Текст книги "Чудовище (ЛП)"

Автор книги: Марси Кейт Коннолли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Ким, – говорит он. – Я думал ты уехала.

Тепло разливается по моему телу от звука моего имени у него на губах. Он не забыл меня после всего.

Я сокращаю расстояние между нами.

– Нет, не уехала.

– Где ты была? Ты говорила, что приходила сюда, потому что полюбила этот город, но потом ты исчезла.

Я не могу встретиться взглядом с Реном, опасаясь, что в нем будет обвинением.

– Мой Отец, – говорю я, цепляясь за ту ложь, которую говорила ему раньше. – Он был болен, до сих пор я не могла снова сбежать из дома. – Я облокачиваюсь о фонтан, серебряные и золотые монеты поблескивают мне из-под воды. – Почему ты такой несчастный?

Я должна знать. Мне больно видеть его горе таким реальным. Он смотрит в фонтан. Он больше не тот мальчик. Я скучаю по нему. Я бы сделала, что угодно, чтобы сделать его снова прежним.

Его кулаки сжимаются и разжимаются. Затем он ударяет по краю фонтана достаточно сильно, чтобы я испугалась, что он поранит себе руку. Люди очень хрупкие.

– Она пропала.

Голос Рена охрипший и грубый. Этот звук режет мне слух.

– Кто? – у меня леденеет все тело. Думаю, я уже знаю ответ.

Его тело сгибается вперед, как будто кто-то ударил его в живот. Я робко вытягиваю руку и кладу ему на плечо, желая впитать всю его боль своей ладонью.

– Та, за кого я нес ответственность. – Он снова ударяет рукой по фонтану, заставляя меня подпрыгнуть. Я никогда не видела его в таком состоянии. – Она заболела несколько дней назад. Люди, с которыми она жила, поместили ее в больницу до того, как я узнал о том, что она больна. Они думали, она будет в безопасности, но теперь ее нет. Это все моя вина.

Он смотрит мне прямо в лицо, и я содрогаюсь. По его щеке катится слеза, и я вытираю ее еще до того как успеваю об этом подумать. Слеза теплая, она скатывается по моему пальцу в фонтан.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.

– Король и совет, они велели, чтобы персонал больниц держал в секрете исчезновения девочек. То, что злой колдун насылает болезнь на девочек Брайера и так достаточно плохо, а если признаться, что он еще и похищает их из закрытого на карантин помещения, то это вызовет массовую панику. Город сейчас переполнен до краев из-за того что терновый куст вынуждает людей покидать свои дома, и у нас уже даже больше нет места, где еще их прятать. Все наши попытки обезопасить их провалились, и теперь колдун забрал и ее тоже.

У меня перехватывает дыхание в горле. Это та девочка, с которой я видела его в ту ночь, и которую я спасла из тюрьмы колдуна.

– Мне жаль. – Мне хочется сказать больше, рассказать Рену, что я пытаюсь остановить колдуна и по этой причине каждую ночь прихожу в город, что я спасла его подругу, но вовремя прикусываю свой язык. Отец будет в бешенстве.

– Все те девочки, похищены. – Рен кладет голову на руки, облокотившись о фонтан. – Мне следовало предупредить тех людей, с которыми она жила, но я не сделал этого из-за совета.

Он смотрит в бурлящую воду.

– Я нес за нее ответственность. Я не уберег ее.

Я сжимаю его плечо. Я ненавижу этого колдуна. Я хочу разорвать на части его сердце голыми зубами, также как я вырвала горло тому кролику, когда впервые училась охотиться.

– Может быть, она сбежит, – говорю я.

– Никто не сбегает.

Меня захлестывает непреодолимое желание сказать ему, что это не правда. Я помогаю им сбежать. Вот для чего я живу и дышу.

– Как она выглядит? – Меня убивает, что он так сильно скучает по ней, но я должна точно знать, та ли это девочка, которую я спасла.

– У нее светлые волосы и голубые глаза. Почти такая же высокая как я. Она все время улыбается.

Его лицо становится темнее тучи, и я догадываюсь, о чем он думает. Она, вероятно, сейчас немного улыбается.

– Как ее зовут?

– Делия.

Кровь отливает у меня от лица… Д… Делия. Может ли это быть то мистическое Д, которое перемещали так часто в сообщениях Рена?

– Кто она?

Во мне шевелится чувство ревности, несмотря на то, что ее уже нет.

– Кто-то важный.

Рен хмурится, выпрямляется и подходит ближе. Мое сердце оживает в груди.

– Когда ты не пришла к фонтану, я так волновался. Я думал колдун, должно быть, забрал тебя тоже, – говорит он.

Я склоняю голову.

– Извини. Я не должна была оставлять тебя так надолго. Ты простишь меня?

Рен улыбается, совсем немного, как солнце на рассвете.

– Мне нечего прощать. Я просто счастлив, что ты здесь сейчас.

Он берет мою руку, и мои пальцы начинает покалывать.

– Ты можешь ненадолго задержаться сегодня? Есть несколько человек, с которыми я хотел бы, чтобы ты встретилась.

Я выдыхаю от облегчения, а мое сердце пытается выпрыгнуть через горло.

– Да, могу.

Еще люди? Кто еще будет бодрствовать в такой час, чтобы Рен мог представить им меня? Он ведет меня по аллее в противоположную сторону от той, куда я обычно хожу.

– Куда мы идем? – спрашиваю я.

– Домой, – говорит он. Домой. От этого слова в моей груди появляется какое-то чувство, и мой внутренний взор заполняется изображениями особняка с красной крышей, башни и розового сада. А что для Рена означает слово «дом»? Мое дыхание ускоряется; я это скоро узнаю.

Меня мучает беспокойство, пока мы идем по извилистым улочкам, и я бессознательно плотней заворачиваю плащ вокруг себя. Я раньше никогда не была внутри человеческого дома, но мы обычно снимаем плащи, когда заходим в дом. Подумают ли они, что я странная, или хуже, начнут подозревать, что я во власти колдуна, если я останусь в плаще?

Я не могу рисковать, снимая его, и я не должна рисковать, заходя в дом Рена. Если мой хвост случайно выскочит или выпадет хоть одно перо, это выдаст меня. Но это Рен и так сложно отказать ему в чем-то. Мне понадобилась вся моя воля, чтобы не рассказать ему о том, что я на самом деле делаю в городе каждую ночь. Вместо этого я покрываю себя ложью еще более плотно, чем плащом. Достаточно плотно, чтобы задохнуться. Хотя, что меня больше всего волнует, это понравлюсь ли я семье Рена. Не подумают ли они, что я слишком угрюмая для их сына? Не достаточно нормальная? Не такая хорошая, как Делия, по ком они тоже горюют, я уверена? Если бы они когда-нибудь увидели, кто я на самом деле, они бы точно не одобрили меня.

Когда мы подходим к маленькому каменному дому, Рен замедляется. Это низкое здание, с красными ставнями и с цветами в белом ящике, свисающем перед окном. Это не розы, но все равно они очень милые. Дом кажется маленьким поначалу, но он вытянут назад от улицы и, должно быть, имеет несколько комнат. В лунном свете у серых каменных стен создается теплый, приветливый вид, и я рада видеть, что дом Рена не находится в развалинах как многие дома в Брайере. Тот агрессивный терновый куст еще не атаковал эту часть города. В одном углу маленького двора находится огород, а вдоль дорожки посажен цветущий кустарник. Даже здесь, на улице в воздухе висит легкий аромат корицы, который всегда остается на Рене.

– Это твой дом? – спрашиваю я.

Он сжимает мою руку и тянет по тропинке к входной двери. Скоро я встречу семью Рена. У меня сжимается горло, и я мысленно проверяю, застегнут ли плащ, затем прижимаю крылья плотней к спине. Мой хвост так сильно закручен вокруг бедра, что я перестаю чувствовать ногу. Он отрывает дверь и порыв тепла и того чудесного аромата хлеба окутывают меня как солнечный свет. Кто-то в этом доме очень любит печь. У огня звучат голоса, и у меня занимает некоторое время, чтобы мои глаза приспособились к свету свечей. Женщина мешает суп в котелке над огнем и машет Рену, когда он заходит. Ее улыбка ослабевает, когда она видит меня. У меня уходит сердце в пятки. Неужели она легко смогла распознать меня?

– Рен! Что ты делаешь? Кто это? – говорит она.

– Мама, это Ким. – Он указывает на меня. – Ким, это моя мама.

Она кладет руку на бедро и машет Рену половником.

– Тебе не следовало приводить ее сюда. Ты знаешь как это опасно. Для начала одно то, что ты носишься по городу во время комендантского часа уже плохо! Теперь ты еще и приглашаешь гостей. После… – она проглатывает конец предложения как протухшее яйцо.

– Лаура, успокойся, – произносит мужской голос из кресла у огня. Он повернут к нам спиной, и я не могу видеть его лицо, но его седые волосы выглядывают из-за спинки. Они не такие длинные как у Отца, но и не коротко стриженные. На секунду я задумываюсь, не Отец ли это Рена, но затем другой мужчина, моложе, чем первый, вышагивает из коридора и быстро направляется в сторону Рена, чтобы заключить его в крепкие объятия. Они выглядят так похоже, становится ясно, что это и есть его настоящий Отец.

– Да, Лаура, – говорит Отец Рена. – Мы все взволнованы, но нет нужды грубить нашему гостю.

Он подмигивает мне, совсем как Рен, но с глубокой печалью, запечатленной на его лице. Вот где Рен приобретает свои странные манеры.

– Я Эндрю, – говорит он. Я делаю реверанс, как читала, девочки должны делать в моих сказках. – Видишь? Она сама вежливость.

Лаура складывает руки на груди.

– Для девочек Брайера не безопасно находится на улице во время комендантского часа. Не во время эпидемии.

– Я не из Брайера, – говорю я, использую тот же предлог, который я дала Рену в качестве своего иммунитета к болезни колдуна.

– Заклятие колдуна не может навредить ей, понимаете? – говорит Рен. Я не могу не отметить, что выражение его лица изменилось с того момента как мы вошли в дом. Это место его так приободряет или он ради своей семьи прячет то горе, которое я видела у фонтана?

Мама Рена сужает глаза, хмыкает и возвращается к своему супу.

– Для меня огромная радость встретить вас всех, – говорю я, все еще гадая, кто же этот седовласый мужчина. Рен снова берет меня за руку и ведет к креслу. Я сажусь, настолько элегантно, насколько могу себе представить, и удивленно смотрю, как Рен кидает полено в огонь. Я еще ни разу не видела, чтобы кто-то делал это. Пока я смотрю, пламя лижет дерево. Оно горит. Дома мы никогда не используем дрова. Пламя просто появляется и исчезает, когда ему следует.

– Ким. – Рен отвлекает мое внимание от странностей в печи. В его глазах отражается огонь и от этого моим щекам становится еще теплей, чем от самого огня. – Это Оливер. Он тоже гость.

Более старший мужчина поворачивает голову в моем направлении и протягивает руку для рукопожатия. Я пожимаю ее, не в силах избавиться от чувства, что мы знакомы. Я наклоняюсь ближе и смотрю ему в глаза. Меня пронизывает шок. Этот человек, Оливер, он был в одном из моих видений, показывал мне розы во дворцовом саду. Он выглядит сейчас намного старее, но сходство безошибочное.

Значит, видения, которые я вижу это не просто отражение настоящего. Как еще я могу объяснить лицо этого мужчины в моей голове? Прежняя я, она знала его. В этом я не сомневаюсь.

Мой желудок делает сальто.

Это означает, что воспоминания о ней и о Рене могут тоже быть настоящими.

Оливер хмурится, продолжая держать мою руку, и искоса смотрит на меня. Я сделала что-то не так? Отец мало учил меня этикету. Он никогда не планировал, чтобы я жила среди людей. Все что я знаю, я почерпнула из своих книжек. Он был бы в бешенстве, если бы узнал, где я сейчас нахожусь. От этой мысли у меня потеет ладонь и моя рука выскальзывает из руки мужчины. С близкого расстояния я вижу, что он на самом деле не намного старше, чем Отец Рена; просто его волосы раньше поседели.

– Как ты сказала тебя зовут? – У Оливера странное выражение лица.

– Кимера. Ким.

Он как-то странно повторяет мое имя, как будто оно оставляет горький привкус. Я ломаю голову над тем, как я его обидела.

– Я не узнаю это имя. – Он делает паузу, и я задерживаю дыхание. – Ты кое-кого мне напоминаешь. Твои глаза, они похожи. Это… хотя, не важно. Того человека уже давно нет. А ты здесь, и подружилась с нашим дорогим Реном.

Он ерошит Рену волосы. Вопрос крутиться у меня на языке, готовый сорваться в разговор, но я сдерживаю себя.

Отец был довольно однозначен по этому поводу. Никто не может знать кто я. По-видимому, даже я. Этот мужчина, должно быть, знал меня достаточно хорошо, раз смог увидеть ту девочку, которой я была в моих глазах. Но, может быть, это просто игра света и Оливер подумал о ком-то еще.

Эндрю присоединяется к нам, передавая сыр и кусочки свежеиспеченного хлеба. Рен накидывается на них, предлагая немного мне. Я беру всего по чуть-чуть и передаю обратно.

– Спасибо, – говорю я, кусая сыр. Он острый и сливочный, а хлеб по вкусу в точности такой же, как всегда пахнет Рен. Вкусный. Я не могу оторвать от него глаза. Он пытается выглядеть счастливым, но под этой оболочкой течет река отчаяния. Эта девушка, Делия. Они все знали ее и все скорбят по ней. Страх витает в воздухе этого дома, я могу почувствовать его запах.

Я бы могла унять все их страхи. Я бы могла рассказать им, что Делия в безопасности. Что я забрала ее и отправила в красивый блистающий город Белладому.

Но это спровоцирует вопросы, все из которых разоблачат Отца и колдун убьет его. Я не могу так подставить Отца, даже ради Рена.

– Ким, новенькая в наших краях, – сказал Рен Оливеру. – Она живет в доме загородом.

Оливер на это поднимает одну бровь.

– Правда? Откуда ты приехала, моя дорогая?

У меня перехватывает дыхание. Я не могу отвечать на эту цепочку вопросов тоже. Мне нужно сменить тему и быстро.

– Ниоткуда в особенности, – говорю я. – Брайер намного прекрасней, чем любые места, где я была до этого.

Отец Рена смеется.

– Тогда ты, должно быть, была в каких-то захудалых, поганых местах.

Оливер одаривает его сердитым взглядом, и он мгновенно перестает смеяться.

– Брайер раньше был верхом совершенства и красоты. Но боюсь, сейчас мы переживаем тяжелые времена.

– О, да, Рен рассказал мне о дворце и о терновом кусте.

Рен моргает и сползает вниз в кресло. Я слишком поздно понимаю, что мне не следовало это упоминать. Его мама охает, и даже его папа хмурится.

– Неужели он, – говорит Оливер, – показывает ей жалкую подноготную города, так, мальчик?

– Ну, я, эм…

– Нет! – возражаю я, – совсем нет. И хотя грустно видеть дворец в таком состоянии, в нем есть что-то милое. Рен мне также показал и много красивого в городе. Например, дворцовый сад. Я просто влюбилась в него. Розы мои любимые цветы, а королевские розы самые лучшие из всех, которые я когда-либо видела.

В глазах Оливера проблескивает огонек, но так же быстро гаснет.

– Да, розы были одним из самых ценных достояний Брайера. За ними до сих пор ухаживают в… память.

Это еще больше убеждает меня в том, что этот мужчина, должно быть, дворцовый садовник.

– В память о ком? – спрашиваю я.

Все затихают. Эндрю выглядит смущенным, и сам Рен елозит в своем кресле. Я жалею, что спросила.

Наконец, Оливер отвечает.

– В память о детях, которые умерли в руках колдуна. Моя старшая дочь была одна из них.

У меня холодеет тело от хвоста до носа.

– Простите. Мне следовало догадаться.

– Все в порядке, ребенок. Ты новенькая в городе. Никто не ожидает от тебя, что ты будешь знать все грязные секреты, даже если Рен показывает тебе все самое интересное.

Рен смотрит на огонь; грустный, отсутствующий взгляд в его глазах. Я точно знаю, что он думает о Делии. Интересно, он также выглядел, когда пропала прежняя я?

– Я ненавижу этого чертова колдуна, – говорит он, сжимая руки в кулаки.

– Почему бы нам просто не найти его и не перерезать ему горло?

Мои собственные руки впиваются в подлокотники кресла, и я вижу, как лица Рена и Оливера меняются от удивления. Мой порыв без сомнения не обычен для человеческой девочки, но мне все равно. Помимо того что колдун сделал с Отцом и со мной, Бату и его кланом, и теперь еще и с бедным добрым Оливером, я хочу уничтожить его еще больше, чем раньше.

Лицо Оливера смягчается, и он гладит мою напряженную руку.

– Боюсь, это невозможно. Это самоубийство.

Я хмурюсь.

– Что Вы имеете в виду? Если уж на то пошло, то колдун всего лишь человек, разве нет? Пусть и могущественный.

Глаза Рена расширяются.

– Ты правда не знаешь?

Вся моя спина напрягается. Я не хочу выглядеть наивной и невежественной перед Реном, и меньше всего перед его семьей. Но затем он сжимает мою другую руку, и я таю. Он так странно влияет на мои эмоции.

Оливер сердито смотрит на Рена.

– Все нормально. Не каждый город такой посещаемый как наш. Да, колдун тоже человек. И да он умрет от ножа в горле, как и любой другой. Но колдунов нельзя напугать и перед ними преклоняются только потому, что они могут творить заклинания. Магия живет внутри них, это часть их. Ни один колдун никогда даже не был похоронен. Когда они умирают, магия покидает их, сжигая в процессе их тело.

– Как это может кому-то помешать убить их?

– Человек, который убивает колдуна, тоже превращается в пепел.

У меня немеют конечности. Превратится в пепел? Отец никогда это не упоминал. Тут, должно быть, какая-то ошибка.

– Что если он выстрелит в него из большого лука? Я уверена магия не может доставать так далеко.

Оливер качает головой.

– Магия – хитрая штука. У нее своя собственная жизнь и разум. От нее не спрятаться. Вот почему заклинание болезни колдуна поражает только девочек этого города и не задевает тебя, а также наших мальчиков и мужчин. Магия сжигает мертвое тело колдуна, потому что она ищет нового хозяина. Она всегда выберет того человека, который убил ее мастера. Но только колдун сможет выдержать приток магии. Любой другой будет истощен и погибнет в огне.

Я содрогаюсь.

– Только другой колдун может убить нашего? И больше никто?

– Никто, кто хочет жить и увидеть следующий день. Но да, у другого колдуна есть шанс. Или какое-нибудь другое магическое создание достаточно сильное чтобы превзойти его. Дракон, например. Гриффин сойдет, но их не видели рядом с Брайером несколько десятилетий. К сожалению, добрые колдуны, гриффины и драконы это все сейчас в дефиците.

Оливер облокачивается на спинку кресла. Его седые волосы свисают ему на лоб. В чем-то Оливер напоминает мне моего Отца. Знает ли Отец эту хитрость о том, как убить колдуна? Он знает все о происхождении колдунов и драконов, значит да. Но что, если нет, и если он попробует убить этого злого человека сам? Я не хочу, чтобы мой любимый папа так ужасно умер. Неужели он опустил эту деталь, чтобы я не попыталась остановить его?

Я пытаюсь, всего на миг, представить, на что похоже это чувство. Весь этот жар полностью расплавляет меня.

Несмотря на ужас, который внушает мне эта мысль, выход есть – Бату. Я должна снова попытаться убедить его помочь. Возможно, я и Отец и не можем убить колдуна, но Бату может.

– Даже добрый колдун, если он и существует, запросит слишком большую цену, – насмешливо говорит Рен. – Это то, что изначально и привело нас ко всем этим неприятностям.

– Что ты имеешь в виду? – мне неожиданно становится интересно. Отец мне ничего об этом не говорил.

Оливер качает головой.

– Рен, ей не обязательно знать каждую деталь…

– Мы можем доверять ей, – говорит он. Мое лицо вспыхивает. – Я доверяю ей. Расскажи ей ту историю.

– О, ты такой доверчивый. – Оливер любовно взлохмачивает волосы Рена. – Хорошо. Я дам ей сжатую версию. Не так давно король Брайера был в затруднительном положении. По слухам другой король из удаленного города направлялся в Брайер намереваясь взять его силой. Мы мирные люди. У нас в крови нет войны. У нас есть стражники, но они не сравнятся с целой армией натренированных солдат и военных.

– Жаль, я не достаточно сильный, чтобы сражаться с ними, – говорит Рен.

– Я уверен, что ты бы хорошо сражался, – говорит Оливер. – Но до драки дело не дошло. Однажды утром у ворот дворца появился человек, заявляя, что он мог бы заставить навсегда уйти зачинщика войны. Король и королева были в отчаянии. Мужчина сказал, что он назовет свою стоимость, только когда его предложение будет принято. В тот момент им это казалось справедливым. Как они выяснили, мужчина был колдуном, и он наложил защитное заклинание на весь город. Ни один человек намеревающийся убить или причинить вред нашим горожанам не смог бы войти. Заклинание держится и по сей день.

– Как колдун действует в городе? Как он похищает девочек?

Оливер разводит руками.

– Хотел бы я знать. Все что у нас есть это догадки. Или у него в Брайере есть шпионы или заклинание не сдерживает его, раз он сам его наложил. Магия она такая же хитрая и ненадежная, как и сами колдуны, которые ей владеют ей.

Рен презрительно усмехается.

– Это еще слабо сказано.

– Что случилось потом? – спрашиваю я.

– Когда вражеский король обнаружил невидимую стену из магии, блокирующую ему дорогу в город и не смог найти ни одного просвета в броне Брайера, его армия отступила. Шесть лет спустя король и его армия повторили попытку, но заклинание все еще было слишком сильное. С тех пор мы от них ничего не слышали.

– Это хорошо, ведь так?

– О, да, это так, – кивает Оливер.

– Что не так?

– Цена. Всему есть цена. – Оливер с несчастным видом изучает свои руки. Когда тишина затягивается так, что я готова нарушить ее, он снова начинает говорить. – Он хотел перворожденного ребенка короля. Дочь. Ей было три года в то время. Король и королева отказали ему.

Я открываю рот от изумления, чувствую, как меня переполняет смущение.

– Он хотел жениться на ней?

В моих сказках только так использовали принцесс.

Оливер вздрагивает.

– Нет, кровь королевского первенца это ключевой компонент к заклинанию, которое могло бы дать ему власть над всей магией королевства. Темной магией. До того момента король и королева не подозревали, что он практикует что-нибудь еще кроме белой магии. Они ужасно ошиблись.

Проходит еще одна длинная пауза, которая заставляет меня нервничать.

– Нет нужды говорить, что колдун принял отказ короля не очень хорошо. Он покинул город в приступе гнева, клянясь вернуться и отомстить. Прошло десять лет и королевской семье становилось все комфортней внутри своих защищенных стен. Принцесса выросла в прекрасную, хотя и находящуюся в укрытии молодую девушку. Однажды появились слухи о возвращении колдуна. Король и королева сделали все, что могли, чтобы защитить свою дочь, чтобы спрятать ее во дворце. Но колдун нашел лазейку в своем собственном заклинании. Он вернулся во дворец, чтобы потребовать принцессу, которая по праву принадлежала ему в соответствии с безрассудной, и в тоже время связывающей их сделкой которую заключили король и королева. Стражники не могли справиться с его магией. И королева тоже не могла. Когда до этого дошло дело, никто не смог остановить его. Сделка была скреплена магией, и его единственное намерение было забрать то, что по праву принадлежит ему. Он убил девочку во дворце, и потом они исчезли во вспышке темноты. Не осталось даже тела, которое можно было бы похоронить.

Ужас волнами накатывает на меня. Как это ужасно. Лишить отца его любимой дочки. Оливер, с таким болезненным выражением лица, так сильно напоминает мне моего собственного отца, что мне хочется кинуться ему на шею и выжить из него всю грусть. Но я сдерживаюсь, боясь поступить неприлично.

– В итоге заклинание колдуна сработало? Он на самом деле теперь управляет всей магией королевства? – спрашиваю я.

– Не совсем, – говорит Оливер. – Заклинание теряет силу, если королевский перворожденный ребенок взрослеет. Он мог извлечь немного силы от убийства принцессы, но это ничто по сравнению с тем, что он бы имел, если бы сделал это, когда она была еще совсем ребенком. Чем процесс более жестокий и отвратительный, тем больше он питает темную магию.

Он смотрит на огонь.

– Нет, вместо этого он прожил это время, накапливая как можно больше мировой силы сложным способом, убивая каждое магическое существо, которое мог найти, выкрадывая каждое зелье или амулет, которые мог отыскать. В то время было очень мало гибридов; теперь все они вымерли.

– Какое ужасное существо, – все, что я могу сказать.

– Теперь он вернулся за остальными девочками, – говорит Эндрю.

Дальше следует тяжелая тишина. Даже Лаура перестает свои хлопоты у огня. Я могу уловить едва заметный солоноватый запах грусти в воздухе.

– Боюсь, мне уже давно пора уходить. – Оливер встает из своего кресла. Вдруг он стал выглядеть старше, чем есть. – Моя дорогая девочка, я был рад встретить тебя. Позаботься о Рене и береги его от неприятностей, хорошо? И пожалуйста, – он сжимает мою руку, – будь очень осторожна, если тебе необходимо быть в Брайере ночью. Комендантский час ввели не без причины.

– Буду, – говорю я.

Оливер гладит Рена по плечу и кланяется всем остальным и мне.

– Доброй ночи.

– Пора тебе тоже идти спать Рен, – говорит Лаура, многозначительно глядя на меня.

– Конечно, – говорю я, поднимаясь. – В любом случае я должна идти домой.

– Так скоро? – Рен смотрит на маму сердитым взглядом, потом умоляюще смотрит на меня. – Ты не могла бы остаться еще ненадолго?

– Нет, она не могла бы, – перебивает его Лаура, снова махая своим половником. Подозреваю, что с ней лучше не шутить. Ворча, Рен идет со мной до двери.

– Я собираюсь проводить ее до ворот, и сразу обратно, Мама.

– Уж постарайся. Я знаю, сколько это занимает времени, так что не затягивай, ты меня слышишь?

– Да, Мама.

Когда мы оказываемся одни, я поворачиваюсь к Рену с вопросом, готовым сорваться с моего языка.

– Что если бы был способ убить колдуна? Что если бы мы могли найти доброго колдуна или дракона, который бы помог нам?

Рен некоторое время смотрит на меня и хмурится.

– Честно, я не верю, что вообще когда-нибудь был добрый колдун. Вся эта сила в одном человеке? Я не могу представить, чтобы она кого-то не испортила. Это не естественно.

Его кулаки сжимаются по бокам.

– А колдуны, ну это просто миф. Некоторые из стариков в Брайере клянутся, что они на самом деле, когда-то существовали, но я не верю.

Если бы только я могла убедить Бату сразиться с колдуном.

– Но что если они есть?

Рен смеется.

– Ты странная, – он останавливается, когда видит выражение моего лица. – Ты же не серьезно?

Я заставляю себя улыбнуться.

– Конечно, я шучу. – Я направляюсь обратно к дороге, но Рен хватает меня за запястье, поворачивая лицом к себе.

– Ты ведь правда шутишь? – он выглядит таким смущенным, я жалею, что задала этот вопрос. Я такая дура.

– Да, – говорю я. Он все еще не дает мне идти.

– Ты видела что-нибудь необычное? – смесь надежды и страха наполняют его карие глаза. Мое сердце подпрыгивает к горлу.

– Нет, никогда, – вру я. – Только то, что ты показывал мне.

Я каждый день вижу необычные вещи, но я не могу рассказать ему о Бату или Отце или о его лаборатории. Это я точно знаю. Что-то в моем подсознании кричит. Не говори.

Рен выдыхает и ослабляет хватку.

– Ну, хорошо. На секунду ты меня этим выбила из колеи. Не делай так.

Я пожимаю плечами, пытаясь притвориться, что мое идиотское любопытство было просто шуткой.

– Извини, я не хотела напугать тебя.

– Не беспокойся. Просто… люди Брайера не любят тех, кто использует магию. И когда предположительно рядом жили драконы, мы их тоже не сильно любили.

Мое лицо бледнеет. Отец говорил мне, что люди могут принять его науку за магию. Вот почему он не живет в Брайере?

– Я понимаю, – говорю я.

– Извини, меня учили быть подозрительным. Ты не могла этого знать, так как сама не из Брайера, – говорит Рен. – Можно я провожу тебя до фонтана?

Я беру его за руку.

– Да, пожалуйста. Спасибо за то, что показал мне свой дом. У тебя милая семья.

– Я просто рад, что ты появилась.

Вместе, мы в лунном свете проходим все улицы рука об руку.

Весь вечер мне не давала покоя одна идея, с того момента когда Рен упомянул больницу. Может быть, я могу остановить колдуна, может быть, могу помешать ему забирать девочек. Помешать причинять такое горе, какое он причинил Рену.

Когда мы снова подходим к фонтану, я не могу больше сдерживать свое любопытство.

– Где находится больница, которую ты упоминал ранее? Та, из которой колдун забирает девочек?

Рен смотрит на меня с недоверием.

– Ты не видела больницу?

Я качаю головой.

– Я думал, к этому моменту ты уже должна была. Кажется, ты всегда приходишь с той стороны.

– Где она?

Рен указывает в сторону аллеи, по которой я каждую ночь хожу к тюрьме колдуна. Узел страха скручивается в моем желудке. Это не может быть правдой. Я знаю эту дорогу слишком хорошо.

– Как далеко? – мой голос срывается. Воздух больше не может нормально проходить через мои легкие.

Рен хмурится; очевидно, он не понимает моих вопросов. Я сама с трудом могу их понять.

– В паре кварталов. Это квадратное здание справа.

Мир останавливается, как дверь, пойманная на полпути на своих петлях. Кровь стучит в ушах, блокируя ночные звуки.

Мне вдруг становится крайне важно убраться отсюда. Все о чем я могу думать это девочки. Что если колдун на этот раз не похищает их? Что если это я? Только я?

Болезненное чувство пробирается через мои внутренности. Отец не мог этого знать, не так ли? Ощущение как будто все перевернулось вверх тормашками.

– Я должна идти. Мой отец будет интересоваться, где я.

У меня дрожат хвост и крылья под плащом, жаждая освободиться и выпустить на волю это ужасное напряжение. Я не могу больше держать их спрятанными.

Рен кладет свою руку на мою.

– Ты можешь остаться, всего на минуту?

О нет. Как я могу уйти, когда он так смотрит на меня? Я фокусируюсь на том, чтобы выдыхать и вдыхать, пока мы сморим на мягкое отражение луны в фонтане, и туман закручивается вокруг наших ног.

Эмоции нарастают в моей груди, и я чувствую, как будто могу взорваться в любую секунду. Я с трудом могу продержаться минуту.

– Я должна идти, прости.

Он быстро сжимает руку, я поворачиваюсь, чтобы убежать, но он держит крепко.

– Пожалуйста, Ким, останься. – Рен сникает. – Я скучал по тебе.

Его прикосновение теплое и доброжелательное, но я все равно вырываю свою руку.

– Твоя мама будет волноваться. И мой папа тоже.

Мне нужно уходить пока я не взорвалась. Не в силах сформулировать еще хоть одно слово я разворачиваюсь на пятках и бегу.

– Ким! Подожди! – голос Рена следует за мной по аллее и ныряю в один переулок, затем в другой, надеясь, что он отстанет. Звук его шагов затихает позади меня, но я все еще чувствую запах корицы, которой пахнет его одежда.

Быстрей. Я должна бежать быстрей. Еще один переулок. Когда я уверена что он не видит меня, я запрыгиваю на ближайшую крышу и пробираюсь через здания. Туман скроет меня. Я должна продолжать бежать.

Отец знает, как поступить с этой информацией по поводу больницы. Если он совершил ошибку или хуже, если я неправильно поняла его указания, он скорректирует наш план. Он знает, что делать. Но что, говорит голос из подсознания, если нет? Что если он обманул тебя? Я всеми силами гоню эти мысли, выдавливая их воспоминаниями о доброте и заботе Отца.

Нет, Отец никогда бы так не поступил. Если только… если только он каким-то образом не оказался во власти колдуна. Но я не могу в это поверить. Все остальное, что он делал, доказывает, что он против этого ужасного человека. Разве нет?