Текст книги "Последние Врата"

Автор книги: Мартин Райтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Глава IV
ПЛЕННИКИ СКРЭБОВ

Как известно каждому, для того чтобы попасть из Берилингии в Ливантию, следует двигаться все время навстречу восходу солнца. Там, на Востоке, лежат непроходимые леса и полные малярийных комаров болота. В болотах кишат чудовища, которых не увидишь даже в кошмарном сне. Немного сыщется смельчаков, готовых вступить в битву с кровожадными тварями, порожденными на свет богами – царицей Хель, повелительницей мира мертвых Хелле и злым проказником Локи. Только эльфы, принцы лесов, без страха путешествуют по этим гиблым местам, забросив за спину тугие луки, настороженно держась за рукояти нержавеющих мечей. Эльфам неведом страх, смерть они принимают спокойно, зная, что для них она – лишь возвращение на Родину, в страну Альвхейм, страна эльфов находится на небесах, где много света. Никто, кроме эльфов, не может попасть туда, но мало кто из людей мечтает об этом. В Альвхейме жизнь неспокойна: светлые альвы ведут непримиримую войну с черными альвами. Погибшие в этой войне эльфы оказываются на земле, чтобы, погибнув в очередной раз здесь, возвратиться в Альвхейм. И так без конца.

Бурунькис знал почти все истории про богов и героев, про эльфов и альвов, про подвиги древности и пророчества будущего. Шагая через лесные дебри на восток, Бурунькис, чтоб скоротать время, рассказывал эти истории Капунькису.

– А куда попадают после смерти глюмы? – перебил в очередной раз рассказчика Капунькис.

– Этого я не знаю, – вздохнул Бурунькис. – Наверно, у нас тоже есть своя страна, что-то вроде Глюм– хейма. Но кто может знать про нее, если никому в мире не ведомо, кто мы и как появились на свет. Кто из богов нас создал? Зачем?

– Наверное, мы дети Локи, – заметил Капунькис. – Мы ведь любим шалить.

– Локи злой, – возразил Бурунькис. – Скорее зеленые карлики могли бы назвать его своим отцом, чем мы.

Капунькис задумался, потом уверенно заключил:

– Я уверен в одном – мы произошли не от рыб!

– При чем здесь рыбы?

– А я терпеть не могу воду!

– Это потому, что ты грязнуля, – хмыкнул Бурунькис. – Я лично воду обожаю.

Капунькис внезапно остановился и посмотрел на братца круглыми от ужаса глазами:

– О боги! Выходит, что ты произошел от рыб, а я – от кошек.

– Дурак ты, Капунькис. Мы ведь братья, и родители у нас одни на двоих. Так что мы не можем иметь разных предков.

Капунькис вдруг всхлипнул и страстно обнял братца.

– А я уж было решил, что мы друг другу чужие, – сквозь слезы побормотал он. – Я бы этого не пережил...

– Тихо! – Бурунькис внезапно закрыл братцу ладошкой рот. Там кто-то есть!

Впереди деревья редели, и со стороны прогалины доносились голоса, шаги, бряцанье оружии.

– Разбойники? шепотом спросил Капунькис, вытирая слезы.

Бурунькис медленно вытащил меч.

– А мне откуда знать? Идем поглядим.

Мягко и бесшумно, будто кошки, глюмы двинулись к просвету между деревьями. Шагов за десять до прогалины они плюхнулись на землю и преодолели оставшиеся метры на животах.

– Скрэбы! – выдохнул Капунькис, выглянув из кустарника. – И как много!

Зеленые карлики брели колонной. Точно червь извивалась она между деревьями, и Капунькис с Бурунькисом видели лишь ее голову и середину – остальное воинство скрывалось за поворотом. Вид зеленошкурых солдат был жалок. Почти каждого воина «украшали» грязные повязки на теле, огромные синяки и бугристые шишки. У многих карликов были вырваны клочья шерсти, и кожа в тех местах гноилась. Повязок, чтобы прикрыть многочисленные ранения, не хватало.

Эх, и досталось им! – Капунькис злорадно ухмыльнулся. – Не наш ли великан их так отметелил?

А кто б еще смог осилить такую ораву? Надо будет етуну за такой подвиг лишнюю корову скормить. Как думаешь, может, удастся уговорить великана покончить с ними?

– Не согласится, – уверенно качнул головой Капунькис. – Они ему на вкус не понравились – иначе он бы этих не отпустил.

Тем временем голова колонны приблизилась к просторной, густо заросшей травой поляне. Послышалась команда, строй распался. Солдаты торопливо покидали зажатую деревьями тропу и, выбираясь на простор, без сил валились на землю. Было видно, что скрэбы едва продержались до привала.

Командирам положение не позволяло беззаботно развалиться на солнышке. Они, пошатываясь от усталости, расхаживали среди солдат и, кого криком, а кого пинками, поднимали бойцов на ноги.

Среди деревьев показался наконец хвост колонны: ускоренным шагом скрэбы торопились к лагерю.

Бурунькис толкнул братца локтем.

– А это еще что за чудо в перьях?

Капунькис непонимающе пожал плечами.

В самом хвосте отряда скрэбов брели люди. Шестеро. Их окружал десяток сравнительно высоких, широкоплечих, могучего вида зеленошкурых солдат. Похоже, охранявшие людей скрэбы принадлежали к элитному подразделению, так как у каждого из них на груди болталась приметная бляха из золота, а на поясе меч. Когда кто-то из людей пытался свернуть с тропы, ближайший гвардеец ударом плети тут же пресекал попытку к бегству. Судя по всему, люди следовали за скрэбами на положении рабов или пленников. Двое из бедолаг были юношами, остальные – девушками. Девушки рыдали и беспрестанно размазывали слезы и пыль по лицу. Их непричесанные волосы сбились в космы, и пленницы выглядели настоящими кикиморами. Юноши не плакали. Один из них молчал, насупившись и стиснув зубы, другой громко постанывал и жаловался в пустоту:

– Где полиция? Это несправедливо – бить исподтишка вместо того, чтоб все по-доброму объяснить! Я протестую! Я буду жаловаться!

Пленники поравнялись с Бурунькисом и Капунькисом, и глюмы услышали разговор двух охранников:

– Эх, правится мне этот зануда. Только и делает, что всю дорогу ноет и не устанет ведь! Жаль, что не понимаю, о чем он говорит, но все равно смешно... Напрасно нам не позволили ввязаться в сражение, а оставили по другую сторону Врат – вот бы повеселились мы, глядя, как этот олух мечется трусливым зайцем между могилами.

– И не говори! Если бы гвардия ввязалась в тот бой, победа досталась бы нам, с, досадой ответил другой охранник. – Но приказ есть приказ.

Командиры знают, что делают, поддержал товарища третий гвардеец. – Вдруг кто-нибудь решил бы из Малого Мидгарда ударить нам в спину?

Бурунькис прошептал в ухо братцу:

– Эти скрэбы разговаривают, все равно что лают. Наверное, их папашей был Нидхегг, а мамашей – собака или волчица, – тут же сделал вывод Капунькис.

Первый скрэб со злостью клацнул клыками:

– Ударили б нам в спину или не ударили, этого знать никому не дано. А вот то, что битву мы проиграли, это факт. – Лоб и левую щеку говорившего пересекали рубцы старых ран. Еще десяток шрамов можно ныло разглядеть на руках и плечах карлика. Похоже, скрэб был опытным воякой и знал, что говорил.

– Да как было не проиграть, Лонг! Черный Человек из Хелле нарушил свое слово, пропустил-таки к недомеркам подмогу из Малого Мидгарда. Сотни гномов! С гномами шутки плохи...

– Я не отступил бы и перед гномами, – ответил Лонг, гвардеец со шрамом. – А этому Черному Человеку я не верю. По его милости мы не только проиграли битву, но несколько дней назад потеряли две сотни наших лучших солдат. Да что солдаты, пропал сам родовой...

– Не ропщи! – укоризненно оборвал Лонга гвардеец, сетовавший на гномов. – Жрецы закляли нас словом Нидхегга подчиняться Черному Человеку...

Гвардеец Лонг сделал презрительное лицо и буркнул:

– Я готов умереть ради Нидхегга, но Черный Человек – не дракон. Он многое обещает, но большинство из этого – ложь... Эх, столько сил угрохали, а добыча – всего шестеро людишек. Жаль, что не удалось захватить бестию или вурдалака...

Он сплюнул, покосился на юношу и сказал:

– Что-то мой олух затих, надо взбодрить.

Скрэб подошел к пленнику и, несильно размахнувшись, хватил его дубиной по ягодицам. Юноша вскрикнул, непонимающе закрутил головой и громко запричитал:

– Чем я заслужил такую муку? О господи! Кто-нибудь, умоляю, объясните, что я должен делать?! Я вас не вижу, вы молчите, как же я могу выполнять то, не знаю что?

Скрэбы-охранники рассмеялись.

– Они или слепые, – прошептал Капунькис, – или...

– Или их притащили из Большого Мидгарда, – закончил Бурунькис мысль братца. – По-моему, они скрэбов не слышат и не видят.

– Похоже на то... Что он говорит? – спросил братца Капунькис.

– Разве поймешь? Говорит-то он на языке Большого Мидгарда, а у меня не было времени этот язык хорошо выучить. Жаль, что он не знает «эхт»!

– Ну вот, из-за твоей лени мы не узнаем важных сведений, – осуждающе заметил Капунькис.

Хвост колонны втянулся наконец на поляну. Гвардейцы пинками усадили пленников на землю, сами расселись вокруг них.

– Пошли ближе, – предложил Бурунькис. – Отсюда ничего не слышно.

Крадучись через кусты, братья подползли к поваленному дереву и залегли и пяти метрах от гвардейцев охраны.

– Это все ты виноват, сказал один пленный юноша другому зря нее задушили тебя призраки. Может, тогда все вышло бы иначе.

– Так кто же знал, что так выйдет? – огрызнулся пленник, которого охранник – скрэб огрел дубиной. – А тебя, Вальтер я силой не тащил – кто, как не ты, предложил посмеяться над Генрихом?

– Я предложил, а ты, Клаус, потащил! Не чувствуешь разницу? Ну ничего, как только увидим кого-нибудь  и сможем о ним объясниться, я тут же доложу, что это ты всех ловушку затянул. И повесят тебя, Клаус, как предателя, на суку.

– Не смей называть меня предателем! – взъелся Клаус Вайсберг. – Еще неизвестно, кого первым вздернут на суку: тебя или меня.

– Перестаньте! – вскрикнула одна из девочек. – Мы сейчас должны держаться все вместе, а вы вот-вот перегрызете друг другу горло. Какая разница, кто был виноват? Это уже в прошлом. Надо думать о том, что ждет нас дальше, как спастись.

– Ах, Тереза, как тут спасешься? – Клаус Вайсберг обреченно махнул рукой. – Полиция в лесах не водится. Да и людей не видно. Глушь. Кричи не кричи – никто не услышит.

В этот момент сквозь охрану к пленникам попытался пробраться один из раненых скрэбов.

– Куда прешь? – рыкнул, вскакивая на ноги, гвардеец.

– У меня раны кровоточат, – прохрипел карлик. – Мне нужна повязка. На пленниках много одежды. Никто не обеднеет, если я заберу у них одну тряпку.

Назад! – рядом с гвардейцем встало еще трое скрэбов. – У нас приказ – пленников охранять как зеницу ока. Пленников и все, что на них.

– Да на что им одежда? – возмутился раненый. – Двух дураков скормят дракону, а девок отдадут Убийце Хоркунда.

– Это никому не известно. Возможно, император заберет себе и тех и других. Убирайся!

Гвардейцы угрожающе подняли дубины. Раненый сплюнул, отступил и, усевшись на землю, принялся, точно пес, зализывать на руке рану.

Бурунькис с Капунькисом переглянулись.

– Что будем делать? – спросил Капунькис.

– Лучше всего незаметно убраться, поспешить к королю и сообщить о скрэбах. Реберик пошлет армию и разгромит их. От пленных мы много важного узнаем.

Второй глюм покачал головой:

– Нет, это долго. Ведь раз карлики возвращаются из Большого Мидгарда, значит, какие-то Врата еще открыты. Нам надо захватить одного зеленошкурого в плен, допросить его и, если что, попытаться прорваться в Большой Мидгард через Врата скрэбов. Я уверен, что Генрих легко справится и с великанами, и со скрэбами, и с Убийцей Хоркунда. Надо только ему сообщить о нашей беде.

– Как же мы захватим пленника, если нас всего двое? – удивился Бурунькис. – Карлики сотрут нас в порошок.

– Не сотрут. Во-первых, они уставшие и за нами не угонятся. Во-вторых, мы нападем на скрэба из стражи и, пока к нему подоспеет помощь, все выведаем.

Глава V
ЗАПАДНЯ ДЛЯ ГЛЮМОВ

Стражник, на которого пал выбор глюмов, стоял, прислонясь плечом к дереву и опираясь рукой на дубину. Он внимательно смотрел в просвет между деревьями, лишь изредка поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Командир выдвинул его метров на двести от лагеря, и с такого расстояния ни он, ни его товарищи в лагере видеть друг друга не могли.

– Здоровый он, проворчал Бурунькис. —Боюсь, нам с ним не сладить.

Чепуха! Я схвачу его за ноги, чтоб не сбежал, а ты в это время стукнешь его рукояткой меча по голове. Только тебе надо будет хорошенько подпрыгнуть.

– Не так то легко в прыжке оглушить.

Конечно, нелегко. – Капунькис понимающе кивнул, –  но выбора все равно нет. Сейчас мы подберемся поближе, а как останется метров пять, мы и кинемся на дурака.

– Только команду подам я, предупредил Бурунькис.

– Нет, я.

– Раз бить придется мне, значит, и команду подам я.

– Ладно. А какая будет команда?

– Я крикну: «Хоп!» И ты хватай скрэба за ноги.

Договорившись, глюмы перебежками – от дерева к дереву – стали приближаться к намеченной жертве. Хотя они старались двигаться бесшумно, но листья то и дело шуршали под ногами, а иной раз потрескивали сухие ветки, присыпанные листвой. Но тугоухий скрэб ничего не слышал. Он время от времени переминался с ноги на ногу, зевал.

Когда до зеленошкурого осталось метров десять, а глюмы укрылись за стволом старого ясеня, в лесу закричала птица, потом еще одна и еще. Скрэб вздрогнул, но позы не переменил, разве что как-то весь подобрался, вглядываясь в лесную чащу.

– Вот дурень так дурень! – презрительно сказал Капунькис. – За его спиной можно сейчас пленить всю армию, а он так и будет вперед смотреть. Идиот!

Бурунькис предостерегающе прижал палец к губам. Глюмы прошмыгнули к одному дереву, к другому. Теперь до скрэба осталось не больше трех шагов.

Придется отсюда нападать, деревья закончились, – прошептал Бурунькис.

Братья вышли из-за дерева, изготовились к атаке, и тут откуда-то слева закричала птица. Зеленошкурый карлик внезапно прыгнул в сторону, развернулся и, глянув на ошеломленных глюмов, обнажил в ухмылке клыки.

– Ну вот, наконец-то добрались, недомерки. А то плететесь, плететесь, ждать устал!

Скрэб приложил ко рту ладонь и издал звук, похожий на птичий крик. И тут же из-за деревьев показались скрэбы, которые, как полагали Капунькис и Бурунькис, беззаботно развалились в лагере на поляне.

– Проклятая Хель! – разочарованно вздохнул Бурунькис. – Кто же на кого охотился?

Откуда малышам было знать, что зеленошкурые карлики всегда расставляют охрану таким образом, чтоб каждый стражник непременно наблюдал товарища слева и справа от себя. Мало того, кроме стражи, демонстративно выставлявшей себя напоказ, существовала стража скрытая, которая, маскируясь на местности, наблюдала как за территорией, так и за «показной» стражей. Именно скрытая стража обнаружила глюмов первой и с помощью условных сигналов оповестила караульных и солдат в лагере. Пока глюмы крались от дерева к дереву, солдаты из лагеря успели замкнуть окружение.

– Напрасно радуешься! – воинственно крикнул Капунькис, обнажая меч. – Может, нас твои дружки, клыкастые красавчики, и убьют, но уж тебе от этого легче не будет!

Бурунькис высоко подпрыгнул, попытался дотянуться мечом до головы скрэба, но карлик уклонился в сторону, и его даже не оцарапало. Капунькис атаковал скрэба в ноги, но тоже безуспешно – карлик успел опустить дубину, и оружие малыша с глухим стуком отскочило, отдавшись в руке неприятной дрожью.

Окажись карлик даже плохим воином, справиться с ним было бы нелегко: он почти в три раза превышал глюмов ростом, а уж о силе и говорить не приходилось. Единственным преимуществом малышей перед горбуном была верткость. И глюмы постарались использовать ее в полную меру. Пока скрэб атаковал одного из братьев, другой наседал на него сзади, а когда скрэб разворачивался в атаку бросался второй глюм. Скрэб крутился на  месте, яростно размахивал дубиной, но попасть по врагам не мог. Пока длилась странная пляска, скрэбы окружили дерущихся плотной толпой и, забавляясь награждали своего неловкого приятеля насмешками,

– Нидхег! зарычал скрэб. Он забыл об осторожности, метнулся к Капунькису да с такой силищей обрушил дубину, что, попади, расплющил бы глюма в лепешку. Но Капунькис перекувырнулся через спину, и сучковатая дубина вмяла в землю лишь прелые листья.

–  Один и Тор! –  тотчас выкрикнул Бурунькис и, упав на землю, проехал па животе полтора метра. Этого расстояния вполне хватило, чтоб острие меча глубоко впилось в ногу противника. Скрэб взвыл, развернулся, но ловкий Бурунькис уже был вне досягаемости удара.

– Глюмы не сражаются, а жалят, как змеи! – раздался полный презрения голос. – Все, хватит веселья! Бросайте оружие, недомерки, если не хотите сейчас подохнуть. Эй, Банчю, отойди от них.

Прихрамывая на кровоточащую ногу, скрэб – стражник отступил. Бурунькис и Капунькис остались одни в центре тесного круга. Со всех сторон – кровожадные ухмылки, недобро сощуренные глаза. Карлики не спешили нападать, предоставляя беднягам время на то, чтоб осознать свое ужасное положение. Рядовые скрэбы поигрывали дубинами, а гвардейцы даже не вынимали мечи из ножен, прекрасно понимая свое превосходство над глюмами.

– Кто такие и что вынюхивали у нашего лагеря? – спросил офицер, остановивший сражение.

– Да уж, мы не зеленомордые уроды, – ответил Капунькис. – Не спеши радоваться: за нас скоро отомстят...

Скрэбы вокруг заржали, а офицер презрительно скривился:

– Кому нужны два глюма?! Кто станет защищать такую мелкоту? Но я жду ответа на мой вопрос: зачем вы напали на стражника и почему с оружием?.. Я лишь однажды видел глюмов при оружии: один пытался напугать нас грохотом, а другой размахивал игрушечным молотком...

– Так это вы от страха позеленели? – ехидно спросил Бурунькис.

Офицер от злости заскрежетал зубами, а со всех сторон послышались крики:

– Прикончить их! Да заставить помучиться перед смертью!

– Позволь, я переломаю наглым недомеркам ноги, – выдвинулся вперед гвардеец Лонг. – А потом мы насадим их на палки и зажарим на медленном огне.

Капунькис, заслышав про огонь, вздрогнул и в панике выкрикнул:

– За это вас самих зажарят на костре!

Скрэбы еще громче рассмеялись, а Лонг спросил, перекрикивая шум:

– И кто же возьмется жарить скрэба?

– Наша... наши...

– Солдаты – глюмы! – выручил братца Бурунькис. – Теперь у глюмов есть своя армия. А нас послали в разведку, но теперь, должно быть, уже ищут. Так что всем вам конец!

– Скорее разрушится Большой Мидгард, чем у глюмов будет своя армия, – давясь смехом, сказал Лонг.

Офицер махнул рукой:

– Кончайте уродов!

Зеленошкурая толпа всколыхнулась, кольцо стало сжиматься.

Бурунькис плотнее прижался к братцу, Капунькис затравленно оглянулся и всхлипнул:

– И даже с Генрихом не попрощались...

Он вытянул руку с мечом в наивной попытке удержать врагов на расстоянии, и вдруг на его руке что-то ослепительно вспыхнуло.

– Капунькис, покажи им кольцо! – вскрикнул Бурунькис. – Скорее, вдруг в нем магия!

Он вытянул руку с мечом в наивной попытке удержать врагов на расстоянии, и вдруг на его руке что-то ослепительно вспыхнуло.

Капунькис поспешно перебросил меч в левую руку, вскинул над головой правую. Он расставил пальцы так широко, чтоб все увидели кольцо герцога.

– Слово власти, это, как его... – малыш замялся.

– Тчаквото, подсказал Бурунькис.

– Верно, Тчаквото! Слово силы – Эмдаль, слово рода – Куанту! – выкрикнул Капунькис скороговоркой.

В следующее мгновение произошло то, чего братья ожидали меньше всего. Гвардеец Лонг вдруг побледнел, челюсть у него отвисла.

– Герцог! – выдохнул он растерянно, но в следующую секунду совладал с собой и, выхватывая меч, заорал что было мочи:

– Анахвачи Куанту! Анахвачи Куанту!

Этот крик подхватили несколько других скрэбов, в том числе раненый Банчю. В рядах карликов началась толкотня, а Лонг, внезапно повернувшись к глюмам спиной, расставил руки, преграждая своим сородичам путь:

– Назад! – рявкнул он. – Прочь!

Но толпа продолжала напирать, над головами взмыли дубины, одна из них оцарапала Лонгу плечо. И тогда гвардеец-скрэб, выкрикнув, точно заклинание: «Анахвачи Куанту!», замолотил по зеленошкурой массе мечом.

Лесная тишина взорвалась от криков, воплей, проклятий. Скрэбы забыли о глюмах и принялись избивать друг друга.

– Бежим! – крикнул Бурунькис. Капунькис кивнул, и глюмы сломя голову помчались через просветы в рядах сражающихся.

Давно остался за спиной шум битвы, никто не думал преследовать беглецов, но глюмы остановились лишь тогда, когда сил больше не осталось.

– Ловко мы провели скрэбов, – задыхаясь, прохрипел Капунькис и повалился спиной на листья. – А я решил было, что пришло время нам отправиться в Глюмхейм.

– Нет такого места, возразил Бурунькис.

– Есть. – Капунькис упрямо тряхнул головой. – У всех сеть своя страна, даже у гномов. А мы что, хуже?

– Славный подарок достался нам от скрэбского герцога, вернулся Бурунькис к прежней теме. – Ты видел, как этот тупица Лонг изменился в лице, когда увидел перстень? Вот дурень! Ему и в голову не пришло, что перстень мы могли найти или у кого-то стащить...

– А заклинание подслушать, – рассмеялся Капунькис.

Братья еще добрых полчаса обсуждали переделку, в которую попали, высмеивали глупых скрэбов, а когда силы вернулись, решили продолжить поход в Ливантию. По кромке оврага они прошли пару сотен метров, вышли на лесную развилку, и тут Бурунькис встал как вкопанный, глядя на сухую сосну.

– Ты чего? – удивился Капунькис. – Опять что-то услышал?

– Я вспомнил это место! Тут неподалеку живет мой знакомый колдун. Он очень стар и знает все на свете. Это он помог нам с Генрихом уберечься от розового газа и попасть в Альзарию.

– Знать все на свете нельзя, – покачал головой Капунькис. – Я думаю, что даже Один всего не знает.

– Возможно, но Бальгевирхт может помочь советом. – Бурунькис не стал спорить с братом. Он уверенно выбрал одну из трех тропок. – Этот Бальгевирхт немного странный, как, впрочем, все ученые в мире, но, что самое главное, он добрый.