Текст книги "Город костей"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

35

Босх не слышал такого стука в дверь, как у Эдгара, когда они приходили с ордером на обыск. Подобно одаренному спортсмену, способному вложить мощь всего тела в удар битой или бросок баскетбольного мяча, Эдгар при росте шесть футов четыре дюйма вкладывал в стук весь свой вес. Казалось, он мог сосредоточить всю силу праведного негодования в громадном левом кулаке. Эдгар становился боком к двери и крепко упирался ступнями. Поднимал руку, сгибал в локте почти до отказа и бил по двери мясистым основанием кулака. Это был размашистый удар, но Эдгар действовал кулаком так быстро, что стук напоминал отрывистый грохот пулемета. И словно возвещал о наступлении Судного дня.

Обшитый алюминиевыми листами трейлер Самьюэла Делакруа, казалось, весь содрогнулся, когда в четверг, в половине четвертого, Эдгар стукнул кулаком по его двери. Выждав несколько секунд, он ударил снова, громогласно объявив: «ПОЛИЦИЯ!», и спустился с крыльца, представлявшего собой сложенные друг на друга шлакоблоки.

Детективы ждали. Они не доставали оружия, но Босх, держа руку под курткой, сжимал рукоятку лежавшего в кобуре пистолета. Он всегда принимал эту меру предосторожности при вручении ордера человеку, не считавшемуся опасным.

Босх прислушался, не раздадутся ли шаги внутри, но шуршание шин, несшееся с пролегавшего вблизи шоссе, было слишком громким. Поглядел на окна; шторы на них не шевелились.

– Знаешь, – прошептал Босх, – я начинаю думать, будто местные жители успокоились, когда ты крикнул после стука, что это всего-навсего полиция. По крайней мере поняли, что не землетрясение.

Эдгар промолчал. Он, видимо, понимал, что шутка Босха вызвана нервозностью. Беспокоился Босх не из-за стука в дверь – он был уверен, что Делакруа не станет возмущаться. Его волновало то, что расследование целиком сводилось к нескольким часам с этим человеком. Они обыщут трейлер, а затем, пользуясь главным образом условным языком, решат, брать ли Делакруа под арест за убийство сына. Где-то в ходе этого процесса им нужно будет найти улику или добиться признания, которое превратит основанное на догадках дело в имеющее под собой фактическую подоплеку.

Ранее, на совещании с лейтенантом Биллетс относительно статуса дела, решили, что настало время побеседовать с Сэмом Делакруа. Он являлся отцом жертвы, был главным подозреваемым. Немногочисленные улики указывали на него.

Следующий час они провели, отпечатывая ордер на обыск в трейлере Делакруа и отвозя его в центральное здание уголовного суда к судье, который обычно бывал покладистым.

Но даже этого судью потребовалось убеждать. Проблема заключалась в том, что дело было давним, улика, непосредственно указывающая на подозреваемого, выглядела неубедительной и место, которое Босх с Эдгаром хотели обыскать, не являлось тем, где могло произойти убийство, и во время смерти мальчика подозреваемый даже не жил там.

Помогло детективам эмоциональное воздействие от перечисления в ордере обнаруженных на костях следов побоев, которые мальчик получал всю свою недолгую жизнь. В конце концов эти трещины проняли судью, и он подписал ордер.

Первым делом детективы поехали на поле, но им сообщили, что Делакруа сегодня работу закончил.

– Стукни-ка еще раз, – сказал Босх.

– Я вроде бы слышу, как он идет сюда.

– Ну и ладно. Его нужно припугнуть.

Эдгар снова поднялся на крыльцо и ударил в дверь. Шлакоблоки зашатались, и твердо упереться ногами он не смог. В результате удар не содержал в себе мощи первых двух.

Эдгар спустился с крыльца.

– Это не стук полицейского, – усмехнулся Босх. – Это стук соседа, пришедшего с жалобой на собаку или еще что-нибудь.

– Извини, я...

Дверь открылась, и Эдгар умолк. Босх насторожился. Трейлеры – штука коварная. Из-за тесноты пространства их двери открываются не вовнутрь, а наружу. Босх стоял так, что дверь заслонила его, поэтому тот, кто ее открыл, смотрел на Эдгара, но не мог видеть Босха. Проблема заключалась в том, что и Босх не видел хозяина. В случае чего Эдгар должен был выкрикнуть ему предупреждение и отскочить. Босх без колебаний разрядил бы в дверь всю обойму, пули прошили бы алюминий и того, кто стоял по другую ее сторону, как через бумагу.

– В чем дело? – произнес мужской голос.

Эдгар показал свой значок. Босх наблюдал за напарником, не подаст ли он какого-нибудь сигнала тревоги.

– Полиция, мистер Делакруа.

Не видя предостерегающих знаков, Босх шагнул вперед, взялся за ручку двери и открыл ее до отказа. Его куртка была распахнута, ладонь лежала на рукоятке пистолета.

В дверном проеме стоял человек, которого Босх видел накануне на поле для гольфа. Он был в старых клетчатых шортах и застиранной бордовой майке.

– У нас есть ордер на обыск этого жилища, – промолвил Босх. – Разрешите войти?

– Вы оба были вчера на поле, – сказал Делакруа.

– Сэр, – строго произнес Босх, – я сказал, что у нас ордер на обыск этого трейлера. Можно нам войти и приступить к делу?

Он достал из кармана сложенный ордер и поднял его, но так, чтобы Делакруа не дотянулся. Это было уловкой. Для получения ордера им пришлось раскрыть все карты судье. Но раскрывать их этому человеку они не хотели. Пока. Хотя Делакруа имел право ознакомиться с ордером, не впуская детективов внутрь, Босх надеялся войти в трейлер без этого. Делакруа быстро понял бы факты дела, но Босху хотелось видеть, как он будет читать, чтобы наблюдать за реакцией подозреваемого и делать выводы.

Босх стал убирать ордер во внутренний карман куртки.

– В чем дело? – спросил с мягким протестом Делакруа. – Могу я хотя бы взглянуть на эту бумагу?

– Вы Самьюэл Делакруа? – поспешно произнес Босх.

– Да.

– Это ваш трейлер, так ведь, сэр?

– Мой. Арендую это место. Я бы желал прочесть...

– Мистер Делакруа, – обратился к нему Эдгар. – Нам бы не хотелось обсуждать это на глазах у ваших соседей, уверен, что и вам тоже этого не хочется. Позволите вы нам войти и произвести санкционированный обыск или нет?

Делакруа перевел взгляд с Босха на Эдгара, потом опять на Босха. Кивнул:

– Придется.

Босх поднялся на порог первым. Протиснулся мимо стоявшего на пороге Делакруа, уловив запах перегара, гнилых зубов и кошачьей мочи.

– Начали пораньше, мистер Делакруа?

– Да, выпил, – ответил тот со смесью вызова и отвращения к себе в голосе. – Работу закончил. Имею право.

Следом вошел Эдгар, которому пришлось протискиваться с большим трудом, и оба детектива окинули взглядом то, что можно было рассмотреть в тусклом свете. Справа от двери находилась обшитая деревянными панелями гостиная. Там стояли обитая зеленым кожзаменителем кушетка и журнальный столик с царапинами на поверхности, обнажавшими древесностружечную плиту. Ламповый столик под стать ему, но без лампы, и подставка, где поверх видеомагнитофона неуклюже стоял телевизор. На нем лежала стопка видеокассет. Напротив кофейного столика стояло старое кресло с продранными – видимо, кошачьими когтями – подлокотниками, из них выступала набивка. Под столиком валялись газеты, главным образом бульварные, с кричащими заголовками.

Слева располагалась напоминающая камбуз кухня с раковиной, шкафчиками, плитой, духовкой и холодильником по одну сторону, обеденным столом на четыре персоны по другую. На столе была бутылка кукурузного виски. Под столом стояли блюдце с сухим кормом для кошек и старая пластиковая коробочка из-под маргарина, до половины налитая водой. Кошки нигде не было видно, только чувствовался запах ее мочи.

Узкий коридор за кухней вел к одной или двум спальням и ванной.

– Давайте не будем закрывать дверь и откроем несколько окон, – предложил Босх. – Мистер Делакруа, сядьте, пожалуйста, на кушетку.

Идя к ней, Делакруа воскликнул:

– Послушайте, ни к чему проводить обыск! Я знаю, почему вы здесь.

Босх посмотрел на Эдгара, затем на Делакруа.

– Вот как? – усмехнулся Эдгар. – Почему же?

Делакруа грузно сел посередине кушетки. Ее пружины потеряли упругость. Концы подушки задрались вверх, словно носовые части спаренных «Титаников», идущих ко дну.

– Из-за бензина, – ответил он. – Я его почти не расходовал. Езжу я только на поле и обратно. У меня ограниченные права из-за дорожных происшествий.

– Из-за бензина? – удивился Эдгар. – Почему вы...

– Мистер Делакруа, мы здесь не потому, что вы крадете бензин, – заявил Босх.

Он взял с телевизора одну из видеокассет. На ее ребре была наклейка с надписью «Первый пехотный, эпизод 46». Положил ее обратно и взглянул на другие наклейки. Всюду были эпизоды из телефильмов, в которых Делакруа играл больше тридцати лет назад.

– Это не наша забота, – добавил Босх.

– Тогда почему? Что вам нужно?

– Мы приехали в связи с вашим сыном.

Делакруа в изумлении смотрел на Босха, его рот медленно открывался, обнажая пожелтевшие зубы.

– Артуром, – наконец прошептал он.

– Да. Мы его нашли.

Делакруа отвел взгляд от Босха и устремил вдаль, вспоминая что-то давно минувшее. Интуиция подсказывала Босху, что Делакруа уже знает, какую весть услышит от полицейских. Взглянул на Эдгара, вопрошая, видит ли это он. Напарник еле заметно кивнул.

– Что-то вы не очень взволнованны для отца, который не видел сына больше двадцати лет, – промолвил Босх.

Делакруа посмотрел на него:

– Наверное, потому что я знаю – он мертв.

Босх, затаив дыхание, разглядывал его.

– Почему вы это говорите? Почему так решили?

– Потому что знаю. Знал с самого начала.

– Что именно?

– Он не вернется.

Босху показалось, что Делакруа ждал их появления, возможно, уже много лет. И решил изменить стратегию, взять этого человека под арест и ознакомить с правами подозреваемого.

– Я арестован? – спросил Делакруа, словно прочтя его мысли.

Босх снова взглянул на Эдгара, думая, понимает ли напарник, что их план рушится.

– Мы бы хотели сначала поговорить с вами. Неофициально.

– Можете и сразу арестовать, – спокойно сказал Делакруа.

– Как? То есть вы не хотите с нами разговаривать?

Делакруа медленно покачал головой и снова уставился вдаль.

– Хорошо, я поговорю с вами, – вздохнул он. – Расскажу вам все.

– О чем?

– Как оно было.

– Что было?

– С моим сыном.

– Вы знаете, как оно было?

– Конечно. Это дело моих рук.

Босх едва не выругался. Подозреваемый буквально сознавался до того, как ему зачитали его права, в том числе и право не давать невыгодных для себя показаний.

– Мистер Делакруа, на этом остановимся. Я ознакомлю вас с вашими правами.

– Я только хочу...

– Нет, сэр, пожалуйста, пока не говорите ничего больше. Давайте покончим с этой формальностью, а потом мы очень охотно выслушаем все, что вы хотите сказать.

Делакруа махнул рукой так, словно для него это не имело значения, словно ничто не имело значения.

– Джерри, где твой магнитофон? Я так и не забрал свой из ОВБ.

– В машине. Только вот не знаю, как батарейки.

– Иди проверь.

Эдгар покинул трейлер, Босх молча ждал. Делакруа поставил локти на колени и закрыл лице ладонями. Босх разглядывал его позу. Такое случалось не часто, но ему было не впервые добиваться признаний при первом разговоре с подозреваемым.

Эдгар вернулся с магнитофоном и сообщил:

– Батарейки сели. Я думал, твой у тебя при себе.

– Черт. Ну, тогда записывай.

Босх достал бумажник, в котором носил значок, и вынул из него визитную карточку. На обороте были отпечатаны права, гарантированные Пятой поправкой к Конституции, и линия для подписи. Зачитал их и спросил Делакруа, понятно ли ему. Тот кивнул.

– Это означает подтверждение?

– Да, подтверждение.

– Тогда распишитесь на линии под текстом.

Он протянул Делакруа карточку и ручку. Когда подпись была поставлена, убрал карточку в бумажник. Подошел к креслу и сел на его край.

– Итак, мистер Делакруа, хотите вы повторить то, что сказали нам несколько минут назад?

Делакруа пожал плечами, будто речь шла о чем-то незначительном.

– Я убил своего сына. Артура. Убил. И знал, что вы когда-нибудь появитесь. Ждать пришлось долго.

Босх посмотрел на Эдгара. Тот писал в блокноте. У них будет запротоколировано признание подозреваемого. Потом перевел взгляд на Делакруа, надеясь, что молчание побудит его добавить еще что-нибудь. Но тот ничего не говорил и снова уткнулся лицом в ладони. Вскоре заплакал, и его плечи задрожали.

– Да поможет мне Бог... это дело моих рук.

Босх снова посмотрел на Эдгара и вопросительно вскинул брови. Напарник быстро приподнял большой палец. В их распоряжении было больше чем достаточно материала, чтобы перейти к очередной стадии, к контролируемой и снабженной аппаратурой комнате для допросов.

– Мистер Делакруа, у вас есть кошка? – спросил Босх. – Где она?

– Кот где-то здесь. Может быть, спит у меня на кровати. А что?

– Мы позвоним в службу ухода за животными, пусть приедут и позаботятся о нем. Вам придется поехать с нами. Мы возьмем вас под арест. И продолжим разговор в полицейском управлении.

Делакруа опустил руки и как будто встревожился.

– Нет. Там не станут заботиться о нем. Его отравят газом, как только узнают, что я не вернусь.

– Но нельзя же просто бросить животное здесь.

– О нем позаботится миссис Крески. Она живет рядом. Будет приходить и кормить его.

Босх покачал головой. Из-за кота все рушилось.

– Мы не можем этого допустить. Ваш трейлер придется опечатать до тех пор, пока не получим возможность произвести в нем обыск.

– А зачем его обыскивать? – гневно воскликнул Делакруа. – Я говорю все, что вам нужно знать. Я убил своего сына. Случайно. Видимо, нанес слишком сильный удар. Я... – Он снова уткнулся лицом в ладони и плачущим голосом пробормотал: – Господи... что я наделал?

Босх взглянул на Эдгара и поднялся. Ему хотелось отвезти Делакруа в участок, в одну из комнат для допросов. На смену его беспокойству пришло осознание безотлагательности. Приступы раскаяния проходят быстро. Босх должен записать показания Делакруа на пленки – видео и аудио, – пока тот не решил поговорить с адвокатом и не осознал, что обрекает себя откровенностью на одиночную камеру до конца жизни.

– Хорошо, с котом разберемся позднее, – сказал Босх. – Пока оставим ему побольше корма. Поднимайтесь, мистер Делакруа, мы едем.

Делакруа встал.

– Можно переодеться во что-нибудь приличное? На мне старье, в котором я хожу здесь.

– Об этом не беспокойтесь, – промолвил Босх. – Мы потом привезем вашу одежду.

Он умолчал, что одежда будет уже не его. Ему выдадут тюремный комбинезон с номером на спине. Желтый, в какие одевают заключенных, содержащихся на этаже для убийц.

– Повезете меня в наручниках? – прошептал Делакруа.

– Так полагается, – ответил Босх. – У нас нет выбора.

Он зашел за кофейный столик и повернул Делакруа спиной к себе, чтобы надеть их.

– Знаете, я в прошлом актер. Однажды играл заключенного в одном эпизоде «Беглеца». В первой серии, с Дэвидом Янсеном. Роль была незначительной. Я сидел на скамье рядом с ним. Вот и все. Видимо, подразумевалось, что я под наркотиком.

Босх промолчал и мягко подтолкнул его к узкой двери трейлера.

– Не знаю, почему мне это вспомнилось, – усмехнулся Делакруа.

– Ничего, – сказал Эдгар. – В подобных ситуациях люди вспоминают и более странные вещи.

– Осторожнее на ступеньках, – предостерег Босх.

Они вывели арестованного, Эдгар шел впереди него, Босх сзади.

– Ключ есть? – спросил Босх.

– На кухонном столе, – ответил Делакруа.

Босх вернулся в трейлер и нашел ключи. Принялся отпирать шкафчики и в конце концов обнаружил коробку кошачьего корма. Открыл ее и высыпал все содержимое на картонное блюдце под столом. Корма было маловато. Босх понял, что потом ему придется позаботиться о коте.

Когда он вышел, Эдгар уже усадил арестованного на заднее сиденье машины. Из двери соседнего трейлера смотрел мужчина. Босх повернулся, закрыл и запер дверь жилища Делакруа.

36

Босх заглянул в кабинет лейтенанта Биллетс. Она, сидя боком к письменному столу, работала на компьютере, стоявшем на приставном столике. С письменного стола все было убрано. Биллетс собиралась домой.

– Что? – произнесла она.

– Похоже, нам повезло, – сообщил Босх.

Биллетс отвернулась от компьютера и промолвила:

– Попробую догадаться. Делакруа приглашает вас войти, садится и делает признание.

Босх кивнул:

– Почти что так.

Биллетс изумленно вытаращила глаза:

– Неужели?

– Делакруа заявляет, что это дело его рук. Нам пришлось заставить его замолчать, чтобы можно было здесь записать его показания на пленку. Он как будто бы давно ждал нашего появления.

Биллетс задала еще несколько вопросов, и Босх кончил тем, что описал весь визит в трейлер, в том числе и проблему отсутствия работающего магнитофона для записи признания Делакруа. Лейтенант выразила обеспокоенность и недовольство как неподготовленностью Босха и Эдгара, так и тем, что Бредли из ОВБ не вернула Босху магнитофон.

– Гарри, могу только заметить, что радоваться особенно нечему, – сказала она, имея в виду возможность поставить под сомнение признание Делакруа, так как его изначальные слова не записаны на пленку. – Если мы проиграем это дело из-за упущения со своей стороны...

Биллетс не договорила, но в этом не было необходимости.

– Знаете, я думаю, все будет в порядке. Эдгар записал дословно все, что он рассказал. Мы остановили его, как только получили достаточно оснований для ареста, а теперь запишем все на аудио и видео.

Лейтенант как будто слегка успокоилась.

– А зачитывание прав? Ты уверен, что мы на этом не погорим, – произнесла она; последняя фраза прозвучала не вопросом, а утверждением.

– Не должны. Делакруа пустился в излияния до того, как у нас появилась возможность ознакомить его с правами. И после этого он продолжал говорить. Иногда такое случается. Готовишь таран, а перед тобой распахиваются ворота. Его адвокату при всем желании зацепиться будет не за что. К нам не придерешься, лейтенант.

Биллетс кивнула, давая понять, что Босх ее убедил.

– Было бы со всеми так легко, – усмехнулась она. – А как с прокуратурой?

– Сейчас туда позвоню.

– Хорошо, в какой вы комнате, если я захочу понаблюдать?

– В третьей.

– Отлично, Гарри, иди доводи дело до конца.

Она повернулась к компьютеру. Босх отсалютовал и уже у самой двери остановился. Биллетс почувствовала, что он не ушел, и спросила:

– В чем дело?

– По пути туда я все время думал, чего можно было бы избежать, если бы мы отправились прямиком к нему, а не плясали бы вокруг него, собирая ниточки.

– Гарри, я понимаю, что у тебя на уме, но ты никак не мог знать, что этот тип – спустя двадцать с лишним лет – только и ждал вашего появления. Ты вел расследование правильно, и, случись тебе начать все заново, опять действовал бы так же. Ты обкладывал добычу. То, что произошло с Брейшер, совершенно не связано с твоими методами.

Босх поглядел на нее и кивнул. Слова Биллетс помогут ему успокоить совесть.

Она снова повернулась к компьютеру.

– Иди доводи дело до конца.

Босх вернулся к столу своей группы, чтобы позвонить в прокуратуру, доложить, что по делу об убийстве произведен арест и арестованный сознался. Разговаривал он с О'Брайен, членом руководства, и сообщил ей, что либо он, либо его напарник приедут к концу дня заявить об обвинении. О'Брайен, знакомая с делом только по телерепортажам, сказала, что хочет прислать обвинителя для контроля за получением признания и дальнейшим продвижением дела.

Босх знал, что в часы пик этому сотруднику придется ехать из центра минимум сорок пять минут. И напомнил О'Брайен, что обвинитель был бы кстати, но он не может дожидаться никого, чтобы принять признание подозреваемого. О'Брайен настаивала, что нужно.

– Послушайте, этот человек хочет говорить! – воскликнул Босх. – Через сорок пять минут или час он передумает. Ждать мы не можем. Скажите своему обвинителю, пусть, когда приедет, постучит в третью комнату. Мы сразу введем его в курс дела.

В некоем совершенном мире обвинитель непременно присутствовал бы при допросе, но Босх по долгому опыту знал, что стремление облегчить нечистую совесть иногда быстро исчезает. Если человек выражает желание сделать признание в убийстве, ждать нельзя. Включай магнитофон и говори: «Расскажите мне все».

О'Брайен неохотно согласилась, сославшись на собственный опыт, и попрощалась. Босх тут же позвонил в отдел внутренней безопасности и попросил Кэрол Бредли. Его соединили с ней.

– Это Босх из голливудского отделения, где, черт побери, мой магнитофон?

В ответ молчание.

– Бредли? Алло? Вы...

– Да, я на месте. Ваш магнитофон у меня.

– Почему вы взяли его? Я сказал, чтобы вы прослушали пленку. Не говорил, чтобы вы забирали аппарат и он мне больше не нужен.

– Я хотела прослушать запись еще раз и отдать пленку на проверку, дабы убедиться, что она не склеена.

– Так возьмите пленку, но не забирайте магнитофон.

– Детектив, чтобы установить подлинность пленки, иногда требуется тот магнитофон, на котором сделана запись.

Босх досадливо поморщился:

– Господи, зачем это вам? Вы знаете, от кого шла утечка, для чего же зря тратить время?

Снова пауза.

– Мне требовалось проверить все возможности. Детектив, я веду расследование так, как считаю нужным.

Теперь Босх сделал недолгую паузу, подумав, не упустил ли чего-то, не происходит ли что-либо еще. И в конце концов решил, что нечего беспокоиться. Нужно сосредоточиться на произведенном аресте. На своем деле.

– Проверять все возможности – это замечательно, – произнес он. – Так вот, сегодня я едва не упустил признание, потому что отсутствовал магнитофон. Верните его, пожалуйста.

– Он мне больше не нужен, и я немедленно передам его в экспедицию.

– Благодарю. До свидания.

Едва он прекратил разговор, у стола появился Эдгар с тремя чашками кофе. Это напомнило Босху о том, что им следует сделать.

– Кто в дежурной части? – спросил он.

– Там были Манкевич и Янг.

Босх перелил кофе из пластиковой чашки в кружку, которую достал из ящика стола. Потом поднял трубку и набрал номер дежурной части. Ответил Манкевич.

– В тест-закутке у тебя есть кто-нибудь?

– Босх? Я думал, ты взял выходной.

– Ошибся. Как с закутком?

– Нет, до восьми не будет никого. Что тебе нужно?

– Я собираюсь получить признание и не хочу, чтобы какой-либо адвокат мог ко мне придраться. От моего арестованного несет перегаром, но, думаю, он говорит правду-Однако все-таки хочу установить уровень содержания алкоголя в его крови.

– Это дело о костях?

– Да.

– Приводи его, сам все сделаю. Я аттестован.

– Спасибо, Манк.

Босх положил трубку и взглянул на Эдгара:

– Давай сводим его в закуток, посмотрим, что он выдует.

– Хорошая мысль.

Они понесли кофе в третью комнату, где оставили арестованного, примкнутого наручниками к кольцу в центре стола. Расстегнули их браслеты, дали ему выпить несколько глотков кофе и повели по заднему коридору к маленькой тюрьме отделения. Она состояла в основном из двух больших камер для пьяных и проституток. Была и маленькая третья камера, ее называли тест-закутком, там проверяли содержание алкоголя в крови.

Они встретили Манкевича в коридоре и пошли за ним к закутку, там он включил анализатор дыхания и велел Делакруа дунуть в присоединенную к аппарату чистую пластиковую трубку. Босх обратил внимание, что у Манкевича на груди поперек значка черная траурная лента по Джулии.

Через несколько минут они получили результат. Делакруа выдул 003, значительно меньше допустимого предела для вождения машины. Для признания в убийстве определенного уровня не существует.

Когда Делакруа вывели из камеры, Манкевич постукал Босха по руке сзади. Босх повернулся к нему, а Эдгар двинулся по коридору с арестованным.

– Гарри, я только хотел сказать, что очень сожалею о том, что произошло там.

Босх понял, что он говорит о Джулии, и кивнул:

– Да, спасибо. Случай тяжелый.

– Понимаешь, я должен был отправить ее. Знал, что она новенькая, только...

– Слушай, Манк, ты все правильно сделал. И не пересматривай ничего задним числом.

Манкевич тяжело вздохнул.

– Мне нужно идти, – промолвил Босх.

Когда Эдгар усадил Делакруа на прежнее место в комнате для допросов, Босх отправился в аппаратную, настроил видеокамеру через прозрачное с одной стороны стекло и вставил новую, взятую в кладовой кассету. Включил камеру и магнитофон. Все было готово. И он вернулся в комнату, чтобы завершить дело.