Текст книги "Последние Врата"

Автор книги: Мартин Райтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Глава VI
СИЛА НЕВЕРИЯ

Тропинка вывела братьев-глюмов к руинам старого замка. Капунькис, рассматривая развалины, не смог скрыть сомнения:

– Уж не эти ли развалины ты называешь жилищем великого колдуна?

– Эту. Колдун живет в подземной части замка. Руины результат экспериментов. А вот и он!

Среди руин расхаживал высокий старик.

– Цыпа, цыпа, цыпа! – выкрикивал он, то и дело наклоняясь к земле.

– По-моему, это огородное пугало, которое свалилось с шеста, – прошептал Капунькис. – А кого он зовет? Кур? Так они давно прилипли к его халату!

Длинный халат колдуна украшали аппликации в виде красных петушков. От времени петушки совершенно выцвели, запылились и стали похожими на заплатки. На голове колдун носил примятый колпак с серебристыми звездочками.

– Однажды Бальгевирхт подарил нам с Генрихом домашних драконов, с помощью них мы одолели ужасную Розовую Драконшу, – сказал Бурунькис.

– Они разорвали ее на куски?

– Нет, ей пришлось их усыновить – такие они оказались глупые и беспомощные.

– А, я вспомнил! Троица улетела, когда мы разгромили Безевихта... – Бурунькис вышел из-за камней, громко кашлянул и сказал:

– Здравствуйте, господин Бальгевирхт! Помните меня? Я Бурунькис.

Колдун удивленно посмотрел на глюма, наморщил лоб, а через секунду радостно улыбнулся и широкими шагами заспешил к малышам.

– Ах, приветствую вас, мои друзья! – сказал он. – Конечно, я помню тебя, маленький глюм! Прекрасно помню вас обоих. Столько воды утекло с тех пор, а вы такие же, как и были много лет назад!

Капунькис удивленно покосился на братца.

– По-моему, он сумасшедший. Ты же видел его пару недель назад, а он ведет себя так, как будто прошло ужасно много лет. Мне кажется, он ни тебя, ни меня не помнит.

– Как поживаете, господин Бурунькис? – добравшись до глюмов, старик присел на корточки. – Живы ли, здоровы ваши родители? Передавайте им привет от меня!

– Слава Одииу, они живы и здоровы, – ответил глюм. —А как пожинает ваша подружка, ведьма Жмуля?

– Пока еще не знаю, – вздохнул старик. – Все собираюсь ее проведать, да минуты свободной нет. Знаете, научные эксперименты занимают столько времени...

– Да, я понимаю, – кивнул Бурунькис. – Вам удалось, увеличить, а потом снова уменьшить драконов?

– Почти. Очень рад, что вас так интересуют мои скромные труды. Пойдемте, я вам покажу...

– К сожалению, мы спешим. Бурунькис виновато развел руками Мы медь знаете, какие страшные вещи творятся в Малом Мидгарде!

– Да, я слышал об этом. Ужасно. А что случилось?

– Теперь нельзя попасть в Большой Мидгард! Кто-то призвал к нам великанов из Етунхейма, и они закрыли все Врата. Вот беда! Мы пытаемся разыскать колдуна, наславшего этих великанов.

Бальгевирхт улыбнулся.

– Вы вдвойне заблуждаетесь, друзья мои, – сказал он. – Во-первых, в природе не существует колдуна, способного нарушить запрет Одина и впустить в Малый Мидгард етунов. Во-вторых, никто не станет пытаться закрывать Врата.

– Это почему? – удивился Капунькис.

– Если закрыть все Врата, то Большой Мидгард погибнет. Об этом говорит пророчество.

– Как погибнет?! – в один голос воскликнули глюмы.

– Развалится на куски. Не сразу, конечно. Перед этим случится парочка землетрясений и других катаклизмов, а затем от Большого Мидгарда не останется камня на камне. Ну, не сокрушайтесь так, друзья мои. До этого дело не дойдет – кому мешает Большой Мидгард? Да и нет колдуна, способного уничтожить целый мир. Раньше, говорят, такие водились, но теперь все повывелись... Так что волноваться нечего.

Издалека донесся яростный рев.

– Вот вы говорите, что великанов нет, – сказал Капунькис. – А они ревут.

Это медведи, – невозмутимо ответил старик. – А великаны и Малом Мидгарде – это глупость. Я не могу позволить себе верить в них, так как в противном случае мне придется отвлечься от моих экспериментов и заняться новой проблемой. А у меня на это нет времени.

– Но ведь они ревут!

– Пусть ревут. Главное в это не верить. Ловите! Ловите! – заорал вдруг Бальгевирхт диким голосом и, грохнувшись на колени, принялся шарить руками в траве. – Не пускайте его к камням, потом в щели не найдем!

– А кого мы ловим? – спросил Капунькис, с любопытством вглядываясь в траву. – Я только ящерицу вижу.

– Это не ящерица, это карликовый дракон. Ловите же!

Капунькис резко нагнулся и выхватил из травы маленькую трепыхающуюся тварь.

– Он?

– Ах, мое золотко, – Бальгевирхт отобрал ящерицу у глюма и нежно прижал к груди. – Куда же ты сбежать хотел, глупыш? Вне стен моей лаборатории для тебя даже воробей опасен – проглотит, приняв за червячка. Пойдемте, друзья, я покажу вам свою лабораторию.

– Я уже видел ее, – напомнил Бурунькис. – Вы нам с Генрихом подарили двух своих дракончиков.

– Постойте, постойте, – встрепенулся старик. – Вы не шутите?

Бурунькис пожал плечами.

– И вы еще хотели занять у Генриха его золотого дракона, чтоб проверить, не уменьшенный ли он.

– Так это были вы! – оживился старик. – А я-то думаю, кто вы и откуда все знаете? Золотого дракончика я помню. Вы его случайно не принесли?

– Нет, он остался у Генриха.

– Жаль, в следующий раз обязательно захватите. А как поживают мои дракончики?

Думаю, неплохо. Их усыновила дракониха колдуна Безевихта.

Бальгевирхт усмехнулся.

– Этого не может быть – драконы плохо ладят между собой.

– Я тоже слышал об этом, – кивнул Бурунькис. – но все же это факт. Вы, конечно, можете и дальше внушать себе, что драконов усыновить невозможно, но они, слава Одину, об этом не знают и прекрасно усыновляются.

– В великанов вы также можете не верить, однако это не поможет ни вам, ни нам попасть в Большой Мидгард, добавил Капунькис. Что ж, удачи вам в вашем нелегком деле Неверия. А нам пора идти, искать способ справиться с етунами.

Оставив руины и замершего в раздумье колдуна Бальгевирхта, Капунькис и Бурунькис вошли в лес и зашагали по уже знакомой тропе назад к развилке.

– Тут поблизости еще два колдуна живут, – сказал Бурунькис. – Зигурд и Фрисгульд. Но чем они занимаются, я не знаю. Можно попытаться расспросить их.

– Хватит с меня этих колдунов, – замотал головой Капунькис. – Они только о себе и думают. Лучше давай пойдем к Скурду. Он наверняка должен что-то знать. Все-таки его друзья эльфы, а они многое знают.

– Хорошо, идем к Скурду. Он однажды сражался с зелеными карликами, и ему должно быть известно, кто их хозяин и зачем они забрались к нам в Берилингию.

Глава VII
ПРОФЕССИЯ – КОРОЛЬ

Король,Реберик Восьмой работал. Каждый день с одиннадцати утра до трех часов дня он обязан был сидеть в обитом красным бархатом кабинете и трудиться на благо страны. Так делали его отец, его дед и прадеды. Но так как главную работу в деле управления государством всегда вели казначеи, министры и, частично, церемониймейстеры, заняться королю было нечем. Что делать с великанами, король Реберик не знал. Вот почему он скучал, подперев рукой голову и раскачивая на высоком стуле короткими ножками. Перед королем лежали несколько писем, доклады от министров, бухгалтерские книги гнома Эргрика и баночка с чернилами, из которой торчало гусиное перо.

В письмах ни о чем важном не говорилось, доклады министров были один безрадостней другого, а цифры вызывали у короля мигрень. Король всецело доверял своему казначею и выискивать ошибки в учетных книгах находил ужасно глупым занятием. Куда достойней короля объявить войну, например, Ливантии. Но война – дело хлопотное и рискованное. Можно потерять не только трон, но и голову. Король Реберик войну не любил, а для праздника сейчас не было ни времени, ни средств, ни повода.

– Ваше величество, прибыл герцог Вильгельм Храбрый и просит аудиенции, – доложил королевский церемониймейстер Христианиус, заглянув в дверь королевского кабинета после осторожного стука.

– Что вы говорите? – оживился король. – Замечательное известие! Быть может, он подскажет нам выход и развеет скуку. Погодите, я приготовлюсь к встрече.

Реберик Восьмой соскочил с кресла и засеменил к окну. Он уставился на великана, с обиженным видом разглядывавшего пятерых коров, скрестил руки на груди и придал своему лицу глубокомысленное выражение.

– Можете звать герцога, – сказал он, не оборачиваясь.

Двери в кабинет распахнулись, и герцог Вильгельм быстрым шагом направился к королю.

– Ваше величество, – сказал он, – да продлятся годы вашего правления и славы! Дела безотлагательной важности вынудили меня просить у вас внеочередной аудиенции.

Герцог был на три головы выше короля и, чтобы скрыть этот недостаток, стоял, низко наклонясь.

– Да, дорогой Вильгельм, – усталым голосом произнес король. Времена настали мерзкие. Столько работы, что даже не хватает отведенных на нее четырех часов. Не поверите, но я подумываю о том, чтоб сократить обязательные утренние богослужения.

– Мне ли не понимать вас, ваше величество, – вздохнул герцог, сделал паузу и продолжил: – Должен признаться, что я принес плохие известия.

– Разве может быть что-то хуже великанов? – король повернулся к гостю.

– Как вам наверняка уже доложили, на Севере объявился некто, именующий себя Убийцей Хоркунда.

– Да, конечно, мне многое известно о нем, – ответил Реберик Восьмой, морща лоб: он напрочь забыл, кто такой этот Убийца Хоркунда.

– Я возьму на себя смелость напомнить, что он один из королей Севера. Более того, он очень могущественный правитель.

– Север всегда славился доблестными воинами и мудрыми королями, – кивнул Реберик Восьмой. – Вы думаете, нам стоит заключить с ним союз?

– Увы, о союзе речь не идет. Вчера я получил от него послание. Такие послания, как я подозреваю, получили все герцоги Берилингии.

На лице короля проскользнуло удивление, но он быстро справился с ним и сказал:

– У нас четыре герцога: Альбрехт Четвертый Праведник, Иоанн Ротшвайнский Слепой, Эрнст Лармберг– ский Лысый и вы. Следовательно, писем тоже четыре.

– Вы, как всегда, правы, ваше величество, – согласился с замечанием короля Вильгельм Храбрый. – Четыре. И в этих письмах, как вам уже известно, речь идет о предательстве. Герцогам Берилингии предложили неописуемой наглости договор. От нас требуют отказаться от вассальной зависимости от вас и принять покровительство этого самого Убийцы Хоркунда.

– О боги! – король Реберик всплеснул ладошками. – Этот Убийца Хоркунда переходит все дозволенные границы! Что вы ему ответили?

– Я ответил ему, что скорее умру, чем предам своего короля, скромно сказал герцог.

– Как это благородно с вашей стороны! – с видимым облегчением воскликнул Реберик Восьмой.

– Не стоит благодарности все-таки мы родственники.

– Ну да, ну да. Великое дело кровные узы. Позволь, я обниму тебя, брат мой. – Король подступил к герцогу и обнял его, прижавшись головой к животу. Через минуту он отступил и, после тяжелого вздоха, спросил: – Вы предлагаете сражаться?

– Это худший из вариантов, – герцог Вильгельм развел руками. – Мы не готовы к большой войне.

Король кивнул.

– И не говорите! Всю нашу казну проели великаны.

– Именно поэтому я осмеливаюсь предложить капитуляцию.

– Сдаваться?! – в ужасе вскрикнул король.

– Но на выгодных для нас условиях. Если обстоятельства не позволяют дать врагу достойный отпор, тогда нам следует стать его союзниками.

– Ни за что! – король гневно сжал кулаки.

– Это будет всего лишь хитрый ход, – успокаивающе объяснил герцог Вильгельм. – Важно выиграть время. А когда мы окрепнем, тогда мы начнем собственную войну против Убийцы Хоркунда.

– Мне противно слушать ваши предложения, герцог! – ответил король. – Это подло – заключать союз, чтоб потом ударить ножом в спину! От вас я такого не ожидал! Как можете вы, тот, за кем утвердилось почетное прозвище Храбрый, предлагать мне грязную сделку? Король скорее умрет, чем согласится выступить в роли лакея!

– Ваше величество, – герцог Вильгельм смахнул со щеки слезу. – Самого худшего я вам не сказал. Дело в том, что Убийца Хоркунда – колдун. И могущество его так велико, что он смог призвать в Малый Мидгард великанов – етунов. Он не испугался самого Одина, как же мы, обычные люди, сможем с ним сражаться?

– Это ужасно! Король уселся на стул, обхватил голову руками и повторил: – Это ужасно.

Дожидаясь решения Его величества, герцог Вильгельм замер посреди кабинета, изобразив на своем лице глубокую скорбь. Стоять ему пришлось не менее получаса.

– Если речь идет о выборе между рабством и смертью, король выбирает смерть, – наконец произнес Реберик Восьмой. Пусть армии Берилингии невелика, но в трусости ее но обвинить. Наши рыцари...

– Их не наберется и двух десятков.

– Но каждый из них стоит сотни! Мы объединим мою армию и армию четырех герцогств. Мы призовем на помощь правителя Великой Урунгальдии короля Берлидика. Мы направим послов к нашим врагам – ливантийцам, – и, возможно, перед лицом общей опасности давние распри удастся отбросить...

– Король Фуазебаль Третий два дня назад принес вассальную клятву Убийце Хоркунда.

– Как, уже?

– Да.

– И что стало с беднягой?

– Он – король, как и прежде, а Убийцу Хоркунда признал императором Малого Мидгарда.

– Какой позор! Никогда еще в Малом Мидгарде не было императоров.

– Времена меняются, – вздохнул герцог Вильгельм.

– Времена делают короли. Мы будем сражаться!

– Что ж, значит, пришло время умереть нам всем, – невесело молвил герцог. – Позвольте идти, готовиться к войне?

– Иди, брат мой, – сказал Реберик Восьмой. – И утешь себя верой в победу. Боги нас не оставят.

Выпроводив черного вестника, король созвал министров и объявил им о том, что Берилингия переходит на военное положение. А поэтому в столицу срочно призываются все рыцари и герои.

– Война вызовет подъем налогов, что приведет к недовольству населения, – заметил гном Эргрик.

– Лучше потерять деньги, чем свободу, – ответил на это Реберик Восьмой.

– Есть еще одна плохая новость, – продолжил королевский казначей. Трещины у Врат растут. Вчера, как я и докладывал, они едва просматривались на земле, а сегодня они так разрослись, что уже к вечеру подберутся ко дворцу. Садовники завозят землю тачками, но все попытки засыпать разломы ни к чему не приводят. Утром в одну из трещин провалилась корова, и даже великан не сумел дотянуться до нее – так глубоко.

– Надо призвать на помощь колдунов.

– Мы пытаемся это сделать, – пожал плечами гном. – Но все они в один голос утверждают, что бороться с трещинами бесполезно. Это результат разделения Большого и Малого Мидгардов. Все Врата закрыты, и теперь ничто не сможет уберечь Большой Мидгард от разрушения. Ах, если бы удалось открыть хоть одни из Врат! Но проклятые етуны никого к ним не подпускают.

– Ужасно, – вздохнул король. – А ведь я так надеялся на помощь господина Героя. Похоже, что он сам вот-вот погибнет... Напрасно мы позволили ему покинуть дворец. Если бы он остался с нами, он смог бы что– нибудь предпринять. А какой славный был юноша!.. Выходит, что мы только зря разругались с королем Фуазебалем Третьим. Как думаешь, Христианиус, возможно, еще не поздно повернуть вспять и обручить Альбину с принцем Дуралеем? Таким образом мы приобретем союзника против Убийцы Хоркунда...

Тощий старик – королевский церемониймейстер – снял очки и долго протирал стекла, выигрывая время для размышлений. Наконец он водрузил очки на нос.

– Воля вашего величества – нарушить данное слово или не нарушить. Однако же мало сыщется людей, которые одобрят подобное решение. Никто не знает, что случилось с господином Генрихом, но я верю в его удачу. Что скажем мы ему при следующей встрече? И потом, я не доверяю ливантийцам. Пообещать мир и союз они могут, но вот сдержат ли слово? Мне сын Фуазебаля Третьего принц Дуралей не по душе, и видеть его вашим зятем – худшее из зол для меня.

– И для меня, – вздохнул король. – Хорошо, спешить с повторной женитьбой не будем. Так что ты, господин Эргрик, посоветуешь – продолжать засыпать трещины или перебраться в охотничий замок?

– Пока я еще ничего не смею утверждать наверняка, – ответил гном Эргрик. – Но на всякий случай к переезду следует подготовиться. Я уже подсчитал возможные расходы. Впрочем, мы можем сэкономить, если часть вещей оставим здесь под охраной нескольких стражников...

И королевский казначей принялся читать бесконечно длинный список.

Глава VIII
ТРЕЩИНЫ

Выбравшись из леса, Капунькис и Бурунькис зашагали в противоположном Ливантии направлении. Дорога большей частью шла через равнину, разрисованную клочками крестьянских наделов. Коричневела вспаханная земля, из нее торчали, глупо расставив руки-палки, пугала в человеческой одежде. Но к пугалам птицы давно привыкли и, обнаглев, чистили перья даже на шатких клюках. Людей на полях почти не было, да и те, что попадались, не столько работали, сколько отгоняли комьями земли птиц.

Братья прошли через небольшой поселок, поравнялись с таверной на окраине. Таверна была бревенчатая, старая, серая от пыли. Над деревянным крыльцом висела, перекосившись, вывеска. Доски растрескались, краска выцвела, но все же на вывеске можно было прочесть:

«БОРОДА РАЗБОЙНИК»

– Зайдем, пива выпьем? – кивнул на таверну Бурунькис.

А ну его! Тут глюмского пива наверняка нет, а все другое пиво ерунда. – Капунькис сплюнул. – Мне его пить противно. А вино в такую жарищу только жажду нагонит. Тем более вино здесь – дрянное, я уверен. Что тут делать хорошему вину, если трактирщик безграмотный? Должно быть написано «Борода разбойника», но он «а» забыл приписать. Или сэкономил на краске, жадина.

– Это просто буквы выцвели. Там, наверное, было «Бородатый разбойник», – предположил Бурунькис. – Но ты прав, раз у трактирщика нет денег на новую вывеску, так уж хорошему пиву у него вовек не бывать.

Рыцарь Скурд, однажды обвиненный в государствен пой измене и изгнанный из королевства, владел хутором. Когда выяснилось, что обвинение было ложным, Скурд не захотел возвращаться в свой замок, решив вести жизнь крестьянина. Со своей возлюбленной Хонкой он построил на подаренные королем деньги небольшой, но очень уютный хуторок и купил несколько коров, лошадей и овец.

– Что ни говори, а Скурд удивительной силы человек, – рассуждал, поднимая ногами дорожную пыль, Капунькис. – Ведь его едва до смерти не запытали, а он быстро поправился и добром успел разжиться.

– Чужая душа – потемки, – согласился Бурунькис. – Вот Генрих, к примеру, на вид не очень сильный, а ведь какой смелый и упрямый! Его никто не остановит – ни великаны, ни скрэбы. Зато бывший барон, подлый сладкоежка Хильдебрант, на вид такой учтивый и важный, а в душе мерзавец редкостный. А ведь мы ему с Генрихом доверяли!

– Это потому, что ты глупый, а Генрих слишком честный. Я бы этого барона вмиг раскусил. Меня не проведешь! Может, пива выпьем?

– Уж кто из нас глупый, так это еще вопрос. – Бурунькис показал кулак вороне, сидящей на огородном пугале. – Но не будем вспоминать старое. Эй, посмотри, никак наша Хонка грузит повозку?

– Переезжают?  – удивился Капунькис. – И правильно! Не дело такому храброму воину, как Скурд, за сохой ходить. Уж куда больше пользы он принесет, защищая этих самых крестьян. А то выдумал – покоя хочу. Привет, Хонка!

Жена Скурда бросила, не доволоча до телеги, куль с добром и, радостно улыбнувшись, смахнула рукавом со лба пот.

– Здравствуйте, мои дорогие. Что то вы совсем нас позабыли, в гости не жалуете. Пойдемте в дом, угощу вас блинчиками со сметаной. Только утром испекла, думала мужа порадовать, так не успел, бедненький, даже испробовать.

Вслед за хозяйкой глюмы зашли в дом. Капунькис сразу уселся на лавку у стола и нетерпеливо заболтал ножками, а Бурунькис попытался сделать вид, что не голоден, но Хонка этого не заметила. Она поспешила к печи, вытащила большую глиняную миску.

– Так куда уехал Скурд? – спросил Бурунькис, забираясь на лавку.

– В Альзарию. Чуть только рассвело, прибыл гонец от короля с приказом всем рыцарям и героям явиться во дворец.

– Это для нас новость. – Капунькис нетерпеливо выхватил из миски блин, обмакнул в сметану и запихнул в рот целиком, как будто опасался, что кто-то попытается у него этот блин отнять.

– А что случилось? – настороженно спросил Бурунькис.

– Война. – Хонка села на лавку, вытерла выбежавшую из глаз слезу. – Реберик Восьмой объявил войну императору Убийце Хоркунда.

Капунькис закашлялся, братец торопливо стучал кулаком его по спине.

– Ты мне сейчас сердце выстучишь! – возмутился Капунькис. – Давно надо было начинать войну, а то уже все леса кишат зелеными карликами. А ты, Хонка, куда собираешься?

– Тоже во дворец. Король велел всем женам, детям и родственникам рыцарей и героев прибыть к нему. Он считает, что по дворце безопасней, а значит, воинам не придется отвлекаться но время битвы на то, чтоб думать о судьбе своих любимых.

– Наш король не дурак, заметил Бурунькис. – Так ты когда надумала отправляться? Если вызывают всех рыцарей, то нас, выходит, тоже.

– Да вот, загружу телегу и в путь, – ответила Хонка и, внезапно склонившись, заплакала.

– Ну, ты чего, перестань, – растерянно пробормотал Капунькис. – Странная ты, дракона не испугалась, сражалась с ним и едва не погибла, а войны боишься...

– Прожили мы с моим любимым в счастье совсем мало, жаловалась Хонка. – Я не войны боюсь, я боюсь за моего милого.

Бурунькис успокаивающе погладил женщину по спине.

– Ты не плачь, ничего с нашим Скурдом не случится. Я видел, как он дерется – к нему никто близко не подступится.

– А вдруг стрелу пустят? – и Хонка еще сильней разрыдалась.

Когда жена Скурда успокоилась, а глюмы набили животы, приготовления к отъезду продолжились. Капунькис с Бурунькисом помогли загрузить телегу, Хонка впрягла в нее лошадь, потом связала за рога коров и конец веревки примотала к повозке.

– А где овцы? – полюбопытствовал Бурунькис.

– Раздала соседям. Кто ж их погонит до самого дворца?

Глюмы взобрались на мешки, Хонка щелкнула кнутом, путешествие началось.

– А что, королевский гонец больше никаких новостей не передавал? – Бурунькис покосился на братца, занявшего себя тем, что дразнил коров, строя им забавные рожицы.

– Нет, война – самая главная новость... Ах, – Хонка вдруг сжала кулаки, – совсем забыла. Есть еще одно плохое известие. Хильдебрант сбежал из заточения!

– Подавись им Хель! – выругался Бурунькис.

Капунькис обиженно засопел и сказал возмущенно:

– Он хотел меня казнить, почему же его так плохо сторожили?! Это несправедливо – теперь он будет жрать сладости, как будто не виновен. Эх, надо было ему голову отрубить! Напрасно наш король такой жалостливый. Будем теперь из-за этой жалости расплачиваться. Мало нам карликом, придется за овальным бароном охотиться.

Хонка лошадь не гнала, повозка катила медленно, у колодцев делали остановки и поили животных. Лишь к вечеру удалось добраться до Альзарии. Стражники у ворот долго проверяли телегу, хотя Бурунькис и уверял всех, что они с братом – рыцари Берилингии. Наконец их впустили в город, и колеса телеги застучали по булыжной вымостке.

Еще издали стала видна голова великана – етуна, стерегущего Врата. Потом показались башни крепостной стены, а следом и сам королевский дворец. Точнее, то, что от него осталось. Через проломы в крепостной стене можно было разглядеть шесть не связанных между собой груд камней и штукатурки. Из развалин торчали обломки бревен этажного перекрытия, уныло белели балки стропил. Трещины в земле под стенами королевского дворца достигали пятиметровой ширины и расходились в стороны, как иглы звезды. Концы некоторых игл, разрушив крепостную стену, подбирались к близлежащим домам. Но были они еще тонки и не настолько глубоки, чтобы через них нельзя было перескочить.

Хонка остановила повозку перед одной из трещин, сошла на землю, всплеснула руками. Капунькис заприметил нескольких стражников, с хмурыми лицами прикрывавших разломы в крепостной стене, и вместе с Бурунькисом поспешил к ним.

– Эй ты, в доспехах! – обратился он к усатому стражнику. – Короля не видел?

– Уехал король. Не видишь, во что дворец превратился? усач кивнул на развалины за спиной. – Ищи те короля в охотничьем замке за городом.

– А вы что тут делаете? Ворон гоняете?

– Имущество сторожим, – вздохнул стражник. – Скорее б оно уж провалилось в проклятые трещины. Тут война надвигается, а мы чепухой занимаемся. Ведь если это добро не взяли, значит, оно королю и не нужно. Зачем охранять?.. Вы коров великану привели?

Капунькис энергично затряс головой:

– Скорее мы станем зелеными карликами, чем он получит наших коров!

– Так говоришь, король в охотничьем замке? – переспросил стражника Бурунькис.

– Там. Но надолго ли, не знаю. Трещины растут час от часу. Еще неделя, и не только Альзария, но и королевский охотничий замок в них провалится.

Зашуршали камни, послышался треск, несколько булыжников на мостовой просели. На глазах Бурунь– киса часть стены дворца отвалилась и полетела в яму. Малыш прислушался, но грохота падения не услышал.

– Дела совсем плохи, – вздохнул он. – Пойдем, братец, тут нам делать нечего.