Текст книги "Игрушка Ворона (СИ)"
Автор книги: Маша Драч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
– Хорошо здесь у тебя, – довольный, потирая свой живот, заявил мэр. – И девки, что надо, – он покосился на меня, и опять на его губах мелькнула эта странная ухмылка. Я быстро собрала со стола грязную посуду.
– Обычные девки, – с безразличием ответил Вадим.
– Ну не скажи, – Доронин хохотнул и когда я с подносом пошла на кухню, он отвесил мне увесистый шлепок по заднице.
Я вздрогнула и крепче сжала поднос. Хотелось этого козла огреть по голове чем-нибудь тяжелым, например, одной из стальных скульптур, что украшали собой зал ресторана. Но я сдержалась. Это было трудно, но мне не впервой переламывать себя. Чутье подсказывало, что не следует вести себя так опрометчиво. Помню, что этот урод покушался на жизнь Вадима. Да и вообще неразумно всё это.
Оттащив посуду, я вернулась с новым графином водки. От пристального взгляда Доронина уже начинало тошнить. Он не был во мне заинтересован сексуально, это остро ощущалось. Его внимание носило какой-то другой, не совсем понятный мне характер.
– Дружище, – обратился мэр к Вадиму, и это обращение горчило своей фальшивостью. – Раз уж я снял свои претензии на землю, то почему бы тебе за это не сделать для меня маленький подарочек, м? Я эту разноглазую уже заприметил, – Доронин схватил меня за руку и дернул на себя, я свалилась на его колени. Запах выпитой им водки тут же ударил в нос. Гадость.
Воронов заметно напрягся, его скулы задвигались, а в глазах-льдинках вспыхнул знакомый опасный блеск.
– Не забывайся, Стас, что ты у меня в гостях, – металлическим тоном проговорил Вадим, в упор глядя на Доронина.
– Ну ладно тебе, пошутить нельзя, – мэр отпустил меня и еще раз шлепнул по заднице. Желание заснуть его мерзкие ручонки ему глубоко в жопу обрело какие-то просто невиданные масштабы.
Больше ко мне Доронин не приставал, зато о себе напомнила Милана. Я находилась у барной стойки, так как мое участие пока было не нужным. Рыжая мымра как раз вышла из туалета и вместо того, чтобы вернуться за стол, подошла ко мне.
– Надеюсь, теперь ты поняла, кто из нас остался ни с чем? – она ехидно мне улыбнулась. – Я тебя предупреждала, – поправив свою прическу, Милана как преданная собачка тут же вернулась к Воронову.
Я никак не отреагировала на ее реплику. Пусть себе радуется. Меня больше беспокоил мэр и его игра в «хорошего друга».
Ужин продлился не особо долго, что стало даже удивительным. Как я поняла, Вадим предложил продолжить примирительную попойку в другом месте. Когда все уже расходились, я решилась заговорить с Вороновым:
– Тебе обязательно с этим типом куда-то ехать?
– Займись своими прямыми обязанностями, – холодно ответил Вадим, вынимая из кармана пиджака пачку сигарет.
– У меня предчувствие дурное, – игнорируя его враждебное настроение, продолжила я.
– Меня это не интересует, – Воронов закурил и ушел.
Это уже было слишком. Хотелось кому-нибудь набить морду, чтобы выпустить пар. Один считает меня вещью, которую можно выпросить у конкурента, другая думает, что я никчемная женщина, недостойная ее мужчины, а третий вообще теперь принимает меня за пустое место. Прекрасно!
Оксана любезно отпустила меня домой и не заставила вместе со всеми убирать ресторан. Наверное, Вадим ей еще не сказал, что поблажек мне теперь делать не надо, ведь я больше не хозяйская блядь. Тем не менее, упускать такой шанс я не собиралась и отправилась домой.
Когда я уже почти добралась до своего подъезда, путь мне отрезала черная иномарка. Я оторопела и подумала, что это машина Вадима. Но не найдя взглядом привычного значка «Мерседеса», напряглась. Двое здоровых мужиков тут же вышли на улицу, дали мне под дых, скрутили и бросили в багажник. Если бы я не потеряла от боли сознание, то уже билась в истерики из-за того, что меня засунули в маленькое темное помещение, провонявшее бензином.
21.
Меня окатили ледяной водой. Она попала в нос, в уши, холодные капли скользнули за шиворот футболки. Фыркая и откашливаясь, я вскочила на ноги, пытаясь протереть глаза и понять, где я и что со мной произошло.
– Очнулась, наконец-то! – пробасил какой-то незнакомый мне мужик с «ёжиком» на голове и небольшим ведром в руках. Похоже, именно этот тип меня «выкупал» в холодной воде.
Я осмотрелась по сторонам и то, что мне пришлось увидеть, вот вообще никак не радовало. Какая-то сырая комнатушка с низкими потолками, деревянным полом и одной старой лампочкой, едва заметно качающаяся над головой.
Меня кинули на какой-то старый вонючий матрас, который к тому же теперь был противно мокрым. Встав с него, я зашипела от боли в животе. Это всё из-за удара.
– Чё тебе надо от меня? – сверля здорового ублюдка ненавистным взглядом, спросила я.
– Сядь и заткнись, – мужик отставил ведро в сторону.
Я, конечно же, никого слушаться не собиралась. Стены этой комнатушки неумолимо начали давить на меня, здесь не было даже малюсенького окошка и невозможность узнать, какое сейчас время суток, заставляло нервничать. Казалось, что воздух вот-вот кончится, и я задохнусь.
– Выпусти меня! – я кинулась на мужика, но он быстро припечатал меня по голове и бросил обратно на матрас.
– Заткнись, тварина, – ублюдок пнул меня в живот и быстро куда-то ушел.
Боль была неслабой, пульсирующей, мозгодробящей. Я свернулась калачиком, осознавая, что сейчас никак не смогу встать. Ну что за срань такая?! Стараясь не поддаваться панике, что так и пыталась свести меня с ума, я кое-как перетерпела боль. Живот ныл, так же как и затылок, но в целом, вроде как соображаю.
Сколько я была в отключке – не знаю, ровно, как и то, кто меня похитил. Конкуренты Воронова? Мало кто вообще знал о нашей связи. Да и потом, какую ценность я могла для них нести? Как бы прискорбно это не звучало, но я не была ничем не лучше Миланы. Вадим не посвящал меня в тонкости своего бизнеса, никаких особых знаний он мне не передал. Здесь явно что-то было не так, нутром чую. Шантажировать мной Вадима будут? Смешно. Воронов не какой-то там пацан, который поведется на этот бред. Уверена, это известно и мудакам, которые меня сюда приволокли.
Не успела я привести в порядок свои мысли, как внезапно входная дверь противно скрипнула, и в комнату вошел мэр. Могла бы и сама догадаться, кто за всем этим стоит.
– Доброе утро, дорогая, – он издевательски улыбнулся.
– На хер идти! – злобно бормочу, с трудом садясь.
– Как грубо! – Доронин фальшиво оскорбляется.
– Почему я здесь? – если бы могла нормально двигаться, уже давно вцепилась этому уроду в лицо и разодрала его до костей и мяса.
– Так сложились обстоятельства, – чересчур спокойно, даже скучающе ответил мэр.
– Прикончишь меня, да?
– Что ты? Нет, конечно! – вскинул брови Доронин. – Зачем же мне тебя убивать? – опять эта ядовитая улыбочка.
– А зачем держать здесь? Вадим на это дерьмо не поведется.
– Знаю, девочка, я это прекрасно знаю, – мэр подошел ко мне ближе и наклонился, заслоняя своей тенью желтый свет лампочки. – Поэтому ты мне нужна совсем для другой работы.
Меня пробрал нервный смех, но я совсем не радовалась. Просто вся эта ситуация дико выводила меня из себя. Еще один ублюдок решил, что я стану плясать под его дудку. Как бы ни так!
– И какой же? – давясь смехом, спросила я.
– Рад, что ты настроена на позитивную волну, – Доронин выпрямился. – Я прекрасно осведомлен о твоих отношениях с нашим общим другом. Проворный засранец, для отвода глаз шастает с одной, а трахает у себя в спальни другую. Правда, глупо вообще заводить какие-либо отношения, шило в мешке не утаишь. Но не будем об этом.
– Я ничего не знаю о делах Вадима, так что, простите, дяденька, но ничем помочь не могу, – жму плечами и нарочно делаю вид глупой девочки.
– Это пока что, – спокойно ответил мэр. – Как я понял, ты с Вадимом сейчас порознь, придется вернуться к нему.
– Это уж вряд ли. Не уверена, что он вообще хочет меня видеть, – вдруг вспомнился его грубый тон, с которым он разговаривал со мной в последний раз. В груди от этих воспоминаний тут же заныло.
– Мне плевать, в чем ты уверена, а в чем нет! – Доронин повысил голос, но ни один мускул на его лице не дернулся. – Приползешь к нему на коленях и станешь самой покладистой и послушной шлюхой из всех, которые у него только были. Усыпи его бдительность, проникни в закрома его работы и найди для меня одну папку. В ней должны быть документы на землю в пригороде. Думаю, эту папку Воронов держит где-то недалеко от себя. Найдешь и принесешь мне, а чтобы не расслаблялась, будешь сливать мне всю информацию о своем благоверном, поняла меня?
– Можешь прикончить прямо здесь, но крысой я работать не стану, – медленно поднимаюсь на ноги, голова просто адски болит.
– Мне твоя поганая жизнь и даром не нужна, детдомовская шваль, – Доронин впритык подошел ко мне и схватил за горло.
– Не буду, – сиплю, чувствуя, что воздуха в легких не хватает.
– Это было очевидно, – мэр ухмыльнулся. – Тогда я дам тебе больше мотивации. Твои друзья, я и про них информирован. Мой человек работает вместе с ними. Мне достаточно сделать один звонок, чтобы твоего паренька голубого вытрахали палкой в жопу, а потом прикончили. То же ждет и твою подружку. Как думаешь, в какой момент она попросит о смерти? Когда ее раз в двадцатый мои парни пустят по кругу, или когда изобьют до полусмерти? – Доронин заулыбался, наслаждаясь тем ужасом, что стопроцентно отразился в моих глазах. – Я долго следил за тобой и твоими дружками. Был в детдоме, узнал о тебе всё. Ну и каково оно быть дочкой мамаши-самоубийцы? В лучшем случае, что с тобой может случиться – это легкая и быстрая смерть, если ты не снаркоманишься или не пойдешь на панель. Таких, как ты и твои друзья быстро пустят в расход. Ну, так что? Будешь работать или хочешь воочию увидеть, как я стану расправляться с пацаном и девкой? – мэр отпустил мое горло, я закашлялась и рухнула на пол.
Гнев клокотал во мне и это причиняло гораздо большую боль, чем мое не самое радужное физическое состояние. Эмоции стремительно вышли из-под хрупкого контроля. В голове вспыхнула единственная мысль – выпустить кишки этому ублюдку. Просто взять и распороть его брюхо голыми руками. В мозгах, будто что-то щелкнуло, я вскочила с пола и накинулась на Доронина.
– Тварь! – взвывала я, стремясь уцепиться ногтями в его горло.
Этот ублюдок не имеет никого права говорить о моей матери и угрожать моим друзьям. Глаза заволокла красная пелена, я на секунду будто обезумела. Но моего пыла надолго не хватило. Это был какой-то краткий скачок адреналина, сила быстро пошла убыль.
Доронин оттолкнул меня, я уже в который раз упала, но, не успев даже среагировать, почувствовала, как меня со всей дури ударили в живот. Это было больно… Охереть как больно. Даже слезы из глаз прыснули. Я закашлялась, сворачиваясь в клубок.
– Пристрелил бы тебя, – прошипел надо мной мэр. – Но ты мне нужна. Попытаешься что-нибудь сказать Воронову, даже намекнуть насчет нашей маленькой «договоренности», твоим друзьям не жить, а ты пойдешь на панель, понятно тебе? – он ухватил меня за волосы и повернул голову так, чтобы я смотрела этой сволочи прямо в глаза. – Понятно? За тобой будут следить, так что, в твоих же интересах не наломать дров.
Я ничего не ответила, вместо этого плюнула кровавым сгустком прямо в ненавистное лицо.
– В ближайшее время, ты должна наладить контакт с Вадимом, – Доронин отпустил меня и вытер лицо носовым платком.
Я была загнана в ловушку. Мне буквально сковали по рукам и ногам. Вот уж не думала, что передо мной станет такой нерешаемый выбор. Мэр прекрасно знает, на какие болевые точки нужно надавить, чтобы получить желаемое.
– Ни одна живая душа не должна знать о нашей… дружбе, – с едкой ухмылкой заявил Доронин.
Меня выволокли из комнаты и усадили в машину. В голову будто бы залили раскалённую лаву, живот казался вспоротым от боли. Но я всё равно продолжала пытаться думать. Почему именно я? С чего это мэр решил, что для Вадима я могу что-то значить? Почему он вообще должен принять меня обратно? Воронов никогда не говорил о любви, возможно, я для него симпатична, но вряд ли что-то большее. Но в любом случае, я не хотела ему навредить. Не хотела, но у меня тупо нет другого выхода. Я разрывалась на две равные части, они обе мне были важны, но, кажется, я скорей захлебнусь в крови боли, чем соображу, что мне делать.
Меня доставили прямо к подъезду. Ковыляя, я выбралась из машины и поднялась в квартиру. На пороге встретила, как всегда, испуганная Леся.
– Где Петя? – спросила я, снимая обувь.
– Спит. Выходной у нас, а что с тобой? – подруга хотела коснуться меня, но я не позволила.
– Ничего, – резко отвечаю. – Не задавай лишних вопросов, – я скрылась за дверями ванной комнаты.
Мне нужно смыть с себя кровь и четко понять, что делать дальше. Если бы был хоть один шанс повернуть время назад, я бы послала эту ебанную любовь куда подальше. Она ничего кроме боли принести не может.
Прошло несколько дней. Вадим не появлялся в «Корвине». Как я поняла, он уехал куда-то с Миланой. Ревность уничтожала меня в равной степени, как и то ярмо, что на меня насильно повесил Доронин. Он нифига не шутил по поводу того, что за мной будут следить. Черная иномарка буквально следовала за мной по пятам. Это нехило так било по нервам, но я была искренне рада, что Воронова нет в городе. Пусть подольше побудет там, куда он уехал. Но Доронина такой расклад не устраивал.
Однажды его человек всучил мне мобильный телефон. Теперь я должна везде таскаться с ним и тут же отвечать, когда мне позвонит мэр. Вот сегодня утром он впервые мне и позвонил.
– Как обстоит наше дело? – слышу ожидаемый вопрос в трубке.
– Никак, – я заперлась в туалете ресторана. – Нет его, он еще не вернулся.
– Значит, сделай так, чтобы вернулся, – с нажимом произнес Доронин.
– Но…
– Не заставляй меня ждать. Надави на жалость, вынудить немедленно приехать. Никуда не денется, тут же примчится, – на этом разговор был закончен.
Привалившись к холодной кафельной стене спиной, я изо всех сил надеялась на то, что Вадим не клюнет на мою уловку. Но, я слишком плохо его знала.
А если быть честной, то я совсем его не знала, ровно, как и саму себя. Пару дней я лихорадочно пыталась что-нибудь придумать, но ничего в голову не шло. Грязное клеймо предательницы вспарывало сознание, и уничтожало остатки какого-либо самоуважения. Крыс нигде не любят и нормальные люди не хотят для себя такой роли. Это сродни проклятию, от которого век не отмоешься.
Я медленно и уверенно сжирала себя. Признаться в собственном страхе оказалось до боли трудно. Я всегда пыталась избежать ярма, контроля, а по итогу именно в это дерьмо и угодила. Мне было страшно, и за это я ненавидела себя еще больше. Если бы в этом деле не были замешены Леся и Петя, я не раздумывая, пожертвовала своей жизнью, не желая помогать Доронину. Плевать, если бы мой поступок Вадим не оценил. Я бы сделала это ради себя, своей гордости и Воронова. Похоже, любовь уничтожает всякий инстинкт самосохранения, теперь понятно, почему Вадим предпочитает отсутствие любой привязанности.
Условно балансируя на самом краю бездонной черной пропасти, я продолжала бороться сама с собой. И, кажется, Бог или кто там наблюдает за нами, решил вмешаться в эту немую борьбу.
Был обыкновенный рабочий день. Я хожу варенная из-за усталости и перегруза тяжкими мыслями. Всё как всегда… вроде бы. Только вот мне плохо. Тошнит просто безбожно, от еды, запахов, даже любого резкого движения. Бывало такое, что я травилась, причем жестко, но чтобы мой желудок так бесновался – никогда. Оксана видела, что со мной творится, но домой не отпустила. Поэтому я только то и делала, что относила заказ и пулей летела в туалет, чтобы вырвать. Желудок уже болел, и казалось, прилип к спине, я совсем ничего не ела, всё тут же выходило наружу.
Короче эти метания долго не продлились, и после обеда я благополучно грохнулась в обморок. Очухалась уже в больнице. Такая смена локаций не на шутку меня напугала. Рядом со мной сидела Ирина. Почему-то ее присутствие немного меня успокоило, но тревогу всё равно до конца не заглушило.
– Что я здесь делаю? – осматриваюсь по сторонам. – Мне на работу надо.
– Лежи спокойно, – мягко проговорила Ирина, опустив ладонь мне на колено. – Всё хорошо, не переживай.
– Это всё из-за работы, – делаю свое предположение.
– Частично. Ты беременна, Алиса. Когда женщина в таком положении, обмороки могут иногда случаться. Главное то, что Оксана быстро среагировала, и тебя тут же доставили в больницу. Вадима Олеговича уже известили, он первым же рейсом прилетит в город. Сейчас твоя главная задача – не нервничать, – Ирина говорила так спокойно и четко, будто какой-то солдат, мне бы ее выдержку.
Беременна… Эта новость буквально занозой врезалась ко мне в мозг. Никогда не видела себя матерью, но в груди всё равно отчего-то стало так тепло и спокойно. Всё это было для меня полной неожиданностью, но паника отсутствовала, ровно, как и страх. Но умиротворение продлилось недолго. Теперь к всеобщему списку людей, находящихся под угрозой попал еще один человек. Совсем еще крошечный человечек, который зародился внутри меня.
Нужно всё рассказать Вадиму. Он поможет уберечь Лесю, Петю и… ребенка. Я прижала ладони к животу, будто бы уже стремясь ощутить там чье-то присутствие. Эмоции сменялись одна за другой. Страх, шок, радость, боль. Не думаю, что я самая подходящая кандидатура на роль матери.
– Всё хорошо, – Ирина улыбнулась, заметив мой растерянный взгляд. – Ты привыкнешь, ровно как твое тело.
22.
Настал вечер. Вадим должен был появиться с минуты на минуту, и эту каждую гребаную минуту я изо всех сил старалась не свихнуться от разных мрачных мыслей. Я до ломоты во всем теле хотела увидеть Воронова, ощутить его руки на своем теле, ощутить запах одеколона, что приглянулся мне еще в нашу первую встречу. Казалось, что если Вадим будет рядом, то выход тут же найдется.
Ирина не отходила от меня ни на шаг, берегла как хрустальную вазу. Даже когда зашел доктор, чтобы спросить, как я себя чувствую, Ирина всё равно никуда не ушла, внимательно слушая каждое его слово. Вообще, если бы не присутствие этой женщины, мне было только хуже. Ее стойкость, хладнокровность немного успокаивали. Но даже Ирина не смогла подавить во мне панику, когда затрезвонил телефон Доронина. Она как раз в этот момент вышла из палаты, чтобы купить себе кофе.
Я не хотела брать трубку и снова слышать этот мерзкий насмешливый голос. Но понимая, что своим игнором лишь вызову ненужные подозрения, всё же ответила.
– Молодец! Хорошо поработала! Вадим уже в городе, едет к тебе! Лихо ты провернула уловку с беременностью! А чтобы в твоей голове не возникли напрасные мысли, будто бы Воронов поможет тебе избавиться от меня, я тебе переслал пару фотографий, глянь, – я дрожащими пальцами порылась в меню навороченного телефона и обнаружила всего лишь две фотографии. – Ну как? – интересуется мэр.
На снимках изображены Леся и Петя. Судя по всему, их сфотографировали на работе. Леся что-то несла клиентам, а Петя в черном костюме стоял на посту охранника.
– Фото сделаны пять минут назад. Мой человек находится в «Каире». Сейчас всё в твоих руках, Алиса. Играй роль до конца, иначе я выпущу пули в твоих друзей, – серьезным тоном заявил Доронин, у меня мороз по коже прошелся от его голоса. – Слышишь меня?
– Да, – тихо ответила я.
– Мои люди следят за тобой, так что меня не проведешь. Отбой.
Я бросила на тумбочку ненавистный мне телефон и закуталась в больничное одеяло. Радовало лишь то, что мэр решил, будто бы я подделала факт своей беременности. Пусть так, ему правду знать необязательно.
Дико злило то, что меня схватили и теперь крепко удерживали за жабры. Оперативность людей Доронина свидетельствовала о том, что я теперь даже рыпнуться без его ведома не смогу. Он знает о каждом моем шаге. А эти фотографии… Сейчас Леся и Петя как никогда близки были к той пропасти, в которую я уже шагнула, согласившись работать на мэра. Вадим никогда не простит меня… Я бы не простила, и это выворачивало наизнанку.
За дверью послышались шаги. Я узнала его по этим шагам. Сердце забилось в груди в обезумевшем темпе. Дрожь стрелой пронзило всё тело. Я легла, спрятав телефон под подушкой, и зажмурилась до серебристых точек перед глазами. Не могу… Я не смогу смотреть на него, зная, что предаю в этот же самый момент.
Скрипнула входная дверь, я вся съежилась, будто ожидая удара. Но вместо этого почувствовала осторожное прикосновение к волосам, затем к щеке. Стало больно, не физически, конечно, а душевно.
– Привет, – слышу шепот.
Набрав в легкие как можно больше воздуха, я на выдохе открыла глаза, и тут же захотелось застрелиться. Глаза-льдинки обеспокоенно смотрели на меня, и это было так неправильно. Я не заслужила подобного отношения к себе. Хотелось взвыть.
– Привет, – отвечаю и до онемения в пальцах сжимаю края одеяла.
– Это правда? – слышу тихий вопрос, а затем ощущаю краткий поцелуй в лоб.
Помню, что Вадиму нельзя иметь семью, детей и всё тому подобное. Лучше бы он оттолкнул меня, заставил сделать аборт, заявил, что я ему не нужна ни беременная, ни обычная. Но… Он этого не сделал.
– Правда, – почти беззвучно произношу.
Воронов ничего не ответил, он лишь улыбнулся, немного неуверенно, пьяно и как всегда красиво. Я уже давно перестала замечать его шрам, для меня Вадим был самым красивым мужчиной на свете.
– Мне нужно будет сделать аборт, да? – я поджала свои обветренные губы.
– Что? – он нахмурился. – Нет! Я не подвергну тебя такой пытке, – Воронов присел на край кровати и крепко сжал в своих руках мои похолодевшие ладони.
– Но… А как же все эти запреты? – мой голос задрожал.
– Я увезу тебя к сестре в Италию, и всё будет хорошо. Обещаю.
Это был край. Вадим готов пойти на уступки, наперекор правилам и всё это ради меня. Теперь хотелось удавиться.
Голос совести, и чувство стыда вгрызались мне в кожу и раздирали на куски, обнажая кости. Иначе описать отравляюще чувство, поселившееся в моем теле, моих мыслях я не могла. Приподнявшись, я крепко обняла Вадима за шею и прикрыла глаза. Мне было необходимо сейчас его касаться, чувствовать. Может быть… Может быть, потом он поймет, что я не подлая крыса, которая втерлась к нему в доверие исключительно для того, чтобы подставить. Воронов же умный мужик, потом сможет сложить два и два.
– Поехали, я забираю тебя к себе домой, – прошептал Вадим, нежно целуя меня за ухом.
Мне так сильно не хотелось его отпускать. Ну не стану же я упираться и закатывать по этому поводу истерику. Тут такие фокусы ни к чему.
Воронов накинул мне на плечи свой неизменный темный пиджак, пахнущий знакомым и родным одеколоном. Я закуталась в этот пиджак, его аромат, будто в кокон и впервые ощутила себя дома. Это было странно, тем более для человека, который в принципе не знает, что такое тот самый заветный дом. Но, похоже, что рядом с Вадимом я медленно начинала проникаться трепетным чувством к этому слову, что долгое время было для меня под запретом.
– А где Ирина? – вдруг спохватилась я, когда мы зашли в лифт.
– Она уже уехала, – ответил Воронов.
– Я рада, что в этот момент она была рядом, – признаюсь. – С ней спокойней.
– Именно Ирина доложила мне о тебе. Несмотря на то, что она работает на меня, женское начало не сотрешь, – Вадим криво усмехнулся. – Думаю, ты ей нравишься. Обычно она не очень коммуникабельна с моими… подругами.
Мне даже в голове трудно представить то, что Ирина так бы заботилась о Милане. Такие женщины не могу быть даже обычными дальними подругами, уж слишком они разные. Если честно, то отношение Ирины ко мне меня сделало чуть уверенней. Это значит, что очков в мою пользу больше, чем у Миланы.
На стоянке нас ожидала, всё та же колонна из «Мерседесов». Ее вид неожиданно обрадовал меня. Всё привычно и знакомо. Я залезла на заднее сидение, Вадим устроился рядом.
– Можно тебя кое о чем попросить? – спросила я, когда автомобиль плавно двинулся с места.
– Да, конечно.
– Мы можем заехать в «Каир»?
– Зачем? – Вадим взял меня за руку и принялся медленно большим пальцем поглаживать татуировку на запястье.
– Плохое предчувствие. Хочу убедиться, что с Лесей и Петей всё хорошо.
– Я могу послать своего человека. Тебе сейчас лучше отдохнуть. Понимаю, они твои друзья, но ты должна беречь себя.
Ну, вот почему он такой? Почему он так добр со мной? Почему так ласков? Уж очень трудно было разглядеть в нынешнем Вадиме того далекого и жесткого Воронова, каким он предстал передо мной в первую нашу встречу.
– Хорошо, если тебе не трудно, пусть кто-нибудь туда съездит, – осторожно отвечаю, чтобы не выдать свое настоящее настроение.
Очутившись в квартире Воронова с привычными большими окнами, из которых весь город был как на ладони, я не спешила избавляться от пиджака. Пройдя в зал, я плотней укуталась в одежду и уставилась в темное ночное небо.
Внутренняя перемена, которую я еще не до конца приняла в себе, надломила меня. Знакомое ощущение, разъехавшись ребер и обнаженной, вывернутой наизнанку души, холодными костлявыми пальцами сдавило горло. И с каких это пор я стала такой размазнёй? Я не привыкла все свои мысли сдерживать, всегда говорю то, что чувствую, вижу, считаю нужным. А сейчас сухой язык будто прилип к нёбу.
Всматриваясь в огни вечернего города, я впервые словила себя на мысли, что он не так уж и плох, как мне казалось раньше. Красивый и большой город, в котором живет миллион людей и явно никому из них жизнь не дается легко.
Раньше я ненавидела всех и вся, будто каждый был виноват в том, что я и мои друзья очутились в детдоме. Да таких, как мы очень много, к сожалению. Это правда жизни, статистика и ничего больше. Теперь, когда меня загнали в тиски, а на кону стоит жизнь дорогих мне людей, ненависть к окружающему миру вдруг испарилась. Она кроваво-красным сгустком сосредоточилась только на одном человеке – Доронине. Вот кого я искренне и всеми фибрами души ненавидела, призирала. Урод, который только и умеет, что запугивать и играть на человеческих слабостях.
Да, я теперь слаба и блятски уязвима. Порыв закурить пришлось буквально удушить в самой себе, я же беременная. Пусть я ни черта в этом не смыслю, но уверенна, что курить сейчас – не самое лучшее решение.
Внезапно уже по определению ставшие родными руки, осторожно обняли меня сзади. Это было так странно и приято, что я замерла на одном месте, наслаждаясь этими прикосновениями. Похоже, что даже такую дикарку, как я можно приручить, научить ласкам, трепету. Кем я была? Колючкой. Бешеной девкой, которая готова броситься на любого, кто ее обидит. А сейчас не то, что драться не хотелось, даже ссориться.
– Мне нужно кое-что тебе сказать, – тихо проговорила я, вперив взгляд в одну точку. Трудно, до унижения трудно говорить, но надо.
– Нет, постой, – мягко перебил меня Вадим, и я почувствовала, что его подбородок удобно устроился на моем плече, скрытом под тяжелой тканью пиджака. – Дай мне, – тяжелый вздох. – Знаешь, ты мне приснилась еще до того, как мы встретились.
Такое откровение нехило удивило меня. Я не особо суеверная, а по части снов, вообще мало что вижу, кроме беспросветной темноты.
– Это как так? Увидеть человека до того, как познакомишься с ним?
– Честно, сам не знаю. Не то чтобы это была прям ты, просто я видел разноцветные женские глаза. Я живу в мире, где такая дребедень, как вещие сны не работает. Деньги, оружие, наркотики – вот настоящая движущая всем и всеми сила. Ты неглупая и прекрасно понимаешь, что среди всего этого нет места какой-либо нормальности, стабильности. Я по-прежнему ничего не могу предложить, кроме редких встреч и финансовой поддержки. Моя деятельность – не тот случай, когда на всё можно махнуть рукой. Я очень хотел бы, но это невозможно, поэтому я не «кормлю» тебя напрасными надеждами, зная, что ты девочка умная. Мой интерес к тебе изначально нёс более глубокий смысл, чем просто трахнуть. У меня никогда такого не было и то, что ты теперь беременна, – он осторожно опустил ладонь на мой еще плоский живот, – тому служит ярким доказательством. Я уезжал на время из города, чтобы всё обдумать. Твой уход нехило выбил меня из колеи. Я много думал, пытался разобраться в себе. Когда ты сталкиваешься с неизменностью, то это пугает. Но я сумел справиться с собой и пришел к выводу, который в априори не должен существовать в рамках моего мира.
– Не должен, но существует? – догадалась я.
– Именно?
– И что это за вывод? – я затаила дыхание, не зная, хочу ли услышать ответ.
– Я люблю тебя.
Последний рубеж был преодолен, и я отчётливо почувствовала, что в бесконечную пропасть мы теперь рухнули вдвоем. Мне нечего было сказать, хотя бы потому, что признание Вадима ввело в состояние тотального шока. Долгое время ситуация между нами стояла на одном месте, но стоило мне попасть в лапы мэра, как клубок событий начал так стремительно запутываться, что стало даже дурно.
Наверное, еще пару недель назад, я бы поехала головой от радости услышанных слов. Но не сейчас. Привкус предательства жег язык, пищевод, внутренности. Доронин будто предвидел такой исход событий, поэтому и выбрал подходящее время, чтобы завербовать меня.
– Вадим, – было до гребаной дрожи во всем теле странно и вероломно обращаться к нему по имени. Голос отказывался слушаться меня, хриплый, сбивчивый и какой-то чужой. – Я не заслуживаю всего этого, – я с титаническим усилием повернулась к нему лицом. – Так не должно быть, я не тот человек, понимаешь?
– Алиса, – Вадим крепко сжал в своих ладонях мои похолодевшие руки. – Ты несправедлива к себе, ровно, как и те проклятые учителя, которые унижали тебя и те паршивцы-мальчишки. Знаешь, мне никогда и ни за кого не было так больно, как за тебя. Да, я никогда не смогу жениться на тебе и посвящать всё свое время тебе и нашему ребенку. Но я сделаю всё для вашего благополучия. Ты должна только верить мне. Умоляю, не заставляй меня упрашивать, я и так уже удушил всю свою гордость и весь свой криминальный авторитет перед тобой, – Вадим говорил быстро, всё сильней сжимая мои руки.
– Мне нужно тебе в кое-чем признаться, – облизнув пересохшие губы, проговорила я.
– Позже, – Воронов впился в мои губы таким горько-сладким поцелуем, от которого хотелось умереть и начать жить заново.
Я проявила крайнюю степень трусости, поддавшись внезапному неконтролируемому порыву Вадима. Мне было страшно, до невыносимости страшно признаться во всем, на что меня подписал мэр. Я истосковалась по Вадиму, его запаху, рукам. Рациональная часть меня кричала об одном, а эмоции шли совсем в другом направлении.
Кажется, мы просто оба сорвались. После нарастающих в груди чувств, которые разрывают на кровавые ошметки сердце и душу, они вырвались наружу и затопили с головой. Я ответила на жадный поцелуй Вадима с таким остервенением, что наши зубы несколько раз ударились друг об друга. Слабый привкус крови быстро прошел, но я в любом бы случае не обратил на него никакого внимания. Сейчас было главным содрать с Воронова эти проклятые тряпки и стать с ним единым целым хотя бы на пару секунд. Это слишком необходимо, слишком важно.
