Текст книги "Как в первый раз"

Автор книги: Марта Гудмен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

11

Десять дней о Кейне не было ни слуху ни духу.

Дана не находила себе места. От горького цинизма – напрасно заговорила о критических днях: теперь он выжидает, пока закончатся месячные, – переходила к мучительным сомнениям. Зачем, зачем она рассказала Кейну о письме? Что, если это было роковой ошибкой? Хотела перебросить мост через разделяющую их пропасть, но добилась лишь того, что между ними воздвиглась новая стена?

Если бы знать, что происходило в то время в жизни Кейна! Как повлиял на него ее запоздалый ответ? По тому, как он реагировал на ее объяснения, Дана догадалась: произошло что-то нехорошее. Но что именно? Догадаться невозможно, а сам он ничего объяснять не собирается – лишь повторяет дурацкую фразу о пролитом молоке.

На исходе десятого дня Кейн позвонил и вновь предложил встретиться. Дана вздохнула с облегчением. Теперь-то она не станет покорно ложиться с ним в постель, надеясь жаром близости растопить каменную стену – нет, сначала она получит ответы на свои вопросы.

«Не упускай его»…

Секс – ее единственное оружие, значит, придется отказывать Кейну в удовлетворении, пока он в свою очередь не удовлетворит ее интерес. И это будет только справедливо. Он-то о ней все знает! Он читал ее послужной список. Ее жизненный путь ясен и прям – а вот в его жизни полно темных пятен.

На этот раз Дана встречала его одетая, причесанная, с тщательно наложенным макияжем – словом, во всеоружии. В назначенный час он появился на пороге – широкоплечий, мощный, источающий ауру мужской силы. Один его вид способен был ослабить ее решимость; но Дана яростно отвергла искушение просто впустить Кейна и дать совершиться тому, чего оба желали с равным нетерпением. Нет, ни за что! Она ему не подчинится!

– Привет! – Она впустила его в квартиру и, встав на почтительном расстоянии, скрестила руки на груди. – Я собиралась сварить кофе. Входи, присаживайся. Если хочешь, налью тебе чашечку.

Кейн окинул ее внимательным взглядом. Язык ее тела подсказал ему то, чего не сказали слова, радостное предвкушение в глазах погасло, сменившись насмешливым вызовом.

– Благодарю. Кофеин мне сейчас не помешает.

Мощная фигура Кейна, казалось, заполняет собой все скромное помещение. Дрожа от волнения и болезненно ощущая его присутствие, Дана принялась готовить кофе. Чтобы не мешать ей, он вышел в гостиную, однако не сводил с Даны испытующих глаз. Руки у нее дрожали, и только чудом ей удалось не расплескать горячую жидкость на поднос.

– С молоком? С сахаром? – спросила она.

– Просто черный, – бесстрастно ответил он.

Когда Дана устроилась в кресле напротив него, Кейн мягко поинтересовался:

– Что случилось? Устала на работе? Или больше меня не хочешь?

– Нет… то есть да… – Она затрясла головой, не зная, как точнее выразить обуревающие ее чувства. Взгляд ее молил Кейна о терпении и понимании. – Я хочу… мне нужно… поговорить с тобой, Кейн. Кое-что… прояснить.

– Например? – Снова та же холодная ирония во взоре.

Внутреннее напряжение Даны было так велико, что она уже не думала о последствиях.

– Ты написал мне письмо. Что в нем было, ты знаешь. А через полгода женился на другой. Какое-то непоследовательное поведение, тебе не кажется?

Он пожал плечами.

– Я не получил ответа. А поскольку ты не давала о себе знать все предыдущие годы, – он горько усмехнулся, – твое поведение показалось мне вполне последовательным. Ты ясно дала понять, что я для тебя не существую.

– И тогда ты нашел себе другую! – сорвался с языка Даны горький упрек.

Кейн сверкнул глазами.

– Никого я не искал. Связь с Леонорой… для меня это было временным помрачением рассудка. Для нее – как она откровенно призналась – похоть, подогретая винными парами.

– Леонора… – Вот как звали женщину, ответившую на звонок. Его жену… – Почему же вы поженились, если не любили друг друга?

– Она забеременела. Надо было думать о благополучии ребенка.

Его дочь! Значит, моя догадка была верна! – обрадовалась Дана.

– Но о каком благополучии ребенка может идти речь, если родители не любят друг друга? – с горечью спросила она. Ей вспомнилось, как потрясло ее известие о женитьбе Кейна, и до сих пор при воспоминании об этом сжималось сердце. – Я понимаю, что…

– Ничего ты не понимаешь! – резко прервал ее Кейн. – В жизни Леоноры не было места ни беременности, ни воспитанию ребенка. Ее ничто не интересовало, кроме рискованных развлечений. Узнав, что беременна, она явилась ко мне и потребовала денег на аборт.

– И ты… ты не согласился.

– Я заплатил ей за то, чтобы она выносила ребенка, и женился, чтобы дать ему свое имя.

– Заплатил за ребенка?!

– Джессика – моя дочь, – отрезал Кейн. – Часть меня. Ты предпочла бы, чтобы я дал денег на ее убийство?

Дана покачала головой. Она хорошо понимала, как необходимо было Кейну в черные дни беспросветного одиночества существо, о котором можно заботиться, которое можно любить. И все же… если бы Леонора не сказала ему, что беременна, жизнь могла бы сложиться совсем по-другому…

– Едва родилась Джессика, Леонора оставила дочь и вернулась к прежней беззаботной жизни. Деньгами ее поддерживал я, это было частью нашего договора. – И Кейн назвал сумму, от которой у Даны глаза полезли на лоб.

– Что же, она просто… бросила вас и ушла?

– Все юридические вопросы – развод, опека над дочерью – были проработаны заранее. Однако развестись мы не успели. Не прошло и года, как Леонора погибла в автокатастрофе.

Еще сильнее, чем трагедия, пережитая Кейном, Дану поразил холодный и сухой тон, каким он рассказывал об этой поре своей жизни.

– И она не хотела забрать ребенка себе?

Кейн горько усмехнулся.

– Первые слова, которые я услышал от нее после рождения Джессики: «Слава Богу, все позади, и об этом кошмаре можно забыть».

Какое счастье, что этот брак был недолговечен! – подумалось Дане. Можно ли представить более ужасную семью: равнодушная эгоистичная мать, шантажирующая отца благополучием ребенка…

– Значит, у Джессики никогда не было матери, – грустно заметила она.

– У нее есть я.

Стальные нотки, прозвучавшие в его голосе, заставили Дану поднять глаза. Взгляд Кейна сверкал холодной решимостью. Он словно давал обещание – клялся, что никогда не бросит дочь в беде, не забудет, не отвернется от нее… как когда-то отвернулся от Даны.

– И потом, у нее есть заботливая и любящая бабушка – моя мать, – продолжал он с угрюмой гордостью в голосе, словно желая напомнить Дане, что мать живет с ним под одной крышей. – Не думай, что моя дочь несчастна. Это не так.

– Не сомневаюсь, что она… очень тебе дорога.

Пробормотав эти слова, Дана поспешно, словно ища спасения, уткнулась в свою чашку. Мысли ее вертелись вокруг одного слова: любовь. Кейн не любил свою жену – но дочь он любит. И этой любви его мать не боится, не пытается ее разрушить – напротив, поощряет и поддерживает…

– Кейн, почему ты не стал врачом? – спросила она вдруг.

– Надоело выполнять все желания матери, – резко ответил он, осушил свою чашку одним глотком и поставил на стол, морщась от горечи кофейной гущи.

Страшась, что он сейчас встанет и покинет ее, Дана поспешила объяснить свой вопрос:

– Видишь ли, все это время я представляла тебя в белом халате. Помнится, ты хотел стать хирургом…

– Извини, что разочаровал тебя, – саркастически ответил он.

Кейн поднялся с места, готовый уйти. Взгляд, полный холодной злости, подсказал Дане, что он очень зол: на нее – за то, что она докучает ему расспросами, и на себя – за то, что пустился в откровения. Это не твое дело, читала она в его глазах, моя жизнь тебя не касается.

Разрываемая чувством вины и страхом потерять его, Дана снова заговорила:

– Ты не разочаровал меня, Кейн. Просто я помню, как твоя мать требовала… чтобы я не стояла у тебя на пути.

По крайней мере, он задумался. Обратил к ней хмурое лицо.

– Дана, ты никогда не стояла у меня на пути.

– Может быть… – Она глубоко вздохнула, отчаянно желая подобрать верные слова – слова, которые не оттолкнут его и не оскорбят. – Может быть, тогда… я все понимала неправильно.

– Значит, мама что-то тебе наговорила. Почему же ты не пошла ко мне, не спросила меня, что я об этом думаю?

Потому что в это время ты лежал в больнице со сломанной челюстью.

Дана тяжело вздохнула. Надежда стремительно покидала ее: она чувствовала, что им не суждено понять друг друга – слишком высока стена горечи и разочарования. Все, что она ни скажет, Кейн истолкует превратно и обернет против нее. И все же она не могла сдаться без боя.

– Я знала, что ты хочешь стать врачом. Мне казалось, что для тебя это очень важно. И вот я думала: в один прекрасный день, когда ты окончишь учебу, получишь работу в какой-нибудь из городских клиник, станешь серьезным ученым доктором… – Дана попыталась улыбнуться, но получилась какая-то гримаса, – я вернусь домой и поздравлю тебя с твоими достижениями.

– И проверишь, осталось ли что-нибудь от нашей любви? – все с той же холодной иронией закончил Кейн.

– Нет, я просто… это просто мечта. Фантазия.

Фантазия. Это слово напомнило ему о встрече на маскараде – и обо всем, что произошло после… Неспешным оценивающим взглядом Кейн окинул Дану от макушки до пят. Она вспыхнула, невольно затрепетав.

– Что же теперь? – негромко спросил он. – Судьба развела нас. Будем по-прежнему идти разными дорогами?

– Неужели нельзя иначе?! – вскочив, с мольбой воскликнула она.

Кейн взял из ее рук чашку кофе, которую Дана машинально вертела в ладонях, и поставил на стол. Затем обвил руки вокруг талии Даны. Глаза его светились чувственными обещаниями.

– Думаю, наша… близость… стоит того, чтобы ее сохранить. Согласна?

– Да, – прошептала Дана, невольно придвигаясь к нему – она больше не могла бороться со своим желанием.

– Так давай забудем о прошлом, – предложил Кейн, покрывая ее лицо страстными поцелуями, – начнем наш путь сначала.

– Наш путь… куда? – Этот возглас вырвался из самой глубины сердца Даны, где тлел костер, не угасающий от ласк и лобзаний. Обвив руками шею Кейна, она прильнула к нему всем телом. – Куда, Кейн? – повторила она, с безумной надеждой ожидая отклика.

Но глаза Кейна не светились нежностью – они пылали нетерпеливым огнем.

– Кто знает? Сейчас я хочу только одного!

Он накрыл ее губы своими, и взрыв страсти заставил Дану забыть обо всех вопросах и сомнениях. Она погрузилась в пучину самозабвенного наслаждения, которого ей отчаянно не хватало все эти унылые годы… Поцелуи и прикосновения Кейна погрузили душу Даны в пламенный хаос, и в этом хаосе не осталось места ни для каких «что?», «как?» и «зачем?».

Лишь раз она обратилась к прошлому – когда Кейн начал целовать ее груди. Ей припомнился маскарад и признание Кейна, что он узнал ее по груди, и странная гордость охватила Дану. Он никого, кроме нее, не любил. Она для него навсегда осталась одной-единственной. Как и он для нее. Но как показать ему, как заставить поверить, Что они созданы друг для друга – теперь и навсегда?

Охваченные жгучей жаждой, они нетерпеливо сорвали друг с друга одежду, рухнули на кровать и слились в жарком объятии, спеша разделить пламя, не знающее сомнений и преград. Как любила она его мужскую силу, как восхищалась крепостью мускулов, мощью и гибкостью нагого тела, жаждущего слияния!

– Дана, ты уже принимаешь таблетки?

– Да.

Кейн не колебался и ни о чем больше не спрашивал. Не надевая защитной брони, он вонзился в нее обнаженным – тело к телу, плоть к плоти, без преград. В голове у Даны что-то взорвалось, цветные искры заплясали перед глазами. Какое счастье! Наконец-то Кейн перестал защищаться от нее, отказался от последнего барьера, их разделявшего! А значит, она поступила правильно. Откровенный разговор причинил боль им обоим – но это была боль исцеления. Он снова начал доверять ей, как доверял когда-то, в дни их ничем не омраченной любви.

Какой восторг испытывала она, ощущая его внутри себя – тяжелого, горячего и до умопомрачения реального! Ритмичные движения вознесли обоих на вершину наслаждения, и, когда его теплый сок оросил ее жаждущее естество, Дана поняла, что такое истинное счастье. Должно быть, то же ощутил и Кейн: он поцеловал ее с нежностью, от которой сердце Даны наполнилось новой надеждой.

А потом он, прижав Дану к себе, лениво гладил ее по спине. Обоими владело одно ощущение: словно после бурного плавания они достигли наконец тихой пристани. Горечь прошлого осталась позади: новая жизнь начиналась с чистого листа. Дана больше не чувствовала разделяющей их стены: ей казалось, что Кейн стал иным – мягким, доступным.

Прижавшись головой к мускулистой груди Кейна, Дана вслушивалась в биение его сердца. Неужели правда, думала она, что судьба покровительствует смельчакам? Все эти годы она не осмеливалась бороться за свою любовь – и, чтобы оправдать свое малодушие, убедила себя, что любовь уже погибла. Она жила мечтами, надеялась на какое-то туманное будущее. Не то теперь: она полна сил и готова сражаться за свое счастье – здесь и сейчас.

– Кейн!

– Ммм?

– Десять дней без тебя – очень долгий срок.

Он вздохнул и запустил руку в ее волосы, взвешивая на ладони густую массу кудрей.

– Дана, не пытайся привязать меня к себе. У меня есть другие обязательства. А близость с тобой для меня в новинку. Мне нужно время.

Дане казалось, что и так слишком много времени потрачено впустую, но она понимала, что не вправе ничего требовать.

– Я чувствую, что могу снова тебя потерять, и мне это не нравится.

Кейн добродушно рассмеялся.

– Будь довольна тем, что есть. Запомни, Дана: я никогда ни от чего не бегу. – Тон его стал серьезным. – Все, с чем сталкивает меня судьба, я встречаю с открытым забралом.

Не то что я! – горько подумала она. Может быть, Глэдис Уильямс не так уж ошибалась, когда называла меня испорченной богачкой, твердила, что я привыкла все получать на блюдечке, что не умею ни зарабатывать, ни платить…

Что ж, больше я не позволю себе спасаться бегством. Я научусь смотреть судьбе в лицо и сражаться за свое счастье.

– Я не стану давать обещаний, – сказал Кейн, ласково гладя ее по волосам. – У тебя свое дело. У меня семья. Пусть все идет как идет, посмотрим, что у нас получится.

И Дана сказала себе, что должна на этом успокоиться.

Пока.

12

Дана не без труда припарковала мини-автобус возле публичной библиотеки. Перед тем, как уйти, она дважды проверила, надежно ли заперты двери и окна. Автобус стоил дорого, а пятнадцать детских сидений с пристяжными ремнями еще дороже, и Дана не хотела своей беспечностью вводить в искушение автомобильных воров.

Она взглянула на часы – ровно половина одиннадцатого. Перейдя через улицу, Дана вошла в кафе на открытом воздухе, под сень густой листвы – чудное местечко жарким летним утром! Она рассчитывала провести полчасика с Джулией: с тех пор, как у Даны появилось собственное дело, Джулия не переставала ворчать, что ее подруга совсем помешалась на работе и думать забыла о развлечениях. Нельзя не признать, в ее словах была правда.

Дана сразу увидела Джулию – ее трудно было не заметить. Броский наряд, пушистые белокурые локоны, голубые глаза и сияющая улыбка привлекали к ней внимание в любой толпе. Заметив Дану, подруга помахала ей рукой и, привстав, подозвала официанта. Обе заказали капуччино.

Едва официант удалился, Джулия подалась вперед, поставив локти на стол: вся ее поза выражала нетерпеливое желание как можно скорее поделиться новостями.

– Я это сделала! – триумфально объявила она. – Это потребовало времени и сил, пришлось задействовать все мои светские знакомства, но я это сделала!

– Что сделала? – недоуменно переспросила Дана.

Хорошенькое личико Джулии расплылось в широкой торжествующей улыбке.

– Заполучила к себе Кейна Уильямса!

При этом имени мысли Даны рванулись к предыдущей ночи – к тем двум часам, которые Кейн смог урвать из своего насыщенного расписания, – и она почувствовала, как щеки заливаются краской. Джулия расхохоталась.

– И не притворяйся, что он тебя не интересует! Вдовец, богач, хорош собой, обаятелен… В первый раз у вас ничего не вышло, так почему бы не попробовать заново?

Началось!

Дана не знала, смеяться или плакать. Наконец она глубоко вздохнула, чтобы подавить рвущийся из груди истерический смех, и настроилась выслушать, какой сюрприз приготовила ей лучшая подруга.

– Объясни для начала, как тебе удалось заполучить Кейна, – попросила она, старательно, но безуспешно имитируя беззаботное любопытство.

– Начала я с Дэниела Леггета… – Звонким от возбуждения голосом Джулия поведала, как с помощью друзей сумела познакомиться с Кейном и зазвать его к себе в гости. – Одним словом, – закончила она, – в воскресенье мы с Робертом ждем друзей на барбекю – и там будет Кейн! Да не один – с дочерью!

– С дочерью? – невольно повторила Дана.

Уже три месяца они с Кейном были любовниками, но он не только не познакомил ее с дочерью, даже не заговаривал об этом, словно такое ему и в голову не приходило. Саму же Дану при мысли о девочке – дочери Кейна от другой женщины – раздирали противоречивые чувства: то она жалела, что малышка появилась на свет, то ее охватывало жгучее любопытство: на кого похожа малютка Джессика?

– Дана, не падай духом! – быстро предупредила ее Джулия. – Подумаешь, ребенок! Ты столько лет проработала няней, так хорошо знаешь маленьких детей и умеешь с ними обращаться – вот увидишь, тебе не составит труда подружиться с малышкой. – Глаза ее сверкнули озорным огоньком. – А как он хорош! Не будь я замужем, все отдала бы, чтобы затащить такого парня в постель!

Хорошо, в постель я его затащила – и что дальше? – с горькой иронией подумала Дана. Знакомство с его дочерью… что из этого выйдет? Сближение – или новая непреодолимая пропасть?

– И потом, – ободряюще продолжала Джулия, – мы пригласили несколько семей с детьми, так что малышке найдется с кем поиграть и докучать тебе она не будет. Как видишься все продумала.

– Да ты прирожденная интриганка. – Дана улыбнулась. Она еще не знала, соглашаться ли на хитрый план подруги… но почему бы и нет? Слишком велико искушение как бы случайно встретиться с дочерью Кейна.

Джулия просияла.

– Еще бы! Ты имеешь дело с гением интриги! И не пытайся отвертеться, я знаю, что по воскресеньям ты не работаешь.

Этого Дана отрицать не могла. В первый месяц, когда ее бизнес только вставал на ноги, она работала без передышки, но вскоре поняла, что так недолго и переутомление заработать, и решила выделить себе выходной.

Воскресенье подходило как нельзя лучше – в этот день большинство родителей свободны и имеют возможность возить детей сами. Кроме того, уже через несколько недель после начала работы «Детское такси» обрело популярность и начало приносить ощутимый доход, так что Дана вполне могла себе позволить день отдыха.

– Вообще-то в воскресенье я обедаю с отцом… – нерешительно произнесла она, еще не решив, согласиться или отказаться.

Джулия нетерпеливо взмахнула рукой.

– Только не пичкай меня россказнями о добром папочке и послушной доченьке – ни за что не поверю! – Прищурившись, она взглянула Дане в лицо. – Однажды отец уже разбил твое счастье. Не позволяй ему снова вставать у тебя на пути!

Дана знала, что подруга ошибается. На этот раз отец одобряет ее выбор. Но сейчас говорить об этом не стоило.

– И вообще, – продолжала Джулия, – я столько сил ухлопала на эту интригу, что буду смертельно оскорблена, если ты не придешь и не вцепишься в этого парня!

– Может быть, он не захочет, чтобы за него цеплялись.

– Ерунда! Он же дал тебе ссуду, верно? – настаивала Джулия.

– Это совсем другое дело – исключительно деловое соглашение… – пробормотала Дана.

Она так и не призналась подруге, чем закончилось то «деловое соглашение», и признаваться не собиралась. Джулия любила посплетничать, и Дана не хотела подвергать испытанию ее верность дружбе.

– Это доказывает, что он не предубежден против тебя, – возразила Джулия. – Многообещающее начало! А обед в кругу друзей, милая располагающая болтовня, два-три красноречивых взгляда – отличное продолжение. Вот увидишь! – уверенно закончила она.

Официант принес две чашки кофе. Воцарилось молчание: обе девушки сосредоточенно размешивали сахар. Дана пыталась представить себя «мило болтающей» с Кейном и его дочерью на семейном обеде, но от одной мысли об этом ее охватывал ужас. Джулия же, напротив, не сомневалась, что ее план сработает.

– Держу пари, он глаз от тебя не отведет! Старая любовь не забывается. Все, что нам нужно, – раздуть огонь, тлеющий под пеплом… Так почему бы не попробовать?

Нет нужды раздувать огонь, думала Дана. Между нами и так пылает яркое пламя. Беда в том, что это пламя соединяет лишь тела – не души…

«Не упускай его»…

В конце концов, что я теряю? – решительно сказала она себе. Кто не рискует, тот не выигрывает!

– Договорились. Приду. – Она смерила подругу предупреждающим взглядом. – Только смотри, не дави на нас!

– Кто, я? Да я воплощенная деликатность!

– А если что-то пойдет не так, дай мне спокойно уйти.

– Не беспокойся. – Джулия широко улыбнулась. – Итак, в воскресенье. В полдень. Во внутреннем дворике у бассейна. И захвати свой самый откровенный купальник!

Наступило воскресенье – яркое, солнечное, совсем летнее, хотя по календарю еще не закончился май. Все утро Дана места себе не находила от волнения: снова и снова она повторяла себе, что в желании познакомиться с дочерью Кейна ничего дурного нет – однако не могла не думать о том, что скажет Кейн, когда догадается, что Джулия специально свела их. А не догадаться невозможно – особенно когда: Кейн. узнает, что Дана и Джулия дружат со школы, чего Джулия, кажется, не собиралась скрывать.

Что ж, по крайней мере, она точно узнает, как Кейн к ней относится.

Но вот вопрос: хочет ли она это знать?

Нет смысла прятать голову в песок, решительно сказала себе Дана. Сегодня я выясню, намерен ли Кейн знакомить меня со своей семьей, и решу, как вести себя с ним дальше.

А заодно проверю, смогу ли проникнуться симпатией к его дочери.

О том, что девочка может оказаться живой копией покойной жены Кейна, Дана больше не задумывалась. Теперь она знала, что Леонора ничего для него не значит. Однако опыт подсказывал ей, что не всякого ребенка легко полюбить. Иные детки способны и святого вывести из терпения. Так что лучше заранее знать, с кем имеешь дело, – на случай, если Кейн все-таки решится ввести ее в семью.

Купальник Дана с собой не взяла. «Раздувание огня» ее сейчас не интересовало. Она надела джинсы цвета фуксии и белую блузку, расшитую розовыми цветами, – наряд женственный, но без бьющей в глаза сексуальности, самый подходящий для знакомства с ребенком.

До особняка Пембертонов Дана добралась быстро и без проблем – если не считать тревожных мыслей, что безостановочно крутились в голове. Она уже и не рада была, что согласилась: волнение и беспокойство грозили уничтожить все удовольствие от встречи с друзьями. Перед домом Дана заметила несколько автомобилей. Что, если Кейн уже здесь?

Собрав всю свою волю в кулак, Дана вышла из машины, на подгибающихся ногах поднялась по ступеням и позвонила в дверь.

Кончено! Обратной дороги нет! – сказала она себе.

Дверь отворилась.

Джулия в ярком праздничном наряде – белые брюки и пестрый облегающий топик – задушила Дану в объятиях, расцеловала в обе щеки и ввела в дом, крепко держа за руку, словно опасаясь, как бы подруга не сбежала.

– Они здесь! – торжественно объявила Джулия. – А его дочка – это что-то! Ты глазам своим не поверишь!

– А что такое?

– Увидишь!

– С ней что-то не так? – тревожно спросила Дана, готовая к самому худшему.

– Да нет, что ты! – улыбнулась Джулия. – Чудесный ребенок!

– Тогда что в ней такого особенного? И почему все уже здесь? Я, кажется, приехала вовремя.

– Родителей с детьми я попросила приехать пораньше. Пусть малыши познакомятся и поиграют перед обедом. Они устанут и после обеда послушно отправятся спать, а мы сможем спокойно заниматься своими делами.

Дана нахмурилась.

– Выходит, я приехала позже всех? – уточнила она, содрогаясь при мысли, что ее появление обратит на себя всеобщее внимание.

– На каких-нибудь полчаса. Что тут такого? – Лукаво улыбнувшись, Джулия добавила: – Я дала Кейну время сесть и устроиться поудобнее, прежде чем сталкивать его с тобой. Если человек уже сел, ему не так-то просто вскочить и убежать, верно? Особенно если его дочурка веселится вовсю. Малышка Джессика просто влюбилась в желтую машину Робби, ни на секунду не хочет с ней расставаться.

За разговором они дошли до кухни, где Роберт наливал в кувшины сок. Он поднял глаза и приветливо улыбнулся Дане.

– Привет, Дана! Прекрасно выглядишь! Джулия говорит, твое дело процветает!

– Верно. Спасибо, Роберт.

Джулии очень повезло с мужем, подумала Дана. И пусть Роберт уже немолод, пусть его нельзя назвать красавцем – ростом не вышел, каштановые с проседью волосы поредели на висках, – зато голубые глаза его светятся умом и добротой, а заразительная улыбка и природное обаяние привлекают к нему каждого, кто его видит.

– Поговоришь с Даной позже, – вмешалась в разговор Джулия. – Сейчас у нас важное дело.

– О-о, опять военные тайны! – простонал Роберт, шутливо закатив глаза.

Джулия бросила на мужа предостерегающий взгляд.

– Не надо, Роберт. Это серьезно.

Он покорно вздохнул.

– Еще бы, дорогая, три месяца ты сама не своя! Дана, не знаю, чего она от тебя хочет, но постарайся сыграть свою роль как следует, иначе мне совсем житья не станет!

– Такова жизнь, Роберт! – с сочувственной гримаской ответила Дана и мысленно поблагодарила Роберта за то, что его добрый юмор хоть немного облегчил ей предстоящее испытание.

– Тружусь-тружусь ради общего блага – и где благодарность? – Джулия притворно глубоко вздохнула и вывела Дану во внутренний дворик, где Пембертоны обычно устраивали пикники и неофициальные приемы.

Часть дворика пряталась под навесом, защищающим жаровню и несколько столиков от внезапного дождя. Остальное прикрывала от солнца пышная зелень. Перед собой Дана увидела открытую детскую площадку, за которой находился бассейн, где плескались в обнимку с надувными игрушками несколько малышей во главе с Робби.

Двое детишек облюбовали игрушечный домик: мальчик взбирался по лесенке, девочка выглядывала из окошка. Еще двое-трое с визгом и хохотом гонялись друг за другом. Кто-то качался на качелях, кто-то в сторонке лепил куличики из песка. Дана украдкой посматривала то на одну, то на другую девочку. Которая из них – дочка Кейна?

– Где же он? – пробормотала Джулия, окидывая взглядом столики, за которыми сидели, потягивая холодные напитки, родители малышей. Многих Дана знала – встречала их у Джулии; они тоже узнавали ее, улыбались и приветственно махали руками.

– Да вон он, возле гриля!

Дана взглянула туда, куда указывала подруга. Трое мужчин, рассеянно следя за шипящими на огне сосисками, наслаждались пивом и неспешной беседой. Кейна Дана выделила сразу: в темно-синих джинсах и в такой же рубашке, обтягивающей широкие плечи, он выглядел, как всегда, непобедимо мужественным. Казалось, он поглощен беседой, на чеканном лице его отражалось внимание и интерес.

Кто-то из мужчин отпустил шутку, и все трое расхохотались. И в этот момент Кейн заметил Дану. Тело его напряглось, но лицо осталось непроницаемым. Несколько мгновений, мучительно сдвинув брови, он смотрел на нее так, словно не мог понять, кто она такая и что здесь делает. Затем его внимание привлекло что-то еще, Кейн повернул голову…

Из-за домика появилась желтая машина. На сиденье водителя Дана увидела маленькую девочку в розовой шляпке, украшенной цветами. Педалей у машины не было: ее несли вперед быстрые маленькие ножки в розовых сандаликах. Лихо «подрулив» к самым ногам отца, малышка «затормозила» и выскочила из машины. Теперь Дана видела, что и кофточка, и юбочка на ней тоже розовые в цветочек.

Теперь Кейн не отводил взгляда от дочери. Он поставил бокал пива на скамью возле гриля и простер к малышке руки. Та сняла шляпку и протянула ему.

– Папа, в шляпе мне жарко! – объявила она.

Дана, привыкшая смотреть на детей взглядом профессионального педагога, заметила, что для трехлетнего ребенка Джессика очень умело строит фразу и четко выговаривает слова.

Кейн взял у дочери шляпу и наклонился, чтобы подхватить малышку на руки.

Теперь Дана смотрела уже не отрывая глаз. На девочку. Точнее – на непослушную массу черных, как вороново крыло, кудрей. Точь-в-точь как у нее! Когда Кейн прижал дочку к плечу, Дану охватило странное чувство дежавю: казалось, она смотрит на собственную детскую фотографию.

Сердце Даны разрывалось от боли и смятения.

Как эта девочка похожа на нее… Словно дочь…

Она могла бы быть моей дочерью!

Ей вспомнился рассказ Кейна о том, как он узнал ее на маскараде – не по волосам, а по груди. Такие волосы ему встречались у других женщин. Теперь Дана поняла, что означала эта фраза. Джессика – не ее дочь, а у Кейна волосы не вьются, значит, мать… Леонора… Леонора, к которой он бросился в минуту отчаяния… У этой Леоноры были густые черные кудри – совсем как у нее!

Дана ощутила тошноту.

– Джессика, я хочу тебя кое с кем познакомить, – услышала она далекий, словно из другого мира, голос Кейна.

Он двинулся в сторону Даны. Девчушка повернула голову и посмотрела на нее. Теперь Дана ясно видела в ее личике черты отца: те же темно-карие глаза, точеный прямой носик, резко очерченный рот – хотя у девочки, разумеется, линия губ выглядела мягче и женственнее. Дана знала, что должна поздороваться с Кейном, но не могла оторвать глаз от его дочери… от девочки с такими же, как у нее, волосами.

– Пойду-ка я поболтаю с гостями, – шепнула Джулия и испарилась, полагая, видимо, что ее дело сделано, а дальше все пойдет само собой.

Что ж, правильно поступила, подумала Дана. Ни к чему Джулии становиться свидетельницей обжигающего гнева Кейна.

Дана застыла статуей, не в силах выдавить из себя ни слова. Кейн остановился рядом с ней: малышка у него на руках уставилась на Дану с серьезным удивлением, трогательным на детском личике – должно быть, не понимала, почему незнакомая тетя уставилась на нее, словно на привидение.

– Здравствуй, Дана.

Приветствие Кейна заставило ее поднять глаза. Взгляд его обжег Дану, как если бы она прикоснулась к раскаленной печи. В мозгу тоненько зазвенел сигнал тревоги. Она должна ответить – ответить тепло и радостно, иначе потеряет его навеки. Испытание, которого она, беспечная дурочка, так жаждала, началось: если она проиграет, другого шанса уже не будет.

– Не ожидала… тебя увидеть, – пробормотала Дана, старательно выдавливая слабое подобие улыбки.

– В самом деле? Какой сюрприз, – ровным голосом ответил он. – Это Джессика, моя дочь.