Текст книги "Бастион (СИ)"

Автор книги: Марс Букреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Карган!

Данорохен, словно обезумев, бросился к черному штандарту. Мы последовали за ним. Но тут Данорохена ждала неудача, несколько пик уперлись в грудь скакуна. Животное вскинулось на дыбы. Еще одна пика ударила командира в наплечник, и он рухнул на землю, слабо шевелясь.

Орки взвыли и бросились к лежащему телу. Такой пленник, дорогого стоит! Мы встретили их прямо над телом лежащего Данарохена. Я вскинул полэкс и впервые ощутил насколько грозное это оружие. Мой удар попал ближайшему орку в плечо, он тут же осел, выпучив глаза и стараясь втянуть воздух.

Чья-то пика соскользнула по моей кирасе. На меня бросился еще один зеленокожий, уже без пики, но с огромным тесаком в руках. Я ударил наотмашь, попал ему в лицо, и он исчез из поля моего зрения. Чертов шлем мешал смотреть!

Тут я увидел, что прямо передо мной стоит орк в золоченом доспехе и с красным плюмажем на шлеме. Без сомнения, сам Карган – орочий полководец, судя по всему, доставивший множество неприятностей нашему Данархену.

Рядом с ним стояли два телохранителя. Одному я быстрым ударом смял шлем вместе головой. Второй взмахнул топором, и я еле уклонился от его оружия. Сам Карган тоже не стоял в стороне. Вынув меч, он бросился на меня, но я успел ткнуть его прямо в оскаленную морду окованным древком полэкса.

Его телохранитель снова вступил в бой. Топор описал дугу и столкнулся древком с моим оружием. Я оттолкнул топор противника и изловчившись ударил молотком по голове орка. Удар вышел скользящим, орк только попятился, но я успел со всей дури ткнуть его граненным острием в бок. Не знаю, мой ли удар был настолько силен или его доспех здесь выкован из более тонкого металла, но удара хватило, чтобы орк навсегда затих.

Карган тем временем не собирался сдаваться. Он набросился на меня. Его меч звякнул по кирасе, я успел перехватить второй удар, направленный в бедро. Но орочий полководец умудрился ткнуть острием меча мне прямо в лицо. Удар пришелся в наносник, соскользнул и лишь слегка порезал лицо.

Зато я ударил от души. Молот врезался в грудь Каргана, опрокинул его. Меч вылетел из руки орка, а он сам захрипел, выплевывая кровь.

Я подошел к нему и усмехнулся:

– Я возьму только голову!

Наступив ногой на шлем, я вынудил Каргана обнажить горло и достал нож. Тут же ослепительно синий камушек прилетел откуда-то со стороны, упал, запрыгал по земле и закатился под спину лежавшего на спине орочьего военачальника. В следующий момент острая боль резанула в груди справа, там, где находилась Печать демона.

Глава 9

От боли нож выпал из руки. Тело Каргана внезапно дернулось и выгнулось дугой. В его глазах отразился дикий ужас, он захрипел, зацарапал землю. Его доспехи треснули и слепяще-лазурный конус, вытянувшись из самой земли, пронзив тело орка, метнулся ко мне. Он не достиг цели, замерев прямо у моего лица. По его поверхности медленно стекали кровь и внутренности Каргана.

– И здесь неудача! – услышал я голос. – Везде, где появляешься ты – меня преследуют неудачи!

Повернувшись я увидел эльфа, приближавшегося ко мне с обнаженным мечом в руке. Могу поклясться, он – тот самый эльф, показавшийся мне смутно знакомым, еще тогда, перед тем, как наше войско покинуло стены.

Вокруг нас все еще шли отдельные схватки. Эльфы добивали противников, преследовали их. Казалось, никому не было до нас дела.

– Кто ты такой? – я потянул свой меч из ножен.

Серьезный настрой моего противника ясно давал понять: одним добрым словом тут не обойтись. Их требовалось подкрепить сталью.

– Я…

– Японский Эльф, – выдохнул я.

Навряд ли он понял, что я сказал ему. Но обхватив рукоять своего меча обеими руками он выкрикнул:

– Только твоя смерть, Гунальф Веспар, вернет мне удачу и расположение Священного Света!

Взывать к его разуму – бесполезно. Глаза эльфа метали молнии, зубы застыли в зверином оскале. Обратиться за помощью не к кому. Все заняты. Краем глаза я увидел, как двое орков сняли тело своего предводителя с каменного конуса и не отвлекаясь на нас потащили его прочь. Мы, в их глазах, наверное, выглядим дикарями, поспорившими из-за прекрасного доспеха павшего полководца.

Схватка была короткой. Насколько Японский Эльф являлся прекрасным наездником, настолько же оказался бестолковым фехтовальщиком. Он наносил по мне сильные, но бесхитростные рубящие удары. Одни я парировал, другие соскальзывали по кирасе. Я не хотел убивать его. Но сбрендивший безумец, пер на пролом. Мы схватились с ним в борьбе. И тут он попытался просунуть острие своего меча мне под шлем. И я понял, выйти живым из схватки может лишь один из нас.

Подмяв противника под себя, прижав его вооруженную руку коленом к земле, я обхватил левой рукой лезвие своего меча и словно кинжалом ткнул им в глаз противника. Он сразу же обмяк. Я поднялся, все еще сохраняя надежду на то, что не убил своего нежданного врага.

Он часто дышал, даже не пытаясь зажать ужасную рану на лице. Затем он вдруг зашевелился, его рука зацарапала ворот. Наконец он извлек ожерелье. Прямо на моих глазах, рядом с двумя белыми жемчужинами стала появляться третья.

– Их три? – прохрипел он. – Три?

– Да.

Эльф улыбнулся, да так и остался лежать с застывшей на губах радостной улыбкой. Действуй, и священный Свет обратит на тебя взор! Голова Каргана по праву твоя, неудачливый безумец.

За вестью о победе, слух о том, что я убил родича Маленкорха, не сразу достиг мага. Да, Японский Эльф оказался представителем одной из семей рода Ридов. Когда же он услышал об этом, то потребовал арестовать меня прямо во время пира, устроенного по случаю удачных отражений двух штурмов.

Но тут Маленкорха ждало разочарование. Оказывается, наша схватка с его родственником не осталась не замечена, как я думал. Многие эльфы подтвердили, Японский Эльф сам напал на меня. Кто-то даже увидел странный лазурный конус, выросший из-под земли, прямо под телом Каргана и устремившийся ко мне хищным острием.

К тому же Данорохен, являясь представителем Маев, не держал подле себя эльфов из рода Ридов. Поэтому, лить воду на мельницу мага и лжесвидетельствовать оказалось некому.

– Мы еще не сняли с него обвинения в дезертирстве! – ярился Маленкорх.

– Думаю, – произнес Дуэндал, – Гунальф целиком и полностью доказал свою храбрость и преданность. Теперь, о его походе за стену, я лично просил его об этом, наедине.

Так с меня сняли обвинения в дезертирстве и убийстве.

– К тому же, – тихо промолвил Глендрик, – твой родич сам напал на моего, нарушив запрет о поединках во время несения службы в Гарнизоне. Что ты скажешь на это, Хальвин?

Маленкорх помрачнел.

– Он не из семьи Маленкорхов, обратитесь к главе его семейства, когда мы вернемся домой.

Вот так, буквально за мгновение, Хальвин Маленкорх, отказался от кровных уз. Да, Малинкорх опасен и беспринципен. К сожалению, для меня, я оказался для него словно кость в горле.

Когда я возвращался домой, меня догнал один из рабов-лоталли.

– Госпожа Юнифинд, просила передать вам.

В руках раб сжимал свернутую записку. Я протянул руку, но тут же отдернул ее, вспомнив о нездоровом интересе целительницы к опасности для чужих жизней.

– Разверни, – приказал я.

Лоталли удивился, но исполнил приказ.

Витиеватые строки гласили:

«Ты бы мог получить меня всю, но не смог достать даже голову».

Госпожа Юнифинд изволит гневаться, вот как. Не выполнили ее каприз. Да и зачем ей голова орка? Зная о ее пристрастиях, я даже не хотел думать об этом. Я повернулся и зашагал домой, оставив лоталли стоять в недоумении.

Уже дома, растянувшись на постели, я размышлял. Первое, между Ридами с одной стороны, и Маями и Солами – с другой, идет не шуточное противостояние. И я оказался между ними, как между молотом и наковальней. Но это мне уже давно известно. Приятно сознавать, что Глендрик и Дуэндал снова поверили в меня. Но станет ли мне от этого легче – большой вопрос.

Второе, Маленкорх видит во мне главную угрозу своей власти в гильдии Магов. И не остановится ни перед чем, чтобы уничтожить меня. Сегодняшнее покушение – яркий тому пример. Я даже не сомневался – все это дело рук Хальвина Маленкорха. Мой враг – маг, и попытка убийства была совершена с помощью магии. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы сложить два и два. Жаль того неудачника, он ведь вовсе ни при чем. Просто беспринципный маг воспользовался его обидой на меня.

Третье, Эфелита Юнифилд. На чьей она стороне? С Ридами или Маями и Солами? Или она соблюдает нейтралитет. Да и ее убийственные замашки, мне совершенно ни к чему. Стоп! Она же видела Печать! Когда мы с ней… Или не видела. Черт, я совсем забыл об этом. А если видела, то осознала ли ее значение? Я не мог вспомнить, чтобы она проявляла какой-то особый интерес к татуировке.

Да уж, кругом враги. Или, как минимум «не друзья», ведь и для Глендрика я всего лишь оружие против Маленкорха. Пожалуй, лишь Дуэндал, выделялся на их фоне хорошим расположением ко мне. Да еще Олета. Я видел ее мельком после боя, но поговорить не успел. Надо будет это исправить. Думаю, она после проведенной ночи не захочет убить меня.

Так, под медленное течение мыслей я уснул. Но тут же, кто-то схватил меня за грудки и одним махом выдернул из постели.

Прямо перед собой я увидел лицо Гунальфа Веспара. Настоящего. Мы снова находились в загадочном Лабиринте Грез, и снова Охренуэль имел свой истинный облик, а я – свой, обычного человека из нашего мира. На лице Гунальфа, словно вырезанного из камня, лежал отпечаток тревоги.

– Маленкорх задумал предательство! – выпалил эльф, продолжая держать меня.

Только сейчас я понял, эльф держит меня практически в воздухе, лишь пальцами ног я слегка касался холодного пола. Ну и здоров же он! Нет, не он. Я. Двухметровый эльф, наделенный огромной силой и ловкостью хищной кошки – мой облик! А то, что Охренуэль сейчас выглядит именно так – всего лишь досадное искажение реальности в таинственном Лабиринте Грез.

– Да отпусти ты меня!

Гунальф поставил меня на пол.

– Откуда знаешь? – спросил я.

– Я видел его грезы, его планы. Во время следующего штурма он собирается проломить стену с помощью магии.

– Но ведь тогда вся эта орда за стеной хлынет на земли Анорахада!

– Именно!

Хальвин Маленкорх был, конечно, мразью. Для него не существовало правил и запретов во время борьбы за власть. И честная игра, тоже не для него. Но вот так, погубить свой народ, ради властных амбиций? В это не мог поверить даже я.

Так я и сказал Гунальфу.

– Возможно, – задумчиво произнес эльф, – у него заготовлен какой-то план.

– Или он думает, что у него есть план, – добавил я.

Гунальф прошелся.

– Если Тьма одолеет Бастион, больше всех пострадает Дуэндал, как глава Гарнизона, – медленно говорил он. – Но, если вторжение тут же пресечет Маленкорх – его ранг взлетит выше небес. Не только ранг, но влиятельность. Подумать только, Хальвин Маленкорх – спаситель всего Анорахада.

На последних словах он язвительно улыбнулся.

– В это уже можно поверить, – буркнул я.

Да, похоже на ход мыслей Маленкорха. Но как же рискованно! Ведь если не получится – последние остатки эльфов исчезнут с лица этого мира. Впрочем, теперь можно не задаваться вопросом, как эльфы профукали свою огромную империю.

– Хорошо, – произнес я. – Но нужны доказательства, ведь ты можешь и ошибаться. Мало ли, какие фантазии в голове Маленкорха. Он там себя, может, владыкой мира видит.

– Видит, – согласился Гунальф. – Но я могу различать фантазии и планы.

Я недоверчиво посмотрел на него. Эльф потерявший свой седьмой ранг, не обращающий внимания на девиц, практически липнущих к нему, заключивший договор с демоном, в результате которого оказался в темнице Лабиринта. Ему ведь можно доверять? Правда?

Охренуэль, видимо, все прочитал на моем лице.

– О предательстве знает Симальф Пелерин, тебе нужно заставить его говорить.

– Кто это?

– Командир конницы. Он хоть и из рода Веров, но более верен Маленкорху.

Именно под его командованием я ходил в кавалерийскую атаку на троллей, и он же спас меня от грифона. Ох, чую я будет не просто.

– Скажи, – осторожно начал я, – а что ты думаешь о Эфелите Юнифинд?

– Я думаю, ты решил любым образом угробить мое тело.

Он хочет вернуться, он хочет вернуться в свое тело, тревожно запульсировала в голове мысль. Что, черт бы его побрал, Охренуэль делает в Лабиринте Грез, кроме подглядывания за чужими мыслями. Разумеется, ищет способ вновь соединить свое тело и сознание. А ведь он вполне может знать и мои мысли.

– Как ты мог поддаться ее чарам? – между тем продолжал Гунальф.

Попробуй тут, не поддайся!

– Или все существа вашего мира столь похотливы?

На последний вопрос отвечать я не стал.

– Между прочим, это в твоей голове половина знаний и воспоминаний недоступны. Откуда я мог знать о ее больных странностях?

– Я тут ни при чем. Видимо, когда мое сознание выбросило в Лабиринт, а твое оказалось в моем теле, часть воспоминаний остались недоступны.

– Ладно, я не о том. В разборке между родами, на чьей стороне Эфелита, да и вообще, все Веры. Судя по Пелерину, они ближе к Ридам.

– Не совсем так. Борьба идет не столько меду родами, сколько между семьями, Маленкорхами, Алвинами и Лвиаерами. Другие семьи этих родов тоже участвуют, но опосредовано. Например, как я, в надежде повысит свой ранг. Что же касается семьи Юнифинд, они крепко заняли гильдию Целителей в нашем Доме, и пока наблюдают. Думаю, они, в том числе и Эфелита, вмешаются в борьбу, когда одна из сторон начнет одерживать вверх. Им выгодна вечная борьба между тремя другими.

Вот как. Ладно.

– А…

Я хотел спросить Охренуэля еще о чем-то, но он исчез, а я оказался в своей постели. Хмурое утро уже заглядывало в окно. Странно, но сегодня вой боевой трубы не разбудил меня.

Наступило затишье. Противник взял передышку, подготовиться к новому штурму. Изредка мы видели разъезды гоблинов, но близко они не приближались.

Я таскался за Дуэндалом прокручивая в голове, как бы мне подобраться к Симальфу Пелерину. Говорить о предательстве Маленкорха в открытую, было не разумно. Но вот если бы тоже самое подтвердил один из верных ему эльфов, думаю, тут бы уже встал вопрос об аресте самого мага.

Поговорить с Пелерином, к тому же возможно с помощью оружия – не просто. Дорога в расположение нашей кавалерии была мне заказана. Во-первых, все всадники верны своему командиру, а он верен Маленкорху. И появление эльфа из недружественной фракции там, не останется не замеченным. Во-вторых, многие были недовольны, я все-таки убил их товарища. Пускай и незадачливого, но все же. А тот факт, что чокнувшийся от неудач бедолага сам накинулся на меня, их ни капли не беспокоил.

Воспользовавшись затишьем, Дуэндал решил очистить ров от камней. Он собрал отряд лоталли с инструментами и веревками, отправив для прикрытия с полсотни пеших бойцов. Кроме того, Пелерину он приказал быть наготове, если вдруг появятся гоблины-лучники верхом на саргантах. Пожалуй, здесь присутствовал шанс получить признание в предательстве от Пелерина, но я пока не мог понять, как им воспользоваться.

О том, чтобы присоединиться к отряду всадников, не могло быть и речи. Боюсь, начнись схватка с гоблинами, и копье одного из наездников совершенно случайно вонзиться в меня. Перепутал в горячке боя, ну с кем не бывает. Поэтому, испросив разрешения у Воителя, я остался наблюдать за происходящим со стены.

Отряд пехотинцев уже выстроился у ворот. Всадники Пелерина расположились невдалеке. Их взнузданные лошади были наготове, а сами наездники пока еще расслабленно сидели на траве, перекидываясь шутками.

Вот появились лоталли, тридцать пять или сорок полуросликов. Ну, относительно полуросликов. Они тащили лопаты, кирки, носилки и веревки. Один из них плелся в самом конце, с трудом удерживая свой инструмент. Он вызывал впечатление больного, шел медленно, слегка покачиваясь, на бледном лице замерло страдальческое выражение. Руки бедолаги были обмотаны белыми тряпицами, сквозь которые проступала кровь. Я еще раз взглянул на его лицо, да это же раб Эфелиты! Он приносил мне записку от целительницы. Вчера он был полностью здоров. Руки. Ох, не зря я вчера не стал прикасаться к записке от прекрасной целительницы. Вот же, стерва! Хотя, может быть, злокозненность Эфелиты тут и ни при чем. Хотя, стервой от этого она быть не перестает.

От камня крепостной стены шло тепло. День сегодня выдался погожий, и я впервые увидел на небе голубую высь вместо серой хмари. У того места, где стоял я, кто-то забыл свой лук. А может и не забыл, а просто оставил возле запаса стрел, топорщащихся белым оперением из деревянной бадьи.

Под стенами, в обрамлении высоких гор, равнина убегала зеленой далью. Жужжали насекомые, откуда-то доносилась птичья трель. И даже разъезды гоблинов вдалеке смотрелись мирно.

Лоталли и их охрана потянулась за ворота. Когда они вышли, наездники на ящерах насторожились, но сообразив, что это не вылазка, принялись мирно наблюдать. Лоталли остановились возле места, где камни выглядывали из воды. Пехота растянулась цепью, ограждая их от неожиданного наскока.

Рабы принялись за работу. По грудь в воде, они расшатывали камни, обвязывали их веревками и с дружным: «Эх!», вытягивали из воды. Часть из гоблинского разъезда помчалась назад, в невидимый для нас лагерь врага. Пелерин тоже не стал держать своих всадников за воротами. Дав команду: «Верхом!», он тихой рысью вывел своих бойцов на равнину. Забавно видеть, как три-четыре десятка рабочих охраняют полторы сотни воинов. Бывают же моменты, когда рабочая сила становится куда важнее силы вооруженной.

Лоталли продолжали работу. Они выудили почти полдюжины здоровенных каменюг и складывали их возле рва. Другие рабы раскалывали камни кувалдами, грузили на носилки и затаскивали в крепость. Я нашел взглядом раба Эфелиты. Бедняга старался работать наравне с остальными, но это у него плохо получалось. Инструмент выскакивал из рук, ухватиться толком он ни за что не мог, да и силы покидали его. Наконец, другие лоталли привязали веревку к ручкам носилок, накинули ему на шею и он, словно запряженный в хомут, принялся таскать дробленный камень.

– Наблюдаешь за работами?

Мягкий женский голос отвлек меня. Я повернулся. Передо мной стояла Олета.

Глава 10

– Бездельничаю, – ответил я. – Дуэндал так и не нашел для меня занятия.

– Ты хорошо проявил себя в последние дни, – ответила она. – Вон, даже Священный Свет обратил на тебя взор.

Олета указала на мое ранговое ожерелье.

Она подошла и встала рядом. На ней не было плаща и плоской черной шляпы, в которой я ее увидел впервые. Ветерок трепал черные волосы эльфийки. Зеленая рубаха с глубоким вырезом провоцировала воображение.

– Да, теперь я полностью зрелый мужчина, – пошутил я, вспомнив, что третья жемчужина достается эльфам при достижении зрелости.

Она улыбнулась. Повернулась ко мне и заглянула огромными зелеными глазами прямо в душу:

– Знаешь, может быть, как созревший мужчина ты пригласишь меня провести время в тихом уютном месте?

– Эээ да, конечно, только уютных мест тут не особо.

Она непонимающе взглянула на меня:

– А как же тот прудик, на берегу которого ты любил сидеть?

Прудик, прудик. Какой еще к черту прудик? А вот он! В этот раз память Охренуэля не подвела, выдав воспоминания о тихом лесном пруду, недалеко от Бастиона.

– Эй, Гун, с тобой все в порядке?

– Да, конечно. Ты права, лучше этого места и быть не может. Давай сегодня, на закате?

– Какой ты, однако, романтичный, – усмехнулась Оленька. – Закат, природа. Может быть и стихи прочитаешь?

Стихи? Ну, откуда я могу знать стихи? «В лесу родилась ёлочка», тут явно не подойдет.

– Постараюсь что-нибудь сочинить к вечеру, – улыбнулся я.

Идеальные брови Оленьки взлетели, пухлые губы раздвинулись в улыбке.

– Как интересно, буду ждать с нетерпением.

Ек макарек, Игорь, что ты несешь? Какие стихи? Откуда ты их возьмешь? «Буря мглою небо кроет»? Кроет, ешкин кот! Оленька явно лишала меня способности соображать.

– Не буду мешать тебе бездельничать, – промурлыкала Оленька. – Мне-то Маленкорх всегда найдет дел. Ну и да встречи, на закате!

При словах «на закате», ее голос наполнился ядовитой насмешкой. К чему бы это? Глядя, как эльфийка уходит, покачивая бедрами, я наконец-то сообразил! Можно же было без всякого заката! Ой, я и баран! Стихотворец, ляха-муха!

Эх, ладно, чем дольше ожидание, тем слаще награда! Да и вообще, то ли самое она имела ввиду? И имела ли ввиду что-то вообще? Нет, эта девица явно убивает мои умственные способности.

Пока я беседовал с Оленькой, а затем застывшим столбом с разинутым ртом, смотрел, как она удаляется, за стеной началось какое-то движение. К гоблинам стало прибывать подкрепление, их собралась уже добрая сотня. Без сомнений, они собирались помешать очистке рва. Наши тоже заметили это. Пехотинцы перестроились в два ряда, готовые встретить атаку зеленокожих.

Пелерин тоже выстроил своих всадников, готовых в любой момент броситься на перерез двуногим ящерам.

Три десятка зеленокожих наездников двинулись вперед, растянувшись цепью. Достигнув расстояния выстрела, они принялись осыпать лоталли стрелами. Несколько рабов повалились прямо в воду, другие принялись спешно выбираться из рва и побежали к воротам. Эльфийские пехотинцы отступали слаженно, угрожая гоблинам длинными пиками.

Тем не менее, обстрел делал свое дело. Все больше лоталли падали убитыми и ранеными, появились жертвы и среди эльфов. Если гоблинам не помешать, то вскоре они перестреляют всех рабов и возьмутся за их хозяев. Видимо, Пелерин рассудил так же. Он бросил свой отряд на стрелков, всадники смяли часть из них, остальные отступили.

Со стены хорошо было видно, что сарганты двигаются несопоставимо медленно по сравнению с лошадьми. Быстрее, конечно, бегущего человека, но со скакунами им явно не тягаться.

Не успел ещё победный: «Гайа!», затихнуть, как все гоблины бросились в атаку. Достигнув увязших в бою всадников, они применили один хитрый прием. Многие из гоблинов соскочили со своих ящеров и принялись стягивать эльфов за плащи, прыгать на них, стараясь повалить на землю.

Тут и проявилось преимущество ящеров над лошадьми. В отличие от животных, ящеры, обладая каким-никаким разумом, являлись самостоятельными боевыми единицами. Так, в одно мгновение, неприятель вдвое увеличил свои силы.

Но не все гоблины приняли участие в рукопашной схватке. Десятка полтора, верхом на саргантах прорвались вперед, обошли строй пикинеров и принялись убивать лоталли. Я выхватил взглядом, как один из саргантов настиг раба Эфелиты, его легко можно было разглядеть по белым повязкам на руках.

Я решил, что страданий для несчастного раба уже достаточно! Подхватил лук, стоящий рядом, наложил стрелу. По уверенным движениям тела, я догадался – Охренуэль не чуждался стрельбы из лука. Натянул тетиву до уха, прицелился. Еще мгновение и стрела с белым оперением, вспоров воздух, пронзит ящера.

И тут, краем глаза я увидел – чуть дальше на землю повалился Пелерин. Он попытался вскочить, но ящер сбил его обратно, и вцепился в ногу. Эльф пытался вытащить меч из ножен, но тот, зажатый его же собственным телом, застрял в ножнах.

У меня был единственный выстрел. Спасти несчастного раба, страдающего от произвола хозяйки, а ныне не по своей воле оказавшегося на поле брани или выручить врага, обладающего столь ценной для меня информацией? Как жаль, что Олета ушла. Вместе мы смогли бы выручить обоих. Но сейчас надо принимать решение. Быстро. В одно мгновение. Чистая совесть или политическая выгода?

Я спустил стрелу. Со свистом рассекая воздух, она понеслась вперед и вонзилась прямо в глаз сарганту. Ящер вскинул голову, пошатнулся и упал. Рядом в диком предсмертном крике зашелся безымянный лоталли. Я сделал свой выбор. Могу ли я теперь называть Маленкорха беспринципным?

Не ожидавший спасения Пелерин вскинул взгляд, увидел меня и отсалютовал рукой.

Эльфы все-таки одержали вверх. Пехота разделалась с прорвавшимся отрядом и пришла на помощь коннице. Гоблины откатились, с улюлюканьем и гиканьем, явно не считая себя проигравшей стороной.

Добрая половина Гарнизона собралась у ворот, встречая вернувшихся из боя воинов. Я тоже спустился вниз. Почти две трети лоталли погибли, выжившие, раненые и испуганные, поспешили забиться в самые дальние уголки крепости, где жестокие хозяева не смогут их быстро найти. Потерь среди эльфов было мало, зато почти все получили раны.

Пелерина несли на импровизированных носилках из сложенных пик. Его нога превратилась в рваный, истекающий кровью кусок мяса. Но держался он бодро. К нему уже спешили целители, когда он приказал остановится возле меня.

– Не думал, что дождусь помощи именно от тебя!

Не смотря на бледность говорил он живо и весело.

– Приходи ко мне, перед закатом. Думаю, мое гостеприимство – малая плата за спасение, но ничего другого предложить не могу.

Тут его окружили лекари, принявшись обрабатывать рану.

Я по себе знал, какие чудеса творят целебные снадобья эльфов и не сомневался, что к вечеру Пелерин практически исцелится. А вот о его предложении стоило подумать. Зачем он пригласил меня? Может быть ловушка? Навряд ли, пригласить эльфа в свой дом, пускай даже временный, и убить его. Такое не пройдет незамеченным. Хотя, они могут сказать, что я напал первым.

Нет, не вяжется. Думаю, даже сам Маленкорх задаст вопрос, зачем я сначала спас Пелерина, а потом попытался его убить. Ведь глупость же какая-то.

Возможно, командир конницы просто решил выразить свою благодарность. Несмотря на то, что он находиться по другую сторону баррикад, он производит впечатление достойного эльфа. Ну, как минимум, не станет убивать меня так открыто. А яд? Не одна ведь Эфелита может пользоваться таким средством. Тут остается только надеяться на Печать. Кстати, большой вопрос – печать сработала с запиской целительницы или нет? С одной стороны никаких болевых ощущений от татуировки я не испытал, когда лоталли протянул мне записку, с другой – план отравить меня не сработал. Да и был ли такой план?

Можно вовсе не ходить к Пелерину. Попросить Дуэндала озадачит меня чем-нибудь, чтобы был предлог для отказа. К тому же, сегодня вечером я договорился о свидании с Олетой. А как же информация о предательстве Маленкорха?

Сделаю так. Зайду к Пелерину, как говорится – соблюсти приличия. Поговорим, вдруг удастся, что-то выяснить. Наведем мосты, так сказать. А потом к лесному пруду, вспомнить бы еще, где он точно находится, в объятия прекрасной Олеты. Надеюсь, что в объятия.

До вечера я занимался только двумя вещами. Первое – вспоминал где находится этот проклятый пруд. И вспомнил! Невдалеке от лагеря эльфов, в тихой рощице, есть прекрасный водоем, с прозрачной, холодной водой. По заросшим мягкой травой берегам журчат ручьи. Вода хрустальная! Виден каждый камушек на дне, а макушки деревьев соприкасаясь, превращают местечко в уединенный шалаш, созданный самой природой.

Охренуэль любил посидеть там, предаваясь размышлениям. Ишь, философ! Откуда об этом правда знает Оленька? Неужели она следила за Гунальфом? Забавно, если так.

Второе же, я бесцельно слонялся по Бастиону. Сидеть в комнате было невмоготу, встреча с Пелерином будила ощущение опасности, а свидание с Оленькой рождало щемящее ощущение в груди. Быстрей бы, уже!

На правах состоящего в свите Дуэндала, я посетил военный совет. Воитель был обеспокоен тем, что не удалось расчистить ров. Он не сомневался – противник обязательно воспользуется этим. Маленкорх заверил его: «При необходимости, я очищу всю долину от неприятеля, не оставив никого из них в живых». Он бросил насмешливый взгляд на Глендрика, но тот даже бровью не повел. Он знал, что сделал все правильно, и единственный оставшийся в живых троллль не повредит ни его имени, ни его рангу.

– Два наших славных командира ранены. Несмотря на мое искусство врачевания, Данорхен все еще не может встать с постели, нога Пелерина так же вселяет опасения.

Дуэндал задумчиво кивнул:

– Думаю, следующий штурм будет решающим. Он же будет последним, ведь силы врага не бесконечны.

При этих словах Маленкорх слегка улыбнулся. Хитер маг, решил дождаться, когда силы Тьмы ослабнут, дать им возможность прорвать стены, чем надеется понизить ранг Дуандала, а возможно и Глендрика, и победить уже истощенного врага. Да, тогда слава и влияние мага станут недосягаемы. Кто посмеет возразить ему, когда он прикажет казнить дезертира и убийцу Гунальфа Веспара.

Нужно действовать решительней.

С этой мыслью я направился в гости к Пелерину. Солнце уже прошло половину пути от зенита до горизонта, и я решил, что сейчас самое время навестить лихого, но недружелюбно настроенного ко мне всадника. К тому же времени останется еще с запасом, чтобы успеть к Олете.

В расположении кавалерии меня встретили недружелюбно. Нет, никто не хватался за оружие и не пытался оскорбить, но тяжелые взгляды упирались мне в спину. То, что я спас их командира, скорее усугубляло настрой кавалеристов. Получается, я выставил их всех в неприглядном свете.

Не обращая внимания на окружающих, я подошел к строению, служившим казармой для всадников. С торца был отдельный вход в комнаты Пелерина. Самого Симальфа Пелерина я застал за столом, когда меня провели внутрь. Он сидел в глубоком кресле, а перебинтованная нога покоилась на небольшой табуретке.

– О, Гунальф Веспар! – воскликнул он с наигранной радостью. – Я думал ты придешь позже.

– Ты не назвал точного часа, а время сейчас, как раз перед закатом.

– Не волнуйся, сейчас все будет готово! Садись.

Я уселся и откинулся на спинку кресла.

– Эй, Парс! – заорал он, словно находился в гуще боя.

На пороге возник эльф, проводивший меня сюда.

– Зови девок, пускай накрывают на стол, дорогой гость пришел.

Девок?

Эльф исчез, а из-за дверей появились две рабыни-лоталли. Женщин этого народа я видел впервые. Примерно мне по плечо, фигуристые, с красивыми, но застывшими в равнодушных масках лицами. Они принесли два подноса с простыми закусками, и неизменный кувшин эльфийского вина.

Глядя на них, я вспомнил раба Эфелиты. Того, чью жизнь я разменял на жизнь Пелерина. Его предсмертный крик прозвучал в моей голове. Можно, конечно, малодушно убеждать себя, что он все равно бы погиб. Но тогда его смерть, хотя бы не лежала на моей совести.

– Смотрю, тебе девчонки понравились, – ехидно усмехнулся Пелерин.

Только тут я понял, что неотрывно смотрю на женщин-лоталли.

– Наверное, я должен поблагодарить тебя за спасение жизни. Но «спасибо» с собой не унесешь. Давай, я подарю тебе одну из этих малышек, выбирай любую. Отдал бы обеих, но вторая мне необходима.

Я немного опешил. Да, эльфы – рабовладельцы, но я как-то не привык распоряжаться, пускай будет людьми, как вещами.