Текст книги "Последние Врата"

Автор книги: Мартин Райтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава IX
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК ИЗ ХЕЛЛЕ

После сражения на старом кладбище Регенсдорфа в школе только и было разговоров о призраках.

Многих из тех, кто решил ночью разыграть Генриха, украшали синяки и шишки. Все были ужасно злые на Клауса Вайсберга, и, покажись он, ему пришлось бы несладко. Но Клаус Вайсберг исчез, а вместе с ним исчезли еще несколько человек: Марта Кох, Тереза Штольц, три девочки из других классов и Вальтер Кайзер.

За дело взялась полиция, но до сих пор никаких известий о пропавших не появлялось. К концу учебного дня домой заявилась Марта Кох. Она ужасно заикалась, пугалась собственной тени и время от времени принималась безудержно рыдать. Толковых объяснений добиться от нее никто не смог, выяснили только, что Марта просидела почти двое суток в яме, вырытой у церкви строителями, привалив себя досками и землей. Бедняжка то и дело кашляла, и врачи заподозрили у нее воспаление легких. Еще Марта бредила призраками и бормотала, что проклятого Клауса и несчастных девчонок похитили самые настоящие черти. Утащили всех, должно быть, в ад.

«Неужели, размышлял Генрих, узнав об исчезновениях, – скрэбы похитили бедолаг и увели в Малый Мидгард? Но зачем им пленники-люди?.. Хм, а может, пропавшие так припустили от страху, что теперь приближаются к Мюнхену? Клаус вполне на такое способен. Во время битвы колдуна с ведьмами он ныл, что не может сдвинуться с места, а стоило мне отвернуться, задал такого стрекача... Но нет, хоть кто-нибудь из беглецов позвонил бы домой. Бегство отпадает, остается одно – похищение».

Дождавшись перемены, Генрих поспешил к Олафу и поделился своими подозрениями.

– Помнится, ты говорил о рабстве и жертвоприношениях, – нахмурился Олаф. – Если это правда, то пленникам можно только посочувствовать. Быть может, еще не поздно отправиться к ним на выручку в Малый Мидгард?

– Я бы полжизни отдал за такую возможность, но... – Генрих обреченно махнул рукой. – Проклятые скрэбы закрыли последние Врата...

После разговора с другом Генрих решил не ждать окончания уроков, а отправиться к дому графов Ойшенгеров для допроса пленника Эйвинда прямо сейчас.

Когда он углубился в развалины, перед ним, точно из-под земли, выскочили два гнома из «верхней стражи». Одетые в длинные кольчуги, с железными шлемами на головах, вооруженные секирами в руках, выглядели гномы очень воинственно.

– Да хранит вас Один, господин Генрих, – крикнул по-военному бодро один из бородачей. – Желаете допросить пленника? Идемте.

Гном провел Генриха к центру развалин, сдвинул в сторону какой-то камень и крикнул в открывшийся лаз:

– Эй, вы, к вам спускается господин Генрих! – Затем гном повернулся к Генриху и сказал: – Там ступеньки. Будьте осторожней – некоторые из них после взрыва раскрошились.

Генрих поблагодарил гнома кивком головы и полез в графский подвал.

Эйвинд из Норддерфера с несчастным видом сидел у одной из стен. Его руки и ноги сковывала толстая цепь, от веса которой старик неимоверно страдал: его руки лежали безвольно, будто пригвожденные к земле, на лице застыло мученическое выражение.

Кроме Скальда Ярлов, в подвале находилось пятеро гномов-стражников. Они сидели на деревянных лавочках за небольшом столиком. На досках стола лежали игральные кости.

Старик при виде Генриха заметно приободрился:

– Ах, как замечательно, что вы пришли. Только вы один можете за меня заступиться. Только вы один можете прекратить нечеловеческие издевательства над стариком

– Над вами издевались? – удивился Генрих.

– Да, и самым кошмарным образом, – пленник звякнул цепями. – Вы видите, какой груз на меня навесили? Это невыносимо! Вы, добрый господин, умеете разговаривать с этими гномами, они вас слушаются. Будьте добры, объясните им, что я слишком стар, чтоб пытаться сбежать. Глупо держать меня в цепях. Если хотите, я поклянусь, что не сбегу...

– Нет, не хочу, – сказал Генрих. – Цепи – единственное издевательство со стороны гномов?

– А разве этого мало? – искренне удивился старик. – Они еще хотели их мне на шею повесить, но я всего лишь слабый старик, и моя шея едва не переломилась. Только это и спасло меня от новых мук... Вы обязаны прекратить чудовищное насилие над поэтом.

Генрих покосился на гномов. Кузнечных дел мастера забыли об игре в кости и с сосредоточенным видом принялись кто точить топор, кто латать башмаки.

– Я думаю, что в этот раз они не послушают меня, – развел руками Генрих. – Вы пленник, а тем более ваши дружки – зеленые карлики – принесли много бед регенсдорфским древнерожденным. Если хотите, чтобы с вас сняли цепи, нам необходимо рассказать все о дорогах в Малый Мидгард.

– Так ведь вы сами обнаружили последнюю, когда нежданно-негаданно напали на карликов. Ничего нового я не знаю.

Судя по тому, что отвечал старик без прежней заносчивости, ночь, проведенная им в подвале вместе с гномами, не прошла даром.

– Меня интересует, как открыть эту дорогу, – сказал Генрих. – А кроме того, я хочу узнать правду о том, почему Врата между Мидгардами оказались все заперты.

– А вы этого не знаете? – удивился Скальд Ярлов. – Врата держат великаны. Убийца Хоркунда – величайший колдун всех времен – призвал чудовищ из Етунхейма и вынудил их запереть Врата.

Генрих побледнел.

– Вы хотите сказать, что теперь в Малом Мидгарде правят великаны?

– Нет, они просто сидят у Врат. Когда придет время, Убийца Хоркунда призовет их на битву, но пока они никого не трогают. Был, правда, случай, когда один из етунов внезапно взбесился и потоптал нашу армию, изготовившуюся к вторжению.

– Почему же он взбесился?

Старик пожал плечами.

– Это тайна для всех. Когда Убийца Хоркунда открывал Врата, очищая подступы к ним магией, глупого етуна угораздило в дыру заглянуть. Потом что-то произошло, и чудовище, дико взревев, схватилось за глаз. Позабыв про Врата, чернолицый принялся громить все вокруг. Я слышал, что в тот день погиб даже один из герцогов зеленых карликов. А ведь у них герцоги – первые люди, важнее королей.

– А где должно было произойти вторжение? – Генрих подумал о Сундри и его молоте.

– У головы Хрунгнира, – ответил Эйвинд из Норд– дерфера. – Это неподалеку от Альзарии, в поганом королевстве Берилингия.

«Молодец, Сундри, попал в глаз самому великану!» – Генрих улыбнулся, потом нахмурился: Карлики захватили Альзарию? Пока нет. Они собирались вначале разделаться с Большим Мидгардом.

– Значит, принцесса Альбина жива! – радостно воскликнул Генрих.

– Вы знаете принцессу? – удивился пленник.

Генрих не стал отвечать, задав новый вопрос:

– Кто такой король Убийца Хоркунда?

– Этого никто не знает. Впервые о нем заговорили полгода назад. Некоторые называют его также Черный Человек из Хелле. И еще молва утверждает, по крайней мере, я слышал это от самих карликов, что Черный Человек из Хелле ненавидит Большой Мидгард. Ненавидит до такой степени, что решил окончательно разъединить миры. Я был призван, дабы запечатлеть в песне сие разрушение. Но теперь, когда все Врата закрыты, вернуться я не могу, и суждено мне, прославленному скальду, погибнуть в этом проклятом мире, сгнить в цепях, как какому-то разбойнику!

Старик всхлипнул.

– Да уж, поделом вам, – зло сказал Генрих. – Только я не думаю, что мой мир настолько слаб, что позволит любому проходимцу себя разрушить.

– Вы можете думать что угодно, молодой человек, тешить себя любой надеждой, но от предсказания никуда не деться. Эйвинд звякнул цепями, но поднять руки не смог и потому наклонил к рукам голову, чтоб утереть мокрые глаза. Последние Врата закрыты! Теперь Большой Мидгард развалится. Впрочем, туда ему и дорога! Кроме Скальда Ярлов, здесь нет ничего полезного.

Генрих задумался. Он вспомнил давние слова гнома Ильвиса о пророчестве, и мороз пробежал у него по коже. Отвлекая себя от трагических мыслей, он поспешил задать пленнику новый вопрос:

– Мне известно, что зеленые карлики поклоняются дракону. Еще я слышал, что они приносят этому дракону жертвы. Так ли это?

– Дракон Нидхегг без жертв обойтись не может. А зеленые карлики почитают его за своего общего предка. Часто скрэбы сражаются лишь для того, чтобы набрать пленных. Мне кажется, что карлики подчинились королю Убийце Хоркунда лишь потому, что так им повелел сам дракон. Дикие зеленошкурые создания. – Старик подозрительно огляделся. – Так вот, они ужасно неохотно позволяют собой командовать... Но когда в их земли являются гонцы с приказами от Черного Человека, карлики становятся покладистыми и исполнительными. То ли его боятся, то ли гнева дракона...

– Значит, всех плененных в Регенсдорфе отдадут чудовищу Нидхеггу?

– В этом можете не сомневаться, – старик добродушно усмехнулся. – Скрэбы строго блюдут обычаи. Что еще вы желаете узнать?

– Девушек карлики продают...

– Вы и это знаете? – пленник с уважением посмотрел на Генриха. – Все, в том числе и я, были уверены, что это страшная тайна. Продают, да, продают девушек в гарем королю Убийце Хоркунда. За хороший товар он платит хорошие деньги. Но карликам деньги не нужны, они не знают им цену, вот почему они берут только оружием. А привозят оружие и забирают пленных солдаты самого короля. Куда они их увозят – никто не знает.

– Выходит, что вам неизвестно, где логово этого Черного Человека из Хелле, или Убийцы Хоркунда?

– Точно не известно, – старик пожал плечами. – Я его ни разу не видел, как, впрочем, и большинство жителей Малого Мидгарда. Но мне кажется, – Эйвинд из Норддерфера перешел на шепот, – мне кажется, что Убийца Хоркунда обитает где-то далеко на Севере – его люди тепло одеты и часто везут притороченными к седлам множество теплых меховых вещей. А кому нужны, скажите, меховые вещи в Малом Мидгарде? У нас ведь даже зимой не холодно. Только на самом Севере, в Леденистых горах, держится снег... Теперь вы можете снять с меня цепи? Я рассказал все, что знал.

Разглядывая несчастного старика, Генрих подумал, что пленнику можно доверять. Врать и изворачиваться Эйвинду из Норддерфера не было никакого смысла, а весь его вид и манеры свидетельствовали о том, как он далек от воинского искусства. Наверное, дальше, чем был покойный Плюнькис.

– Я поговорю с гномами, – сказал Генрих. – Не обещаю, что с вас снимут цепи немедленно, но дня через два, думаю, вы сможете вздохнуть свободнее.

Выбравшись из подвала, Генрих отправился разыскивать Олафа Кауфмана.

«Черт знает что! – думал он по пути. – Кто такой этот Черный Человек из Хелле? Чем ему насолил Большой Мидгард? И уж колдун он, похоже, посильнее Безевихта или Каракубаса – ни тому ни другому никогда не удалось бы разъединить Мидгарды. Теперь ясно, отчего проснулись вулканы, почему рушатся города, отчего все в мире катится вверх тормашками. Господи, только бы этому королю Убийце Хоркунда не удалось достичь своей цели. Я наверняка умру, если узнаю, что навсегда разлучен с Альбиной. А Капунькис и Бурунькис тоже умрут, если выяснится, что мы никогда не встретимся... Представляю, какие еще беды ожидают нас!»

Глава X
ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ

Вечером, вернувшись с работы, Эрнст Шпиц сказал:

– Милая, мы немного прогуляемся с Генрихом.

– Ты ничего не имеешь против?

– Только не исчезните насовсем, – не скрывая недовольства тем, что от нее грубо, фактически требуют не мешать мужскому разговору, сказала Фрида.

На улице отец Генриха довольно долго молчал. Он повел сына к Дунаю и лишь там, глядя на бегущую воду, сказал:

– Ну что, сынок, готов ты мне рассказать, что с тобой произошло, где пропадал?

Генрих почесал затылок, не зная, с чего начать.

– Ты не поверишь мне, па. Я и сам бы не поверил, если бы мне такое рассказали.

– Ничего, ты начни, а там видно будет, – приободрил его отец.

– Ты веришь в существование других миров?

– В инопланетян и летающие тарелки? – Эрнст Шпиц улыбнулся. – Я знаю, что в участке ты поведал следователю байку, будто бы тебя похитили пришельцы из другого мира. Но любому понятно, что это чушь.

– И все-таки другие миры существуют! – запальчиво выкрикнул Генрих. – Клянусь!

Эрнст внимательно посмотрел на сына.

– Не хочешь говорить правду? – Он вздохнул. – Ну что ж, разговора не получилось. Жаль. Быть может, в другой раз. Идем домой.

Генрих всю дорогу молчал, обижался на отца, но тот делал вид, что ничего не замечает и что между ними ничего не произошло. Он рассказывал о работе, о том, что последнее время дел невпроворот, а когда пришли домой, тут же включил телевизор.

– Ну что? – спросила его нетерпеливо Фрида, но отец Генриха в ответ лишь махнул рукой, и она, поняв, что Эрнсту ничего нового выяснить не удалось, смахнула украдкой слезу.

По телевизору передавали, что проснулся еще один из спящих вулканов.

– Мир сходит с ума! – сказала Фрида, глядя на потоки извергающейся лавы.

– Это ты верно подметила, – кивнул Эрнст. – Вулканы как будто сговорились. Вначале забурлили на Гавайских островах, потом к ним присоединились Авачинская сопка в России и Тахумулько в Гватемале. Кракатау вот заворчал... Кстати, Генрих, ты знаешь, что вулкан Тахумулько – самая высшая точка Центральной Америки? – спросил Эрнст.

– Да, я что-то такое слышал, – кивнул Генрих без особой уверенности.

А ведь я вас предупреждала! – уверенно заявила мама Генриха. Это только цветочки, а ягодки еще впереди. Самое настоящее Светопреставление начинается!

– При чем здесь Светопреставление? – улыбнулся Эрнст Шпиц.

– Потому что Нострадамус предсказал Конец Света.

– Ах, Фрида, как ты можешь верить в эту чепуху? – замахал руками Эрнст Шпиц. – Никаких предсказаний быть не может, все это выдумки.

– Нет, не выдумки! – возмутилась мама Генриха. – Я знаю, мне Эльза Аердинг говорила, а она разбирается в таких вещах.

– Твоя Эльза Аердинг настоящая сумасшедшая – ей лечиться надо! Я до сих пор не могу прийти в себя после того, как она убеждала меня в существовании призраков, гномов и ведьм. Но когда она заявила, что в каждом доме, в каждой квартире обитает кобольд-невидимка, тут я не выдержал и рассмеялся. Ты ведь помнишь эту историю?

– Еще бы не помнить! Ты повел себя как последний невежа и опозорил меня!

– Па, скажи, а Нострадамус и вправду предсказал Конец Света? – поспешно встрял в разговор родителей Генрих. Эльза Аердинг – выкрашенная под жгучую брюнетку толстуха с десятком амулетов и золотых крестиков на шее – его совершенно не интересовала. Более того, видеть ее самодовольную физиономию и слышать ее прокуренный голос было для Генриха настоящей пыткой.

– Да в его стихах сам черт ногу сломит! Он, хитрец, свои стихи так написал, что трактовать их можно как угодно... – Эрнст Шпиц хотел еще что-то сказать, но вдруг умолк, уставившись на лампу.

– Это еще что такое? – проворчал он растерянно.

Генрих и Фрида Шпиц одновременно подняли головы. Лампа неровно раскачивалась, словно ее тормошили порывы ветра.

– Нашли время устраивать вечеринку! – буркнула мама Генриха и вдруг громко вскрикнула.

Пол под ногами задрожал мелкой противной дрожью, чашка с кофе застучала по крышке стола и, мелко подпрыгивая, заскользила к краю.

– Быстро на улицу! – крикнул, вскакивая на ноги, Эрнст Шпиц. – Землетрясение!

Фрида Шпиц крутнулась на месте, соображая, какие вещи выносить из дома в первую очередь, но отец Генриха схватил ее за руку и потянул к двери.

– Генрих, не отставай!

В окнах загудели стекла, грохнулся с подоконника и разбился вазон с цветами. Генрих бросился следом за отцом, они все вместе помчались по лестнице. Пробегая мимо соседских дверей, Эрнст Шпиц коротко звонил в дверные звонки и тащил совершенно растерявшуюся жену дальше вниз.

Выскочив на улицу, отец Генриха закричал во всю мочь:

– Землетрясение! Вон из квартир! Прочь от домов! Иначе завалит обломками! Генрих, за мной!

Бежать по трясущейся земле было ужасно тяжело. Ноги подгибались, с трудом удавалось сориентироваться. Фрида Шпиц совершенно ослабела от страха, споткнулась. Отец Генриха подхватил жену на руки, вынес из двора и заспешил к большой, свободной от построек детской площадке.

– Ох, что же будет? – бормотала, всхлипывая, Фрида Шпиц. – Милый, оставь меня, спасайтесь вместе с Генрихом, иначе погибнем все.

– Лучше помолчи, – задыхаясь, ответил Эрнст Шпиц.

Из домов выскакивали люди, толкали друг друга. То и дело слышались испуганные вопросы:

– Кто знает, скажите, что происходит? Что делать?

– Землетрясение! – кричал Генрих. – Бегите от домов, пока они не рухнули!

Люди восприняли слова Генриха как спасительный приказ и рванулись следом за семьей Шпицев. Пожилой мужчина в очках и халате на голое тело топал рядом с Генрихом и вздыхал:

– Ах, у меня чудесная библиотека! Столько книг, столько книг! Как думаете, молодой человек, мне удастся спасти из-под обломков хоть что-нибудь?

Дрожь земли прекратилась, но это заметили не сразу. Скучившись на залитой асфальтом площади, люди шумели, как растревоженный улей. Кто-то плакал, кто-то жаловался на то, что не успел застраховаться от стихийного бедствия, а кто-то ругал правительство и сейсмологов, не сумевших предсказать приближение катастрофы. То и дело над городом ревели сирены «Скорой помощи», пожарных и полицейских машин.

– Слава богу, – сказал Эрнст Шпиц, – что сейчас не ночь. Если бы землетрясение застало людей в постелях, последствия могли бы оказаться ужасными.

Он сидел на земле, обняв Фриду, а Генрих нервно расхаживал вокруг родителей, пытаясь выстроить связь между призраком в доме Хранителя Врат, битвой на кладбище и сегодняшним землетрясением.

К утру народ немного успокоился, а когда солнце поднялось над домами, страх и вовсе прошел. Мужчины и женщины заулыбались, начали обсуждать сотрясение земли и собственную панику и сошлись на том, что сегодняшняя ночь – удивительное приключение. Никто ведь не пострадал, ни одного здания в Регенсдор– фе не развалилось. Толпа медленно редела, регенсдорфцы расходились по домам.

В радио– и телевизионных новостях остаток дня говорили только о внезапной катастрофе. Землетрясение произошло не только в Германии, но даже в Америке. В Нью-Йорке рухнуло два небоскреба, а в Турции пострадали целые кварталы. Во Франции согнулась и чудом не завалилась верхушкой в Сену Эйфелева башня, а в Англии остановился «Биг Бен». В общем, мир содрогнулся...

Глава XI
ОХОТА НА ВЕДЬМ

Последние сомнения в том, что пророчество верно и Конец Света – не выдумка, развеялись. Мир потихоньку разваливался. С чем связана ненависть Убийцы Хоркунда, или, как его назвал старик Эйвинд, Черного Человека из Хелле, к Большому Мидгарду, Генрих не знал, да и не хотел забивать этим голову. Сейчас наиважнейшей задачей было открыть хотя бы одни Врата, для того чтобы избавить мир от новых сотрясений и скорее отыскать пленников, спасти бедняг от мучительной смерти.

Генрих решительно застучал кулаком по бетонным перилам смотровой площадки у герцогского замка, а когда из открывшегося подземелья показалась голова предводителя древнерожденных, выпалил:

– Господин Ильвис! Пророчество сбывается!

– Какое пророчество? – опешил гном.

– О Конце Света! Эйвинд признался, что какой-то колдун призвал из Етунхейма великанов и они заперли все Врата. Мы должны что-то сделать!

Ильвис недоверчиво посмотрел на Генриха.

– Эйвиид вас обманывает. Никто не может призвать в Малый Мидгард етунов. Это запрещено Одином.

– Неважно, – Генрих нервно заходил взад-вперед. Врата заперты, и грядет катастрофа. На великанов у нас нет времени. Вы лучше постарайтесь вспомнить, где еще можно отыскать Врата, способные открываться. Вы ведь говорили, что раньше их было много.

– Так ведь то раньше! Гном почесал бороду. – Сейчас все они, поди, развалились от времени...

– А колдун Каракубас? – воскликнул Генрих. – Как он попал в наш мир?! Не прокрался же кошкой мимо Хранителя Херрманна.

– Хм... Совершенно ясно, что он использовал другие Врата... Но как Каракубаса допросить, если его след давно простыл? – Гном вздохнул. – А я, увы, всю свою жизнь провел в Регенсдорфе и никогда не интересовался тем, что творится за околицей. Мне кажется, только призрак барона может знать о других Вратах. Он самый древний обитатель Регенсдорфа, да и попутешествовать ему пришлось. Может, с ним поговорить?

– Хорошо. Направьте его, пожалуйста, вечером ко мне.

После разговора с Ильвисом Генрих встретился с Олафом, поведал другу о своих подозрениях и о том, что ночью ожидается важная встреча с призраком барона Крауса.

– Я тоже хочу послушать, что он расскажет, – заявил Олаф. – Давай в полночь встретимся возле...

– Нет, – оборвал Олафа Генрих. – Лучше приди ко мне домой.

– А родители?

– Я уговорю их, чтобы разрешили тебе переночевать. Это лучше, чем тайком спускаться по веревке с балкона, а возвращаясь, бояться, что мое исчезновение обнаружили. У меня и без того хватает проблем – отец мне не верит.

Фрида возражать против ночевки одноклассника не стала, а Эрнст Шпиц был на работе.

Олаф пришел в девять вечера и сумел поразить Генриха своим видом. Он сменил рваные джинсы на обычные брюки, расстался наконец с кожаной курткой и, что самое невероятное, подарил маме Генриха цветы и коробку конфет. Фрида Шпиц сразу прониклась к Олафу уважением, а когда Генрих заваривал на кухне чай, шепнула сыну:

– Давно надо было тебе таких приятных друзей завести!

Генрих улыбнулся, представив выражение лица матери, когда она узнала бы о том, что вся школа скорее согласилась бы провести летние каникулы в клетке с тигром или удавом, чем пожить недельку в одной комнате с «приятным другом». Ах если бы она знала, кто этот «друг» на самом деле...

Призрак барона Крауса фон Циллергута появился сразу после полуночи. И не один, а в сопровождении Ханса фон Дегенфельда и Ремера из Майнбурга.

– Простите за то, что мы с Ремером явились без приглашения, – сказал фон Дегенфельд. – Но нами движут наилучшие побуждения. Хотя я существую в виде жалкого призрака не один десяток лет и мир мне, честно признаться, надоел до смерти, все же я считаю его уничтожение несправедливым. Лично я о Вратах ничего не слышал и помочь советом не сумею, но все же я жажду узнать, какие планы по спасению Большого Мидгарда разработали вы.

Генрих смутился, виновато развел руками.

– Должен вас разочаровать, господин Ханс, никаких планов у меня нет. Все мои надежды связаны с господином бароном... Господин Краус, вы жили во времена, когда люди верили в чудеса. Может, до вас доносились слухи о другом мире, может, кто-то из ваших знакомых бывал там или знал, как туда проникнуть?

Призрак выловил из пустоты огненную каплю, смастерил из нее стул, скромно уселся на краешек и затих, страдальчески обхватив руками голову.

– Не помню, – простонал он через минуту. – Хоть убейте, но ничего такого я не помню. Мы, бароны, подобными глупостями не интересуемся. То ли дело охота!

– А охота на ведьм? – спросил Олаф Кауфман. – Инквизиция усердствовала в преследовании колдунов и колдуний – процессы предавались огласке, должны были всплывать факты. В конце концов, множились слухи.

– Ах, если бы вас, господа, интересовали не Врата, а ведьмы! Про колдуний я мог бы многое рассказать: мерзавки в могилу меня свели! Барон соскочил со стула и погрозил воображаемым ведьмам кулаком.

– Если вы не можете рассказать нам про Врата, – обратился к барону Олаф, – то расскажите, пожалуйста, хотя бы про ведьм. Времени до утра полно, а выслушать интересную историю никогда не помешает. Верно, Генрих?

Генрих кивнул с кислым видом, не пытаясь скрыть разочарования.

Вот уж не думал, что у вас, барон, есть история, – сказал Ханс фон Дегенфельд. – Вы мне никогда не говорили, что погибли из-за ведьмы.

– Господин барон уже несколько сотен лет никому не рассказывает об этом, – объяснил призрак ландскнехта.

– Да что рассказывать-то? Стыдно мне за себя, – барон Краус вздохнул. – Ну, да теперь, раз вы все настаиваете, я расскажу... С чего же начать?.. Ага, погиб я, значит, из-за клада...

– Вы сказали, что из-за ведьм, – напомнил Олаф.

– Ах, это все связано, – махнул рукой барон Краус. – Дело в том, что финансовые дела мои шли не очень успешно – мягко говоря. Хотя я и был бароном самого императора Людвига Баварского и имел, как водится, землю с замком, да только урожаи с моей земли собирались в последние годы жалкие. И случилось так, что я проведал об одной старухе, которая с годами стала якобы чуять, где сокрыты сокровища. Поговаривали, что тут не обошлось без самого дьявола... Но разве что– нибудь может остановить желающих разбогатеть?

Жила эта старуха в глухой деревушке, дом ее стоял на отшибе, у самого леса. Она давно бы померла от голода, эта старуха, да только любители кладов заявлялись к ней каждый вечер и приносили с собой кто яйца, кто сыр, кто кур. Деньгами старая карга не брала, что и подкупило меня: «Раз хрычовка не требует гульденов, – думал я, – значит, она старушенция честная». Хотя меня и смущало, что жаждущих богатства старуха принимает только вечерами. Днем она, как говорили знающие люди, дрыхла, запершись в своей лачуге и никого не пуская на порог.

Изо дня в день крепло во мне желание отправиться к этой чертовке, и я наконец решился. «В любом случае я, как и империя в целом, окажемся только в выигрыше, если мне удастся разжиться сотней-другой серебряных, а еще лучше золотых», – подумал я.

Это решение и привело к тому, что я стал привидением. Я был уверен, что иного выхода нет. – Призрак барона виновато развел руками. – Не прошло и нескольких дней, как я с парой солдат и слугами добрался до нужной мне деревеньки. Захудалая такая себе деревенька, плюнуть некуда. Кругом сопливые дети, тупые крестьянские рожи. Указали нам на хибару старушенции – та еще развалюха. Перекошенная, черная, аж жуть берет. Но не было и не бывать такому, чтоб барон Фердинанд Краус фон Циллергут испугался и отступил перед ведьмой!

Был день, и старуха по обыкновению своему дрыхла, запершись на засов. Но какая дверь остановит барона? Вышиб я трухлые доски, стукнул ногой по лежанке.

– Вставай, карга. К тебе пожаловал сам барон! Уж я тебе всыплю сейчас как следует или проволоку привязанной к конскому хвосту, если вздумаешь мне голову морочить.

– Не привяжешь ты меня к хвосту, – проскрипела старуха, не поднимаясь с топчана и даже не поворачивая в мою сторону головы. – Уж коль пожаловал ты ко мне, знать, нет у тебя иного выхода. А я ведь тебя ждала...

Старуха противно хихикнула.

– Обеднел ты, барон. Совсем плохи дела твои.

Я как услышал это, так совсем растерялся. Откуда могла знать старушенция, зачем я к ней пожаловал?

– Ах ты, проклятая ведьма! – крикнул я, выхватывая меч.

А бабке хоть бы что, говорит спокойно дальше:

– Спрячь, спрячь свою железку. Если убьешь меня – кто поможет тебе?.. Умерь гнев – я всего лишь старуха, больная да дряхлая. Но клад я помогу тебе раздобыть, – бабка многозначительно замолчала.

– Ну, так вставай скорей, займись делом, – велел я. – Мне нянчиться с тобой некогда! Шевелись, шевелись. А не то я сейчас кликну молодцев с нагайками, так они живо с тебя всю дряхлость сгонят и на ноги поставят. Забегаешь у меня, точно молодуха!

– Не пугай, барон, меня своими молодцами, – насмехаясь, ответила ведьма. – Уж не думаешь ли ты, что твои слуги страшней самого Сатаны? Я столько повидала в жизни и столько всего ожидает меня в аду, что никакой человек, никакая боль не пугают меня... Тебе я помогу, сделаю такую милость... Но и ты мне должен помочь... Заключим договор...

– Да чтоб откусил мне голову твой Сатана, если я стану с тобой, проклятая, договор заключать! – заорал я.

– Тогда скоро по миру пойдешь милостыню просить, – старуха уселась вполоборота ко мне, скрывая лицо. – Не бойся, я не собираюсь ни твою душу покупать, ни к бесам в прислужники нанимать. Даже убивать тебе никого не понадобится и красть ничего не нужно... Я уж совсем развалина, едва хожу... Не жалко ли тебе меня?

– Да чтоб моими костями растапливали котел со смолой для твоей поганой души, если мне тебя хоть немного жалко! – ответил я. – Ты мне голову пустой болтовней не забивай, выкладывай, чего ждешь от меня?

Говорю я это, а сам думаю: если мне не надо продавать душу дьяволу, не надо отрекаться от господа и Божьей Матери, то все, быть может, не так уж и страшно. Да и потом, если услуга пустяковая, так можно и согласиться, а еще лучше согласиться, а затем ведьму перехитрить – святая инквизиция дозволяет ведьме все что угодно, на словах обещать, а потом от обещанного отказаться.

– Прошу я от тебя одного – чтобы ты мне одну вещицу из тайника достал. Тебе это ничего стоить не будет, а мне, старой, хоть какое-то утешение. А заодно наберешь в том тайничке драгоценностей и золота, сколько вынесешь. Ты ведь хочешь золота, я знаю. Ну что, барон, принимаешь мое условие? А нет, так я другого храбреца найду, их много нынче, храбрецов-то, жадных до злата...