Текст книги "Чудовище (ЛП)"

Автор книги: Марси Кейт Коннолли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Я лечу через лес в направлении звука. Он продолжается, жуткий вой. Когда я слышу крики со стороны дороги, присоединившиеся к нему, я застываю между деревьями, испугавшись, что меня заметили. Но они орут не из-за того что увидели меня. В обычной деревянной повозке что-то везут в сторону городских ворот. Сзади свисает маленькая, безжизненная ножка. В моей груди бешено бьётся сердце.

Кто-то умер.

Но кто бы это мог быть? Неужели колдун, которому мы помешали, придумал новый ужасный способ мстить?

Я должна знать.

Это может иметь прямое отношение к нашей миссии. Больше ничего не могло меня вдохновить вернуться в Брайер средь бела дня.

Вместо того чтобы идти по дороге как я делала на день раньше, я прячусь в деревьях и держусь ближе к теням. Это длинный путь, но я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал меня. Мне придется найти места в городе, где бы я могла прятаться. К счастью, я видела много таких мест вовремя своих ночных вылазок.

Невидимые тиски вокруг моих ребер стискивают, сдавливают их все сильней с каждым шагом, который я делаю. Возвращение в Брайер не то, что доставляет мне удовольствие. Все эти хватающие руки и орущие рты – так много шума! Но что-то не так, а до наступления ночи еще далеко.

Когда я добираюсь до городских стен, я остаюсь в деревьях, пока стражники не проходят мимо. Я забираюсь на стены и тихо падаю в кусты внизу. У ворот повозку встречает толпа людей, и я следую за причитаниями, пока они не останавливаются на большой площади перед дворцовыми воротами. Кованые металлические завитушки на фоне голубого неба. Верхушки живой изгороди выглядывают из-за стен, а аромат роз витает над моим укрытием в затемненном переулке. Я осторожно выглядываю из-за угла, и слова из толпы начинают обретать смысл.

– Убийца!

Из толпы доносятся крики, пока торговец несет обмякшее тело на помост в середине площади и одна женщина кидается на девочку, плача и стуча по доскам.

Мама. Это ее мама.

Любила ли моя мама меня также?

Шок проходит по всему моему телу, когда я замечаю лицо мертвой девочки. Это та девочка, которую я убила своим ядом. Бедная ее мама. Как девочка попала сюда? Я…

Что-то резко проносится перед моим внутренним взором, сбивая меня с ног на колени. Оно вне досягаемости, но оно наполняет меня тем же чувством беспокойства, которое преследует меня последние несколько дней. В моих ушах раздается жужжание, когда я с трудом пытаюсь вернуться к воспоминанию, которое хочет проявиться. Какая-то другая скрытая часть меня, отчаянно нуждается прорваться – и причиной этому стало лицо той девочки.

Неужели я знала ее? Видела ли я ее где-нибудь еще? Маленькая ручка, свисающая через край ящика…

Я снова пытаюсь ухватиться за воспоминание, но образ ускользает, напуганный правдой, которая до сих пор не может прорваться. Где это было? В моем прошлом или совсем недавно? А если не давно, почему я не могу вспомнить? Выглядит почти как…

Один из холодных ящиков Отца.

Блок в моей памяти в дребезги разбивается, льдом прожигая мой череп и пробирая холодом до самых костей.

Девочка лежит в холодном ящике неподвижная, руки сложены на груди. Мороз окутывает ее кожу тонким сияющим глянцем. Страх, который я почувствовала увидев ее быстро проносится по руками ногам и углубляется в сердце.

Зачем Отец оставил ее? Почему я забыла?

И как городской народ нашел ее, когда она была в башне Отца?

Неужели колдун нашел нас или Отец прячет от меня гораздо больше всего, чем только эта девочка? При этой мысли в моем сердце шевелится страх, но я отбрасываю его. Отец любит меня. И он любит этот город. Ему нет смысла приводить в ярость жителей города и обвинять меня. Но колдуну есть смысл. Во-первых, подозрительный эффект моего жала на воспоминания, а теперь эта девочка…

Я не могу решить, что и думать. Если колдун наложил заклятье на Отца, мы пропали. Мои глаза горят, но я не могу не смотреть, как отец оттаскивает мать от их мертвого ребенка. Отец тоже потерял мою маму. Он бы никогда не сделал что-либо, от чего другие родители чувствовали бы себя также, ведь так? Мне колет сердце от вида их искаженных лиц. Мужчина прижимает ее к своей груди, как будто боится потерять ее тоже.

Шум в толпе нарастает.

– Чудовище заодно с колдуном!

– Чудовище и есть убийца!

Чудовище. Это то, кем они меня считают. Они думают, я работаю на колдуна. Я! Та, кто сама была убита колдуном перед тем, как Отец снова оживил меня. С каждой секундой скандирование слова «убийца» становится все громче. Я зажимаю уши руками и складываюсь пополам в углу переулка. Я ответственна за смерть той девочки, но это получилось случайно. Не могу представить, зачем Отец оставил ее. Если бы я знала, что она была слишком слаба, я бы никогда не ужалила ее. Я просто хочу помочь этим людям, а теперь они ненавидят меня. Отец прав; люди странные, ненадежные существа. Я рада, что больше не одна из них.

Когда шум на площади утихает до относительной тишины, я ослабляю смертельную хватку на своей голове. Мужчина выступает перед толпой. Я высовываю голову из-за угла – кому удалось утихомирить разъяренную толпу?

Знакомый мужчина с седыми волосами стоит на платформе, обрамленный дворцом на заднем плане.

Оливер. На нем надета корона. Он действительно король.

У меня еще больше болит сердце из-за тяжелого состояния Брайера. Та история, которую он рассказал – это была его дочь, его жена, которые умерли от руки колдуна. Я почти забыла об этом после того как рассказала Отцу о том, что случайно услышала некоторые вещи. Жаль, что меня здесь не было, чтобы помочь им обеим.

– Пожалуйста, – говорит Оливер, поднимая в воздух руку. – Пожалуйста, успокойтесь. Это ужасное и несчастное событие. Я точно знаю, что вы сейчас чувствуете.

– Убийца! Убить убийцу! Убить ее сообщника!

– Прекратите! – кричит Оливер, но это не помогает. – Еще больше крови проблему не решит. Давайте разорвем этот порочный круг смерти и расплаты. Похороним умерших и не будем сдаваться.

– Найдем это существо и убьем ее! – кричат несколько голосов из толпы. – Убьем убийцу! Убьем ее сообщника!

Я снова затыкаю уши руками, чтобы блокировать кошмарный гул, эхом разносящийся по всему городу. Меня трясет. Сообщника? Неужели они поняли, что я связана с Отцом? У меня может и есть способности, которых нет у них, но я все равно боюсь. Они хотят мою голову. Если они меня найдут, то убьют. Если они узнают, что Отец создал меня, то и его тоже убьют. Что бы он от меня ни скрывал, что бы он не сделал неосознанно или сознательно, все равно он мой отец.

– Мы нашли сообщника чудовища! – выкрикивает голос из толпы. Толпа расступается, когда двое мужчин тащат извивающегося между ними человека. У меня практически останавливается сердце, когда они швыряют на землю Рена.

– Что? – говорит Оливер, у него белеет лицо.

Один мужчина, в котором я узнала стражника, которого усыпил Рен, вышагивает вперед, указывая на него пальцем и усмехаясь.

– Этот мальчик дал мне снотворного в бутылке с ромом. Сказал что это подарок короля и его совета за то, что я присматриваю за чудовищем. Когда я проснулся, чудовище уже сбежало, а мои ключи были в другом кармане.

Мой завтрак угрожает вот-вот выйти наружу. Глупый, глупый Рен. Зачем он это сделал? Он так глупо рисковал, чтобы помочь мне. Он, должно быть, думает, что ему все сойдет с рук, потому что он нравится Оливеру. Сомневаюсь, что эта грохочущая толпа позволит любви короля, какой бы она ни была, заглушить их жажду крови.

– Рен, пожалуйста, скажи, что ты этого не делал. – В голос Оливера закрадываются взволнованные нотки.

Рен поднимается на ноги и выпячивает подбородок.

– Я это сделал. Она не несет ответственность за девочек, которые пропали. И эту девочку она тоже не убивала.

– О, Рен, как ты мог? – шепчет Оливер, едва слышимый из-за гула толпы.

– Я ее знаю. Она может отличаться от нас, но это не значит, что она чудовище.

Толпа не обращает на Рена никакого внимания.

– Ты помог убийце!

– Ты позволил чудовищу сбежать!

Он борется со стражниками, держащими его руки за спиной.

– Она не убийца, это колдун! Неужели вы не видите?

– Рен, – говорит Оливер, – ты делаешь только хуже.

– Нет! Они все дураки, если не замечают очевидных вещей. – Он снова поворачивается к ним. – Колдун вернулся, мы все это знаем! Если убить ее, это не решит проблему.

У меня сжимается сердце, когда толпа начинает реветь. Я в восторге от того, что Рен верит в меня, но мне стыдно, от того что он только на половину прав, и только потому что он не помнит. Я действительно убила ту девочку. Но остальных нет. Рен исчезает в толпе, когда люди уносят его вниз по улице. Куда они его несут?

Оливер оседает на краю платформы, когда толпа исчезает, оставив его и горстку стражников позади себя.

Меня трясет. С Реном вот-вот случится, что-то ужасное. Что-то что Оливер, даже будучи королем, не может остановить.

Нет. Они не причинят вред моему Рену. Если Оливер не может спасти его, тогда это сделаю я.

Когда шум толпы начинает стихать, я прокрадываюсь в узкие закоулки. Я закрываю глаза и бегу, ориентируясь по звуку толпы. Все эти голоса. Столько злобы и ненависти. Вся та вина, которую они хотят возложить на меня, направлена на Рена.

У меня вскипает кровь от этой мысли, когти жаждут разорвать на части тех придурков, которые не понимают, что это не мы являемся проблемой, а этот чёртов колдун. Кто бы еще стал заниматься убийством девочек?

Рен прав, они боятся. Могу ли я их за это винить? Возможно, нет, но я буду их винить, если хоть один волосок упадет с головы Рена.

Решительность заставляет мои ноги двигаться быстрей и вскоре толпа уже близко. От их шагов дрожит земля, а мои уши горят от всего этого шума.

– Повесить предателя! – выкрикивает голос. Затем другой. Вскоре вся толпа уже скандирует «Повесить его».

Если бы только у меня было много хвостов с жалами, я бы могла всех их ужалить и успокоить на достаточное количество времени, чтобы вытащить Рена.

Низкий вой вырывается у меня между зубов. Инстинкт рвется наружу и мне приходится подавлять его. Вступить в бой и улететь это не правильное решение. Единственное правильное решение это спасти Рена.

Я припадаю к земле в тени переулка поближе к стене. Толпа с Реном находятся за углом. Я слышу скрип дерева и шорох веревки, я полагаю. Что, чёрт подери, они делают?

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. И еще один. Боль в моих руках отступает. Я открываю глаза, чтобы выглянуть из-за угла. Толпа стоит вокруг деревянной платформы с высокой перекладиной. С нее свисает веревка с петлей на конце.

Я озадаченно смотрю на это хитроумное изобретение и не могу понять его предназначение. Я просто знаю, что Рену оно не сделает ничего хорошего.

Я ослабляю свой плащ, вытягивая крылья и хвост. Они уже видели меня, мне незачем сейчас прятаться. Кроме того моим крыльям нужно быть как можно свободней.

Мужчина вытаскивает Рена на платформу, пока он борется с ним. Его лицо серое как пепел в его печи. Когда мужчина накидывает веревку вокруг шеи Рена, я начинаю понимать, что это устройство делает. Оно сломает его шею пополам. Он не выживет.

Паника заставляет меня взлететь в воздух. Я парю в потоке воздуха над людьми, широко раскрывая крылья, и устремляюсь вниз на платформу. На испуганном лице Рена сменяются несколько эмоций, не одну из которых я сейчас не могу понять. Когтями я срезаю веревку с его шеи – толпа охает – обхватываю руками его вокруг груди и поднимаю нас в воздух.

За нами следуют крики и свист стрел. Нелегко лететь с кем-то, кто гораздо выше и тяжелей чем девочки, но адреналин подстегивает меня уклоняться от стрел и лавировать, пока мы не оказываемся в безопасности.

Рен цепляется за меня, глаза зажмурены, пока мы улетаем из города. Первый раз его руки обнимают меня, пусть повод и не самый подходящий. Он так близко, такой теплый, его пальцы прожигают ткань моего платья. Его запах это все что я чувствую, его быстрое поверхностное дыхание это все что я слышу. Несмотря на его рост, я остро чувствую, насколько он хрупкий. Он не сказал ни слова и дрожит. Может он боится высоты? Люди не были рождены, чтобы летать, а я да. Мы летим над густым лесом, достаточно далеко от разъяренной толпы, чтобы приземлиться. Если бы у меня не болели конечности, я бы вечно летела с Реном в руках.

Я приземляюсь и ставлю его на ноги, сразу же начиная жалеть что не чувствую больше его тепла. Он все еще дрожит, и я не могу себе представить, что означает выражение его лица. Я еще никогда такого не видела. По крайней мере, в этой жизни. Прежняя я могла бы моментально распознать его.

Я просто стою перед ним, все мои внутренности дрожат так же сильно, как и весь он снаружи. Я не знаю что сказать, хотя моя голова и наполнена кашей из слов. Мне приходится отвести взгляд в сторону. Глядя на него гораздо сложней думать.

Я не такая, какой он себе меня представлял. Я слишком долго притворялась, а теперь уже слишком поздно, чтобы это исправить. После того как я его спасла, мне еще более мучительна стала мысль о том, насколько хрупок он как человек, и насколько сильно я отличаюсь от него.

Да, я люблю Рена. И вполне возможно, что это самая глупая вещь, которую я когда-либо делала.

Я предала его, украв у него воспоминания. Если бы я знала, что мое жало может так делать, я бы вообще никогда никого не жалила. Особенно Рена.

Я снова посмотрела в его сторону – странное выражение лица осталось. Он делает шаг в мою сторону и берет меня за руку.

По моей руке пробегают мурашки.

Еще шаг. Кажется, мой желудок хочет сбежать от меня.

Он широко улыбается. Я обожаю эту улыбку больше всего на свете.

Меня давит тоска, когда я думаю об Отце. Он никогда этого не одобрит.

– Спасибо, – говорит он, сжимая мои пальцы. – Я знал, что ты хорошая. Неважно, что говорят люди. Я знал это. Я знал тебя.

Мне хочется насладиться его улыбкой, но я все еще встревожена.

– И тебя не волнует, что я за существо?

– Потребуется время, чтобы привыкнуть к этому. – Он пробегает пальцами по краю моего левого крыла. – Но что действительно важно это, кто ты внутри. Ты не из тех людей, кто бы стал похищать девочек посреди ночи из госпиталя, как колдун.

Я застываю. Холод пробегает по всему моему телу, проникая и заполняя меня изнутри. Если бы я в ту ночь не украла его память, он бы этого сейчас не чувствовал. Он был так подавлен исчезновением своего друга.

Я убираю свою руку в сторону, и он хмурится.

– Что случилось, Ким?

О Боже! Этот взгляд в его глазах. Как я могу рассказать ему о том, что я сделала, когда он так на меня смотрит? Несмотря на то кем я являюсь?

– Мне нужно иди. И тебе тоже нужно уходить, пока они не нашли тебя. – Одной рукой я отталкиваю его назад. – Тебе нужно спрятаться.

– Не беспокойся, у меня есть множество мест, где спрятаться о которых никто не знает. Я буду в безопасности. Никто не увидит меня, пока я сам того не захочу.

Я потеряла способность говорить. Я тщетно сглатываю и убегаю в лес.

– Ким! Подожди!

Еще несколько минут звуки его шагов слышатся позади меня, но потом ослабевают. Он знает, что не сможет поймать меня, если я не захочу быть пойманной.

Но мне страшно. Я боюсь, что он неправ.

Он совсем меня не знает.