Текст книги "Как в первый раз"

Автор книги: Марта Гудмен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Она вздохнула и подняла на него устало-безнадежный взгляд.

– А что важно, Кейн?

На этот вопрос он знал ответ. Знал с той секунды, когда увидел, как Дана, справившись с потрясением, ответила улыбкой на улыбку Джессики.

– Наше будущее. Мы должны быть вместе.

– Но ты даже не рассказывал обо мне матери… – недоверчиво протянула Дана.

– Уже рассказал. Она знает, что я сейчас с тобой. И понимает, что ты для меня очень важна… может быть, важнее всего на свете.

Лицо ее чуть просветлело.

– Ты ей рассказал?

– Да.

– И что она?..

– Не все ли равно. Что бы она ни говорила, для нас это ничего не изменит. – Кейн помолчал, нахмурившись. Раньше ему и в голову не приходило, что Дану так сильно задевает неприязнь Глэдис. – Дана, я никогда не обращал внимания на предрассудки матери. Ни тогда, ни теперь.

Она изумленно покачала головой. Кейн понял, что и ее все это время глодали тяжкие воспоминания. Воспоминания, которые нельзя стереть никакими словами – только делом.

– Не хочешь пообедать с нами в следующее воскресенье? – спросил он вдруг.

– Пообедать? Ты хочешь сказать… с Джессикой и с твоей матерью?

– Ну да. Если, конечно, у тебя нет… других планов.

Она, казалось, колебалась.

– Мама живет со мной в одном доме, но квартира у нее отдельная. Она не станет возражать, если ты…

– Нет-нет. Я хочу с ней встретиться, – решительно заявила Дана.

Кейн чувствовал, что это решение далось ей нелегко. Очевидно, Дана действительно хочет спасти их отношения, если ради этого согласна на встречу с давней врагиней! Можно считать, эту битву он выиграл. Однако до победы в войне еще далеко.

– Так ты придешь? – уточнил он.

– Не расстрою ли я Джессику? – озабоченно спросила Дана. – Мне показалось, она обеспокоилась, когда…

– Нет-нет. Она поняла, что ошиблась, но говорит, что ты все равно красивая и добрая, как настоящая мама.

Глаза Даны снова заволокли слезы.

– Кейн, она прелестна! И видно, что ты очень хорошо о ней заботишься, – торопливо и смущенно добавила она.

– Дана, она будет только рада тебя видеть. А для тебя это будет… не слишком тяжело?

Грустно улыбнувшись, Дана покачала головой.

– В жизни всякое случается. Иногда приходится мириться с тем, чего не можешь изменить, верно?

– Сегодня ты удивительно владела собой. Спасибо тебе.

Она молчала, глядя на Кейна так, словно не верила этому неожиданному повороту в их отношениях. В эту минуту Кейн с особой силой ощутил, как легко убить в Дане хрупкую надежду на лучшее.

Но все же она надеялась.

И это – его заслуга.

Его снова охватило желание – яростное желание схватить ее, опрокинуть на постель и любить, пока она не поверит, что ничто и никогда больше не сможет их разделить. Но время, когда оба они использовали секс как аргумент в споре, осталось позади. И самое лучшее, что он может сделать, – увести ее подальше от искусительной кровати.

– Дана, что, если нам прогуляться? – предложил Кейн. – Вечер сегодня прекрасный, на набережной много кафе и ресторанчиков: если проголодаемся, сможем перекусить.

На ее лице отразилось изумление.

– Как, ты… готов гулять по улице, сидеть в ресторане… со мной?

Кейн скрипнул зубами. Дана и вправду уверена, что он ее за человека не считает! Как же слеп он был в своем эгоистичном желании сохранить их связь в тайне! Что он наделал!

– А разве ты не проголодалась? Кажется, у Пембертонов ты и не притронулась к угощению!

– Да, но я… – Дана вскочила, приглаживая руками растрепанные волосы. – Мне нужно привести себя в порядок.

– Пожалуйста. Буду счастлив тебя подождать.

Поколебавшись, она взглянула ему в лицо.

– С удовольствием погуляю с тобой. Спасибо за приглашение.

Кейн радостно улыбнулся и получил робкую улыбку в ответ. Дана упорхнула в ванную – а он, оставшись один, испустил вздох облегчения. До конца борьбы еще далеко, многие раны остались незалеченными – но, по крайней мере, он сумел переломить ситуацию к лучшему.

Кейн перевел взгляд на кровать. Хватит! – приказал он себе. Никакого секса – пока Дана не поймет, что может мне доверять.

Раньше, приходя к Дане, Кейн избегал задерживаться на лестнице. Теперь же распахнул дверь и вышел на лестничную площадку, не заботясь о том, что его могут увидеть соседи. Он больше не прячется. Сегодня он поведет Дану, куда она захочет, купит все, что ей понравится, расскажет все, о чем она захочет узнать. Она это заслужила.

Дана вышла к нему через несколько минут: розовый блеск на губах, блестящее капельками воды лицо, и глаза блестящие – но не от слез, в них светилась надежда.

Она заперла дверь, убрала ключи в сумочку и повернулась к Кейну. На лице ее ясно читалось: она знает, что идет на риск, но не видит другого выхода.

Кейн протянул ей руку. Дана посмотрела на нее удивленно, затем медленно, нерешительно протянула свою.

Так, взявшись за руки, они вышли на улицу.

15

Неделя пролетела, как на крыльях: вот и снова воскресенье. Как и предыдущее, оно окрашено надеждой и страхом, думала Дана, разложив на диване свои наряды и размышляя, какой из них подойдет для ответственной встречи с Глэдис Уильямс.

Легко Кейну говорить, что мнение его матери ничего не значит! Дана не забыла, сколько мучений причиняла ей открытая неприязнь пожилой женщины, как больно ранили ее жестокие упреки.

Конечно, прошло много лет, и обстоятельства переменились, так что, может, и не стоило вспоминать обиды десятилетней давности. Однако именно последний разговор с Глэдис заставил Дану решиться на шаг, изменивший всю ее жизнь, и изменивший не к лучшему. Едва ли она сможет об этом забыть. Не исключено, что и простить не сможет. Но ради Кейна она попытается оставить прошлое в прошлом – если, конечно, его мать готова смириться с тем, что ненавистная «богачка» вновь вошла в жизнь ее сына.

Пусть хотя бы смирится, думала Дана. Об одобрении я не прошу.

Она остановила выбор на самом скромном платье – черном, с длинной юбкой и с рукавами до локтя. Узор из мелких цветочков придавал ему нарядный вид. В этом платье она часто ездила на работу: в нем не было ни шика, ни сексапильности, однако от девочек, которых Дана возила в детский сад, она слышала, что платье «очень миленькое».

Может быть, оно понравится и Джессике.

Она надела платье и застегнула молнию на спине, с улыбкой вспомнив, как рассказывал Кейн о впечатлениях дочери. «Красивая и добрая, как настоящая мама…» Дана чувствовала, что уже готова полюбить малышку, как родную. Кейн прав: сделанного не воротишь. А признание, что он хотел бы видеть ее матерью Джессики, помогло Дане не чувствовать себя лишней.

Ни в каком смысле.

Как все изменилось после того бурного и откровенного разговора! Словно солнце выглянуло после грозы.

Дана поспешила в ванную, чтобы причесаться и наложить макияж. В голове у нее прокручивались события прошедшей недели.

Во-первых – никакого секса.

Поверить невозможно!

Два раза – в воскресенье и в четверг – Кейн водил ее в ресторан. Ничего сногсшибательного – она даже не переодевалась после работы. Но до чего же это было здорово – идти по улице, держась за руки, вместе выбирать ресторан, изучать меню… В такие минуты Дане казалось, что между ними не осталось никаких препятствий, что они с Кейном – обычная любящая пара.

Но что лучше всего – Кейн открыл для нее те области своей жизни, которые раньше оставались наглухо закрыты. Дана наконец узнала, почему он поменял карьеру врача на бизнес.

Это случилось через несколько недель после ее отъезда в Англию. После инсульта Глэдис парализовало: чтобы вернуть ей способность двигаться, требовались дорогие препараты и уход – а денег ни на то, ни на другое не было.

Кейн оказался в ужасном положении. Прежде мать зарабатывала достаточно, ему не приходилось беспокоиться ни о хлебе насущном, ни о плате за учебу. Теперь стало ясно, что работать она больше не сможет. Бремя содержания семьи легло на плечи Кейна. Из университета, разумеется, пришлось уйти. В отчаянии Кейн рискнул скромными семейными сбережениями, вложив их в садоводческое предприятие, – и вложение окупилось с лихвой. Так началось восхождение Кейна к высотам инвестиционного бизнеса.

Только теперь Дана поняла, в каком напряжении он жил в то время. Болезнь матери, отказ от карьеры, необходимость работать с утра до ночи, и в довершение всего – исчезновение любимой девушки! Неудивительно, что Кейн расценил ее отъезд как предательство! Странно, что он вообще решился поехать за ней в Англию – а уж когда она не ответила на его письмо…

Теперь Дана понимала, почему он не хотел ни рассказывать ей о себе, ни знакомить с семьей. Считал, что она не заслужила доверия, и в каком-то смысле был прав. Понятно и то, что из кратких свиданий с ней он стремился извлекать только удовольствие – ведь проблем и переживаний, связанных с Даной, в его жизни и так было больше чем достаточно.

«Неужели все впустую?» – эхом отдавался в ее душе заданный Кейном вопрос.

Но Кейн, как и она, не хочет разрыва, как и она, стремится начать сначала. Упрекнуть его не в чем: он распахнул ей двери в свою жизнь, не давит на нее и не требует, чтобы она подчинялась его правилам.

Дана все еще не могла свыкнуться с новым для себя ощущением свободы. Между ними не существовало больше барьеров – не считая тех, что остались у нее в душе. Теперь ее очередь сделать шаг навстречу. Сегодня, с его матерью. Если она рассчитывает на будущее с Кейном, ее задача – похоронить прошлое.

Наконец решив, что выглядит приемлемо даже на строгий вкус Глэдис Уильямс, Дана вышла из ванной и проверила содержимое сумочки: губная помада, расческа, носовой платок. Отдельная забота – букетик цветов, примирительный дар для Глэдис. Едва Дана завернула букет в нарядную бумагу и обвязала ленточкой, как раздался звонок в дверь. С букетом в руке и сумочкой на плече Дана поспешила к дверям, строго приказав себе улыбаться и не дрожать. В конце концов, Кейн на ее стороне. И его мать об этом знает. Но сердце не желало слушаться приказов и трепетало как пойманный воробушек.

К удивлению Даны, Кейн пришел не один. За его руку держалась Джессика, совершенно очаровательная в лимонно-желтой маечке и в белой юбочке с цветочным узором. При виде ее милого сияющего радостью личика Дана позабыла обо всех своих, страхах.

– Привет, Джессика! – поздоровалась она, радостно улыбнувшись девочке.

– Здравствуйте, тетя Дана! – Широкая улыбка в ответ.

– Вот не думала, что ты тоже за мной зайдешь!

– Мне папа разрешил.

– Никак не могла тебя дождаться, – суховато объяснил Кейн. – Готова?

– Да, идем.

Рядом с Джессикой Дане сразу стало легче. Ей не пришлось молчать, терзаясь своими опасениями, – Джессика болтала без умолку, только успевай отвечать. Кейн с удовольствием поддерживал беседу, и скоро Дана, к собственному изумлению, обнаружила, что весело и вполне искренне смеется его шуткам.

Несколько раз она ловила себя на мысли о старых временах. Тогда они часто смеялись вместе. Любовь и смех для них шли рука об руку – ведь и то, и другое приносило радость. Дана вспомнила, как несколько месяцев назад Кейн назвал великолепный секс «самым лучшим шампанским». Он ошибался: лучшее шампанское – это радость, разделенная с любимым.

Хотя… Дана украдкой бросила взгляд на Кейна: в белой рубашке и в синих джинсах, обтягивающих мощные бедра, он казался еще соблазнительнее обычного – и возбуждал такое желание… Нет-нет, остановила себя Дана, я не стану об этом думать! Это просто нечестно – Кейн-то всю неделю сдерживал себя, желая доказать, что его интересует не только секс.

Автомобиль свернул на аллею, обсаженную деревьями, и подъехал к одноэтажному особняку в викторианском стиле. Дана с любопытством смотрела на дом Кейна. Он ничем не напоминал шикарный особняк ее отца, в котором, казалось, каждый кирпич кричал о богатстве, – нет, здесь все было просто, скромно… и удивительно уютно.

Кейн завел машину в гараж и, распахнув дверцу, галантно помог выйти обеим своим дамам. Держась за руки, они взошли по ступеням. От волнения у Даны пересохло во рту. Через несколько секунд, думала она, Глэдис Уильямс выйдет нам навстречу. Что ей сказать? «Добрый вечер»? Но интуиция подсказывала Дане, что для матери Кейна этот вечер вовсе не добрый. «Рада снова вас видеть»? Но последняя их встреча была совсем не радостной, и Глэдис, конечно, помнит об этом не хуже нее.

Однако все произошло не так, как ожидала Дана. Глэдис ждала их в гостиной, и, увидев ее, Дана онемела от изумления. Хоть Кейн и рассказывал, что после инсульта его мать получила инвалидность, Дана не ожидала увидеть ее в кресле на колесиках. И как она изменилась! Прежде высокая, статная, гордая, Глэдис сгорбилась под бременем болезни, черные как смоль волосы густо подернулись сединой, сеть морщин смягчила правильное, с резкими чертами лицо. Однако, приглядевшись, Дана поняла, что Глэдис не смирилась с судьбой: темные глаза ее по-прежнему сверкали властной решимостью.

Если появление Даны и задело Глэдис, она никак этого не показала. Наоборот, встретила старую неприятельницу с таким тактом и вниманием, что Дане даже стало неловко за свои опасения. С любезной улыбкой на устах Глэдис заверила, что рада встрече, произнесла положенные комплименты внешности и наряду Даны, пригласила присесть, не забыла и восхититься букетом.

– Кейн, ты не поставишь цветы в вазу? А я потом заберу их к себе в гостиную. Они так хороши – яркие, радостные!

– Конечно, мама.

Глэдис протянула ему букет.

– Я заранее включила кофеварку, так что, думаю, кофе уже готов. – Она тревожно обернулась к Дане, которая заняла указанное ей кресло. – Кейн говорил, ты любишь кофе?

– Да, очень люблю, спасибо.

– Тогда принеси кофе, дорогой, – попросила Глэдис сына. – А ты, Джессика, не принесешь нам с кухни блюдо с пирожными?

– Хорошо, бабушка.

Отец и дочь вышли, оставив женщин вдвоем. Дана молчала, с беспокойством ожидая, что будет дальше. Она не сомневалась, что Глэдис Уильямс намеренно удалила из комнаты родных. Так оно и оказалось: едва Кейн и Джессика скрылись за дверью, пожилая дама наклонилась к Дане.

– Ты, конечно, не рассказывала Кейну о нашем последнем разговоре… я имею в виду, тогда, десять лет назад?

Чувствовалось, с каким лихорадочным нетерпением она ждет ответа.

– Нет, не рассказывала, – спокойно ответила Дана. Она была не на шутку изумлена: кто бы мог подумать, что Глэдис Уильямс боится ее влияния на сына!

– И не расскажешь? – настойчиво продолжала Глэдис.

– Нет, миссис Уильямс. Это давно в прошлом.

Мать Кейна покачала головой.

– Прошлое не уходит – оно остается с нами. Я знаю, что очень виновата перед Кейном. Из-за меня он потерял свое счастье. – Однако в голосе ее, кроме вины, звучала непоколебимая гордость. – Как он заботился обо мне все эти годы! Лучшего сына и желать нельзя! Я хочу, чтобы он был счастлив. Он это заслужил.

Дана не знала, что ответить. Глэдис раскаялась, но не изменилась – по-прежнему готова добиваться того, что считает нужным для сына. Не смешно ли, что теперь она в Дане видит источник сыновнего счастья? А впрочем, ничего удивительного – ведь похожая метаморфоза произошла и с ее отцом.

Глэдис наклонилась вперед и сжала кисть собеседницы своей исхудавшей рукой. Такой жест удивил Дану до глубины души: но еще сильнее изумило ее то, что на глазах пожилой дамы выступили слезы. Однако, когда Глэдис заговорила, голос ее звучал как всегда властно и непререкаемо: эта женщина умела добиваться поставленной цели.

– Дана, я знаю, что ты не хочешь жить со мной в одном доме. И не могу тебя в этом винить. – Костлявые пальцы больно сжали ее руку. – Хорошо, я уйду. Обещаю. У меня приличная пенсия: найду какой-нибудь пансион для инвалидов или найму сиделку…

– Глэдис, прошу вас… я вовсе не хочу выгонять вас из дому! Господи, да за кого вы меня принимаете?! – вскричала потрясенная Дана. – И потом, между нами еще ничего не решено…

– Вы с Кейном поженитесь. Я знаю, что так и будет. И ты не захочешь жить со мной под одной крышей.

– По-моему, это вы не хотите со мной жить! – отрезала Дана: горькие воспоминания о старой вражде на миг перебороли в ней стремление к миру.

– Как ты не понимаешь? – простонала Глэдис. – Я не хочу мешать вашей с Кейном новой жизни. Не хочу становиться у вас на пути. Видит Бог, за десять лет я хорошо усвоила урок – не лезть в дела, которые меня не касаются. Сделанного не воротишь, но теперь я хоть отчасти заглажу свою вину…

– Говорю вам, в этом нет необходимости! – уверяла Дана.

– Дай мне закончить! – велела Глэдис, и такая властность была в ее тоне, что Дана послушно умолкла. – Тогда, десять лет назад… мне казалось, что ты отнимаешь у меня сына. Я ревновала… с ума сходила от ревности… хотела тереть тебя с лица земли, чтобы Кейн навсегда стался со мной. Я все это помню – и ты не притворяйся, что забыла!

Она умолкла и бросила тревожный взгляд на дверь. Дана молчала, понимая, что Глэдис нужно выговориться.

– Я не хочу становиться яблоком раздора между тобой и Кейном, – продолжала Глэдис. – Все, о чем я прошу, – не рассказывай ему о том, что я сделала. Этого я не вынесу. Мне нужно… – мнимо спокойный голос ее задрожал от подавляемых слез, – нужно, чтобы он навещал меня в пансионе… хотя бы иногда… и Джессика…

– Миссис Уильямс, клянусь всем, что для меня свято, я ничего ему не скажу! – с чувством заверила Дана.

– Обещаешь?

– Обещаю. От меня он ничего не узнает.

Глэдис отпустила руку Даны и откинулась на спинку кресла, но в глазах оставалась тревога.

– У Кейна доброе сердце.

– Знаю.

– А Джессика… лучше девочки нет на свете!

– Верно.

– Ты сможешь быть с ними счастлива?

– Я уже счастлива с ними, миссис Уильямс.

Глэдис сложила руки на коленях и глубоко вздохнула. Она выглядела умиротворенной и в то же время измученной.

– Хорошо. Я ухожу и оставляю их на тебя. Будем считать, что так я искупаю свою вину.

Сделав глубокий вдох, Дана бросилась в бой.

– Миссис Уильямс, такое искупление никому не нужно. Вы снова рассорите нас, как и десять лет назад.

На лице Глэдис отразилось изумление, словно такое ей и в голову не приходило.

– Когда-то, – продолжала Дана, – вы назвали меня «испорченной богатенькой дрянью, которая думает только о себе».

Глэдис укоризненно покачала головой, как бы говоря: «К чему ворошить прошлое – ведь я извинилась». Но Дана не собиралась отступать. На этот раз она не позволит матери Кейна все повернуть по-своему!

– Так вот, я и сейчас думаю о себе. Вы полагаете, Джессика скажет мне спасибо, если я лишу ее бабушки, которая заботилась о ней с рождения?

– У нее будешь ты, – возразила Глэдис.

– А Кейн? Что скажет он, если из-за меня вы уйдете в пансион?

Глэдис молча смотрела на нее, не зная, что ответить.

– Он решит, что я выжила вас из дому. Ваша жертва вызовет в нем чувство вины и посеет раздор между нами. Может быть, подсознательно вы этого и хотите, миссис Уильямс?

– Нет! – в неподдельном ужасе воскликнула Глэдис. – Клянусь, нет!

– Тогда попробуйте жить со мной, – настойчиво продолжала Дана. – Не смотрите на меня как на врага – постарайтесь узнать и понять меня, как я постараюсь понять вас. Бегство ничего не решает. Вот урок, который я усвоила за десять лет.

– Прости! Прости за то, что я сделала с тобой… с вами…

– Если вы действительно об этом сожалеете, – сказала Дана, не позволяя себе поддаваться жалости, – если хотите исправить содеянное вами зло, останьтесь и помогите нам. Чего вы добьетесь своим «благородным жестом»? Не лучше ли остаться и примириться со мной? Ради Кейна. Ради Джессики. Неужели я вам настолько отвратительна и вы не можете даже представить, что мы станем подругами?

– Подругами? Ты хочешь… дружбы? – Видимо, Глэдис ожидала чего угодно, но только не этого.

– Почему бы и нет? Ведь мы с вами любим одних и тех же людей? По-моему, для дружбы этого достаточно.

За дверью послышались голоса Кейна и Джессики.

– Подумайте об этом, миссис Уильямс, – торопливо проговорила Дана. – И, если вам и вправду дорого счастье сына, послушайтесь моего совета. Ради нас всех.

16

Едва Дана вернулась домой после того, как развезла всех детей, зазвонил телефон. Должно быть, намечается новый заказ. Ох как некстати!.. Дана собиралась наконец съездить в пункт проката и присмотреть платье для бала, на который они с Кейном пойдут в пятницу, но изо дня в день находились какие-то неотложные дела, пока вдруг не оказалось, что до бала осталось всего ничего, а идти по-прежнему не в чем.

Решив, что брать дополнительный заказ не стоит, Дана сняла трубку – и с облегчением услышала знакомый голос отца.

– Привет, Дана. У тебя уже перерыв?

– Да, папа.

– Тогда приглашаю тебя на ланч.

Дана нахмурилась, соображая, как вписать ланч с отцом в свое плотное расписание. Отказывать отцу не хотелось – ведь и в прошлое, и в позапрошлое воскресенье она не виделась с ним, занятая личными проблемами.

– Видишь ли, папа, я хотела взять напрокат вечернее платье для…

– Напрокат?! Какую-то поношенную тряпку?! Пойдешь на бал с Кейном Уильямсом в платье, которое до тебя черт знает кто таскал?!

Дана испустила глубокий вздох.

– Папочка, я пока ничего не решила.

– Садись в машину и поезжай в Сиэтл-центр, – безапелляционно скомандовал Генри. – Припаркуешься возле башни Спейс-нидл. Стоянку я оплачу.

– Папа, но я потеряю уйму времени!.. – запротестовала Дана. – Я…

– Кейн Уильямс занят не меньше тебя, однако вчера выкроил время, чтобы пообедать со мной, – ответил отец.

– Кейн? Ты виделся с Кейном?

– Жду тебя в ресторане башни.

– Но, папа…

Генри уже повесил трубку. И перезванивать бесполезно – не ответит. Он забросил наживку, не сомневаясь, что Дана проглотит крючок, – и был прав. Бальное платье подождет: гораздо важнее узнать, что произошло между отцом и Кейном.

Сообщение отца не только удивило ее, но и встревожило. Чего он добивается? Снова, как в старые времена, пытается все решать за нее?

Дана стиснула зубы, проклиная самоуверенность отца. Неужели он не понимает, что ее отношения с Кейном еще очень хрупкие и не прошеное вмешательство может все испортить? Быть может, он, пусть и с опозданием, решил попросить прощения? И если так, что ответил на это Кейн?

Сердце Даны трепетало пойманной птичкой, в голове вертелись самые дикие предположения. Она гнала машину как сумасшедшая, хотя понимала, что это глупо – все, что могло произойти, уже произошло и волноваться поздно.

Только этого не хватало! – думала она. Едва-едва разобралась с Глэдис Уильямс, «благородные намерения» которой грозили разрушить их с Кейном союз, – и теперь, пожалуйста, неприятности с отцом!

Дана могла только надеяться, что после откровенного разговора в воскресенье Глэдис осознала свою ошибку. После возвращения Кейна и Джессики она вела себя как радушная хозяйка, всячески старалась, чтобы Дана чувствовала себя как дома, – но кто знает, что стояло за таким поведением: искреннее стремление протянуть руку дружбы или желание угодить сыну и внучке?

Кейн остался доволен встречей: он не сомневался, что Дана и Глэдис сделали первый шаг навстречу друг другу. И Дана не собиралась его разочаровывать. Всей душой она надеялась, что он прав. Теперь вопрос в другом: удастся ли перебросить мост между Кейном и ее отцом?

В будний день машин на улицах немного, и до Спейс-нидл Дана добралась даже быстрее, чем ожидала. Оставив машину на стоянке, она поднялась в лифте на «летающую тарелку» – так прозвали венчающую башню смотровую площадку-ресторан. Она почти вбежала в зал – и увидела сидящего за одним из столиков отца, который с аппетитом ел. Это добрый знак, решила Дана.

– А, вот и ты! – Генри улыбнулся, заметив дочь.

– Что ты сказал Кейну?! – выпалила Дана, не помня себя от волнения.

– Подожди, все в свое время. – Генри поднял руку, и к столику подлетел официант. – Два черных кофе и фруктовые пирожные.

Дана с трудом сдерживала нетерпение. Едва официант отошел от столика, она снова бросилась в атаку.

– Как ты мог?

– Что я мог? – невинно поинтересовался Генри.

– Совать нос в мои дела! – рявкнула Дана, чувствуя, что готова придушить отца.

Генри недоуменно вскинул брови.

– Ты предпочла бы, чтобы я отверг приглашение Кейна?

– Кейна?..

– Дана, это он мне позвонил. Если ты хотела, чтобы я послал его подальше, стоило предупредить меня заранее…

– Нет-нет, конечно нет, – пробормотала она, совершенно сбитая с толку. – И чего он от тебя хотел?

– Знаешь, произошла трогательная сцена, – с легкой иронией ответил Генри. – Кейн дипломатично дал понять, что прошлое осталось в прошлом. Я столь же дипломатично извинился. Словом, оба мы проявили себя настоящими джентльменами.

– И не ссорились?

– Дана! – упрекнул Генри. – Я же обещал, что больше не сделаю ни одного неверного шага!

Она с облегчением перевела дыхание.

– Твой Кейн, кажется, был готов к драке – словесной драке, я имею в виду, – продолжал Генри, – но я не предоставил ему такой возможности. Мы быстро пришли к взаимопониманию и вполне мирно отобедали вместе.

– И никаких столкновений?

– Я сказал бы, мы немного походили друг вокруг друга кругами, уяснили свои позиции и этим ограничились. – В глазах Генри засветился лукавый огонек. – Сошлись на том, что уважаем друг друга и что делить нам нечего.

– Уважаете друг друга… – эхом повторила Дана.

Она не могла понять, почему Кейн взял инициативу на себя. Что помешало ему подождать, пока она организует встречу? Но, с другой стороны, возможно, такие проблемы лучше решаются в мужском разговоре с глазу на глаз, чем в присутствии женщины.

– Очень незаурядный молодой человек из него получился, – заметил Генри.

– Кейн всегда был незаурядным.

– Хорошо, не буду спорить. Не сомневайся, Дана, я хочу одного: чтобы ты была счастлива. Если ты выбрала Кейна Уильямса – отлично, значит, это и мой выбор.

Дана неуверенно подняла глаза на отца.

– Папа, он и вправду тебе понравился?

Генри кивнул.

– Если бы я выбирал тебе жениха, лучше не нашел бы.

Дана расплылась в широкой улыбке – она почувствовала, что отец говорит искренне.

– А теперь расскажи, что это за бал, для которого ты подыскиваешь платье.

– Кейн пригласил меня сопровождать его на ежегодный бал, устраиваемый владельцами инвестиционных компаний. Это важно для его карьеры: там встречаются крупные финансисты и завязываются деловые контакты.

– Когда?

– Завтра вечером в оперном театре.

– Угу…

Появился официант с заказом. Теперь, когда тревога Даны улеглась, она почувствовала аппетит и с удовольствием воздала должное пирожным и ароматному черному кофе.

– Как вкусно! – воскликнула она наконец, откинувшись на спинку стула и довольно улыбаясь, – Спасибо, папочка!

– Тебе спасибо, что пришла. И еще большее спасибо скажу, если ты позволишь мне купить тебе платье.

Дана осторожно взглянула на отца.

– Папа, если ты хочешь снова начать управлять моей жизнью… пожалуйста, не надо!

– Ну, Дана, ты так давно не позволяла делать себе подарков! – Генри нахмурился. – Неужели отец не вправе купить дочери безделушку?

– Бальное платье – не безделушка.

Отец только рукой махнул. Дана и сама знала, что деньги для него не имеют значения: он готов не моргнув глазом выложить несколько тысяч за наряд, который дочь и наденет-то всего раз. Не слишком ли она цепляется за свою независимость? Отец ясно показал: он готов на все, чтобы преодолеть разделяющее их отчуждение. Может быть, и для нее настало время уступить… хоть немного.

– Нельзя сопровождать Кейна на такой бал в прокатном платье! – настаивал Генри. – Он должен произвести впечатление и… черт побери, Дана! Ты же моя дочь! Он будет представлять тебя всем этим финансовым воротилам, будет называть твое имя – Дана Андервуд! Я не позволю тебе появиться перед ними в поношенном платье!

Опять гордыня!

Что ж, быть взрослой означает принимать людей такими, какие они есть. Разве она – не дочь своего отца? Разве ей незнакомо чувство гордости?

– Я согласен, что совершил ошибку, не поддержав тебя деньгами, когда ты попросила, – потихоньку закипая, продолжал Генри. – Согласен, что совершил по отношению к тебе целую кучу ошибок. Но, Дана…

– Хорошо, папа.

– Что «хорошо»? – непонимающе переспросил Генри.

Дана широко улыбнулась.

– Буду очень рада, если ты подаришь мне платье. Только давай пойдем в магазин поскорее – ведь мне скоро на работу.

Лицо Генри просияло радостью и торжеством: он вскочил, не в силах усидеть на месте.

– Официант! Официант! Счет! Дана, допивай быстрее свой кофе! Идем, сладкая моя, скорее идем в магазин! Купим что-нибудь такое, чтобы при одном взгляде на тебя Кейн Уильямс просто умер на месте!