Текст книги "Чудовище (ЛП)"

Автор книги: Марси Кейт Коннолли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Марси-Кейт Коннолли
Чудовище

Я НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ СВОЙ ПЕРВЫЙ ВЗДОХ. СУДОРОЖНЫЙ. НАПРЯЖЕННЫЙ. ПРИЯТНЫЙ.

Когда я открыла глаза, мир вокруг меня переливался разными цветами, наполняя все пространство оттенками и предметами, названия которых я даже не знала.

Через три секунды я отключилась от избытка ощущений, ну, по крайней мере, так говорит мой Отец. Он привел меня в чувства, и когда я очнулась второй раз, мир стал более понятным.

То, что нависало надо мной, было лицом, круги на нем – глазами, а теплые, влажные капли, вытекающие из них – слезами.

Изгиб, расположенный снизу, ставший шире от моего взгляда, был улыбкой.

– Ты жива, – сказал Отец.

Даже сейчас, спустя несколько часов, он не перестает это бормотать. Я ПРИСЛОНИЛАСЬ К ИВЕ И ВЫТЯНУЛА РУКИ, ИЗУЧАЯ их в тускнеющем свете солнца.

Тонкие красные линии, разделяющие части моего тела почти исчезли; все, что осталось это множество оттенков кожи и крошечные металлические болты, присоединяющие хвост к позвоночнику, суставы к крыльям, и шею к плечам, и вдобавок ко всему, ноющая тупая боль.

Отец, его седые волосы развеваются от легкого летнего ветерка, раскладывает бревна и странные стальные трубы в поле. Мы используем их для моих тренировок. Он не сказал мне, для чего я тренируюсь, но обещал рассказать, когда я буду готова. Он помахал мне рукой, заметив, что я смотрю на него. Я уверена, что буду готова уже скоро. Отец поражен моими успехами. Вчера я прошла пешком один час и пробежала два часа, а сейчас я даже легко могу допрыгнуть до самой нижней ветки ивы. Отец говорит, что его самая большая заслуга это моя речь. Ему удалось сохранить нужную часть моего мозга, поэтому я могу говорить так же, как делала это когда была человеком. Прежде. Единственное о чем я сожалею, это то, что он не смог сохранить мои воспоминания. Я не знаю ничего о том, кем я была. Ничего о своей матери. Даже мои воспоминания об отце мне не доступны. Но они мне не нужны, чтобы понять, как я для него важна. Каждый раз, когда он на меня смотрит, на его лице отражается удивление, как будто я что-то вроде чуда. Полагаю, так оно и есть.

Палитра оттенков на моих руках, ногах и туловище не перестает меня восхищать, и только мое лицо имеет однотонный цвет фарфора. Отец говорит, что я должна выглядеть как можно более похожей на человека на расстоянии, но никто не увидит мои руки и ноги под плащом. Когда мне наскучило изучать свои руки, я заправляю свои длинные, черные волосы за уши, и загибаю свой зеленый хвост так, чтобы мне было лучше его видно. У него есть наконечник с тремя остриями. Жало, как назвал его Отец. Он сказал, мне нужно быть осторожной, и не махать им слишком сильно, чтобы не ужалить себя или его.

Я провожу пальцем по переливающимся чешуйкам, покрывающим жесткие коричневые шипы. Мне нравятся чешуйки. Они прекрасны в последних лучах уходящего дня. Мне интересно, что делает жало, и я легонько касаюсь его.

Я СИЖУ У ОГНЯ В НАШЕМ МАЛЕНЬКОМ КРАСНОМ ДОМЕ, МУЧАЯ ОТЦА ВОПРОСАМИ, и играю с кончиком своего хвоста. Он отвечает на вопросы так же ловко, как мои пальцы играют вокруг жала. Теперь я гораздо осторожней. Яд погружает людей в сон. Последний раз, когда я уколола палец, я проспала полдня. Я хорошо усвоила этот урок.

– Почему у тебя нет хвоста, Отец? – спросила я.

Он отвечает мне то же самое, что и на все похожие вопросы.

– Я не такой особенный как ты, Кимера. Большинство людей не такие. У тебя есть цель. Твое тело поможет тебе.

– Как? – я, хмурясь, смотрю на жало, затем трясу хвостом, как будто это поможет понять. А чешуйки искрятся в свете огня.

– Я расскажу тебе, когда ты будешь готова.

Мое лицо краснеет от огорчения, но когда он протягивает руку и касается моей щеки, я прижимаюсь к ней, чтобы показать свою любовь. Мне начинает нравиться это место, своими старыми деревянными стенами, высокой живой изгородью, и розовым садом. Даже башня рядом с домом кажется старым другом.

Часто я не могу удержаться от того, чтобы начать пристально рассматривать Отца, человека, который меня сотворил, и запоминать каждую черточку и морщинку на его лице. Оно, тоже, почти такое же старое как стены, но излучает доброту, тепло, с которым не сравнится даже огонь.

Лающая коричневая собака с крыльями воробья приземляется рядом с плющевым креслом Отца. Пиппа. Он называет ее сперьер.

Я называю ее вкусняшкой.

Предполагается что, я веду себя как люди, а люди не едят сперьеров или терьеров или любых других животных, о которых они заботятся, как о своих питомцах. Пиппа держится от меня подальше, решаясь находиться со мной в одной комнате, только когда Отец рядом. Я раздраженно рассекаю воздух хвостом. Я голодная.

Грохот. Позади меня с полки падает книга и Отец вздыхает. Этот том он подарил мне в мой первый день жизни. Обложка протерлась по краям, но слова прекрасны, полны магии, жизни и таинственности.

Он называет их сказками. Предполагается, что они являются частью моего образования. Я поднимаюсь – уже более осторожно – чтобы вернуть на место книгу. Я еще не научилась контролировать все части своего тела, и это беспокоит Отца. Я возвращаю ее на полку, вытирая свои пыльные руки об платье. Я не хочу, чтобы Отец волновался. Это пятый раз, когда он попытался меня вернуть к жизни и только на этот раз у него получилось.

Я еще не спрашивала, что случилось с моими другими телами. Сейчас мне достаточно знать, что я живая и сильная, хотя возможно более неуклюжая, чем мне бы хотелось быть.

Он создал меня ради цели – благородной, как он утверждает – с хвостом змеи, крыльями гигантского ворона, и когтями и глазами кошки. К его огорчению, я еще не научилась летать. Но зато я довольно хорошо умею сбивать предметы с полок.

Отец многое сделал ради меня, но я надеюсь, я смогу оправдать его ожидания.

– Кимера, иди, садись. Ты заставляешь Пиппу нервничать своим расхаживаем, – он постучал по креслу рядом с собой. Пиппа заёрзала у него на руках, как будто она собиралась снова взлететь.

Я оскалила зубы и зашипела на нее, присаживаясь на кресло как можно более женственно. Пиппа резко взлетела к потолку, и я захихикала.

– Тебе не следует так поступать. Это единственное место, где ты найдешь других гибридных животных. Пиппа это родственная душа.

Она скулит, как будто понимает каждое его слово. Я закатываю глаза.

– Я лучше, чем щенок с крыльями. Ты меня такой сделал, – я становлюсь смелей от его улыбки.

– Почему ты создал меня?

Его глаза смягчаются.

– Ким, ты моя дочь.

– Да, но что побудило тебя пробовать снова и снова? Если ты не можешь рассказать мне мою цель, расскажи мне хотя бы это, – я моргаю, меняя цвет радужной оболочки с желтого кошачьего на голубой человеческий. Он чаще уступает моим просьбам, когда я ношу их.

Он вздыхает. Сработало.

– Большинство твоих человеческих частей тела достались тебе от моей дочери. Год назад, колдун похитил тебя. Твоя мать попыталась остановить его, но колдун убил ее в результате схватки. Он бесследно исчез и только позже, когда он с тобой закончил, я обнаружил твое тело. После этого, твое возвращение обратно стало работой моей жизни, – он усаживается поглубже в своем кресле. Пламя в камине потухает, оставляя тлеющие угольки.

Внутри меня зарождается ярость. Кошачий цвет глаз возвращается и у меня появляется непреодолимое желание выпустить когти.

– Кто способен убить ребенка хорошего человека? – этот вопрос причиняет боль Отцу, но я не сожалею, о том, что спросила.

– Колдуны по природе одержимы властью, силой, но этот колдун еще и сошел с ума от горя. Незадолго до этого, его собственная дочь умерла от болезни, и он так завидует другим, что похищает каждую девочку, которая попадается на его пути и убивает ее. Я подозреваю, что он собирается совершить какую-то темную магию, чтобы вернуть своего ребенка.

– Но как?

– Люди могут не обладать магией, но молодая кровь это мощная составляющая заклинаний черной магии. Я слышал, что его магия стала только еще более темной, с тех пор как он потерял своего ребенка, и ему нужно постоянно находить новые жертвы для своих заклинаний.

– Я была одной из тех жертв?

Отец кивает.

– Потом ты меня спас, – эмоции, нарастающие у меня в груди, приводят меня в смятение. Гордость и любовь к отцу, грусть за мою маму и сильная, обжигающая ненависть к человеку, который разрушил все, что я, должно быть, однажды любила.

– Это была сложная работа, и я не смог вернуть тебя в точности такой же, как ты была. Твои воспоминания я сохранить не смог, – он вздыхает. – С каждой попыткой, я терял все больше и больше от твоего настоящего тела. Мне удалось сохранить речевой центр твоего мозга, и ты будешь вспоминать слова, когда они будут тебе нужны. И что самое важное, с каждым разом я делал тебя все сильней. Мне просто нужно было найти нужную комбинацию частей тела.

Он проводит пальцем по моему подбородку.

– Когда ты была человеком, я всегда говорил что ты мое величайшее создание. Теперь ты действительно стала им.

В выражении его лица всегда присутствует немного горя. Я напоминаю ему его жену. Мою маму. Жаль, что я не помню ее. Жаль, что я не помню себя.

Больше всего, мне хочется когтями вырвать сердце у того колдуна, который сделал это с моей семьей.

Он чудовище.

– ЕЩЕ РАЗ, КИМЕРА.

Я рычу, стремительно возвращаясь назад на тренировочную площадку, которую Отец соорудил для меня. Я перепрыгиваю через препятствия, ряды возвышающихся брусьев, потом раскрываю свои крылья и опускаюсь в лабиринт живой изгороди, окружающий наш дом. Отец говорит, он нужен для защиты от колдуна. Мы не хотим, чтобы он или его магия достали до нас. Для путешественников снаружи, живая изгородь и наш дом едва видны, прикрытые широкой полоской сосен.

Но не для меня. Теперь, когда я летаю хорошо, я обнаружила тайные пути туда и обратно. Я могу летать сверху и видеть до самого города Брайера на горизонте на востоке и зеленых холмистых гор на западе. Через лес петляет река, искрясь голубым, как будто соперничая с небом. Темно-голубые точки усыпали горизонт на севере среди широких просек леса, угрожающего поглотить все вокруг. Что-то в пейзаже и в городе заставляет мое сердце переполняться эмоциями, каждый раз, когда я смотрю на них с высоты.

Они мне дороги – или, по крайней мере, они были дороги той девочке, которой я была раньше. Призрак тех воспоминаний преследует меня.

Я приземляюсь на землю, начинаю бежать и закрываю глаза. Остальные мои чувства ведут меня через лабиринт. Я уже знаю его наизусть. Свежий сосновый запах из леса наполняет мои ноздри, но я следую за приятным ароматом рагу, которое Отец готовит на костре. Мой живот урчит от голода, и я двигаюсь быстрей.

Если мы в ближайшее время не закончим тренировки, я клянусь, я съем Пиппу в два приема, и будь что будет.

Я плавно останавливаюсь рядом с Отцом, и он приветливо улыбается мне.

– Отлично, – говорит он, проводя рукой по моим волосам. – Это было быстрей, чем обычно. Ты добьешься успеха, дитя мое.

Мой живот снова урчит.

– Теперь мы можем есть, Отец?

Его глаза блестят.

– Рано. У тебя есть еще одно задание.

Я сдерживаю стон. Если я добьюсь успехов, Отец будет гордиться мной. Возможно, сегодня он расскажет мне, наконец, мою цель. Я выдавливаю из себя улыбку.

– Теперь ты должна немного попрактиковаться в охоте. Чтобы выполнить эту задачу, тебе нужно быть незаметной и хитрой. Отсюда будет хорошо начинать.

– Охота, – я повторила. Мои инстинкты вспыхивают от этого слова, пробуждая какую-то забытую базовую потребность.

– Иди в лес и принеси мне кролика. Мы положим его в наше рагу.

Мой рот наполняется слюной при упоминании об ужине.

Кошачьи глаза на месте, втягиваю носом воздух, перелетаю через живую изгородь и устремляюсь в середину леса.

Сосна и глина, игра и страх – вот те запахи, которые приветствуют меня.

Отец принес домой кролика на мой первый ужин, и я помню его запах. Я также помню, что мясо было нежное и вкусное. Тем больше причин закончить все быстро.

По лесу летать не просто. Деревья стоят плотно и ветки цепляются за все, что попадает в них. Поэтому я бегу по земле покрытой листьями, надеясь, найти кролика и принести его Отцу, до того как стемнеет. Голод терзает мой желудок. Я чувствую запахи различных животных в зарослях и на деревьях, но они убегают раньше, чем я могу подобраться поближе. Я слишком поздно понимаю, что это мои быстрые, громкие шаги отпугивают их. Если я буду продолжать в том же духе, я никогда не поймаю кролика. Я замедляюсь, затем начинаю порхать между деревьями. Я не могу лететь быстро, но так я не касаюсь ногами земли. Животные не услышат, как я приближаюсь. Ни это ли Отец имел в виду, говоря, что мне нужно быть незаметной? Вдруг, теплый, наполненный страхом запах кролика достигает мои органы чувств. Мои глаза останавливаются на маленьком создании, прыгающем через шуршащую листву. Мой. Мои инстинкты хищника подсказывают мне, что делать дальше. Я подлетаю все ближе и ближе. Кролик сжался в углублении под деревом, прижимая свое тело к земле, пытаясь спрятаться. Я слышу, как его сердце бьется рядом с сырой землей. Я падаю вниз, мои зубы вонзаются в мягкую плоть его шеи. Крошечная часть моего мозга испытывает отвращение, но это все, что помогает мне не сожрать животное в сыром виде прямо здесь в лесу. Я должна принести кролика Отцу. Горячая кровь стекает по моему подбородку, пачкая воротник моего светло зеленого платья. Я пытаюсь вытереть ее рукавом, но он тоже пачкается. Что теперь скажет Отец, после того как я испортила платье. Я глотаю то, что откусила и выплевываю мех. В маленьких глазах больше нет признаков жизни.

Странная волна голода и отвращения пробегает по мне. Я убила его, потому что хотела есть, но я больше не уверена, что это правильно. В панике, я вскакиваю на ноги. Хотел ли Отец, чтобы я убила его? Или я допустила ошибку? Я думала только о том, что голодная, а не о том, чтобы убить его. Я смотрю на обмякшее, окровавленное существо в моих руках. Ему уже не помочь. Мне нужно возвращаться. Я возвращаюсь пешком через лес медленней, чем обычно, боясь того, что подумает Отец, когда увидит, что я убила его. Но как бы еще мы бы съели его? Должно быть, он подразумевал, что я должна так поступить.

Я дрожу. Как убийство животного подготовит меня к миссии, которую он мне подготовил? Я теряюсь в мыслях, кружащихся в моей голове, когда, наконец, добираюсь до той части леса, где начинается наша живая изгородь. Я обхватываю себя руками и поднимаюсь в воздух. Отец разговаривает с незнакомцем перед нашим домом. Как он пробрался через живую изгородь? Отец никогда не упоминал о человеческих друзьях.

Широкополая шляпа, надетая на нем, надвинута на глаза. Я спускаюсь на землю и бегу по направлению к ним.

– Отец! – Я говорю, поднимая вверх кролика и молясь о том, чтобы я сделала все правильно. – Я справилась – Незнакомец вскрикивает. Выражение лица Отца меняется от шока к ужасу и от ужаса к бешенству всего за три секунды.

– Убирайся домой! Сейчас же!

Улыбка исчезает с моего лица, и я убегаю внутрь, бросаясь на пол перед камином. Слезы текут по моим щекам, смывая немного крови кролика.

Я допустила ошибку. Мне не нужно было убивать кролика. Я подползаю к окну, чтобы посмотреть, как Отец говорит с тем мужчиной.

Он машет руками, его загорелое лицо искажено гримасами, которые мне не понятны. Отец кричит в ответ. Я сделала что-то очень плохое! От волнения у меня дрожат руки, и я приседаю у окна, ошеломленная сценой во дворе. У меня появляется непреодолимое желание убежать, но мне негде спрятаться. Незнакомец разворачивается, чтобы уйти, но Отец хватает его за руку. Мужчина, намного больше Отца, но от его прикосновения он успокаивается. Отец разговаривает с ним так тихо, что я ничего не слышу, но когда он отпускает его руку, выражение лица мужчины уже другое.

Теперь он счастлив стоять в нашем переднем дворике и разговаривать с Отцом. Он даже смеется и потом уходит. Я отскакиваю обратно к своему креслу у камина, до этого момента все мысли об ужине были забыты. Кролик лежит на кирпичах рядом с камином, ожидая, когда с него снимут шкуру. Я надеюсь, хоть это не является частью моего обучения. Когда Отец входит в дом, я расслабляюсь, увидев, что выражение его лица, больше не свирепое, каким оно было несколько минут назад. Он снова выглядит мягким и добрым. Я робко улыбаюсь, когда он подходит.

– Ты должна быть осторожней, дорогая. Мы не можем допустить, чтобы кто-нибудь увидел тебя, когда ты без плаща.

– Почему?

– Люди отличаются от тебя. В своем нынешнем обличии, ты напугаешь их. Когда они напуганы, они набрасываются, как загнанная в угол собака. Я не могу допустить, чтобы ты пострадала.

– Этот человек испугался меня?

Отец посмеивается.

– Да, очень. Большинство людей, отреагируют не очень хорошо, увидев девочку с крыльями и кровью стекающей по подбородку, – он гладит меня по голове и забирает кролика. – Отличная работа. Но в следующий раз попытайся принести целого кролика, а не наполовину съеденного.

Я заливаюсь краской.

– Иди, умойся, а я закончу наш ужин.

Я направляюсь в ванную, но бросаю беглый взгляд назад.

– Ты расскажешь мне мою цель сегодня, Отец?

Он качает головой.

– Нет. Но ты почти готова. Завтра.

Я не могу сдержать недовольную гримасу, которая появляется на моем лице. Я расстроила Отца. Я в этом уверена. Если бы это было не так, он рассказал бы мне то, что я хочу знать сегодня.

Я СТОЮ В САДУ, В ОКРУЖЕНИИ РОЗОВЫХ КУСТОВ, ПОСАЖЕННЫХ ОТЦОМ. Я поливаю их и шепчу им что-нибудь каждый день. Одни желтые и розовые, другие белые, но больше всего, мне нравятся темно-красные цветы. Я часто разговариваю с ними, и надеюсь, что они от этого вырастут еще крупней. Каждому нужен кто-то, с кем можно поговорить. У меня есть Отец, но у роз есть только я. Дверь дома со скрипом открывается, и я широко улыбаюсь Отцу. Когда я смотрю на розы, я всегда становлюсь счастливой. Я совсем не расстроена тем, что сегодня последний день моих тренировок. Сегодня вечером, я, наконец, пойму свою цель. Эта мысль радует меня.

Он дает мне плащ.

– С этого момента, дитя мое, ты должна всегда быть внимательной, чтобы не забыть надеть это, когда покидаешь наш защищенный дом, – он накидывает его мне на плечи и застегивает на шее. Плащ цепляется за один из болтов, но Отец, поправляет его.

– Так люди не смогут увидеть части тела, которые напугают их?

– Да.

– Что напугало твоего друга, мои крылья или кровь?

Отец смеется.

– И то, и другое, я думаю.

– Прости меня. Я не знала, что он будет здесь.

Отец гладит меня по плечу.

– Я тоже не знал. Больше он не придет без приглашения. Тебе не нужно волноваться.

– Хорошо, – я подхожу к живой изгороди. – В чем сегодня будет состоять моя тренировка? – Каждый день задания были разные. Сначала, полоса препятствий, чтобы проверить мою координацию. Затем задания на скорость и результативность. Потом охота. Я еще не решила, нравится ли мне охота. Хотя я точно уверена, что мне нравятся кролики.

– Сегодня мы посмотрим, как у тебя получается прятаться и быть незаметной.

– Но вчера я была незаметной, – говорю я, когда мы ступаем на тропинку в лабиринте живой изгороди.

– Это было с кроликами. Сегодня, мы посмотрим, как ты ведешь себя с людьми, – он берет меня за плечи. – Люди боятся того, чего не понимают. Тебя они не поймут. Они будут напуганы, если увидят твой хвост или крылья, и ты должна все время их прятать, – он приводит в порядок мой плащ, и я выпрямляюсь.

– Держи крылья плотно прижатыми к спине, как будто это твоя вторая кожа. Хвост держи под юбкой, и не позволяй ему выскакивать. Чтобы ни случилось.

Я оборачиваю хвост вокруг бедра.

– Так? – он держит меня на расстояние вытянутой руки, чтобы осмотреть.

– Точно. Ты всегда все быстро схватывала, моя дорогая.

Он возвращается на тропинку. Но я продолжаю стоять.

– Что если кто-то увидит мои крылья или хвост? Что мне следует делать?

В два шага он оказывается передо мной и крепко сжимает мои плечи.

– Ты будешь делать то, что твои инстинкты говорят тебе, а потом ты сбежишь. Лети прямо сюда, пока они не начали преследовать тебя. Ты понимаешь?

Во взгляде Отца было что-то, чего я еще никогда не видела раньше. Напряжение. Решительность. И еще что-то, что напоминает мне, о вчерашнем кролике, загнанном в угол. Мне становится любопытно почему.

– Я понимаю.

Он ослабляет хватку, и мы продолжаем идти по тропинке.

– Хорошая девочка. Я знал, что ты поймешь.

– Как поступят в такой ситуации мои инстинкты? – Я боюсь спрашивать. Я расстроена тем, что сделали мои инстинкты с кроликом.

– Тебе не нужно волноваться. Они тебя не подведут.

– Это как раз то, что меня беспокоит.

– Ты не простой человек. У тебя есть части тела от животных, и они знают, что делать. Твой хвост с жалом на конце нейтрализует любую угрозу, а твои крылья помогут тебе сбежать. – Он ерошит мои черные волосы. – Ты идеальное создание. Мне лучше знать: я создал тебя.

Объяснения отца звучат просто. Я легко овладею своими инстинктами. Когда мы подходим к лесу, Отец еще раз осматривает меня. Он ведет меня в новом направлении, в котором мы еще не ходили во время наших прогулок.

– Куда мы идем? – я спрашиваю.

– К дороге. Нам нужно посмотреть, как хорошо ты можешь оставаться незаметной на виду у путешественников.

– Однажды мне придется много прятаться? – я говорю, в надежде получить какую-нибудь информацию о том, какая у меня цель.

– Больше, чем мне хотелось бы. Но, да.

– Я когда-нибудь смогу ходить свободно среди людей? – я говорю слова, не задумываясь, и мое сердце замирает, когда я их произношу. Человеческая девочка, которой я когда-то была, должно быть, хотела бы этого. Но я точно нет. Все что мне нужно, это чтобы Отец и мои розы были счастливы.

– Я не знаю, Кимера, но сейчас не время волноваться об этом. У нас есть более неотложные вопросы, – он показывает на мужчину и повозку, которую тянет маленькая лошадь. – Следующий этап твоей тренировки начался.

Жар поднимается у меня по спине и потом опускается до кончика жала на хвосте. Я справлюсь с этой задачей, какой бы она ни была, и заставлю Отца гордиться мной.

– Что мне нужно делать?

Он улыбается.

– Пройди мимо него, не привлекая внимание.

Расстояние между нами и мужчиной сокращается с каждым шагом. Я фокусируюсь на том, чтобы мой хвост был спрятан, а мои крылья как можно сильней прижаты. Я задерживаю дыхание, пока у меня не начинает кружиться голова. Он поворачивает голову, потом снова возвращает внимание на дорогу и лошадь. Я сделала это! Мне хочется прыгать от радости, но я сдерживаю себя, боясь вызвать подозрения у мужчины, мимо которого мы прошли. Внутри меня бурлят эмоции.

– Молодец, девочка, – говорит Отец. – Теперь, продолжай вести себя также на протяжении всего пути.

– Сколько еще людей проедет мимо нас? – я смотрю на него, прикрыв глаза от солнца. Это самое открытое место из всех, где я была. Как будто солнце достает до моей кожи, не смотря на надетый на мне душный плащ.

– Столько, сколько попадется на нашем пути до ворот Брайера и обратно.

Мы встретили еще несколько людей и лошадей и повозок на открытой пыльной дороге, а также маленькую группу детей. Они все разные по форме, по размеру и по цвету, но ни у кого нет столько же оттенков кожи и таких же частей тела как у меня. Ни одного человека с хвостом. Ни у кого не видно крыльев, кроме птиц, кружащих над нами. Никаких кошачьих глаз, чтобы лучше видеть в темноте, никакой чешуи и когтей. Я очень отличаюсь от этих людей. И не только внешностью. Что-то в них, может быть, в том, как они двигаются, отличается. Плечи более сутулые и худые. Кожа грязней. В глазах меньше блеска, чем у Отца или у меня.

Я останавливаюсь посреди дороги, когда понимаю, что означает выражение их лиц. Они огорчены. Их что-то обременяет.

– Почему эти люди несчастливы? – я спросила Отца.

– Это все колдун. Он портит их урожай и похищает их детей. Люди несчастны. Им нужен спаситель, – он берет меня за подбородок большим и указательным пальцами. – Им нужна ты. В твоей первой жизни, твои друзья и соседи в городе были дороги тебе. Ты славилась своим добрым характером. Не забывай об этом. Даже если они будут бояться, проклинать тебя или нападут.

– Я не забуду об этом. Никогда, – это правда. От слов Отца во мне загорелась искорка далеких воспоминаний. Я не могу вспомнить имена или лица, но эти эмоции, это желание сделать что-то хорошее для города Брайера остаются во мне. Я хочу помочь этим людям. Я хочу, чтобы они улыбались лучикам солнца, и чтобы у них было столько роз, сколько нужно, чтобы быть счастливыми. Это первый намек на то, какая у меня цель. Если им нужна моя помощь, я с радостью им помогу.

Мы доходим до того места, где дорога сворачивает, и Отец замедляет шаг.

– Пришло время посмотреть, как ты справляешься сама, – говорит он, ведя меня к небольшой группе деревьев рядом с поворотом. – Я на некоторое время останусь в тени, прячась за деревьями. Ты моя дорогая, будешь ждать за несколько шагов до поворота. Когда ты услышишь, что кто-то приближается, выйди из-за поворота, в то время, когда они будут проходить мимо.

Я хмурюсь, не совсем понимая Отца.

– Но они не увидят меня, пока не окажутся рядом. Деревья загораживают тот участок дороги.

– Точно. Они будут удивлены. Ты должна следить за собой, и не дать им узнать кто ты.

Я до сих пор в замешательстве, но делаю, как он говорит, и иду к тому месту, которое находится дальше всего от поворота, где деревья скрывают меня от приближающихся путешественников. Я закрываю глаза и слушаю, позволяя своим животным чувствам вести меня. Сверху пролетает ястреб, крыльями рассекая воздух. Солнце бьет мне в лицо, заставляя меня жалеть, что я не могу снять плащ. Но Отец ясно высказался на этот счет. Позади меня, грохот проехавшей лошади с телегой удаляется. Легкий ветерок дует из-за угла и обвевает меня. Я чувствую запах корицы и мускуса. Один мужчина и другая, я думаю, женщина. Неровные шаги приближаются. Я медленно выхожу вперед, и спустя несколько секунд молодая женщина в спешке убегает за угол, опустив глаза и завернувшись в плащ, не взглянув на меня во второй раз. Я хмурюсь. Ее движения напоминают мне движения того кролика, на которого я охотилась. Быстрые и испуганные. Я начинаю понимать. Эта женщина напугана. Мне нужно знать, что напугало ее. Я сворачиваю за поворот, игнорируя предписания Отца. Я вернусь, когда пойму причину. Я вижу только молодого человека. Он не выглядит пугающим. Я останавливаюсь, убеждаясь, что больше никого не видно. Когда я оборачиваюсь, молодой человек широко улыбается. Что-то в нем пугает меня. Может быть, это странный блеск в его глазах. Или то, как он приближается ко мне. Его походка кажется небрежной, но быстрой, и он оказывается передо мной, прежде чем я успеваю что-то понять. Прежде, чем я успеваю принять решение, что делать. Мне нужно бежать обратно к Отцу. Где он? Почему он оставил меня одну иметь дело с этим странным человеком? Как это поможет спасти несчастных людей?

– Здравствуйте, мисс, – говорит мужчина. Его дыхание пахнет чем-то горьким и незнакомым. – Такой прелестной девочке, наверное, очень жарко быть укутанной в этот плащ. – Его неприятная улыбка становится шире, и мое сердце начинает учащенно биться. Я не хочу находиться рядом с этим человеком. – Почему бы тебе не снять его? – Я качаю головой.

– Мне нужно идти, – я делаю движение в сторону деревьев, но он хватает меня за запястье, разворачивая меня обратно. Мне понадобилось целых пять секунд, чтобы понять, что мой хвост развернулся и ужалил мужчину в центр его груди. После этого его тело с грохотом упало на землю, и улыбка ушла с его лица. Мои руки сильно тряслись, и я никак не могла втянуть когти. Когда я успела их выпустить?

Позади меня раздались шаги. Я зашипела и развернулась, припадая к земле.

Это Отец. Я выпрямляюсь, и мой пульс приходит в норму.

– Я не хотела жалить его. Так получилось, – я в изумлении смотрю на свои руки. – Я даже не уверена как.

Он тянет меня, чтобы обнять, и я вдыхаю его медовый запах. Тяжесть легла мне на плечи.

– Я провалила свое испытание? – Отец отодвигает меня и берет руками мое лицо.

– Ты справилась идеально.

Я потрясенно смотрю на неподвижное тело на земле.

– Правда?

– Да, дитя мое. Этот человек являлся угрозой, и ты ее нейтрализовала, – он бросает быстрый взгляд вниз. – Довольно эффективно, я бы сказал.

– Как я узнала, что нужно делать?

– Это и есть инстинкт, моя дорогая.

Инстинкт это странная вещь. Я уверена, что скоро буду на короткой ноге с ними, но пока не могу понять, что я чувствую, по поводу того, что мое тело реагирует на что-то без моего согласия. Мужчина больше не смотрит на меня тем неприятным взглядом, и мне его жаль. Если бы он знал, на что я способна, то не подошел бы ко мне. Вот что значит быть незаметной: добраться до чего-то, так, чтобы тебя не обнаружили, и оставаться незаметной у всех на виду, как я это делала сегодня. У меня начинает болеть голова.

– Помоги мне перенести его в сторону от дороги.

Я поворачиваю голову.

– Зачем?

Отец хмурится.

– Так если кто-то будет проезжать по этой дороге до того, как он проснется, они просто подумают что он тупой пьяница. Пока никому не стоит знать, на что ты способна.

Я хватаю его за ноги, а Отец берет его руки, и мы тащим обмякшее тело в тень деревьев. Земля под моими ногами дрожит, и когда я опускаю мужчину на землю, я направляюсь обратно. По дороге несутся две черные лошади, от их тяжелых копыт поднимаются облака пыли.

Позади них мужчина в телеге пытается удержать вожжи. Раздается треск, и лошади бегут еще быстрей. Я смотрю, открыв рот, от шока застыв на месте, в то время как они несутся прямо на меня.

– Ким! – кричит Отец, выдергивая меня с дороги. Мое сердце бешено стучит в груди, в то время как огромные животные проносятся мимо нас. Мой плащ развевается порывом воздуха от пробежавшей лошади. Отец прижимает меня к себе, пока меня не перестает трясти.

– В следующий раз, – он шепчет, – когда что-то такое большое надвигается на тебя, беги. Обещай мне.

– Хорошо, я побегу, – говорю я, взволнованно. – Разве инстинкт не должен был подсказать мне, что делать? Почему он подвел меня?

На самом деле, все, что я чувствовала это то, что я не могу пошевелиться.

– Иногда, нас застают врасплох, это может заглушить наш природный инстинкт. Вот почему, моя дорогая, ты должна всегда обращаться внимание на то, что происходит вокруг тебя. Всегда будь бдительной.

– Обещаю, – серьезно говорю я. Для того, чтобы передвигаться по этому незнакомому миру за пределами нашего дома, нужно быть крайне внимательным, и я уверена, что справлюсь.