Текст книги "В погоне за мечтой"

Автор книги: Марси Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Руки Жака ласкали ее обнаженную спину, его язык проник в теплую сладость ее рта. Упершись ладонями ему в грудь, Ники прервала поцелуй и, слегка толкнув его, приподнялась и уселась на него верхом.

Наездница и скакун слились воедино, их движения становились все быстрее. Мысли Ники унеслись далеко-далеко, и она оказалась у себя дома, где скакала по зеленым полям Большого острова. Солнечные лучи согревали ее тело, ветерок обдувал ее лицо и стальные мускулы жеребца, которого она сжимала ногами. Достигнув вершины наслаждения, она почувствовала на губах солоноватый вкус тихоокеанского бриза.

– Mon Dieu! [2]2
  Боже мой! ( фр.).


[Закрыть]– вскричал Жак.

Ники почувствовала, как он взорвался в ее лоне. Когда конвульсии постепенно затихли, Ники скатилась на бок и положила голову ему на плечо, а он лениво обхватил ее и прижал к себе.

– И как только мне удается не умереть со скуки в перерывах между твоими неожиданными приездами? – пробормотал он.

Ники усмехнулась. Жак Дюпри был четвертым сыном в одной из самых богатых семей Франции, занимавшихся виноделием. Его старшие братья остались жить в великолепном замке в Альсаке, которым владели еще их предки, а Жак поселился на одном из парижских чердаков, где обычно жили художники. Там он мог посвятить всего себя любимому искусству.

Жак отпустил волосы до плеч, увлекался живописью и славился экстравагантными вечерами, которые то и дело устраивал в городе. Ники не сомневалась, что у его порога постоянно выстраивалась целая очередь сногсшибательных красоток.

– Уверена, что ты находишь, чем занять время, – ответила она Жаку.

Запустив пальцы в ее короткие волосы, Жак повернул лицо Ники к себе и стал внимательно разглядывать его – так, как рассматривают портреты.

– В этом свете твои волосы кажутся золотистым нимбом, – заметил он. – А твои глаза такие же синие, как полуночное небо.

– Какие слова! – улыбнулась Ники. – Но, полагаю, все мужчины говорят что-то вроде этого перед тем, как соблазнить девушку.

Казалось, Жак обиделся.

– Я говорил это раньше и сейчас снова повторю свои слова. Я бы хотел чаще и дольше видеть тебя, Ники. Мы познакомились четыре года назад, и за это время были вместе всего четыре Недели после твоих приключений в Альпах. Четыре недели за четыре года!

– Да, но зато какие это были недели!

– После того как ты уехала, у меня появилось чувство, словно тебя вообще не было здесь, словно я встречался с какой-то сказочной, недостижимой обольстительницей.

– Если бы я чаще бывала рядом, то все сказочное очарование бы исчезло, – заметила Ники.

– Иногда, – промолвил Жак, – мне кажется, что я должен ущипнуть тебя, чтобы убедиться в том, что ты настоящая. – С этими словами он протянул руку и от души ущипнул Ники за ягодицу.

– Ох! – вскрикнула она, отталкивая его руку. – Я настоящая и чувствую, когда француз щиплет меня за задницу!

Откинувшись на подушку, Жак расхохотался, а Ники встала с кровати и прошлась по длинному чердаку, заставленному картинами и мольбертами.

– Солнце вот-вот встанет, – заметила она, подойдя к окну и обхватив себя за плечи.

Апрельский рассвет был ознаменован весенним ливнем. Дождь накрыл весь город, вымочил памятники, смешал краски на акварели уличного художника. Подойдя к Ники, Жак завернулся вместе с ней в шелковое одеяло.

– Чудесный вид, правда? – прошептал он ей на ухо.

– Да… Когда я вернусь домой, это уже будет вчерашним днем.

– Неужто ты так скучаешь по дому? По этому твоему коровьему ранчо?

– Мы держим не только коров, а и другой скот тоже, – удивленно поправила его Ники. – Но если ты хочешь знать, то – да, я скучаю по дому. К тому же я уже почти три месяца провела на континенте.

– А со мной ты была всего пару дней, – заметил Жак.

Повернувшись в его объятиях, Ники заглянула французу в глаза.

– Не пару, а восемь.

– Ну и что? Этого недостаточно! Всегда! Должна ли ты уезжать именно сегодня?

– Одним словом – oui [3]3
  Да ( фр.).


[Закрыть], – ответила Ники и, протянув руку, несильно ущипнула Жака.

Рассмеявшись, Жак прижал девушку к себе, ухватил за подбородок и наклонился к ней.

– Au revoir, chérie [4]4
  До свидания, дорогая ( фр.).


[Закрыть], – прошептал он.

– Еще увидимся, – заговорила было Ники, но он заставил ее замолчать, припав к ее губам страстным поцелуем.

Глава 3

Пятница, 6 мая

Сжав сумку в одной руке, а фотоаппарат – в другой, Марла спешила по солнечной улице.

– Чертова машина, – вполголоса ругалась она.

Автомобиль заглох в десяти или двенадцати кварталах отсюда. Впрочем, удивляться было нечему. Яркая спортивная машина, которую отец купил ей, когда у него еще водились деньги, вечно барахлила.

Но как только ее дела пойдут в гору, она купит себе новый автомобиль. А сейчас Марле робко улыбнулась удача, и ей надо бежать за ней, чтобы не опоздать.

Удивив даже журналистов, которым было не привыкать к беготне, связанной со сбором материала, член муниципального совета Рейнолдс взял под свой личный контроль строительство комплекса. Не прошло и недели после того, как Кэтрин выступала перед советом, а люди Рейнолдса уже сообщили прессе, что днем будет положено начало строительству Прибрежной клиники – нового оздоровительного комплекса. Марла уговорила Теда дать ей задание написать об этом.

– И вот теперь я опаздываю, – пробормотала она, заворачивая за угол и оказываясь на улице, где стоял дом Кэтрин.

Ее взору открылось праздничное зрелище. Комитет Рейнолдса постарался. Веревки с яркими флажками отгораживали часть песчаного пляжа, на котором собралось несколько десятков людей. Огромная связка желтых воздушных шаров была привязана к старому доку, рядом с которым наготове стояли бульдозеры и грузовики с заведенными двигателями.

Миновав газон, Марла увидела советника Рейнолдса, стоявшего впереди и поднявшего вверх руку, призывая собравшихся к вниманию. Дойдя до берега, Марла побежала к толпе. Тут раздался шелест аплодисментов, и журналистка увидела, как к Рейнолдсу подошла Кэтрин.

Марла быстро обежала людей, чтобы встать у самой кромки воды. Опустившись одним коленом прямо на мокрый песок, она успела заснять Рейнолдса рядом с Кэтрин. Лучшего снимка и не придумать – так разителен был контраст между ними. На блондинке было простое платье без рукавов синего цвета, а черноволосый советник оделся в белоснежную накрахмаленную рубашку и темные брюки. Бульдозер за их спинами служил драматичным напоминанием о прогрессе, воздушные шарики создавали праздничную атмосферу. Словом, картина была впечатляющая.

Фотоаппарат Марлы то и дело щелкал, когда она снимала, как Рейнолдс показал всем серебряную цепочку со свистком и надел ее на шею Кэтрин, что вызвало новый взрыв аплодисментов.

Действо продолжалось. Кэтрин с Рейнолдсом символически копнули песок лопатой, затем другой член муниципального совета выступил вперед, чтобы пожать Рейнолдсу руку. Кэтрин, воспользовавшись этим, поспешила скрыться в тени, но была тут же остановлена зрителями.

После интервью Марла несколько раз встречалась с молодой писательницей, и с каждым разом Кэтрин все больше нравилась ей. В ней была какая-то необыкновенная южная грация и мягкость, однако за внешней мягкостью скрывался острый ум. Но несмотря на это, Кэтрин была не готова к повышенному интересу собравшихся.

Внимание журналистки быстро переключилось на место стройки – туда, где в окружении людей стоял советник Рейнолдс. Глаза Марлы прищурились, когда она пристально осмотрела его стройную высокую фигуру. Элиот Рейнолдс, без сомнения, был одним из самых привлекательных мужчин в городе, и ему прочили блестящее будущее. Поговаривали, что сам губернатор интересовался советником.

Отряхнув песок с колен, Марла расстегнула пуговицы легкой кофты, открыв взорам желто-зеленый топик, который удивительно подходил к цвету ее глаз и выгодно подчеркивал ее высокую налитую грудь.

Вскоре советник распрощался со своими собеседниками. Марла направилась к нему, не сводя с него глаз и удовлетворенно кивая, когда увидела, что он заметил ее. Люди разошлись, и журналистка приблизилась к Элиоту раскованно-ленивой сексуальной походкой.

– Добрый день, советник Рейнолдс.

– Привет, Марла!

– Вы знаете меня? Но откуда? – удивилась девушка.

– Чарлстон – маленький городок.

– Я помню вас по колледжу, – промолвила Марла. – А приезжая из Гарварда, вы встречались с моей приятельницей Конни Шервуд.

Советник задумался.

– Ах да, Конни… Она была забавной… И вы тоже.

Элиот улыбнулся. И сунул руки в карманы.

– Я часто бываю по делам в редакции газеты и знаю, что Марла Саттон – амбициозный фотограф, который любит видеть свою фамилию напечатанной под материалом и который любит… ходить на свидания.

– Вы правы… – Переступив с ноги на ногу, Марла заметила, что взор Элиота лениво скользит по ее телу. – Ну и что из этого?

– М-м-м… Сегодня пятница. Может, не откажетесь зайти ко мне в гости вечерком? В мой дом на Киава-Айленде?

Марла едва не подпрыгнула от радости.

– Я не против, – промурлыкала она. – Звучит многообещающе.

– Правда, у меня еще есть кое-какие планы на сегодня, – сказал Рейнолдс. – Поэтому нам придется обойтись только выпивкой – я должен присутствовать на обеде.

– Выпивка меня устроит. На этот раз, – улыбнулась Марла.

– Отлично. Тогда встретимся у моего дома в одиннадцать. Постараюсь не опоздать.

– Да уж, постарайтесь. – Марла подмигнула ему и еще раз улыбнулась, заметив, что советник раздраженно посмотрел на часы.

– Прошу прощения, – извинился он, – я очень спешу, а еще не попрощался с «чарлстонской русалкой». До вечера.

С этими словами Элиот развернулся и пошел прочь, а Марла ревниво следила за тем, как он направляется в сторону Кэтрин Уинслоу.

Седовласая дама взяла Кэтрин за руку.

– Сколько лет я говорила об этом! Кто-то должен сделать что-то с нашим берегом! Здесь, знаете ли, бывали и другие несчастные случаи.

– Нет, я этого не знала… – пробормотала Кэтрин.

– Да что вы! Лет десять назад тут произошло ужасное несчастье… ох, смотрите, идет наш красивый советник, – прошептала дама.

Быстро выпустив руку Кэтрин, пожилая дама шагнула к советнику с распростертыми объятиями.

– Здравствуйте, миссис Кэннон.

– Мой дорогой Элиот, как замечательно то, что вы задумали сделать вместе с этой очаровательной девушкой! – Болтливая леди умудрилась ухватить руку Кэтрин и всунуть ее в ладонь советника. – Боже мой! – воскликнула она, подмигнув. – Что мне пришло в голову! Вы слишком долго засиделись в холостяках, молодой человек. Пора бы вам остепениться, а девушки лучше этой не найти, – трещала она.

– Буду иметь в виду, – улыбнулся Элиот.

Щеки Кэтрин запылали. Она не успокоилась и тогда, когда пожилая дама ушла. Кэтрин робко покосилась на советника, смотревшего на нее с усмешкой, и окончательно смешалась.

– Вы счастливы, что дела с Прибрежной клиникой пошли? – спросил он.

– Очень счастлива, – пролепетала она с благодарностью. – Но как вам удалось все сделать так быстро?

Элиот пожал плечами.

– Кое-кто был передо мной в долгу, и я этим воспользовался.

– Не знаю даже, как благодарить вас за поддержку.

– Зато я знаю, – улыбнулся советник.

Взгляд Кэтрин встретился с темными глазами Рейнолдса, и она почувствовала, как по ее телу побежали мурашки.

– Поужинайте со мной сегодня, – промолвил он. – Поздно вечером у меня назначена встреча, но если я заеду за вами в шесть часов, то у нас будет достаточно времени. Ну, что скажете? Отпразднуем это событие?

– Отпразднуем… – эхом отозвалась девушка.

Советник рассмеялся.

– Отпразднуем, – подтвердил он. – Не сомневаюсь, что вы понимаете, о чем идет речь.

– А что, если я не понимаю? – Вежливая улыбка Кэтрин погасла.

– Что ж, – ответил Рейнолдс, – тогда для вас настала пора во всем разобраться.

К тому времени когда дверной звонок прозвонил – ровно в шесть вечера, – Кэтрин успела уже раз десять поменять наряд и остановилась в конце концов на простом белом в синюю полоску платье с рукавами-крылышками. На шею она надела жемчужное ожерелье. Элиот, как всегда, был изысканно одет – он красовался в темно-сером костюме с шелковым галстуком.

– А мы хорошо смотримся вместе, – заметил он, оглядев Кэтрин с головы до ног.

Девушка вымученно улыбнулась.

Не стало ей легче и тогда, когда какой-то прохожий не таясь смотрел на то, как Элиот усаживает ее в свой серебристый «БМВ». Зато сам Рейнолдс давно привык к интересу окружающих и не обращал ни на что внимания. Не моргнув глазом он уверенно повел Кэтрин к заказанному заранее столику в «Магнолиях» – одному из лучших ресторанов города. Ранние посетители уставились на них, когда они уселись за стол и официант принес им бутылку шампанского в ведерке со льдом.

Признаться, Кэтрин побаивалась, что ее ждет чопорный обед с долгими неловкими паузами, но с Рейнолдсом, против ее ожиданий, оказалось очень легко. Весь обед он непринужденно болтал о Прибрежной клинике, и из его слов можно было заключить, что ее строительство стало его любимым детищем. Он даже подозвал официанта, попросил того принести карандаш и бумагу и принялся рисовать план клиники, разработанный архитектором.

– Строитель пообещал мне, что она будет готова к началу летних каникул, – сообщил Рейнолдс.

– Я просто поражена, – вымолвила Кэтрин. – Как это вам удается со всем справляться?

– Надо просто держать нос по ветру, – усмехнулся Элиот. – Строитель только что приехал сюда с севера. Ему до зарезу нужен был контракт, поэтому он был готов на все, а это, в свою очередь, сыграло нам на руку. Теперь дело за вами. Вы сможете провести первый урок через месяц?

Кэтрин с улыбкой посмотрела на него.

– Не беспокойтесь, я выполню мою часть сделки.

Вечер шел так же гладко, пока официант не осведомился, что они желают на десерт.

– Увы, сегодня у нас уже нет времени на десерт, – ответил ему Элиот. – Принесите-ка лучше счет.

Да, было уже десять часов – замечательный вечер подходил к концу. Несмотря на улыбки, которыми Элиот то и дело награждал Кэтрин, пока они ехали домой, она опять превратилась в комок нервов. Ей не очень-то верилось, что у него действительно назначена какая-то встреча в пятницу поздно вечером. Скорее всего самый завидный холостяк города таким образом просто убегал с первого свидания.

Подъехав к дому Кэтрин, Элиот остановил машину и вышел, чтобы помочь выйти и своей спутнице, но не задержал ее руку в своей. Взяв ее под локоть, Рейнолдс повел Кэтрин через двор к подъезду точно так же, как совсем недавно вел к столику в ресторане «Магнолии».

– Я не предлагаю вам зайти на чашечку кофе, – пролепетала Кэтрин, – потому что вы спешите.

В ответ советник уперся рукой в колонну, загородив ей дорогу.

– В следующий раз, – промолвил он, окидывая девушку таким взором, от которого у нее перехватило дыхание. Кэтрин внезапно уловила чудесный аромат его дорогого одеколона. – Вы довольны вечером, мисс Вэлидикториан [5]5
  Valedictorian ( англ.) – выпускник школы или университета, произносящий прощальное слово. – Примеч. пер.


[Закрыть]? – добавил он.

Ее брови удивленно приподнялись.

– Я уж и забыла об этом, – покачала девушка головой. – Откуда вам известно, что я произносила прощальное слово?

– Я много чего о вас знаю. Вот послушайте-ка: вы произносили прощальную речь по окончании средней школы, вы получили академическую стипендию в Чарлстонском колледже, а после «Фи-бета-каппа» [6]6
  Общество (братство) студентов и выпускников университетов, старейшее братство в США. – Примеч. пер.


[Закрыть]– диплом бакалавра искусств.

– Да уж, вам пришлось потрудиться, чтобы разузнать все это, – изумленно заметила Кэтрин после минутного молчания.

– У меня есть привычка узнавать побольше обо всем, что меня интересует.

Девушка внимательно посмотрела на него.

– Это меня и удивляет, – пожала она плечами. – Вот уж не думала, что могу кого-то заинтересовать.

Коротко хохотнув, Элиот покачал головой.

– Да вы шутите!

Но Кэтрин не сводила с него серьезного взгляда, и его неуместная веселость угасла.

– Кэтрин Уинслоу… – медленно проговорил советник Рейнолдс. – Славная фамилия Уинслоу прозвучала впервые еще в годы революции. Девушка выросла без матери в старинном чарлстонском особняке, и все свое время и силы отдавала больному отцу. Никаких вечеринок. Никаких неблагоразумных поступков. Она даже никуда не уезжала без спросу. Ее жизнь безупречна… она, как сказочная принцесса, томилась в башне старого замка. Она неиспорченна. Почти идеальна… Если бы я знал, что ждет меня на верхушке этой башни, я бы уже давно забрался туда… Что вы делаете в воскресенье?

– Работаю, – с улыбкой ответила Кэтрин.

– В воскресенье? – переспросил Рейнолдс.

– Если через месяц мне придется дни напролет проводить в Прибрежной клинике, то я должка как можно больше работать сейчас. У меня осталось семь недель на то, чтобы написать новый роман.

Он дотронулся до ее щеки.

– Даже авторам надо есть. Приглашаю вас на ленч в воскресенье. В дом моих родителей, – добавил он. – Я хочу, чтобы вы познакомились с ними.

– Ваши родители? – недоумевала Кэтрин.

– Да, – кивнул Элиот. – Знайте, что я не приму отказа. – Он поцеловал ее – его губы были теплыми и требовательными.

Кэтрин ждала, что его язык вот-вот скользнет ей в рот, но Рейнолдс быстро прервал поцелуй.

– В воскресенье я заеду за вами в двенадцать, – сказал он и исчез на темной лестнице.

Войдя в дом, Кэтрин обессиленно прислонилась к стене, вспоминая события минувшего вечера – непринужденный разговор за шампанским, поцелуй в дверях, неожиданное приглашение на воскресный ленч…

Она направилась в спальню, на ее лице заиграла улыбка. Может быть, ей удастся перерасти Кэтрин Уинслоу, что жила на Легар-стрит. Свернувшись калачиком на кровати, девушка быстро уснула. Ей снилось, что она летит над залитыми солнцем горами, а соленый морской ветер обдувает лицо.

Полуденное солнце золотым ковром легло на зеленые лужайки, когда Ники ехала на свое ранчо. Гнедой пони с крепкими ногами, недавно появившийся в конюшне, мягко и уверенно нес Ники вперед, а тихоокеанский бриз освежал ее разгоряченное лицо.

Недалеко от дороги два пастуха пасли стадо; Ники узнала черно-белого пони и пегую лошадку, принадлежащих сыну управляющего ранчо, Кимо. Переложив поводья в одну руку, Ники помахала ему.

В ответ Кимо снял с головы шляпу и поднял пегую лошадку на дыбы. Он был великолепным наездником. Кимо по традиции представлял ранчо Палмеров на ежегодном состязании в Ваймеа Четвертого июля [7]7
  День независимости. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Этот город, по сути, принадлежал ранчо Паркера, но, к стыду Паркера, Кимо удавалось обойти его пастухов на их же земле.

Усмехнувшись, Ники еще раз посмотрела вперед. Между двумя самыми огромными ранчо Большого острова стояла высокая природная преграда; ничто не говорило о том, что в Ваймеа проводится родео. Эти ранчо соседствовали вот уже несколько поколений, их история начиналась с первого десятилетия девятнадцатого века. В тысяча восемьсот девятом году король Камехамеха I подарил эти угодья американцу Джону Палмеру Паркеру, не имеющему отношения к англичанину Бэрримору Палмеру, который пятью годами позже, побывав на Большом острове, безумно влюбился в эти места и приобрел себе сотни тысяч акров к северу от земель Паркера.

Сын Паркера, Сэмюэл, ставший настоящей гавайской легендой, превратил земли отца в королевство для скота, которое стало самым крупным производителем говядины в стране. Сын Палмера, Вильям, тоже занялся разведением скота и вскоре так преуспел в этом, что почти догнал Паркера, но он занимался не только скотоводством. Ранчо Паркера стало крупнейшим в США семейным ранчо. Ранчо Палмера превратилось в ядро современного конгломерата с многомиллиардным оборотом, «Палмер интернэшнл».

Поднявшись на вершину горного кряжа, Ники остановила пони и оглядела до боли знакомую картину – изумрудные пастбища, окаймленные на западе окутанной туманом горной цепью, а на востоке – белыми изгородями, фермами и загонами для скота. Соседствующий с ранчо гигант на юге мог бы быть и больше, но Ники просторы ранчо Палмеров и так всегда казались неоглядными.

Повернувшись спиной к ветру, Ники посмотрела на белый дом. Он был украшен колоннами, портиком и славился своей огромной террасой и большим, выложенным мозаикой бассейном. Цветущие угодья вокруг него перемежались с черными участками незасеянных земель, отгороженных от Тихого океана грядой каменистых утесов. Дома было замечательно. Ники никак не могла понять, отчего это в последнее время ее так и тянуло уехать отсюда. Может, всему виной ее неуемный характер?

– Палмеры всегда были авантюристами, – любил говаривать Остин перед тем, как отправиться на охоту за каким-нибудь экзотическим животным или взобраться на вершину горы, стоящей на самом краю света… Частенько он брал с собой и племянницу – тоже большую любительницу всяческих приключений.

Внимание Ники переключилось на дом, точнее, она подумала о людях, которые были в нем. Дядя наверняка попивал коктейль где-нибудь в тени, Мэлия возилась в кухне, Мелроуз завершал дела в своем офисе – с тем чтобы вернуться в дом и присоединиться к Остину. Господи, как же здорово вновь оказаться дома!

Пришпорив пони, Ники поехала вдоль горного кряжа. Ее взгляд лениво скользил по зеленым пастбищам и загорелся, лишь когда она вновь увидела Кимо. Она хотела было подъехать к нему, но потом подумала, что его, возможно, сопровождает преданная подруга Пени.

Шести футов ростом, Кимо был прекрасно сложен и мускулист. Его волосы и кожа были светлее, чем у чистокровных гавайцев, а его голубые глаза говорили о том, что он был наполовину белым. Лишь эти черты напоминали ему о матери, которая умерла, когда Кимо был еще маленьким. Так что Кимо был настоящим папиным сыном, выросшим в гавайской деревушке, раскинувшейся у подножия горы. Как и его предки, жившие на ранчо Палмеров, он стал ковбоем.

Пени была из той же деревни. С черными как вороново крыло волосами, чистокровная гавайка, она была высокой – под стать Кимо – и повсюду ходила за ним хвостом. Она выросла с четырьмя старшими братьями и была единственной женщиной-пастухом на ранчо. Верхом Пени ездила не хуже любого мужчины и, без сомнения, смогла бы постоять за себя.

Детьми Ники, Пени и Кимо играли вместе около конюшни и научились скакать на лошадях со скоростью ветра. Но когда Ники подросла, ее отправили учиться в Европу, и тогда же разница в их происхождении стеной встала между ними. А уж когда Остин начал путешествовать с девочкой по всему свету, эта стена стала еще крепче.

Однако теперь, вернувшись домой, Ники подумала о том, чтобы возобновить дружбу с Кимо, который всегда приветливо держался с нею. Правда, Пени никогда не скрывала своего враждебного отношения. Она много лет любила Кимо, несмотря на то, что этот холостяк не замечал ее обожания и ревности, которую Пени выказывала каждый раз, когда Кимо оказывался на расстоянии небольшого пастбища от Ники.

Поэтому-то Ники и решила не подъезжать к Кимо. Черт возьми! Вернувшись из Европы, она даже не успела поздороваться с Кимо. Если Пени это раздражает, пусть злится, Ники тут ни при чем! И Ники пустила пони им навстречу.

Лицо Кимо осветилось невольной улыбкой.

– Ники едет, – заметил он.

– Вижу, – недовольно буркнула Пени.

Кимо хмуро посмотрел на нее.

– Ники теперь не так уж много времени проводит на ранчо, – заметил он. – Не могла бы ты быть полюбезнее?

– К чему? Мой босс – твой, а не ее отец.

– Да хотя бы в память о нашем детстве. Вы с Ники когда-то были подругами, или ты забыла?

– Едва ли, – пробормотала Пени.

– Никак не пойму, почему ты на нее злишься?

Пени скептически посмотрела на него.

– Палмеры владеют миллионами долларов. В один прекрасный день они достанутся ей.

– Я знаю.

– Ники принадлежит другому миру. Так всегда было. И так будет.

– Ты мне постоянно об этом напоминаешь! – взорвался Кимо.

– Так что же ты ходишь вокруг нее, словно влюбленный теленок?

На его лице мелькнула хмурая улыбка, которая, однако, тут же погасла.

– Я не хожу вокруг Ники. Она моя старая приятельница, и я рад видеть ее.

– Вот как! У тебя было много девчонок, Кимо, но все они ничего не значили для тебя, потому что в глубине души ты хочешь одну лишь Ники!

Кимо нахмурил брови.

– Мы с тобой тоже старые друзья, Пени. Но об этом я говорить не желаю!

– Отлично! – вскричала Пени. – Делай что хочешь! Только не жди, что я буду стоять и смотреть на твои глупости! – И, натянув поводья, Пени поскакала прочь, подняв за собой столб пыли.

Кимо перевел взор на приближавшуюся Ники. Она грациозно сидела в седле, ее волосы, разлетавшиеся на ветру, ярко сверкали на солнце.

Кимо заулыбался. В присутствии Ники он вообще всегда улыбался – так, кроме нее, не действовал на него ни один человек. Когда он был с ней, ему казалось, что он выходит из тени на солнце. Ни одна женщина не привлекала его так. Пени права. Ники Палмер принадлежала другому миру. Это даже хорошо, что она стала мало бывать на ранчо. В ее отсутствие Кимо почти забывал, как закипала его кровь, стоило им остаться вдвоем. В ее отсутствие Кимо не проводил ночи без сна, изнывая от желания обладать ею.

Десять лет назад он еще надеялся, что справится со страстью. Но теперь, когда ему было почти тридцать, Кимо понял правду. Чем старше он становился, тем сильнее была его страсть. Иногда он спрашивал себя, чем это все может кончиться.

– Привет! – крикнул он, когда пони Ники остановился перед ним.

– Привет! – ответила Ники.

Кимо внимательно оглядел ее. На Ники были обтягивающие джинсы и узкая майка, оставляющая открытыми загорелые руки. Платиновые короткие кудряшки – прическа, несколько лет назад благодаря ей ставшая модной на всем острове, – липли к ее лбу и разгоряченным щекам.

– Все еще разбиваешь сердца девушкам? – улыбнулась Ники.

Кимо усмехнулся.

– Так, понемногу – то там, то здесь. А ты? По-прежнему носишься по шести континентам, оставляя за собой огненный след?

– Думаю, за мной остались лишь тлеющие угольки.

«Можно не сомневаться», – подумал Кимо, но промолчал. У Ники была репутация роковой женщины, и он был готов скорее откусить себе язык, чем признаться, что тоже относится к длинной веренице ее обожателей.

– Ну и что ты думаешь о новом пони? – спросил он.

Ники потрепала лошадку по шее.

– Он замечательный. Держу пари, что он без труда обгонит твою лошадь.

– Не хвастайся, – вызывающе усмехнулся Кимо.

– Это ты не задавайся, – отозвалась Ники. – Доскачем до конюшни? Если только ты не боишься, что мы обгоним тебя!

Кимо нахлобучил шляпу на глаза, но улыбка не сходила с его лица.

– Скачи вперед, я дам тебе фору.

– Мне это ни к чему!

– Но-о-о!!! – выкрикнул Кимо, хлестнув одновременно ее пони по крупу. Тот помчался вперед как молния. Дождавшись, пока Ники отъедет ярдов на пятьдесят, Кимо пустил вперед свою быструю лошадь.

Они были на полпути к ранчо, когда Кимо догнал Ники. Покосившись на него, Ники показала ему язык. Кимо снова рассмеялся – остаток пути он проделал в прекрасном расположении духа.