Текст книги "Последние Врата"

Автор книги: Мартин Райтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава XVIII
СПАСИБО ДЕДУ ТОМАСУ!

Нет, пытать мы вас не станем, – вздохнул Генрих. – Можете отдохнуть. Хотите – спите, а хотите – книги почитайте. Видите, какая большая библиотека у Олафа. У него, наверное, и стихи современных поэтов есть. А если вы так любите поэзию, вам будет интересно узнать, как и о чем пишут сейчас в Большом Мидгарде.

Генрих в задумчивости посмотрел на старика. Хотя Эйвйнд из Норддерфера и был одет в джинсы и футболку, его манеры, как, впрочем, и весь вид, выдавали в нем если не пришельца из другого мира, так какого-то грубоватого фермера из местности, невероятно удаленной от центров цивилизации. Фермера, которого приодели и затащили в город силком. Борода Эйвинда неряшливо торчала во все стороны, в длинных волосах запутались стебельки трав, жухлый листок, цветные нитки. В морщинах собралась грязь, из-за чего они казались особенно глубокими. Старик выглядел уставшим и несчастным.

– Знаете, – сказал Генрих. – Вам надо помыться. Пойдемте, я покажу вам, как включать горячую и холодную воду. Олаф, ты не возражаешь, если твой гость искупается?

– Мне все равно. В ванной и полотенце, и мыло.

– Пойдемте? – спросил Генрих Скальда Ярлов.

Старик Эйвинд в нерешительности замялся. Он несколько секунд дулся, кряхтел, затем решился и сказал, пряча глаза:

– Я боюсь.

– Чего же вы боитесь? Гномов здесь нет, вас никто не обидит...

– То же самое говорил Хельги Черный Сигрлинну из Сварингсхауга. А закончилось все тем, что Сигрлинна и его людей всех сожгли, – сказал старик. – Накормили, напоили, а потом сожгли.

– Так вы боитесь, что я вас сожгу? – Генрих рассмеялся. – Перестаньте! В Большом Мидгарде не принято сжигать противников. А тем более если бы я хотел вас убить, так мог сделать это уже тысячу раз! Вы ведь не ярл, зачем мне перед вами хитрить?

– Все равно, – буркнул старик Эйвинд. – Многомудрый Один нас учит:

Прежде, чем в дом

войдешь, все входы

ты осмотри,

ты огляди,

ибо как знать,

в этом жилище

недругов нет ли [2].

– Одна морока с вами, – вздохнул Генрих. – Пойдемте в ванную, сами увидите, что там костер негде развести, разве что весь дом поджечь.

Генрих первым вышел из комнаты, старик задумчиво почесал бороду, потом обреченно махнул рукой и сказал:

– Учтите, я не герой, и, если вы вдруг измыслили коварство, я буду громко кричать и осыпать вас проклятиями. Вы боитесь проклятий?

– Еще бы! Как любой современный человек, – серьезно ответил Генрих. Олаф Кауфман при этих словах только хмыкнул.

Лекция по поводу откручивания и закручивания кранов длилась не меньше получаса. Все это время Эйвинд из Норддерфера непонимающе заглядывал то под ванну, то под умывальник. Когда газовая колонка включалась – в доме Олафа было не электрическое, а газовое отопление, старик испуганно вздрагивал и бормотал заклинания.

– А кто качает воду? спросил он, разобравшись наконец с системой кранов. – Рабы?

Объяснять жителю Малого Мидгарда принцип водопровода было занятием совершенно бесполезным, поэтому Генрих кивнул головой. Старик успокоился.

– Не вздумайте кушать мыло, а главное, когда будете мылить голову, плотно закрывайте глаза – шампунь щиплется. Потом лицо быстренько ополосните.

Через полчаса разрумяненный Эйвинд из Норддерфера – чистый, аккуратно причесанный – живо уминал теплые, только что из духовки, чесночные булочки. При этом он качал головой с видом ценителя и размышлял вслух:

– Хм. Хлеб, начиненный снадобьем. Кто бы мог подумать, что это так вкусно?

Генрих тоже жевал булочку, но не потому, что был голоден, а потому, что старик Эйвинд из опасения быть отравленным заставил его проглотить кусок. Свободной рукой Генрих меланхолично листал атлас мира. Питер Бергман свернулся калачиком на диване.

– Я тут отбросил все эти запутанные нагромождения кеннингов, драконов и карликов, а оставил, на мой взгляд, самое существенное, – сказал вдруг Олаф, направляясь к Генриху. – Посмотри, что осталось.

На листке бумаги довольно корявым почерком было написано:

«Имеем:

– Пересечения трех рек.

– Одна река бурная и быстрая, другая тихая и медленная, третья – неясно.

– Цвет двух рек в месте слияния заметно отличается друг от друга.

– В месте слияния рек находится город или поселок.

– Там. же возвышается гора или холм.

– На вершине горы должно быть что то вроде замка или крепости.

– Из крепости виден город, а из города, наверное, видна крепость.

– Возле горы или по горе проложена «лестница».

– Следует подняться на сто пятьдесят три ступеньки.

– В землю должна быть врыта «дверь» или что– то вроде этого.

– Летом, в определенное время суток, на эту дверь падает свет, но, возможно, дверь светится и сама по себе».

– Тут ошибка, – сказал Генрих. – В последнем пункте. Не в «определенное время суток», а только ночью.

– Да, верно, – согласился Олаф. – Исправь.

– Теперь все правильно, – возвращая ручку, заключил Генрих. – Описание довольное подробное, хотя пользы от этого нам не прибавилось. У тебя случайно нет еще атласов?

– Атласов нет, но есть карта мира, – ответил Олаф. – В другой комнате на стене висит.

– Тогда ты поищи там города на пересечении рек, а я в этом атласе гляну. Ты возьми себе обе Америки, я же поищу в Европе. Потом надо будет просеять Африку и Азию...

– Эй, Питер! А ты что скажешь? Вот послушай... – Генрих собрался было прочесть составленный Олафом перечень, но, услышав Питера, обреченно махнул рукой.

– Вы что, решили замучить меня? – жалобно простонал Питер, пытаясь накрыть декоративной подушечкой голову. – Я всю ночь не спал. Совесть имейте...

– Придется искать вдвоем, – пожал плечами Олаф. – После Америки и Европы примемся за Россию, Австралию, Восток... Эх, дай бог, чтоб хоть за неделю управились...

– Одного я боюсь, – сказал Генрих. – Вдруг искомый нами город окажется даже не селом, а деревушкой в пару дворов. Такую мелочь ни на одной карте не отыщешь...

– Не будем о плохом. Я пошел... – на пороге Олаф вдруг обернулся: Ой, дед... э... бражку будешь?

– Чего? – не понял Эйвинд из Норддерфера.

– Ну, эль, вино, брагу, хмель, мед, пиво – я не знаю, как у вас это называется...

– Пиво?

– Да. Будешь?

– На слюне готовили или как?

– При чем тут слюна? – растерялся Олаф.

– Ну как же, всем известно, что забродившая слюна – лучшее средство для изготовления хмельного питья.

У Олафа отвалилась от удивления челюсть, Генрих недоверчиво уставился на старика.

– То есть... вы хотите сказать, что делаете пиво из слюны?

– А вы из чего? Есть, конечно, и другие рецепты, – старик пожал плечами. – Но самый вкусный напиток выходит из забродившей слюны. Народ собирается и плюет в чан, потом слюна бродит. Что ж тут удивительного? Еще боги так делали.

– Боги? – переспросил Олаф.

– Хм. Какой забитый народ обитает в Большом Мидгарде! – поморщился Эйвинд, Скальд Ярлов. – Когда боги, асы, помирились с ванами, они собрались и наполнили огромный чан слюной. Потом, когда дела были улажены, а слюны еще много осталось, боги сотворили из этой закваски Квасира.

– Это про него вы говорили «кровь Квасира»? – спросил Олаф.

Старик кивнул.

– А про кого ж еще? Квасир был один. Другого не было и быть не могло. Потому что в соединении мудрости двух величайших народов заключалась невероятная сила. Вот почему Квасир был наимудрейшим в мире – не существовало вопроса, на который он не мог бы дать ответ.

– Гений, – усмехнулся Олаф.

– Что такое гений, я не знаю, – сказал старик. – Но уверен, что Квасир был все равно умнее. Он занимался только тем, что странствовал по свету, и у него боги и люди спрашивали совета. Однажды мудрого Квасира пригласили к себе два карлика. Он пришел к ним, а они его убили.

– Зеленые? – спросил Генрих. – Зеленые карлики?

– Нет, обыкновенные, древние. Звали их Фьялару и Галару. Они слили кровь Квасира в чаши и котел Одрерир, добавили мед, и получился у них волшебный медовый напиток. Если хлебнет того напитка даже последний тупица, так он тут же сделается или великим скальдом, или редкостным мудрецом. Богам же карлики сказали, что Квасир захлебнулся в собственной мудрости. С тех пор поэзия и зовется «кровью Квасира» или «питьем карликов».

– Весьма занимательно, – сказал Олаф. – Так вы будете пить пиво? Мы сейчас пойдем купим.

– Что вы говорите? – Эйвинд почесал затылок. – А яд вы мне не подмешаете?

Прошло полчаса, час. Старик допивал пятую бутылку пива. Генрих, наклонясь над атласом, с ужасом чувствовал, что засыпает. В глазах у него уже троилось от речек и городов. Из другой комнаты вышел взлохмаченный Олаф.

– Ерундой мы занимаемся, – со злостью сказал он. – Там тысячи речек, и все они имеют притоки с оттоками, с ума можно сойти.

Генрих вздохнул:

– Я думаю, какая-нибудь информация имеется. Или поискать на компакт-дисках с картами. А так, «вручную», это то же самое, что искать иголку в стоге сена, – Генрих в сердцах повысил голос: – Три речки! А что, если они давно высохли или стали ручейками, которые ни на одну карту не нанесены. Вполне возможно, что из грех осталась одна или две речушки. А цвет воды мог от времени измениться. Во всем мире насчитается несколько тысяч городов, которые стоят на пересечении речек, возле гор, а на вершине гор – крепости. И эти проклятые ступеньки! Они что, ведут к крепостной стене?

– К ней, глухо, из-под подушки прозвучал голос Питера. – Дался нам этот Пассау. Нашли время географию обсуждать, нет, чтоб делом заняться. Спать своими криками не даете. Эх, просил же – тише.

– А почему ты решил, что мы говорим о Пассау? – осторожно спросил Генрих.

– Так вы ж заладили: гора, ступеньки к крепости тянутся, внизу город, реки... – Питер зевнул. – Красиво там... У меня дед Томас в Пассау живет. Старый уже совсем. Еле ходит... Вы дадите человеку поспать или мне в другую комнату перейти?

Олаф присвистнул.

– Ну и дела... Как сказал бы призрак господина барона: будь я проклят, если этот болван на диване не прав! – Олаф усмехнулся. – И реки там есть, и вода в них действительно разная по цвету, а на горе крепость стоит. Как же я сам не догадался?

– Это потому, что у нас с тобой нет деда Томаса, – ответил Генрих, чувствуя, как с души сваливается камень. – Ну, Питер, ты гений! Молодчина! Спасибо тебе. А особое спасибо твоему деду, догадавшемуся поселиться не где-нибудь, а именно в Пассау!

Глава XIX
 О ДРУЖБЕ И О ЗОЛОТЕ

Значит, вы решили ехать в этот городишко Пассау, чтоб искать Врата между Мидгардами? – спросил гном Ильвис.

Генрих кивнул.

Было около полуночи. Среди развалин дома графов Ойшенгеров уселись в кружок около двадцати гномов, несколько домовых и три призрака: Парой Краус фон Циллергут, Ханс фон Дсгенфельд и призрак Ремера из Майнбурга. Олаф и Питер сидели на камнях возле Генриха.

– И когда вы намерены отправиться в путь? – опять спросил Ильвис.

– Нет смысла откладывать путешествие. – Генрих вздохнул. Время дорого. Поэтому мы отправляемся завтра. Мы – это я, Олаф и наш друг Питер Бергман. Еще мы возьмем с собой старика Эйвинда. Он может пригодиться как во время поисков Врат, так и на тот случай, если мы найдем карликов, похитивших людей. Возможно, нам удастся произвести обмен пленниками.

– Втроем, да еще с проклятым лазутчиком, путешествовать нелегко, – сказал Ильвис. – Далеко этот городок Пассау?

– Нет, час электричкой или около того.

– Электричка – это такое огромное чудовище, ползущее по железным полосам?

Генрих кивнул.

– Вы очень мужественный человек, господин Генрих, – сказал гном. – Однажды вы спасли Регенсдорф от Безе-Злезе, потом выручили из беды народы Малого Мидгарда. И вы сражались всегда один, если не считать наших друзей-глюмов Бурунькиса и Капунькиса. А совсем недавно вы снова спасли Регенсдорф, сразившись с зелеными карликами...

– Ну, тут я вам не очень-то помог, – пожал плечами Генрих.

Древнерожденные вокруг зашептались, зашумели, но старейшина поднял руку, и гомон стих.

– Помощь есть помощь, – сказал гном. – Ее нельзя измерить литрами или килограммами. Мы, древнерожденные, измеряем помощь особой мерой – благодарностью. Благодарностью и долгом. Большим позором было бы для нас оставить вас сейчас одного, спрятаться за вашу спину и ждать, когда окончатся все неприятности. Вот почему мы выберем самых достойных из нас, и они пойдут с вами.

Что вы! – смутился Генрих. – Я позвал вас совсем не для того, чтоб вынуждать к жертвам. Я хотел лишь предупредить, что появилась надежда восстановить связь с Малым Мидгардом...

– Никто из нас и не думает, что вы требуете от нас жертв. Это не плата за ваши подвиги, а дело нашей чести. Если вы откажетесь, вы нанесете нам жестокую обиду, господин Генрих.

Отказываться Генрих не собирался. Он не знал, что происходит сейчас в Малом Мидгарде, и поэтому любая помощь была очень кстати.

– Договорились, – Генрих поднялся с камней. – В поход отправляемся завтра в десять утра. Место встречи – у компьютерного магазина «Комтех». Пусть те древнерожденные, кто присоединяются к нашему отряду, приведут с собой и старика Эйвинда...

– Я отправляюсь с вами, господин Генрих, – прогудел вдруг призрак барона Крауса, приближаясь к Генриху и его друзьям. – Дело в том, что я не исчез после перезахоронения на святой земле. Поэтому мне кажется, что на меня возложена миссия. Но какая, еще не знаю... Тем более я поклялся вам в верности еще перед битвой с карликами, и теперь я ваш вассал до самой гибели...

– Ах, господин барон, вы и так нам оказали огромную помощь, – сказал Генрих. – Считайте, что ваша клятва уже выполнена. Да и потом, никому не известно – могут ли призраки Большого Мидгарда существовать в Малом.

– Провалиться мне в ад, если я боюсь погибнуть больше, чем сейчас! – грозно сверкнул глазами барон. – А от клятвы никто не может меня освободить. Даже вы. Так что хотите вы того или нет, а я иду с вами. А ты, Ремер, и вы, господин Ханс фон Дегенфельд, присоединяетесь к нашему отряду?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Ханс фон Дегенфельд. – Возможно, там окажется не так скучно.

– Но послушайте! – сказал Генрих. – Разве вы не прикованы к местам, где погибли ваши тела? Как же вы пойдете со мной?

– Будь я проклят, если это не так, – растерянно пробормотал призрак барона. – Что же делать?

– Должен признаться, что лично я не могу придумать ничего толкового, – тихо произнес призрак Ханса фон Дегенфельда. – У кого-нибудь есть идеи?

Гномы и домовые покачали головами. Генрих закусил губу, и вдруг заговорил Питер Бергман:

– Если господа призраки позволят, я выскажу свое мнение на сей счет.

– Мы не возражаем, – ответил за всех барон.

– Вы пробовали хоть разок покинуть Регенсдорф, господин барон?

– Миллион раз! Но как только добираешься до околицы, ноги как будто проваливаются в болото, вязнут, тело тяжелеет, и иначе как в обратную сторону двигаться нельзя.

– А вы кого-нибудь просили, чтоб вас вынесли за границу города?

– А какому ж болвану придет в голову дурь носиться с призраком? – удивился барон.

– Мне пришла, – улыбнулся Питер. – Последнее время мне кажется, что я точно сошел с ума...

– Я не хотел вас оскорбить, – смутился барон, но Питер перебил его:

– Я понимаю, и поэтому на поединок вас вызывать не стану...

– Напрасно, – сказал Ханс фон Дегенфельд. – Я бы вызвал.

Питер не обратил внимания на слова призрака-забияки. Он продолжил:

– Я предлагаю вас из города вынести.

– В чем вынести? – насторожился призрак барона.

– А хоть в чем-нибудь. В пустой бутылке или фляге, например. Вы ведь поместитесь в бутылке?

– Что за вопрос! – рассердился барон Краус. – Призрак может поместиться в чем угодно, даже в наперстке.

– Значит, все не так уж и плохо. Если выбрать такую флягу, чтобы не пропускала свет, то вас можно транспортировать даже днем.

– Логично, господин Питер, – согласился Ханс фон Дегенфельд. – Воздух нам тоже не нужен, так что делать дырки, как в посуде для червей, не потребуется... Любопытно, как мы отреагируем на дневную транспортировку, ведь с зарей мы всегда засыпаем в темном и укромном месте... Ах, как хочется иногда глянуть на солнышко – сил нет.

– Эксперимент – это всегда риск. Вдруг вы погибнете, покинув город, – невесело сказал Генрих.

Ханс фон Дегенфельд улыбнулся:

– Думаю, что еще никому не удавалось умереть дважды. Но если это возможно, то почему бы нам не стать первыми?

– Ладно, мы возьмем вас с собой. Вас, господин барон, вас, господин Ханс, и вас, господин Ремер. Вы тоже решили идти? – Генрих посмотрел на ландскнехта.

– Если вы мне заплатите, так я пойду хоть на край света, – кивнул наемник. – Сколько вы мне пообещаете?

– Зачем вам деньги? – растерялся Генрих.

– Ну как же – дело чести. Я люблю, чтоб все было по справедливости: делаешь работу – получаешь жалованье. Разве не так?

Генрих развел руками.

– В таком случае мне очень жаль, но вы не сможете пойти вместе с нами.

– Вам жаль нескольких монет? – удивился ландскнехт.

– Нет, – покачал головой Генрих. – Денег мне не жаль. Просто я принципиально не плачу за подвиги. Они должны совершаться от чистого сердца.

– Эй, погодите, – призрак Ремера из Майнбурга поднял руку. – Вы не поняли, я с вас много не возьму, мы ведь друзья.

Генрих вздохнул.

– Это вы не поняли. Какие же друзья требуют за дружбу награду?

– Вы замечательный человек, господин Генрих, – сказал вдруг призрак. Нечасто мне встречались такие люди. Поверьте, мне очень жаль, что здесь паши пути расходятся. Призрак, не стыдясь, вытер выбежавшую из глаз слезу. – Увы, я стал жертвой собственных принципов: задаром я никогда не воевал и воевать но стану. Жаль расставаться с вами. И с вами, господин барон, и с вами, господин Олаф, и с тобой, мой друг Ханс фон Дегенфельд.

– Прощай, Ремер, – кивнул головой Ханс фон Дегенфельд. – Возможно, еще свидимся.

Наемник сделал шаг по направлению к уцелевшей стене, потом вдруг повернулся и умоляюще глянул на Генриха:

– Ну, ради бога, хоть что-нибудь пообещайте. Разве нам трудно? А? Не хотите платить, ну и не платите – пообещайте, а потом не расплатитесь. Я к этому привык, я за это в обиде не буду. Ну? Придумайте же что– нибудь! Разве вы не видите, что я страдаю?

Генрих упрямо покачал головой.

– Я не стану обманывать вас, господин Ремер. Все, что я могу вам пообещать, это только гибель или славу, не более того.

– Славу? – призрак ландскнехта заметно ободрился. – Черт возьми, а ведь это чудесная идея. Со мной еще никогда не расплачивались славой. Я умер безвестным и думаю, никого моя смерть не огорчила. Никто никогда не вспоминал меня. Разве что вдовы и сироты тех, кого я убил, – призрак ландскнехта печально вздох– пул. – Признаюсь вам честно, господин Генрих, не раз и не два мучила меня совесть...

Услышав это, барон Краус фон Циллергут презрительно фыркнул и с подозрением покосился на Ханса фон Дегенфельда.

– Фырчите, фырчите, – благодушно бросил тот. – Я ведь дал зарок с вами не сражаться. А слову своему я хозяин. Фырчите, если вам нравится фырчать... как мерин...

– Случайно сорвалось, – барон виновато развел руками. – Не обращай внимания, Ремер. Продолжай.

– Убил я многих, чего уж тут скрывать. Единственное утешение – убивал я не подло, из-за угла, а честно и открыто – в бою. Однако стоны сирот так часто звучат в моей голове, что делают это оправдание слабым, – призрак ландскнехта снова вздохнул. – Что ж, ваше предложение мне подходит. Возможно, если я совершу нечто полезное, рыдания в моей голове смолкнут. И, может, я получу от господа прощение и обрету покой... Только выберите для меня, пожалуйста, бутыль из-под вина. Одна мысль, что в ней когда-то было доброе винцо, уже сейчас греет мне душу.

– А для меня, будьте добры, подберите флягу от знаменитой ароматной воды из Кёльна [3], – сказал Ханс фон Дегенфельд. – На худой конец подойдет и фляга от французской ароматной воды.

– Это мы сделаем, – сказал Генрих, стараясь выглядеть серьезным. – А вы в чем хотите путешествовать, господин барон?

– Я еще не решил. Пожалуй, мне все равно.

– Ну что ж, – сказал Генрих. – В таком случае отправимся ко мне домой, и вы сами выберете подходящее средство передвижения.

Барон удовлетворенно кивнул.

– А можно, – неуверенно спросил Питер, – чтоб кто-то из вас, привидений, путешествовал со мной? Мне так хочется, чтоб у меня был призрак-попутчик...

– Кто с кем будет путешествовать, не играет роли, – сказал Ханс фон Дегенфельд. – Поэтому, если вас устроит моя компания, я готов идти с вами.

– Спасибо, огромное спасибо! – Питер вскочил на ноги, и Генриху показалось, что приятель от радости пустится в пляс, но тот удержался и нервно забарабанил пальцами по бедру.

Тогда я тоже хотел бы иметь попутчика, – сказал Олаф Кауфман. – Пойдете со мной, господин Ремер?

С удовольствием, –  откликнулся ландскнехт. –  хороню дрп.чип. чч)гда, на кладбище.

Олаф с благодарностью кивнул и сказал:

А мне понравилось, как вы владеете двуручным мечом. Это очень сложно?

Дело в практике. Хотя не каждому, конечно, дано управляться с тяжелым оружием. Но без двуручного меча не обойтись, когда врезаешься в ряды копейщиков или алебардистов. Нас – тех, кто сражался двуручным мечом, – называли солдатами на двойном жалованье. И это правда – мы получали жалованье вдвое выше, чем обычные ландскнехты.

На этом «военный совет» закончился. Древнерожденные остались выбирать достойных в отряд Генриха, а Генрих и его друзья отправились по домам готовиться к походу.