Текст книги "Тайна Алой Руки"

Автор книги: Майкл Бакли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Верно, здесь и вправду опасно оставаться, – ответила толстуха, и кожа ее вдруг начала пузыриться и надуваться.

Из каждой поры стали расти волосы, а на нижней челюсти появились два длинных клыка. Глаза сделались мутно-желтыми, изо рта высунулся, облизывая губы, длинный собачий язык. Как только у нее на пальцах появились когти, она бросилась в атаку и одним ударом сбила с ног Пака, Шарманьяка, Дафну и Сабрину. Белоснежка успела отскочить в сторону, поэтому не упала.

– Фу, я-то думал, что стать уродливее, чем ты есть, уже невозможно, – сказал Пак, поднимаясь на ноги.

– Снежка, прячься за мной! – закричал Шарманьяк, быстро вставая с земли. – Я справлюсь с этой скотиной.

– Билли, – прокричала в ответ учительница, – сейчас двадцать первый век. Женщинам больше не нужны рыцари на белом коне. Я могу сама за себя постоять. – И она приняла боевую стойку.

Когда Натали-монстр кинулась на нее, Белоснежка правой рукой нанесла резкий удар прямо в морду чудища, которое отчаянно завизжало и снова атаковало ее. На этот раз Белоснежка ударила нападавшую ногой в грудь. Натали-монстр покатилась по земле, но тут же, вскочив на ноги, с растопыренными когтями набросилась на учительницу.

Белоснежка ловко блокировала каждый ее удар молниеносными движениями рук, но один из выпадов противника всё же достиг цели, – учительница упала. Шарманьяк с Паком инстинктивно рванулись вперед, готовые продолжить бой, но Белоснежка бросила на них сердитый взгляд.

– Джентльмены, не мешайте! – остановил их ее уверенный голос.

Шарманьяк с Паком, подчинившись, отступили. А учительница, вскочив на ноги, снова встала в боевую стойку и, улыбаясь, смерила чудище взглядом:

– Ну-ну, красотка, иди сюда, – ласково сказала она. – Я дам тебе урок.

Натали зарычала и накинулась на нее. Белоснежка отразила атаку, совершив прыжок с оборотом, и ударила монстра ногой прямо в морду. Один из клыков Натали сломался, и она упала на землю, мыча от боли. Учительница стояла над поверженным противником – глаза ее грозно сверкали, крепко сжатые кулаки она держала наготове.

– Если ты хоть что-нибудь соображаешь, лучше лежи, – сказала она Натали.

Сабрина и Дафна изумленно переглянулись.

– Снежка, где ты всему этому научилась? – спросил Шарманьяк, явно ошеломленный увиденным.

– Я преподаю основы самообороны в общественном центре, – ответила Белоснежка. – Наша группа называется «Негодяи». Мы собираемся по субботам, в четыре.

– А можно и мне к вам записаться? – попросила Дафна.

–  Дудочник! —сердито закричала Натали, силясь подняться.

Директор вышел из тени, держа в руках большую волынку. Казалось, он обезумел.

– Ну же, давай! – вконец взбесилась Натали.

– Нет-нет, всё слишком далеко зашло, – закричал Гамельн. – Пусть они спасают свою бабушку и ее друзей! Всё равно Барьер вот-вот разрушат, и тогда они перестанут быть для нас угрозой.

– Дудочник, я всё папе скажу, – пригрозила Натали. – А ведь твой драгоценный Венделл у него в руках.

Директор поднес волынку к губам и горестно вздохнул.

– Простите меня, – сказал он.

Долгий, печальный звук разлился в воздухе, и всё померкло…

10

– Сабрина! Очнись! – Голос донесся откуда-то издалека; она изо всех сил старалась сконцентрироваться, но была совершенно измучена, перед глазами всё кружилось. – Сабрина, проснись, сию же минуту!

Она медленно приоткрыла глаза. Над ней склонился мистер Гамельн; на нем не было лица.

– А почему вы в моей спальне?

– Сабрина, мы внизу, под школой! – сказал Гамельн с отчаянием в голосе. – Я знаю, как тебе плохо, но всё же постарайся сосредоточиться.

Сабрина огляделась и поняла, что находится в огромном туннеле, где чумазые дети снуют туда-сюда с тележками, полными земли и битого камня. Она посмотрела на себя: одежда перепачкана сажей, в руках лопата.

– Ты понимаешь, что произошло? – спросил Гамельн.

– Нет, – ответила девочка, чувствуя в голове невероятную тяжесть.

– Я заколдовал тебя и твоих друзей, – объяснил директор. – Ничего нельзя было поделать. Венделл у них в руках, и они его убьют, если я не буду выполнять то, что они велят.

– Где моя сестра? – перебила его Сабрина.

– Все у этих в плену – и твоя сестра, и бабушка, и Канис, и Шарманьяк, и шериф, и Белоснежка, и Пак, и мой сын. Они там, в конце туннеля. Мне удалось лишь тебя отправить на работы в шахту, и пока что они не заметили твоего отсутствия.

– Сколько я уже здесь?

– Шесть часов.

– Шесть часов! А если их уже нет в живых?

– Я никак не мог вырваться к тебе раньше, – сказал Гамельн. – Они ведь следят за мной, но теперь, когда туннель подошел совсем близко к Барьеру, они, похоже, не заметили, что я сбежал.

– Ну, я бы так не сказала, – раздался голос у них за спиной, и Гамельн упал на землю. Над его телом стояла девочка-лягушка, держа в руках окровавленный нож. – А ты – живо за мной! – прошипела она, грубо схватив Сабрину за руку.

Девочка тут же взмахнула лопатой и изо всех сил ударила монстра по голове. Лягушка свалилась и застонала. Сабрина подбежала к Гамельну.

– Найди… Венделла, – с трудом сказал директор, истекая кровью. – Найди… и выведи отсюда.

– Я вернусь за вами! – сказала Сабрина и бросилась в ближайший туннель, неся на плече единственное оружие – лопату.

Она шла, спотыкаясь о камни, натыкаясь на брошенные лопаты. В воздух вздымалась пыль, проникавшая в легкие, она начала задыхаться, ей всё труднее удавалось сосредоточиться, понять, куда она идет. Каждый шаг давался ей с трудом. Тропа, по которой она двигалась, была ужасно запутанной – настоящий лабиринт. Каждые несколько метров она замечала вроде бы знакомые лица школьников с остекленевшими глазами. Они двигались по туннелю, как заводные куклы, таща тяжелые ведра, наполненные камнями. Никто из них не обращал внимания на Сабрину, даже если она останавливала кого-то, умоляя показать дорогу. Все были околдованы чарами Дудочника.

Наконец вдали забрезжил свет. Девочка прибавила шагу. Вскоре туннель резко расширился, и она очутилась в огромной пещере, выдолбленной в скале под Феррипортом. Она помедлила у входа в нее, стараясь перевести дыхание, и прислушалась. Ни звука. Сняв с плеча тяжелую лопату и размахивая ею на всякий случай – вдруг кто-нибудь выпрыгнет из засады, она вошла в пещеру. Ни души. Только несколько старых ведер и брошенных инструментов. Выхода из пещеры не было. Тупик.

Она побежала обратно, мимо перепачканных заколдованных детей.

«Надо двигаться в ту сторону, откуда они идут», – решила Сабрина.

Она бросилась по очередному туннелю, пробиваясь сквозь толпу школьников. В одном месте за ней увязались Натали и девочка-лягушка, но Сабрина быстро смешалась с толпой. Ей повезло – перемазанная грязью, она слилась со всеми, и монстры ее не заметили. Туннели вились бесконечно. Некоторые из них заканчивались огромными залами, другие были такими узкими, что двое могли с трудом там разойтись, но наконец Сабрина добралась до места, где больше уже не копали.

Это была просторная пещера с высокими сводами, в которой лежали ящики с динамитом и горняцкие инструменты. Ее освещали несколько факелов, но по углам таились глубокие тени, во мраке которых мог укрыться кто угодно.

– Я пришла за своими родными! – крикнула девочка во мрак пещеры, но ее крик, отдаваясь со всех сторон гулким эхом, разбился о каменные стены.

Вдруг что-то больно ударило ее в спину. Она упала, сильно ушибив плечо, и выронила лопату. По всему телу растеклась жгучая, пульсирующая боль, рука сразу онемела. Девочка еще могла пошевелить пальцами, но рука безжизненно повисла. Наверное, сломана, решила Сабрина. Она вскрикнула, застонав скорее от отчаяния, чем от боли, но сдержала рыдания, когда услышала странное пощелкивание и шипение, а затем надменный смешок.

С трудом поднявшись, Сабрина схватила лопату здоровой рукой и замахнулась, желая показать, что рана у нее не серьезная. Потом, сделав небольшой круг, прошла по пещере, пытаясь понять, откуда же раздается этот звук. И вдруг почувствовала, как чья-то длинная, тонкая нога нанесла резкий удар, чуть не попав ей в голову. Нога угодила в стену за спиной Сабрины, разбив камень в пыль. Сабрина подняла тяжелую лопату и вонзила ее острый край в ногу монстра. Эхо разнесло по всей пещере его жуткий вопль.

– Меня не так-то легко убить, – заявила девочка, надеясь, что ее голос звучит гораздо увереннее, чем казалось ей.

– Зачем так сразу – убить?! – ответил голос. – Это же такое удовольствие, настоящий праздник!

Один из факелов сняли со стены, высоко подняли и осветили им потолок. Там, в тугих коконах, опутанные омерзительной толстой паутиной, висели ее родные и друзья.

– А ты на этом празднике – почетный гость! – сказал голос.

Дафна, бабушка Рельда, Пак, мистер Канис, Белоснежка, шериф Свинсон и мэр Шарманьяк висели, опутанные по рукам и ногам, и только их головы не были замотаны липкими нитями. Правда, рты у них были залеплены паутиной, но Сабрина слышала сдавленные крики Дафны и гневное мычание Свинсона – по крайней мере, было ясно, что они живы.

Паук-монстр медленно выполз из тени и двинулся по потолку. Он был огромный, но, разглядывая его, Сабрина поняла, что перед ней не просто гигантский паук. Нижняя часть туловища была вроде паучьей, а верхняя – человеческой: у чудища была грудная клетка, голова и руки мальчика. Даже несмотря на две огромные клешни, что торчали изо рта чудовища, возбужденно пощелкивая, она легко поняла, что это Тоби.

– Удивлена? – захохотал он.

– Не слишком, – призналась Сабрина. – Уроды вроде тебя чаще всего просто хихикающие идиоты.

– Ну, тогда у меня для тебя сюрприз, – раздался голос у нее за спиной.

Сабрина обернулась и увидела Натали. Переднего зуба у нее не было. Затем из тени вышел еще кто-то, и у Сабрины сжалось сердце: это была единственная во всей школе девочка, с которой она могла бы подружиться, – Белла. Белокурая девочка обняла Натали за плечи и самодовольно ухмыльнулась.

– Так ты тоже с ними заодно, – печально сказала Сабрина. – Зачем же ты притворялась моим другом?

– Ха! – усмехнулся Тоби. – Она ж у нас злыдня!

И все трое расхохотались.

– Так это ты убил мистера Брюзгнера! – осенило вдруг Сабрину.

– Ага, – ответил Тоби. – Нечего было совать нос куда не надо и задавать свои дурацкие домашние задания.

– Про Чарли не забудь. Они все мешали планам нашего отца, – сказала Белла, похлопав Натали по спине, и вдруг подпрыгнула на такую высоту, на какую не способен прыгнуть ни один нормальный человек.

Поразительнее всего было то, что ее руки и ноги прилипли к потолку пещеры будто на присосках, а тело стало меняться на глазах. Под кожей что-то заклокотало, словно внутри оно наполнялось жидкостью. По рукам и ногам пошли темные пятна, глаза выпучились до ужасных пропорций и передвинулись на макушку. Туфли слетели с ног, обнажив длинные зеленые перепончатые пальцы. Через минуту перед Сабриной стояла та самая девочка-лягушка, которая тогда напала на них с бабушкой и на директора Гамельна. Из ее рта молнией выстрелил длинный, липкий язык и обвился вокруг черенка лопаты, и девочка-лягушка выдернула у Сабрины ее оружие.

Обернувшись, Сабрина увидела, что и Натали приняла свой истинный, звериный облик.

– Но ведь Румпельштильцхен – безумец, – сказала Сабрина. – Если он прорвет Барьер, туннели обрушатся, и всех завалит. Все дети погибнут.

– Все дети уже снаружи, только пока никак не могут понять, что же это с ними приключилось, – услышала она знакомый голос, и из тени появился … мистер Шипшенк.

– Мистер Шипшенк, – закричала Сабрина, – умоляю вас, бегите скорее отсюда! Они же вот-вот взорвут туннели!

– Фу, Сабрина, – защелкал Тоби-паук. – Ты, оказывается, еще тупее, чем на уроках!

– Ладно, Тоби, помолчи, – сказал советник по учебному процессу и повернулся к Сабрине. – Они-то ничего подобного делать не собираются, а вот я – собираюсь.

– Так это вы – Румпельштильцхен! – выдохнула изумленная девочка.

– О, у меня много разных имен, – сказал Шипшенк. – Сам я, правда, больше всего люблю, когда меня называют папочкой.

Шипшенк протянул руки, и Натали, Белла и Тоби бросились к нему. А тем временем этот странный невысокий человек начал преображаться. Только в отличие от остальных, он не увеличивался в размерах, а уменьшался. Когда превращение закончилось, оказалось, что ростом он меньше метра. Его голова, спина и руки покрылись густыми, курчавыми бурыми волосами, а лицо и острые ушки стали розовые, как у поросенка. Портрет довершал короткий, будто обрубленный, хвост, копытца и два ряда острых, как бритва, зубов.

– Это нечестно, – саркастически сказал низкорослый монстр. – Ты отгадала мое имя. Но это невероятно. Тебе конечно же кто-то сказал его! Не могу не согласиться со своим сыном: ты не так умна, как можно было бы судить по твоим оценкам.

– Зато я не больная на голову и не извращенка, крадущая младенцев, – закричала Сабрина, надеясь на какое-то время отвлечь внимание этого ужасного карлика и его уродцев.

– Я вовсе не краду детей, Сабрина, – ответил явно задетый за живое Румпельштильцхен. – И потом, я же о них забочусь. Отдаю им всю свою любовь и внимание. А кроме того, они получают от меня всё, что ни пожелают.

– А вам-то что с этого? – спросила Сабрина.

– Ну, взамен я беру их любовь, радость, их печали и страхи, надежду, но больше всего – их гнев, – перечислял, хихикая, Румпельштильцхен. – Я беру их чувства, деточка, каждый лакомый кусочек их чувств. Не понимаешь, да? Дай-ка я тебе разъясню. Пойми: я питаюсь эмоциями.

– Так вот откуда ты черпаешь силы! – воскликнула Сабрина, тут же вспомнив давний совет мистера Шипшенка.

Теперь понятно, почему он советовал ей не сдерживать свой гнев, а «выпускать пар». Он же питался им!

– Ну вот, кое-что мы уже начали соображать, – сказал Шипшенк-Румпельштильцхен. Именно поэтому я всегда любил детей. Их эмоции такие искренние, они совершенно неуправляемые. Взрослея, люди всё больше контролируют свои чувства. А дети – нет! Дети – они как эмоциональный рог изобилия, где полным-полно всего. Ну где такому, как я, найти себе работу в Феррипорте? Конечно в школе! И поверь, Сабрина, мне это на самом деле столькодало! Я год за годом упивался всеми этими школьными драками, оскорблениями и ругательствами, которыми дети так яростно награждают друг друга. До чего же мне хорошо, когда кого-то бессмысленно, тупо притесняют, «доводят», как выражаются школьники! А все эти издевательские шуточки по поводу того, кто последним попал в бейсбольную команду, или кто как причесан, или кто во что одет… Нет, когда дело доходит до сильных эмоций, ничто не сравнится со школой. У школьников тут просто самый лучший «товар». Когда Дудочник пришел ко мне со своим планом, предлагая взорвать Барьер под землей, я долго колебался, – продолжал советник. – Мне ведь и в школе неплохо, ну а по вечерам мне всегда готовы услужить мои любимые деточки.

Трое детей-вечножителей дружно рассмеялись над папочкиной шуткой.

– Но потом я вдруг понял, – признался Румпельштильцхен, – что там, за пределами нашего городка, огромный мир – гнева, войн, страданий, боли. И всё это может быть моим! Тогда я поддержал его идею, хотя, конечно, было нелегко. Дудочник с помощью своей волшебной музыки заколдовывал детей, и каждую ночь они выходили рыть туннели. Сначала мы попытались задействовать всех школьников, но в младших классах детишки совсем уж слабые, поэтому пришлось использовать только старшеклассников – учеников пятых и шестых классов [8]8
  В США дети в возрасте от б до 12 лет учатся в начальной школе, по окончании которой переходят в среднюю школу.


[Закрыть]. Но тут, увы, возникла непредвиденная проблема. Наутро эти же дети, которые прежде давали мне столько энергии, были слишком сонными, чтобы ссориться друг с другом. И в результате, вместо нужного мне бурного потока эмоций, я получал лишь скудные капли энергии. Мы с Дудочником уже были готовы пойти на попятную, но тут появилась ты.

– А я-то здесь при чем? – удивилась Сабрина, изо всех сил стараясь тянуть время, чтобы хоть что-то придумать.

– Сабрина, ты – настоящий Ниагарский водопад гнева, раздражения, ярости! И всё это постоянно перехлестывает через край! Каждый раз, когда ты выходишь из себя, для меня это прямо как обед из четырех блюд под разными соусами, – сказал Румпельштильцхен, и из кончиков его пальцев вдруг полыхнули голубые электрические искры. – А уж получив доступ к такому драгоценному сосуду необузданной энергии, я на тебя настроился и порой даже еле справлялся с поступавшим потоком эмоций, – продолжал Румпельштильцхен. – Честно говоря, нам, наверное, не стоило убивать ни Брюзгнера, ни уборщика, но я предвкушал, в какое ты придешь неистовство! И точно! Любые бредовые идеи, любые предрассудки – всё в тебе тут же возросло в миллион раз. Благодаря тебе я наконец накопил достаточно энергии, чтобы пробить брешь в Барьере. Так что когда я вырвусь на свободу. Алая Рука пройдет по всему миру, уничтожая любого, кто встанет на ее пути.

– Ах, так значит, это ты– Алая Рука! – воскликнула Сабрина, чувствуя, как в ней вздымается неконтролируемая волна гнева. – Это ты украл моих родителей!

– Алая Рука – это не человек, детка. Это – движение, идея. Она куда больше всех нас, вместе взятых, и я в ней – лишь маленькая спица в огромной колеснице.

– Где мой сын? – услышали они мужской голос. Румпельштильцхен вдруг взвизгнул и спрятался за огромным телом Натали, а в пещеру вбежал директор Гамельн. Он был совершенно измучен, весь избит, явно на грани помешательства. Рубашка его была перепачкана его собственной кровью, он хромал, и при каждом шаге лицо его искажалось от боли. Но в руках он держал свою волынку.

– Скажи, где мой мальчик, или я сыграю такую песню, что ты разлетишься в пух и прах! – взревел Гамельн, бросаясь к карлику.

Румпельштильцхен сжался в углу.

– Мальчишка твой вечно путался под ногами! – сказал он, скрежеща зубами, но явно побаиваясь своего высокого партнера. – Я же тебя предупреждал: не спускай с него глаз.

– Где он? – потребовал ответа Гамельн.

Тоби ткнул своей длинной волосатой ногой в потолок. Высоко на стене пещеры, в стороне от других, свисал еще один кокон, обмотанный паутиной. Голова из него уже не высовывалась, а тело перестало барахтаться. Гамельн упал на колени, закрыв лицо руками.

– Сними-ка его, Тоби, – приказал Румпельштильцхен.

– Ну, па-а-ап… он же уже почти готов, – захныкал мальчик-паук.

– Делай, что тебе говорят! – скомандовал Румпельштильцхен.

Тоби нехотя пополз по стене, обрезал паутину своими острыми, как бритва, клешнями и осторожно опустил мальчика на землю. Подвинув его к ногам Гамельна, он отскочил назад, к отцу.

– Понимаешь, он стал слишком большой помехой, – стал объяснять Румпельштильцхен, – и мог сорвать все наши планы.

Не слушая его оправданий, Гамельн срывал тугую пелену паутины с тела сына. Освободив мальчика от пут, Гамельн приложил ухо к его груди: дышит ли.

– Он же умер! – вскричал Гамельн и, аккуратно положив сына на землю, поднялся. Взяв в руки волынку, он раздул ее мехи. – Ну, за это вы у меня поплатитесь!

Но не успел он сыграть и ноты, как Белла перепрыгнула через всю комнату и, выстрелив липким языком, обмотала им волынку и вырвала ее из рук Дудочника, а потом сунула в рот и целиком проглотила.

– Вот молодчина! Папочкина дочка! Золотая моя девочка! – похвалил ее Румпельштильцхен.

Натали бросилась в дальний угол пещеры и вернулась с банкой краски. Опустив в нее руку, она тут же вынула ее – всю в красной краске.

– Я поставлю нашу печать на мальчишку, хорошо?

Гамельна затрясло от ярости.

– Ах ты, проклятый тролль! Ты со своей Алой Рукой убиваешь невинных. В наших планах такого не было, я просто хотел вырваться из этого города!

– У тебя никогда не хватило бы духу сделать то, что требуется, Дудочник, – воскликнул карлик-Румпельштильцхен. – Кто-то же должен принимать трудные решения!

– Например, что надо убить моего мальчика?

– Я понимаю твою боль, – сказал Румпельштильцхен. – Если бы мне пришлось потерять одного из моих любимых детей, у меня разорвалось бы сердце. Но я же всё равно подвергаю их жизни опасности – ради нашего великого дела!

– Так это потому, что они – не твои дети! – крикнула Сабрина. – Ты обхитрил их настоящих родителей, сыграв на их страхах, чтобы они потеряли надежду. А их родители – их настоящиеродители – очень хотят, чтобы дети к ним вернулись.

Тоби выглядел растерянным.

– Это правда, папа? – защелкал мальчик-паук. – Ты же сказал мне, что нашел меня в парке.

– Всё верно, сынок, – сказал Румпельштильцхен.

– Он врет! – закричала Сабрина. – Я говорила с твоими родителями, Тоби. Они ищут тебя с того самого дня, когда им пришлось отдать тебя этому психу. Он же манипулировал их чувствами, заставил поверить, будто тебе с ним будет лучше. Ни в каком парке он тебя не находил. Румпельштильцхен задурил голову твоим маме с папой, да еще предложил им кучу денег. Он купил тебя, Тоби! И только затем, зачем купил и Натали с Беллой, – чтобы подпитываться от вас!

– Это она всё врет, дети мои, – сказал Румпельштильцхен. – Люди всегда говорят обо мне неправду! Они хотят отобрать вас у меня! Это несправедливо. Надо остановить тех, кто меня ненавидит.

– Мы верим тебе, папочка, – сказала Белла, и ее лицо побагровело от гнева.

– А можно мы прямо сейчас их убьем? – спросила Натали, кровожадно глядя на Сабрину.

Сабрина знала, что Румпельштильцхен мог управлять силой гнева в других людях, и по его «дочкам» сейчас было видно, что он перевел их ярость на максимум.

Румпельштильцхен засмеялся.

– Ну как же может папочка отказать своей малышке Натали? Давай отведи душу…

Чудища обступили Гамельна, оттесняя его в угол. Сабрина хотела было помочь ему, но Тоби преградил ей путь. Дудочник умрет, и никто этому не помешает.

– Ты без своей шарманки – никто, Гамельн, – сказал Румпельштильцхен. – И теперь, когда мы дошли до Барьера, ты нам больше не нужен.

Но Дудочник незаметным движением вынул из кармана что-то блестящее и, с любовью взглянув на это что-то, тут же поднес к губам. Губная гармошка Венделла издала нежный, печальный звук, но от него задрожала земля.

– А мне волынка и не нужна, – крикнул Гамельн своему бывшему партнеру.

Дно пещеры раскололось надвое, и образовалась огромная трещина. Из нее сначала повалил пар, а затем потоком хлынули муравьи, черви, тараканы, сороконожки… Миллионы ползучих тварей выскочили из пролома и набросились на Румпельштильцхена и его «детей».

Девочка-лягушка прыгнула на потолок, но ее тут же окружил рой летающих тараканов. Потеряв равновесие, она рухнула вниз, на дно пещеры.

Натали сбили с ног сороконожки; извиваясь, они бегали по ее телу и яростно кусались. Девочка-чудовище рычала и скулила, но отбиваться от них у нее не было сил.

Тоби помчался по пещере, отстреливаясь нитями паутины от армии личинок, обрушившихся на него. Он кричал, визжал, носился по пещере, но насекомых было слишком много, и они облепили его с ног до головы.

Румпельштильцхену тоже досталось по первое число: пиявки покрыли всё его тело, и он упал, корчась от боли.

– Мистер Гамельн, пожалуйста, помогите! – попросила Сабрина, хватая лопату. – Мне надо взобраться к потолку.

Гамельн снова приложил гармошку к губам, и новая волна муравьев, червей и тараканов, подкатившись, подняла Сабрину прямо под потолок. Ближе всех висела бабушка Рельда, и Сабрина здоровой рукой сорвала паутину с ее рук и рта.

– Ох, Liebling, —сказала бабушка, – на этот раз я так рада, что ты меня не послушалась!

Сабрина лишь улыбнулась, обрубая лопатой нити, на которых бабушкин кокон висел под самым потолком.

Подлетевшая армия жуков быстро подхватила бабушку, и та, полностью высвободив руки, вынула из своей сумки ножницы. Отдав их Сабрине, она легко спустилась по импровизированным ступеням, которые жуки и летающие тараканы соорудили для нее из собственных тел.

А Сабрина, сидя верхом на живой, пульсирующей волне всевозможных ползающих и стрекочущих созданий, дотянулась до следующего кокона – в нем оказалась Дафна. Сабрина содрала с нее паутину, а потом ножницами отрезала кокон от потолка. Дафна, вся в слезах, крепко-крепко обняла сестру. От этого объятия у Сабрины дико заболела сломанная рука, но она закусила губу и не оттолкнула сестренку.

Тут Сабрина заметила, что Румпельштильцхен начал излучать голубоватую энергию, которая стекалась к нему, словно вода в водовороте. И вдруг из его груди вырвался огненный шар – взрывная волна пронеслась по пещере, уничтожив армию насекомых. Волна жуков, поддерживавших Сабрину и Дафну, обратилась в пепел, и девочки свалились вниз, причем Сабрина ушибла сломанную руку и от боли чуть не потеряла сознание. Словно сквозь пелену она увидела, как взрывом разрушило туннель, ведущий в пещеру, и тонны камней заблокировали единственный выход. Но хуже всего было то, что от взрыва сверху стали падать большие камни.

– Видишь, что ты наделал! – взвизгнул Румпельштильцхен и, ринувшись на директора, сбил его с ног. В схватке губная гармошка выпала из рук Гамельна, скользнула по полу пещеры, и ее тут же раздавил упавший валун. Оба вечножителя кинулись в драку.

– Девочки, надо придумать, как снять остальных, – сказала бабушка Рельда.

– Есть идея, – ответила Дафна.

Схватив бабушкины ножницы, она сунула их в карман и подбежала к лежавшей без сознания девочке-лягушке. Встав на колени, она принялась тереть ладошками суперлипкую кожу чудища; затем повторила операцию, пропитав липким составом подошвы своих кед. Потом девочка подбежала к стене и, прижав руки и ноги к каменистой поверхности, медленно, но без особых усилий, стала карабкаться по стене. Каждое ее движение сопровождалось негромким звуком, похожим на легкий шлепок.

–  Liebling,пожалуйста, будь осторожна! – крикнула бабушка Рельда.

– Не волнуйся, я же панк что надо! – отозвалась Дафна.

Добравшись туда, где висел «запеленутый» Пак, она ножницами разрезала его паутину. Оказавшись на свободе, он как всегда дал волю своему недовольству.

– Кто-то мне за это заплатит! – кричал Пак, размахивая крыльями.

Тем временем Дафна освобождала Белоснежку. Когда путы спали, Пак плавно опустил учительницу на пол. Вскоре они освободили мэра Шарманьяка и шерифа Свинсона. Дафна поползла по потолку к последнему, кто оставался в паучьей ловушке – мистеру Канису, но, не успев перерезать и одной нити, сорвалась и полетела вниз. Пак успел поймать ее буквально в нескольких сантиметрах от земли.

– Клей кончился, – сокрушалась Дафна.

Гамельн всё же переборол скрежетавшего зубами Румпельштильцхена и со всей силы хватил его головой о стену. Карлик шлепнулся на пол и остался лежать неподвижно. Дудочник сразу бросился к сыну. Белоснежка присела рядом с ним.

– Всё, уже поздно, – всхлипнул Гамельн.

– Ничего подобного, – сказала красавица учительница, держа руку Венделла, – ведь пульс-то у него есть.

Белоснежка положила мальчика на спину и, приподняв ему голову, сделала искусственное дыхание. Венделл тут же вздрогнул и закашлялся. Он был жив!

– У него в горле была паутина, – объяснила учительница, – вот он и не мог дышать.

Гамельн погладил Венделла по голове и поцеловал в лоб.

– Пап, – сказал мальчик, – по-моему, я разгадал тайну.

Гамельн засмеялся сквозь слезы.

– Знаю, знаю, сынок! Ты – великий детектив! – сказал он. Потом, повернувшись к Белоснежке, директор поблагодарил ее: – Спасибо, что спасла моего сына! – И вдруг поцеловал ее в губы.

Шарманьяк, стоявший неподалеку, лишь поднял бровь, а Белоснежка вся зарделась. Потом Шарманьяк нахмурился.

Румпельштильцхен с трудом поднялся. Он посмотрел на своих поверженных детей, и по его щеке покатилась слеза.

– Всё кончено, – сказала Сабрина.

– А вот и нет, – заявил Румпельштильцхен. – Мне лишь нужно поднабраться энергии, а среди присутствующих в этой пещере есть некто, кто поможет мне стереть этот город с лица земли.

Никогда и ничего в жизни Сабрина не боялась так, как этого маленького человечка. Он знал ее слабость – вспыльчивость. Он подпитывался от ее гнева, и она сама поставляла ему силу, достаточную, чтобы уничтожить всех. Но больше она ему не позволит играть с ней в эти гнусные игры.

– Не сможешь – я больше не сержусь!

– Верно, – ответил гадкий карлик, – мне будет так не хватать твоего гнева. Но речь не о тебе, детка. Я имел в виду волка.

Сабрина посмотрела наверх: там в паучьей клетке всё еще висел сухопарый старик. Похоже, эта реплика вывела из себя и Шарманьяка: он подошел к Румпельштильцхену со сжатыми кулаками.

– Мы здесь в ловушке, тролль, но если ты попытаешься отыграться на волке и выпустишь его, он разорвет всех нас в клочья.

– Нет, друг мой, он как раз спасет всех нас. Волк станет последней каплей, он разрушит Барьер и освободит нас из этой темницы! А себя – из собственной темницы. Взгляните на него. Каково это – жить внутри Каниса, делая вид, будто он человек! Он ведь такой же, как все мы, только его Барьер – его собственное тело. Как это ужасно! Мы же – вечножители. Мы вовсе не должны стараться стать людьми, мы должны ими править. Представляю, как волк будет счастлив помочь в этом великом деле освобождения. Его гнев разрушит Барьер, и весь мир будет нашим!

Сабрина видела, как мистер Канис борется с волком, но превращение уже началось. Тело старика увеличилось втрое, и паутина, обвивавшая его тело, лопнула. Жуткий рык заполнил пещеру, и вот волк оказался на свободе. Он упал на пол, и пещера содрогнулась. Вскочив на лапы, волк оглядел перепуганных людей и облизнулся.

– Ну, угадайте, кто вернулся! – прорычал он; от его удара Шарманьяк отлетел к стене. Волк принюхался. – А что сегодня на обед? Пахнет вкусно!

Пак расправил крылья и встал перед волком.

– А это что такое? Закуска? – спросил зверь. – Рельда, какую чудную компанию ты собрала!

– Ты, волк, меня знаешь, – смело сказал Пак. – Только попробуй на кого-нибудь напасть – и будешь иметь дело со мной!

Зверь изучающе поглядел на мальчика, и из его пасти вырвался смешок.

– Ах, проказник! – сказал он, принюхиваясь к мальчику. – Влюбишься, и любовь тебя погубит.

Пак покраснел.

– Не понимаю, о чем ты.

Волк обернулся на Сабрину, хохотнул и снова перевел взгляд на мальчика.

– Ну ладно, герой, я сделаю тебя знаменитым, – прорычал волк.

Мальчик крутанулся на каблуках и превратился в слона. Обхватив волка своим длинным хоботом, он швырнул его о стену. Тот упал и замер.

– Божественно! – воскликнул Румпельштильцхен; вокруг него стало постепенно появляться голубое мерцание.

– Пак, стой, не надо! – закричала Сабрина, но Пак был охвачен пылом сражения.

Он снова принял свой обычный облик, вытащил деревянный меч и воткнул его в живот волку. Тот скривился от боли. Пак не понимал, что на самом деле лишь помогает Румпельштильцхену распалять ярость волка.

– Лежать, собака! – закричал мальчишка и саданул волка мечом по голове. – А то больше не получишь подачек со стола!