Текст книги "Когда падает пепел (ЛП)"
Автор книги: Марни Манн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
АЛИКС
НАШИ ДНИ
Роуз: Я встала на работу, смотрю на свой телефон и думаю, почему от тебя нет сообщения. Или ты все еще с ним? В таком случае, ты прощена. Но если это не так, если твоя задница отправилась домой одна, и ты мне не написала, то у тебя серьезные проблемы, леди.
Причина, по которой Роуз ничего обо мне не слышала, заключалась в том, что вчера вечером домой вернулся Дилан. И через несколько секунд после того, как я забралась в постель, он полностью завладел моим вниманием.
Я перевернулась на его сторону матраса и увидела, что он не остался.
Я это заслужила.
Я была удивлена, что Дилан вообще появился после того, как я провела столько времени со Смитом.
Но он пришел.
И он занимался со мной любовью.
А теперь я снова была одна.
Я натянула одеяло на голову, чтобы не смотреть на его пустую подушку.
Я: Сплю. Отстань.
Роуз: Хотя бы брось мне эмодзи, чтобы я знала, как все прошло.
Я добавила солнце.
Но потом удалила его.
На его месте я поместила лицо с румянцем со сжатыми, целующимися губами.
Роуз: Да иди ты. Мне нужны подробности, женщина. Я сейчас тебе позвоню.
Я: Позволь мне сначала проснуться и налить себе немного кофе, а потом я тебе позвоню.
Роуз: По крайней мере, скажи мне, где это произошло.
Я: Это случилось после игры посреди улицы Лансдаун.
Роуз: Ты провела с ним ВЕСЬ день? Что было после поцелуя?
Я: Мы сели в разные машины, и я поехала домой.
Роуз: Ты увидишься с ним снова?
Я: Да, в следующий выходной.
Я: Я уверена, что он тебе понравится.
Роуз: Ты действительно думаешь, что этот парень сможет со мной справиться?
Я: Я думаю, он до смерти тебя удивит.
Роуз: Потому что именно так он поступил с тобой вчера, не так ли?
Я: Он совсем на него не похож, Роуз.
Роуз: Ты хочешь поговорить об этом?
Я: Нет.
Роуз: Знаешь… вчера был такой прекрасный, солнечный день.
Я: Это сделало его еще более идеальным.
ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ
АЛИКС
НАШИ ДНИ
Я проснулась от звука.
Его я слышала не так уж часто.
Звук, от которого я напряглась всем телом.
Звук, парализовавший мои движения и заставивший меня замереть на кровати.
Был шанс, что я услышу его всего раз.
Что небо прояснится, и шум грозы утихнет.
В ожидании я впилась ногтями в одеяло, ухватившись за ткань, как будто она меня держала. Как будто могла вытащить меня из этого мира и поместить туда, где нет грома.
Но потом это повторилось.
Звук.
Раскат грома.
Безошибочно узнаваемый грохот, который эхом разнесся по всей моей спальне.
Меня трясло так, словно я плавала в ледяной воде озера Тахо.
Озеро Тахо.
Боже, лучше бы мои мысли туда не уносились.
Но, когда раскат грома в третий раз сотряс воздух, и я поняла, что это только начало.
Моих мыслей.
Дрожи.
Я свернулась в клубок, обхватив руками голову.
Я готовилась.
Потому что знала, что это случится снова.
В любую секунду.
Я не проверяла погоду, не смотрела новости, поэтому не знала, что сегодня будет дождь, и я не проснусь в очередной солнечный день.
Снова раздался шум.
Раскат был подобен удару кожи по голой коже.
Мой череп сверлила головная боль.
Желудок скрутило.
Мне было трудно дышать.
Это происходило каждый раз.
Те же симптомы.
Те же эмоции.
Та же дрожь, сотрясающая все тело.
С каждым приступом дрожи мне казалось, что одеяло душит меня все крепче.
Мне следует выбраться.
Я пошарила взглядом по комнате, ища, куда бы убежать.
С одной стороны было кресло. С другой – вход в ванную и дверь в гардеробную.
Мои ноги ступили на пол.
Они двигались очень быстро.
И я бросилась внутрь большой гардеробной.
Там не было ни одного окна.
Я не включила свет.
Я хотела темноты.
Хотела, чтобы комната словно меня обняла.
Я сделала всего несколько шагов и упала на колени.
Я не вскрикнула, ударившись суставами о твердый пол.
Когда каждая клеточка моего тела плакала от удара.
Вместо этого я поползла.
Преодолевая расстояние дюйм за дюймом, я чувствовала, как все сильнее сжимаются мои легкие, вызывая боль, поднимающуюся до самого горла.
Я остановилась.
Тяжело вздохнула.
Затем повторила это снова.
Не выходило ничего, кроме звука рвоты.
Мой желудок, наконец, успокоился настолько, что я смогла продолжить движение и добралась до стенки гардеробной.
До стороны Дилана.
И я обхватила руками его брюки от костюма и прижала их к груди.
– Помоги мне, – прошептала я.
Дилан не мог меня слышать.
Сегодня утром он уехал.
Возможно, чтобы вылететь перед грозой.
Раскат.
Я упала задницей на пол, а спиной ударилась о стену.
Его брюки висели передо мной.
Они спрятали меня.
Они надо мной насмехались.
Раскат.
Я ухватилась за все брюки, что уместились у меня в руках, и потянула.
Металлический прут, с которого они свисали, сломался.
Полетели вешалки.
Вокруг меня попадали брюки.
Дерзкий и пряный аромат.
Это все, что я могла чувствовать.
Я завернулась в одежду.
Закрыла глаза.
Стиснула зубы до тех пор, пока мне не показалось, что моя челюсть вот-вот разлетится вдребезги.
Раскат.
Мне хотелось, чтобы это прекратилось.
Чтобы были только солнечные дни.
«Черт возьми, почему обязательно должен идти дождь?»
Вдруг я услышала другой шум.
Звук донесся из спальни.
Это был мой телефон.
Рингтон Роуз.
Она проверяла, как я.
Роуз делала это всякий раз, когда начиналась гроза.
Но я не могла встать.
Не могла выйти из гардеробной.
Я не могла ответить.
Раскат.
Я прижала брюки к ушам.
Раскачивалась всем телом взад-вперед, каждый раз ударяясь о стену.
Я открыла рот.
И вырвавшийся наружу крик, был таким же громким, как раскаты грома.
ДВАДЦАТЬ СЕМЬ
СМИТ
НАШИ ДНИ
Я стоял у раковины, держа руки под струей воды, и глядел в окно. В свете уличных фонарей было видно, как сильно льет дождь, и прячутся под зонтами немногочисленные прохожие.
На улице было чертовски противно.
Возможно, именно по этой причине Аликс опаздывала на ужин уже на десять минут.
Я с нетерпением ждал этого вечера с нашего последнего свидания, поэтому надеялся, что ее приезд не займет много времени.
Я вытер пальцы о полотенце и подошел к плите, помешав томатный соус и перевернув курицу и креветки, которые я обжаривал на отдельных сковородках.
Во время наших прогулок Аликс ела и то, и другое, поэтому я понял, что могу их приготовить. Я никогда не забуду, как выглядели ее губы, когда она их приоткрыла, чтобы откусить кусочек. Как она облизывала уголок рта после того, как проглотила. Или как, она улыбалась моим шуткам, и тогда улыбка касалась ее глаз.
Боже, Аликс была прекрасна.
Так, что у меня ныло все тело.
Болью, которую мне было трудно контролировать.
Поэтому я сосредоточился на еде, убавив огонь под конфорками, чтобы ничего не подгорело. Я собирался добавить в свежие паппарделле белок, вмешать туда домашний соус и подать на гарнир розмариново-чесночный хлеб.
Но начнем мы с торта.
Я знал, как от этого ухмыльнется Аликс, и мне чертовски не терпелось это увидеть.
Всего в нескольких кварталах от дома, где я вырос, находилась моя любимая пекарня. Когда мы были детьми, я водил туда свою сестру на День рождения. Я брал ей кусочек любого торта, который она хотела, поскольку целый позволить себе не мог. Сегодня днем я специально поехал в ту часть города, чтобы купить немного для Аликс.
Я просто не знал, что еще можно для нее взять.
Когда тебя воспитывают так, как меня, ты очень быстро понимаешь, почему нельзя воспринимать еду как должное. Именно поэтому я делал фотографии из ресторанов по всему миру.
Аликс поступала иначе.
Сегодня утром я снова просмотрел профиль Аликс, надеясь получить представление о том, что еще она ест и пьет, побольше о ней узнать.
Изображения солнца ничего мне не сказали.
То немногое, что мне было о ней известно, я узнал на наших с ней свиданиях.
На свиданиях, которые мне не хотелось прекращать.
В этой девушке было столько всего необычного.
Я понял это, когда получил ее сообщение с вопросом, все ли в порядке с Джо.
Аликс была милой с большой долей застенчивости. Загадочная и сострадательная. Самая великолепная женщина, которую я когда-либо целовал.
Но что делало ее непохожей на других, так это ее глаза.
Они казались старше прожитых ею двадцати с небольшим лет.
Они видели незабываемые моменты.
Как и мои.
Я мог бы сказать, что ничто больше не могло ее шокировать.
В этом мы тоже были похожи.
Женщины, с которыми я был, думали, что смогут справиться с таким парнем, как я.
Так и происходило до тех пор, пока их не будил какой-нибудь из моих кошмаров.
Пока они не понимали, насколько мрачной была моя жизнь.
Я бы никогда не позволил им увидеть ни то, ни другое, поэтому прекращал отношения после первых нескольких дней.
С Аликс дело обстояло иначе.
Я наоборот, притягивал ее к себе.
Потому что, когда я смотрел в эти потрясающие глаза, то видел ту, кто мог бы меня понять.
Ту, что испытала боль.
Что все еще ее чувствовала.
И это напугало меня до чертиков.
Покачав головой, я отпил из бокала налитого несколько минут назад «Tito’s» с содовой и проверил температуру шампанского. Именно его заказывала Аликс оба раза, когда мы были вместе, поэтому я знал, что оно ей нравится.
Хлеб уже поджарился, и я вынул его из духовки.
Курица и креветки были готовы к смешиванию.
Делать больше было нечего.
Кроме как дождаться ее.
И вот теперь Аликс опаздывала на пятнадцать минут.
Я подождал еще десять, а затем написал ей сообщение.
Я: Ты в порядке?
Я засунул телефон в карман и понес свой напиток в гостиную. Усевшись на диван, я взял с журнального столика планшет и просмотрел несколько своих электронных писем. Когда я снова взглянул на время, Аликс опаздывала уже на сорок две минуты.
«Где ты, черт возьми, Аликс?»
«И почему ты мне не позвонила?»
Не успел я вернуться к своему почтовому ящику, как зазвонил телефон.
– Чертовски вовремя, – прорычал я, беспокойство покидало мою грудь.
Так было, пока я не увидел этот чертов экран.
– Мама, – сказал я, поднеся к уху телефон. – Что случилось?
Я всегда отвечал на ее звонки.
Независимо от времени и ситуации, в которой я находился.
И даже если я не хотел иметь дело с ее дерьмом.
Как сейчас.
– Мне нужны деньги.
Я рассмеялся, хотя ни одно из ее слов не было смешным.
Я сжал челюсть, стиснул зубы.
– Для чего?
Я не знал, зачем спрашивал. Ответ только бы меня разозлил.
– Ко мне в квартиру влез какой-то ублюдок и забрал мою заначку. Джимми даст мне шарик7, но это значит, что я буду у него в долгу, а нет ничего хуже, чем быть в долгу у своего дилера, сынок.
– Господи Иисусе.
Она никогда этого от меня не скрывала.
Одними из моих первых игрушек были колпачки от ее шприцов.
Я потер висок.
– Сколько тебе нужно?
– Триста.
Сегодняшний вечер должен был быть не таким.
Предполагалось, что речь пойдет об Аликс и о том, чтобы узнать ее поближе.
«Черт возьми».
Я нажал на планшете кнопку и вошел в свой банк. Я перевел три сотни со своего на ее счет. Появилось подтверждение, что деньги отправлены.
Я ей помогал.
Я, блядь, это знал.
Я просто не знал, как остановиться.
– Отправил, – сказал я.
И услышал щелчок зажигалки.
– Не мог бы ты завтра принести мне пачку сигарет? Ты знаешь, какие мне нравятся. Ментоловые.
Я провел рукой по своей подстриженной бороде, впиваясь пальцами в чертову кожу.
– Я только что дал тебе триста долларов. Ты можешь найти дорогу в магазин.
Я повесил трубку и, налив себе еще, стал потягивая напиток, уставившись в окно кухни.
Я не двигался.
И в следующий раз, взглянув на экран своего телефона, увидел, что Аликс опаздывала на полтора часа.
Я нашел ее номер в «Контактах» и прослушал четыре гудка, а затем мне ответила ее голосовая почта. Я не оставил сообщение. Я также не стал убирать продукты в холодильник. Я просто выключил плиту и свет и пошел наверх.
Прежде чем войти в свою комнату, я отправил Аликс последнее сообщение.
Я: Надеюсь, с тобой все в порядке.
ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ
АЛИКС
НАШИ ДНИ
Это был замкнутый круг.
Бесконечная карусель, которая не останавливалась и не сбрасывала меня.
После каждого оборота она становилась все более жуткой.
Все более болезненной.
Это заставило меня задуматься, когда же все это закончится.
Потому что это так.
Это должно было закончится.
Я твердила себе это снова и снова.
Но в тот момент, сидя в гардеробной, единственное, что я понимала, это то, насколько беспомощна.
Я не могла убежать.
Уйти.
Встать.
Я была парализована.
Моя задница приросла к полу, спина приклеилась к стене.
На мне были брюки от костюма Дилана.
Раскат за раскатом наполнял мои уши.
Во время раскатов грома на меня сразу же набегало воспоминание. Одно и то же. Просто мелькнувшая перед глазами вспышка.
За эти несколько секунд я видела каждую мелочь.
Снова и снова.
И между каждым раскатом, в периоды, когда наступала тишина, я пыталась вспомнить, что такое нормальная жизнь.
На что она похожа.
Что значит мир без боли.
Без воспоминаний.
В котором только солнечные дни.
Я закрывала глаза, и думала о чем-нибудь, что вызывало у меня улыбку.
Отдых на скамейке в Общественном саду.
На вершине горы Кадиллак.
Это была не просто картинка.
А как будто я там находилась, переживая это снова.
Я чувствовала запах соленого воздуха с вершины, ощущала его свежесть на своей коже. Слышала проносящийся мимо лица ветер.
Мне хотелось уйти.
Я бы так и сделала.
Но не только в эти два места.
Я хотела побывать везде.
Поэтому я начала мысленно составлять список мест, которые хочу посетить, когда выйду из гардеробной.
То, что бы я съела.
Задачи, которые бы выполнила.
Затем поездка изменилась на сорок пять градусов.
Именно здесь я почувствовала одиночество.
Оно появлялось из ниоткуда.
Давало мне пощечину.
Сильно.
Прямо по лицу.
Никто не мог понять, насколько уродливой стала эта часть.
Не Роуз.
И уж точно не Дилан.
Даже если бы они были здесь со мной.
Если бы меня обнимали. Если бы я слышала, как они говорят мне, что я не одна.
Это все еще гложет меня и ломает.
Это оставляет меня с пустотой, изоляцией, которую никогда не заполнить.
Это то, с чем мне придется жить.
Всегда.
А потом, внезапно, без предупреждения, аттракцион снова дал крен.
Мои уши наполнил раскат грома.
И я вернулась в фазу воспоминаний.
Это продолжалось часами.
Это держало меня в плену.
Поворот, поворот, поворот, пока карусель, наконец, не остановилась.
Только звук дверного звонка заставил ее остановиться.
И я открыла глаза.
Он снова зазвонил.
А потом снова.
Я почувствовала, как на моих запястьях ослабли цепи. Подо мной треснул цемент, спина оторвалась от стены, и я смогла подняться.
Встала на колени.
Впилась ногтями в дерево.
Поднялась на ноги.
Звон продолжался, ничуть не замедляясь.
Теперь я слышала только его.
Сминая ковер пальцами ног, я двинулась по спальне.
Я прижалась носом к стеклу, и мое лицо обжег идущий из окна холод.
Посмотрела на тротуар.
Дождя больше не было.
И это заставило меня прислушаться.
И я услышала, как между ударами пальцем по звонку Роуз сказала: «Аликс, открой дверь».
«Моя Роуз».
Она здесь.
Это она была причиной всех этих звонков.
И судя по звуковому сигналу, который, как я предполагала, исходили от моего валявшегося где-то здесь мобильного, я получила сообщения на голосовую почту.
Я открыла окно, подняла его и сказала:
– Я сейчас спущусь.
Я вернулась в гардеробную, чтобы переодеться.
Надетая на мне одежда казалась очень мокрой.
И от нее пахло мочой.
Я не помнила, когда это произошло.
Я этого не хотела.
Накинув свитер, чистые штаны для йоги и надев кроссовки, я поспешила вниз.
Добравшись до кухни, я перекинула через плечо сумочку, а в прихожей достала из вазы ключи. Открыв входную дверь, я втиснулась всем телом в небольшое пространство, в котором не было Роуз, а затем закрыла ее за собой.
Роуз прошлась по мне взглядом так, будто проверяла, нет ли у меня на теле ран.
– Я звоню в дверь уже десять минут, – она спустилась на третью ступеньку, так что мы стояли не слишком близко.
– Я не слышала.
Беспокойство на ее лице усилилось.
– Аликс, я звоню тебе последние двенадцать часов.
– Телефон я тоже не слышала.
Я посмотрела поверх ее головы на улицу.
Повсюду были лужи.
Но небо пребывало в покое.
Вот что имело значение.
Я снова повернулась к ней, и с точностью могла сказать, что Роуз на грани слез.
– Что ты делала?
– Я сидела в гардеробной.
Она взяла меня за руку и подвела к концу ступенек.
– О Боже.
Теперь, когда я была ближе, она обхватила меня руками, и притянула к себе.
– Вот, чего я боялась, – призналась Роуз. – Каждый раз, когда меня перебрасывало на твою голосовую почту, я представляла тебя в этой чертовой гардеробной, и узел у меня в животе затягивался все туже. Я действительно хочу, чтобы ты уже дала мне ключ.
Я съёжилась в ответ, зная, что никогда не дам ей ключ от моего дома.
– Я в порядке.
– Я чуть не вызвала полицию.
– Я бы тебя убила.
– Знаю, – вздохнула Роуз. – Это единственное, что меня останавливало. Я собиралась дать тебе еще пять минут, а потом набрать девять-один-один.
– Пожалуйста, никогда не делай этого со мной, Роуз.
Там останется запись этого звонка.
Подробное описание всего, что происходило в моем доме: что обсуждалось, что было засвидетельствовано.
Возникли бы вопросы.
Предположения.
Мне не нужно было такое внимание.
Роуз отстранилась, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Тогда в следующий раз твоей заднице лучше ответить на мой звонок, – она сжала мои плечи, и все ее поведение смягчилось. Роуз знала, что случалось со мной во время гроз, поэтому понимала, что ответить на звонок – не вариант. Роуз просто хотела меня защитить, и так попыталась это сделать. – В этот раз я испугалась, Аликс.
– В этот раз было так же, как и в другие.
– Просто все длилось гораздо дольше.
Я этого не знала.
В гардеробной времени не существовало.
Она сжала мои пальцы в своих и взобралась на мою ступеньку.
– Пойдем в дом и съедим мороженое. Я знаю, у тебя есть.
Я напряглась.
– У меня его нет, – солгала я, высвободившись из ее объятий, чтобы перейти на тротуар. – Но после долгой прогулки мне станет лучше.
– Ты хочешь сейчас прогуляться? После всего, через что ты только что прошла?
Роуз была удивлена.
У нее были все основания для этого.
Потому что меньше всего мне сейчас хотелось покидать единственное место, где я чувствовала себя комфортно.
Поэтому мне пришлось снова солгать и сказать:
– Из-за тебя мне захотелось мороженого.
Я даже представить себе не могла, что положу что-то в рот.
– Гигантского мороженого, – добавила я. – С дополнительной горячей помадкой и горстью вишен.
– Из-за тебя у меня потекли слюнки.
Я улыбнулась.
Облегчение.
И я потянулась и схватила ее за руку.
Почувствовав движение ее пальцев, я помогла ей спуститься по остальным ступеням и вышла на тротуар.
Мы ничего не говорили.
Но потом, когда мы дошли до конца квартала, Роуз нарушила молчание.
– Что ты сказала Смиту?
Я повернулась к ней, прижавшись спиной к знаку «Стоп».
– Что ты имеешь в виду?
– Ты должна была пойти сегодня на ужин к Смиту, так какой предлог ты для него придумала?
Ужин.
Сегодня вечером.
Смит.
Блядь.
– Ты ведь не отменила встречу с ним?
– Начался гром и… – я была уверена, что выражение моего лица сказало все за меня. Я уставилась на землю, гадая, что он подумает и что я ему скажу. Затем я медленно подняла взгляд. – Он приготовил для меня ужин.
– Ты должна это исправить.
– Знаю, – прошептала я, но была почти уверена, что вообще не издала ни звука.
ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ
ДИЛАН
ДВА ГОДА И ТРИ МЕСЯЦА НАЗАД
Аликс отказалась звонить на работу, поэтому мы не поехали в Мэн на длинные выходные.
Поскольку она была свободна двенадцать часов, именно столько она провела в гостевой комнате, а потом два дня подряд работала, и я почти три дня не слышал ее голоса.
Но мы без конца переписывались.
И я видел, что Аликс старается отвечать на мои сообщения так быстро, как только может.
Она рассказала, что домик в Бар-Харборе был ее мечтой с самого детства.
Я это понял.
А моей был особняк в Лейк-Тахо.
Я получил то, что хотел.
У нее не было причин отказываться.
Поэтому, пока Аликс работала, я поехал в Мэн, чтобы посмотреть объявление о продаже дома, который нашел мой риелтор. Дом был идеальным, и я его купил.
Прежде чем уехать из Бар-Харбора, я нанял управляющего недвижимостью, чтобы, как только дом будет полностью меблирован, он сдал его в аренду для отдыха.
За последние несколько месяцев доходность была на двадцать процентов выше моих прогнозов.
Я оказался прав.
Это было чертовски выгодным вложением денег.
Но на этом все и закончилось, потому что, как только Аликс вернулась домой со смены, я снова позвонил риелтору и рассказал ей о мечте Аликс. В следующие выходные мы прилетели и посмотрели объявления, которые она нам прислала.
Аликс влюбилась в третий дом, который мы увидели.
Это была тысяча квадратных футов с двумя спальнями и одной ванной комнатой.
Там не было посудомоечной машины.
Дом был совсем не в моем вкусе.
Но когда мы стояли на задней террасе, с которой открывался вид на лес и часть горы – вид, который не шел ни в какое сравнение с тем особняком, который я купил, – я понял, как сильно Аликс хотела этот дом.
Она смотрела на меня так, словно я был восходом солнца на вершине горы Кадиллак.
Я повернулся к стоявшему на кухне риелтору и сказал ей, что мы заплатим на десять процентов меньше запрашиваемой цены и закроем сделку в течение тридцати дней.
Это было наше лучшее и окончательное предложение.
Я ясно дал это понять.
Через два часа наше предложение приняли.
Как только нам вручили ключи, мы сразу же начали туда ездить. Поскольку Аликс не могла взять большой отпуск, наши поездки затянулись до самого лета. Ни один из нас не мог насытиться этим местом, и мы стали летать туда каждые выходные, не задерживаясь дольше, чем на четыре ночи.
Прилетев туда, мы каждый вечер ужинали вне дома, обедали в самых популярных ресторанах города. Дни проводили на улице. Иногда просто часами сидели на крыльце. В другие дни мы катались на байдарках или ходили в походы. Когда выпадал снег, мы ехали в Хермон, чтобы покататься на лыжах.
В течение нескольких поездок мы начали знакомиться с местными жителями. Мы обменялись номерами, и вдруг нас стали приглашать на ужины и однодневные походы. Нам даже предложили отправиться на лодках в Новую Шотландию на длинные выходные.
Мэн был спасением.
Очень удобным.
Но вскоре мы закрутились там так же, как и в городе.
Отличие заключалось в том, что, будучи в отъезде, мы не работали по многу. Я несколько раз в день проверял электронную почту, отвечал на важные звонки.
Больше ничего.
У меня там даже компьютера не было.
Когда мы были на севере, у Аликс был весь я.
А у меня была она.
Одним из лучших проведенных там дней, был момент первого снегопада. Аликс взяла недельный отпуск, что позволило нам еще на несколько дней задержаться в этом доме. Первые два дня мы катались на лыжах. На третье утро мы встали поздно, и Аликс приготовила завтрак. После того как поели, мы вынесли кофе на крыльцо.
Было чертовски холодно.
Я схватил одеяло и завернул в него Аликс, а затем сел в кресло и уложил ее на бок к себе на колени. Она прислонилась к моей груди, ее макушка оказалась у меня под подбородком.
Не имело значения, насколько сильно светило солнце; воздух был слишком свежим, чтобы до нас доходило тепло.
Аликс дрожала под одеялом, и я крепче прижал ее к себе, включив находящийся под креслом газовый обогреватель.
Она провела рукой по моему прессу, вздохнула, уткнувшись мне в грудь, и сказала:
– Никогда не думала, что скажу это, но я бы хотела, чтобы было не так много снега.
– Ты больше не хочешь кататься на лыжах? – я поцеловал ее в макушку.
Аликс отлично каталась на лыжах и не нуждалась ни в каких указаниях.
– Нет, хочу. Мне нравится. Просто я буду очень скучать по нашим походам.
Я откинул голову, чтобы посмотреть ей в лицо.
– Кто сказал, что мы не можем ходить в походы по снегу?
– Мы можем; просто это опасно, особенно если под ним скрывается ледяная корка.
Я обхватил рукой ее подбородок и приподнял так, чтобы Аликс посмотрела на меня.
– Я еще ни разу не видел, чтобы что-то могло тебя удержать. Только не говори мне, что первым будет снег.
– А что, если я скажу, что это будет холод?
Я рассмеялся.
– Тогда я буду знал, что ты врешь.
Аликс должна была быть на грани гипотермии, чтобы позволить мне занести ее в дом. Не важно, как сильно она дрожала; эта девушка любила холод.
– Значит ли это, что завтра мы поднимаемся на Кадиллак? – спросила она.
Моя улыбка не исчезла.
– Что-то подсказывает мне, что ты знала, к чему приведет этот разговор, и это с самого начала был твой план, – я скользнул губами к ее шее, потираясь двухдневной щетиной о ее кожу. – Ты знаешь, что это пытка – вставать так рано, когда я в отпуске.
Аликс боялась щекотки, и она не могла молчать и не двигаться.
– Дилан, – сказала сквозь смех Аликс. – Хорошо, хорошо, я признаю; это с самого начала был мой план.
– Ты меня надула, – я отстранился, теперь мои губы были в нескольких дюймах от ее губ.
Этот чертов взгляд.
Тот, что был на ее лице.
Взгляд, которому я никогда не мог отказать.
– Я заключу с тобой сделку, – сказала Аликс. – Если мы проверим погоду и выяснится, что завтра будет снег, мы пойдем на гору. Если будет солнечно, то пойдем на прогулку.
Я уже знал погоду. Я проверил ее утром после того, как просмотрел свою электронную почту.
– Договорились.
Я немного приподнял Аликс, чтобы сунуть руку в карман и достать свой телефон. Как только он оказался у меня, я выставил его вперед и нажал на приложение «Погода».
– Я мечтал о солнечном дне, – сказал я ей, когда она уставилась на изображение солнца под завтрашней датой.
Ее взгляд встретился с моим.
– Правда?
Я кивнул.
– Я полагала, что ты хочешь покататься на лыжах.
– Я хочу, – я положил телефон обратно в карман и обнял ее. – Но я не могу сделать ставку против солнечного дня.
– Почему? Это что-то особенное?
Я просунул руку под одеяло, моя ладонь оказалась на ноге у Аликс и медленно поползла к внутренней стороне ее бедра.
– Перед каждым полетом мы со вторым пилотом изучаем погоду, через которую будем пролетать. Мы учимся летать при любой погоде. Мы для этого тренируемся. Но мы всегда надеемся на солнечные дни. Это самые легкие, самые безопасные, те, в которые меньше всего забот.
– Значит, ты никогда не ставишь против солнца?
Я покачал головой, двигаясь пальцами выше, пока не почувствовал тепло ее киски.
– Умный человек никогда не ставит против прекрасного.
– Это может быть любой солнечный день.
Я поцеловал ее в шею, скользнул губами ниже, пока они не достигли ключиц.
– И ты.
Я скользнул рукой под пояс ее штанов для йоги и, обхватив ее киску, провел большим пальцем по клитору, и Аликс застонала: «Дилан…».
Когда она откинула голову назад, я целовал ее в шею, пока мои губы не коснулись ее рта. Там я осторожно прикусил ее нижнюю губу и, отпустив ее, заполнил пространство языком. Сделав это, я поднял Аликс, полностью развернув, чтобы она села на меня. С включенным обогревателем было достаточно тепло, и я спустил с ног свои треники. Затем Аликс сняла штаны, чтобы нас ничего не разделяло.
Я держал ее прямо над своим членом, влажность ее киски дразнила мою головку.
Одеяло исчезло.
Аликс сняла рубашку и бросила ее на деревянный настил.
Ничто не прикрывало ее совершенное тело.
И ни одна гребаная душа не могла его увидеть, поскольку нас окружали одни деревья.
Она подняла мои руки со своих бедер и положила их на подлокотники кресла. Прижала ладони к моей груди, расположившись поудобнее.
Аликс брала то, что хотела.
Мне чертовски нравилось, когда она так делала.
Когда я мог смотреть, как она двигает бедрами на моем члене.
Отпустив меня, она стала опускаться, пока мой член не вошел в нее полностью.
– Блядь, – простонал я.
Ее бедра напряглись.
Киска сжалась.
Я хотел увидеть, как она кончает.
А потом настала моя очередь.
Это было лучше любого солнечного дня.
