Текст книги "Поэт"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)

Глава 46

Оказавшись в номере, я подсоединил свой ноутбук к телефонной розетке и связался с компьютером «Роки». Меня ждали тридцать шесть писем, скопившихся за два последних дня, пока я не проверял почту.

Большая часть – от коллег по редакции. Можно сказать, с поздравлениями, хотя никто не выразился в этом смысле. Все же я убил Поэта. Два письма – от Ван Джексона, интересовавшегося, куда я пропал. Три – от Грега Гленна, с тем же вопросом.

Оператор «Роки» сбросил в мой электронный ящик все, о чем звонили по телефону: записки от репортеров со всей страны и от голливудских кинокомпаний. Еще звонили мать и Райли.

Похоже, я оказался нужен. На всякий случай сохранив письма в отдельной папке, я отложил их на потом.

По прямому номеру Грега Гленна ответила девушка-оператор. Оказалось, Гленн на совещании, и девица сказала, что имеет указание не переключать на шефа внешние звонки. Назвав имя, я продиктовал свой телефон и положил трубку.

* * *

Прождав звонка Гленна минут пятнадцать, я старался не думать о последних словах Уоррена. Наконец всякое терпение иссякло, и я вышел из номера. Прогулявшись по улице, остановился у магазина «Книжный суп», замеченного еще из машины.

В отделе детективов удалось найти книгу, когда-то уже прочитанную. Как я помнил, автор посвятил труд своему агенту. По моим представлениям, хорошая рекомендация, хотя и ненавязчивая. Запомнив имя, я направился к отделу справочной литературы и быстро обнаружил искомое в одной из книг с адресами литературных агентств. Заучив наизусть телефонный номер, я решил, что пора вернуться в отель, и вышел из магазина.

В номере на телефонном аппарате ярко вспыхивал красный огонек. Для меня оставили сообщение. Я понимал, что, по всей вероятности, Грег уже звонил. Но сначала я захотел связаться с агентом. В Нью-Йорке уже пять вечера, и неизвестно, до которого часа он сидит в офисе. После второго гудка на той стороне ответили. Представившись, я сразу перешел к сути:

– Хочу знать, можно ли вести разговор о защите моих прав на книгу о, скажем так, реальном преступлении? Работаете ли вы с такими авторами?

– Да, – ответил собеседник. – Прежде чем обсуждать эту тему по телефону, мне нужно получить ваше предложение в письменном виде. Напишите о себе и о своем литературном проекте. Тогда я отвечу.

– Это можно, вот только времени в обрез. Осаждают издатели, киношники, и мне требуется принимать решения быстро.

По-моему, он «клюнул». Я знал, что уловка подействует.

– Почему они вас осаждают? И о чем сюжет?

– Наверное, вы слышали или видели по телевидению новости из Лос-Анджелеса, про того убийцу? Про Поэта?

– Да, разумеется.

– Я тот, кто его застрелил. Писатель и репортер. Моего брата...

– Вы тот самый?..

– Ну да.

Его постоянно отвлекали звонками, то и дело раздававшимися в офисе, но в итоге мы проговорили целых двадцать минут, обсуждая проект будущей книги и возможные дивиденды от продажи видеопродукции.

По словам агента, в Лос-Анджелесе работал его знакомый, специалист в той же области, представлявший интересы киноиндустрии. Наконец он поинтересовался, как скоро я смогу переслать двухстраничное изложение сюжета. Я пообещал, что выйду на связь в течение часа, и получил номер телефонной линии с факс-модемом.

Если сюжет не хуже того, что показали по телевидению, пообещал он, к концу недели права на книгу будут уже проданы. Я сказал, что моя история на порядок лучше.

– И последнее. Как вы узнали мое имя?

– Прочитал в одной книге, она называлась «Утро для фламинго».

Красный огонек на телефоне продолжал вспыхивать, однако я не обращал внимания. Положив трубку и открыв крышку ноутбука, я принялся работать над текстом предложения. Не знаю, каким образом, но в две страницы следовало вместить две последние недели жизни. После напряженного труда здоровой рукой удалось набрать целых четыре листа.

Раненую руку я старался не беспокоить, хотя к концу работы в ней начала пульсировать боль. Решив, что пора принять вторую пилюлю из пузырька, полученного в больнице, я так и сделал, после чего вернулся к компьютеру, чтобы перечитать текст еще раз.

Снова зазвонил телефон.

В трубке я услышал голос Грега Гленна. Он был в ярости.

– Джек! – заорал он. – Я жду твоего звонка! Чем ты, черт подери, занят?

– Я же звонил тебе! И оставлял сообщение. Целый час сижу на телефоне и жду, когда же ты перезвонишь.

– Я звонил! Черт! Тебе что, не прочитали мое сообщение?

– Нет. Наверное, когда ты позвонил, я был в холле. Ходил за колой. И мне не пришло...

– Ладно, ладно... Послушай, что у нас есть в завтрашний номер? У меня под рукой Джексон, и Шиди утром вылетела к тебе. Она собралась попасть на пресс-конференцию бюро. Что скажешь нового? В спину дышат газеты всей страны, а нам лучше оставаться на гребне волны. Так что нового? Что есть из фактов у тебя, чего еще нет у других?

– Даже не знаю, – солгал я. – Кажется, ничего особенного. Наверное, в бюро продолжают сопоставлять детали. Я еще вне истории?

– Слушай, Джек, даже не представляю, как ты сможешь писать об этом. Начиная со среды все изменилось. Ты слишком в этом завяз. Ты же не думаешь, что я...

– Хорошо, хорошо. Просто спросил. Эм-м... есть, гм... пара зацепок. Прежде всего они выяснили адрес квартиры, где скрывался Гладден, и к тому же обнаружили там труп. Еще одна жертва. С этого факта вы можете начать. Вероятно, это они сообщат на пресс-конференции. И скажите Джексону, чтобы он позвонил в управление ФБР и задал вопрос о компьютере, найденном в машине Гладдена.

– Что за компьютер?

– Он возил ноутбук в багажнике. Их специалисты трудились всю ночь. Не знаю, чего они добились; возможно, это тупик. Что они нашли, неизвестно.

– Ладно. А что ты сам делал?

– Все утро сидел в управлении и давал показания. Им нужно представить дело окружному прокурору. Кажется, чтобы доказать необходимую самооборону, что-то вроде этого. Потом вернулся в отель.

– Они тебе не говорят, что происходит?

– Нет, я случайно услышал разговор агентов о новом трупе и о компьютере. Вот, собственно, и все.

– Что же, неплохо для нового старта.

Я усмехнулся, стараясь скрыть радость в голосе. Рассказывать о новой жертве Поэта я не опасался. Этот факт выйдет наружу в любом случае. К тому же на свой звонок Джексон не получит подтверждения, не говоря уже об информации, что нашли в компьютере. Бюро не даст вообще ничего, пока не сочтет нужным и своевременным.

– Извини, Грег, это все. Передай Джексону: мне жаль, что так вышло. Чем займется Шиди, помимо пресс-конференции?

Шиди. Молодая и подающая надежды журналистка. Получила свое место совсем недавно, попав в мобильную команду репортеров, всегда держащих гардероб в багажнике автомобиля и готовых сорваться с места на любую аварию, катастрофу или другое событие вне Денвера, сулящее громкий заголовок.

Когда-то я был таким репортером. Но побывав на третьей по счету катастрофе авиалайнера, посмотрев на людей, чьи близкие сгорели или превратились в мелкие клочки плоти, утратил интерес к такой работе и вернулся в отдел убийств.

– Не знаю, – ответил Гленн. – Она вольный стрелок. А когда возвращаешься ты?

– Говорят, придется остаться на случай, если прокуратуре округа потребуется меня допросить. Вероятно, все решится завтра.

– Хорошо. Услышишь что-то новое – сообщай мне. И разберись с дежурным отеля. Какого черта он не передал мое сообщение? Насчет компьютера поручу Джексону. Увидимся, Джек.

– Договорились. О да, Грег... моя рука почти в порядке.

– Что?

– Ты, наверное, беспокоился. Чувствую себя намного лучше. Думаю, рана заживет.

– Прости, Джек. Понимаешь, день выдался суетной...

– Да-а. Понимаю. Еще увидимся.

Глава 47

Проглоченная таблетка начинала действовать. Неприятные ощущения в руке затихли, и постепенно меня охватило чувство спокойного умиротворения. Поговорив с Гленном, я снова подключил компьютер к телефонной линии и, загрузив программу для передачи факсов, отправил текст своего предложения на номер литературного агента.

Слушая резкий звук соединяющихся модемов, я раздумывал о чем-то безотносительном, как вдруг одна мысль поразила словно гром. Я вспомнил, что звонил с борта самолета по пути в Лос-Анджелес.

Желая доказать и показать всем, что Торсон слил информацию Уоррену, я не уделил внимания остальным звонкам из счетов, распечатанных отелем. Тех, что повторил я сам с борта самолета. В ответ на один из них, во Флориду, я услышал тональный сигнал модема, находившегося в тюрьме Рейфорда.

Схватив лежавшую на койке сумку от ноутбука, я вытащил из нее свои тетрадки и стал лихорадочно листать, пытаясь найти записи о тех звонках. Там ничего не было. Напрягшись, сообразил: я не записывал потому, что не рассчитывал на исчезновение с трудом полученных распечаток.

Сосредоточившись, я постарался восстановить ход событий в той последовательности, в какой они происходили на борту самолета. В основном внимание тогда привлек счет за разговоры Торсона, именно там я нашел запись о его звонке Уоррену. Что доказывало причастность Торсона к утечке.

Другие звонки, сделанные из той же комнаты, я не анализировал, хотя шли они с минутными интервалами.

Я не мог знать номера, который чаще всего набирали с компьютера Гладдена и о котором говорил Клирмонтан. Подумав, не позвонить ли Дону, решил пока этого не делать. Сомневаюсь, чтобы он передал информацию репортеру, не получив согласия Рейчел или Бэкуса. Интуиция подсказывала до поры воздержаться от вопросов.

Немного подумав, я достал из кармана свою кредитную карточку. На оборотной стороне прочитал номер справочной и, отключив от линии модем, набрал оператора и попросил отдел платежей. После трехминутного пиликанья у телефона оказалась девушка, и я поинтересовался, можно ли уточнить суммы, списанные с моей карты три дня назад.

Проверив, тот ли человек на проводе, и задав обычные вопросы о номере карточки соцстрахования и девичьей фамилии матери, оператор сказала, что она выяснит это по компьютеру, нужно только знать детали платежа.

Оказалось, оплата за разговоры недавно прошла через биллинговую систему «Визы». А номера телефонов, по которым я тогда звонил, как раз входили в описание проводки. Минут через пять я уже записал всю нужную информацию, сказал оператору спасибо и повесил трубку.

Компьютер снова был включен в розетку для телефона. Открыв окно соединения, я напечатал в нем номер того же телефона, по которому звонили из комнаты Торсона. Запустив программу, взглянул на часы. Было три часа, значит, во Флориде шесть. Один гудок, и соединение началось. Снова знакомый режущий звук, и наконец модемы связались. Экран стал темным, а затем по нему поползли буквы.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СЕТЬ «ЛДДВ»!

Я вздохнул, откинувшись на кровати, где сидел, и почувствовал нараставшую внутри нервную дрожь. Через несколько секунд экран дернулся, и внизу засветилось приглашение для ввода пароля.

Я напечатал «Эдгар». Руки продолжали дрожать. Пароль был принят, и спустя несколько секунд сеть запросила второй код.

Я ввел слово «Пери». Его также подтвердили, после чего на экране появились строки предупреждений.

ХВАЛА ПОВЕЛИТЕЛЮ!

ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ

1. НИКОГДА НЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ РЕАЛЬНОГО ИМЕНИ.

2. НИКОГДА И НИКОМУ НЕ ПЕРЕДАВАТЬ СИСТЕМНЫЕ РЕКВИЗИТЫ.

3. НИКОГДА НЕ ВСТРЕЧАТЬСЯ С ДРУГИМИ ПОЛЬЗОВАТЕЛЯМИ В РЕАЛЕ.

4. ВСЕГДА ИМЕТЬ В ВИДУ, ЧТО ДРУГИЕ ПОЛЬЗОВАТЕЛИ МОГУТ БЫТЬ ИНОСТРАНЦАМИ.

5. СИСТЕМНЫЙ ОПЕРАТОР ИМЕЕТ ПРАВО УДАЛИТЬ ЛЮБОГО ПОЛЬЗОВАТЕЛЯ.

6. ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ НЕ МОЖЕТ ИСПОЛЬЗОВАТЬСЯ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ ЛЮБЫХ ВИДОВ НЕЗАКОННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ.

7. СЕТЬ НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА КОНТЕНТ.

8. ДЛЯ ПРОДОЛЖЕНИЯ РАБОТЫ НАЖМИТЕ ЛЮБУЮ КЛАВИШУ.

Нажав «Ввод», я перешел к табличке, содержавшей множество электронных досок, доступных пользователям сети. Здесь, как и описал Клирмонтан, открывался рог изобилия всего, что угодно пожелать продвинутому педофилу. Я нажал кнопку «эскейп», и компьютер тут же спросил, действительно ли я хочу выйти. Ответив «Да», я вышел из «ЛДДВ». Исследовать закоулки сети в данный момент не хотелось. Более интересным казалось то, что Торсон, или тот, кто звонил из его комнаты утром в воскресенье, знал про сеть и даже входил в нее не позднее чем четыре дня назад.

* * *

Звонок в сеть «ЛДДВ» сделали из комнаты Торсона с очевидным умыслом: создать впечатление, что звонил именно он. Теперь пора тщательно проанализировать другие факты. Соединение произошло спустя несколько минут после звонка Уоррену в Лос-Анджелес. Торсон отстаивал свою непричастность к утечке яростно и по крайней мере трижды. В свою очередь, Уоррен дважды отрицал то же самое, в том числе один раз – после смерти Торсона, когда это обстоятельство уже не имело особого значения. Зерна сомнения, что он посеял во время нашей последней встречи, взошли и расцвели пышным цветом. Да так, что почти превратились в уверенность.

Если поверить Уоррену и Торсону, кто тогда находился в номере и разговаривал по телефону? Из всех возможностей, пронесшихся в моем мозгу, какие-то ощущения вызвала только одна. И от этой мысли сразу защемило сердце.

Рейчел.

Стечение разных и не связанных друг с другом обстоятельств – вот что заставило подсознание свернуть на эту тропу.

Во-первых, у Рейчел имелся портативный компьютер. И конечно, это звено выглядело наиболее слабым. Торсон, Бэкус, кто угодно, имея ноутбук, могли установить соединение с «ЛДДВ» в любое время. Но, во-вторых, в субботу поздно вечером Рейчел не оказалось в ее номере. Не отозвалась она ни на голос, ни на стук. Где она находилась? И могла ли оказаться в комнате Торсона?

Тут же пришли на ум слова Торсона, которые он произнес о Рейчел. «Раскрашенная пустыня». Он говорил кое-что еще. «Она станет играть тобой, словно игрушкой. То она захочет быть с тобой, то расхочет... Она уйдет от тебя».

И последнее: та встреча с Торсоном в коридоре. Это произошло сразу после полуночи, почти в то же время, что и междугородные звонки из его номера. Когда Торсон проходил мимо, я видел в его руках что-то из вещей. Сумку или небольшой чемоданчик.

Еще я вспомнил звук «молнии». Рейчел открывала карманчик в своей сумочке, доставая презерватив. «На случай непредвиденных обстоятельств». Сразу в голову пришла шальная мысль. Да, пожалуй, это способ вытащить Торсона из комнаты и позвонить оттуда самой.

Ужасное ощущение. Цветок, посаженный Уорреном, цвел и источал ядовитый запах. Встав, чтобы немного размяться, я тут же почувствовал головокружение. Чертовы таблетки, придется и дальше сидеть на койке.

Собравшись, я вернул телефонный аппарат на линию и набрал номер отеля в Фениксе. Дежурный перевел звонок в отдел счетов, и трубку тут же взяла молодая женщина.

– Алло, послушайте, я останавливался у вас перед выходными и не сообразил свериться со счетом, когда выезжал. Есть вопрос по моим телефонным расходам. Возможно, я действительно столько звонил, но не помню точно. Кто-нибудь поможет разобраться?

– Конечно, сэр. Назовите имя, я сверюсь с выписками.

– Буду весьма признателен. Гордон Торсон.

Она не ответила, а я замер, подумав: может, она видела сюжет из Лос-Анджелеса по телевизору или прочитала об убийстве агента в газете. Но тут же услышал, как стучит клавиатура компьютера.

– Да, мистер Торсон. Вы снимали номер двадцать пять, на два дня и две ночи. В чем проблема?

Я записал номер комнаты в блокнот, просто так, чтобы что-то сделать. Успокаивал сам процесс, журналистская привычка фиксировать детали.

– Вы знаете... я ищу свою копию и никак не найду... Черт! Не знаю, куда-то засунул... Наверное, придется перезвонить попозже. Может, за это время вы найдете то, что нужно. Дело в том, что с меня сняли деньги за три звонка, все сделаны в субботу, сразу после полуночи. Не помню, чтобы я звонил три раза. У меня в платежке помечены все три номера, вот послушайте.

Я быстро продиктовал ей цифры, полученные от оператора «Визы», в надежде, что это сработает.

– Да, звонки действительно есть в счете. А вы уверены, что не...

– В какое время они сделаны? Видите ли, это и есть проблема. Я не занимаюсь бизнесом после полуночи.

Она продиктовала время звонков. В Квонтико – начиная с 00.37, потом звонок Уоррену в 00.41, и последний, в сеть «ЛДДВ», зафиксирован в 00.56. Записав, я посмотрел на цифры.

– Так вы уверены, что не звонили?

– Что?

– Я спросила, уверены ли вы, что не совершали звонков?

– Да, разумеется.

– Возможно, в вашем номере находился кто-то еще?

«В этом вся проблема», – подумал я и быстро ответил:

– Э-э-э... нет. Не могли бы вы просто уточнить все данные еще раз, и проверьте, пожалуйста, не произошло ли сбоя в компьютере. Я все оплачу. Спасибо заранее.

Повесив трубку, я взглянул в свои записи. Время совпало. Рейчел находилась у меня в номере до полуночи, вряд ли позже. На другое утро сообщила, что, выйдя в коридор, сразу наткнулась на Торсона. Может, солгала? Может, не только наткнулась... Неужели они пошли в его номер?

Теперь, когда Торсон мертв, существовал лишь один способ проверить это предположение, не спрашивая Рейчел. Сняв трубку, я набрал номер офиса ФБР, расположенного в правительственном здании.

Выполняя четкое указание Бэкуса фильтровать звонки представителей прессы, дежурный ни за что не хотел соединять меня со специальным агентом. Пришлось сказать ему, что звонит тот, кто убил Поэта, и что дело срочное.

В конце концов меня переключили. Трубку взял Бэкус.

– Джек, в чем проблема?

– Боб, слушай, это серьезно. Ты один?

– Джек, что за...

– Только ответь на вопрос! Извини, я вовсе не хотел повышать голос. Но только что мне... Послушай, ты там один или нет?

В голосе Бэкуса зазвучали сомнение и даже скепсис:

– Да. Дальше что?

– Мы как-то рассуждали о доверии, в смысле наших с тобой отношений. Я доверял тебе, а ты доверял мне. Боб, прошу, поверь мне еще раз, выслушай то, что я сейчас скажу, и не перебивай. Ответь на один вопрос, а позже я все объясню. О'кей?

– Джек, я сильно занят. Не пони...

– Пять минут, Боб. И все. Это важно.

– Что за вопрос?

– Что случилось с вещами Торсона? С одеждой и тем, что он оставил в номере? Кто забрал вещи после его смерти?

– Вчера вечером я собрал вещи. Кому какое дело до собственности Торсона?

– Боб, извини, это не для статьи. Это нужно и мне и тебе. Два вопроса: во-первых, не было ли среди вещей счетов из отеля в Фениксе?

– Из Феникса? Нет, и они никак не могли там оказаться. Бегло мы проверили счета на месте, а потом их отослали мне в Квонтико. Что ты еще выдумал, Джек?

Первый фрагмент встал на место. Если Торсон не сохранил счетов, то, по всей вероятности, он их и не брал. Тут я опять подумал о Рейчел. Просто не мог удержаться. В ту ночь в голливудском отеле она первой вошла в душ. Потом настала моя очередь.

Перед глазами возникла картина: Рейчел достает ключ от номера из моего кармана, спускается по лестнице и быстро роется в вещах. Возможно, никакого обыска не было, она узнала о счетах заранее, не важно как. Например, позвонила в отель, в Феникс, и они все рассказали.

– Еще один вопрос, – сказал я, игнорируя реплику Бэкуса. – Среди вещей Торсона были презервативы?

– Знаешь, я не имею понятия, что у тебя за отклонения, но продолжать этот разговор больше не намерен. Сейчас повешу трубку, и, Джек, я не хочу, чтобы...

– Минуту! Что еще за отклонения? Я пытаюсь пролить свет на то, что упустили твои же люди. Ты говорил с Клирмонтаном? Знаешь о компьютере? О сети «ЛДДВ»?

– Да, он примерно обрисовал суть. Какая связь между компьютером и коробочкой презервативов?

Вдруг я отметил слишком резкую реакцию Бэкуса на вопрос о презервативах. И потом, я ни слова не сказал о коробочке.

– Тебе известно о звонке на телефон сети «ЛДДВ», совершенном в Фениксе из номера Торсона в ночь с воскресенья на понедельник?

– Абсурдное предположение. Откуда тебе знать про такие вещи?

– Дело в том, что клерк перепутал и, выписывая меня из отеля, принял за агента ФБР. Помнишь съемочную группу около похоронной конторы в Фениксе? Они также ошиблись. Клерк передал мне телефонные счета, чтобы я отдал их вам. Он посчитал, это быстрее, чем по почте.

Наступила долгая пауза.

– Ты сказал, что похитил наши счета?

– Я сказал только то, что сказал. Их передали в мои руки. В счете Торсона значился звонок Уоррену и звонок в «ЛДДВ». Забавно. Твои люди до сих пор не знали об этой сети.

– Мне придется послать агента и доставить счета сюда.

– Не стоит беспокойства. Их у меня нет. Бумаги украли в Голливуде из номера отеля. Похоже, у тебя в курятнике завелась лисица.

– Ты это о чем?

– Расскажи, что ты знаешь о коробочке с презервативами, а я расскажу, о чем это.

Бэкус тяжело вздохнул на том конце провода, нехотя уступая моему давлению.

– Ладно, в вещах была коробочка с презервативами. Кстати, нераспечатанная. И что сие означает?

– Где сейчас презервативы?

– В опечатанной коробке, вместе с остальными предметами. Завтра утром его тело и вещи отправят в Виргинию.

– Где находится эта опечатанная коробка?

– У меня.

– Прошу, Боб, вскрой коробку. Посмотри, нет ли на презервативах этикетки с ценой. Нужно узнать, где они куплены.

Послышался звук разрываемой упаковки. В памяти возникла картина: Торсон идет по коридору, и у него что-то в руках.

– Могу ответить хоть сейчас, – сказал Бэкус. – Они в пакете из аптечного киоска.

Сердце екнуло, и одновременно я услышал, как Бэкус открыл пакет.

– Да, вот они. «Медикаменты Скоттсдейл». Открыты двадцать четыре часа в сутки. В упаковке двенадцать презервативов, цена – девять девяносто пять. Джек, может, подсказать тебе бренд?

В голосе Бэкуса слышался сарказм, но я не обратил внимания. Насчет бренда есть одна идея, хотя о ней я подумаю позже.

– Чек остался?

– Сейчас прочитаю.

– Что с датой и временем продажи? Обычно компьютерные кассы это пробивают.

Молчание. Такое долгое, что хотелось закричать.

– Воскресенье, ноль сорок пять.

Я закрыл глаза. Пока Торсон покупал презервативы, из которых не успел использовать ни одного, кто-то звонил по телефону из его комнаты.

– Хорошо, Джек, и что это значит?

– Значит, все ложь.

Открыв глаза, я положил трубку. Моя рука сделала это сама, словно чужая.

* * *

Бледшоу все еще находился в своем офисе и снял трубку после первого гудка.

– Дан, это опять Джек.

– Что случилось, Джек Мак?

– Помнишь, ты сказал, что должен мне пиво? Думаю, от тебя понадобится что-то другое.

– Как скажешь.

Я рассказал, что мне нужно. Дан согласился. Не раздумывая ни секунды, хотя помощь была нужна немедленно. Результата он гарантировать не мог и все-таки обещал связаться со мной в любом случае.

* * *

Я все время думал о первом звонке из комнаты Торсона. Звонили на телефон центра в Квонтико. Набирая номер с борта самолета, я не видел в самом факте звонка ничего примечательного. Теперь же все переменилось. Зачем кому-то звонить в середине ночи на телефон, зарезервированный для общественных связей?

Я уже знал ответ: она не хотела набирать прямой номер, обнаружив, что знает о его существовании. Вместо этого программа отправки факсов набрала другой, известный всем телефон, и едва оператор центра услышал знакомый тональный сигнал, звонок переключили на одну из свободных линий.

Я запомнил эту комбинацию на воскресном совещании, когда Торсон подробно рассказал, как в Квонтико получили факс от Поэта. Тогда он и описал весь процесс в деталях.

* * *

Дежурный оператор центра в Квонтико переключил меня на офис службы изучения поведения без лишних слов, едва услышав, что нужен агент Бред Хазелтон. Его аппарат отозвался тремя гудками, и я засомневался, не слишком ли поздно звоню. Бреда могло и не оказаться в офисе. Наконец трубку сняли.

– Бред, это Джек Макэвой. Из Лос-Анджелеса.

– Джек, как дела? Вчера ты оказался на волосок от...

– Почти в порядке. Жаль агента Торсона. Знаю, когда долго с кем-то работаешь...

– Что ж, хотя он был порядочным мудаком, но оказаться в таком положении обидно. Просто ужасная смерть. У нас все потрясены.

– Представляю.

– Ну, что произошло сегодня?

– Ты понимаешь, есть пара неясностей. Я расставляю все события в хронологическом порядке, чтобы дальше работать над статьей. Правда, даже не знаю, будет ли все закончено...

Ненавижу, когда приходится лгать, особенно такому человеку, как Бред, всегда хорошо ко мне относившемуся. Однако я не мог сказать правду: в этом случае помощи от него не дождаться.

– Знаешь, я так и не понял истории с факсом. Ну, тем, что Поэт прислал в воскресенье. Кажется, Гордон ссылался на детали, полученные от тебя или Брасс? Мне хотелось знать точное время, когда приняли сообщение. Если можно.

– Хм, обожди немного, Джек.

Он пропал со связи прежде, чем я успел ответить. Закрыв глаза, я замер на те несколько томительных минут, что его не было слышно. Интересно, он отправился за информацией или узнает, имеет ли право сообщать мне факты?

Вскоре Хазелтон снова подошел к телефону.

– Джек, извини, пожалуйста. Мне пришлось копаться в бумагах. Факс приняли на аппарат номер два в офисе академии, утром в воскресенье, в три тридцать восемь по местному времени.

Я взглянул в свои записи. Если отнять трехчасовую разницу между Лос-Анджелесом и Квонтико, окажется, что факс получен центром спустя минуту после того, как туда же прошел звонок из номера Торсона.

– Джек?

– Ах да, спасибо. Э-э-э... есть еще один вопрос.

– Стреляй... Извини, я не нарочно.

– Да ладно. Вопрос такого рода – агент Торсон посылал на экспертизу пробы из ротовой полости жертвы в Фениксе – Орсулака?

– Да, посылал.

– Он хотел, чтобы субстанцию точно идентифицировали, потому что ожидал найти там лубрикант презерватива. Вопрос вот в чем: была ли идентифицирована эта смазка с точностью до бренда производителя? Если нет, то можно ли это сделать? Что скажешь?

Сначала Хазелтон ничего не ответил, и наступила немая пауза. Потом я снова услышал его голос:

– Странный вопрос, Джек.

– Да, я согласен, но особенности дела и то, как вы, ребята, со всем этим управляетесь, меня просто поражают. Мне важно, чтобы история выглядела... чуть живописнее.

– Подожди еще минуту.

Он снова пропал, и я приготовился ждать. Впрочем, на сей раз Бред вернулся быстрее.

– Да, у нас есть такие данные. Может, скажешь, зачем тебе это нужно на самом деле?

Настала моя очередь задуматься.

– Нет, – ответил я после минутной паузы. – Пытаюсь кое-что выяснить, Бред. Если окажется, что моя догадка верна, бюро узнает об этом первым. Можешь мне верить.

Хазелтон секунду колебался.

– Ладно, Джек. Я поверю тебе. Все равно Гладден уже мертв. Думаю, я не выдам тайну следствия, да и вряд ли ты сумеешь что-то доказать. Пробы обнаружили сходство с изделиями двух брендов: «Рамзес» и «Золото Трои». Одна незадача – это самые популярные презервативы в стране. Такую улику трудно назвать неопровержимой.

Да, возможно, эту улику и не представишь суду, но именно презервативы «Рамзес» я получил от Рейчел в ту ночь, в субботу, в своем номере.

Сказав Хазелтону спасибо, я без лишних церемоний повесил трубку.

* * *

Я узнал что хотел, и казалось бы, все сошлось. Не знаю, сколько способов развеять эту теорию прошло через мою голову за следующий час, однако в основе постройка осталась целой. Да, я строил умозаключения на фундаменте из подозрений и домыслов, но в целом они составляли работоспособную конструкцию, все части которой сцеплялись одна с другой.

Как ни старался я разрушить механизм, его зубчатые колеса продолжали крутиться.

Последнее, что могло нарушить ход рассуждений, – это информация от Бледшоу. В ожидании звонка я расхаживал по комнате, чувствуя, как в груди бьется тревога, словно живое существо.

Выйдя на балкон, я вдохнул немного свежего воздуха, однако это не помогало. Сверху на меня тупо уставился «ковбой Мальборо» с его тридцатифутовым лицом, нависавшим над полоской бульвара Сансет.

Захотелось сигарету. Чтобы не курить, решил ограничиться колой. Дверь я зафиксировал защелкой, чтобы она оставалась полуоткрытой, и направился к автоматам с напитками. Нервишки пошаливали, и это несмотря на принятые успокоительные пилюли. Но я знал, что скоро напряжение перейдет в крайнее утомление, если не поддержать себя дозой кофеина с сахаром.

Пройдя половину расстояния до номера, я услышал, как там зазвонил телефон, и бегом кинулся к трубке.

Вбежав и не закрывая за собой дверь, я схватил трубку примерно на девятый звонок.

– Дан, ты?

Молчание.

– Это Рейчел. Кто такой Дан?

– О-о-о... – Я едва сумел с собой справиться. – Это... мой коллега по редакции. Жду от него звонка.

– Джек, что это с тобой?

– Запыхался. Я выходил в коридор за колой и услышал, как зазвонил телефон.

– Господи, да ты пробежал ярдов сто.

– Вроде того. Подожди минуту.

Я вернулся и закрыл дверь. Потом собрался с мыслями, как завзятый актер, и вернулся к телефону.

– Рейчел?

– Послушай, я просто хочу сообщить, что уезжаю. Боб снова посылает меня во Флориду, разобраться с «ЛДДВ».

– А-а...

– Скорее всего это займет несколько дней.

На телефоне загорелся индикатор. Мне пришло сообщение. Я подумал, что это Бледшоу, и запомнил время.

– Понимаю, Рейчел.

– Давай побудем вместе, когда все закончится. Я думаю взять отпуск.

– Наверное, я тоже возьму.

Тут я вспомнил записи в календаре, на ее столе в Квонтико. Новое ужасное совпадение: Рейчел не было на работе в те дни, когда убили Орсулака.

– Давно у меня не было настоящего отпуска. Думаю, не поехать ли в Италию? Например, в Венецию.

Не хватило духа солгать. Я молчал, и она потеряла терпение. Актерство мое кончилось.

– Джек, в чем дело?

– Ни в чем.

– Я не верю.

Немного помедлив, я сказал:

– Рейчел, есть одна вещь, которая меня беспокоит.

– Так скажи мне.

– В ту ночь, в нашу первую ночь, я звонил в твою комнату. После того, как ты ушла из моей. Просто хотел пожелать спокойной ночи и сказать, что мне было хорошо. Я звонил, а ты не отвечала. Тогда я подошел к твоей двери и постучал. Тишина. Следующим утром ты сказала, что встретила в холле Торсона. Не знаю, наверное, я просто зациклился на этом.

– На чем?

– Сам не понимаю. Я все время думал, где ты была, когда я звонил и стучал.

Сначала она ничего не ответила, потом заговорила, и в сердитом голосе отчетливо зазвенел металл:

– Джек, ты знаешь, кого напоминаешь? Ты просто ревнивый старшеклассник. Тот мальчик на трибуне, про которого сам же рассказывал. Да, я встретила Торсона в холле, и да, могу признать, он думал, я ищу именно его и хочу именно его. Только все уже ушло. Туда, куда обычно и уходит. Не могу объяснить, почему не слышала твоего звонка, понятно? Возможно, ты позвонил не в тот номер. Возможно, я была в душе и тоже думала: «Какой прекрасный вечер!» Возможно, я вовсе не должна себя защищать и с тобой объясняться. Если не можешь справиться со своими детскими комплексами, найди другую женщину, в другой жизни.