Текст книги "Дочь моего врага. Цвет горечавки (СИ)"

Автор книги: Матильда Аваланж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Я выгибаюсь и как можно сильнее прижимаю к груди его голову, и, как мечтала тысячи раз, запускаю пальцы в его чудесные волосы, перебираю их, ощущая, насколько они мягкие и шелковистые.

Но затем Джерт отрывается от моей груди, чтобы взглянуть мне в глаза откровенным, бесстыдным взглядом, насладиться сногсшибательным эффектом, который он на меня производит.

– Богиня сказала, что я готова? – едва слышно шепчу я, опустив ресницы.

Я просто не перенесу, если он скажет «нет», меня разорвёт на тысячи и тысячи частей!

– А это мы сейчас узнаем, – усмехается жрец, и от этой его усмешки я готова растечься, подобно растаявшему желе.

Очень сладкому желе из голубики – пусть Джерт съест все, ни крошки не оставит…

Нервно смеюсь собственным странным мыслям, но жрец затыкает мне рот коротким поцелуем, а затем кладет ладонь на мою макушку и мягко опускает перед собой на колени.

Я не помню, когда он успел сбросить свою повязку, но это уже не важно, потому что его член прямо передо мной. Восхитительный эрегированный фаллос, и больше всего на свете в данный момент я хочу взять его в рот, попробовать и доставить Джерту наслаждение.

И отважно бросаюсь на него, обхватив сначала губами, а затем и ртом – он имеет приятный солоноватый вкус, но он настолько огромен, что просто не помещается в мой рот.

Мне приятно сосать член Джерта, но это так непривычно, что я не могу справиться с ним. Ощущаю, как мои зубы задевают чувствительную плоть, но не знаю, куда их деть. Пытаюсь сосать только головку, но предательские зубы опять вылезают, когда не надо…

Моя богиня, я и не подозревала, что брать в рот мужской член настолько сложно! В какой-то момент мне кажется, что у меня начинает получаться, я насаживаюсь на член Джерта ртом и полностью отдаюсь этим потрясающим ощущениям, но жрец вдруг мягко отстраняет мою голову, и я с ужасом вижу, что он не такой твердый и упругий, как прежде.

Я не смогла доставить ему удовольствие!

– Маргери… – Джерт поднимает меня и ласково гладит по голове. – Ты действительно ещё не готова.

Вроде как утешает… Да гори оно огнём! Я так хотела его!

– А когда я буду готова? – спрашиваю чуть более резко, чем следует разговаривать с Верховным.

Жду, что он скажет что-то в духе: «Богиня сама решит и даст мне знак», как он и отвечал всегда. Но вдруг с удивлением получаю вполне чёткий и конкретный ответ:

– Это случится в ночь празднования рождения Блестящепрядой, через три дня.

И накинув повязку, жрец уходит, не оглядываясь, оставив меня в совершенно растрёпанных чувствах – недоумевающей, удивленной, потрясённой, разгоряченной, возбужденной, а ещё очень влажной и неудовлетворённой.

Тем же вечером я сижу у окна в своей комнате, и наблюдаю, как в розоватой закатной дымке плывут вечерние тени.

Сколько всего произошло за последнее время, с ума сойти можно! Даровой цветок, источники Хеб, нарастающая магическая сила, которую они в меня вливали, Лукиан, мои полночные подглядывания, проснувшаяся во мне чувственность… И Джерт.

Джерт затмевал собой все и дарил ощущения и чувства, о которых я раньше не смела и мечтать! Неужели через три дня это случится? Он лишит меня девственности! Он распечатает мою магию и я могу пользоваться ей в полную мощь, без утайки… Смогу, как и другие девушки, открыто ходить к источникам богини, а после дарить полученную силу моему жрецу…

Моему… Как странно. Джерт не принадлежит мне.

Но я хочу этого! Да, хочу! Чтобы желал только меня. Чтобы был только со мной – и больше ни с кем. Я не хочу делить жреца с остальными послушницами! Пусть будет мой и только мой, а я его… В храме это невозможно, он должен собирать силу Хеб, то есть совокупляться – со всеми послушницами, Но, быть может, он полюбит меня… И мы вместе с ним уедем из храма…

Ужаснулась своим крамольным мыслям. Так и до Кириаки с ее совершенно безумной и дерзкой идеей побега недалеко!

Чтобы утвердиться в вере, я хотела было открыть книгу священных песнопений, когда в комнату забежала соседка.

Легка на помине! Глаза блондинки возбужденно сверкают, она думает о чем-то своём, но при этом внимательно приглядывается ко мне.

– Выглядишь грустной, Горечавка, – замечает соседка. – Что-то случилось? Эти курицы обидели?

Но самое удивительное, что я тоже вдруг совершенно неожиданно для себя отвечаю:

– Я брала в рот у Джерта…

– О! – закатывает глаза Кириаки. – Неужели это наконец-то произошло, и наш распрекрасный жрец снизошел до того, чтобы тебя трахнуть? Горечь, ну поздравляю!

– В том-то и дело, что нет, – краснею, отвожу глаза и мямлю. – Все как бы началось, а потом я взяла его и… Зубы, они мешают, понимаешь? Мне кажется, у меня не получилось…

Богиня, и с кем я делюсь? Со своей чуть ли не главной врагиней! Но блондинка слушает внимательно, без тени иронии, и я выкладываю ей все!

– Вот гад, возбудил и смылся! – заключает она. – Запомни, если мужик тебя хочет, то он тебя трахнет в ту же самую секунду, и откладывать дело в долгий ящик не будет. Скорее всего, ему действительно не понравилось, как ты ему отсасываешь, но чего он, интересно, хотел? Ты же неопытна, как невинный цветочек! Сначала бы хоть девственности лишил, а потом с минетом совался. Держу пари, ты и понять ничего не успела, Маргери!

– Вообще-то я успела понять, что хочу его! – воскликнула я и добавила, помолчав. – И люблю.

– Нет, нет и нет! – замахала руками Кириаки. – Влюбляться в племенного жеребца – верх идиотии! И не вздумай, Горечавка!

Да как, интересно, если это сильнее меня?

– Знаешь что? – вдруг с азартом воскликнула блондинка. – Я хочу, чтобы ты показала ему, на что способна, когда он будет через три дня тебя трахать! А то нашелся бог секса! Сейчас я тебе расскажу, как правильно ласкать мужчину ртом, чтобы он аж свое имя забыл от наслаждения!

– А ты откуда это знаешь? – подняла бровь я.

– Практика и еще раз практика, – усмехнулась Кириаки. – Думаю, когда я сбегу, Джерт будет скучать по моей технике. Впрочем, сейчас я передам тебе свои ценнейшие знания. Так что внакладе Джерт не останется!

– Научи! – у меня аж глаза загорелись от любопытства.

– На самом деле, в этом нет совершенно ничего сложного, – пожала плечами соседка и принялась просвещать. – Просто запомни несколько главных правил. Не бросайся на него сразу, сначала немного подразни лижущими движениями языка. Пощекочи головку члена, его основание, мошонку. Он уже сходит с ума от желания всадить в тебя свое орудие, а ты только щекочешь, заставляя его забыть свое имя. И, ради богини, не зацикливайся только на одном движении, чередуй легкие прикосновения с сильными, быстрые с медленными… Будь разнообразной, не повторяйся! Главный секрет в том, чтобы каждый раз удовлетворять его ртом по-разному, как будто это делают разные женщины. И да, чтобы целиком заглотить такой огромный фаллос, как у Джерта, нужно положить его на спину, а самой расположиться над ним вот так… На коленях не получится, я уже пробовала. Ну надо, как бы, под углом. Не забывай про руки! Гладь и ласкай ими его живот и бедра, соски, яички, в конце концов! Ну что ты на меня так смотришь, Маргери? Зубы? С зубами вообще не проблема – спрячь их, оберни губами, просто забудь, что они есть, и все пойдет, как по маслу! Сегодня ты просто переволновалась, но, думаю, что через три дня будешь готова! Потренируйся… Да вон хоть на банане!

И блондинка без тени смущения радостно протянула мне продолговатый фрукт.

– Эм… Спасибо! – только и смогла вымолвить ярко-пунцовая от «урока» Кириаки я.

– Маргери, знаешь, что самое главное? Естественность! Просто забудь обо всем и соси его член! Ты же хочешь его сосать?

– Хочу… – прошептала я, разглядывая банан, как будто вижу его в первый раз.

– Вот и соси. И чуть-чуть помни при этом о том, что я сейчас сказала, – заключила Кириаки.

– Постараюсь, – усмехнулась я, а потом раскрыла шкурку банана, и принялась его с аппетитом есть.

Глядя на меня, Кириаки захохотала, а я не выдержала и покатилась вместе с ней. Мне и в страшном сне не могло присниться, что блондинка будет учить меня обращаться с мужским достоинством.

– А знаешь, у Джерта против тебя никаких шансов, – отсмеявшись, сказала Кириаки. – Уже одно то, как эротично ты ешь этот банан…

По-моему, ничего я не эротично ела – наоборот, жевала спелую мякоть, как монстр. Но Кириаки хотела меня подбодрить, и это было приятно!

ГЛАВА 8. Верховный из Арриксакса

Храм гудел, как растревоженный улей. Послушницы с пеной у рта обсуждали побег Кириаки – как ей это удалось, ведь стена, окружающая храм по периметру, имеет особые магические свойства – через нее нельзя перебраться. Но главное, зачем сбежала Кириаки? Строились самые невероятные предположения, от того, что у послушницы объявился возлюбленный и она сбежала с ним, до того, что ее похитили адепты Нериуса.

И лишь я знала правду.

Впрочем, Джерту не составило большого труда узнать, что Нериус тут ни при чем.

Он вошел в нашу комнату, стремительный, яростный и принялся бесцеремонно ворошить вещи Кириаки, ее тумбочку и ложе.

Я ни разу не видела жреца в собственной комнате, и это было почему-то странно. Как будто какой-то грозный бог почтил нас с Деспоиной своим присутствием. Джерт совсем не смотрел на меня, и не думал обо мне, наблюдающей за ним со своей кровати, я это знала.

– В этом нет никаких сомнений – девка сбежала! – прорычал жрец. – Более того, кто-то из послушниц помог ей. И я должен узнать, кто!

Пожалуй, я не видела его ещё в таком гневе. И вдруг подумала, а не кроется ли его причина в том, что какая-то девушка провела его, утекла прямо сквозь пальцы? Да не просто какая-то послушница, а та, которая лучше всех умела ласкать его член ртом?

На поиски беглянки снарядили целый отряд сочувствующих (это мужчины, которые поклоняются Хеб, но при том жрецами не являются… правда, главная причина их рвения – что жрец иногда дает им забавляться с послушницами) – здоровенных мужиков, по виду – отъявленных головорезов. Если прибавить к этому, что отец Кириаки организовал ее поиски на высшем уровне и королевская стража тоже ревностно искала девушку (в награду нашедшему девушку стражнику пообещали месяц бесплатного посещения борделя), то охота пошла нешуточная.

Но я надеялась, что, покрутив хвостом перед носами псов, эта лиса оторвется!

Впрочем, надо мной сгущались тучи. Джерт и митера Хтония не дремали и всеми способами пытались вычислить, кто помог Кириаки бежать. Как следует взялись за Деспоину и Эрлеа, которые считались лучшими подругами Кириаки. Под действием сыворотки правды они признались во всем, например, в том, что очень хотят, чтобы Джерт поимел их обоих в задний проход, но не в том, что помогали Кириаки.

Ситуация осложнилась ещё и тем, что вот-вот должен был приехать Арриксакский верховный жрец и Джерту не хотелось ударить перед ним в грязь лицом – что, мол, у него из храма послушницы разбегаются…

Джерта неимоверно бесило положение, в котором он оказался. Он понимал – если найдешь помощницу беглянки, то во сто крат увеличатся и шансы найти саму беглянку. Но пока ничего поделать не мог.

И хотя мне было немного страшно, что меня обнаружат (митера Хтония запросто могла связать воедино пропажу своего платья и плаща и мой визит к ней!), мне нравилось хранить свою маленькую тайну, хотя сердце заходилось от ревности при виде того, как из-за пропажи Кириаки бесится Джерт.

Если б сбежала я, уверена – он так не взвился…

А на следующее утро до меня дошло – хитон, который сбросила Кириаки, чтобы обнять рыбака и открыть вход к источникам, так и остался валяться в гроте! Судя по всему, его еще не нашли… И не должны найти! Если вычислят, какой именно дорогой бежала Кириаки, найти ее будет намного легче!

И хотя это было страшно рискованно, следующей же ночью я отправилась в грот за одежкой блондинки. Шла и вздрагивала от каждого звука, мне все казалось, что сейчас наткнусь на митеру Хтонию или на Джерта, они тот час обо всем догадаются – напоят меня сывороткой правды (которая вредна для организма – после нее человека целый месяц мучает сильный понос), узнают секрет Кириаки, с лёгкостью отыщут ее и вернут обратно в храм. А после учинят нам двоим какое-нибудь утончённое наказание за непослушание.

О да, Джерт мог быть очень изощрённым в этом плане. И «добрая» митера Хтония тоже… Помню, она как-то говорила, что ослушницам, нарушающим заветы Хеб, нужно обрезать малые половые губы, чтоб никогда больше не смогли почувствовать удовольствия…

Я подхватила с пола хитон Кириаки, как вдруг услышала чьи-то шаги и шелест одергиваемого плюща. Прижав к себе ткань, юркнула прямо за статую огромного кузнеца и плотно прижалась щекой к его оголенным мраморным ягодицам.

Но тут стало не до смеха, так как в грот явилась митера Хтония собственной персоной. Ой, заметит меня сейчас!

Сердце зашлось от страха, я чувствовала, что пропала, как вдруг…

Вслед за Хтонией в грот, блеснув своими земляничными волосами, скользнула Спиридула. Интересно, зачем они сюда явились? К источникам Хеб пришли, наверное… О нет, ну я точно пропала! Кто-то из них сейчас подойдет к рыбаку, и с того ракурса точно меня заметит!

Но ни к каким источникам Хтония и Спиридула, оказывается, не собирались. Вместо этого они подошли друг к другу и слились в горячем страстном поцелуе.

А я открыла от удивления рот. Подозреваю, вид у меня при этом стал очень глупый. А так разве бывает, чтобы прямо женщина с женщиной?

Но мои глаза подтвердили, что да, оказывается, бывает!

Митера Хтония, кстати, совсем не старая и по-своему красивая женщина со статной фигурой, потянула на Спиридуле тунику, оголив ее грудь с клубничинами сосков, и принялась ласкать их пальцами и ртом. Это было так близко, что я видела влажные дорожки, которые оставлял на молочно-белой коже Спири язык женщины.

Спиридула, в свою очередь, обнажила огромную и чуть отвисшую грудь Хтонии и принялась со смехом теребить, мять и гладить ее, после чего медленно потерлась сосками о соски Хтонии. Митера, откинув голову назад, залилась гортанным стоном, куснула Спири в шею и, опустившись на карачки прямо на упругий травянистый ковер, устилающий грот, принялась трясти своими грудями. А земляничноволосая стала дергать за них, имитируя движения, будто доила корову. Хтония, закрыв глаза и виляя бёдрами, мычала от наслаждения.

Пока я, пребывая в полнейшем шоке, смотрела на все это, мой рот округлялся еще больше (насколько это вообще было возможно!). И вдруг с глубочайшим потрясением я поняла, что мои собственные соски напряглись, а между ног сделалось горячо и самую чуточку мокро.

Между тем Хтония со стоном повалила Спиридулу на траву, и, раздвинув той ноги, приникла к лону девушки, как к живительному источнику. Сначала она изо всех сил втянула носом запах возбуждённого лона Спири, а затем зарылась им в курчавые огненные волосы на лобке девушки. Спиридула откинулась на траве и принялась, постанывая, лениво гладить и теребить свои груди, наблюдая за тем, как Хтония ласкает ее клитор, с аппетитом слизывая соки возбуждения, которыми истекала Спири.

Рот мне все-таки удалось все-таки захлопнуть, но я едва в удивлении не открыла его опять. Потому что дальше началось нечто совершенно невообразимое…

Задрав свое платье, Хтония припала междуножьем к раздвинутым ногам, Спиридулы и они принялись ритмично тереться друг о друга лонами, прикрывая глаза и вскрикивая от удовольствия.

Даже с некоторым стыдом я почувствовала, что влажнею. Мне нравился Джерт, и я, наверное, никогда бы не решилась попробовать ласкать женщину, но почему меня так возбуждали ласки Хтонии и Спиридулы? Быть может, оттого, что они были запретными, а запретный плод, как известно, сладок…

И тут на арене действия появилось новое лицо… Вернее не лицо, а член! Самый настоящий и весьма натуральный член из оникса с тщательно вырезанной головкой, уздечкой, натуралистичными вздувшимися венами и большими гладкими яйцами.

Очевидно, для меня сегодня был вечер удивлений!

Между тем Спиридула ввела член в истекающее лоно Хтонии, отчего та коротко вскрикнула, после чего Спири провела гладкой ониксовой головкой, блестящей от ее же собственной влаги, по губам женщины. В исступлении та попыталась поймать член ртом, но Спиридула, смеясь, принялась дразнить Хтонию, поднося фаллос к ее губам, но не давая взять его в рот. Наконец, она сжалилась и дала Хтонии обхватить оникс губами, после чего та, закатывая глаза от наслаждения, принялась сосать. А затем Спири прильнула к губам Хтонии долгим поцелуем, одновременно введя искусственный член в ее лоно. Хтония дернулась, и кажется, совсем уже не таясь, громко застонала в подступающем экстазе. Буквально через пару минут она забилась в судорогах и, обессиленная, упала на траву.

Правда, отдыхала недолго. Принудив Спиридулу встать перед ней на карачки, Хтония надела себе на бедра какие-то ремешки и пристегнула к ним искусственный фаллос так, что тот как будто стал ее собственным эрегированным членом. Она шлёпнула изнемогающую от нетерпения красноволосую по откляченным бёдрам, после чего вошла в нее сзади, принявшись двигать ониксовым членом во влагалище Спири с такой страстью, будто она и в самом деле была мужчиной.

Я была совершенно влажной! Мне хотелось просунуть пальцы между ног и, глядя на бесстыжих Хтонию со Спиридулой, начать ласкать свое лоно… А может быть, даже выйти и присоединиться к ним… Приникнуть к влажной промежности Спиридулы, попробовать ее на вкус… Почувствовать внутри себя гладкий искусственный фаллос… Хоть какой-то фаллос!

Не знаю, хотела ли я этого на самом деле… Был только один способ проверить.

Но я, само собой, не стала этого делать. Сообразив, что предающиеся страсти женщины вряд ли способны меня заметить, тихонько выбралась из грота, и, красная, как помидор, побежала прочь, прижимая к себе хитон Кириаки, который оставалось лишь незаметно подложить к ее вещам.

ГЛАВА 9

Верховный из Арриксакса

До своих покоев добралась без приключений. Деспоина, измученная сегодняшним допросом с пристрастием, спала… Хотя, может, просто делала вид, но не думаю.

Я сунула хитон Кириаки к ее вещам, и с чувством выполненного долга нырнула в тёплую постель. Но заснуть не могла. Слишком много мыслей роилось в голове. Ворочалась с боку на бок, переживала за беглянку. А вдруг ее уже схватили сочувствующие или стража?

Митера Хтония и красноволосая Спиридула, их безумные ласки… Я даже не могла представить, что они могут заниматься этим, и не поверила, если б не увидела своими глазами. Если бы у меня была возможность… Если бы они позвали меня, согласилась бы я, нырнула ли в этот омут порока?

Нет! Конечно же, нет.

Лучше вообще не думать о том, что я видела сегодня ночью!

Я хочу, чтобы меня касался один лишь Джерт. Хочу его поцелуев, его прикосновений… Хочу его член, в конце концов! И никакая ониксовая игрушка не заменит фаллос жреца…

Завтра приезжает арриксакский жрец и после праздника, устроенного в его честь, Джерт лишит меня девственности. При мысли об этом сердце ныло и сладко замирало. Мне будет больно или, наоборот, приятно?

А главное – я смогу уже не украдкой ходить к источникам Хеб, черпать оттуда силу и через соитие – Ритуал дарения – отдавать ее жрецу… Что, если я не хочу отдавать кому-то свою магическую силу? Хочу, чтобы она принадлежала только мне, хочу открыто ей пользоваться. Знать, как это делается…

Ведь, хотя магия плескалась во мне и я чувствовала ее токи и смогла наколдовать духи, смогла использовать, будучи девственницей, это получилось чисто интуитивно и стоило мне больших усилий. Я не могла управлять магией, направить ее в нужное русло. Когда жрец раскупорит меня, все станет иначе. Большую часть силы я через соитие должна буду отдавать ему… Справедливо ли это?

Мы с Джертом могли бы жить далеко отсюда, наслаждаться свободной жизнью, друг другом, своей любовью… Без всяких ритуалов, без передачи силы. Заниматься любовью, а не совокупляться. Он был бы у меня один. И я была бы одна у него… Этого я хотела больше всего на свете!

Крамольные мысли, прямо в духе Кириаки! Эх, с кем поведешься, от того и наберёшься…

Уткнувшись в подушку, я мечтала о завтрашней ночи, которая могла бы переменить все. Вдруг он полюбит меня? Вдруг захочет быть только со мной?

Конечно, я понимала, насколько наивны и неисполнимы эти мечты.

Великолепный платиновый блондин и соломенная дурнушка… Я для Джерта почти что никто. От этой мысли хотелось плакать, ведь я знала, что она правдива.

И все же вдруг? Вдруг?

Я уснула лишь под утро, и мне снились белые влажные простыни и два тела, свитые на них воедино в неистовой страсти – мое и жреца.

Утром митера Хтония, выглядевшая необыкновенно довольной и румяной, внезапно объявила, что завтрака сегодня не будет, и вместо него послушницы будут играть в Игру.

ГЛАВА 8.1. Верховный из Арриксакса

Услышав такое, я, после бессонной ночи похожая на чучело, в мешках под глазами которого можно было бы прятать котят, и намеревавшаяся выпить огроменную чашку кофе, разумеется, с какой-нибудь симпатичной сладостью, сразу почувствовала неладное.

Если тебя лишают кофе с утра, то добра не жди!

Мои опасения подтвердило то, что Деспоину, Эрлеа и Спиридулу Хтония от Игры освободила. Что-то мне это не нравится! Совсем…

Митера отвела насторожившихся послушниц в большую круглую залу, на полу которой зелёным золотом была выложена сложная пентаграмма. В самом центре пентаграммы стоял узкий высокий столик, на котором лежало блюдо, накрытое полусферической металлической миской с крышкой.

Хтония велела нам войти внутрь пентаграммы и расположиться по кругу, отчего металл под нашими ногами вспыхнул и налился ярким зелёным свечением.

Сама митера Хтония границ пентаграммы не пересекла, и от этого мне стало совсем не по себе.

– Играем в правду или действие, девочки! Правила очень просты, – с улыбкой промолвила женщина. – Либо вы правдиво отвечаете на любой заданный мной вопрос, либо…

Она сделала жест рукой – металлическая миска поднялась с блюда и зависла в воздухе. Со всех сторон раздались крики и визги, да и меня саму передернуло от отвращения.

По блюду шустро ползали отвратительные глянцевито блестящие сороконожки.

– Либо съедаете одну из этих красавиц на завтрак, – как ни в чем не бывало, закончила Хтония. – Делая выбор, помните, что если выбираете правду, но отвечаете неправду, пентаграмма вспыхнет красным, после чего вы все-таки скажете правду. Если же выберете действие, то все равно его совершите, даже если от этого откажетесь. Такова колдовская сила этой пентаграммы. Поехали!

Разумеется, никто из послушниц не выбирал действие. Все, как одна, верещали «Правда!», стараясь не смотреть на блюдо. Каждой новой послушнице митера формулировала вопрос по-разному, но смысл был один.

Знаешь ли ты, где скрывается Кириаки Ремедиос?

По сути, эта игра была ещё одним допросом, изощрённым допросом с налетом шантажа, но кого это волновало, кроме меня?

По мере приближения моей очереди, мне становилось хуже и хуже. Ладони вспотели, а сердце готово было вырваться из грудной клетки. Митера Хтония рассчитала все точно! Даже если допустить мысль, что я сейчас скажу: «Действие» и… съем эту мерзкую извивающуюся сороконожку, то ясно будет, что я что-то знаю о Кириаки и скрываю это. А если я выберу правду и попытаюсь солгать, то пентаграмма заставит меня сказать, куда сбежала Кириаки, и тем самым выдать ее.

Куда не кинь – всюду клин!

Моя богиня, почему ты позволяешь так измываться над твоими послушницами?

До меня оставалось лишь две девушки. Подходит мой черед…

И тогда все будет кончено.

– Правда или действие, Маргери? – звучит безжалостный голос Хтонии.

Что ответить? Что выбрать – сдать Кириаки или съесть мерзкое насекомое и все равно сдать Кириаки?

Кажется, я сейчас упаду в обморок!

Дольше с ответом тянуть нельзя…

И в этот самый момент дверь резко распахивается и в зале появляется Джерт. Он окидывает колючим взглядом нас, пентаграмму, блюдо с извивающимися сороконожками…

– Митера Хтония, что здесь происходит? – голос жреца обманчиво спокоен.

– Просто игра, – пожимает плечами та.

– Что за игра? – гневно спрашивает Джерт. – Почему вы используете пентаграмму без моего позволения?

– Но я… я хотела узнать… – глаза Хтонии бегают, как мыши. – Я думала…

– Немедленно прекратить все это!

Жрец разозлен и не скрывает этого. А я готова броситься ему на шею, целовать и обнимать его! Он спас меня в самый последний момент, позволил уйти от ответа.

– Через полчаса прибывает арриксакский жрец! Послушниц отвести на завтрак. С вами мы поговорим позже.

– Как скажете, жрец, – Хтония опускает глаза.

Да уж, кажется, что после блюда, которое нам сегодня с утра подсунула митера, вряд ли кто-то прельстится завтраком. Уж точно не я!

вечернюю церемонию в честь рождения Блестящепрядой собираюсь с особым тщанием. Я должна быть красивой, чтоб Джерт возжелал меня.

Красивой?

Давлю нервный смешок. Это слово не про меня, и никогда не будет про меня. Я должна выглядеть лучше, чем обычно. Это все, на что могу рассчитывать.

Я облачаюсь в тунику, которую не одела б в обычный день. По ярко-синей ткани рассыпаны крупные желтые цветы горечавки, окруженные ореолом слабо мерцающих блёсток. Косой отрез синей ткани без цветов скрывает мою грудь, оставляя оголенным одно плечо, полоску живота и спину с вытатуированным на ней цветком. Зато широкая юбка в форме полусолнца с длинным шлейфом украшена жёлтыми цветами в изобилии.

Прохладный шёлк приятно холодит мою разгорячённую кожу. Белье я под тунику не надела, и это заранее тревожит и возбуждает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Рхея расстаралась, сделала мне красивую прическу, подкрутив тонкие жидкие прядки. Я сжимаю в пальцах ярко синий цветок горечавки, а затем подношу его к губам и закрываю глаза.

Пусть все будет хорошо. Пожалуйста!

Нежные лепестки с капельками вечерней росы ласкают мои губы легчайшим прикосновением.

Я медлю ещё немного, и втыкаю цветок в волосы над самым ухом. Внутри мелькает безумная надежда, что сегодня я красива и смогу составить конкуренцию остальным девушкам, которые в своих прекрасных нарядах, и с длинными роскошными волосами, заплетёнными в косы и убранными в изящные прически, похожи на неземных существ.

Но из безжалостного зеркала на меня смотрит дурнушка. Дурнушка, замотанная в яркую потрясающую ткань, которая лишь подчеркивает ее некрасивость.

Хорошо. Что бы там ни было, я – это я, и я имею право уважать себя и не чувствовать хуже других послушниц.

Но, едва зайдя в атриум, я чувствую.

Выделяюсь на фоне остальных, как куст лопуха, неизвестно по какой причине выросший на клумбе с прекрасными розами. Вон Агазанжелос в черном алтабасе с орнаментом из золотой нити и распущенными волосами, достающими ей до бедер. Вот Деспоина в розовом бареже, который окутывает ее, точно облако, похожая на какой-то изысканный десерт, который непременно хочется съесть. Серпентина в кроваво-красном дамасском шелке выглядит живым воплощением огня.

Интересно, почему мне досталась горечавка, а не лопух? Это было бы так символично!

Атриум выглядит как никогда празднично: убранный пышными гирляндами цветов и занавешенный газовыми тканями, а в воздухе парят десятки бумажных фонариков. Статуя обнаженной Хеб расписана светящимися замысловатыми узорами, которые кажутся вытатуированными на ее прекрасном теле. Прикладываясь к источнику ее лона, я с удивлением понимаю, что оттуда сегодня течёт не вода, а какой-то хмельной напиток с тонким вкусом и тысячью пузырьков. Я делаю всего глоток. Пузырьки, щекоча, разливаются по моему напряженному телу и взрываются в голове. Это забавные ощущения и я хихикаю.

У самых стен атриума, в полумраке, стоят столы с мезе – целым набором миниатюрных блюд, предназначенных для закуски, и, конечно, моими любимыми сладостями! Есть здесь холодный соус дзадзики с йогуртом, огурцом и чесноком, тарамсалата из икры, оливкового масла и лимона, хлеб с черносливом, орехами и курагой, лукумадес, пахлава, пирог василупиту… Да всего и не перечислишь, глаза разбегаются! Митера Хтония строго-настрого наказала: «Перед Верховным жрецом Арриксакса не набрасывайтесь, как с потравы, на еду! Держите себя естественно! Молчите и улыбайтесь!».

Как же! Первым делом я иду к столу и утаскиваю лукумадес – пончик с корицей, который просто тает во рту. Не блистать мне не выдающейся внешностью, ни танцевальными, ни певческими талантами, так хоть поем в удовольствие, а то после утреннего нервного потрясения у меня маковой росинки во рту не было. А аппетит-то разыгрался! Нацеливаюсь на второй, и тут замечаю Джерта, отчего сердце ухает вниз, и мигом забываю про второй пончик.

Сегодня Джерт в золотом и выглядит это настолько сногсшибательно, что я действительно оступаюсь на ровном месте (как у меня это частенько бывает, если вспомнить эпизод со срамным свитком) и едва миленько так не ныряю лицом в большую тарелку с тарамсалата.

Сохранить равновесие мне помогает некая сила извне, и, скосив глаза в стремлении разглядеть источник этой самой силы, вижу не кого иного, как лорда-мага Аеска Ланфорда.

Того самого гостя Джерта, которого я умудрилась заключить в объятия, и разговор жреца с которым успела подслушать.

Смущаюсь своей неловкости, в первую секунду порываюсь убежать, но затем любопытство перебарывает. В конце концов, это, по сути, второй мужчина после Джерта, которого я вижу вблизи и с которым имею возможность поговорить.

Интересно!

Я как будто вижу свое собственное отражение. Еще раз отмечаю, до чего ж некрасив маг-лорд, особенно по сравнению с Джертом. Правда, и уродом-то его не назовешь. Просто такая вот резкая, угловатая внешность. Жидкие волосы с непонятным рыжеватым отливом не выдерживают никакой конкуренции с великолепной платиновой шевелюрой Джерта, сегодня заплетённой в десятки косичек, перевитых золотыми нитями.

Да и вообще, Аеск Ланфорд разительно отличается в своём тёмно-сером плотном жаккардовом камзоле с черными узорами, от легких свободных воздушных туник послушниц и жреца. Но, пожалуй, в тунике я бы его представить не смогла. Аеску идет его строгий консервативный стиль. Возможно, в тунике он смотрелся бы даже смешно.

– Спасибо, – пискнула я, покраснев до корней волос.

Интересно, я когда-нибудь избавлюсь от этой дурацкой привычки? Смогу держать себя как Агазанжелос, или Эрлеа, а не как глубоко неуверенная в себе девушка?

– Не за что, – пожал плечами маг-лорд, разглядывая меня, и вдруг прикоснулся к цветку в моих волосах.

– Как называется?

– Горечавка, – пояснила я. – Мой Даровой цветок. Он же у меня вот тут.