Текст книги "Мотылёк (СИ)"

Автор книги: Маша Драч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Ладони Грейсона беспорядочно шарили у меня по спине, как бы одобряя мою инициативу. Я скользнула языком вдоль его горла, коснулась твердого кадыка, лизнула участок гладкой кожи за ухом, а затем крепко так укусила у основания шеи. Лерой зашипел и больно сдавил мою поясницу, но попытку отстранить меня не предпринял. Тут же зализав укус и поцеловав его, я спустилась чуть ниже, держа свой путь к яремной впадине. Мои губы чувствовали, как быстро пульсирует под кожей венка, Грейсон был возбужден, о чем говорил уже давно твердый до придела член, который теперь упирается мне между ног и сумасшедшие удары сердца.

Оставив смазанный красный след от помады на впадинке, я скользнула еще ниже, встречаясь лицом к лицу с быком. Он находился в такой же выжидающей позиции, что и его хозяин. Я прикусила кожу на груди, ощущая слабый вкус крови на языке.

– Блять, – сдавленно прошипел Грейсон, откидывая голову назад и закрывая глаза то ли от боли, то ли от наслаждения.

Я зализала укус, обвела языком контуры крупных бычьих рогов, поднялась к ключицам. Их косточки едва улавливались под слоем крепко накаченных мышц, но зубами я быстро определила границы. Прикусив уже чуть слабее, я оставила вдоль ключиц одну сплошную смазанную красную линию и плавно соскользнула на пол, удобней устроившись на нем.

Лерой взял мундштук и, затянувшись, посмотрел на меня. Ему определенно нравилось видеть меня, стоящую на коленях перед его темным величием, будто бы я показывала всей своей позой, что готова верно служить своему Дьяволу. Он зажал меня своими ногами, не позволяя сделать ни одного лишнего движения.

Мои руки потянулись к плоскому накаченному животу, намеренно игнорируя бугорок, что так отчетливо проступал через ткань пижамных штанов. Мои пальцы ощущали рельефы пресса, я тактильно изучала его, удивляясь контрасту мягкой кожи и твердых мышц. Грейсон выпустил дым и положил одну руку мне на голову, поощрительно поглаживая. Я наклонилась к его животу, максимально сильно укусила и пятерня рефлекторно больно сжала мои волосы. Я зализала тут же вспухший укус и провела языком влажную дорожку до самого низа живота. Эрегированный член упирался мне прямо в подбородок, и я кайфовала оттого, что Дьявол возбужден и причиной этого возбуждения была я.

Аккуратно оттянув резинку штанов и боксеров, я высвободила член. Лерой снова затянулся и тут же выпустил дым. Я посмотрела на него, нарочно пошло облизывая свои губы. Смешанный вкус крови и помады, будоражил рецепторы. Я взяла член в рот как можно глубже. Пришлось руководствоваться тем скудным опытом в оральном сексе, которым меня когда-то наградил Грейсон. Член упирался в стенку моей глотки, и чем глубже я брала, тем сильней Лерой сжимал волосы на моем затылке и податливей поднимал свои бедра навстречу моим ласкам. Он рычал и грязно ругался матом, когда я увеличивала темп, заглатывая до рвотного спазма. Устроив свои руки на коленях Грейсона я буквально трахала его ртом, от чего он матерился и рычал все громче и громче. Это так восхитительно действовало на мою самооценку. Я могла закончить этот некий сакральный ритуал одним лишь минетом, но это не входило в мои планы, душа жаждала большего.

Выпустив член изо рта, я поднялась с колен, и сняла с себя пижамные шорты вместе с трусиками, за ними последовала и футболка. Лерой поддался чуть вперед и, прищурившись, скользнул туманным взглядом по моей фигуре. Я уже вся горела и страдала от болезненного возбуждения, скопившего внизу живота. Дьявол протянул мне руку, я тут же приняла ее и забралась сверху. Грейсон склонил голову чуть набок и провел кончиками пальцев по контурам моей талии, коснулся твердых сосков, убрал на спину мои растрепанные волосы.

Одной рукой я прижала Лероя к спинке кресла, а второй взяв твердый член, направила в себя. Он был слишком напряженным и казался значительно больше, чем в те разы, когда Грейсон брал меня сзади. Растягивая себя, я ощущала болезненно-приятный дискомфорт, пока член полностью не оказалась во мне. Ощущения были новыми и необычными. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к позе сверху. Лерой схватил меня под ягодицы, приподнял их и толкнулся сильней, проникая до самого основания. Скорректировав, таким образом, мою позу, он переместил руки мне на талию. Я положила свои ладони на его плечи, чтобы иметь хоть какую-то точку опоры.

– Мо-ты-лек, – все так же по слогам прошептал Грейсон, будто смакуя мое имя. Он уткнулся носом мне в шею, облизал ее, а затем прикусил, как я ранее прикусила его. – Теперь ты моя, – Лерой больно сжал мою талию, начиная медленно двигаться во мне.

Новые ощущения мутили рассудок, я чувствовала член Грейсона максимально четко, чего раньше никогда не было. Все тело дрожало от возбуждения, но больше всего сносило крышу возможность смотреть Грейсону в глаза, когда он по-хозяйски и без лишних ласк берет меня. Несмотря на то, что я была сверху, процессом все равно руководил исключительно Лерой, мое призрачное доминирование подошло к концу. Толчки быстро стали набирать силу и темп. Грейсон хорошо зафиксировал меня на своих бедрах и драл с таким особым ожесточением, которого прежде я не ощущала.

Перед глазами плыли цветные точки, пошлые удары обнаженной кожи о кожу, рождали вибрацию, что неслась вдоль позвонков. Я ногтями впилась в плечи Лероя, сходя с ума от его возбужденного и немного безумного взгляда, который буквально засасывал меня в свои порочные темные глубины. Сдерживать себя не хотелось и не имело никакого смысла. Я стонала и кричала от наслаждения, разбивая вдребезги свое сознание. Меня уносило куда-то вдаль, пока горячий и твердый член остервенело, вбивался в мое тело.

– Сука, как же хорошо, – горячо шептал Грейсон, прижав меня к себе. Воздуха не хватало, ровно, как и сил.

Пот скользил по спине и вискам, ноги начали млеть. Я обхватила шею Лероя, ощущая, как его влажный висок трется о мою щеку. Эмоции были запредельными, реальность разрушилась и упала крошевом осколков к нашим ногам. Я шептала какой-то бред на ухо Грейсону, а он слушая его, что-то говорил мне в ответ. Мы стремительно слетали с катушек и неслись в пропасть, заполненную адским пламенем. К черту! Если и гореть, то только вместе.

Сделав еще несколько болезненных глубоких толчков, Лерой кончил и до одури сильно сжал меня в своих стальных объятиях. Я находилась в полуобморочном состоянии, уже смутно что-либо осознавая. Мне просто было хорошо и дико жарко. Глаза сами собой начали слипаться и последнее, что я почувствовала, как кто-то уложил меня в прохладную постель. Дьявольский ритуал посвящения выбил из меня остатки сил и я, не сопротивляясь, поддалась сонливости, из-за отсутствия которой совсем недавно не могла найти себе места.

24

– Мотылек, Мотылек, – слышу сквозь крепкий сон чей-то нежный голос. Сознание постепенно покидает границы ярких сновидений, выплывая в реальность.

Я ворочаюсь в кровати и не хочу просыпаться, но осторожное прикосновение к моему плечу все же вынуждает отказаться от момента досмотреть сон. Разлепляю глаза и вижу перед собой улыбающегося Калэба с вязаной шапкой на голове.

– Доброе утро, соня, – смеется и садится рядом со мной.

– Ну чего ты будишь меня в такую рань? – накрываю голову подушкой. После ночного секс-марафона у меня вообще нет никаких сил. Хочется проваляться в кровати весь день.

– Какая рань? Уже обед давно, – хохочет Калэб.

– Правда что ли? – Выглядываю из-под подушки и недоверчиво смотрю на друга.

– Ага.

– Ладно, – нехотя сажусь, плотней кутаясь в одеяло. – А ты чего в шапке сидишь?

– А ты в окно глянь, – с таинственным блеском в глазах произносит Калэб.

Крепко держа одеяло на себе, встаю с кровати и босиком прохожу к окну. Между ног болит и эта боль напоминает мне о том, что произошло между мной и Лероем. Не могу скрыть глупую улыбку, расплывающуюся на моем лице. За окном белым-бело и я не сразу понимаю, в чем здесь дело. Яркий дневной свет больно бьет в глаза. Щурясь, я медленно начинаю понимать, что ночью выпал снег, его так много, будто молочные реки разлились у подножья особняка.

– Я до последнего не будил тебя, – заявил Калэб, подходя ко мне. – Но одному лепить снеговиков как-то не хочется, поэтому я не выдержал. А это тебе, – он протянул мне зеленую вязаную шапку с большим зеленым бубоном и такого же цвета рукавицы. – Надеюсь, тебе подойдет.

– Спасибо, – беру вещи и продолжаю рассматривать пушистый снег.

– Вообще я хотел с Лерри полепить снеговика, это наша небольшая традиция, но он куда-то рано утром уехал.

– Уехал? – переспросила я, глянув на Калэба.

– Да и твои документы прихватил. Я пытался расспросить его, но Лерри ничего не сказал. Ну да ладно, ты лучше собирайся поскорей, а я буду ждать тебя уже на улице, – друг поцеловал меня в щеку и, напивая себе под нос какую-то детскую песенку, вышел из спальни.

Я села на кровать и в задумчивости посмотрела на шапку с рукавицами. Зачем это Грейсону понадобились те документы, которые Блэйк выдал ему после моей покупки?

Неприятная и самая нежеланная мысль, тут же ожила на задворках моего болезненного сознания. Лерой хочет или вернуть меня обратно в бордель, или продать кому-нибудь другому. Вдоль позвоночника прошел колючий и неприятный мороз. Этот ублюдок не может так со мной поступить! Только не сейчас… Только не после того, что между нами было. Меня вдруг одолел приступ нервного и нездорового смеха. А что, собственно между нами было? Трах? Ебля? Секс, но с натяжкой, уж очень это мягкое слово для того, что он со мной, да и я с ним делала. Кажется, я крепко стала забывать, по какой причине здесь нахожусь. Нянька для Калэба, подстилка для Лероя. Меня все еще продолжает сотрясать нервный смех. Я уткнулась лицом в мягкую шапку и никак не могла успокоиться. Странно, даже подумать не могла, что такая весть вызовет у меня истерику. Но, кажется, что это самая адекватная реакция, которая только может быть. Я по многим причинам не хотела покидать этот дом. Мы с Калэбом сильно сблизились, и я уже смутно себе представляла свое пробуждение без его довольно моськи. Мне нравилось то, как готовит Хэтти и то, в чем я одета. Я успела полюбить все эти мультики, игрушки и раскраски. Даже без этого идиота Лероя уже трудно представить свою жизнь. Что меня ожидало за приделами этого особняка? Если вернусь в бордель Блэйка, то снова начнется голодание, побои, работа и ко всему прочему стану какой-нибудь дешевой шлюхой для нищих уродов. А если Грейсон продаст кому-то другому? То тогда даже и думать страшно.

Мой смех медленно превратился в слезы, но с ними я уже смогла хоть как-то справиться. Нечего рыдать! Этим я себе никак не помогу. Хотелось надеяться на то, что все эти жуткие домыслы окажутся ошибочными, но жизнь меня уже научила, каково это падать лицом прямо об асфальт. Вытерев слезы, я прошла в ванную, чтобы быстро скупаться, одеться и выйти к Калэбу. Если Лерой все еще думает, что может вот так просто вышвырнуть меня отсюда, то он глубоко ошибается. Я уже вошла в его кровь, и он это знает, просто не признает. Насколько он жесток? Сможет ли сломать самого себя, особенно, после прошедшей ночи, когда Грейсон по неосторожности обнажил свои чувства передо мной?

Взяв под контроль свои эмоции, я все-таки нашла в себе силы собраться и присоединиться к Калэбу в его желании насладиться первым снегом. Мы лепили снеговика долго и достаточно усердно, будто два мастера, создающих поистине восхитительную скульптуру. Но надолго нас не хватило, и вскоре началась война снежками. Мы бегали друг за другом, снег летел в разные стороны, обжигая своим холодом разгоряченную кожу щек. Было весело, даже очень, но страх, что возможно это мой последний день, который можно провести вместе с Калэбом, крепко так нервировал. Я должна что-то предпринять! Но что? Упасть Лерою в ноги и молить о том, чтобы он не выгонял меня из особняка? Едва ли мои мольбы прошибут его толстую кожу, да и унижаться перед ним я совершенно не хотела.

– Мотылек! – позвал меня Калэб, и через секунду в лицо прилетела пригоршня снега. – Что с тобой? – друг подошел ко мне.

– Все хорошо, немного устала, – я натянуто улыбнулась, не желая раньше времени расстраивать Калэба, может, я все-таки здесь еще останусь.

– Не грусти, – Калэб обнял меня одной рукой за шею. – Лерри завтра привезет елку, будем наряжать ее, потом поедим на бал, а там уже и Рождество придет. Будет круто. Подарки там всякие под елкой найдем. А еще! Оставим Санте стакан молока и печеньки, которые Хэтти сделает.

Я слушала Калэба и тихо давилась слезами. Ну вот… Теперь я стала самой настоящей тряпкой. Кажется, я превращаюсь в тупую слабачку.

– А вот и Лерри! – восторженно завопил Калэб.

«Танк» хищным зверем проехался по заснеженной дорожке и остановился у входа в особняк. Лерой вышел на улицу и повеял прохладный ветер, развивая полы шерстяного черного пальто Грейсона. Этот мудак выглядел обжигающе красивым. Темный свитер с горлом, джинсы, массивные ботинки, не завязанный черный шарф, мирно лежащий на широких плечах и пальто, что так эффектно подчеркивает крепу фигуру Лероя. Как такое возможно? Внешне словно ангелами вылепленный, а душа, сотканная из дьявольских пут. Сильные руки, скрытые за черной кожей перчаток держали небольшую папку. Я сразу догадалась, что в ней лежат мои документы.

– Лерри, иди к нам! – позвал брата Калэб.

Грейсон твердой походкой подошел к нам, просканировал меня серьезным взглядом, затем перевел свое внимание на Калэба.

– Все хорошо? – заботливо спросил он, поправляя шапку младшего брата, давно съехавшую почти на глаза.

– Да.

– Не замерз?

– Ни капли.

– Хорошо.

– А елка будет?

– Будет, но уже завтра.

– Круто! Лерри, кстати! А можно Мотылек с нами на бал поедет? – Калэб крепче прижал меня к себе и чмокнул в щеку.

Лерой снова просканировал меня задумчивым взглядом и переложил папку из одной руки в другую. Так и хочется спросить у него, куда он возил мои документы, но я не решаюсь.

– Можно, – в конечном итоге ответил Грейсон и направился в особняк. – Долго не гуляйте на улице, мне соплей в доме не нужно! – напоследок кинул он, вынимая из кармана пальто мобильник.

Мы еще немного погуляли на улице, а потом наслаждались ароматным и невероятно вкусным какао, сидя перед телевизором. Остаток дня прошел как обычно, в компании мультяшных героев и партий в шашки. Лерой как всегда больше не показывался, и меня это начинало беспокоить все больше и больше. Я просто уже не выдерживала этого уничтожающего чувства неизвестности. Особенно это невыносимо из-за того, что эта пресловутая неизвестность касалась именно меня. А раз так, то мне нужно пойти к Грейсону и задать ему вопрос прямо, иначе я чокнусь.

Уложив Калэба вечером спать, я направилась прямиком в спальню к Лерою. Руки мелко дрожали от страха и переживаний. Впервые я шла к этому человеку, чтобы просто с ним поговорить. Но захочет ли он меня слушать? Говорить со мной? Я не знала, потому что, для меня Грейсон как закрытая книга, темный лес. Его поступки и мысли трудно предугадать, но я хотела верить, что у меня все получиться.

Остановившись у дверей, что вели в спальню Лероя, я неосознанно прикоснулась к своему кулону, скрытому под одеждой. Не знаю, почему это сделала, просто показалось, что украшение, подаренное Калэбом, даст мне тех сил, в которых я в последнее время очень нуждаюсь.

Дверь открылась еще до того, как я успела в нее постучать. На пороге возник Грейсон, заметив меня, по его лицу прошлась тень удивления. Я и сама удивлена, что осмелилась сюда прийти.

– Что нужно? – строго спросил Лерой.

– Поговорить, – тут же ответила я.

– Пять минут, – бросил он, распахивая дверь шире.

Я скользнула в спальню и невольно вспомнила те события, при которых я сюда попала в первый раз. Стало тошно и мерзко оттого, что здесь бывала Кларисса. Я же с Дьяволом трахалась где угодно, но не здесь. Почему? Не уверена, что хотела бы знать ответ.

– Говори, – приказал Лерой, возвращаясь к небольшой спортивной сумке, что лежала на застеленной кровати.

– Ты уезжаешь? – этот вопрос сам собой вырвался из моего горла.

– Во-первых, не «ты», а «вы», во-вторых, тебя это не касается, – жестко ответил Грейсон, даже не посмотрев на меня, продолжая собирать сумку. – Зачем пришла?

– Мне нужно кое-что узнать, – от внутреннего перенапряжения я сильно прикусила щеку. Вкус собственной крови немного отрезвил.

– И? – Лерой надел плечевую кобуру, которая лежала рядом с сумкой, и закрепил ее.

– Мои документы… Вернее документы на меня, которые дал Блэйк, зачем они вам?

– Тебя это не касается, – кратко ответил Грейсон, и принялась проверять пистолет. После проверки, он его спрятал в кобуре.

– Касается, еще как касается, – запротестовала я. – Куда вы их возили сегодня?

Лерой застегнул сумку, поправил ремень кобуры и повернулся ко мне. В глазах застыло раздражение. Я раздражала его своим присутствием, отрывала от каких-то важных дел.

– Не твое дело.

– Почему так трудно ответить? – я начинала злиться. – Почему тебе так сложно нормально себя со мной вести? Я всего лишь хочу знать ответ! Ты меня выкупил, трахаешь когда заблагорассудится, издеваешься, унижаешь своим поведением! Можешь делать это и дальше мне похер на все, но это тупое молчание… Неужели я настолько задела тебя, что ты готов уничтожить меня морально?! – я кричала и уже давно престала отдавать себе в этом отчета. – Сука! Ты же убийца! Тебе плевать на человеческие жизни! А тут… Тут ты пасуешь перед какой-то девкой! Лерой, прекрати уже лгать себе, ладно?! И просто скажи, зачем тебе понадобились эти блядские документы?! Хочешь избавиться от меня?! Хочешь продать кому-то?! Вернуть обратно Блэйку?! Ты ебанный конченый ублюдок! Понятно?! Тебе на все насрать, кроме твоего собственного комфорта! Ты подумал, что будет с Калэбом, если ты вышвырнешь меня?! Для него это станет ударом. Если… Если я ничто, то позаботься хотя бы о нем! И знаешь, если бы можно было вернуть время, тогда в тире я бы пристрелила тебя! Из-за тебя я стала такой слабой и дурной! – горло болело от криков, а слезы застелили глаза. Меня била крупная дрожь, я сорвалась, просто сорвалась и выплеснула все то, что так долго мучало меня, все то, о чем столько раз не хотела думать.

– Все сказала? – спокойно, даже скучающе спросил Лерой, поправляя горловину на своем черном свитере. – А теперь развернулась и ушла к себе, пока пуля не оказалась у тебя во лбу.

– Так давай, сколько можно меня пугать? – я расхохоталась. – Докажи какой ты первоклассный убийца.

– Ты настолько тупая, что думаешь, будто это твое бесстрашие говорит, – он улыбнулся и достал из шкафа кожаную куртку. – Убеждена, что ты для меня что-то значишь? – Лерой надел куртку и подошел ко мне. – Я просто тебя трахаю и только. Не делай из секса культ. К тому же помимо тебя я трахаю и других женщин, так что не мни из себя хер пойми что. Калэб привязан к тебе и только по этой причине, твой труп еще не сброшен в океан, вот и вся суть. Дело не в тебе. Думаешь, я бы стал распыляться на такую как ты? Нет, никогда. Ты никто. Проста безмозглая девка. Дешевка. Так что радуйся своей никчемной жизни, пока есть такая возможность. Пошла вон, – Грейсон наклонился ко мне и смахнул одинокую слезинку с моей щеки. – Мо-ты-лек.

25

Калэб активно помогал Хэтти наряжать рождественскую елку. Большая и пушистая, она пахла лесом и этим запахом возрождала настоящую жизнь в особняке. Калэб с красным колпаком на голове кружился вокруг домработницы, терпеливо ожидая, когда она поручит ему очередную блестящую игрушку, которую нужно подцепить на елку.

Я сидела на диване с ногами и просто наблюдала за этой маленькой уютной процессией. Сегодня мы должны отправиться на какой-то праздничный бал, на который я бы предпочитала не ехать. Не было ни желания, ни настроения наблюдать рядом с собой Лероя. Его последние слова настолько глубоко въелись мне под корку, что порой мне хотелось пустить себе пулю в лоб, потому что, это единственный способ остановить прокручивание одних и тех же фраз. Казалось бы, чего такого особенного я услышала? Если честно, то ничего. Агнес на пару с Блэйком могли так окатить грязью, что мало не покажется. А тут… Скорей дело здесь было даже не в том, что сказал Грейсон, а как именно он это сделал. Просто констатация факта, ни больше, ни меньше. Черт, а Лерой умеет быть жестоким, но при этом даже пальцем тебя не коснутся.

Прошло всего лишь несколько секунд, и на пороге дома возник тот, кто давно лишил меня покоя, кто уничтожил определенную частицу меня. Грейсон как всегда совершенен в своем черном цвете и меня так дико вымораживает, что даже сейчас я не могу этого отрицать.

– Лерри! – вскрикнул Калэб и побежал на встречу к брату. – А что это у тебя в руках? – он принялся вертеть одну из трех коробок, которые Лерой держал в руках.

– Костюмы для бала. Там и обувь и вещи. Кстати, этой твоя коробка, а эта, – Грейсон кивнул на вторую, – отдай той, – мимолетный колючий взгляд в мою сторону.

– Мотылек, смотри! – Калэб подбежал ко мне, уселся рядом и протянул мне коробку. – Давай глянем, что там у тебя.

Я без всякого энтузиазма подняла крышку и первое, что увидела – туфли. Я ничего не смыслила в моде и во всей подобной ей дребедени, да и потом, нахрен оно мне надо? Красивые тряпки кормить меня не станут, если ты, конечно, не элитная проститутка. Но эти туфли показались мне очень красивыми и необычными, прежде я ничего подобного не видела. У Амис целый арсенал различной обуви, она иногда мне ее показывала, но не одна пара ее шикарных туфель не сравнится с этой. Минимум деталей и всяких цацек, тонкий невысокий каблучок, маленький черный ремешок на открытом носке и очаровательные крылья бабочки на заднике. При свете ламп, эти тонкие крылышки переливались всеми цветами радуги, создавая некую иллюзию сказочности что ли. Что же, Калэб умеет меня удивлять. Но жаль, что мои крылья уже давно сожжены до основания, все еще плавя кожу спины.

– Большое спасибо, – ласково я проговорила своему другу. – Ты выбрал очень красивые туфли, хотя не стоило так заморачиваться.

– Мотылек, я платье выбирал, а обувь – это дело рук Лерри. Нет, я хотел и туфли тебе выбрать, но он мне сказал, что давно нашел подходяще. Поэтому мне пришлось уступить, а так не хотелось.

Я посмотрела на Лероя, он был явно не в восторге из-за того, что его брат все разболтал. Но никаких реплик со стороны Грейсона не последовало, он просто ушел к себе. Я еще раз глянула на эти проклятые туфли, не веря, что такой зверь, как Лерой обладает тонким изысканным вкусом.

После замечательного обеда, я поднялась к себе в комнату, чтобы собраться к грядущей поездке. Стоя перед зеркалом в серебристом платье на тонких бретельках, я изредка поглядывала на туфли, которые стояли у кровати. Не хочу их обувать, несмотря на их красоту и непременную дороговизну. Денежный эквивалент не имел надо мной той власти, которой обычно подвержены люди, словно какой-то паразитирующей заразе.

Глянув вновь на свое отражение, я аккуратно убрала тщательно расчесанные волосы на обнаженную спину. Делать прически и макияжи я не умела и по правде не находила в этом маскараде ничего красивого. Застывшая маска, тонны лака для полной неподвижности волос, лицемерие, желание выдать себя за того, кем никогда не будешь. Правда, помада Амис никак не давала мне покоя. И вот уже несколько минут изучая свое лицо в зеркале, я пыталась решить: стоит ли мне красить губы или нет. Кто бы мог подумать, что когда-то я стану думать о подобной чуши?!

Сев у туалетного столика, я провела руками по лицу и устало вздохнула. В душе вновь взыграла та мучительная пустота, о которой я сумела забыть благодаря неиссякаемому источнику положительных эмоций, которым наделен Калэб. А сейчас я снова почувствовала себя ничтожеством, загнанной зверюшкой, что только способна вгрызаться в жестокие реалии лишь бы обеспечить себе еще один день жизни. Безумие! Та призрачная красота, которую я только-только начала у себе разглядывать, куда-то внезапно улетучилась. Я снова стала девочкой с разбитыми коленками, затравленным взглядом и несбыточной мечтой стать нормальным человеком. Ни дорогое и красивое платье, ни вымытое и приятно пахнущее духами тело, ни здоровый румянец на щеках не делали меня ни на йоту красивей. Бледная тень, которой я, по сути, была всю свою сознательную жизнь. Как там говорил Лерой? Дешевка и безмозглая девка. Да, пожалуй.

Пальцы неосознанно потянулись к небольшому рубцу на голове. Я потрогала его как можно осторожней, боясь, что приступ фантомных болей снова повторится. Что это за штука? Часто заморгав, я попыталась отчистить свою голову от дурных мыслей. Нужно следовать словам Амис и постараться получить максимум хотя бы от этого идиотского вечера. А раз так, то гори оно все синим пламенем. Я схватила помаду и густо накрасила свои губы. На фоне бледной от природы коже, красный цвет казался насыщенным и уж очень контрастным. Улыбаюсь своему отражению слегка вымученной, но все же улыбкой. Заправив волосы за уши, я все-таки обула туфли и схватила небольшую сумочку, которую мне принес Калэб. Ее по ошибке упаковали в его коробку. Кладу в нее помаду и пачку сигарет.

– Мотылек, – друг врывается ко мне в комнату. Его даже трудно узнать в смокинге и белой рубашке. Эти вещи визуально сделали его таким… Взрослым и солидным молодым человеком. Мой взгляд скользнул по гладковыбритому подбородку Калэба, затем мы встретились взглядом. Выражения наших лиц вторили эмоции – удивление с примесью положительного негодования. – Ты просто куколка, – друг первым нарушил тишину. – Настоящая красавица, – он хохотнул и прежний милый, добрый и по-детски наивный Калэб вновь дал о себе знать.

– А ты просто принц, – я засмеялась.

– Правда? – друг одернул края пиджака и поправил воротник рубашки. – Мне кажется, что я выгляжу смешно, но в футболке и клетчатых штанах меня все равно не пустят.

– Правда, – я подошла к Калэбу и пальцами причесала его волосы.

– Тогда идем? Лерри уже ждет нас в гостиной.

Впервые не Калэб схватил меня за руку, как это он часто любил делать, а я. Не знаю, почему это сделала. Просто внезапно возник такой импульс, и я не видела причин ему не подчиниться.

Лерой сидел на диване и копался в своем телефоне. Этот ласковый-жестокий убийца выглядел охренительно красиво. Только он умеет заставить полярные чувства вцепиться мне в глотку и душить так сильно, что кровавые слезы на глазах выступают. Темно-синий смокинг, белоснежная рубашка, черная бабочка, что придает образу Дьявола противоестественной элегантности и мягкости, черные лакированные туфли. Вся энергетика Грейсона сейчас была пропитана официозом и полной убежденностью в собственном доминировании. Это не была игра на показ, обычная констатация факта, впрочем, как и всегда, за что я ненавидела Лероя еще больше.

– Мы готовы, – торжественно объявил Калэб и заботливо поправил мою перекрученную на плече бретельку.

Грейсон глянул на брата, оценивая проделанную работу Хэтти, затем задержал свой сосредоточенный взгляд на моей фигуре. Никаких эмоций на его лице я не смогла прочесть.

– В машину, – сухо скомандовал Лерой, спрятав мобильник во внутренний карман своего пиджака.

В салоне «танка» играла достаточно расслабляющая песня, судя по словам радиоведущей, это был Крис Айзек с песней «Злая игра». Калэб сидел у самого окна, практически носом вдавливаясь в тонированное стекло и рассматривая полет одиноких снежинок. Я неосознанно покачивала головой в такт музыки, которая к моему удивлению пришлась мне по душе. Мельком поглядывая на Лероя, я заметила, что его губы едва заметно шевелились, повторяя слова песни. Меня настолько увлекло это наблюдение, особенно пальцы Грейсона, что легонько стучали по рулю в такт мелодии. Сейчас Дьявол мне почему-то показался особенно уязвимым и человечным, что совершенно неестественно для него. Я начала внимательные вслушиваться в смысл текста и немного удивилась той полярности, что присутствовала между музыкой и словами. Легкий, расслабляющий ритм и грустная песня о том, что мужчина боится, а может, просто не хочет влюбляться, ведь его сердце в конечном итоге будет разбито. Едва ли это могло хоть как-то касаться Лероя. Но как бы там ни было, а каждый припев он строго беззвучно повторил про себя. Дьявол, который лживо молится, вот, кого я видела перед собой. Затем песня сменилась, и губы Грейсона больше ни разу не дрогнули в желании подражать певцу.

Странный человек, лишенный сердца и простых людских чувств и судя по всему, именно такой типаж меня и привлекает. Смотрю на его затылок, изучаю сосредоточенный взгляд, отображающийся в зеркале заднего вида. Почему мы не можем стать обычным людьми? Почему не можем забыть все то дерьмо, что случилось в наших жизнях? Почему не можем разрушить тот плотный слой льда, которым окутаны наши сердца? А что бы изменилось? В сущности ничего. Мы люди из жестоких, но по своей природе разных миров. Огонь, опаляющий и сжигающий все, что находится вокруг. Мотылек, который по злой иронии судьбы неосознанно тянется к огню, который кажется привлекательным. Сука! Осознание того, что ничего нельзя переиграть просто ломает кости, выворачивает суставы и вскрывает вены. Прикусив щеку, я зажмурилась, борясь со злыми слезами, что так неожиданно выступили на глазах.

Через несколько минут «танк» остановился у высокого белого здания, которое вероятно относится к какому-нибудь городскому учреждению. На парковке, что расположилась через дорогу от здания уже стояли различные машины гостей. Судя по этим машинам, здесь собрались далеко не бедные люди. Цирк уродов! Толстосумы, которые с пеленок привыкли играть человеческими жизнями. Приступ отвращения практически невозможно подавить, но я держусь.

– Идем, – заявил Калэб, помогая мне выбраться из «танка».

На улице холодно, поэтому я как можно быстрей следую за своим другом к зданию. Лерой отдает ключи от машины парковщику и твердым шагом идет за нами. Я своей голой спиной ощутила тяжелое дыхание быка и кажется, кожи коснулись рога. Но в этом не прослеживалось никакой угрозы, скорей, Грейсон готовился окунуться в атмосферу городского бомонда.

Охрана открыла перед нами тяжелые двухстворчатые двери, и мы втроем практически сразу попали в мир, где царила кричащая роскошь, громкая музыка и потоки лицемерия. Мне хватило одной секунды, чтобы возненавидеть это место, но благодаря Калэбу, я все еще держалась.

Большие многоярусные люстры висели высоко над внушающим своими размерами залом, переливаясь всеми цветами радуги. Официанты в безупречной униформе с приветливыми улыбками и ровными спинами, ловко обслуживали гостей. Жонглеры и факиры развлекали публику своими хитрыми фокусами.