем плече руку Бэкуса. Придавив к стулу, он продолжал меня держать.

– Рейчел! – громко произнес он. – Выстрелишь и попадешь прямо в него. Ты этого хочешь? Положи пистолет на пол и выходи. Давай уже поговорим об этом.

– Рейчел, не слушай! – крикнул я. – Он убьет нас обоих. Стреляй в него! Стреляй же!

Рейчел на секунду высунулась из-за побитой пулями стены. В этот раз она пригнулась пониже к полу. Наведя ствол пистолета чуть повыше моего правого плеча, она явно замешкалась. Бэкус не стал ждать. Он выстрелил дважды, и я увидел, как Рейчел нырнула обратно в укрытие, а угол стены взорвался облаком разлетевшейся штукатурки.

– Рейчел! – выкрикнул я.

Упершись пятками в толстый ковер, я толкнул свое тело назад, вместе со стулом, изо всей силы и как можно резче.

Это движение оказалось для Бэкуса неожиданностью. Я почувствовал, как стул сильно его ударил, наверняка выбив из-за укрытия. В то же мгновение из-за угла стены показалась Рейчел, и комната озарилась вспышкой от ее выстрела.

Я слышал, как сзади вскрикнул Бэкус, а затем наступила тишина. Глаза понемногу адаптировались к неяркому свету, и я увидел, как Рейчел вышла из ниши, направляясь ко мне. Пистолет она держала двумя руками, сведя вместе запястья и направляя оружие в сторону прозрачной стены. Когда она прошла мимо, я медленно повернулся. Оказавшись у самого обрыва, Рейчел направила пистолет вниз, в темноту, куда упал Бэкус. С полминуты она простояла неподвижно, пока не убедилась, что Поэта больше нет.

Дом погрузился в тишину. Я снова почувствовал на коже холодный ночной воздух. Наконец Рейчел повернулась и подошла ближе. Протянув руку, она помогла мне встать.

– Давай же, Джек. Пошли отсюда. Ты не ранен? В тебя попали?

– Шон.

– Что?

– Ничего. Ты как?

– Нормально. Ты не ранен?

Я понял, что Рейчел увидела что-то на полу, и проследил за ее взглядом. На полу была кровь. И осколки стекла.

– Нет, это не моя кровь. Ты попала в него. Или он упал на стекло.

Вместе мы опять шагнули к обрыву, увидев внизу один лишь мрак. Из звуков слышались только шум ветра в листве росших ниже деревьев и приглушенный рокот городского транспорта.

– Рейчел, прости, – сказал я. – Я посчитал, что это... Что это была ты. Извини.

– Не говори ничего, Джек. Мы все обсудим потом.

– Я думал, ты летишь в самолете.

– Поговорив с тобой, я поняла: что-то здесь не так. Потом позвонил Бред Хазелтон и сказал о твоем звонке и странных вопросах. Я решила поговорить с тобой, прежде чем улететь. Подъехав к отелю, увидела, что ты куда-то направляешься вместе с Бэкусом. Не знаю почему, но я поехала за вами. Наверное, потому, что в первый раз Бэкус послал во Флориду меня, хотя должен был послать Гордона. Я больше ему не доверяла.

– Что ты слышала?

– Вполне достаточно. Только я не могла ничего сделать, пока он не сунул пистолет в кобуру. Жаль, что тебе пришлось пройти через это, Джек.

Она отступила от провала, однако я остался на месте, вглядываясь в кромешную тьму.

– Я так и не спросил про остальных. Не спросил, почему...

– Каких остальных?

– Про Шона и всех остальных. Белтран получил по заслугам. А Шон? За что?

– Джек, нет объяснения. А если оно и было, какая теперь разница? Машина стоит на дороге, чуть ниже. Мне нужно ехать и вызвать подмогу, нужен вертолет, чтобы прочесать каньон. Нужно убедиться. И еще тебе нужно в больницу.

– Зачем?

– Затем, чтобы ты рассказал, сколько принял таблеток, и узнал, что делать дальше.

Она развернулась к выходу.

– Рейчел, – позвал я, – спасибо.

– Всегда рада, Джек. Обращайся.

Глава 50

Вскоре после отъезда Рейчел я лег на диван и отключился. Шум вертолета немного потревожил мой сон, но не разбудил. Придя наконец в себя, обнаружил, что уже три часа утра.

На тринадцатом этаже правительственного здания меня разместили в небольшой совещательной комнате. Два незнакомых агента с суровыми лицами, которых я никогда прежде не видел, пять часов терзали меня вопросами, снова и снова заставляя рассказывать всю историю от начала и до конца, и так далее, до отрыжки. На сей раз стенографистки не полагалось, поскольку речь шла о сотруднике бюро. У меня даже появилось ощущение, будто они пытаются вылепить из моих показаний наиболее желательный вариант. Прежде чем вести беседу под запись.

Уже после восьми часов мне разрешили пойти в кафетерий, чтобы перекусить, прежде чем появится стенографистка и запишет формальные показания. К тому времени я уже знал точно, какой ответ лучше дать на тот или иной вопрос.

Есть не хотелось. С другой стороны, я так хотел выйти из этой комнаты, что готов был сказать «да» вообще на любое предложение. И по крайней мере агенты не станут сопровождать меня на завтрак как арестованного.

В кафетерии я увидел Рейчел, в одиночестве сидевшую за столом. Взяв кофе и сладкий пончик, на вид примерно трехдневного возраста, я направился к ней.

– Можно присесть?

– Это свободная страна.

– Иногда сомневаюсь. Эти двое, Купер и Келли, они держат меня целых пять часов.

– Им нужно понять. Ты ведь посторонний, Джек. Они знают, что ты выйдешь отсюда и расскажешь все прессе, телевидению, возможно, напишешь книгу. Весь мир прочитает об одном червивом яблоке с дерева ФБР. Не важно, сколько мы делаем хорошего и сколько подонков мы переловили; сам факт, что среди нас завелся один, такой же плохой, как и преступники, – это уже большое, огромное событие. Похоже, ты озолотишься, а нам придется со всем этим жить. Вот, коротко говоря, почему Купер и Келли обращаются с тобой не как с примадонной.

Несколько секунд я смотрел на Рейчел. Кажется, она брала полный завтрак. На пустой тарелке остались следы от яичницы.

– Доброе утро, Рейчел, – сказал я. – Возможно, нам стоит начать сначала?

Это ее просто взбесило.

– Знаешь что, Джек! Я не собираюсь обращаться с тобой лучше, чем ты заслуживаешь. Или, позволь спросить, какого еще ответа ты ожидал?

– Не знаю. Все это время, отвечая на вопросы, я только и делал, что думал о тебе. О нас.

Я изучающе посмотрел ей в лицо, ожидая реакции. Ничего. Она просто разглядывала тарелку.

– Видишь ли, могу попытаться объяснить, по каким причинам я решил, что Поэт – это ты. Хотя, думаю, теперь это не важно. Рейчел, так мне показалось. Наверное, что-то случилось во мне самом, и я стал воспринимать все, что ты делала, с какой-то подозрительностью, даже со своего рода цинизмом. Все выросло постепенно, из одного небольшого сомнения... Рейчел, прими мои извинения. И я обещаю, только дай мне шанс, я найду силы, чтобы преодолеть барьер. Обещаю, у меня все получится.

Ничего. Она даже не посмотрела мне в глаза. Кончено. Я отвергнут.

– Рейчел, могу ли я кое-что спросить?

– Что?

– Твой отец. И ты... Он обижал тебя?

– Хочешь знать – трахалась я с ним или нет?

Я просто смотрел на нее и молчал.

– Это касается меня и только меня. Я не стану это обсуждать. Ни с кем.

Поставив чашку с кофе обратно на стол, я стал ее разглядывать, словно самый примечательный предмет, встреченный мной в жизни. Теперь мне не хотелось поднимать глаз.

– Ладно, нужно возвращаться обратно. Мне дали всего пятнадцать минут.

Я сделал движение, собираясь встать.

– Ты рассказал им про меня?

Я замер.

– Про нас с тобой? Нет, я обходил эту тему.

– Не нужно скрывать, Джек. Они знают.

– Ты что, сама рассказала?

– Да. Не видела смысла скрывать.

Я кивнул.

– Что, если они спросят насчет наших отношений... ну, продолжаются ли они?

– Скажи, что суд удалился на совещание.

Снова кивнув, я встал. То, как она сказала про суд, напомнило мне собственные мысли в ту ночь, когда я сам судил Рейчел, вынося опрометчивый вердикт. Теперь она должна взвесить свидетельства против меня.

– Сообщишь, когда вынесут приговор.

По пути к двери я выбросил пончик в мусорное ведро.

* * *

Келли и Купер закончили экзекуцию только к полудню. Кстати, до последнего момента я так и не услышал ничего о Бэкусе. Только проходя по коридорам управления ФБР, вдруг заметил, насколько они пустынны. Открытые двери кабинетов и пустые столы, без людей. Как в бюро детективов во время похорон полицейского.

Решив вернуться и расспросить моих инквизиторов, что, собственно, произошло, я тут же понял: они не скажут. Хотя бы потому, что с трудом терпят один мой вид и просто не обязаны ничего мне докладывать.

Шагая мимо комнаты связи, я услышал переговоры по рации. Заглянув, увидел Рейчел, сидевшую за столом. В комнате она находилась одна, и на столе перед ней стоял микрофон. Я вошел внутрь.

– Привет.

– Привет.

– Со мной закончили. Сказали, могу идти. А где все? Что происходит?

– Все на операции. Ищут.

– Что? Бэкуса?

Она кивнула.

– Я думал...

Фраза повисла в воздухе. Стало очевидно, что в ту ночь под обрывом они не обнаружили тела. Я же считал, что он мертв, и спросить, найден ли труп Бэкуса, мне даже не пришло в голову.

– Господи, как он мог...

– Выжить? Кто теперь скажет? Его и след простыл, когда мы вернулись на место с собаками и экспертами. Там стояло дерево. Высоченный эвкалипт. На верхних ветках нашли следы крови. Говорят, он упал на дерево, что смягчило удар. Собаки потеряли след ниже, на дороге. Вертолет оказался практически бесполезен, учитывая ночное время и растительность. Только разбудил всех. Всех, кроме тебя. Люди до сих пор на ногах. Они дежурят везде: на улицах, в больницах. И ничего, пусто.

– Господи!..

Бэкус ходит на свободе. Неизвестно где. Невозможно поверить.

– Я не стала бы беспокоиться, – заметила Рейчел. – Вероятность, что он придет за тобой или за мной, просто ничтожна. Сейчас его задача – скрыться. Выжить, и только.

– Я не беспокоюсь. Но все равно звучит страшновато. Кстати, на вид он был таким, как и все... Кто-нибудь разберется, почему так случилось?

– Они над этим работают. Вопрос изучают Брасс и Бред. И похоже, разгадать его тяжело. Ведь Бэкус не вызывал ни единого сомнения. Стена, разделявшая две его жизни, оказалась надежной, как банковский сейф. О некоторых преступниках мы не способны узнать ничего. Они просто необъяснимы. Ясно одно: это всегда внутри. Посеянное в них зло. Однажды семя прорастает метастазами, и человек принимается творить то, о чем раньше он лишь фантазировал.

Я не ответил. Просто слушал, как она говорит.

– Они начали с отца. По-моему, сегодня Брасс поехала к нему в Нью-Йорк. Да, не хотела бы я получить такое задание. Сын поступает на службу в бюро, идет по твоим стопам, чтобы превратиться в твой же кошмар. Как там у Ницше? «Ты, борющийся с монстрами...»

– "Берегись, как бы самому не стать монстром..."

– Да.

Некоторое время мы молчали.

– Почему ты не с остальными? – наконец спросил я.

– Меня назначили дежурить, пока не разберут обстоятельства той стрельбы и... другие мои действия.

– Не слишком ли? Учитывая, что он еще жив.

– Да, и все же есть разные обстоятельства.

– И мы с тобой тоже «обстоятельство»?

Она кивнула.

– Можно сказать, что все мои решения под вопросом. Связь с журналистом и свидетелем по делу не попадает под обычную для ФБР практику. И потом, кое-что случилось и сегодня утром.

Взяв листок бумаги, она передала мне факсовую копию черно-белого снимка невысокого качества. Фото изображало меня, сидящего на столе, и целующуюся со мной Рейчел. Через секунду я вспомнил место: фотографию сделали в больнице.

– Помнишь доктора, который за нами подглядывал? – спросила Рейчел. – Да-а, оказалось, это не доктор, а просто дерьмовый папарацци, продавший снимок редакции «Нэшнл инкуайрер». Переоделся и сделал свое дело. Во вторник снимок окажется на прилавках супермаркетов. Что удивительно хорошо согласуется с журналистской этикой: снимок прислали по факсу с просьбой насчет интервью или комментариев. Что ты думаешь, Джек? Может, ответить так: «Идите на хер»? Вдруг напечатают?

Опустив бумагу на стол, я взглянул на Рейчел.

– Извини.

– Знаешь ли, похоже, это все, что ты можешь сказать: «Извини, Рейчел. Извини, Рейчел». Джек, звучит не слишком убедительно.

Я чуть было снова не ляпнул то же самое, однако вовремя одумался и кивнул. Теперь, глядя на Рейчел, я не понимал: как же можно было ошибиться? И ошибка обошлась мне так дорого: в утрату всякого шанса. С горьким чувством в мозгу завертелись отдельные части целого, о которых сердце должно было подсказать сразу. Как я ошибся?

Продолжая искать оправдания, я знал, что их нет и быть не может.

– Помнишь день, когда мы встретились, когда ты повезла меня в Квонтико?

– Да, помню.

– Ведь ты посадила меня в офис Бэкуса, так? Чтобы позвонить. Почему? Я думал, это твой офис.

– У меня нет своего офиса. Есть стол и рабочее место. Тебя я оставила у Бэкуса, чтобы было удобнее тебе самому. А что?

– Ничего, одно обстоятельство... В календаре, лежавшем на столе, были отмечены дни отпуска, и они совпали со временем смерти Орсулака. Поэтому я и решил, будто ты солгала, сказав, что давно не была в отпуске.

– Теперь не стоит говорить об этом.

– А когда стоит? Если не поговорим сейчас, мы не сделаем этого никогда. Я ошибся, Рейчел. Мне нет оправдания. Но хочу, чтобы ты знала то, что знал я. Пожалуйста, постарайся понять...

– Меня это не интересует!

– Вероятно, тебя вообще ничего не интересует.

– Не пытайся взвалить вину на меня. Облажался ты. Я никогда не...

– А что ты делала в ту ночь, в первую ночь, уйдя из моей комнаты? Я звонил, и ты не ответила. Я стучал в дверь, и в номере тебя не оказалось. Выйдя в коридор, я встретил Торсона, возвращавшегося из киоска. Туда его послала ты? Скажешь, нет?

Спрятав глаза, она надолго замолчала.

– Ответь, Рейчел. Мой последний вопрос.

– Я тоже встретила его в коридоре, – тихо проговорила она. – Чуть раньше, выйдя из твоего номера. Меня так разозлило, что он приехал, что его вытащил за собой Бэкус. Все закипело. И я решила его унизить. Оскорбить. Захотелось чего-то такого...

Тогда она пообещала, что будет ждать, и послала Торсона в киоск за презервативами. Когда он вернулся, то ее, конечно, не застал.

– Когда ты звонил и стучал, я сидела в номере. И молчала, думая, что это он. Он сделал бы то же самое. Обычно стучатся дважды. Дважды звонят.

Я кивнул.

– Гордиться мне нечем, – сказала она. – Особенно теперь.

– У каждого есть чего стыдится. И это не мешает нам идти своей дорогой. Не должно мешать.

Она ничего не ответила.

– Я иду своим путем, Рейчел. Мне кажется, как ты сказала, так и будет. Надеюсь, что когда-нибудь ты мне позвонишь. Я буду ждать.

– До свидания, Джек.

Прощаясь, я поднял вверх руку. Пальцем описал в воздухе контур ее подбородка, и в этот момент наши глаза ненадолго встретились.

Потом я вышел.