Текст книги "Чудовище (ЛП)"

Автор книги: Марси Кейт Коннолли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

То, что мне сейчас нужно меньше всего это знакомая обстановка, но я не знаю куда бежать. Я обнаруживаю, что пробираюсь через живую изгородь направляясь к реке. Мысли в моей голове текут также быстро, как и воды той реки. Я не хочу оставаться одна. Я ищу утешения от другого существа, которое понимает меня и то, кем я являюсь. Существо, которое назвало меня своей сестрой. Это слово отдает в моей голове почти также, как слово мама. Есть ли у той девочки, которая умерла прошлой ночью, мама, которая будет скучать по ней? Или сестра, с которой она делилась секретами? Если бы Отец разрешил мне, я бы относилась ко всем девочкам как к своим сестрам. Если бы только та маленькая девочка не умерла. Если бы у меня была возможность исправить это. Вернуть ее.

В моей голове появляется идея, и с каждым шагом я укрепляюсь в своем решении. Если дракон найдет меня сегодня, я знаю что спросить. Если у меня будет достаточно смелости.

Я располагаюсь на берегу реки, ложась спиной на мягкий зеленый мох и опустив ноги в воду. Я щурюсь на солнце. На ярком голубом небе формируются облака. Кажется таким странным, что все может быть таким солнечным и ярким, в то время как у меня внутри пустота. Та бедная девочка не может наслаждаться этим. Она больше не увидит свою семью, и не будет бегать по улицам Брайера. У меня в груди все сжимается. Также как я никогда не увижу свою маму – женщину из того воспоминания – снова. Кусочки моей разбитой памяти играют со мной злу шутку? Выбирая и показывая мне проблески прошлого, которое я никогда не смогу вернуть себе.

Слезы текут по моим щекам и падают на мох. Я закрываю глаза, чтобы остановить поток, но мои веки не могут сдержать его. Если я вскоре не остановлюсь, я затоплю все берега реки.

Теплый порыв влажного воздуха обрушивается на мое лицо, сдувая с моих щек капли. Почему ты плачешь, сестра?

Я вскакиваю на ноги и оказываюсь лицом к лицу со своим каменным драконом. Бату такой же огромный и величественный, как и в первый раз, но сейчас он кажется менее пугающим. Его крылья прижаты плотно к телу, как переливающийся плащ. Его покрытая чешуйками голова больше, чем все мое тело, наклонено близко к земле, чтобы находиться со мной на уровне глаз. Я чувствую такое облегчение, что он здесь, что чуть опять не начинаю плакать.

– Девочка умерла. Боюсь это моя вина.

Гигант слегка подталкивает мордой мой подбородок. Это не ты совершила. Только колдун замешан в убийстве девочек.

– Я знаю, но я пыталась спасти ее и могла переусердствовать. Иногда, все, что ты можешь сделать это попытаться. Иногда этого не достаточно. И в этом нет твоей вины.

Я снова опускаюсь на берег. С этого положения дракон закрывает от меня солнце, и оно окружает его ореолом мерцающего света. Он такой красивый, что мне хочется протянуть руку и потрогать его. Но мне также хочется держать свои руки при себе, и я сдерживаюсь.

– Мой Отец вернул меня к жизни с помощью искр жизни. Но он не может вернуть к жизни девочек, потому что он истратил их все на меня.

Резкий порыв влажного воздуха – мой единственный ответ. Я пытаюсь прочитать выражение бледных желтых глаз, но безуспешно. Твой Отец сделал это? Ты знаешь, что он использовал?

Я киваю с несчастным видом. Мне не нравится, что дракону пришлось плакать, чтобы я могла воскреснуть.

– Он сказал, что слезы драконов самые могущественные и могут возвращать людей к жизни.

Голова Бату резко отскочила назад. Откуда он это узнал?

– На рынках, я думаю. Это то, где он находит такие вещи. Он использует свои знание на благо, ради науки. Мы просто хотим остановить колдуна… Твой Отец играет с опасными силами, сестра.

У меня перехватывает дыхание.

– Он знает, что делает, и это все ради Брайера. Если бы я могла рассказать ему о тебе, тогда мы бы могли работать вместе.

Бату качает своей огромной головой. Нет, сестра. У нас с тобой связь, кровная клятва. Ты не должна нарушать ее.

– Я не могу нарушить ее, даже если бы и захотела. От одной только мысли мой язык немеет. Мне жаль. Это единственное, что мы можем сделать, чтобы выжить. У колдуна везде есть глаза и уши.

– Отец был бы так добр с тобой, так же добр, как и с теми девочками, которых мы освобождаем из Брайера.

Образ бедной девочки с прошлой ночи мелькает у меня перед глазами и мои руки трясутся. Ужалить ее и наполовину не было добрым поступком. Больше всего я бы хотела вернуть все, исправить все, что было сделано. Что конкретно ты делаешь с девочками Брайера? Неужели город стал такой развратный, что их надо спасать?

– Колдун наслал заклятье на город, от которого заболевают девочки. Чтобы остановить распространение болезни их приходиться помещать на карантин. Но колдун похищает их из больницы и помещает в тюрьму. Каждую ночь я прокрадываюсь в город, чтобы освободить девочек и принести Отцу. У него есть лекарство от болезни, и у нас они в безопасности.

Я сжимаю кулаки.

– Мы скоро найдем того колдуна и убедимся, что он больше не причинит вред другим девочкам. Твой Отец лечит их, так? Интересно… Не каждый человек пойдет на такое ради незнакомцев.

Меня переполняет гордость.

– Мой Отец не такой, как другие.

Бату хлопает крыльями и присаживается на корточки, желтые глаза изучающе смотрят на меня. Сестра, если бы я мог дать тебе свои слезы, чтобы вернуть ту девочку, я бы дал. Но боюсь, я не могу. Я потратил все, оплакивая своих погибших братьев и сестер.

Это существо и в правду умеет читать мысли. Я смертельно хотела спросить его об этом, но не могла осмелиться. Это казалось мне не правильным.

– А ты не можешь оплакивать человеческое дитя? Ты можешь плакать до тех пор, пока не выплачешь всю жизнь.

Мои слезы снова прорвались наружу, размывая передо мной блестящий образ дракона. Моя слабая надежда о том, чтобы догнать Дэрелла и девочку исчезает.

– Что случилось с твоими братьями и сестрами? – спрашиваю я. Я не могу интересоваться этим драконом и тем, как он стал таким одиноким как я.

Колдун случился. Он фыркает, и на реке образуются волны. Когда-то каменные драконы заселяли горный хребет. Бату махнул хвостом в сторону горных вершин. Огненные драконы гнездились в вулканах. Водные драконы в реках, а практически невидимые воздушные драконы в облаках. Каменные драконы и водные драконы жили в гармонии с людьми, воздушные драконы держались друг друга, а у огненных драконов слишком был вспыльчивый характер. Но затем люди обнаружили, что могут забирать нашу магию, убивая нас. Сила испортила их, делая их жадными. Наша численность сокращалась и люди, ставшие колдунами стали сражаться между собой, убивая друг друга, чтобы получить больше силы. К тому времени в моем клане осталось всего десяток драконов. Мы скитались по всем этим землям и тем, которые находятся далеко, оставаясь в движении. Но колдуны убивали нас, пока не остался только один колдун. Всегда на охоте, всегда преследует. От гнева у меня горит шея. Я ненавижу колдуна.

Бату снова выдыхает, сворачивая крылья вокруг тела. Я не знаю, что случилось с другими колдунами. Они либо сбежали от могущества этого колдуна, или от жадности он убил их. Одного колдуна было больше, чем достаточно. Я был самым младшим в клане, всего лишь драконёнок, когда мы впервые были в бегах. Иногда мы оставались в одном месте годами, иногда всего несколько дней. Каждый раз другие защищали меня, чтобы я мог убежать. До последнего раза. Моя сестра сражалась с колдуном, и когда я попытался помочь ей, она огородила себя и колдуна горными камнями, чтобы не позволить мне подойти, и чтобы у меня было время сбежать. Огромная чешуйчатая голова Бату зависла. Они были храбрей меня. Теперь я один – наказание за мою трусость.

Я осторожно кладу голову на его морду. Странно, но его грубая гранитная кожа теплая.

– Я не верю, что ты трус. Ты просто делал то, что необходимо, чтобы выжить. И я рада, что ты это делал.

Он дважды фыркает, затем прижимается к моей руке. Я мягко улыбаюсь, меня наполняет тепло. У меня больше не может быть полной человеческой семьи, но я верю, что нашла друга.

Когда я пробираюсь в Брайер, я бегу прямиком к спрятанному входу во дворец. С каждым днем я все больше убеждаюсь, что что-то странное происходит в городе, и это не может быть только из-за колдуна. Пустой дворец, местами разрушающийся, но с хорошо ухоженным садом? Странно. Кто-то здесь находится в течение дня и следит за садом. Но зачем? И для кого? Действительно ли городской совет, устраивая каждый день парад во дворец, просто пытается убедить людей города, что все в порядке, как и предположил Отец? Загадка Брайерского дворца куда более странная, чем что-либо в моих сказках. И записки, которые оставляет Рен, что они означают? Отец понимает некоторые из них, но другие вводят в ступор даже его. Я хочу знать больше. Я крадусь по саду, пытаясь почувствовать признаки запаха Рена. Единственный след это запах хлеба оставшийся на скамейке, где я его положила. Я пробираюсь внутрь дворцовых стен, но сегодня меня не ожидает даже записка. Его нет. Он, должно быть, проснулся в недоумении и ушел. Может быть, он все-таки остановится у фонтана? Я надеюсь, я не напугала его. Когда я подхожу к фонтану, я сажусь на край, опуская ноги в воду. Одна имеет более темный оттенок кожи, чем другая, но я накрою их перед тем, как появится Рен. Если он скажет что-нибудь, я всегда могу заявить, что это обман зрения или странная тень. Ему не обязательно видеть, из чего я на самом деле сделана, что я не такая как другие девочки, живущие в Брайере. Иногда я хочу быть больше похожей на них, но тогда я не могла бы помогать Отцу в его миссии. Я могу выглядеть по-другому, но у меня есть способности, о которых они и не мечтали. Если бы только то, что делает меня особенной, не отличало меня от других. У меня больше общего с драконами, чем с девочками Брайера.

– Ты вернулась.

Я вздрагиваю, услышав позади себя теплый голос, и с ужасным всплеском выскакиваю из фонтана. Я падаю, сильно ударяясь о землю, но мне удается сохранить свою голову – хвост и крылья – при себе. Я даже не почувствовала его запах, когда он приближался. Я была слишком занята своими мыслями, чтобы обратить внимание на то, что происходит на данный момент. Я больше не повторю эту ошибку. Мне это могло дорогого стоить. Рен протягивает руку быстрей, чем я успеваю сделать хоть один вдох. Я поднимаю на него свои глаза и вкладываю свою руку в его. Его теплые, сильные пальцы поднимают меня. Мне не требуется его помощь, чтобы встать, но я принимаю ее больше из любопытства. Вот как обычно мальчик обращается с девочкой, если она падает с фонтана? Что-то мне подсказывает, что обычно девочки не падают с фонтанов, но я отбрасываю эти мысли в сторону. Рен здесь. Рен жив. Рен теплый и очаровательный и он протягивает мне еще одну розу робко улыбаясь.

– Я, э, я не уверен, что произошло прошлой ночью. Моя память немного затуманена. Я думал, что видел тебя и дал тебе это, но когда проснулся, не мог вспомнить.

Он проводит рукой по волосам. Я раньше не видела такого жеста, но мой мозг подсказывает ответ. Рен нервничает. По какой-то причине я чувствую, как будто парю над верхушками деревьев, хотя мои ноги касаются земли. Я протягиваю свободную руку и беру розу, поднося к носу, чтобы вдохнуть ее аромат.

– Спасибо, – говорю я. Моя шея медленно краснеет. Он все еще держит мою руку, и я не попытаюсь освободить ее. Я наслаждаюсь нарастающим жаром и ощущением его руки в моей.

– Я Рен. – говорит он, я не раскрываю ему тайну, что мои воспоминания о предыдущем вечере гораздо менее затуманенные, чем его.

– Меня зовут Кимера, – говорю я. Я впервые представляю себя человеку. Я испытываю странное нервное возбуждение, как будто мы вступили в своего рода тайное сотрудничество.

– Кимера, – повторяет он. – Мне нравится. Оно тебе подходит.

Я обожаю то, как мое имя звучит в его устах. Я хочу сотню раз услышать, как теплый голос произносит его. Не зная, как ответить, я просто улыбаюсь. Он принимает это как добрый знак.

– Что-то в тебе кажется мне таким знакомым, но я не могу понять, что, – говорит он. – Ты новенькая в Брайере?

– Я не живу в Брайере. Я живу за городом.

– Я так и думал. Все, кто живет в Брайере, знают, что нельзя находиться на улице во время комендантского часа.

– Ты на улице во время комендантского часа.

Он смеется.

– Это правда. И я не могу сказать тебе почему. Поэтому я думаю, я не должен вынуждать тебя рассказывать. Так было бы не честно, не правда ли? – Он подмигивает, и я смеюсь вместе с ним.

– Ты прав.

Да, мне очень нравится Рен. Его теплота, его смех и его голос заставляют меня почувствовать, как будто я плыву. Он сжимает мою руку.

– Раз ты новенькая в нашем городе, ты бы не хотела кое-то увидеть?

– Что?

– Ну, если я расскажу тебе, будет не так интересно.

Я хихикаю. Не могу удержаться.

– Да, действительно.

Кивком головы он указывает в сторону переулка.

– Доверяешь мне?

Я доверяю. Не смотря на опасения Отца, я доверяю этому мальчику не колеблясь. Теперь, когда я с ним поговорила, я уверена, что он не может быть в команде с колдуном. Я сжимаю его руку в ответ.

– Да.

– Не отставай, – говорит он, начиная бежать, потянув меня за собой. Безо всякого усилия я держу темп. На самом деле, я гораздо быстрей его. Но мне не хочется его опережать. Мне хочется оставаться рядом, бежать по улицам Брайера бок о бок и рука в руке с Реном. Ветерок как раз нужной температуры, чтобы нам не было жарко, и луна над нами светит достаточно хорошо, чтобы мы не спотыкались. Когда мы проходим здания, которые я не узнаю, мне становится любопытно, куда Рен меня ведет. Должна ли я волноваться? Здания расположены дальше друг от друга и кажутся более разрушенными. Кирпичи валяются в цветочных клумбах заросших сорняками, и мелькают разбитые окна, когда мы их пробегаем. Ни одна душа не дышит в этой части города. Даже стражники держатся на расстоянии, насколько я могу судить. Когда он останавливается, я раскрываю рот от удивления. Перед нами растет огромное вьющееся растение с шипами. Кажется, что оно поглотило здание целиком. И землю. Зеленый стебель с черными шипами и редкими цветами, покрывает все, что охватывает взгляд. Справа от меня стоит башня с остроконечной крышей. Ее верхушка все еще пытается оставаться выше ползущего вверх вьюна. Растения в форме маленьких, массивных домов выстроились по краю того что когда-то было дорогой. И улица теперь напоминает гнездо ползущего колючего кустарника переплетающегося посреди перевернутых булыжников.

– Что это? – спрашиваю я, не сумев сдержать удивление в своём голосе.

– Это задняя часть дворца и соседние здания, в которых когда-то предоставлялось жилье большей части прислуги.

По мне пробегает дрожь. Я никогда не заходила так далеко во дворец. Я только видела тот коридор, где корни этого растения, должно быть, пробили стены и пол. Я не осталась, чтобы лучше изучить его, опасаясь не выполнить свою основную задачу.

– Это ужасно.

Рен кивает.

– Но здесь есть кое-то странное. Это не просто одно из колючих растений. Это наполовину терновый куст, наполовину лиана. Никто раньше не видел ничего подобного.

Рассказывая, Рен изображает, размахивая свободной рукой. Другая его рука крепко держит мою.

– Почему никто не срежет его?

– Это ничего не дает. Ты обрезаешь его, и на следующей день оно снова вырастает в два раза сильней. Мы пытались сжечь его однажды, но оно снова выросло через три дня. Три дня!

– Невероятно, – говорю я.

– Это на самом деле так. – Он наклоняется. – Ты умеешь хранить секреты?

Мое лицо краснеет от его близости.

– Могу.

– Дошло до того, что оно поглотило жилые комнаты дворца. Полностью разорвало их на части. Даже проглотило одного слугу, когда он спал. И оно с каждым днем проползает дальше во дворец. Со стороны ворот и не скажешь. Многие люди не догадываются, какое оно опасное. Им известно лишь, что эту часть города пришлось эвакуировать из-за какого-то вредного насекомого.

Это объясняет, почему ночью дворец такой пустой. Этот терновый куст занимает гораздо больше места, чем я думала. Они заставили короля покинуть дворец и найти безопасное место где-нибудь еще.

– Это и есть секрет? О том, что это существует?

– Есть кое-что еще, – он машет рукой в сторону колючего монстра, – Помимо этого прожорливого растения. Это последствия темной магии. Кто-то хочет добраться до короля.

Я открываю рот от изумления. Слова Рена не оставляют сомнений. Это должно быть дело рук колдуна. Не удивительно, что они не смогли избавиться от него.

– Кто? – спрашиваю я.

– Никто не знает. – Он пожимает плечами, но искорки в его глазах говорят мне, что он что-то утаивает. Держу пари, он тоже думает, что это колдун. Или он на самом деле работает с колдуном и наслаждается, выставляя напоказ достижения своего хозяина. Но не похоже на то.

– Как ты обо всем этом узнал? Прям целую историю рассказал.

Пытаюсь я перевести вопрос в шутку, но все еще надеюсь на ответ. Он машет мне пальцем.

– Этого я не могу тебе рассказать. – Рен тащит меня обратно по переулку, в сторону от странного вьющегося тернового куста. Он замедляется, когда мы снова оказываемся возле фонтана с ангелочками. Возле нашего фонтана. Он виновато улыбается.

– Мне нужно уходить. Я увижу тебя завтра?

– Да. – Я с трудом могу говорить. Я не хочу, чтобы он уходил.

– Прекрасно, – Он бежит по аллее, оглядываясь через плечо, чтобы помахать рукой. Я стою как статуя у края фонтана, и жду, пока тёплый запах только что испеченного хлеба не исчезнет из ночного воздуха.

Сидя под ивой во дворе, я наблюдаю, как солнце закатывается за живую изгородь, освещая все деревья ярким огнем. Отец почти весь день на рынках. Он все время ищет больше ингредиентов для своих экспериментов, и ему удается найти их в удаленных деревнях и передвижных рынках. Несмотря на тяжесть чувства вины из-за хранимых мною секретов, я снова отправилась сегодня к реке, когда его не было поблизости, в надежде, что я смогу увидеть своего дракона. Мне еще нужно найти Бату сначала, но он держит слово и всегда находит меня. Но сегодня наша встреча была непродолжительной, какими они часто и бывают, и мне не удалось убедить его, что Отец на нашей стороне. Единственный, кто мог бы посоперничать с Бату в подозрительности это сам Отец.

Сейчас, вернувшись домой в тускнеющем свете дня, я внимательно просматриваю свои сказки и другие книги Отца, чтобы найти больше информации о каменных драконах. Хотя Бату отвечает на большинство моих вопросов, беспристрастное мнение могло бы пролить больше света на тайну, которой он владеет. Все что я обнаруживала до сих пор это жалкие обрывки информации. Они предпочитают каменистые места. Они одиночки. И считается, что они вымерли.

Когда мне надоедает читать, я собираю книги и направляюсь к башне. Скоро мне нужно будет возвращаться в Брайер. Я снова увижу Рена. Тепло это то слово, которое заставляет меня думать о нем. Оно заполняет меня изнутри так, что я могла бы поклясться, что мои чувства скоро переполнят меня. Между Бату и Реном и Отцом я почти чувствую, как будто у меня есть целая семья.

Но Отец не одобрил бы этого. Встречаться с Реном каждый день очень плохо. Покидать безопасность нашего дома, чтобы найти существо, о чьем существовании я умалчиваю от Отца даже хуже. И самое плохое это то, что я знаю без сомнения, что снова сделаю и то и другое. Отец не может заставить меня вечно оставаться одинокой.

В ту первую ночь с Реном я совсем забыла о той девочке, которую убила. Но к тому времени как я дошла до тюрьмы моя меланхолия вернулась с новой силой. Я забрала ту девочку, у которой по возможности были самые розовые щеки.

Но с тех пор каждую ночь я находила Рена ожидающим меня с розой в руке рядом с фонтаном после того, как он доставит свои сообщения. С каждой встречей он все больше очаровывает меня.

В самом последнем сообщении Рена сообщалось: Есть слухи о звере среди деревьев. Верните Д на первую позицию. Услышав это, Отец нахмурил брови, и в выражении его лица промелькнуло разочарование. Я боюсь представить, что они имеют в виду под словом зверь. Что они имеют в виду меня. Может ли тот мужчина, которого я ужалила на дороге во время своих тренировок помнить меня? Мог ли он увидеть больше, чем я думаю?

Больше всего я боюсь, что Рен подумает, если увидит мои разнообразные части тела. Будет ли он ненавидеть меня, как и предполагает Отец? Мои крылья и хвост и различные оттенки кожи это невидимая стена, стоящая между нами.

Когда я подхожу к нижней части башни я слышу слабые звуки плача, спускающиеся вниз по винтовой лестнице. Жаль, что я не могу утешить девочек наверху, мое присутствие всегда расстраивает их больше, чем что-либо еще. Отец просит меня не подходить к ним, только вечером когда нужно дать им ночную дозу яда. И хотя от их плача у меня щемит сердце, я его слушаюсь. Я должна слушаться его во всем. Между Бату и Реном я провожу очень тонкую линию.

Я складываю книги и несу лейку в сад, чтобы позаботиться о своих розах. Красные и желтые цветы пылают в угасающем свете. Я глажу несколько бутонов и воркующим голосом разговариваю с ними. Я знаю, они ценят внимание; они от этого становятся больше и красивей с каждым днем. Когда мой большой палец попадает на шип, в моей голове всплывает воспоминание о чудовищном терновом кусте, который Рен показал мне. Странно, что растение разрастается так быстро. Интересно, знает ли что-нибудь Отец о терновом кусте или о том, зачем колдун наслал его. Звук ног, шуршащих о ветки и листья, предупреждает меня о приближении Отца через живую изгородь. Когда он заходит во двор, я бегу к нему, чтобы обнять.

– О, моя дорогая девочка! – он обнимает меня в ответ. – Что я сделал, чтобы заслужить такое приветствие?

– Я скучала, – это правда. Я понимаю, что не люблю оставаться одна, если этого можно избежать. Балансирование между моими обязанностями перед отцом и нашей миссией и необходимостью быть рядом с Реном становится все трудней с каждым днем. Я веду его домой. Он вешает свой походный плащ на настенный крючок и располагается на кресле рядом с камином. Пиппа лает и лает, пока он не позволяет ей приземлиться у себя на коленках и не начинает чесать ее между ушей. Я продолжаю стоять, у меня на языке крутиться вопрос.

– Ты что-то хотела, Кимера?

Я принимаю это за приглашение сесть рядом.

– Я наткнулась на что-то странное, когда была в Брайере на днях. Я подумала ты смог бы это объяснить.

Он ждет, что я продолжу. Пиппа смотрит на меня из-под его руки.

– Я наткнулась на очень странное растение. Оно напоминает мне мои розы, но оно… более… пугающее? Шипы черные и их много и повсюду вьется лиана. Хотя цветы навели меня на мысль о моих розах. Кажется, что оно поедает дворец и соседние здания позади него! Ты когда-нибудь слышал о таком?

На лице Отца появилась тень беспокойства, и он нахмурился.

– Звучит как будто это довольно агрессивный терновый куст. Может быть, жители города оставляют свои отходы, чтобы он поедал их? Это объяснило бы избыточный рост, – на его губах появляется сдержанная улыбка. – Хотя я уверен, что ты преувеличиваешь немного по поводу дворца.

– Нет, совсем нет! Оно поглотило целую улицу! Это, должно быть, дело рук колдуна!

Отец хмурится еще сильней.

– Всем хорошо известно, что ночь может дурачить человеческое зрение, даже такое острое зрение, как твое. Кроме того, что колдун мог сделать с помощью растения? И зачем ему тратить на него время, если он уже занят тем, что мучает девочек Брайера? В этом нет ни капли смысла.

– Но я видела его своими собственными глазами. Оно настоящее, я клянусь.

– Моя дорогая девочка, я не сомневаюсь, что это то, что ты думаешь, ты видела. Но я уверен, что ты ошибаешься.

Как он может не верить мне, когда я являюсь его глазами и ушами в Брайере?

– Но Отец, я…

– Нет, достаточно. Ты должна волноваться только о девочках. Оставь флору и фауну Брайера в покое, какими бы странными они не были. Ты не должна отвлекаться от своей миссии.

Вставая из своего кресла, он гладит меня по плечу и улыбается, немного грустно я думаю. Я улыбаюсь в ответ, но внутри меня все кипит. Я не преувеличиваю. Еще несколько месяцев и оно полностью поглотит дворец. Но вскоре Отец кладет свою прохладную руку мне на щеку, и все мои волнения испаряются. Конечно, Отец прав. Спасение девочек стоит превыше всего. Отец всегда прав.

Пока я жду у фонтана, все мои внутренности переполняет грызущая боль. Отец был бы в бешенстве, если бы узнал, что я делаю. Но когда до меня доносится аромат свежеиспеченного хлеба, я забываю обо всем. Я оборачиваюсь, улыбаясь до ушей. Рен улыбается в ответ и хватает меня за руку. По мне пробегает приятная дрожь от ощущения его кожи на моей. Волна тепла распространяется от моих пальцев до висков. Что-то в нем такое знакомое и одновременно такое неизвестное.

– Пойдем, – говорит он. – Сегодня я хочу показать тебе что-то особенное.

Он ведет меня от переулка к переулку и мне не требуется много времени, чтобы понять, куда он меня ведет. Дворец. Когда в поле нашей видимости оказываются ворота, я, не дыша, бросаю изумленный взгляд на сложный узор в виде завитков. Раньше я никогда не уделяла времени, чтобы рассмотреть ворота. Я была слишком занята, следуя за Реном и рассматривая сад. Даже без людей дворец красивый. Рен подает мне сигнал, чтобы я не шумела, когда он подводит меня секретному входу. Я притворяюсь, что очень удивлена, когда в стене открывается проход, и специально спотыкаюсь, как будто не знаю весь путь наизусть. Розы и скульптуры из живой изгороди такие же впечатляющие, как и каждую ночь. Изысканные. Захватывающие. Великолепные. Сотни слов наполняют мое воображение при виде их. Рен передвигается между гигантскими монстрами, осторожно чтобы оставаться вне поля зрения стражников в сторожевом домике. Он останавливается в углу сада, где на траве окруженной розовыми кустами и высокой живой изгородью постелено одеяло. Там стоит корзина с хлебом, сыром и сосисками для нас.

– Тебе нравится? – спрашивает он, бросая мне смущенный, полный надежды взгляд. Я неожиданно понимаю, что его кожа такая же красная как моя. От этого я еще больше заливаюсь краской. Я вдыхаю аромат роз и прохладный ночной воздух. Это великолепно.

– Очень, – говорю я. Он садится на одеяло и стучит рядом с собой.

– Иди, садись, – говорит он. – Ты голодная?

Я так нервничала из-за встречи с Реном, что съела только немного рагу, которое Отец приготовил на ужин. Сыр и сосиски пахнут божественно. Я сажусь, убирая ноги под юбку рядом с хвостом, аккуратно чтобы плащ не соскочил. Это была бы катастрофа. Он дает мне толстый кусок сыра и берет себе один.

– Где ты жила до Брайера? – спрашивает Рен. Я мну в руках сыр. Я не была к этому готова.

– В лесу.

Я не могу признаться, что на самом деле я из Брайера. Это раскрыло бы слишком много и запустило бы лавину вопросов, на которые я не могу ответить. Рен смеется.

– Но где именно в лесу?

– Я не уверена. Просто не здесь. Мы приехали жить в этот лес недавно.

– Ты поменяла один лес на другой? – он приподнимает бровь.

– Что-то вроде того, – говорю я, заставляя себя улыбнуться. Рен так близко, что когда он разговаривает, его дыхание касается моего лица, заставляя трепетать каждый нерв в моем теле. Слишком просто находиться здесь рядом с ним. Я должна думать об Отце и своей миссии. Но, тем не менее, я остаюсь здесь, рядом с Реном на одеяле.

– Ты всегда жил в Брайере? – спрашиваю я, отчаянно пытаясь перевести разговор на другую тему.

– Да, я живу на окраине города со своими родителями. Мой Отец управляющий короля, а я его паж, – он наклоняется ближе. – Вот откуда я знаю все входы и выходы во дворце.

– Где все? Не будут ли король и королева сердиться, что мы незаконно проникли сюда?

Рен качает головой.

– Ты можешь сохранить еще один секрет, Ким? Большой?

– Конечно, – говорю я.

– Колдун наслал на Брайер заклятье.

– Колдун?

Я знаю достаточно, чтобы понимать, что я должна быть удивлена этим открытием, даже если ожидание не было бы написано крупными буквами на лице Рена. Он кусает губу.

– Надеюсь, это не заставит тебя думать дважды о том, чтобы остаться здесь. На самом деле он не так уж и сильно нам докучает.

Я впиваю ногти в ладони, чтобы перестать громко дышать. Объемы влияния колдуна на Брайер не такие уж и маленькие. Но меня согревает мысль, что Рен не хочет меня отпугнуть. Мне бы так хотелось рассказать ему, что я сейчас работаю над тем, чтобы перехитрить нашего врага. Но я молчу. Я не предам Отца, не важно как сильно мне нравится этот мальчик.

– Он должно быть очень могущественный.

Рен хмыкает.

– Помнишь то чудовищное растение, которое я тебе показал?

Я киваю.

– Это работа колдуна. Мы не уверены как он пробрался в Брайер, но он посадил эти семена, когда никто не видел, я уверен, – он наклоняется ко мне с заговорщическим видом. – Никто больше не живет во дворце, после того случая когда растение поглотило прислугу. Совет настоял, чтобы король спрятался в безопасном месте. Они опасаются, что колдун доберется до него здесь. Терновый куст это только начало.

Руки Рена сжались в кулаки. Мне не нравится видеть его несчастным. Я нежно кладу свою руку на его. Через материю его рубашки, я чувствую его теплую и мягкую кожу. Он поднимает свой взгляд на меня и улыбается. Мне неожиданно становится душно в плаще.

– Каково это быть королевским пажем? Это интересно?

Я не уверена чем занимается паж. Он отрывает кусочек корочки от хлеба и закидывает его в рот.

– Это хорошая работа. Король хороший человек. В этом мне повезло. Не все короли добрые, – говорит он. – И теперь, когда дворец опустел и король спрятался, скажем так, все стало гораздо интересней, чем пару лет назад.

– Как это?

– Когда я начинал служить королю, не было комендантского часа, – он вытянул вперед ноги и облокотился на локти. – А сейчас у меня есть специальное разрешение игнорировать его, – он широко улыбается.

– Зачем нужен комендантский час? – я уже знаю ответ, но если бы я была той, кем назвала себя – девочкой, которая только что переехала в Брайер – я б не знала. И мне очень хочется услышать версию Рена обо всей этой истории. Интересно, есть ли в ней та девочка, которой когда-то была я. Лицо Рена становится мрачнее тучи, и мне жаль, что я вовремя не прикусила свой язык.

– Колдун похищает и убивает молодых девочек, но сначала он заражает их инфекционным заклинанием. Только я не понимаю зачем. Это кажется так… бессмысленно.

Он ложится на одеяло и закрывает глаза.

– Заклинания сильней ночью и в это время больше вероятности передать инфекцию. Они не могут полностью остановить распространение инфекции, но комендантский час замедлил его. Только не достаточно.