Текст книги "Дочь моего врага. Цвет горечавки (СИ)"
Автор книги: Матильда Аваланж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
Темптон замялся:
– Они… Им… По-моему, им понравилось… Они всю ночь в комнате Свинея такое вытворяли, такое! Я, в общем, захожу, а там Свиней Борису вставляет…
– Ш-ш-ш! – я прижала палец к губам. – Избавь меня, пожалуйста, от подробностей!
– Вообще-то, я, если честно, давно замечал, что они не прочь друг с другом, но думал, мне кажется… – признался Ллойд, заглатывая красную пастилку и с тревогой прислушиваясь к своим штанам, но они были немы. – Ф-у-у-ух! Я теперь к этим извращенцам и на пушечный выстрел не подойду!
– Подойдешь! – оборвала я и вложила ему в ладонь оставшиеся две красные пастилки. – Отдай им это, а там уж пусть сами решают, пить или не пить…
Счастливый Темптон убежал, а я достала все подарки, полученные от Делла Делмари, стала перебирать их и размышлять.
Теперь я уверена в том, что мой отец не при чем, и Юталию Ланфорд совратил преподаватель по зельям. Странно только, почему она указала в предсмертной записке имя Брандона, а не Делла…
А вдруг старуха обманула меня, рассказала какую-то байку?
Вдруг тут что-то не так?
Я должна узнать точно, должна убедиться… В таких делах нужно идти до конца! А значит, я своими глазами должна увидеть алую комнату, в которой Господин делал из девушек покорных рабынь.
Сама удача была на моей стороне: сегодня Делл Делмари уезжал на какую-то конференцию зельеваров и приехать должен был только к вечеру следующего дня. Мне предоставлялась прекраснейшая возможность обыскать его покои, благо с тем, чтобы их открыть, проблем не было никаких: я не раз там убиралась и знала где у управляющего лежит второй ключ. Первый, соответственно, был у самого Делла.
Но, к сожалению, обыск обиталища преподавателя зелий отличие от обыска бывшей комнаты Юталии, не дал ровным счетом ничего. Как я не простукивала стены, какие поисковики не запускала, надеясь обнаружить дверь в тайную комнату, все было напрасно.
А вдруг никакой алой комнаты тут нет? Вдруг Делл Делмари невиновен, а я собираюсь обвинить его в таком страшном преступлении. Я не спала всю ночь, кусая ногти и пытаясь решить, что же мне делать дальше? Конечно, можно было написать Аеску и рассказать обо всем, что я узнала. Он приедет, и мы вместе с ним докопаемся до истины. Но я сама была так близка к этому, мне оставался всего один шаг…
И лишь под утро меня осенило. Это было так просто, что я даже по лбу себя стукнула – как же раньше не догадалась?
Сегодня ночью Делл Делмари сам откроет мне алую комнату. Если она у него, конечно, есть…
Он приехал с конференции под вечер, усталый и, по-моему, не особо довольный. Я наблюдала из окна, как он стремительно идет к академии в запылённом дорожном костюме. На мгновении Делмари поднял голову и наши взгляды встретились. Его глаза блеснули за стеклами очков, а я засомневалась.
Он не выглядел жестоким и властным тираном, находящим утонченное удовольствие в том, чтобы совращать невинных девушек…
А ты вспомни, подсказал внутренний голос, как он рьяно взялся за тебя!
Я опустила занавеску и поднесла костяшки пальцев к губам.
То, что я задумала, претит всей моей натуре. Мне противно даже думать об этом. Но сегодня я пойду к нему! И выясню все наверняка!
И, наверное, даже лучше, что он не в духе. Раз конференция была для него не особо удачной, Делмари захочет расслабиться, сбросить негативные эмоции… Тут-то я его и подловлю.
Этим вечером я собиралась с особой тщательностью. В простом, скромном, но очень коротком платье, с двумя заплетёнными косами и потупленным взором я выглядела года на три моложе. Что ж, прекрасно!
Он открыл, крайне недовольный, что кто-то побеспокоил его в столь поздний час. Но при виде меня выражение лица Делла Делмари смягчилось.
– Маргери? Какой приятный сюрприз! Проходи…
Я вошла в его комнату (которую вчера облазила буквально вдоль и поперёк), смущенно теребя край своего платья. Софа была завалена ворохом бумаг, которых до этого тут не было.
– Как ваш доклад на конференции, профессор Делмари? – спросила.
По его лицу пробежала тень:
– Честно говоря, не особо удачно, – вздохнул Делл. – Я думал, мой доклад о новом веществе, которое я открыл и намеревался назвать энибиумом, произведет фурор, а оказалось, что профессор Элефтерийского института Дональд Мишмел не только вывел его формулу, но и открыл у него очень интересное свойство. И даже уже придумал ему название! Стормодий – в честь его жены. Ничего более идиотского я в жизни не слышал!
– И какое же свойство он открыл? – я подняла на мужчину откровенный взгляд.
– Энибиум усиливает боль, – сказал Делл, отвечая мне таким же откровенным взглядом.
– Какое глупое свойство… Кому бы могло понадобиться это вещество?
– Мало ли кому… – усмехнулся моей наивности Делмари и сделал несколько шагов по направлению ко мне. – Например, палачу, который пытает опасного преступника… Или кому-то, кто любит, когда ему больно…
– Кто же может любить, когда ему делают больно? – удивилась я.
Преподаватель подошел уже очень близко, а я не предпринимала никаких попыток отстраниться, делая вид, что заворожена его словами.
– Таким маленьким девочкам не обязательно это знать, – проговорил Делл и вдруг отступил назад. – Зачем ты пришла, Маргери?
– Поблагодарить вас за подарки, – с готовностью ответила я. – Мне никто никогда не дарил такой красоты!
– Мне это приятно, – сказал Делмари и уселся в кресло. – Но неприятно, что ты выражаешь свою благодарность тогда, когда уже и не рассчитывал ее получить.
Ах, ты сукин сын!
ГЛАВА 19.1. Алая комната
– Простите, профессор, – молитвенно сложила я руки на груди. – Я действительно очень благодарна за все, что вы для меня сделали! Я хочу сказать вам спасибо, но не знаю как.
Я присела на краешек дивана, постаравшись, чтоб подол платья задрался как можно выше, и усилия мои увенчались успехом. Даже стала видна кружевная полосочка чулка. Но я будто бы этого не заметила. Зато заметил Делмари.
– Ты носишь чулки, Маргери? – вдруг спросил он, а я мысленно поздравила себя с прорывом.
– Д-д-да, – пролепетала.
– Мне не нравится, когда девушки носят чулки, – резко оборвал мужчина. – Это делает их похожими на распущенных потаскух. Ты же не потаскуха, Маргери?
– Нет, – я покраснела, как будто еще больше смущаясь.
– Я хочу, чтобы ты сняла их и больше никогда не надевала, – приказал Делл, и в его голосе явственно зазвучали властные нотки, совершенно не вяжущиеся с его обликом мягкого интеллигента.
Вот оно! Я должна показать, что мне нравится все происходящее, что он может расслабиться и повелевать мной! Должна убедить в том, что меня можно завести в алую комнату и делать там со мной все, что угодно.
Поставила носочек на диван, я задрала платье и стала медленно снимать чулки, сначала один, а затем второй.
– Ты расстроила меня, Марго, – хрипло протянул Делл, не отводя взгляда от моих оголенных ног. – Я не думал, что ты можешь носить чулки, как самая последняя шлюха…
Я медленно встала на колени и опустила ресницы.
– Так накажите меня за это… Господин.
Краем глаза я увидела, как затрепетали его ноздри, как будто он был хищником, почуявшим добычу, и как расширились его зрачки. Я попала в самую точку. Это была его любимая игра, от которой он не в силах был отказаться. Быть может, какие-то мысли об осторожности у него и проскользнули, и все-таки ему в голову не могло прийти, что я намеренно провоцирую его.
– Попроси, как следует, – проронил Делмари негромко.
– Мой Господин, умоляю, накажите меня за то, что я носила чулки, как последняя шлюха! – прошептала я.
– А теперь сними с себя трусики и ползи, ползи за наказанием, как побитая собака! – велел Делмари.
Что делать – я стащила белую кружевную тряпочку и поползла. Делмари задрал мое платье на спину и плашмя ударил меня ладонью по попе. От боли, пронзившей нежную кожу, я закусила губу. Он шлепал меня со всего размаха, и я вскрикивала от каждого его удара.
– Поблагодари за наказание, – сказал Делмари, закончив терзать мою несчастную попу. – Целуй руку, которая тебя била.
Я приложилась к губами к его пальцам, и смиренно сказала, глядя на него снизу вверх:
– Спасибо, что наказали меня, Господин!
Случайно скользнув взглядом по его штанам, я увидела восставшую под ширинкой плоть. Он страшно возбудился, пока шлепал меня!
– А теперь мы с тобой заучим несколько простых правил, которые ты должна будешь рассказать мне в следующий раз, – сказал Делл Делмари. – Первое правило: оголение. Снимай с себя одежду. Всю.
Я повиновалась, оставшись перед ним обнажённой, и не могла не отметить, что, хотя Делмари и строил из себя властного господина, он окинул мою фигуру восхищённым и вожделеющим взглядом.
– Хорошо, – кивнул Делл, чуть ли не облизнувшись на мои обнаженные груди с розовыми ягодками сосков. – Следующее правило: подчинение. Встань на колени и поцелуй мои ботинки в знак того, что ты беспрекословно мне подчиняешься и исполнишь все, что я тебе скажу.
Делать было нечего – я чувствовала, что нахожусь буквально в миллиметрах от алой комнаты, и останавливаться было нельзя. Скрипнув зубами, сделала то, что он велел.
– Очень хорошо. А теперь самое главное правило – боль.
И он что есть силы ударил меня тупым носком ботинка в лицо, из-за чего я отлетела к противоположной стене.
Я схватилась за нос, из которого тонкой струйкой потекла теплая кровь. Вроде не сломал… В клокочущей внутри меня ярости я готова была убить его, но каким-то железным усилием воли сдержалась. Еще чуть-чуть. Нужно потерпеть еще капельку.
– Сядь у моих ног и повтори все, что ты услышала, – приказал Делмари.
– Оголение. Подчинение. Боль, – проговорила я, подползая к его креслу и одновременно держась за свой бедный нос, из которого все ещё текла кровь.
Я уже знала эти три правила из дневника Юталии Ланфод.
– Что ж… – задумчиво протянул мужчина. – Ты хорошая девочка и заслужила доставить удовольствие своему Господину.
Моя богиня, да неужели? Делл Делмари вытащил из-за ворота своей рубахи маленький рубиновый ключик, вставил его в лоно статуэтки обнаженной женщины, которая стояла на каминной полке, и повернул.
В самом углу на лиловых обоях еле-еле обозначилась маленькая, едва заметная дверка.
-Заходи. И помни о трёх правилах Алой комнаты, – произнес он и в руке его возник черный широкий ошейник, который он надел на меня, когда я переступила порог.
Внутри Алая комната была не алой, а скорее красной – все стены и потолок тут были обшиты бордовой кожей. Кровати не имелось, но тут пол был сам по себе, как кровать. Я не стала разглядывать аккуратно развешанные по стенам плетки, хлысты, цепи, костюмы из какого-то блестящего черного материала, фаллосы разных размеров и даже искусственное лоно в обрамлении кудрявых пушистых волос. Мое внимание приковала стена с головами рабынь, которые были до этого у Делла Делмари. Разумеется, это не настоящие головы, а их призрачные образы, слабо колышущиеся за гладким стеклом. На шее каждой черный ошейник, такой же, что красовался сейчас и на мне.
Они были действительно пугающими, эти образы за стеклом, казалось, что это настоящие женские головы и от этого брала оторопь. И тут в самом верхнем ряду я увидела знакомый и выдохнула.
Круг замкнулся. Это была она – юная девушка с детским лицом и не по-детски печальными глазами с портрета в гостиной Аеска Ланфорда. Ошейник стягивал ее тонкую шею и смотрелся на ней нелепо и возмутительно.
Бедная, бедная девочка… Бедная Тали Ланфорд, ты была рабыней Делла Делмари, а не моего отца!
ГЛАВА 19.2 Алая комната
Внезапно раздался свист плетки, и резкая боль обожгла мою спину. Я с ненавистью обернулась и увидела Делла Делмари, сидящего, раздвинув ноги, в роскошном кресле посреди алой комнаты, и держащего в руках хлыст. Ниже пояса мужчина был обнажен, и его чахлый член бессильно покоился на гладко выбритой мошонке.
Кончик плети, как змея, извиваясь, пробрался мне между ног и слегка пощекотал мое лоно.
– Подойди, подстилка, и возьми в рот член своего Господина! – распорядился преподаватель зелий, видимо, уже совершенно войдя в свою роль.
– Бегу и падаю! – громко и четко сказала я.
– Что-о-о? – голос Делмари сорвался на рык. – Я сотру твою задницу в кровь, но ты затвердишь три правила алой комнаты: оголение, послушание и боль…
– Знаешь, куда иди со своими дурацкими правилами? – я поймала кончик хлыста, который послушно полетел ко мне, выдернула его из руки Делмари и пульнула в него оглушающим заклятьем.
Преподаватель зелий попытался блокировать его и в связке обездвижить меня сразу двумя заклинаниями, но я их отразила и вернула ему. Он не успел закрыться и оказался парализован своей же собственной магией.
– Что? Почему такая сильная? – прохрипел он. – Откуда такая магия?
Мы встретились с ним глазами, и он замолк.
– Меня интересует Юталия Ланфорд, – тихо сказала я. – Я знаю, что ты развлекался с ней… так же, как хотел развлечься со мной. Что она влюбилась в тебя. Зависела от секса с тобой. Почему тогда она указала в предсмертной записке имя Брандона Литона?
Делл Делмари ухмылялся и молчал.
– Говори! – взвизгнула я и ударила плетью об пол. – Говори, сволочь!
– Девчонка не писала никакой записки, – блуждающая улыбка не сходила с лица Делмаи. – Ее написал я специально, чтобы отвести подозрения и не навлечь на себя гнев ее братца. Все получилось как нельзя лучше – этот идиот Ланфорд, побоявшись позора, даже не обнародовал записку, видимо, решил отомстить Литону по-тихому. Ну, и что ты теперь со мной сделаешь, детка? Пожалуешься ректору? Так он, милая, в курсе и побоится даже пальцем пошевелить… А, может, ты попытаешься меня убить?
Он открыто смеялся мне в лицо, не зная, что этот вопрос я уже для себя решила.
– Ты останешься здесь связанным до тех пор, пока не приедет Аеск Ланфорд, – ответила я. – Ты расскажешь ему о том, что сделал с Юталией Ланфорд и он сам решит, что с тобой делать.
Внезапно по комнате промчался вихрь обжигающе-горячего воздуха, мелькнула золотистая вспышка и я услышала голос, который меньше всего сейчас ожидала услышать.
– Ну, здравствуй, цветик! Наконец-то я тебя нашел… Все-таки хорошая это штука – двойниковый кристалл. Позволяет найти даже то, что спрятано очень-очень хорошо. Правда, дорогая очень и редкая – один единственный экземпляр хранится в Элефтерийском храме Хеб. Вернее, хранился… Но на что не пойдет жрец, от которого сбежала любимая послушница? Я смотрю, ты тут без меня не скучаешь. Надеюсь, не забыла, что должна кое-что мне вернуть?
Верховный Жрец Джерт собственной персоной. Ослепительно-белая туника, платиновые волосы заплетены в сотни косичек и стянуты в высокий хвост на затылке.
Великолепен.
Я попыталась оглушить его той же самой связкой заклятий, которой запустил в меня Делл Делмари, но забыла про его перстень, нейтрализующий магию. В руках у жреца оказалось лассо, которое вместо верёвки состояло из какого-то черного тумана, и он ловко набросил его мне на руки. Я попыталась разорвать мрак магией, но не смогла.
– И не пытайся, птичка моя, – улыбнулся Джерт. – Я хорошо подготовился к встрече с тобой.
Жрец бегло оглянулся по комнате, и взгляд его остановился на пленённом связкой Делле Делмари, который, кстати говоря, по-прежнему пребывал без штанов. Учитывая то, что я была голой и в ошейнике, ход мыслей Джерта оказался предсказуемым.
– Это не мой любовник! – закричала я, понимая, что жрец вряд ли поверит. – Нужно рассказать о нем Аеску Ланфорду, именно из-за него много лет назад погибла его сестра! А он думал совсем на другого человека!
Но Джерт не слушал моих сбивчивых объяснений. Двигаясь грациозно, как дикая кошка, он подошел к Делмари и едва слышно проговорил:
– Я очень не люблю, когда кто-то пользуется тем, что я считаю своим. Этот цветок принадлежит мне. И за то, что ты вкушал его аромат, ты умрёшь, незнакомец!
Джерт освободил Делмари от магической связки, в которой он беспомощно трепыхался, но не успел преподаватель сделать и пары шагов, как жрец оказался у него за спиной и перерезал ему горло – от уха до уха.
Я завизжала не своим голосом, а Джерт, обратив на меня взгляд своих мерцающих золотистых глаз, проговорил:
– Ты возвращаешься домой, послушница… Чтобы отдать то, что по праву принадлежит мне.
Он дернул за верёвку из черного мрака и поднял вверх золотистый кристалл, я почувствовала дурноту, почувствовала, как мир вокруг меня смялся, скомкался, как мимо неслись башни Арриксакса, почувствовала солёные брызги морской воды на своих губах, пока оранжевое и черное не смешались перед глазами в бешеном вихре. Я упала в этот вихрь, я потерялась в нем, не понимая, где я и что со мной происходит.
ГЛАВА 19.3 Алая комната
Атриум Лигейского храма богини Хеб. Распахнув глаза, вижу, что лежу на алтаре в самом центре залы, привязанная к камню черными нитями мрака.
Оранжевое и черное. Алтарь окружает оранжевый огонь, за которым стеной стоит черная мгла. Я слышу тревожную музыку, мерные переборы, темп нарастает и нарастает, становится все неистовее. Кровожадные барабаны отбивают ритм прямо у меня в голове.
Джерт скидывает свою тунику и идет ко мне, красивый, как молодой бог. Его кожа обмазана чем-то золотистым, и кажется, будто ко мне приближается не живой человек, а статуя из чистого золота.
Я вспоминаю слова Аеска Ланфорда и, осознав то, что со мной хочет сделать жрец, даже перестаю биться в своих путах от ужаса.
– Нет! – захлебываясь страхом, выдыхаю я. – Я прошу тебя Джерт, нет! Ведь есть какие-то другие способы передать тебе мою силу. Прошу тебя, давай найдем другой способ, я отдам всю магию, что есть у меня!
– Другой способ передать магию от одного человека к другому есть, – лицо обнаженного жреца, нависшего надо мной, столько же прекрасно, сколь и равнодушно. – И, как выяснилось, он предельно прост и банален. Это поцелуй любви. Но он для нас с тобой, мой цветок, не подходит. Ты для меня – всего лишь вещь, которой я волен распоряжаться по своему праву. Ты – вещь, которая доставила мне немало проблем. Ты сосуд, который я разобью, чтобы испить то, что находится в нем.
Джерт навалился на меня и вошел в мое лоно, причиняя острую боль, которая усилилась после того, как жрец задвигался внутри меня своим тугим фаллосом. Я закричала, но Джерт закрыл мне рот неистовым поцелуем и задвигался быстрее, а я молилась только о том, чтобы это скорее закончилось. Его нависшее надо мной лицо исказилось, жрец был близок к оргазму и в этот самый момент сильные руки Джерта легли на мое горло и сжали изо всех сил.
Захрипела, перед глазами заклубился черный туман, а легкие словно наполнились вместо воздуха расплавленным железом.
Я умирала под Джетом, чувствуя, как из моих распахнувшихся губ начинает струиться магия, которую жрец принялся заглатывать быстро и жадно. Он двигался во мне, одновременно пожирая мою жизнь и силу, которая была заключена внутри меня.
И тогда я умерла, упав в черную бездонную пропасть. Я летела по этой пропасти целую вечность, и лишь достигнув ее дна, смогла открыть глаза.
Я не умерла, а все так же была прикована к алтарю в атриуме, а какой-то человек в черном балахоне с низко надвинутым капюшоном пытался распутать магические черные путы, которые меня связывали.
Прямо же у моих ног Джерт врукопашную сражался с Аеском Ланфордом. Без капли магии – сила обоих была у меня. Дрались жёстко, не на жизнь, а на смерть, выплёскивая всю накопившуюся друг к другу ненависть. Дрались наравне, но в какой-то момент преимущество перешло к жрецу, он оседлал Аеска сверху и, положив большие пальцы лорду-магу на глаза, принялся их выдавливать.
Я дико закричала, все мое существо рванулось на помощь к Аеску. И в эту секунду человеку в балахоне удалось развеять черный дым, опутывающий меня. Я вскинула руки, стремясь разрушительной магией стереть Джерта с лица земли, но поздно.
Аеск скинул с себя жреца и мощным ударом швырнул его прямо на алтарь. Голова Джерта с нечеловеческой силой ударилась о камень и отлетела, словно мяч. Жрец рухнул у алтаря с рассеченным черепом, из-под которого медленно стало расплываться кровавое пятно.
Все было кончено.
Я кинулась к своему лорду-магу, заключила его в объятия, шепча на разные лады его обожаемое имя. Но подняв к нему лицо, увидела, что Аеск смотрит не на меня, а на что-то за моей спиной. На что-то…
Или кого-то.
– Дженчин, – послышался сзади хриплый голос. – Дженчин!
Медленно обернулась и увидела мужчину со светло-русыми волосами и пронзительно синими глазами, в которых стояли слёзы.
– Дженчин… – повторил он и его голос сорвался. – Так мы назвали тебя…
Аеск отступил назад. Его плащ плавно лег на мои плечи, скрывая мою наготу.
Сердце мое готово было разорваться. Я тысячи раз представляла эту встречу, придумывала тысячи слов, но сейчас из уст моих вырвалось только одно слово:
– Отец.
Он медленно, будто был дряхлым старцем и ноги его не держали, сделал ко мне несколько шагов. А затем сильно-сильно стиснул в своих объятиях, прижал к себе крепко-крепко, будто боялся, что в его руках я растаю, как дым, и заплакал навзрыд.
– Я убью тебя, Аеск Ланфорд, – сквозь рыдания прохрипел отец. – Убью за то, что ты у меня отнял! Тебе не расплатиться за то зло, что сделал с моей семьей!
– Как тебе не расплатиться за то, что ты сделал с моей, Брандон Литон, – холодно отозвался Аеск.
– Я еще раз повторяю, что и пальцем не прикасался к твоей сестре! – проговорил мой отец с гневом. – Ты сошел с ума от ненависти, мстя мне за то, чего я не совершал!
– Это правда, Аеск, – подняла голову я. – Моего отца подставили, а Юталию совратил совершенно другой человек! Я была в Арриксакской дворянской академии, я все выяснила! Ваш преподаватель по зельям!
– Делл Делмари? – Аеск и мой отец почти одновременно нахмурились, будто не веря своим ушам.
Постоянно сбиваясь от волнения, я рассказала им о том, что мне удалось выяснить в Арриксаксе: о дневнике Юталии, о старухе, об Алой комнате, в которой Делмари собирал образы своих рабынь и о том, как он встретил в Алой комнате свою смерть. Умолчала только о том, каким образом мне удалось туда попасть. А закончила такими словами:
–Я прошу вас, не надо больше ненависти. Вы должны примириться.
Они пристально смотрели друг на друга, и я испугалась, что мои слова не подействуют, и вместо того, чтобы пожать друг другу руки, мой отец и мой возлюбленный попытаются друг друга убить.
Но Брандон Литон, мой отец, сделал шаг к Аеску Ланфорду и протянул ему ладонь.
– Ради тебя, дочь моя.
– Прости меня, Брандон, – лорд-маг склонил перед моим отцом голову и с почтением пожал протянутую ему руку.
Осталось последнее. Я подошла к Аеску, обняла его и поцеловала со всей страстью на которую была способна, искренне жаждая вернуть ему его магическую силу, которую заполучила, сама того не желая. Пространство между нами вспыхнуло, заклубилось золотистым сиянием, и я почувствовала, как та часть моей магии, которую составляла сила Аеска, покинула меня и вернулась к своему хозяину.
– Маргери… – прошептал он, и что есть силы сжал меня. – Маргери, как же сильно я тебя люблю…
– Дженчин… – начал мой отец и запнулся. – Прости… Маргери! Наверное, так тебя следует называть, ведь ты привыкла к этому имени… Маргери, твоя мать очень ждет тебя! Ашлин хотела поехать с нами, но я не пустил ее – она на девятом месяце беременности. Скоро у тебя родится братик или сестричка, Дженчин… Маргери… Приглашаю в свой дом и вас, лорд-маг. Теперь я понимаю, что нам действительно есть, о чем поговорить.
– Да, есть, – кивнул Аеск. – Потому что я собираюсь просить руки твоей дочери, Брандон.
– Мне и в страшном сне не могло присниться, Ланфорд, что ты станешь моим зятем, – покачал головой отец.
– Дженчин, – повторила я, словно пробуя это слово на вкус, и в этом вкусе мне почудилось что-то знакомое. – Какое странное имя… папа…
– Не странное, Маргери, – Аеск Ланфорд усмехнулся и проговорил, заведя светлую прядь моих волос за ухо. – Ведь «дженчин» по-арриксакски значит горечавка…
