Текст книги "Мотылёк (СИ)"
Автор книги: Маша Драч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Снова приподняв меня, Лерой сжал одну мою грудь и начал больно крутить сосок между указательным и большим пальцем. Его прикосновения отзывались тянущей болью между ног. Тело сотрясала мелкая дрожь, и она лишь усилилась, когда в меня проник еще один палец. Грейсон имел меня при этом, даже не достав свой член. Его пальцы вбивались и растягивали меня и если бы не охлаждающая смазка, то мне непременно было бы больно. Лерой все это делал лишь для своего исключительного удобства, и если можно было бы обойтись без смазки, он бы это непременно сделал. Но я все равно чувствовала некоторое облегчение, потому что этому уроду хватило мозгов не брать меня «на сухую».
Оставив один сосок в покое, Грейсон принялся мучать второй. Мои руки были сжаты в кулаки, а губа до того сильно закушена, что я даже перестала ее ощущать. Лерой прижимался ко мне своей влажной грудью, и мне вдруг показалось, что я чувствую два острых бычьих рога, что впились мне в лопатки. Ко второму пальцу присоединился третий, и это уже действительно стало больно, я зашипела, но тут же умолкла.
Вдруг Грейсон отпустил мою грудь, схватил меня за волосы и впечатал в матрас, повернув мою голову на бок, чтобы видеть мое лицо. Вынув пальцы, он надавил на поясницу, я была вынуждена прогнуться, иначе бы Лерой просто сломал меня. Сейчас я находилась в ужасно унизительном положении, открытая для Дьявола в прямом смысле этого слова.
Чувство полнейшей беззащитности и безоружности пугали меня больше всего, но хуже то, что я не могла спрятать свое лицо. Мало того, что мой зад находился в полном доступе, так еще и эмоции, которые теперь находились на виду. Удерживая мою голову, Грейсон спустил свои штаны, и я почувствовала, как его горячий твердый член коснулся моих ягодиц. Мне было больно, когда он находился в мое влагалище, а что будет сейчас?! Нарастающая паника мешала мне анализировать происходящее, на глазах выступили слезы.
Лерой еще раз коснулся пальцами моего заднего прохода, а затем направил туда головку своего члена. С трудом и усилием он толкнулся в меня, в чем ему собственно и помогла смазка. Ощущения были неприятными, но пока что не такими критичными, как я думала. Помедлив немного, Грейсон толкнулся еще раз и еще раз, пока не вошел во всю длину. Стало больно, но пока этот мудак не двигался во мне, я еще могла как-то терпеть эту проклятую боль.
Первый сильный толчок вызвал уже знакомые цветные пятна перед глазами. Я зажмурилась, чувствуя, как меня будто разрывают изнутри и кожа вокруг члена сейчас вот-вот просто лопнет. Лерой зафиксировал мое тело, и я никак не могла увильнуть или избежать глубоких толчков. Он толкнулся во мне несколько раз, будто бы пробуя и знакомясь с этой частью моего тела. А затем той рукой, которой он все это время давил мне на поясницу схватил мои запястья и, заведя их мне за спину, прижал к ней. Теперь я была полностью обездвижена.
Череда глубоких и резких толчков обрушилась на меня невероятной болью, которую мало-мальски временами облегчала смазка. Она лишь помогала хорошему скольжению, но член Лероя был уж слишком велик для моего заднего прохода, от чего собственно я и испытывала страдания. Дьявол же упивался этими страданиями, насыщался ими, черпал в них свою силу. Он неотрывно следил за мной, вбирал в себя все то, что так явно отражалось в моих глазах. И пусть я не рыдала и не кричала, но уверена, мой взгляд все это таил в себе.
Руки стали быстро затекать, а коленки неистово дрожать. Все мое тело было напряжено и сосредоточено на боли. Я шумно дышала и слышала, как рычит Грейсон, нещадно вбиваясь в меня, разрывая меня, уничтожая меня. Он был животным, настоящим хищным и жестоким животным. Его нужно было прикончить, нужно было прикончить, просто пристрелить. Мои невыплаканные слезы превращались в злость, зажатую в клетке, сотканной из той тягостной и подчиняющей себе ауре, что исходила из самых недр черной души Лероя. Он будто бы блокировал мои чувства, оставляя их исключительно при мне и не желая прикасаться к ним.
Я ждала, ждала, когда Дьявол вновь насытится и оставит меня в покое. Я снова соберу себя по кусочку и убегу из этой Преисподней туда, где Грейсон меня никогда, не достанет. Только эта цель и помогала мне держаться и не сдаваться.
Беспощадные толчки буквально впечатывали меня, вдавливали в матрас. Огромная пятерня Лероя уже будто бы срослась с моим затылком, а его пронзительный и ошалелый взгляд давно прожег во мне дыру. Последний толчок оказался самым глубоким и невероятно болезненным. Грейсон отпустил мои руки и повалился на меня, придавив мое тело своим. Уперев свой влажный лоб мне в лопатку, он глубоко вздохнул. Я чувствовала, как Лерой извергся в меня и горячая сперма, словно лава обожгла все внутри. Огонь окончательно сжег мотылька.
Мне нечем было дышать, но я даже не могла двигаться или хотя бы попросить Грейсона встать с меня. Телом внезапно овладела дикая усталость и слабость, а шевелить искусанными в кровь губами просто не получалось. Не знаю, сколько Лерой вот так провалялся на мне, но я панически стала осознавать, что вот-вот задохнусь.
Наконец-то Дьявол позволил себе встать и выйти из меня. Как-то я слышала такое выражение, там что-то говорилось о том, будто бы с креста снятый. Я чувствовала себя так же, только снята я была не с креста, а с кола.
Медленно мое тело свернулось клубком. Я даже не отдавала себе отчета в том, что делаю. Прижав колени к груди, я обняла их руками и сглотнула комок в горле. Лерой надел свои штаны и несколько мгновений стоял у моей кровати, просто глядя на меня. Видимо, хотел собрать последние капли своего удовольствия и позволить Дьяволу потешить свое самолюбие, наблюдением истерзанной жертвы.
– Ты могла это остановить, – вдруг тихо, едва слышно проговорил Лерой. В его голосе отчетливо был слышан новый оттенок эмоций, который прежде я в нем не наблюдала. Это нельзя было назвать, раскаяньем или состраданиям, или сочувствием. Этот оттенок был смесью нескольких чувств, некоторой горечи и задумчивости. Он был слишком неоднозначен, да и я сейчас находилась не в том состоянии, чтобы обдумывать все это дерьмо.
Дьявол бесшумно покинул мою комнату, а мое сознание, чтобы уберечь меня, погрузилось в болезненный сон.
15
– Обожаю Хэллоуин! – восторженно заявил Калэб, роясь в своем шкафу.
Я расположилась на кровати в полулежащей позе, и искренне радовалась тому, что хоть кто-то в этом доме мог чувствовать себя по-настоящему счастливым. После ночного визита Лероя находиться в вертикальном положении и нормально сидеть на своей пятой точке я попросту не могла. Поэтому мне приходилось всячески исхитряться, чтобы хоть как-то обходить боль.
– Каждый год к нам в дом приходит много гостей и Хэтти позволяет мне съесть конфет больше, чем обычно, – продолжал тараторить Калэб. – Это так круто!
– Гости? – переспросила я.
– Ага.
Назревал замечательный и удобный повод сбежать отсюда к чертовой матери. Если в доме будут находиться люди, то мой побег возможно не сразу обнаружат. В душе загорелась слабая надежда на положительный исход мрачной истории под названием «Лерой Грейсон – Дьявол во плоти».
– Я уже точно решил, кем ты будешь на этот Хэллоуин! – Калэб вытащил из шкафа коробку средних размеров.
– И кем же?
– Уэнсдэй Аддамс. Этот костюм я купил для прошлой своей няньки, но она его так и не надела. Пыталась убежать. Короче, нудная история. И хорошо, что не надела, это платье тебе подойдет больше. У тебя и волосы черные и кожа такая же бледная. Ты точно Уэнсдэй! – Калэб положил коробку рядом со мной.
Все эти разговоры о предыдущих няньках мне совсем не нравились. Такое ощущение, будто бы мы обсуждали мертвых, и я не ручалась за то, что это не могло быть правдой. Да и в целом я не горела желанием знать, что случилось с прошлыми няньками, так как на подсознательном уровне уже догадывалась об их исходе.
– И это тебе тоже пригодится, – Калэб вручил мне куклу в сером платье и без головы.
– А это мне еще зачем? – я осмотрела сломанную игрушку.
– Уэнсдэй в фильме всегда ходит с этой куклой, – с важным видом объяснял мне Калэб, будто бы мы собрались на супер серьезной конференции. Хотя, наверное, для него все эти мультики, игрушки и есть той самой важной конференцией.
– Ладно, – я положила куклу в коробку со своим костюмом. – Ну а ты кем будешь?
– Черепашкой-ниндзя, только вот еще не решил, какой именно? – Калэб почесал затылок. – Хочу еще Лерри попросить нарядиться как-нибудь, но он никогда меня не слушает, и каждый Хэллоуин одевается в обычные вещи, – он вздохнул и продолжил копаться в шкафу.
Меня совсем не удивило то, что Лерой не выряжается в честь праздника. Его вообще трудно представить в каком-нибудь маскарадном костюме. И потом, среди нечисти Грейсон уже давно стал своим.
– Ладно, потом уже с этим разберусь, – махнул рукой Калэб. – Давай лучше поможем Хэтти с украшением дома.
– Давай, – друг схватил меня за руку и повел за собой.
Я была готова выполнять любую работу, только бы не оставаться в одиночестве и не впускать в разум все те тяжкие мысли, что зародились во мне после прошедшей ночи. Я вообще старалась не думать об этом, иначе… Иначе я точно сломаюсь. Пусть уж лучше болит тело, чем душа и сердце.
Хэтти и Себастьян развешивали гирлянду в виде летучих мышей над камином в гостиной. На диване и в креслах лежали открытые коробки, из которых торчали различные атрибуты грядущего праздника. За окном было пасмурно и, кажется, назревал дождь, но это не мешало процессу зарождения уюта в доме, а даже в определенной степени способствовал ему.
Этот дом в полной мере отображал внутренний мир Лероя, теперь я в подобном совершенно уверенна. Мрачные цвета, отсутствие тех же самых комнатных растений, которые бы непременно могли вдохнуть в обстановку жизнь. Металл и камень – основа не только этого дома, но и его хозяина. Но если дом можно как-то украсить и посеять в нем хоть крупицу уюта, то боюсь, что с Лероем такой номер не пройдет.
– Хэтти, чем тебе помочь? – возбужденно спросил Калэб, подходя к коробкам и заглядывая в них.
– Можешь набросать искусственной паутины, только не переусердствуй с этим, – ответила женщина, когда Себастьян помогал ей спуститься с невысокой лесенки.
Не знаю почему, но мне вдруг стало интересно, а какова жизнь Хэтти? Если у нее дети? Муж? Но судя по тому, что она живет здесь, то скорей всего она одинока. Несмотря на то, что Калэб ровно, как и Лерой был ее хозяином, она к нему относилась с теплотой и материнской нежностью что ли. Это не проявлялось в словах, такая теплота прослеживалась во взгляде, улыбке, манере голоса, когда Хэтти общалась с Калэбом.
– Себастьян, хозяин тебе говорил, сколько гостей сегодня нам ожидать? – спросила домработница.
– Немного, человек двадцать, будут все те же, кто и в прошлом году, – ответил охранник.
Калэб потащил меня за собой и вручил мне распутывать гирлянду с лампочками в виде маленьких тыковок с различными рожицами. Сев на краешек дивана, я принялась за дело, непроизвольно вслушиваясь в дальнейший разговор.
– Алестер будет? – продолжила свой расспрос Хэтти.
– Да, безусловно. Он сегодня утром вернулся из командировки и первый визит сразу к нам.
– Это просто замечательно, – Хэтти нежно улыбнулась.
– Конечно, замечательно! – вклинился в разговор Калэб. – Дядя Алестер уж точно придет в каком-нибудь праздничном костюме, не то, что Лерри.
В гостиной внезапно воцарилась гробовая тишина. Размотав гирлянду, я подняла голову и увидела, что в дверях гостиной появился Лерой. От одного его вида у меня заныло все тело, и как бы я не старалась сидеть как можно аккуратней и на самом краю, но боль все равно волнами подкатывала ко мне. В определенной степени я боялась Грейсона, но этот страх обзавелся защитой в виде ненависти. А вот страх Хэтти и Себастьяна был обнажен.
– Обедать будите? – спросила домработница, дежурно улыбнувшись.
– Да, – ответил Лерой, расстегивая пуговицы на своем черном пиджаке. Сейчас Грейсон был одет в строгий костюм с бледно-голубой рубашкой. В таком прикиде этот мудак больше похож на какого-нибудь банкира или директора компании, но уж точно не на киллера. Похоже, Лерой привык днем быть одним человеком, а ночью – совсем другим. Да уж…
– Кофе? – спросила Хэтти, направляясь на кухню.
– Без сахара, – сухо ответил Грейсон.
– Лерри, а ты не хочешь сегодня нарядиться в кого-нибудь? – поинтересовался Калэб, жамкая в руках паутину.
– Мы это уже обсуждали, – ответил Лерой, проходя вглубь гостиной.
Я вся напряглась и поежилась, когда болезненно-тяжелая энергетика попала в поле моего личного пространства. Такое ощущение, словно бы соприкоснулись два совершенно разных мира и еще одно неверное движение и они столкнуться и взорвутся от этого столкновения. К счастью, Грейсон прошел мимо меня, даже не глянув в мою сторону.
– Ну, Лерри, – хмыкнул Калэб. – Все будут в костюмах, а ты нет.
– Мы это уже обсуждали, – вновь повторил Лерой и, вынув из своего кожаного портфеля шоколадку, бросил ее в ближайшее кресло. – Думаю, этого достаточно, чтобы загладить мое нежелание ходить как клоун.
Калэб тут же подбежал к креслу и взял лакомство.
– Спасибо! С орешками? То, что я люблю.
– Не за что, – я была практически уверена, что Лерой хотел улыбнуться, но не сделал этого. Не хотел показывать свои положительные эмоции при мне? – А это что? – Грейсон поглядел на кроссовки своего младшего брата. – Кто помог завязать шнурки?
– Никто, – гордо ответил Калэб, улыбнувшись. – Это все Мотылек, – он посмотрел на меня. – Она один раз показала мне и я научился.
Взгляд Лероя буквально впился в меня. Я застыла на месте и даже на миг забыла о своей боли. Грейсон изучал меня, сканировал и словно бы искал какие-то повреждения, будто я была машиной, и он хотел лично убедиться, что на ней нет, не единой царапины. Но они были, учитывая… Хм… Ночную гонку. Ничего больше не сказав, Лерой поднялся на второй этаж, унося вместе с собой свою давящую ауру. С его уходом мне стало даже как-то легче дышать.
После того, как гостиная была украшена, Хэтти пошла, помогать Калэбу, искупаться, а мне пришлось пойти к себе и переодеться в костюм. Вообще Хэтти положительно меня удивила своей прытью: она успела покормить Лероя, сделать заготовки к вечеру и заняться Калэбом. Не женщина, а настоящая волшебница.
Я стояла перед зеркалом в своей комнате и разглядывала себя, облаченную в серое платьице длиной чуть выше колена и милым белым воротничком. Если оценивать свою внешность, то сейчас я себе нравилась гораздо больше, чем те же несколько дней назад. На бледных щеках, наконец-то, появился здоровый румянец, да и такой уж жуткой тощей я себя уже не видела. Правда, мои ноги, вечно усыпанные синяками смотрелись ужасно. У меня всегда так, даже если чуть-чуть ударишься, обязательно будет синяк.
Поразмыслив немного, я решила спрятать свои ноги за плотной тканью гольфов, которые мне купил Калэб. Усевшись прямо на пол перед зеркалом, я принялась натягивать гольфы в черно-белую полоску. Не знаю, зачем я так пристально всматриваюсь в свое отражение. Такое ощущение, будто я исщу в нем что-то. А что тут можно найти? Лишь взгляд, в котором временами видно столько ожесточения, ненависти и жажды жить, что мороз по коже бегает. Я прекрасно понимала, что не таким должен быть взгляд восемнадцатилетней девушки, но если задуматься, то на восемнадцать я себя никогда и не ощущала. В душе мне намного больше лет.
Покончив с гольфами, я принялась расчесывать волосы. Удивительно, но вся эта подготовка к празднику немного отвлекала меня от всего того безумия, что творилось у меня в голове. Может быть, оно даже и к лучшему, ведь сегодня я планирую навсегда покинуть это место. Мне нужен был план, хоть какой-нибудь, но все-таки план.
Заплетя потуже две косички, я быстренько их завязала резинками. Перед тем как отправиться в ванную, Калэб объяснил мне, что мой персонаж ходит с косичками и ровным пробором. Надеюсь, я сумела отобразить то, чего от меня хотел мой друг.
Избавляя расческу от волос, я подошла к окну, чтобы получше изучить обстановку двора. Волос, конечно, у меня на расческе сталось куча. Хэтти сегодня за завтраком сказала, что позже начнет давать мне витамины, но к счастью, к тому времени от меня здесь и след простынет. Достаточно того, что меня противозачаточными пичкают.
Высокий забор по периметру явно играл против меня и мне следует поискать другую альтернативу. Может, к кому-нибудь в машину забраться? Или дождаться, когда ворота будут открыты и удрать? Нет, здесь нужно смотреть по ситуации и уже тогда определить, как именно будет работать система безопасности.
Я уже хотела отойти от окна, как внезапно увидела белую машину, въезжающую к нам во двор. Автомобиль был чистым-чистым как первый снег, я криво сама себе улыбнулась. А водитель-то отчаянный малый, раз решил на белой машине поехать в такую угрюмую погоду.
Автомобиль остановился у самого входа в особняк, и на крыльце я заметила Лероя. Он стоял в простых спортивных штанах и тонкой белой футболке. Я поежилась, представляя, как холодный осенний ветер обдает его обнаженную кожу. Куртку бы надел что ли. Придурок! Из машины вскоре вышел высокий мужчина брюнет в темно-синем деловом костюме и белой рубашке. Незнакомец широко улыбнулся и открыл свои объятия для Лероя. Мужчины обнялись как старые друзья, которые давно не видели друг друга. Гость продолжал лучезарно улыбаться, в то время как Грейсон не позволял себе такой эмоциональной вольности. Но, кажется, такая сдержанность прибывшего ничуть не смущала. Постояв немного на крыльце, мужчины все-таки зашли в дом. Я отошла от окна и продолжила свои сборы.
– Мотылек идем со мной! – вскрикнул Калэб, буквально вваливаясь ко мне в комнату.
Я сидела на кровати и зашнуровывала свои старые черные мартинсы. Мне показалось, что они прекрасно дополнят образ, а самое главное в них очень удобно и если пойдет дождь, ноги не промокнут, и на грязи уж точно не поскользнусь. Для побега как раз то, что мне нужно. Эти мартинсы я выторговала у посудомойки, не помню, как ее звали. Мне нужна была обувь на осенне-зимний период и за три таблетки снотворного я выкупила ее. Поначалу я натирала себе жуткие мозоли, а потом как-то все прошло.
– Куда? – спросила я, покончив со шнурками. – И почему ты еще не в костюме? – я посмотрела на Калэба, он стоял передо мной, одетый в пижаму.
– Хэтти пока еще не закончила с костюмом. Идем, – Калэб схватил меня за руку. – Суперски выглядишь. К нам приехал дядя Алестер, мы не виделись с прошлого Хэллоуина. Алестер – друг семьи. Он такой крутой, тебе обязательно понравится. Всегда привозит кучу всяких вкусных штук!
Пока мы шли к лестнице, Калэб с упоением мне рассказывал про этого Алестера. Я сразу смекнула, что мой друг нежно любит этого человека и возможно, что привязан к нему так же, как и к Лерою. Но если этот Алестер окажется таким же уродом, как и Грейсон, то тогда я точно повешусь тут с ними всеми.
Когда мы спускались по лестнице, до нас доносились звуки раскатистого и такого искренне веселого смеха. Это было так странно, слышать посторонний смех в стенах этого дома. Оказавшись в гостиной, Калэб отпустил меня и побежал к мужчине, который сидел на диване и разговаривал с Лероем. Значит, водитель белого автомобиля и есть тем самым Алестером.
– Калэб! – он встал на ноги и крепко обнял его.
– Дядя! Наконец-то ты к нам приехал!
Я стояла у лестницы и наблюдала за этой встречей с неким теплом в своем израненном и оледеневшем сердце. Мне даже стало чуточку завидно из-за того, что я никогда не познаю такой же искренней и нежной встречи с близким человеком. Должно быть, это невероятное ощущение.
Разорвав объятия, Алестер посмотрел в мою сторону. Взгляд его ясных голубых глаз не жалил меня и не прожигал во мне дыру, как это часто бывает с Лероем. Мужчина осмотрел меня с ног до головы таким взглядом, будто бы увидел что-то такое, чего прежде еще не встречал. Хотя, учитывая мой маскарад, то так оно и есть. Но как странно… Я непроизвольно пыталась отыскать в этом человеке хотя бы отголосок той темной, давящей ауры, что была у Лероя. Ничего подобного я не почувствовала.
Внешность Алестера тоже не настраивала на опасения: добрая, даже немного заразительная улыбка, волевой подбородок и светящиеся жизнью глаза. Небольшие морщинки в уголках рта и глаз говорили о том, что этот человек любит смеяться, на любу глубокая вертикальная складка отсутствовала. Я мельком глянула на Лероя. Что могло связывать эти две противоположности? Будто черное и белое, огонь и вода… Это ведь несовместимые вещи, разве нет?
Грейсон одарил меня колючим взглядом, явно недовольный тем, что Алестер смотрел на меня больше положенного. Не любит, когда кто-то еще обращает внимание на его игрушку? Козел!
– Это Мотылек! – торжественно объявил Калэб, возвращаясь ко мне.
– Мотылек? – Алестер часто заморгал и легонько тряхнул головой, словно бы пытаясь избавиться от какой-то навязчивой мысли. – Какое интересное имя, – широкая улыбка вновь озарила его лицо.
– Ага, – Калэб потянул меня, подойти поближе к гостю.
– Смотрю, вы уже приготовились к празднику, – Алестер взял меня за руку и поцеловал ее тыльную сторону. – Алестер Коулман.
Я была в шоке… В приятном шоке. Никто и никогда так почтительно со мной еще не обходился. Для меня тычки в спину, отборная ругань и таскание за волосы уже давно стало чем-то настолько обыденным, без чего я уже просто не представляю свою жизнь. И тут неожиданно появляется воспитанный человек, который целует мне руку, словно бы я равная ему. Здесь явно присутствовал какой-то подвох.
– Лерой, – обратился Алестер к своему товарищу, не сводя с меня своих красивых голубых глаз. – Почему ты не сказал, что у тебя в доме поселилось такое юное сокровище?
– Не вижу смысла распыляться на прислугу, – ровным тоном ответил Лерой. – Таких как она пруд-пруди. Сегодня есть, а завтра нет.
– Ты не прав, совершенно не прав.
– Я тоже так думаю, – вставил свое слово Калэб, польщенный тем, что его игрушку оценили.
– Идем, Ал, – Грейсон резко встал с дивана, – нам еще нужно многое обсудить.
– Конечно, – Коулман, наконец-то отпустил мою руку. – Было приятно познакомиться, Мотылек, – он улыбнулся мне и пошел вслед за Лероем.
Это была самая странная и необычная встреча, которая слишком ярко отпечаталась в моей памяти.
