Текст книги "Опасная леди"
Автор книги: Мартина Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)
Глава 30
– Теперь, Сара, вы знаете обо всем, что случилось, – Джэнайн вытерла слезы. – Он увел Бенни, и до позднего вечера их не было дома.
– Неужели Рой поднял на тебя руку?
– Да, посмотрите на мое лицо. А когда наконец они вернулись домой, он заявил, что, если я не изменю своего поведения, он вместе с Бенни переселится к Море... – Джэнайн вновь заплакала.
Сара обняла ее:
– Дорогая, ты, наверное, не так его поняла.
– Именно так, – Джэнайн оттолкнула ее. – Как раз это он и хотел сказать, я знаю! – Она закрыла лицо руками. – Я должна отнять у него Бенни, иначе Мора вцепится в мальчика своими когтями, и тогда – все пропало. Бенни уже сейчас боготворит ее.
– Послушай, Джэнайн, видит Бог, у Моры полно недостатков, но ребенку она не причинит зла.
– Пока он маленький, может быть, и не причинит, а потом определит его в семейный бизнес. Я просто не могу с этим смириться, Сара. Только не мой Бенни. Не мой малыш! Сейчас ему одиннадцать, а что будет, когда ему исполнится семнадцать или восемнадцать! Это ведь не за горами, верно? Сначала Мора возьмет его в так называемую "охрану". Потом поручит ему конторы по заключению пари. А там на очереди и "клубы хозяек". Где же предел всему этому? Я не хочу, чтобы моего сына пристрелили, как ваших. Не хочу, чтобы меня возили в морг для опознания трупа. Неужели вы не понимаете?
– Успокойся, Джэнайн, ничего не случится.
– Откуда вы знаете? Ведь уже похоронили четверых ваших сыновей!
Сара молчала, переваривая все доводы Джэнайн. А ведь она права! Бенни пойдет по той же дорожке, что его отец и дядья... И тетка. Главное – тетка... Именно так и случится!
Все ее оставшиеся в живых сыновья жили с девушками из клуба, только Лесли женился на своей. У них, наверное, с Божьей помощью, будут дети. И что их ждет? Преступный бизнес, которым занимались их отцы?
– Слушай, Джэнайн. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы с Бенни ничего не случилось.
Она заварила один из своих знаменитых чайников чая и, когда Джэнайн наконец успокоилась, отослала ее домой. Оставшись одна, Сара принялась размышлять. Очень возможно, что Бенни со временем вовлекут в так называемый "бизнес". И так будет со всеми ее внуками и внучками, если не остановить Мору и сыновей.
Ее муж учил ребят лгать, обманывать, воровать. Учил, как сделаться "крутыми ребятами". И вот к чему это привело. Четверо ее сыновей зверски убиты. Не проходило дня, чтобы Сара не думала о них. Даже о Майкле. Она вспоминала, как Бенджамин таскал его, совсем еще маленького, по разбомбленным домам.
Сара обвела взглядом свою кухню. Все чисто, красиво, современно. А что было когда-то? Тараканы, грязь, вместо одеял – пальто, вечно пустые желудки и на обед тощая тушенка. С тех пор прошло много лет, сыновья избрали свой путь в жизни, и Сара даже гордилась решимостью Майкла любыми средствами выбраться из нищеты и трущоб. Но начались убийства. Со смертью Антони в Саре умерла какая-то часть ее самой. Потом не стало Бенни, ее дорогого, доброго Бенни, вечно влипавшего в истории, веселого, смеющегося... Его смерть буквально надломила Сару. Потом Майкл и Джоффри. Нет, она ни за что не допустит, чтобы еще с кем-нибудь из ее детей или внуков случилось нечто подобное.
Она поднялась, посмотрела на часы. Они показывали час. У нее еще полно времени. Бенджамин пьянствует в гостинице "Кенсингтон-парк" и не скоро вернется домой. Она пошла в прихожую, где висел телефон, и набрала номер полицейского участка на Вайн-стрит. Она нашла его в справочнике после похорон Майкла, запомнила, а потом записала на всякий случай. И вот он ей пригодился.
– Доброе утро, это участок на Вайн-стрит, – раздался в трубке монотонный, невыразительный голос.
– Могу я поговорить с детективом-инспектором Терри Пезериком? – Голос у Сары дрожал от нервного возбуждения.
– А кто его просит?
– Я... в общем, это не важно. У меня... у меня для него кое-какая информация.
– Подождите, мадам, я узнаю, может ли он поговорить с вами.
В трубке наступило молчание, и Сара засомневалась, правильно ли поступает, когда услышала низкий мужской голос:
– Чем могу быть полезен?
* * *
Терри Пезерик надел куртку, чтобы ехать на ленч, и уже выходил из офиса, когда его друг и коллега Крэнмер крикнул:
– Возьми-ка трубку. Тел. Тебя просит какая-то женщина! Назвать себя отказалась.
Терри вернулся с часто бьющимся сердцем. Неужели Мора? Здравый рассудок немедленно отверг это предположение, но вопреки ему сердце надеялось и молилось, чтобы это оказалась именно она.
– Да. Пезерик слушает.
– Это Сара Райан. – Фамилию Терри не расслышал.
– Кто? – переспросил он.
– Мать Моры Райан.
Райан, но не та, которую он жаждал видеть или слышать.
– Что я могу для вас сделать?
– Я хотела бы поговорить с вами, в частном порядке, что ли. У меня есть кое-какая информация. Только вы должны сохранить ее в тайне. Кое-кто из ваших на содержании у моей дочери.
Терри нахмурился:
– Это серьезное обвинение.
Сара судорожно сглотнула и прикрыла глаза.
– У меня есть бумаги, которые, я полагаю, могут вас заинтересовать.
– Понятно! Значит, вы хотели бы со мной встретиться, я вас правильно понял?
– Да, именно так. Но о нашей встрече никто не должен знать. Поверьте мне. Довольно и того, что я вам скажу: на основании этих бумаг можно посадить кучу народа. Вы знаете, где находится "Риджентс-парк"?
– Разумеется.
– Приходите в три часа в субботу в зоопарк, к кафетерию. – Не успел он ответить, как Сара положила трубку. С нее градом лил пот.
Терри обалдело смотрел на телефонную трубку.
– Кто же это был?
Крэнмер уставился на него.
– Занимайся-ка своим делом! – сказал ему Терри с притворной беспечностью. – Я уехал на ленч. До завтра.
Направляясь к машине, Терри чувствовал, что заинтригован. Что нужно от него Саре Райан, всем известной главе семьи Райанов? Он знал, что дело об убийстве Джоффри Райана практически никто не расследовал. Что бы Райаны ни натворили, всегда выкрутятся. И как только им это удается? Просто загадка. А может, и нет никакой загадки? Терри давно подозревал, что один или двое его коллег у Райанов на содержании. Во-первых, у них всегда было полно денег, а во-вторых, Райаны всегда и во всем на один шаг опережали полицию. По опыту Терри знал, что одно дело быть уверенным в чьей-то виновности, а совсем другое – доказать это. Он не сомневался, что у Райанов есть какой-то внутренний канал информации. Что ж, от Сары Райан он обо всем узнает!
Ах, если бы Мора была с ним! Но с последней их встречи прошло слишком много времени. По самую свою шейку, такую нежную и хорошенькую, она погружена в бизнес Райанов. Теперь они еще дальше друг от друга, чем когда бы то ни было. Прошел слух, что Мора стала преемницей Мики во всем, включая и перестрелки.
Терри расхотелось есть. Единственное, чего он желал, – это ощущать вкус того, что он попробовал много лет назад. Подобно Адаму, Терри предпочитал запретный плод.
Сара вернулась на кухню с сильно бьющимся сердцем. Она таки покатила этот шар и теперь была вне себя от радости. Она покончит с империей террора, которой правит ее дочь. Занимаясь обедом, Сара еще раз обдумала то, что сказала Джэнайн, и решимость ее возросла. Она пожертвует и сыновьями, и дочерью ради спасения хотя бы одного живого существа. Если же речь идет о Бенни, то и говорить нечего. Она одна способна его спасти.
Уже позднее Сара вспомнила, что на следующий день, в пятницу, назначено вскрытие завещания Майкла.
* * *
Сара пришла в нотариальную контору вместе с мужем и села так далеко от своей единственной дочери и четверых оставшихся в живых сыновей, словно все они были прокаженными.
Нотариус, Дерек Хэттерсли, нервничал больше, чем Райаны, и от волнения то и дело сморкался. Завещание было сложное. Наверняка каждый член семьи считал именно себя главным наследником. Нотариус прокашлялся и заговорил:
– Должен вас всех предупредить, что большая часть имущества мистера Райана отныне будет принадлежать одному лицу. Но есть в завещании существенные распоряжения, касающиеся и остальных членов семьи. – Он улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку.
Единственным, кто ответил нотариусу на улыбку, был Бенджамин Райан, и Дерек Хэттерсли окончательно убедился в том, что тот слегка навеселе.
– Ну, тогда я начну. – Он снова откашлялся и стал читать:
Я, Майкл Дэвид Райан, находясь в здравом уме, оставляю все, чем владею, за вычетом нескольких пожертвований, которые я детально обозначу ниже, своей сестре Море Райан".
Дерек Хэттерсли обвел взглядом сидевших перед ним, но не заметил, чтобы кто-нибудь из них изменился в лице. Тут он подумал, что все Райаны – преступники или уж, во всяком случае, не те люди, которые склонны проявлять свои эмоции. Он вздохнул. Если они собираются оспаривать завещание, пусть занимаются этим сами. Он не позволит втянуть себя в такое запутанное дело.
"Я оставляю ей всю мою собственность и все вложения, – продолжал нотариус, – а также две трети из капитала, который лежит на моем банковском счете. Остальное следует поделить между моими родителями и братьями. Моей племяннице Карле Райан и моему племяннику Бенджамину-Антони Району я завещаю по двадцать тысяч фунтов каждому. Доля Бенджамина-Антони должна храниться в банке на его счете до достижения им двадцати одного года. Карла Райан может получить свои деньги немедленно. Пятнадцать тысяч фунтов я оставляю Джозефу Майклу Спенсеру, моему внучатому племяннику, они тоже должны храниться на его счете до достижения им двадцати одного года. Двадцать тысяч фунтов я завещаю Джерри Джексону, моему ближайшему другу".
Дерек Хэттерсли снова высморкался и обвел взглядом собравшихся.
– Майкл Райан пожелал составить завещание максимально лаконичным и сам написал текст, я только дал ему образец. Он также оставил два письма. Содержание их мне неизвестно. – Теперь, наконец, нотариус мог вздохнуть с облегчением. Кажется, он благополучно выпутался из создавшейся ситуации. – Письма адресованы матери и сестре. – Нотариус кивнул вначале Саре, а потом Море.
Никто так и не нарушил молчания. Наконец Сара дрожащим голосом спросила:
– Где мое письмо?
– Вот оно, миссис Райан. – И нотариус передал Саре длинный белый конверт. Она впилась взглядом в адрес, написанный мелким, аккуратным почерком ее покойного сына. Потом сказала:
– Мою долю прошу передать в фонд помощи вдовам полицейских!
Рой ошеломленно воскликнул:
– Ты не можешь так поступить!
– Могу, Рой Райан. Я не возьму ни пенни из этих кровавых денег. – Она взяла свою сумку и, сделав знак мужу следовать за ней, покинула контору.
Дерек Хэттерсли опять высморкался. Нос его стал красным и лоснился. Он передал Море ее письмо. Она вежливо его поблагодарила.
– Не будете ли вы любезны подписать некоторые документы...
– Разумеется, – улыбнулась Мора.
Через двадцать минут все покинули контору.
– Ну вот, Мо, теперь все: объявлена последняя воля Мики.
– Да, Гарри. Теперь мы окончательно с ним расстались.
Лесли обнял ее:
– Держись, девочка, Мики не понравилось бы, что ты киснешь.
Мора через силу улыбнулась. Галантность не очень-то шла Лесли.
– Пойдемте куда-нибудь и выпьем как следует, – предложил Ли.
– Неплохая идея. Что скажешь, Мо? – спросил Рой.
– Согласна. Давайте пойдем в клуб. Там для нас дармовая выпивка.
* * *
Сара с мужем возвращались домой во взятом напрокат черном лимузине. Бенджамин был раздражен.
– Это ты слишком, Сара, черт бы тебя побрал! Как ты ведешь себя с детьми! Ведь они твоя плоть и кровь! Из-за тебя я их почти не вижу!
Сара скрестила на груди руки.
– Вот и радуйся, что не видишь. Наши дети – преступники. Будь они прокляты! Но тебя, я смотрю, это мало волнует. Ты такой же, как они. Пятьдесят лет из семидесяти, прожитых на свете, я провела с тобой. Мне было пятнадцать, Бенджамин Райан, когда ты меня обрюхатил. Всего пятнадцать! И я жила с тобой, несмотря на то, что ты вытворял. Жила! И ради чего? Я тебя спрашиваю: ради чего? Видимо, ради того, чтобы произвести на свет Божий банду паршивых хулиганов!
Она смотрела в окно на прохожих и думала о том, что у каждого из них своя жизнь, не похожая на ее собственную.
Бенджамин зло смотрел на нее, и на его старческом, будто сделанном из пергамента лице прибавилось морщин.
– Тоже мне, святоша нашлась! Да ты просто смешишь меня! В свои пятнадцать лет, Сара Райан, ты была настоящей "маленькой давалкой", как теперь принято говорить.
– Я никогда такой не была! – бросила Сара.
Водитель с любопытством прислушивался к разговору двух стариков на заднем сиденье его лимузина и с трудом сдерживал смех.
– Была! – возразил Бенджамин со своим обычным ехидством, так действовавшим Саре на нервы.
– Нет!
– Да!
В это время водитель со смехом спросил:
– Вы знаете, где "Брэмли Армс"?
– Напой это, сынок, а я сыграю, – ответила Сара.
Бенджамин злобно глянул на водителя:
– Не ваше собачье дело. Выбросите меня вон там. А ее высадите, где хотите. – И он большим пальцем ткнул Сару, которая сразу притихла и до самого Ноттинг-Хилла не произнесла ни слова, крепко сжав губы.
Дома Сара заварила чай, отнесла чайник в "гостиную", как она теперь называла первую из комнат, и налила себе чашечку. Затем села в кресло у камина и вскрыла письмо Майкла. "Бенджамина оно не интересует, его интересуют только деньги, оставленные сыном", – подумала Сара и принялась читать.
"Дорогая мама!
Я должен многое тебе сказать, потому и решил написать это письмо. Я знаю, не такой жизни ты хотела для меня, но я избрал свой путь и ни разу не пожалел об этом. Единственное, о чем я сожалею, мама, так это о том, что мы отдалились друг от друга. Ведь никого дороже тебя у меня не было в жизни.
Ты тяжело пережила смерть Бенни, потому что очень любила его. Я тоже его любил, и понимаю твое горе. Это письмо ты прочтешь тогда, когда я буду вместе с ним и Антони. Когда уйду из этого мира. Знай, мама, я буду скучать по тебе больше чем по кому бы то ни было. И вот о чем я хочу просить тебя, мама. Позаботься о Море. Ты ей нужна. Она всегда нуждалась в тебе. С тех пор, как с ней случилась беда из-за этого полицейского, ее просто сжигал внутренний огонь. Я это знаю, мама, потому что наблюдал за ней. Я сделал для Моры все, что мог. А теперь передаю ее в твои руки, руки, которые держали ее, когда она была совсем маленькой. Море нужна мать. А отцу передай, что я очень его любил.
Я буду всегда любить тебя, мама, что бы ни случилось.
Майкл".
Сара почувствовала, как скапливаются под веками слезы, и прижала руки к глазам, чтобы не дать им пролиться. Это письмо писал тот, прежний, Майкл, юный сорванец, а не жестокий, жаждущий крови мужчина, каким он стал с годами.
В ту ночь, когда родилась Мора, у Майкла, совсем еще юного, стройного и высокого, вся жизнь была впереди.
– О Боже, сынок мой! – Сара прижала руку ко рту, и слезы потоком хлынули из глаз. – Мой сынок! Самый лучший на свете! О Боже, помоги мне! Я так любила его!
* * *
Мора с братьями пировали в клубе. Они выпили уже много и захмелели. Волна эйфории, накатившая на Мору, должна была смениться слезами, и Мора это знала.
Это был "день Майкла": каждый из них думал только о нем. Вместе с ними сидел и Джерри Джексон, а Ли исполнял обязанности бармена. Сидя на креслах для рандеву, они пили и пили, словно это могло унять боль от потери Майкла.
– Я помню Мики, когда он работал на Джо Рыбу. Обыкновенный вымогатель, только очень красивый!
– Это было давно, Джерри, – как-то неуверенно откликнулся Рой.
Джерри залпом выпил свой джин с тоником.
– Вашей матушке в те времена нелегко приходилось. Да и остальным тоже. Все пташки пялились на Мики, но он не тратился на них. Денежки нес домой, своей мамочке. А после очередного ограбления купил тебе, Мора, выходное платье, первое в твоей жизни. Ты знала об этом?
– Нет, Джерри. – Она улыбнулась, радуясь возможности поговорить о брате.
– Я хорошо это помню, – продолжал Джерри. – Мы вместе с ним распотрошили одну контору для заключения пари. На всех улицах не сыскать было такого умного малого, как Майкл. Джо Рыба пытался накинуть на него узду, но ничего не вышло. Майкл все время занимался всяким мелким мошенничеством, пока работал на эту старую гниду. – В голосе Джерри зазвучали жесткие нотки. – Я ненавидел этого старого ублюдка.
– А Мики, что, его любил? Да? – Лесли так набрался, что забыл об осторожности. – Ведь это он придумал: сбить его машиной, разве не так?
– Заткни свою паршивую помойку! – повернулся к нему Гарри.
– Ну да, Мики был "голубым". "Нестандартным", как банкнота в девять фунтов. А что до Джо Рыбы... так именно из-за этого его и прозвали "Рыбой"... странный, как рыба...
Лесли не успел договорить, Гарри залепил ему пощечину и сшиб со стула.
– Заткнешь ты, наконец, свою помойку!
– Все в порядке. Успокойся! – Ли попытался утихомирить разбушевавшегося брата.
– Все вы сволочи! Вечно вступаетесь за него! – Гарри и трезвый бывал агрессивен, а пьяный и подавно. Так и лез в драку.
– Заткнись! – тихо произнесла Мора. У нее не хватало сил прекратить ссору.
– Послушай, Гарри, мы собрались помянуть Мики. Поэтому сядь и умолкни. Не можешь пить, не пей, – решительно заявил Рой. Все с удивлением уставились на него. Лесли с трудом поднялся и плюхнулся на стул. Даже сейчас, выпив лишнего, Мора понимала, что с некоторых пор Рой обрел уверенность в себе и станет ей хорошим помощником.
– А когда ты собираешься читать письмо Майкла? – спросил Ли Мору, переменив тему разговора.
– Когда созрею для этого. – Она встала, подошла к конторке администрации, где стоял телефон, и набрала номер офиса Уилли на набережной Святого Мартина. Ответил он сам, к счастью для Моры, потому что язык у нее заплетался.
– Это ты, Уилли?
– Привет, Мора. – Голос его звучал холодно. С той ночи, когда хоронили Майкла, она виделась с ним все реже и реже, и это ему очень не нравилось. Вопреки своим принципам, он постоянно думал о ней, и его задевало, что она вертит им, как хочет: то поманит, то бросит.
– Я пьяна.
– Чего же ты от меня хочешь? Я сейчас очень занят...
– Я только что вернулась из нотариальной конторы, где зачитывали завещание Майкла. Мне так одиноко и тяжело!
– В самом деле? Значит, ты хочешь видеть меня, я верно тебя понял?
– Да... Все, что мне сейчас нужно, – это, чтобы меня хорошенько оттрахали!
Уильям улыбнулся. Она умеет подбирать слова, ничего не скажешь. Если он побежит к ней, она и дальше будет его просто использовать. Впрочем, дела на сегодня почти закончены, а Мора, судя по голосу, и в самом деле чувствует себя покинутой, он сказал бы: отчаявшейся. Но он желал ее на любых условиях и отдавал себе в этом отчет.
– Где мы встретимся?
– Заезжай за мной в клуб. Я буду ждать.
Когда Мора вернулась к мужчинам, они уже не спорили, и каждый рассказывал о Майкле что-нибудь смешное, стараясь перещеголять в остроумии прочих. Мора заняла свое место молча и подняла бокал в память о брате. Она выпила его залпом. Только успела подумать, что Майклу приятно было бы видеть, как пьют в его честь, и отключилась. Приехавшему через час Уилли пришлось нести ее к машине.
Он вез ее, испытывая глухое раздражение. Надо же так напиться! Мора лежала на заднем сиденье машины и тихонько посапывала, под тонкой шелковой блузкой видно было, как колышутся ее груди. И Уилли не мог самому себе не признаться, что, даже пьяная и растрепанная, она вызывала жгучее желание. Никогда в жизни Уилли не видел женщины более сексапильной, чем Мора.
В тот вечер Мора проснулась в половине двенадцатого с сильной головной болью и увидела, что лежит совсем голая на собственной постели. Постепенно в памяти всплыли все события предыдущего дня. Она повернулась на другой бок и почувствовала, что рядом лежит кто-то. Это был Уильям. Она ощущала, как грубо измято ее тело. Уильям воспользовался тем, что она была пьяна. Что ж, она сама напросилась на это. Мора осторожно приподнялась, и к горлу волной подступила тошнота. Она тихонько слезла с кровати, поставила на пол сперва одну ногу, потом вторую и в полутьме добралась до ванной. Уильям громко храпел.
Поглядевшись в зеркало над мойкой, Мора пришла в ужас. Макияж был размазан по всему лицу, глаза стали какими-то узкими, маленькими. В свои тридцать шесть лет она выглядела просто старухой. Она стала плескать холодную воду на лицо и шею, чтобы как-то привести в порядок мысли. И тут вспомнила о письме.
Набросив висевший на дверях старый купальный халат, Мора прошла в гостиную и увидела на кофейном столике свою сумку – очевидно, Уилли бросил ее туда.
Мора устроилась поудобнее в кресле, подобрав под себя ноги, зажгла стоявший рядом торшер и вытащила из сумки конверт. Какое-то время она внимательно смотрела на буквы, написанные убористым почерком, потом аккуратно вскрыла конверт и вынула письмо, уместившееся всего на одном листке бумаги.
"Добрый день, Мо!
Когда ты будешь это читать, я уже превращусь в бурый хлеб! (После этой фразы была нарисована улыбающаяся рожица. Майкл любил пошутить.)
Итак, ты уже знаешь, что я все завещал тебе. Ты вполне это заслужила. Теперь ты обладательница миллиона с лишним фунтов. Земли из-под доков со временем принесут еще больше. В общем, все это твое. Абсолютно все.
Письмо я написал потому, что есть вещи, которых, пожалуй, при жизни не скажешь.
Во-первых, я должен признаться, что до сих пор меня мучает совесть. Я знал, что ты всем сердцем любишь «старину Билла», и разрушил твое счастье. А теперь я пытаюсь возместить тебе это, Мора. Во-вторых, полагаю, тебе следовало бы выйти замуж за старину Темплтона. Тогда, по крайней мере, ты станешь леди. Хотя для меня ты всегда была леди.
Ты и представить себе не можешь, как я люблю тебя! Не следуй моему примеру, Мо, не оставайся одна, без семьи. У меня не было другого выхода, это та цена, которую я заплатил за то, что был гомосеком.
В-третьих, попробуй помириться с матерью. Вы когда-то были очень близки, и в глубине души чувствуете, как вам недостает друг друга. Заделай эту пробоину, Мо, очень тебя прошу!
И, наконец, последнее: я не доверяю нашему Джоффри, порой мне хочется его задушить. Поставь «номером два» нашего Роя. Он гораздо сообразительнее, чем думают многие. А еще присмотри за стариком. Как бы у тебя ни сложились отношения с матерью, у отца ты всегда была любимицей. Братья говорят, что он по тебе очень скучает.
Но хватит об этом, моя дорогая. Письмо храни у себя, пусть никто не знает, что я мягкий, как куча дерьма! (На этом месте тоже была пририсована смеющаяся рожица.)
Если меня не станет, позаботься о братьях и, конечно, о себе.
Дополнительное распоряжение к завещанию я попросил старого Хэттерсли держать в тайне. Квартиру и все свои личные вещи завещаю Ричарду. Он хорошо ко мне относился и не должен ни в чем нуждаться.
Я также завещал полсотни «кусков» организации «Спасите детей». Афишировать это не надо. Я чувствую, Мо, что не доживу до старости, или «старых костей», как говорила наша тетя Нелли, и на всякий случай каждый год пишу эти письма заново.
Береги себя, Мо.
Любящий тебя брат
Майкл.
P.S.
Хэттерсли надежен, как часы за два фунта. Я оставил у него для тебя кое-какие бумаги. Съезди к нему, когда прочитаешь это письмо. Только чтобы никто не знал. Там биржевые акции, долговые письма и прочие документы. У него же номер моего счета в швейцарском банке. После моей смерти их известят, что новым распорядителем вкладов являешься ты".
* * *
Мора не могла оторвать глаз от письма. Трест под названием «Майкл» платит долги! Только он мог ежегодно писать новые письма. На ее письме стояло: «5 августа 1986 года». Тогда еще не было всех этих неприятностей с Джоффри. Она вздохнула. Полсотни «кусков» на «Спасите детей». Глаза ее затуманились слезами. Казалось, Майкл никак не реагировал, когда в «Новостях» показывали голодающих детей. И вдруг на тебе! Отвалил им пятьдесят тысяч фунтов! Да, это вполне в его духе. А ведь в газетах его не называли иначе как злодеем или убийцей.
Значит, Майкл давно все знал о Джоффри. Не помешай ему тогда Мора убрать этого предателя, трагедии можно было избежать. Она зажмурилась, чтобы не расплакаться. Слезами Майкла не вернешь – она и так достаточно их пролила.
Когда она открыла глаза, то увидела стоявшего в дверях Уильяма.
– Милая девочка, вид у тебя просто сногсшибательный.
Она положила письмо в сумочку и улыбнулась ему той тяжелой циничной улыбкой, которая никак не отразилась в ее глазах. Какое-то время она скользила взглядом по его телу, а потом сказала хрипловатым голосом:
– Ты неплохо использовал то время, когда я полностью отключилась.
Он кивнул.
– А теперь я воспользуюсь тобой!
Смеясь и стараясь сымитировать характерный для "кокни" акцент, Уильям ответил:
– Значит ли это, что я смогу сейчас потрахаться в свое удовольствие?
Положив на пол сумку, Мора поднялась с кресла:
– При одном условии: если будешь паинькой.
Направляясь к постели, Мора молила Бога о том, чтобы у Уилли хватило сил отвлечь ее хоть на короткое время от всех проблем. В то же время она понимала, что это способен сделать только один человек. А он недосягаем для нее так же, как Млечный Путь.
