Текст книги "Убить Хранителя (СИ)"

Автор книги: Марсель Кермт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Все краски, какие только мог представить самый сумасшедший разум, были там, на небе. Они, словно живые, не находили себе места, постоянно текли ручейками и реками, перемешивались, образовывая все новые и новые оттенки.

Мимо проходили люди в одеждах самых разных цветов. Улыбающиеся лица светились счастьем. Можно подумать, что в их жизни не возникало абсолютно никаких проблем, даже самых маленьких огорчений. Кончики ушей местных обитателей были слегка заострены. Они так походили на эльфов из детских сказок…

Решив не стоять истуканом с разинутым от удивления ртом и вылупленными глазищами, я побрел по дороге, выложенной цветным камнем, стараясь не привлекать к своей скромной персоне особого внимания. Однако проходившие мимо люди все равно косились в мою сторону. Наверняка из-за одежды.

Шагая, я сравнивал свой облик с внешностью хозяев этого мира. Моя желтая футболка, вроде бы, более-менее соответствовала стандартам местности. Что касается спортивных трико, то у некоторых мужчин тоже были черные штаны. Однако на мне не было пестрого плаща, украшенного красивой фибулой, да и синие кеды явно отличались от раскрашенных сапожек на ногах прохожих. Но вообще-то, если сильно не присматриваться, я не очень контрастировал с окружением, а если вообще не присматриваться, то меня и вовсе можно было спутать с местным. Что, похоже, кто-то и сделал.

– Эй, Ральф! – донеслось откуда-то сзади, – Ральф, подожди!

Я шел себе, никого не трогая и осторожно осматривая здания и людей. Даже не понимал в тот момент, что кто-то зовет именно меня. Ну Ральф и Ральф. Мало ли тут Ральфов. При этом я вообще Эрик! А оклик все повторялся и повторялся, голос становился громче. Видимо, этот кто-то бежал вдогонку за мной.

– Ральф! Ты что, оглох? Сотри с тебя краски!

Хотя бы из любопытства мне следовало оглянуться и посмотреть, кто это там так оглох, что даже не слышит, как его зовут, и кто там так надрывается. Но я не оглянулся – не хотелось привлекать к себе еще больше взглядов.

– Ральф! Да подожди!

«Неужели все-таки меня? – появилась мысль. – С чего бы вдруг? Я же не Ральф. Может, спутали? Хотя кто может так долго и упорно ошибаться?».

Все-таки не выдержал и оглянулся. Шагах в двадцати суетился какой-то парень. Он широко улыбался и несся вприпрыжку, едва не сбивая прохожих. Несся именно ко мне, потому что наши взгляды встретились! Я остановился за неимением иного решения для дальнейших действий. Юноша добежал и, отдышавшись, произнес:

– Ты чего не останавливаешься? Оглох что ли? Или вовсе ополоумел? Даже не отзываешься! Ору, ору – бесполезно.

Я собирался задать банальный и логичный в таких ситуациях вопрос: «А мы знакомы?». Но не стал. Наверняка, выглядел бы глупо. К тому же чувствовал, парень действительно не ошибся. Скорее всего, я очень сильно похож на того, кто, как он думает, я есть на самом деле. И сказать, что я не из этого мира, хоть и во сне, тоже казалось неуместным решением. Не хотелось выставлять себя дураком.

Что же делать? Скорее, думай, Эрик, думай!

Решено! Принимаю игру! Попытаюсь вникнуть в правила. Вся жизнь и так одна большая игра, в которой мы не знаем постоянно меняющихся правил и играем (и даже порой выигрываем!) вслепую. К тому же, это всего-навсего сон, хоть и необыкновенный. Или реалистичная игра, которую моделирует для меня странный куб под потолком палаты в клинике «Рассвет».

Итак, игра принята. Изображаю Ральфа. Нужен план. Хорошо, попробую поступить следующим образом…

Пока парень с заостренными кончиками ушей говорил, я всматривался в его лицо и думал, поверит ли? Наверное, должен. Если хорошо постараться.

– Кстати, – продолжал он, – откуда на тебе эта странная одежда?

Он пощупал мою футболку.

– Ты сам кроил что ли? Ерунда какая-то. Мне не нравится. Если хочешь стать портным, то брось. Надо было родителям тебя в детстве пороть и приговаривать: не шей, не шей, не будь портным!

– А что, не подходит к цвету глаз? – попытался я отшутиться.

– Ага. Глаз, носа и ушей. Да при чем тут глаза? Это же вообще не твои цвета!

– Разве? По-моему, очень даже мои.

Юноша раскрыл рот и округлил глаза. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и расхохотаться на всю цветную улицу.

– Ну ты и шутник! Ладно, давай быстрее! Тебе следует переодеться, пока хозяин этих цветов не увидел. Нарвемся на неприятности, шуму будет много, а веселого мало.

– Что ты пристал со своими цветами? Что на мне – то мое.

Парень понял, что я говорю серьезно. Лицо его стало белее мела. Теперь мне захотелось рассмеяться, но понимал, что уже перегибал палку. Стоило остановиться, иначе план по выдаче себя за другого полностью провалится.

– Эй, Ральф, все в порядке? – озадаченно спросил собеседник, аккуратно взяв меня под локоть и подведя к лавке под окном одного из домов, – Как самочувствие?

Мы сели на деревянные планки сидения, выкрашенные в разные цвета. Вдруг окно над нами отворилось, и какая-то женщина со звонким хохотом принялась вытряхивать коврик. Я вскочил и хотел было разразиться тирадой ругани, но парень дернул меня за руку и усадил обратно. А женщина уже скрылась в комнате.

– Не обращай внимания. Это Луалиама, она всегда так делает. Только и ждет, чтобы кто-нибудь тут уселся. А коврик чистый. Он у нее на подоконнике лежит – специально для таких случаев. Ральф, вообще, как дела? Ты хорошо себя чувствуешь?

– Очень, – сказал я чистую правду. – Давно себя так хорошо не чувствовал, как сегодня.

– Опять шутишь?

– Вовсе нет.

Тут я понял, что еще немного, и он либо даст мне по голове и уйдет, либо обратится за помощью. Я начинал терять контакт с новым остроухим знакомым. Поэтому поспешно добавил:

– Понимаешь, приятель… Как бы лучше объяснить? Я ничего не помню.

– Как это не помнишь?

– А вот так. Потерял память.

– Не может быть! Ведь только вчера с тобой все было в порядке. По-моему, твоя шутка зашла слишком далеко.

– Ты мне не веришь?

– Нет, не верю и не поверю!

– Тогда почему я не остановился, когда ты звал? Потому что даже не узнал тебя!

– Ты меня разыгрываешь. Какая чушь!

– Поверь, не разыгрываю. Очнулся сегодня посреди улицы, не понимая, где нахожусь. Не помню, куда шел и откуда. Напрягаю память – ничего не получается.

– Ничего себе! Как такое может быть? Если говоришь правду, то беда, Ральф! Что же теперь делать? Мы влипли! – он покачал головой

– Может, для начала надо хоть что-то вспомнить? Тогда и не попадем в неудобное положение. Начнем с твоего имени.

– Меня зовут Мэлдаф. И ты не помнишь, куда дел свою одежду?

– Нет, совершенно не помню.

– А вчерашнюю вечеринку?

– Не помню! Вообще.

– Но хоть что-то же ты должен помнить! Своих родителей, свои цвета…

– Не мучай меня, Мэлдаф. Я абсолютно ничего не помню.

– Тогда нам надо вдвойне поторапливаться. – Он встал и потащил меня за руку, как маленького ребенка. – Когда в небе прибавится зелени, нам уже нужно будет быть там.

– Где? – спросил я, едва поспевая за Мэлдафом, несущимся по мостовой из цветных булыжников.

– Сотри с тебя краски! Да на вечеринке у Рианесс! Сегодня ей исполняется двадцать. По-моему, она к тебе не совсем равнодушна. – Хихикнув, он толкнул меня локтем в бок. – Ты только вспомни ее взгляд! Как она на тебя томно смотрит! А-а-а, – вдруг протянул он, – да ну тебя! Ты же ничего не помнишь. Тьфу!

– Хорошо, учту эту информацию на будущее. Главное, не выдать себя. Но куда мы так несемся?

– К тебе! Надо же тебя переодеть и хоть как-то подготовить. А то словно новорожденный: кто, что да зачем.

Мы свернули в переулок, уводивший вправо от широкой цветной улицы, и очень быстро достигли раскрашенного в разные цвета трехэтажного здания. С ярко размалеванных парадных дверей лукавым взглядом на нас взирал шут с козлиными ногами. Он играл на свирели и приплясывал.

– Вот твой дом. Но через главный вход не пойдем. Давай-ка, дружочек мой безмозглый, проникнем, через заднюю дверь. Лишняя осторожность точно не помешает.

– Ничего себе пенаты, – пробормотал я, задрав голову и рассматривая причудливое здание, которое с одной стороны как-то скособочилось, а с другой выгнулось, будто его проектировал в стельку пьяный архитектор.

8

МЫ ВОШЛИ через черный ход и поднялись по светлой каменной лестнице с коваными балясинами в виде причудливых животных.

На втором этаже прошли по коридору, устланному разноцветной ковровой дорожкой и освещенному настенными жирандолями, только не со свечами, а узкими высокими колбами, внутри которых метались желтые точки неясного для меня происхождения. Был это особый вид светлячков или результат каких-то химических опытов, я не знал.

Мы остановились у раскрашенной деревянной двери, к которой была приколочена табличка с надписью: «Ральф».

Моя комната, стало быть. А все это здание – постоялый двор? Или дом большой семьи? Для чего табличка с именем? Наверное, чтобы не перепутать после затянувшейся вечеринки. Интересно, что представляют собой апартаменты этого шутовского дома?

Дверь открылась, и мы вошли.

Удивиться было чему – комната оказалась вполне обычной. Как же так? В таком ярком мире и в таком необычном доме располагалась простая комната. Никаких тебе размалеванных стен и потолка, искривленных полок, кровати в виде полумесяца, стола в форме четырехлистного клевера. Ничего подобного! Выделялось только окно в виде витража с цветным рисунком.

– Ты переодевайся, а я начну объяснять, кто ты, как ты, что ты, где ты… ну, и так далее, – Мэлдаф уселся в глубокое мягкое кресло, взял со столика бокал, налил из графина что-то похожее на манговый сок и начал смаковать.

Я же подошел к шкафу, открыл дверцу. Она тихо скрипнула, и я охнул. На внутренней стороне висело зеркало, а в нем отражался…

– Какого хрена?! – вырвалось у меня.

Из зазеркального мира с ужасом смотрело незнакомое молодое лицо – юноша с темно-русыми волосами и карими глазами на гордом профиле. Я коснулся пальцами щек, носа, подбородка, скорчил рожицу, высунул язык. Отражение все в точности повторило.

– Что с тобой? – удивленно спросил Мэлдаф.

Я мысленно обругал себя за несдержанность. Но как могло случиться, что я принял облик незнакомого человека? Вообще-то, во сне все может произойти, поспешил успокоить себя. Однако возникло чувство какой-то умеренной действительности происходящего, такой странной, спокойной реальности, какой может быть только сама реальность.

Сильно ущипнул себя за руку, ощутил боль, но не проснулся. Неужели это и сесть то самое переселение, которое подготовили для меня сотрудники центра «Рассвет»? Но что с окружающим пространством? В какой стране, в какой части Земли может находиться такой карнавальный город? На ум пришла только праздничная Бразилия. Но, конечно, нет. Таких цветных улиц и городов не существует даже в Японии, хотя в Токио (а я там был) и любят все необычное. Это не Земля. Точно не Земля. Куда меня запихнули? Я начал испытывать панику и сделал глубокий вдох.

Тихо, тихо. Успокойся. Здесь тоже люди живут. Никого не съели. Разберемся по ходу пьесы. Вон, твой остроухий товарищ уже прищурился и отставил стакан. Успокой Мэлдафа, он ведь задал тебе вопрос.

– Какой бледный, – фальшиво протянул я, щупая лицо. Актер из меня такой, что погнали бы собаками из любого захолустного балагана сразу после первого акта. А может, даже до акта.

– Вот-вот, – сказал Мэлдаф и усмехнулся. – Это все из-за потери памяти. Будешь часто ее терять – вовсе получишь несварение желудка. Ты пока одевайся и старайся не пропускать слова дядюшки Мэлдафа мимо ушей. Давай, дружочек, запоминай. Ты – Ральф, сын Дофины и Одовика, барона Дома Благородного Неба…

Начал снимать футболку и увидел грязь. Но не просто грязь, а следы собачьих лап! Господи, их же оставила та самая псина! С ночной улицы, по которой бродил пьяница. Неужели все происходит на самом деле? Я что, нахожусь в параллельной реальности? Но разве это возможно? Не может быть! Нет, нет! Не может этого быть!

– Твои цвета: черный, красный и желтый, – продолжал Мэлдаф. – Сейчас 3755-е преображение неба, шестое смешание и сорок четвертое осветление. Ты родился в пятидесятом осветлении семнадцатого смешания 3729-го преображения. Запомнил?

– А?

Вопрос Мэлдафа выдернул меня из раздумий. Я пропустил слова мимо ушей и не понял смысла.

– Вот дурак дураком! – рассмеялся мой новый друг. – Да ты не память потерял, кажется, а мозги!

Когда стянул футболку, зеркало показало, что на груди имелись два легких синяка. Как раз в тех местах, куда уперлась своими тяжеленными лапами уличная псина со зловонной пастью.

Странно, почему раньше эти синяки я не заметил?

Следующим на пол полетело трико. С ног сбросил кеды. Вот их было жалко. Очень удобные, легкие. Будут ли такими удобными местные сапоги или что тут носят?

Снял с вешалки в шкафу красно-черно-желтый костюм и начал одеваться.

– Мэлдаф, когда я родился и какой год сейчас? Повтори, пожалуйста, – вежливо попросил я.

– Чего ты сказал? Год? Какой год? Может, гад? С гадами у нас разговор короткий!

– Ну, в смысле, какое сейчас время?

– 3755-е преображение неба, шестое смешание и сорок четвертое осветление. Запомнил?

Я кивнул, хотя и при повторении ничего не разобрал, но не стал расстраивать Мэлдафа невежеством, ведь он так старался достучаться до моей памяти.

– Король Каулора – Клерон Аглартир, а королева – Оливина Аглартир…

– Каулор? – спросил я. – Что за Каулор еще?

– Ну, Каулор! Ты что, забыл даже название своего собственного города? Вот чудик!

– Я не помню вообще ничего! Перестань измываться. Давай дальше.

– Твою девушку зовут Малена…

– У меня есть девушка?

– У меня такое чувство, – тихо произнес Мэлдаф и посмотрел на цветной витраж, – что он не потерял память, а просто стал идиотом. О, небо, дай мне терпения!

– Что ты там бормочешь, Мэлдаф?

– Я говорю, есть у тебя девушка, и зовут ее Малена. Уяснил?

– Уяснил. А что собой эта девушка представляет?

– Малена из семьи Глагреон Дома Пяти Цветов. Ее Дом, между прочим, будет даже побогаче и повыше твоего. Ее отец, барон Виер Глагреон, имеет один из самых важнейших голосов на Королевском Собрании. А сама она, такая… такая… Ты конфеты любишь? Вот считай, что она самая вкусная конфета во всем мире. Любой бы съел с превеликим удовольствием. Но только тот, кто протянет ручонку, тут же по ней и получит.

– Похоже, непростая штучка, – пробормотал я.

– Что есть, то есть, – согласился Мэлдаф. – Характер не сахарный. Так что смотри, налево глазками особо не стреляй, узнает Малена, вздернет тебя на красивой бельевой веревке. Потом, конечно, снимет. Но сначала вздернет! – Мэлдаф расхохотался и сделал глоток из стакана. – Она крепко за тебя ухватилась. Если честно, многие девушки по тебе вздыхают. До сих пор ломаю голову, что в тебе находят такого, чего нет у меня? Ну, теперь у меня шансов больше, ты-то вон какой идиот нынче стал. Хотя Малене, наверное, такой и нужен. Чтобы не перечил, а только головой кивал, когда требуется.

– А какие у цвета у Малены?

– Желтый, лазурный, серебряный, розовый и зеленый.

– А у ее отца?

– Сейчас припомню… кажется, зеленый, серебряный, черный, коричневый и вишневый. Что ты еще хочешь знать?

– Действительно, что талдычим про эти цвета. Как только вы их запоминаете?

Мэлдаф только пожал плечами и сказал:

– Давай, задавай вопросы.

– Сколько мы живем?

– Живем? – удивленно переспросил он, – Мда. Точно, как новорожденный. Да все по-разному как-то, знаешь. Кто сто, кто сто пятьдесят преображений, кому как повезет.

Черт бы побрал это местное летоисчисление! Что за преображения такие? Они равны стандартным земным годам или нет? Может, они тут мрут как мотыльки?

– А на что делится день… тьфу, то есть осветление? – спросил я, натягивая черные кожаные сапоги с красной подошвой и желтой каймой на голенищах.

– Осветление делится на семь основных цветов: белый, желтый, красный, зеленый, синий, фиолетовый, коричневый и черный. А цвета не делятся ни на что, – видя в моих глазах новый вопрос, заранее ответил Мэлдаф, – Небо невозможно предсказать по мелочам.

– Сколько в одном преображении смешаний, а в смешании – осветлений?

– Двадцать смешаний и пятьдесят осветлений.

Разобрался! А ты говоришь, что я похож на идиота, мой добрый друг. Все на самом деле просто.

Я посмотрел на Мэлдафа, улыбнулся и подмигнул. Тот покрутил пальцем у виска и тяжело вздохнул.

9

Я СОРИЕНТИРОВАЛСЯ довольно быстро.

Все эти смешания с осветлениями больше не казались кромешной белибердой, хотя летоисчисление и выглядело частью заклинания из книги сказочной ведьмы. Или из книги несбывшихся пророчеств: в период энного преображения, когда наступит такое-то смешание, в красный цвет десятого осветления королевство пожрет алый зверь, у-у-у!

Никаких тайн и непреодолимых трудностей в календаре. Преображение – это год. Смешание – месяц. Осветление – сутки. Выходит, исходя из слов Мэлдафа, местный год состоит из двадцати месяцев. А месяц – из пятидесяти дней. Вот и все чудеса.

«Если здесь жизнь одного человека в среднем длится около ста двадцати преображений, – мысленно начал я подсчитывать, – то получается, что человек или эльф, кто они там на самом деле, живет около 330 лет!»

Все это, конечно, замечательно, но мне не вытянуть и двух смешаний, то есть месяцев. Я (настоящий я, а не Ральф из сна или виртуального мира) сейчас лежу на больничной койке в палате онкоцентра и считаю дни до того момента, когда болезнь полностью уничтожит тело. Или нет? Ведь Марентьев отрицал смерть при нашем разговоре. Ты не умрешь, говорил он. Но как «Рассвет» это устроит? Никаких эликсиров бессмертия главврач не приносил и ритуалов вуду не совершал.

Только сейчас заметил, что голова совершенно уже не болела. Я не чувствую никаких признаков болезни. Может, здесь, в этом цветном мире, промежутки между приступами стали занимать больше времени?

– Это все, что ты хотел рассказать? – спросил я Мэлдафа.

– В принципе, да. Дал тебе основу. Не могу же учить всему, на понимание чего уходят годы. Знай цвета, время, а дальше разберемся. Главное, не болтай лишнего. Если выдашь себя, то у нас могут появиться…

– Дети! – Я засмеялся.

– Ну, в общем, да, – согласился Мэлдаф и улыбнулся. – Пока что, дети и неприятности являются для меня синонимами. В скором времени ты должен все вспомнить. Надеюсь. Не может же потеря памяти быть вечной. И это случиться с моей помощью или без. Но верю, что случится. А пока тебе остается продолжать жить.

10

ИТАК, что мы имеем на данный момент?

Исходя исключительно из субъективных ощущений (а каких еще, разве ощущения отдельного индивида могут оказаться объективными), имелась большая доля вероятности, что я оказался в совершенно незнакомом мире. Теперь передо мной, как лист перед травой, вставали два вопроса. Где я и как все это должно отразиться на моем состоянии?

Каулор, Каулор. Что же ты такое? Город однозначно находился не на Земле. Никогда в нашем хмуром мире не существовало такого цветного населенного пункта с непонятными на первый взгляд установлениями и до смеха странной архитектурой. Еще одним доказательством, что это не Земля, являлось странное небо.

Не Земля – факт. Но и то, что я находился на какой-нибудь иной планете, совершенно не находило отклика ни в мыслях, ни в сердце.

Оставалась – другая реальность.

Голова перемалывала эту информацию без всякой паники, не испытывая шока, да и в обморок падать тоже как-то не хотелось. Не знаю точно, в чем причина спокойствия, но склонялся к тому, что в нем виновны писатели-фантасты. Точнее, мое пристрастие к фантастической литературе. Последние годы сильно увлекся романами жанра sci-fi. Может, свою долю внесла и болезнь, от которой я подсознательно пытался отгородиться, уйдя в эскапизм посредством литературы. Когда читал, настолько углублялся в книгу, что переставал воспринимать окружающий, реальный мир. Хобби превратилось во вторую жизнь, которая понемногу начинала занимать во мне все больше места, поглощая разум. Если тело находилось где-нибудь на диване или в кресле, то душа витала в созданных фантастами мирах.

Всей своей пугающей неизвестностью передо мной становился вопрос: как я очутился в параллельном мире? Каким образом центр «Рассвет» смог добиться такого перемещения? Это невозможно с точки зрения современной науки!

Возможно ли, засыпая, перемещаться в иные миры – не созданные твоим разумом, нет, – в иные реальные миры, такие же реальные, как ты сам, как твой собственный мир?

Если фантазировать, то фантазировать дальше. Только ли силами центра «Рассвет» мы добились этого, как они называют, переселения? Может, я тоже теперь обладаю неизвестными науке способностями? Ведь совершенно не ясно, что они мне вкалывали! Может, не лекарство, а экспериментальные препараты? Ответов не было. А вопросы – самые фантастические и даже бредовые – не переставали возникать в голове. Пока придется отпустить ситуацию и плыть по течению. Очень мало данных.

Невольно обозначил в уме еще одну проблему: как я вновь оказывался на Земле? Просыпался? Только ли? Тут я вспомнил, что прежде, чем проснуться (или перенестись? теперь ни в чем нет уверенности), я думал о доме. Интересно, правдивы ли выводы?

Не узнаешь, пока не попробуешь.

11

ТОРОПОЛИВО и даже суетливо мы продвигались к Королевской площади.

Мэлдаф всю дорогу следил, чтобы я не отставал и не привлекал внимания своим чрезмерно удивленным видом. Но идти, не разевая рта на фантасмагоричную архитектуру, красивых людей, живущих три века, было невозможно.

Когда мы достигли площади, я запнулся о мостовую и чуть не упал под ноги проходившей мимо прелестной дамы. Но был моментально подхвачен под локоть Мэлдафом, отчего незавершившееся падение выглядело как неуклюжий, эмоциональный реверанс сильно выпившего человека. Дама прыснула от смеха в цветной платочек и направилась дальше. Через пару шагов она обернулась и зашлась заливистым смехом.

Запнулся я не от природной неуклюжести, а от оторопи, которая охватила при виде королевского дворца, перед которым простиралась площадь, видавшая, наверное, немало развесело-карнавальных парадов. Так и представил себе, как вышагивают по ней солдатики, одетые в цветную форму, размахивают они размалеванными флагами, извлекая причудливые звуки из переливающихся разными цветами духовых инструментов.

Королевский дворец впечатлял размерами и причудливой архитектурой. Он вобрал в себя все на свете и в большом количестве. Исполинские колонные, скульптуры людей и сказочных существ. Гигантские арки и грандиозные шпили. Стены выложены из неизвестного камня, который излучал мягкий свет, различимый даже в солнечный день. В саду возле дворца серебром били фонтаны, изображавшие невиданных тварей: помесь лопоухого слона с драконом извергала водопад одновременно и из хобота, и из клыкастой пасти, рядом вели хоровод изящные каменные нимфы, а их серебристые волосы струились в маленькое искусственное озерцо.

Площадь и дворец удивляли многообразием всего и в большом количестве. В детстве я любил сказки про эльфов и часто представлял их дворцы: высокие, сияющие, не уступающие по красоте ювелирным изделиям от лучших мастеров. Но Дворец Короля Клерона превосходил красотой и фантастичностью любые сказочные здания.

Площадь пересекли быстро. Мэлдаф спешил, суетился, часто дергал меня за рукав. Поэтому насладиться в полной мере прекрасными видами невероятной архитектуры я так и не смог.

Мы свернули в узкий безлюдный переулок, прошли по нему и оказались на цветущей аллее, усаженной низкими деревьями с серебряными листьями и зелеными стволами. Они смотрели на нас прекрасными глазами множества цветов, на которых сидели маленькие крылатые существа и беззаботно щебетали. Десятки таких же существ порхали по аллее.

Бог ты мой! Это что, феи? Точеные женские фигурки, прозрачные крылышки. Они разговаривают? Все это не может происходить в реальности. Нет! Точно нет.

Я протянул руку, и на ладонь мне села одна из фей. Она немного потопталась, потрогала пальцы, вспорхнула и подлетела к самому лицу.

– Ты кто? – пискнула фея.

– Э… Эри… то есть Ральф! – запинаясь, ответил я. – Ральф!

Фея вдруг зашипела и воскликнула:

– Нет! Нет! Ты не тот Ральф. Ты кто? Ты кто?

К нам начали подлетать ее подруги, проявляя любопытство. Я смутился и не знал, что предпринять. Откуда это создание могло узнать, что я не Ральф, если выгляжу, как Ральф? Если даже друг Ральфа говорит, что я Ральф! Положение спас Мэлдаф, он отмахнулся от фей, схватил меня за руку и потащил дальше, пробубнив:

– Вечно несут чушь и лезут не в свое дело. Мелочь крылатая!

Аллея вывела нас сначала к безлюдному переулку, а потом к особняку. Его кружал сад, похожий на фруктовый: с низкорослых деревьев свисали золотистые плоды, напоминавшие продолговатые груши. Среди деревьев стояли накрытые столы, рассчитанные, похоже, на полгорода. Однако народу присутствовало немного.

– Ральф, слушай и запоминай! – прошептал Мэлдаф. – Сегодня день рождения у Рианесс. Ей двадцать. Вон она, в мятном платье в окружении гостей. Разглядел? Молодец. Ладно хоть сегодня мы не приперлись самыми последними. Еще не все угощения успели умять! А вот и твоя Малена.

Я проследил за направлением его руки и увидел девушку, вокруг которой собралось с полдюжины человек. Она что-то оживленно рассказывала, забавно жестикулируя. Слушатели смеялись.

– Запомни, Ральф, каждый новоприбывший на вечеринку или еще на какое шумное мероприятие, должен чем-то удивить или рассмешить публику. Конгрессы, Королевские собрания по обсуждению реставрации древних памятников культуры, конечно, в этот список не входят. Это я так, предупредил на всякий случай. Припрешься еще на Совет лордов, начнешь там про влюбленных собак байки травить. – Он хихикнул. Я так и не понял, что Мэлдаф имел ввиду, говоря о влюбленных собаках, но переспрашивать не стал.

– Ты пока подумай, чем будешь удивлять народ, а я, так уж и быть, пойду погримасничаю первым.

Мэлдаф побежал по направлению к гостям. Он прыгал, выделывал кульбиты, кричал и подвывал на разных тональностях. Добравшись таким образом до одного из столов, он прыгнул на руки, оттолкнулся, совершил кувырок в воздухе и встал на ноги. Гости яростно зааплодировали и засвистели. А Мэлдаф схватил со стола вафельный стакан, опустошил его одним глотком, сгрыз с громким с хрумканьем и влился в кампанию так быстро и гармонично, как ручей вливается в реку.

Ничего себе акробат! Я развалюсь на части, если попытаюсь совершить хотя бы часть этого подвига. Он что, в цирке родился?

Я стоял в полнейшем замешательстве, совершенно не представляя, что сейчас делать. Попробовать так же, как Мэлдаф, пообезьянничать? Страшно! Очень страшно опростоволоситься! Но в голову не приходило ничего иного. Мог бы рассказать анекдот. Но где гарантия, что они поймут короткую смешную историю родом с Земли. А может, в ней прозвучат фразы, которые являются обидными на Каулоре.

На меня, застывшего в нерешительности у края сада, начали коситься некоторые гости. Тянуть больше нельзя.

Я взял разгон с места, как заправский спринтер. Ноги вдруг понесли с невероятной скоростью, казалось, что вот-вот я оторвусь от земли и либо взмою в цветные облака, либо врежусь в ближайшее фруктовое дерево. Последний толчок ногой, действительно, поднял меня на высоту, которой ни один спортсмен с Земли никогда в прыжке не достигнет.

С ужасом в глазах я понял, что подлетел на добрый десяток метров! Сердце на миг замерло и заколотило с бешеной скоростью. Наверное, сейчас разобьюсь насмерть! Вот же гости удивятся.

Нелепо размахивая руками и ногами, завывая, как побитый пес, я летел над фруктовым садом. Гости с восторгом наблюдали увлекательное представление, которое затеял для них невероятный Ральф, покоритель воздушных стихий. Некоторые указывали пальцем и хохотали.

Полет оказался недолгим. Сила притяжения безошибочно работала и в этом мире, каким бы сказочным он ни казался. Я уже собирался рухнуть в траву, но приземлился на ноги – они коснулись земли с невероятной подготовленностью, я даже почувствовал, как напряглись упругие мышцы. Тут же ноги спружинили, и я снова оказался в воздухе! Хотелось бы сказать, что воспарил как гордый орел. Вот только орлы не летают вверх тормашками с дикими воплями в пяти метрах над землей.

Вопя и размахивая руками, я грохнулся на один из столов. Вся снедь, какая там только была, разноцветными брызгами разлетелась из-под меня по всему саду. Таким нестандартным способом гостям удалось попробовать одновременно и напитки из вафельных стаканчиков, и цветной крем от тортов с пирожными, и даже какое-то заливное.

Провал! В эту секунду показалось, что я погиб. Как такое могло произойти? Что творилось с гравитацией в этом странном мире? Или это фокусы нового тела?

Сгорая от стыда, под шумный смех, я сполз со стола, увлекая за собой белоснежную ажурную скатерть и остатки блюд.

Неожиданно ко мне подскочил Мэлдаф и, звонко смеясь, бухнул мне на голову пирог ярко-малинового цвета. В то же самое мгновение гости ринулись к столам, похватали пирожные и начали кидать друг в друга. Рианесс, хозяйке торжества, досталось больше всех. Ее мятное бальное платье оказалось разукрашенным во все мыслимые и немыслимые цвета от начинок и соусов.

– Я всегда говорил, что Ральф лучший шутник в городе! – прокричал Мэлдаф, уворачиваясь от очередного пирожного.

Очень быстро гости избавили от блюд несколько больших столов. Во время пирожного боя народу прибавилось – приходили новые люди и с искрящимся весельем в глазах присоединялись к этой гастрономической вакханалии. Кто-то в порыве страсти даже схватил огромную хрустальную крюшонницу и, гогоча на весь сад, вылил на себя густой лиловый напиток.

Когда страсти немного поостыли, я непринужденной, как мне казалось, походкой, хотя выглядел, скорее всего, неуклюже, подошел к имениннице и поздравил с двадцатилетием. Посмотрев на меня, Рианесс не удержалась и залилась веселым смехом.

– Согласен, – смущенно произнес я, – покрыт тортом и пирожными, но от этого мои пожелания не становятся менее искренними! Хотя и вы, миледи, выглядите не хуже…

– Я без ума от тебя, Ральф! – воскликнула Рианесс сквозь смех – Ты так всех взбудоражил! Я дол сих пор не могу перестать смеяться. Уже живот болит!

В этот момент подошла Малена. Демонстративно обняла меня за шею и поцеловала в губы. Вернее, даже не поцеловала, а прижалась пухлыми мягкими губами и так и стояла, наверное, с долгую минуту, в течение которой я даже забыл, как дышать. Находясь в этом нежном плену, заметил, как Малена бросила странный взгляд на Рианесс, та, немного смутившись, сделала шаг назад и наступила на ногу кому-то из гостей, тот вскрикнул, но тут же засмеялся и увлек именинницу в легком танце к ближайшему столу с напитками. Этим гостем оказался Мэлдаф.