Текст книги "Город костей"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

28

Они подъехали к голливудскому отделению незадолго до одиннадцати. У них получился шестнадцатичасовой рабочий день, принесший очень мало результатов. И все-таки Босх был доволен. Опознание останков было произведено и являлось центром, от которого потянутся все нити.

Эдгар попрощался и, не заходя в отделение, пошел к своей машине. Босх решил повидать дежурного сержанта, узнать, появились ли какие-нибудь сведения о Джонни Стоксе, а также просмотреть телефонные сообщения. Кроме того, он знал, что если пробудет до одиннадцати, то может увидеть Джулию Брейшер, когда она вернется с патрулирования. Ему хотелось поговорить с ней.

В отделении стояла тишина. Полицейские ночной смены находились на перекличке. Сменявшийся и заступающий дежурные сержанты, видимо, были там. Босх двинулся к сыскному отделу. Свет там в нарушение приказа начальника полиции был погашен. Начальник распорядился, чтобы в Паркер-центре и во всех отделениях свет ночью не выключали. Пусть общественность зрит, что борьба с преступностью ведется неусыпно. В результате свет каждую ночь ярко горел в пустых служебных помещениях по всему городу.

Босх включил лампы над столом группы расследования убийств и подошел к своему месту. Там находилось несколько розовых извещений о телефонных звонках, но все они были от репортеров или касались других незавершенных дел. Извещения о звонках репортеров он бросил в мусорную корзину, остальные положил в верхний ящик стола, чтобы завтра ответить на эти звонки.

На столе лежали два служебных пакета. В первом оказалось заключение Голлиера. Босх отложил его, чтобы прочесть позднее. Второй поступил из научно-исследовательского отдела. Босх вспомнил, что не позвонил Джесперу относительно скейтборда.

Собираясь вскрыть пакет, Босх увидел, что он лежал поверх сложенного листа бумаги на табель-календаре. Развернул его и прочел краткое послание. Понял, что оно от Джулии, хотя подписи под ним не было.

Где ты, крутой парень?

Он забыл, что просил ее приехать до начала смены. Улыбнулся записке, но остался недоволен своей памятью. И вспомнил о предупреждении Эдгара соблюдать осторожность в отношениях с Джулией.

Босх убрал записку в ящик стола. Подумал, как воспримет Джулия то, о чем он хотел поговорить. Несмотря на смертельную усталость, ждать завтрашнего дня ему не хотелось.

В пакете из НИО лежало экспертное заключение Джеспера на одной странице. Босх быстро просмотрел его. Джеспер подтверждал, что скейтборд изготовлен фирмой «Кост бордс», находившейся в Хантингтон-Бич. Данная модель называлась «Кост борд». Ее выпускали с февраля 1978 года до июня 1986-го, когда перемены в оформлении привели к небольшому видоизменению передней части.

Отметив соответствие этих дат временным рамкам дела, Босх прочел последний абзац, где все они ставились под сомнение:

Подвески шасси представляют собой конструкцию, которую фирма «Кост бордс» начала использовать в мае 1984 года. Графитовые колеса тоже указывают на поздние сроки. Они стали широко применяться в этой отрасли только в середине восьмидесятых. Однако поскольку подвески и колеса взаимозаменяемы и часто меняются скейтбордистами, установить точную дату выпуска данного скейтборда невозможно. До появления дополнительных данных самое верное определение времени его изготовления – в промежутке между февралем 1978-го и июнем 1986 года.

Босх положил заключение в конверт и спрятал в письменный стол. В нем не было окончательного вывода, но данные, которые приводил Джеспер, склоняли Босха к мысли, что скейтборд не принадлежал Артуру Делакруа. Он считал, что заключение дает больше оснований для оправдания Николаса Трента, чем для обвинения его в смерти мальчика. Утром Босх отпечатает отчет со своими выводами и отдаст лейтенанту Биллетс, чтобы та отправила его вверх по инстанции в канцелярию Ирвинга.

Словно подчеркивая конец этой линии расследования, громко хлопнула задняя дверь. Послышались громкие мужские голоса, полицейские выходили в ночь. Перекличка кончилась, и на охрану порядка заступали свежие силы, в голосах его блюстителей звучала бравада «мы-против-них».

Босх выключил свет, несмотря на распоряжение начальника полиции, и зашел в дежурную часть. В маленьком кабинете оказалась двое сержантов. Ленков сдавал дежурство, Реншо только что заступила на смену. Оба удивились появлению Босха в столь поздний час, но интересоваться, что он делает в отделении, не стали.

– Есть какие-то сведения о Джонни Стоксе? – спросил Босх.

– Пока нет, – ответил Ленков. – Но мы ищем. Объявляем о нем на перекличках, в машинах есть его фотографии. Так что...

– Дадите мне знать.

– Немедленно.

Реншо утвердительно кивнула.

Босх хотел спросить, вернулась ли с патрулирования Джулия Брейшер, но промолчал. Поблагодарил сержантов и вышел в коридор. Разговор казался странным, им как будто не терпелось от него отделаться. Он догадывался, что дело тут в слухах о Джулии и о нем. Может быть, они знали, что Джулия должна вернуться, и не хотели видеть их вместе. Ведь в таком случае при своих инспектирующих должностях стали бы свидетелями нарушения политики руководства. Хотя это правило было незначительным и редко приводило к применению мер, его нарушений лучше было не замечать.

Босх вышел из задней двери на автостоянку. Он понятия не имел, где Джулия – в раздевалке, еще не вернулась или уже уехала. Вечерние смены были длительными. Патрульные не возвращались в участок, пока дежурный сержант не высылал им замену.

Он увидел машину Джулии и понял, что не прозевал ее. Вернулся к отделению, чтобы занять место на скамье «код семь». Но когда подошел к ней, Джулия уже сидела там. Ее волосы выглядели слегка влажными – после душа, наверное. Она была в линялых джинсах и свитере с длинными рукавами и глухим воротником.

– Ты был в здании, – сказала Джулия. – Я посмотрела, что свет погашен, и подумала, что, очевидно, разминулась с тобой.

– Только не сообщай начальству про погашенный свет. Джулия улыбнулась, и Босх сел рядом с ней. Ему хотелось коснуться ее, но он сдержался.

– И про нас.

Она кивнула:

– Конечно. Уже многие знают, так ведь?

– Да. Я хотел с тобой об этом поговорить. Можешь позволить себе выпить?

– Разумеется.

– Пошли пешком в «Кошку и скрипку». Я устал сегодня сидеть за рулем.

Вместо того чтобы пройти через отделение, они отправились длинным путем мимо автостоянки и вокруг здания. Миновали два квартала до бульвара Сансет, потом еще два до пивной. По пути Босх извинился, что не встретил Джулию в сыскном отделе, и объяснил, что пришлось ехать в Палм-Бич. Джулия почти не раскрывала рта, лишь кивала, слушая его объяснения. О главном они не разговаривали, пока не добрались до пивной и сели в кабинке возле камина.

Оба заказали по пинте «Гиннесса», потом Джулия сложила руки на столе и сурово уставилась на Босха.

– Гарри, пиво сейчас принесут. Я приму от тебя это угощение. Но должна предупредить: если предложишь нам быть просто друзьями, то у меня уже достаточно друзей.

Босх не смог сдержать широкой улыбки. Ему нравилась смелость этой женщины, ее прямота. Он покачал головой.

– Нет, Джулия, я не хочу быть твоим другом. Совершенно не хочу.

Босх протянул руку и сжал запястье Джулии. Оглядел пивную, желая убедиться, что никто из отделения не зашел сюда выпить после смены. Знакомых лиц не увидел и снова обратил взгляд на Джулию.

– Чего я хочу, так это быть с тобой. Как прежде.

– Я тоже.

– Только нам требуется осторожность. Ты работаешь недавно. Я знаю, как разносятся сплетни, так что здесь моя вина. Нам не следовало оставлять твою машину на стоянке отделения в ту первую ночь.

– Да пошли они все, если не понимают шуток!

– Нет, это...

Босх подождал, пока официантка поставит кружки на маленькие картонные подставки с фирменным знаком «Гиннесс».

– Нет, Джулия, это серьезно, – продолжил он, когда официантка удалилась. – Если мы хотим сохранить наши отношения, нам следует быть осторожными. Уйти в подполье. Больше никаких встреч на скамье, никаких записок, ничего подобного. Нам даже нельзя больше появляться здесь, потому что сюда заходят полицейские. И подполье нужно глубокое. Мы встречаемся за пределами отделения.

– Ты так говоришь, будто мы шпионы какие-то.

Босх поднял кружку, чокнулся с Джулией и стал жадно пить. После трудного дня пиво было очень вкусным. Ему тут же пришлось сдержать зевок, Джулия увидела это и сделала то же самое.

– Шпионы? Вроде того. Ты забываешь, я служу в полиции более двадцати пяти лет. А ты всего-навсего «сапожок». Врагов у меня здесь больше, чем арестов у тебя на счету. И кое-кто из них воспользуется любым случаем мне насолить. Может показаться, я беспокоюсь только о себе, но суть в том, что если им потребуется взять в оборот новенькую и таким образом свести счеты со мной, они сделают это моментально. Я не преувеличиваю. Моментально.

Джулия, втянув голову в плечи, посмотрела в одну сторону, потом в другую.

– Ясно, Гарри – то есть Секретный Агент ноль-ноль сорок пять.

Босх усмехнулся:

– Ты думаешь, все это шутки. Подожди, получишь первый вызов в отдел внутренней безопасности, тогда поймешь.

– Я не считаю это шуткой. Просто поддразниваю тебя.

Оба глотнули пива, Босх откинулся назад и попытался расслабиться. От камина шло приятное тепло. Напряжение быстро проходило. Он взглянул на Джулию, та улыбалась так, словно знала о нем какую-то тайну.

– Что такое?

– Ничего. Просто ты очень уж разгорячился.

– Я стараюсь защитить тебя, вот и все. У меня уже четвертак за плечами, поэтому мне легче.

– Что это означает? Я слышала, как люди говорят: «Четвертак за плечами», – словно они неприкасаемые или что-либо в этом духе.

Босх покачал головой:

– Неприкасаемых нет. Но после двадцати пяти лет службы полагается максимальная пенсия. Прослужишь двадцать пять или тридцать пять, деньги будут идти те же самые. И «четвертак за плечами» означает, что у тебя есть возможность послать все к черту. Не нравится, как обходятся с тобой – можешь в любое время сказать «до свидания» и хлопнуть дверью. Ты уже служишь не ради заработка.

Официантка снова подошла и поставила на стол корзинку воздушной кукурузы. Джулия спросила у Босха:

– Тогда ради чего служишь ты?

Он пожал плечами и уставился в кружку.

– Ради дела, пожалуй... В нем нет ничего возвышенного или героического. Это просто возможность время от времени восстанавливать справедливость в гнусном мире.

Он принялся выводить большим пальцем узоры по кружке.

– Например, это расследование... Если сумеем довести его до конца... то в какой-то мере искупим то, что случилось с этим ребенком. Не знаю, но мне кажется, это все-таки что-нибудь значит для мира.

Босх вспомнил о черепе, который утром показал ему Гол-лиер. Жертва убийства, пролежавшая в битуме девять тысяч лет. Город костей, и все они ждут своего появления из-под земли. Ради чего? Ведь до них никому уже нет дела.

– Не знаю, – продолжил он. – Очевидно, в конечном счете это ничего не значит. Террористы-самоубийцы атаковали Нью-Йорк, и три тысячи людей погибли, не допив первой чашки кофе. Что по сравнению с этим кучка погребенных в прошлом костей?

Джулия мягко улыбнулась и покачала головой:

– Гарри, оставь свой экзистенциализм. Главное – это что-то значит для тебя. Что бы ни происходило в мире, потребность в героях будет всегда. Надеюсь, я получу возможность стать одним из них.

– Наверное.

Босх кивнул и снова принялся чертить узоры по кружке.

– Помнишь рекламную передачу по телевизору, там пожилая женщина, лежащая на земле, произносит: «Я упала и не могу подняться», тогда еще все посмеивались над этими словами?

– Помню. На пляже в Венисе продают футболки с этой надписью.

– Ну, в общем... иногда я чувствую себя так же. Имеется в виду – с четвертаком за плечами. Пройти эту дистанцию, не спотыкаясь время от времени, невозможно. Ты падаешь, Джулия, и чувствуешь, что не можешь подняться. Но потом тебе подворачивается дело, и ты говоришь себе: это – то самое. Просто нутром чувствуешь. Так вот, это дело то самое, с которым я могу подняться.

– Гарри, это называется искуплением. Как говорится в той песне: «Такой возможности хочется всем»?

– Да, что-то в этом роде.

– Видимо, это дело и есть твоя возможность?

– Думаю, да. Надеюсь.

– Тогда выпьем за искупление.

Джулия подняла кружку.

– Держись крепко, – сказал Босх.

Она чокнулась с ним. Пиво из ее кружки плеснулось в его уже почти пустую.

– Извини. Нужно будет попрактиковаться.

– Ничего. Добавка мне требовалась.

Босх поднял кружку и осушил ее. Поставил на стол и вытер рот тыльной стороной ладони.

– Значит, домой сейчас едешь со мной вместе? – спросил он.

Джулия покачала головой:

– Нет.

Босх нахмурился и подумал, не обидел ли ее своей откровенностью.

– Я еду за тобой, – уточнила Джулия. – Забыл? Машину оставлять возле отделения нельзя. И впредь все должно быть совершенно секретно, тайно, шито-крыто.

Пиво и ее улыбка кружили Босху голову.

– Проняла ты меня.

– Надеюсь, не в одном смысле.

27

К назначенному времени собрания в кабинете лейтенанта Биллетс Босх опоздал. Эдгар – редкий случай – уже сидел там, Медина из пресс-службы тоже. Хозяйка кабинета указала Босху на стул карандашом, который держала в руке, потом подняла телефонную трубку и набрала номер.

– Это лейтенант Биллетс, – произнесла она. – Передайте шефу Ирвингу, что мы уже все здесь и готовы начать.

Босх взглянул на Эдгара и приподнял брови. Замначальника управления все еще упорно интересовался этим делом. Биллетс, положив трубку, сказала:

– Он перезвонит, и я подключу его к громкоговорителю.

– Будет говорить или слушать? – спросил Босх.

– Кто знает?

– Раз уж мы все равно ждем... – начал Медина. – Я получил несколько звонков по поводу вашего объявления в розыск. Этого человека зовут Джон Стокс? Как мне отвечать? Он новый подозреваемый?

Босха охватила досада. Он знал, что объявления в розыск на перекличке в конце концов станут известны репортерам. Но не думал, что это произойдет так быстро.

– Нет, вовсе не подозреваемый, – промолвил он. – И если репортеры тут напортачат, как в случае с Трентом, мы не найдем его никогда. С этим человеком нам нужно просто побеседовать. Он был приятелем жертвы. Много лет назад.

– Значит, жертва уже опознана?

Не успел Босх ответить, как зазвонил телефон. Биллетс переключила Ирвинга на громкоговоритель.

– Шеф, детективы Босх и Эдгар здесь, полицейский Медина из пресс-службы тоже.

– Очень хорошо, – загремел из динамика голос Ирвинга. – Как обстоят дела?

Биллетс нажала кнопку на телефоне, чтобы уменьшить громкость.

– Гарри, может, ответишь ты?

Босх полез во внутренний карман куртки и достал оттуда записную книжку. Он не торопился. Ему нравилось представлять, как Ирвинг сидит за своим столом, накрытым безупречно чистым листом стекла, и дожидается голосов по телефону. Раскрыл книжку на странице, сплошь покрытой краткими записями, которые сделал утром, завтракая с Джулией Брейшер.

– Детектив, вы там? – спросил Ирвинг.

– Да, сэр. Я только просматривал кой-какие записи. Главное – мы добились окончательного опознания жертвы. Имя мальчика – Артур Делакруа. Он исчез из дому на «Миле чудес» четвертого мая восьмидесятого года. Ему было двенадцать лет. – Босх остановился, предвидя вопросы, и заметил, что Медина записывает имя. – Не уверен, что нам следует это сейчас предавать гласности, – добавил Босх.

– Почему? – удивился Ирвинг. – Вы хотите сказать, что опознание еще не окончательное?

– Нет, шеф, мы уверены, что окончательное. Просто если мы раскроем это имя, то тем самым дадим понять, в каком направлении двигаемся.

– В каком же?

– Видите ли, мы вполне уверены, что Николас Трент к убийству не причастен, поэтому идем другим путем. Повреждения на костях указывают на регулярные побои начиная с раннего возраста. Матери в доме не было, и мы заинтересовались отцом. Пока не общались с ним. Готовим вопросы. Если мы объявим, что опознали останки и отец услышит это по телевизору, то будет предупрежден заранее.

– Если он похоронил там ребенка, то уже предупрежден.

– В определенной мере. Но он знает, что если мы не сумеем опознать кости, то никогда не заподозрим его. Неустановленность личности жертвы гарантирует ему безопасность. И это дает нам возможность приглядеться к нему.

– Понятно, – произнес Ирвинг.

Несколько секунд все сидели молча. Босх ждал, вдруг Ирвинг скажет что-нибудь еще. Но тот не говорил. Босх поглядел на Биллетс и развел руками. Она пожала плечами.

– Значит... – промолвил Босх, – мы не предаем гласности это имя?

Молчание. Затем голос Ирвинга:

– Полагаю, это благоразумно.

Медина вырвал из блокнота лист, на котором писал, скомкал его и бросил в мусорную корзину в углу.

– Есть что-нибудь, что можно предать гласности?

– Да, – быстро ответил Босх. – Можно обелить Трента.

– Исключено, – возразил Ирвинг. – Сделаем это в конце. Если вы завершите дело, тогда исправим огрехи.

Босх посмотрел на Эдгара, потом на Биллетс.

– Шеф, – сказал он, – если будем вести себя так, то навредим нашему делу.

– Каким образом?

– Дело старое. Мы не вправе рисковать. Если не сообщим сейчас, что Трент невиновен, то предоставим человеку, которого в конце концов арестуем, способ защиты. Он укажет на Трента и заявит, что тот был растлителем малолетних и совершил это убийство.

– Но он сможет это сделать независимо от того, обелим мы Трента сейчас или впоследствии.

Босх кивнул:

– Верно. Однако я смотрю на это с точки зрения свидетеля, дающего показания на суде. Хочу иметь возможность сказать, что мы проверяли Трента и быстро сняли с него подозрения. Я не желаю, чтобы какой-нибудь адвокат спрашивал меня, почему, если сняли их быстро, ждали неделю или две, чтобы оповестить об этом. Шеф, это будет выглядеть так, будто мы что-либо утаивали. Большого значения это иметь не будет, но впечатление произведет. Присяжные вечно ищут повод не доверять полицейским вообще и лос-анджелесскому управлению полиции в частности.

– Хорошо, детектив, я все понял. Но мое решение остается неизменным. О Тренте мы объявлять не будем. Пока не появится обоснованно подозреваемый, которого можно будет назвать журналистам.

Босх покачал головой и немного ссутулился.

– Что еще? – спросил Ирвинг. – Через две минуты у меня совещание с начальником управления.

Босх взглянул на начальницу и покачал головой. Больше никакими сведениями он не собирался делиться. Биллетс сказала:

– Шеф, похоже, дела пока находятся на этой стадии.

– Детектив, когда собираетесь встретиться с отцом жертвы?

Босх указал на Эдгара:

– Шеф, здесь детектив Эдгар. Мы пока ищем свидетеля, с которым есть смысл побеседовать до встречи с отцом. Это друг детства жертвы. Мы думаем, он может знать о побоях, которым подвергался мальчик. Этот день мы намерены посвятить его поискам. Полагаем, он в Голливуде, и у нас там много осведомителей...

– Да, это замечательно, детектив. Продолжим разговор завтра утром.

– Слушаюсь, сэр, – произнесла Биллетс. – Опять в половине десятого?

Ответа не последовало. Ирвинг уже вышел.

30

Утром Босх с Эдгаром дополняли досье новыми данными и звонили во все городские больницы, чтобы отменить поиски документов, затребованных в понедельник утром. Но вскоре Босх устал от канцелярской работы и сказал, что пора ехать.

– Куда? – спросил Эдгар.

– Надоело мне ждать. Давай съездим, взглянем на него.

Им пришлось отправиться в машине Эдгара, поскольку в гараже неприметных машин не осталось. Они направились по 101-му шоссе в Долину, затем по 405-му к северу, в Ван-Найс. Трейлерный лагерь «Манчестер» находился на бульваре Сепульведа.

Ворота отсутствовали, был только асфальтовый гребень с желтыми полосами на въезде. Дорога огибала лагерь, трейлер Сэма Делакруа находился в ее конце, там, где она упиралась в двадцатифутовую защитную стену вдоль скоростного шоссе, воздвигнутую, чтобы заглушать непрерывный рев моторов. Но стена лишь слегка понижала его громкость и меняла тон.

Трейлер был узким, одноместным, с ржавыми пятнами, идущими по алюминиевой обшивке от заклепочных швов. Под навесом стояли столик и угольная жаровня. От одного из столбов навеса к углу соседнего трейлера тянулась бельевая веревка. В задней части узкого дворика к звукозащитной стене прижималась алюминиевая кладовка величиной с уборную.

Окна и дверь трейлера были закрыты. На укромной стоянке машины не оказалось. Эдгар проехал мимо него со скоростью пять миль в час.

– Похоже, дома никого.

– Поедем на поле, – предложил Босх. – Если он там, тебе, пожалуй, придется взять ведро мячей.

– Я всегда рад поупражняться.

На поле оказались всего два игрока, но утром, видимо, игра там шла вовсю. Все оно, протянувшееся на триста ярдов до самой звукозащитной стены, было усеяно мячами. В дальнем конце натянули сетку, защищавшую от попаданий машины на шоссе. Неподалеку оттуда медленно ехал маленький трактор с прицепленными тележками для сбора мячей, его водитель был защищен закрытой кабиной.

Босх наблюдал за ним несколько минут в одиночестве, пока Эдгар не подошел с ведром мячей и сумкой с клюшками, которую хранил в багажнике.

– Надо полагать, это он, – сказал Эдгар.

– Да.

Босх отошел к скамье и сел понаблюдать, как напарник будет бить по мячам с маленького квадрата резиновой травы. Эдгар снял пиджак и галстук. Выглядел он там не столь уж неуместно. Неподалеку от него орудовали клюшками двое мужчин в костюмных брюках и рубашках с пуговицами сверху донизу, видимо, приехавшие из офисов на время перерыва поддержать спортивную форму.

Эдгар поставил сумку на деревянную подставку и выбрал одну из клюшек с железной головкой. Надел взятую из сумки перчатку, сделал несколько взмахов для разминки и стал бить по мячам. Несколько первых покатилось по земле, и он выругался. Потом начал посылать их в воздух и как будто был доволен собой.

Босха это забавляло. Он не играл в гольф ни разу в жизни и не понимал, что в нем привлекательного для многих людей, – собственно, большинство детективов играли фанатично, и в штате проводились целые серии соревнований между полицейскими. Ему нравилось смотреть, как вдохновлялся Эдгар, хотя посланные по земле мячи не засчитывались.

– Попади в него, – предложил он, когда решил, что Эдгар окончательно разогрелся и пришел в полную готовность.

– Гарри, – усмехнулся Эдгар, – хоть ты и не играешь, должен тебе кое-что сообщить. В гольфе целят мячом во флажок. Движущихся целей не существует.

– Тогда почему бывшие президенты всегда попадают в людей?

– Потому что им дозволено.

– Брось, сам говорил, что все стараются попасть в этого тракториста. Попади.

– Все, кроме серьезных игроков.

Но Эдгар так занес клюшку, что Босх понял: напарник хочет послать мяч в трактор, который доехал до конца поля и стал разворачиваться. Судя по разметке, до него было сто сорок ярдов.

Эдгар взмахнул клюшкой, но мяч снова покатился по земле.

– Черт возьми! Видишь, Гарри? Это может навредить моей технике.

Босх засмеялся.

– Чему радуешься?

– Приятель, это же просто забава. Сделай еще попытку.

– Это ребячество.

– Сделай.

Эдгар промолчал. Снова занес клюшку, целясь в трактор, находившийся теперь посередине поля. Размахнулся и ударил по мячу, который со свистом полетел к цели, но прошел в двадцати футах над трактором.

– Отличный удар, – сказал Босх. – Если только ты не метил в трактор.

Эдгар молча сверкнул на него глазами. Он в течение пяти минут посылал мяч за мячом, но все они пролетали не ближе чем в десяти ярдах. Босх не говорил ни слова, однако досада Эдгара усиливалась, наконец он повернулся и гневно воскликнул:

– Хочешь попробовать?

Босх изобразил недоумение:

– О, ты все еще пытаешься попасть в трактор? Я не догадывался.

– Ладно, пошли отсюда.

– У тебя еще осталась половина мячей.

– И черт с ним. Это отбросит мою технику на месяц назад.

– Значит, уже все?

Эдгар сунул клюшку в сумку и злобно посмотрел на напарника. Босх с трудом удержался от смеха.

– Джерри, я хочу взглянуть на этого типа. Неужели не можешь немного помахать клюшкой? Похоже, он скоро заканчивает.

Эдгар глянул в поле. Трактор теперь находился у пятидесятиярдовых отметок. Если водитель вернется к звукозащитной стене, то работу должен закончить скоро. Новых мячей было мало – только Эдгара и тех двух офисных служащих, – и снова проезжать по полю из конца в конец не требовалось.

Эдгар вздохнул, взял одну из деревянных клюшек и двинулся обратно к зеленому квадрату искусственной травы. И превосходным ударом послал мяч чуть ли не к самой стене.

– Тайгер Вудс[7]7
  Знаменитый профессиональный игрок в гольф.


[Закрыть], поцелуй меня в задницу, – произнес он.

Следующий мяч угодил в настоящую траву футах в десяти от лунки.

– Черт.

– Когда играют по-настоящему, бьют с этой искусственной травы?

– Нет, Гарри, не бьют. Это тренировка.

– О, так на тренировке вы не воссоздаете реальных игорных положений?

– В общем, нет.

Трактор свернул с дорожек и подъехал к сараю позади прокатного пункта, где Эдгар брал мячи. Кабина открылась, из нее вылез человек лет шестидесяти. Он принялся вытаскивать из тележек полные мячей корзины из проволочной сетки и носить их в сарай. Босх попросил Эдгара продолжать бить по мячам, чтобы не привлекать к себе внимания. Сам с беспечным видом направился к прокатному пункту и взял полведра мячей. Он оказался почти в двадцати футах от водителя трактора.

Это был Самьюэл Делакруа. Босх узнал его по фотографии с водительских прав, ее показывал ему Эдгар. Человек, который когда-то играл белокурого, голубоглазого арийского солдата и очаровал восемнадцатилетнюю девушку, теперь стал не примечательнее бутерброда с ветчиной. Он был по-прежнему блондином, но, видимо, подкрашивал волосы, на макушке появилась плешь. В этот день Делакруа не брился, и щетина белела под солнечными лучами. Нос, на котором неуклюже сидели очки, распух от долгого пьянства. Пивное брюшко могло бы служить свидетельством о выходе в отставку из любой армии.

– С вас два пятьдесят.

Босх уточнил у женщины за кассовым аппаратом:

– За мячи?

– Да.

Он расплатился и взял ведро. Посмотрел на Делакруа, который в это время неожиданно взглянул на него. Глаза их на миг встретились, и Босх равнодушно отвернулся. Пошел снова к Эдгару. И тут защебетал его сотовый телефон.

Босх быстро отдал ведро напарнику и вынул телефон из заднего кармана. Звонил Манкевич, дневной дежурный сержант.

– Слушай, Босх, чем вы заняты?

– Гоняем мячи.

– Ясно. Развлекаетесь, а мы тем временем делаем всю работу.

– Вы нашли Стокса?

– Думаем, да.

– Где?

– Он работает на мойке машин. Сшибает там чаевые.

Пункт мойки машин с системой самообслуживания находился в Ла-Бреи. Там поденщики чистили и протирали автомобили. Работали главным образом ради чаевых и того, что могли стянуть из салонов.

– Кто его обнаружил?

– Двое ребят из отдела нравов. Они на восемьдесят процентов уверены. Спрашивают, действовать им самим или вы прибудете туда.

– Скажи, пусть ничего не предпринимают, мы едем. Знаешь, Манк, мы думаем, этот тип труслив как заяц. Найдется у тебя машина с подкреплением на тот случай, если он побежит?

Наступило молчание, Босх догадался, что Манкевич просматривает график.

– Да, тебе повезло. Есть пара из вечерней смены, выезжающая пораньше. Через пятнадцать минут они выйдут с переклички. Тебя это устраивает?

– Полностью. Скажи, мы будем ждать их на стоянке «Чекерс», угол Ла-Бреи и Сансет. Ребята из отдела нравов тоже пусть подъезжают туда.

Босх жестом показал Эдгару, что нужно отправляться в путь.

– Слушай, вот еще какое дело... – произнес Манкевич.

– Что такое?

– В машине с подкреплением будет Брейшер. Это не создаст проблем?

Босх хотел попросить Манкевича заменить кем-то Джулию, но решил, что делать этого не стоит. Если он попытается влиять на расстановку полицейских, основываясь на своих отношениях с Джулией Брейшер, то может подвергнуться нападкам и даже допросам в отделе внутренней безопасности.

– Нет, не возникнет.

– Знаешь, я бы не отправлял ее, но она новенькая. Уже наделала немало ошибок, и ей нужна такая практика.

– Я же сказал – проблем не будет.