Текст книги "Самостоятельные люди"

Автор книги: Марта Фомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Давай пойдём за ним, – шепнул Егор сестре.

– Пойдём, он хороший.

– Кроликов, ты опять паясничаешь? – окликнул сзади сердитый голос. – Смотри, я тебя в поход не возьму!

Кроликов перестал изображать паровоз, состроил унылую мину и отдал честь по-военному:

– Слушаюсь, товарищ командир Марья Иванна!

«Командиром» оказалась молодая тётя. Хотя голос у неё и был очень строгий, но лицо доброе. А когда она улыбалась, то на щеках и подбородке играли ямочки. Рядом с Марьей Иванной семенила толстая девочка с такими красными щеками, будто их нарочно намазали краской.

– Прошу вас, Помидора, в замок людоеда. Он вас ждёт не дождётся на закуску!

– Помолчи, Кролик! – надулась Помидора. – Это не меня, а тебя он ждёт не дождётся, чтоб полакомиться кроличьим мясом.

– Как не стыдно дразниться! – сказала Юлька Помидоре. – У нас в детском саду за дразнилки наказывают!

Но Марья Иванна решила, что Юлька упрекнула весёлого Кроликова, а не краснощёкую Помидору, и ни за что его отчитала:

– Вот, Кроликов, до чего ты дожил – тебя детсадовцы учат. Проходите, дети!

Она подержала тяжёлую дверь, и Егор с Юлькой оказались в огромном зале. От входа бархатные дорожки вели к разным дверям и лестницам. Но Егор и Юлька, как условились, не стали раздумывать, куда идти, а сразу последовали за симпатичным Кроликовым.

В первой же комнате к пионерам подошла закутанная в шаль старушка с указкой в руке и неожиданно звонким голосом начала рассказывать про картины, развешанные по стенам. Ребята обступили её так тесно, что Егор с Юлькой совсем перестали её видеть.

Картины были разные и про разное. Особенно много про войну. На картинах сражались и побеждали храбрые солдаты, умирали старики, женщины и дети. И старушка так увлекательно всё это описывала, что даже говорливый Кроликов заслушался и перестал болтать.

– Ну вот и всё, дорогие дети! Экскурсия окончена, желаю вам доброго пути! – сказала старушка с указкой, когда обошли все картины.

Все хором стали её благодарить, а Кроликов прижал руки к груди и торжественно произнёс:

– После такой экскурсии можно ехать только во Вьетнам! Марья Иванна, вчера вы были нашим классным руководителем, а сегодня мы просим вас стать нашим полководцем! Неужели вы не согласитесь?

– Ох и балагур ты, Вася! – засмеялась Марья Иванна.

А Кроликов зашагал вперёд. Он высоко поднимал свои длинные ноги и мычал под нос какой-то боевой марш.

– Не отставай! – шепнул Егор сестре и ринулся вслед за Кроликовым. – Только молчи, а то опять прогонят. Не видать нам тогда войны как собственных ушей.

У выхода пионеры построились по двое и пошли.

Егор и Юлька плелись следом, делая вид, что не имеют к ним никакого отношения.

Жара уже стала спадать, длинные тени протянулись от домов. Юлька увидела продавщицу с газированной водой и стала выклянчивать хоть один стаканчик. К счастью, в кармане у Егора завалялась копейка от сдачи за хлеб. Юлька выпила полстакана, а остальное отдала брату. Пока пили, пионеры ушли далеко и вдруг один за другим стали пропадать под землёй. Еще минута – и совсем исчезли.

– Ну вот! – в отчаянии закричал Егор. – Где их теперь искать? И всё из-за тебя – не могла потерпеть!

Юлька с перепугу захныкала. Егор подошёл к круглой стеклянной будке, в которой сидел милиционер, и спросил:

– Товарищ милиционер, куда это провалились пионеры?

– Провалились? – удивился милиционер. – Они не провалились, а в метро спустились. Догоняйте!

Егор и Юлька со всех ног бросились в длинный подземный коридор и скоро в самом деле увидели пионеров. Те проходили по одному между узкими деревянными стойками, которые перегораживали зал на две половины. На стойках горели жёлтые надписи: «Идите!» Когда Егор с Юлькой подбежали к проходам, надписи погасли. Егорка первым ринулся в узкий проход, но вдруг из стенок выскочили две железяки и ткнули Егора в бока. Юлька испугалась и закричала:

– Ой, они Егорушку ударили!

– Ага, попались, безбилетники! – улыбнулась круглолицая тётя в фуражке с красным околышем. – А где ваши пятикопеечные монеты?

– А у нас, тётя, нет никаких монет, – испуганно сказала Юлька, – мы сейчас последнюю копеечку истратили.

– С кем же вы едете?

– С пионерами. Пропустите! – попросил Егорка. – А то они уедут без нас, и мы тут совсем пропадём.

– Пионеры, а пионеры! – закричала тётенька и взмахнула над головой своей фуражкой с красным околышем, чтобы привлечь к себе внимание. Но Егор дёрнул её за руку:

– Пропустите так, а то они будут нас ругать за то, что мы отстали.

– Пожалуйста, – умильным голосом попросила Юлька, – а то они нас побьют.

– Ну так и быть, – сказала тётенька и пропустила их через другой проход, в котором не было страшных железяк.

Держась за руки, чтобы не потеряться, Егор и Юлька добрались до выбегающей из-под пола лестницы и, потоптавшись, прыгнули на неё. Сердце у Егора колотилось – ведь он впервые без родителей путешествовал в метро. А о Юльке и говорить нечего. Она вцепилась в рукав брата и даже глаза зажмурила. Лестница вдруг поползла под пол.

– Прыгай сюда! – крикнул Егор и, прыгнув, потянул Юльку на неподвижный пол.

Юлька упала на четвереньки.

Коленки у Юльки саднило, но она не заплакала, отряхнулась и побежала вслед за братом. Слева прогромыхал поезд. Может, он уже увёз пионеров? Что тогда делать? Но тут Егор взглянул вправо, увидел красные галстуки, и на сердце у него сразу стало легко.

Остановился поезд, лязгнули тормоза, бесшумно, сами собой раздвинулись двери, и ребята заполнили два соседних вагона.

Егор с Юлькой тоже шмыгнули вслед за Кроликовым и скромно встали в уголке. Только бы их не заметили!

Но не тут-то было!

– Мальчики, – сказала Марья Иванна, – уступите младшим места!

– Не надо, не надо! – стал отнекиваться Егор. – Мы и так постоим!

Кроликов первый вскочил с места и, сделав смешной поклон, пригласил Юльку:

– Прошу вас, прынцесса!

– Я не принцесса, я просто девочка, – обиделась Юлька.

Кроликов наморщил лоб.

– Миледи, мы где-то встречались.

– Нет, я тебя совсем не знаю, Кроликов.

Все вокруг засмеялись, а Юлька покраснела – поняла, что попала впросак.

Надо было что-то срочно придумать, и Егор сказал:

– Это тебя кто-то назвал сейчас Кроликовым, вот она и повторила.

– Тогда прошу у прынцессы прощения!

Кроликов отступил на шаг и под общий хохот опять смешно и церемонно поклонился.

За окном мелькали серые стены, чёрными змеями бежали длинные толстые провода. Мимо проплыла волшебно красивая, сверкающая огнями станция. В вагон хлынули пассажиры и отгородили Кроликова от Егора. Юлька посапывала, склонившись на плечо брата, да и он уже стал задремывать, как вдруг протрубил горн.

Егор встрепенулся – пионеры были уже за окном! Он вскочил, но двери перед ними сомкнулись. Красные галстуки замелькали, слились в одно яркое пятно и вот уже совсем пропали. Опять побежали назад однообразные серые стены с чёрными змеями-кабелями.

– Ай, что же, что же делать, мы свою станцию проехали?! – в отчаянии закричал Егор.

Сердобольные пассажиры обступили их, стали успокаивать. Объяснили, что надо сойти на первой же остановке, сесть на обратный поезд и вернуться на прежнюю станцию. Так они и сделали. Подземный поезд быстро домчал их до той станции, где сошли пионеры. А народу на этой станции – как на улице, снуют туда и обратно, да всё бегом, бегом!

Растерялся Егор. Смотрит направо, налево – все спешат, никому до его беды дела нет. Вдруг в толпе он разглядел среди шляп и косынок знакомую фуражку с красным околышем. Все платки и шляпы мимо плывут – одна фуражка никуда не торопится. Бросились Егор с Юлькой к фуражке, а под ней – совсем незнакомое худое лицо.

– Тётя, вы не видели, куда пионеры пошли? – спросил Егор.

– Видела, видела. Они тут всё гудели, а потом к вокзалу подались.

Побежали Егор с Юлькой к бегущей лестнице. Она их мигом наверх подняла.

Над домами небо совсем синее стало, закатилось солнце за крыши. А народу – не протолкнёшься! Где тут пионеров отыскать!

И вдруг вдалеке загудел горн. Тот самый горн, в который дудел Кроликов.

– Это он, Кроликов! Он нам сигналит! – закричала Юлька и залилась счастливым смехом.

Брат и сестра стали пробиваться сквозь толпу, перелезать через чьи-то чемоданы, перепрыгивать через авоськи с фруктами, через мешки и ящики и вдруг чуть не наткнулись на «полководца» Марью Иванну.

– Марья Иван… – обрадовалась Юлька, но Егор вовремя закрыл ей рот ладонью и оттащил в сторону.

– Ребята, слушай мою команду! – закричала Марья Иванна в ладони, сложенные рупором. – Будем садиться в третий и четвёртый вагоны! Посадку проводить организованно. Остановка – Сорок пятый километр! Как только объявят – все на выход!

Колонна ребят была длинная, и Кроликов побежал в дальний её конец, чтобы повторить слова «командира» тем, кто не расслышал.

Пока шла посадка, Егор и Юлька прятались за толстым станционным столбом. Вскоре все места в третьем вагоне были заняты, началась посадка в четвёртый. Как только в вагон вошёл последний пионер, Егор, наученный горьким опытом, втолкнул Юльку на площадку и только после этого перевёл дух: теперь всё в порядке! Потом Егор заглянул в стеклянную дверь – нет ли там Кроликова, Помидоры и других знакомых. Нет, все незнакомые. Можно заходить.

Егор усадил сестру на свободную скамейку в конце вагона – за высокой спинкой сиденья их не так-то легко было заметить.

Электричка тронулась плавно и неслышно, и весь вокзал с его разноголосой толпой и сумятицей медленно поплыл назад. Замелькали огни. Сначала их было много, потом всё меньше и меньше. Вереница домов вдруг оборвалась, открылся широкий простор полей, а по нему, как ребята в весёлом хороводе, медленно закружились редкие перелески. Из-за далёкого синего леса, будто играя в жмурки, выглянуло и тут же спряталось солнце. Только на озере, прокладывая светлые дорожки, ещё бегали его весёлые лучи. Но вот и они погасли. И сразу в вагон поползли синие тени.

Наступил вечер.

Вдруг в вагон вошли кондуктор и милиционер. У Егора сердце в пятки ушло – ведь у них не было билетов! Но кондуктор только рассеянно взглянул и зашагал в дальний конец вагона.

– Кто у вас тут за старшего?

– Марья Иванна! Она в третьем вагоне! – хором ответили ребята. – У неё билеты на всех!

– Не баловаться у меня! – погрозил пальцем милиционер. – Не то ссажу.

Кондуктор и милиционер прошли в соседний вагон, а Егор, как милиционер, погрозил Юльке:

– Слышала? Чтоб мне не реветь! А то… в милицию отведу.

Мерно стучали-убаюкивали колёса под полом. Полилась весёлая песня.

– До свиданья, мама, не горюй, не грусти, пожелай нам доброго пути!.. – повторяла вслух за пионерами Юлька.

Егору вспомнился дом, и сразу взгрустнулось: что-то там делают мама с папой? Может быть, прочитали записку и плачут? Юлька тоже приуныла. А тут ещё голодные их носы уловили вкусный запах: ребята ужинали.

– Егор, давай и мы поедим! – предложила Юлька.

Егор достал из рюкзака лук, пряники и консервы и только тут обнаружил, что забыл консервный нож.

Оставались лук и пряники. Егор очистил луковицу и протянул сестре.

– Я не буду! – замотала головой Юлька. – Он горький!

– Зато в нём витаминов много, ты же сама знаешь, мама говорила! – убеждал Егор.

– Он плакучий! – хитрила Юлька. – А ты же мне не разрешаешь плакать.

– Ничего, поплачь немного, только про себя! – разрешил Егор.

Юлька наконец попробовала и скривилась так, будто у неё отчаянно заныл зуб.

– Ты не кривись, а ешь! – шикнул Егорка. – Солдаты всё должны есть – они выносливые.

– Вот и неправда! Солдаты едят похлебку и кашу!

Тогда Егор дал сестре пряник, чтоб сладким заесть горькое. Но и это не помогло. Вдобавок ко всему Юлька начала клянчить конфету.

– Как тебе не совестно! – пристыдил сестру Егор. – Ты же знаешь, для кого мы конфеты везём!

– Мы же только по одной конфеточке. И будем долго-долго сосать, пока не прососём до самого варенья!

А запахи становились всё соблазнительнее, даже у Егора потекли слюнки. О Юльке и говорить нечего – она хныкала всё громче.

Егор наконец сдался и сунул сестре конфету. Она тут же сжевала её и опять принялась клянчить.

И Егор решился: он взял банку с консервами и, наказав Юльке сидеть тихо, как мышь, отправился по вагону.

Пионеры развлекались кто как мог: пели, глазели в окна, дрались понарошку на кулачках.

В ближнем купе – «кухне» хозяйничали девочки. Из большого термоса они наливали горячий чай в пластмассовые стаканчики, нарезали хлеб и колбасу, делали бутерброды и кормили ребят.

Егор подошёл к девочкам и неразборчиво буркнул:

– Откройте мои консервы.

Маленькая проворная девочка с густой длинной чёлкой, которая закрывала её брови, удивлённо уставилась на него. Потом переглянулась с подружкой, и обе начали тоненько хихикать.

«Что я такого смешного сказал? – подумал Егор. – Глупые девчонки!»

Он смутился и не знал, как быть дальше.

– Он не может сам банку открыть! – догадалась девочка с чёлкой. И сразу подобрела – взяла у Егора банку и толкнула под бок соседа.

– Костя, вынь нос из книги и открой консервы. Это мужское дело!

Худой и бледный мальчик в очках, к которому она обратилась, сидел у окна в углу, подобрав под себя ноги, и читал. Его длинный нос ходил по строчкам туда и обратно. Костя так увлёкся чтением, что не расслышал просьбы. Тогда девочка вырвала книгу и ловко вложила ему в руки банку и консервный нож.

– Что ты, Галка, делаешь? – возмутился Костя. – Началось самое интересное! Наши пошли в атаку…

– Ничего, ничего, вот откроешь банку и опять пойдёшь в атаку! – успокоила его Галка, а Егору дала стаканчик, в котором дымился чай. – Попей с нами за компанию!

Рука Егора сама собой потянулась к соблазнительному стакану, а другая – тоже помимо воли! – взяла бутерброд с маслом и колбасой.

Ах, до чего же вкусная была эта еда! Вкуснее всяких пирогов и тортов! Егор хотел приберечь немного для сестры, но сам не заметил, как съел всё до крошки. А Галка всё подливала и подливала в стакан.

– Представляете, – рассказывал Костя, – и вдруг командира ранили в грудь. Кровь хлынула – не остановишь! А поблизости – ни одного санитара. Хотя бы самого завалящего! Командир застонал: «Умираю, помогите, помогите!» Знаешь, о таком герое хочется писать необыкновенные стихи! И я уже немного сочинил. Послушай:

 
Мне помогите, ранен я,
Прощайте, милые друзья!..
 

Костя так увлёкся, что кричал теперь на весь вагон. Привлечённые его голосом, многие побросали свои занятия и подошли к «кухне».

Тут Юлька протиснулась сквозь толпу и, тряхнув свою санитарную сумку, твёрдо сказала:

– Я перевяжу раненого.

– Юлька, кто тебе разрешил приходить сюда? – закричал Егорка.

– Я не к тебе, а к раненому! А ты бессовестный! Сам ешь, а мне не даёшь… Я вот маме скажу!

Узнав, что Юлька пришла перевязывать раненого из книжки, ребята принялись хохотать. А Юлька заревела.

Галка тут же налила ей чаю в голубой пластмассовый стаканчик и положила на хлеб самый толстый кусок колбасы. Девчонки натащили ей конфет и напихали их в карман фартука. И даже похвалили Юльку:

– Хорошенькая девочка!

– Как тебя зовут?

– Юлия.

– А куда ты едешь?

Егор всё время делал сестре знаки, чтобы она не проговорилась, но Юлька не то от усталости, не то от сытости и всеобщего внимания совсем разомлела. Когда девчонки стали расстёгивать её санитарную сумку, чтобы наложить туда конфет, она строго сказала:

– Вы мою санитарную сумку не трогайте, а то прольёте йод. Чем я тогда буду раны мазать? Вы их лучше положите в Егоркин рюкзак к нашим конфетам, мы всё вместе во Вьетнам и отвезём!

– Так ты тоже во Вьетнам едешь? – Галка так высоко подняла брови, что они совсем спрятались под чёлку.

Все опять засмеялись, а Юлька вынула конфету изо рта и надулась:

– Сами тоже на войну едут, а надо мной смеются!

– Что это она такое говорит? – удивилась Галка и переглянулась с Костей, но Костя прижал палец к губам и сказал:

– Т-с-с! Ну, конечно, мы тоже едем на войну! – И к Юльке: – Ты не обращай на них внимания. Они просто так.

– А она и не обращает, – сказал Егор и толкнул сестру в бок.

Юлька ещё больше рассердилась:

– Не дерись, Егорка! Сам же наган взял!

Ребята покатывались со смеху, разглядывая Егоркин деревянный наган, а девчонки тормошили Юльку, гладили её по голове и приговаривали над ней, как над младенцем:

– Какая храбрая! А что же ты не взяла с собой кукол?

Юлька заважничала:

– Куклам на войне делать нечего. Они такие неженки, попадут под дождь и размокнут.

Егор ей глазами и так и сяк – ничего не понимает!

– Вот умница, а как же тебя отец с матерью одну пустили?

«Всё пропало! – подумал Егор. – Сейчас она выдаст тайну, и нас отведут в милицию!»

Тут заскрипела дверь, и в вагон прошли Марья Иванна и милиционер.

– Ну как, ребята, настроение? Поужинали? – спросила Марья Иванна. – Собирайтесь! Ещё три остановки, и мы приехали!

Пионеры окружили своего «полководца», стали что-то спрашивать, а Егор тем временем схватил сестру за руку и потащил к своей скамейке. Юлька не сопротивлялась. Егор бросил рюкзак под скамейку, велел сестре лезть туда, а когда Юлька там угнездилась, забрался под скамейку и сам.

Под скамейкой было пыльно, и хотелось чихать. Со страху Юлька шмыгала носом – вот-вот заревёт! Егорка шепнул ей на ухо, что если она хоть разочек пискнет, то их немедленно отправят в милицию. Юлька затихла, но ещё дрожала. Тогда Егор обнял сестрёнку, положил ей рюкзак под голову, и она немного успокоилась.

Между тем колёса под полом стучали всё реже и наконец совсем затихли. Голоса ребят сразу стали громче.

– А где же эти ваши интересные знакомые? – услышал Егор.

– Да они только что тут были! – Егор узнал тоненький голос Галки. – Такие смешные! На войну собрались! Ну это они, конечно, понарошку. И оба такие голодные!

– Где же их родители?

– Мы спросили, а тут вы вошли, они и не успели ответить.

– Эй, Егорка, эй, Юля-санитарка! – крикнул Костя и пошёл к Егоркиной скамейке.

Его длинные худые ноги, обутые в резиновые кеды, остановились возле самого носа Егора. И тут, как нарочно, нестерпимо захотелось чихать. Егор зажал нос, затаил дыхание. Ноги потоптались-потоптались, выбили чечётку и шагнули в сторону. Сердце у Егора колотилось – это была страшная минута!

– Видно, сошли на этой остановке, – вздохнула Галка, – а жалко, такие потешные!

Под полом опять скрипнули, словно вздохнули, колёса, несколько раз тяжело повернулись и опять запели свою быструю песню. Сначала в ней не было никакого смысла, но потом сами собой сложились слова:

 
На-до нам! Во Вьет-нам!
Во Вьет-нам! На-до нам!
 

Ресницы Юльки сомкнулись, и она заснула. У Егора веки тоже стали тяжелые, будто кто-то натягивал их на глаза. Но он понимал, что спать нельзя ни в коем случае, иначе сойдут пионеры, и уедут они с Юлькой неведомо куда. И Егор делал героические усилия, чтобы не дать сну одолеть себя: он щипал себя за бока, широко открывал глаза и даже кусал собственный язык. Но сон оказался сильным противником, а тут еще колёса поют-напевают свою песню. И заснул бы Егор, если бы не остановилась вдруг электричка:

– Сорок пятый километр! – громко возвестила Марья Иванна. – Наша остановка! Выходи, ребята, не задерживайся, а то поезд уйдёт обратно.

Поднялся шум, гвалт, в проходе между скамейками зашаркали десятки ног – сон сразу отлетел. Егор дождался, когда из вагона вышел последний пассажир, и принялся расталкивать сестру.

Но не тут-то было!

Не открывая глаз, Юлька захныкала, и Егор оставил её в покое – пионеры через открытое окно могли услышать. Что делать? Вдруг его осенило.

– Юлька, – сказал он ей в самое ухо, – вставай, милиционер!

Юлька сразу открыла глаза и приготовилась реветь, но Егор шепнул, что милиционер прошёл, и сестра успокоилась, только зевала громко и широко. Но тут уж ничего не поделаешь: Егор на собственном опыте знал, что чихать и зевать человеку не запретишь – это не от него зависит.

Тихо выбрались они из вагона и спрятались за спинкой станционной скамьи. И тут же с мягким шипением сами собой задвинулись двери электрички, скрипнули колёса, и поезд стал набирать скорость. В окне пустого вагона мелькнули силуэты кондуктора и милиционера. У Егора сразу отлегло от сердца.

– Егорка, куда мы приехали? – шёпотом спросила Юлька.

– Молчи, сейчас узнаем.

На перроне было пустынно. Пионеры строились в конце платформы, оттуда время от времени доносился строгий голос Марьи Иванны:

– Всем достать плащи и одеться потеплее – возможна гроза!

Егор тоже выполнил команду – вытащил из рюкзака куртки и плащи, оделся сам и как следует укутал сестру.

Всё вокруг потонуло в непроглядном мраке. Единственная тусклая лампочка на столбе была не в силах справиться с такой темнотой и, раскачиваясь, жалобно мигала. Страшно выл ветер, деревья скрипели и гнулись. В такой темноте можно было идти вслед за пионерами, не боясь, что тебя заметят. Поэтому, как только раздалась команда Марьи Иванны: «Шагом марш!», Егор и Юлька двинулись вслед за колонной.

Дорога была неровная, кочковатая, Егор то и дело оступался. А тут ещё сестре надо помочь – у неё ноги короче; там, где Егорка делал шаг, она делала два.

– Мужчины, выньте оружие и оберегайте слабых, беззащитных женщин! Мы вступаем в джунгли! Возможно нападение хищников! – раздался из темноты суровый голос Кроликова.

Егор невольно схватился за кобуру, но вспомнил, что наган в ней деревянный, и поднял палку, о которую споткнулся. Палка была толстая и сучковатая, и Егор немного успокоился: с таким оружием он сумеет постоять за сестру!

– Подумаешь, какой мужчина! – насмешливо ответил Кроликову голос Помидоры. – Мы вас ничуть не слабее. Как бы нам тебя, Кролик, не пришлось спасать!

– Конечно, – пропыхтела рядом с Егором Юлька, – мы и сами с усами, пусть Кроликов не зазнаётся!

Егор не стал возражать, хотя ему сейчас ничего бы не стоило высмеять Юльку: всю дорогу хныкала по всяким пустякам, а сейчас храбрится! Знала бы, что они пробираются сквозь непролазные лесные дебри – джунгли, а вокруг кишмя кишат хищники и ядовитые змеи, и где-то, может быть, совсем рядом, враг затаился в засаде, наверное, иначе бы запела! Но Юлька ни о чём не догадывалась. Она не знала, что означают слова «джунгли» и «хищники».

И Егор не стал смеяться над Юлькой – время покажет, кто из них сильнее и храбрее!

Тем временем стало совсем темно. По сторонам чёрными стенами поднимались джунгли. Ветер свистел в вершинах деревьев, кругом слышались подозрительные шорохи – это дикие звери крались по их следам в густой траве.

Вдруг сбоку, почти рядом с Юлькой, угольками зажглись жёлтые глаза. Егор сразу сообразил, что это тигр! Зверь приготовился к прыжку, еще минута – и утащит сестру в свою берлогу. Надо было действовать, и немедля! Егор нацелился и ткнул палкой туда, где светились глаза хищника.

– Мя-а-а-уу! – рявкнул зверь и умчался в джунгли.

– Как тебе не стыдно, Егор! – возмутилась Юлька. – За что ты обидел бедную киску? Я только что собиралась её погладить: ей и так страшно в темноте, а ты её ударил!

У Егора кулаки прямо-таки чесались поколотить Юльку – спас её от смерти, и вот награда!

– А если бы это был тигр?

– Ай-я-яй! – засмеялась Юлька. – Если уж ты такой бояка, то закрой глаза. Я поведу тебя за ручку.

И Юлька крепко сжала руку брата, будто и на самом деле не он её, а она его вела!

Но Егор и это унижение стерпел молча. Придёт час, Юлька узнает всю правду, раскается и будет просить прощения, а Егор, конечно, великодушно простит её, как настоящий мужчина!

А ветер завывал всё сильнее. Он распахивал полы плащей, трепал волосы, как мочалку, сбивал с ног. Несколько холодных капель упало на лоб.

– Ребята! – крикнула Марья Иванна. – Зажгите фонари! Наденьте капюшоны! Не растягивайтесь!

Ветер отбрасывал слова в сторону, Марье Иванне приходилось бегать вдоль колонны и несколько раз повторять команду. Егор натянул на сестру капюшон, а сам остался с непокрытой головой, чтобы вовремя услышать крадущегося сзади хищника.

– Что-то наши друзья нас не встретили! – сказала Марья Иванна.

«Наверно, враги преградили им путь!» – догадался Егор.

По правде сказать, дорога сквозь джунгли всё больше пугала его. Фонарями ребята освещали дорогу и отпугивали хищников, а у Егора, который не только защищал сестру, но и прикрывал всю колонну сзади, была только палка. Впрочем, одного тигра Егор уже отогнал и очень надеялся на своё оружие.

А тут ещё дождь. С неба капало всё сильнее. Джунгли наполнились каким-то рокотом. Попробуй разбери, что это – шум дождя, рёв зверей или пальба из пулёметов. Наверно, пальба! Неужели друзья не подоспеют вовремя?

Вдруг раздался отчаянный крик:

– Ой, больно, больно!

Сердце Егора тревожно забилось. Значит, он не ошибся – буржуины открыли огонь и кого-то уже ранили. Надо спешить на помощь!

– Юлька, на перевязку! – И Егор потащил сестру вперёд, откуда доносились стоны.

Оказывается, ранили Галку. Она сидела на обочине дороги и, болезненно морщась, с помощью карманного фонарика разглядывала ногу. Юлька, отчаянно работая локтями, с трудом проложила себе дорогу сквозь толпу к раненой.

– Пустите, я скорая помощь!

Галка так удивилась, что и про рану забыла.

– Ты откуда взялась?

– Вот перевяжу твою ногу, тогда и скажу.

Юлька принялась было за дело, но тут подошла Марья Иванна и тоже ахнула:

– Это ещё кто такие?

– Это те самые… – начала объяснять Галка, но Марья Иванна жестом остановила её и строго спросила Егора:

– Как вы сюда попали?

– На электричке.

– Где же вы сидели? – пожал плечами Костя. – А мы-то вас искали-искали, с ног сбились.

– Под скамейкой.

– Ай да зайчишки-трусишки, безбилетники! – захохотал Кроликов.

– Никакие мы не зайчишки, не обзывайся, Кроликов! – обиделась Юлька. – Мы тоже солдаты и едем с вами. Ты же сам в музее скомандовал всем на войну ехать. Вот мы и поехали!

– Видишь, Василий, до чего доводят твои выкрутасы! – напустилась на него Марья Иванна. Она ещё долго его ругала, а Кроликов стоял пристыженный, даже его весёлые уши вроде приуныли и обвисли, как лопухи.

Досталось и Егору с Юлькой.

– Как же так? – сокрушалась Марья Иванна. – Собрались и поехали, а маме с папой ни слова. Придётся вас в милицию отправить!

– Мы письмо на столе оставили!

Хитрая Юлька захныкала и добилась своего – Марья Иванна смягчилась:

– Так и быть, в милицию я вас не отправлю. Только одного письма мало, надо написать ещё, а вы, наверно, даже адреса своего не знаете?

– А вот и знаем! – похвасталась Юлька и тут же сказала адрес.

– Тогда всё в порядке, – успокоилась Марья Иванна, записала что-то в блокнот и принялась осматривать Галкину рану.

А потом Юлька помазала порез йодом и перевязала.

– Молодец! – похвалила её Марья Иванна. – Из тебя настоящий врач получится!

– Идут, идут! – закричали вдруг ребята, и Марья Иванна поспешила в голову колонны.

На дороге, освещённые блуждающим светом ручных фонариков, показались две телеги. Егор сразу догадался, что это прибыло боевое подкрепление. Солдаты повыпрыгивали из телег и отдали салют. По внешнему виду они ничем не отличались от советских пионеров, даже галстуки были повязаны одинаково. И по-русски хорошо говорили, но это не удивило Егора – ведь во всех странах школьники учат иностранные языки. Тут Галку и несколько девочек посадили в телегу. Егор, конечно, остался бы с мальчиками, но Марья Иванна сказала, что поручает ему охранять девочек, пришлось тоже забраться в телегу.

Там было настлано мягкое, пахучее сено. Юлька сразу уснула, а девчонки всё шушукались, хихикали и вообще вели себя очень легкомысленно. Где-то вдалеке загрохотали пушки, но ни Галка, ни её подруги не поняли этого и завизжали:

– Ой, гром, гром ударил!

Девочки зарылись в сено. Примолкли. Только Егор не испугался. Он сидел за спиной у возницы, который то и дело погонял лошадь, и крепко сжимал свою палку. Ветер обдувал Егора, дождь мочил, но он свято хранил наказ – охранять девочек, и не смыкал глаз…

И все-таки уснул. Всю ночь Егор воевал с тиграми и буржуинами, которые осаждали телегу. И девчонки, глядя на его израненную грудь, восхищённо шептали: «Ах какой герой этот Егор!» А Юлька объясняла им: «Это мой родной брат. Он самый отважный человек на свете!»

Проснулся Егор в комнате с широкими окнами. Ослепительно яркое солнце так било в глаза, что не сразу их откроешь. Наконец Егор огляделся. Он лежал на сене посреди комнаты, рядом сладко посапывала во сне Юлька. На стене – карта. Парты сдвинуты к окнам. Значит, это школа!

Дверь скрипнула, и в неё просунулись две рыжие головы. Одна, стриженая, – повыше, а другая, лохматая, – пониже. На Егора с интересом уставились четыре глаза, одинаково чёрных и узких, как зрелые семечки подсолнуха.

– Вы кто такие? – спросил Егор.

Глаза испуганно замигали, и дверь захлопнулась, но тут же распахнулась, и в класс ввалились девчонка и мальчишка, очень похожие друг на друга.

Девчонка споткнулась и упала, а мальчишка – на неё.

От шума проснулась Юлька, захлопала в ладоши и закричала:

– Куча мала! Куча мала!

– Кто вы? – повторил вопрос Егор. – Вьетнамцы?

– Мы не вьетнамцы, мы семёновцы.

– А кто такие семёновцы? – спросила Юлька.

– Семёновцы – это кто живёт у нас, в Семёновском.

– Что-то я не знаю такого города, – призналась Юлька.

– Тю-ю, ты что, с луны свалилась? – удивился мальчишка. – Нас, почитай, весь Советский Союз знает. Наш председатель колхоза даже по радио на весь мир выступал! Мы вас, москвичей, молочком поим и овощами кормим! И ваши пионеры у нас каждое лето гостят. Вот и сейчас приехали картошку копать.

Приуныл Егор: так вот куда они попали – в подмосковный колхоз!

– А как вас зовут? – спросила Юлька.

– Обоих – Подсолнушки, а по отдельности – Колюня и Олюня, – ответила лохматая девочка.

– Подсолнушки – это фамилия?

– Нет, фамилия у нас – Борисовы.

– Что-то уж больно много у вас названий, – наморщила лоб Юлька, – все сразу и не упомнишь!

Колюня и Олюня пожали плечами, но было видно, что им нравятся все их имена-названия, и они ими очень гордятся. Колюня даже засопел от важности.

Это Егору не понравилось, и он решил показать, что и они с Юлькой не лыком шиты.

– А у нас отец – сталевар!

На Колюню это не произвело никакого впечатления.

– А у нас – комбайнер! Комбайн всё умеет! – И Колюня пропел: «Комбайн косит и молотит…» Знаешь такую песню?

Егор эту песню знал, но ему стало не легче, даже показалось, что Колюня чем-то обидел отца.

– Из стали все на свете варят, и твой комбайн тоже! – крикнул он.

– Подумаешь, варят! Вот Олюня тоже умеет варить!

Такого оскорбления Егор уже не мог вынести. Он подскочил к Колюне и надавал ему хороших тумаков. Но и Колюня был не из пугливых. Он так боднул Егора в живот, что тот охнул и заорал благим матом. От испуга Юлька и Олюня тоже заревели. На крик прибежала бабушка, такая старенькая, что лицо её казалось сотканным из морщинок.