Текст книги "Спрут"

Автор книги: Марко Незе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Но на этом дело не кончилось. Поднялся еще один журналист, с зажатой в зубах трубкой, и спросил, будет ли в электронных лабораториях и цехах изготовляться продукция военно-стратегического значения.

– Вот мерзавец! – прорычал Карризи.

У микрофона Сорби нервно дернул огромной головой и сделал вид, что не понял вопроса.

– Что вы имеете в виду?

Журналист с трубкой тогда выразился еще яснее:

– В Соединенных Штатах существует закон, запрещающий вывоз за границу электронной аппаратуры военного назначения. Однако если эта сложная аппаратура будет производиться на Сицилии, вы сможете ее совершенно спокойно продавать на Ближнем Востоке,

Сорби не знал, что ответить. Он только сказал!

– Мы действуем в соответствии с законами нашей страны. Мне нечего больше к этому добавить.

Атмосфера накалилась до предела. Лица у присутствующих вытянулись. Торжественной церемонии грозил полный провал. Вместо празднования по случаю начала осуществления «проекта века» происходило нечто вроде общественного суда над его инициаторами.

Дело приняло совсем трагический оборот, когда журналистка – рыжеволосая женщина, спокойным, но резким и отчетливым голосом спросила про мэра, предоставившего земельные участки для строительства, тот ли это Салеми, который год назад был арестован по обвинению в принадлежности к мафии.

В первом ряду вскочил на ноги адвокат Терразини и стремительно подошел к микрофону. Растерявшийся Сорби был счастлив предоставить ему слово.

– С господина Салеми, – заявил Терразини, – сразу же, еще во время следствия, были сняты обвинения. Речь шла об ошибке. Даже его политические противники не сомневаются в честности господина Салеми, который недавно был переизбран на должность мэра, получив почти сто процентов голосов.

Однако журналистка не собиралась отступать и оказалась хорошо информированной.

– Два месяца назад, – возразила она, – Салеми получил новый вызов в суд. Он замешан еще в одном деле, касающемся мафии.

В зале раздался приглушенный гул. Кое-кто поспешил на цыпочках покинуть пресс-конференцию. Грузный Салеми в ярости ерзал на своем стуле и казалось, вот-вот набросится на журналистку. Терразини одним взглядом остудил его гнев, и Салеми поуспокоился, лишь хлопал своими воловьими глазами.

– Господа, – продолжал Терразини в микрофон, – здесь некоторые пытаются вынести приговор раньше, чем это сделают судьи. Сейчас ведется следствие. Посмотрим, чем оно закончится, а потом можем вновь возвратиться к этому вопросу.

Слово опять взял бородатый журналист. Он хотел знать, какая роль принадлежит Терразини в этом строительстве электронного комплекса. И когда адвокат ответил, что он является юрисконсультом, журналист громко усмехнулся и издевательским тоном добавил:

– Но ведь против вас самого было возбуждено судебное преследование – следствие вел заместитель прокурора Бордонаро, который был убит здесь, в Риме. Бордонаро полагал, что вы завешаны в деле о похищении девочки.

Стоявший в глубине зала Каттани подскочил от неожиданности. Сердце у него громко застучало. А Терразини, уходя от прямых обвинений, демонстрировал чудеса изворотливости.

Придав лицу скорбное выражение, он проговорил:

– Вы назвали имя доктора Бордонаро, воспоминание о котором наполняет мое сердце болью и горестью. С ним меня связывала искренняя дружба, и я по мере сил сотрудничал с ним при проведении расследования по делу, которое, как вам известно, в конце концов было сдано в архив. – Напыжившись, он умолк, словно воскрешая в памяти образ покойного Бордонаро, а затем добавил: – Но, дорогие господа журналисты, к чему нам все время отвлекаться? Совершенно ясно, что наш проект настолько масштабен, что кое-кому мешает, поэтому-то его и пытаются утопить в спорах, полемике и, извините, даже в сплетнях.

Со своей обычной ловкостью Терразини вновь овладел положением, которое складывалось хуже некуда. Адвокат не спеша вернулся на свое место рядом с Карризи, а Сорби, явно приободрившись, снова завладел микрофоном. Засунув короткие пухлые ручки в карманы пиджака, он пригласил выступить графиню Камастру, которая сообщит некоторые технические детали относительно строительства промышленного комплекса.

– Моя компания, – начала Ольга, установив повыше микрофон, – была выбрана для ведения строительства потому, что у нее за плечами немалый опыт и она пользуется всеобщим признанием.

Ее прервала рыжая журналистка, прямо спросив, знает ли она Фрэнка Карризи.

Графиня секунду помолчала, размышляя, не кроется ли тут какой-то подвох, потом неуверенно ответила:

– Да, конечно, знаю.

Повернувшись к мрачно уставившемуся на нее Карризи, журналистка продолжила:

– И господин Карризи представляет группу итало-американцев, готовых финансировать проект через банк Сорби?

Снова поднялся Терразини и, не подходя к микрофону, с места подтвердил:

– Да, это действительно так.

Журналистка не пыталась сдержать своего раздражения.

– А почему бы на мой вопрос не ответить самому Карризи?

– Вы напрасно кипятитесь, – с улыбкой произнес Терразини. – Дело в том, что мистер Карризи недостаточно хорошо говорит по-итальянски.

– В таком случае ответьте вы, – не отставала журналистка. Растрепавшиеся рыжие волосы падали ей на глаза. – Правда ли, что несколько лет назад господин Карризи угодил под следствие в Соединенных Штатах за связь с «Коза ностра»?

Терразини ответил абсолютно невозмутимо:

– У господина Карризи нет никаких недоразумений с законом в его стране.

Продолжать не было никакого смысла. Сорби понял, что пора закругляться, чтобы избежать дальнейших неприятностей.

– Друзья мои, – сказал он, – полемика полезна, ибо усиливает интерес к нашему начинанию. Однако у всех нас уже пересохло в горле, и не мешало бы его немножко промочить. Поэтому прошу вас угоститься.

С громкими вздохами облегчения гости толпой направились к длинному столу, за которым хлопотали официанты.

Карризи клокотал от бешенства, словно разъяренный бык.

– Да откуда только взялись эти сукины дети? – вскричал он.

Терразини взял его под руку, словно желая передать ему свое спокойствие, и сказал:

– Им заплатили. Я прекрасно знаю, кто снабдил их этими сведениями и послал сюда мешать нам.

– Ах так? – отозвался Карризи. – Тогда действуй, сделай что-нибудь.

– Да, – задумчиво сказал Терразини. – За этим стоят Каннито и Лаудео. Это они пытаются вставлять нам палки в колеса, потому что мы решили обойтись без них. – В толпе он различил лицо Каттани. – Но, по всей вероятности, – закончил он, обнажив в хищной улыбке зубы, – кое-что мы сможем сделать.

Столкновение

Был час заката. Багровые отблески освещали небо за воздвигнутым Микеланджело величественным куполом собора святого Петра, когда в квартиру Каттани позвонили. Он принимал душ и не услышал первого звонка. На второй, накинув махровый халат, громко отозвался:

– Иду!

Это была Ольга. Нежная, ласковая и немного обеспокоенная, так как не знала, какой ее ждет прием. Какое-то мгновение оба смущенно молчали. Каттани инстинктивно прикрыл халатом голую грудь и улыбнулся. Ольга обняла его, и он сжал ее в своих объятиях, прильнув щекой к ее волосам.

– В этот раз, кажется, удачней! – прошептала она. Каттани поцеловал ее и почувствовал, как по телу

Ольги прошел трепет. Но она ласково его отстранила и с сияющим лицом произнесла:

– Погоди. Я приехала за тобой. Я приготовила тебе приятный сюрприз.

Они вышли на улицу. Такси миновало центральные улицы, обогнуло Колизей и помчалось в сторону жилого района у ЭУР [Недостроенная Римская всемирная выставка, в павильонах которой разместились многие общественные учреждения, концертные валы, магазины]. Он поднялся вслед за Ольгой на верхний этаж дома, тонущего в зелени цветущих кустов и деревьев. Она вынула из сумочки связку ключей, отперла дверь и знаком пригласила Каттани войти.

Квартирка была на редкость уютной. Пол покрывали ковры, угловой диван украшали атласные подушки. Сквозь большую балконную дверь в комнату проникали последние лучи заходящего солнца.

Однако Каттани держался напряженно и подозрительно. Отодвинув занавеску, выглянул на улицу.

– Кто из твоих друзей знает об этой квартирке? – встревожено спросил он.

– Никто, – посерьезнев, ответила Ольга. – Только я да ты. Я купила ее позавчера со всем, что в ней есть.

– Ах вот что! И долго ты думаешь задерживаться в Риме?

– Хотела бы как можно дольше.

Он молча любовался ею. В Ольге была какая-то притягательная сила, что-то такое, что сразу же выделяло ее, заставляло заметить в любой толпе. Она подошла к нему и протянула руки. Он тоже обнял ее, но, ласково похлопав по плечу, отодвинулся и спросил: – Остаешься из-за дел, связанных с проектом?

Ольгу начали раздражать эти расспросы.

– Да.

– Не понимаю, что за возня происходит вокруг этого проекта, – проговорил – Каттани. – На пресс-конференции журналисты так накинулись на твоих дружков, что готовы были их растерзать. А потом в газетах – всего лишь краткий отчет, и то в самых расплывчатых выражениях.

– Да, почти ничего не написали, – согласилась Ольга. – Совершенно очевидно, что их атака – лишь предупреждение. Кто-то хотел дать понять, что может доставить немало неприятностей.

– Но кто же манипулирует газетами?

– Сам прекрасно знаешь. Лаудео и Каннито.

Нет, Каттани этого не знал. Смутно догадывался, но до конца не осознавал. После этого открытия многое сразу стало ясно. Теперь все сходится, подумал он. Терразини сыграл злую шутку с Каннито, оставив его вне игры. Но, поскольку по-прежнему необходимо иметь внутри спецслужб своего человека, стал обхаживать его, Каттани. «Я ведь стараюсь также и для вас», – вкрадчиво нашептывал ему Терразини. А что Каннито? Он послал нескольких продажных писак сорвать пресс-конференцию, а также отправил, туда и его насладиться спектаклем. «Потом мне доложишь». Эта старая лиса Каннито предвидел и то, что Терразини попытается перетянуть его на свою сторону!

Выходит, он оказался в самом средоточии запутанной игры, в которой на кон поставлены миллиарды.

Он попытался выудить у Ольги еще какую-нибудь информацию.

– Не понимаю, – проговорил он, – разве Каннито с Терразини не союзники?

Ольга взглянула ему прямо в глаза. Видно, она начала понимать, что все эти вопросы не случайны. Однако голос ее оставался по-прежнему спокойным.

– Наверно, между ними произошла какая-то стычка. Но из-за чего именно, не знаю. Да меня это и не интересует: мне нужно лишь, чтобы ничто не мешало строительству. – На мгновенье умолкла, словно колеблясь, и задумалась. А потом наполовину всерьез, наполовину шутя добавила: – Надеюсь, ты не собираешься обо всем этом докладывать своему дружку Каннито?

Каттани с легкой досадой поморщился. Но сразу же овладел собой и, усмехнувшись, ответил:

– Никак нам с тобой не избавиться от этой навязчивой идеи о предательстве!

Он подошел к Ольге и сжал ее в объятиях, чтобы развеять всякую тень подозрения. Она закрыла глаза и больше не произнесла ни слова.

* * *

На складе электротоваров Ферретти, опершись локтем о холодильник, размышлял вслух:

– Если Лаудео и Каннито выступили против сицилийцев, значит, они с ними серьезно поссорились. Но что они не поделили, пока не могу себе даже представить.

Каттани, расхаживая по узкому проходу между горами ящиков, кивнул в знак согласия.

– Сделка, по-видимому, законная. Не то они не стали бы ее так громко рекламировать. Но мы не знаем, что творится у них за кулисами.

– Это все так. Однако если Лаудео и Каннито решились выступить против американо-сицилийской группировки, то ставка в игре, должно быть, огромна. Вам больше ничего не удалось разузнать у вашей графини?

– Нет, я боялся возбудить у нее подозрения. Ферретти сделал несколько шагов взад-впёред и продолжал:

– Этот конфликт – факт совершенно новый и очень важный. Он может привести к открытой схватке между двумя силами – связанной с мафией группой Терразини и подпольной группой Лаудео – Каннито.

– А наша задача – всячески обострять противоречия между ними, – закончил за него Каттани. – Вы это имели в виду?

– Вот именно. Мы должны осторожно, капля за каплей, подмешивать яд и отравить противников так, чтобы они сами того не заметили.

* * *

После скандала на пресс-конференции Лаудео и Каннито были приглашены на виллу Сорби, ставшую штаб-квартирой колоссальной махинации.

Карризи сразу же обрушил на них свое негодование:

– Вы слишком много запрашиваете. Обойдемся и без вас!

Каннито недовольно поморщился.

– Вы сводите проблему на уровень базарного торга. Мы же не корову продаем, У этой проблемы, как мы отметили, имеются политические аспекты, понадобится заткнуть глотку тем, кто будет выступать против, протестовать, а такое, несомненно, произойдет.

– Пустые слова, – возразил Карризи. – Плевал я на вашу болтовню! Меня возмущает то, что вы претендуете на пятнадцать процентов.

Он обновил свой гардероб в римских магазинах. На нем был прекрасно сидящий серый в полоску костюм из мягкой ткани, массивный золотой зажим сверкал на галстуке.

В разговор вступил Лаудео. Голос у него был вкрадчивый, как у заклинателя змей.

– Имейте терпение, – он благосклонно улыбнулся. – Пятнадцать процентов полностью оправданны. Они включают политическую поддержку, печать и телевидение.

– Ах! – отозвался Карризи. – Пресса! Да, с печатью не должно быть никаких проблем. К чему платить прессе, когда проект настолько масштабен, что и сам по себе привлечет внимание журналистов!

Лаудео чуточку приподнял бровь и, как бы разговаривая сам с собой, произнес;

– Ну, пожалуй, пресс-конференция прошла не с таким уж большим успехом...

Карризи стукнул кулаком по столу.

– Явилось четверо идиотов и устроили шоу. – Он был вне себя. Устремив горящий яростью взгляд на Лаудео, он добавил: – И нетрудно догадаться, кто их прислал.

Лаудео сделал вид, что не понимает.

– Потребовалось все мое влияние, – хвастливо продолжал он, – чтобы помешать появлению всего этого в газетах. Но вы должны понимать, что подобное использование моей доброй воли не может продолжаться вечно.

Терразини был менее эмоционален, чем Карризи, но умел достигать своей цели при помощи тонко замаскированных угроз.

– Мы отнюдь не недооцениваем вашего влияния на прессу, профессор Лаудео, – сказал он. – Но именно поэтому я позволю себе напомнить, что имеется много разных способов использовать средства информации.

Лаудео стал сговорчивее.

– Ну к чему нам воевать между собой? Постараемся прийти к соглашению. У вас, дорогой Терразини, много друзей на Сицилии, но ведь Сицилия – это еще не вся Италия.

– Пф! – рубанул ладонью по воздуху Карризи. – В Америке Италию ни, в грош не ставят. Столицы мира – это Палермо и Нью-Йорк, не так ли? Если ты что-то собой представляешь в Палермо; то ты фигура и во всем мире!

Каннито постарался подвести разговор к главному вопросу – о гарантиях, которые они с Лаудео могут предоставить.

– Постарайтесь понять, – сказал он, – что это не мелкая сделка, которая может пройти незамеченной. Здесь дело пахнет сотнями миллиардов, и у многих может проснуться аппетит.

Американец пренебрежительно махнул рукой и сказал: – Я думаю, что эта чертова политика здесь вовсе ни при чем. На самом деле вы просто хотите нажиться – сделать деньги, – пояснил он по-английски.

Каннито не привык к такому языку. В возмущении он вытаращил глаза и воскликнул:

– Как это вы себе позволяете!

– Позволяю, позволяю, – ответил Карризи, в котором еще кипела злоба из-за сорванной пресс-конференции. – За такого человека, как вы, в Америке не дадут ни цента. Там вам пришлось бы просить милостыню. Вот так. – И он протянул руку ладонью вверх чуть ли не под нос Каннито.

Шеф отдела «Зет» побагровел.

– Да вы сами не знаете, что несете! – заорал он. – Это вы в нас нуждаетесь. Без нас ни черта не выйдет, вбейте это себе в башку. Поэтому такая наглость просто смешна! – И, направив палец в сторону Терразини, продолжал: – А что касается вас, адвокат, не надейтесь, что вам удастся выкрутиться, памятуя наши хорошие отношения в прошлом. С вами мы тоже еще посчитаемся.

Карризи сделал попытку продолжить разговор в более «покойном тоне:

– Ну к чему говорить о счетах? Это еще надо посмотреть, кто кому должен... – Но не сдержавшись, отставил стул, вскочил и, выпрямившись во весь рост, заорал:– Мы никому не позволим садиться нам на. голову! Тем более таким мелким паразитам, как вы! Захребетники! Пиявки!

Лицо Каннито исказилось от ярости. Он кинулся на американца.

– Я убью его! – закричал он на грани истерики. И вдруг, зашатавшись, повалился ничком на стол.

* * *

В своей новой квартире Ольга опустила в кастрюлю спагетти – порцию на двоих. Она была весела, в пестром передничке, с вилкой в руке.

– Я немножко опоздала, – рассказывала она накрывавшему на стол Каттани, – и пропустила начало представления. Но клянусь тебе, что еще никогда в жизни не видела такой яростной ссоры. Каннито на моих глазах рухнул на стол. А у Терразини лицо было белое как полотно.

Скрывая под улыбкой свой горячий интерес, Каттани спросил:

– А что остальные?

Ольга извлекла из кастрюли макаронину, попробовала и, решив, что она еще твердая, накрыла снова кастрюлю крышкой. Не оборачиваясь, сказала:

– Терразини, как обычно, был хладнокровнее всех. Почти бесстрастен. Сорби не хотелось обострять отношения. Он в конце пытался предложить компромисс, но Карризи не желал даже слушать. Этот американец решительно не хочет иметь с ними дело.

Каттани шарил в одном из ящиков.

– Извини, не найду вилок и ножей.

– Да вот они. С другой стороны.

– Да, да, вижу... Так я не понял, что же случилось с Каннито.

– Это было очень печальное зрелище, – сказала Ольга, выкладывая в дуршлаг готовые спагетти. – Он задыхался, можно было подумать, что умирает. Потом заперся в ванной, а через пять минут вышел как ни в чем не бывало.

Каттани рассмеялся.

– Я даже подумала, уж не нюхает ли он порошочек.

– Кто знает, вполне может быть... Ну как, спагетти готовы?

– Несу. Я приготовила к ним сицилийский соус с баклажанами. Надеюсь, тебе понравится..

– Еще бы! – отозвался Каттани, усаживаясь за стол. – Такой аромат, что кружится голова. Я первый раз вижу тебя в роли поварихи. Я даже представить себе не мог тебя у плиты. Но вроде неплохо получается!

Она его погладила по щеке.

– Каждая женщина испытывает это странное желание вкусно накормить своего любимого.

Он потянулся к руке Ольги и поцеловал ей кончики пальцев.

– Ты потрясающая женщина, – проговорил Каттани. Потом, намотав спагетти на вилку, вернулся к прежней теме. – Ну так чем же закончилось это совещание боссов?

– Чуть ли нерукопашной. Американец орал на Каннито и Лаудео, называл их шантажистами и угрожал донести на них.

– А они?

– Ничего. Молчали, ни слова в ответ. Тогда Карризи прогнал их, выкрикивая им вслед ругательства.

– Забавно, – сказал Каттани. И, сделав глоток вина, продолжал: – Однако не понимаю, как они могли дойти до такой грубой ссоры?

– А я понимаю, – ответила Ольга. – Подумай сам: Лаудео и Каннито требуют уплаты им пятнадцати процентов с общей суммы сделки. А Карризи не желает давать ни лиры.

Контрнаступление

По Аппиевой дороге, фырча и отдуваясь, как допотопный паровоз, трюхала старенькая «Джульетта». Миновала могилу Цецилии Метёллы, проехала еще несколько километров и свернула направо. Показался большой пустырь, заваленный горами железного лома. Автомобили, сплющившиеся под тяжестью других наваленных на них машин, куски листового железа, кучи болтов, ржавых деталей. Кладбище машин.

«Джульетта» зачихала, последний раз вздрогнула и остановилась перед двумя столбами с грубо сколоченной калиткой – входом на свалку. Из машины вышел мужчина лет сорока, полноватый, с вьющейся шевелюрой. Вид у него был такой же потрепанный, как и у его пиджака.

За калиткой, заливаясь яростным лаем, носились две огромные немецкие овчарки. Раздался свист, и из-за кучи лома показался старичок в выцветшей каскетке с большим козырьком.

– Тихо вы! – пронзительным голосом прикрикнул старичок на собак. – Тихо! – Прищурил водянистые глазки, чтобы лучше рассмотреть посетителя. Тот, чуть осмелев, сделал несколько шагов вперед.

– Черт возьми! – воскликнул приехавший на «Джульетте». – Вот это псы, настоящие звери!

– Да нет, – ответил старик. – Они такие свирепые только к незнакомым. А когда познакомятся – это сущие овечки! – И засмеялся, обнажая беззубые десны. Он был такой худой, что брюки, полощущиеся, как паруса на ветру, казалось, движутся сами собой.

Собаки, перестав лаять, прыгали вокруг, лизали ему костлявые руки.

– А что тебе нужно? – спросил старик.

– Да кое-что для моей машины, – ответил владелец «Джульетты», проводя ладонью по заросшему густой щетиной подбородку. – Она у меня музейный экспонат. Вчера проколол покрышку, а когда менял колесо, потерял диск. Может, случаем у вас найдется подходящий.

– Не знаю, – ответил старичок. – Приезжай попозже, когда будет сын.

– Мне понадобятся еще кое-какие детали, – сказал мужчина, запустив пальцы в свою курчавую шевелюру. – Но их не так-то легко найти, потому что это модель шестьдесят восьмого года. Дедушка, а ты помнишь шестьдесят восьмой год?

– Еще бы! – усмехнулся старик. Он опёрся о калитку и стал вспоминать: – В шестьдесят восьмом студенты устроили революцию. А потом была «горячая осень», когда бастовали рабочие.

– Ох, дед, да ты ходячая энциклопедия! А ты за кого был? За рабочих или за хозяев?

– Я? Я сидел перед телевизором и смотрел на демонстрации, а рядом стояла здоровая фляжка с винцом...

– Да-а, ты, видно, мудрый человек!– сказал мужчина. – Ну ладно, заеду, когда будет твой сын. До скорого!

Он сел в машину, вернулся на Аппиеву дорогу и подъехал к воротам виллы Сорби. Подождал, пока откроют, и въехал на аллею, ведущую к дому.

В гостиной его поджидал хозяин дома со своими приятелями Терразини и Карризи.

Сорби представил:

– Это доктор Маурили. Человек, на которого можно положиться.

Маурили небрежно кивнул им и, не спрашивая разрешения, взял со столика на колесах бутылку с аперитивом, налил себе весьма щедрую порцию. А затем, со стаканом в руке, развалился в мягком кресле, задрав ногу на подлокотник.

– Послушайте, что я вам скажу, – обратился он к ним. – Дело это нехитрое. Я нахожу подходящую типографию, набираю гранки, а потом иду в другую типографию и там печатаю. Типографии лучше всякий раз менять, чтобы избежать неприятностей, проверок. Достаточно тысячи-другой экземпляров. Затем в надлежащий момент мы распространим их среди ответственных лиц – депутатов, сенаторов, генералов, промышленников, некоторых журналистов.

Маурили отхлебнул аперитива, подержал во рту и разом проглотил. Пухлой рукой он непрерывно, как кот, потирал себе глаза и щеки.

– Когда все подготовите, – продолжал он, – сообщите мне. Передадите все данные, сведения, в общем весь компромат, ха-ха-ха!.. А обо всем остальном я уже позабочусь сам.

– Хорошо, – сказал Терразини.

Карризи пока не произнес ни звука. Американец курил сигару, и всякий раз, когда взгляд его падал на Маурили, на лице появлялось брезгливое выражение.

Неожиданно он обратился к Сорби и, указывая сигарой на Маурили, спросил:

– А ты раньше уже использовал этого типа?

– Да, конечно. Последний раз, кажется, в прошлом году.

– Нет, нет, – вмешался Маурили, запуская руку в свою растрепанную шевелюру. – Ровно семь месяцев назад. Помните? По поводу тех трех негодяев, которые катили бочку на ваш банк. Мы их неплохо, ха-ха, приложили! Опубликовали два-три фактика – и сразу заткнули им глотку.

Маурили изменил позу и, предаваясь приятным воспоминаниям, продолжал:

– В тот раз мы использовали листовки. Вот была потеха! Все стены Рима заклеили – их имена, фамилии, участие в спекуляциях, контрабанда, истории с женщинами... Вы просто представить себе не можете! – Он говорил, обращаясь к Карризи. А американец, которому все уши прожужжали про этот самый прекрасный город в мире, чувствовал, что начинает ненавидеть Рим, где живут и процветают такие типы, как Лаудео, Каннито и этот до отвращения говорливый Маурили. Еще один болтун итальянец, проклинал его про себя Карризи.

Маурили осушил свою рюмку и потянулся к вазочке с солеными орешками.

– Ну, – изрядно опустошив ее, спросил он, – кого же припугнем в этот раз?

– Об этом в свое время мы вам сообщим, – сказал Терразини.

– Э, нет! – воскликнул Маурили, перестав грызть орешки. – Мне нужно знать сейчас, от этого зависит, как мне действовать.

Трое быстро переглянулись между собой, как бы советуясь. Потом Сорби сказал:

– Ну ладно, будь по-вашему. Речь идет о Себастьяно Каннито.

Маурили собирался кинуть в рот очередную горсть орешков, но так и застыл на полдороге с поднятой рукой.

– Черт побери! – воскликнул он. – Это деликатное дело.

– А также имеется в виду Ассоциация Лаудео, – добавил Сорби.

– Слишком сложно, – скривил рот Маурили. – Против кого мы хотим бороться? Против призраков? Мы же не знаем, кто за ними стоит. Придется наносить удары наугад, и ненароком можно задеть кого-то из друзей.

– И это вас пугает? – спросил Терразини.

– Меня? Я-то ничего не боюсь. Если материалы острые, все будет в лучшем виде!

– Насчет материалов не беспокойтесь, – сказал Сорби.

– Хорошо... А как насчет гонорара?

– Как обычно, – заверил Сорби, как всегда, когда речь шла о деньгах, скривив рот на сторону. – Десять миллионов за номер.

– Гм, гм, очень уж деликатное дело, – сказал Маурили. – Тут рискуешь собственной шкурой. Надо бы немножко прибавить. Ну, скажем, вдвойне. – Он внезапно встал и подошел к Карризи. – Вы меня не угостите сигарой? Очень уж хорошо они пахнут.

Американец, что-то пробурчав, открыл свой серебряный портсигар.

– Ну ладно, пусть будет вдвойне, – изрек Терразини.

Маурили затянулся сигарой и закашлялся.

– Когда приступим? – спросил он. Терразини откинул голову на спинку кресла.

– Скоро, – ответил он. – Совсем скоро.

* * *

Швейцар в подъезде нажал кнопку переговорного устройства и, когда ему ответили, сказал:

– Извините, доктор Каттани, тут к вам пришел адвокат Терразини.

– Скажите, что я сейчас спущусь. Каттани набросил пиджак, достал из ящика стола конверт и вышел из квартиры.

– Вот материал, – сказал он Терразини, протягивая конверт.

– Вы феноменальны, – сказал комплимент адвокат. Он взвесил на ладони толстый конверт и спросил» – Жареные факты?

– Да так себе, – ответил Каттани. – Старые документы, которые я выудил в архиве. Касаются скандала со строительными подрядами, в котором был замешан Каннито несколько лет назад.

– Для начала совсем неплохо, – одобрил Терразини. – Что там – какая-нибудь история со взятками?

– Не совсем так. Дело идет о гарантиях на получение кредитов, предоставленных некоторым весьма сомнительным личностям. Проступок, можно сказать, достойный снисхождения.

Терразини рассмеялся, взял Каттани под руку и вышел с ним из подъезда.

– Вместе мы с вами сделаем великие дела! Они медленно шли по тротуару.

– Послушайте, – продолжил адвокат, меняя тон, – если у вас возникнут какие-то расходы, вы не стесняйтесь. – И запустил руку во внутренний карман пиджака.

– Даже не думайте, – остановил его Каттани. – Никаких расходов. Только некоторая затрата времени на розыски документов и на то, чтобы снять фотокопии. – Он пожал плечами и добавил: – Ведь вы тоже не хотели получить от меня вознаграждение за юридическую помощь, помните?

– Да, действительно, – с довольной улыбкой ответил Терразини. – Так и полагается между друзьями.

– Так и полагается, – повторил Каттани.

И сделал сам себе комплимент: он, кажется, неплохо научился вести себя с этими опасными пронырами. Да, черт побери, у него уже получается так, словно он сам один из них.

* * *

«Спецвыпуск» был форматом чуть побольше обычной брошюрки, на ярко-красной обложке четко выделялось выразительное название: «Злой язык». Терразини внимательно листал журнальчик, на его лице то и дело появлялась довольная усмешка. Наконец закрыл его, скрестил на груди руки и уставился на обложку.

– Молодец, Маурили, – сказал он. – Ты хорошо поработал.

– Стараюсь по мере сил, – с довольным смешком ответил тот, – в этих делах я мастак. Завтра разошлю тысячу экземпляров. По обычным адресам. Будьте спокойны, это произведет впечатление!

– Я в этом уверен.

Маурили стрельнул сигарету у адвоката. Про него приятели говорили, что он выкуривает в день не менее тридцати штук, ни разу в жизни не купив сигарет. Свой коронный номер он отколол, когда однажды его старенькая машина стояла у светофора. К нему подошел согбенный нищий и протянул руку за милостыней. Маурили,. отрицательно покачав головой, сказал, что у него нет ни гроша. А потом спросил нищего, не найдется ли случаем у того сигаретки. Нищий поглядел на дышащую на ладан «Джульетту» и не мог не посочувствовать. Достал пачку американских сигарет и сказал: «Бери, бери, если хочешь, не одну, а несколько».

Терразини вытащил из кармана золотую зажигалку, поднес огонек к сигарете Маурили.

– Это не так-то легко; – продолжал хвалиться Маурили. – Я старался обойтись общими словами, не называя имен, не нанося смертельного удара. Тонкая работка, можно сказать, ювелирная! Кому надо, тот сам поймет.

– Мы так и хотели, – сказал Сорби.

Сквозь широкое окно гостиной было видно, как златокудрая Эллис, вооружившись перчатками и ножницами, подрезает в саду розы.

Маурили передвинул сигарету из одного угла рта в другой. Он не столько курил, сколько мусолил сигарету, словно лакричную палочку. Он сказал:

– Материала, который вы мне дали, хватит еще на пару номеров. Но потом вы должны снабдить меня новым.

– Вы получите все, что вам требуется, – заверил его Сорби.

– Гм, – пробормотал Маурили. – Я... – он взъерошил свои кудри. – Ну, в общем, мне пора идти. Так вот... – он сощурил глаза, выпустив изо рта облачко дыма, – я хотел еще спросить, когда зайти за деньгами...

– Я уже все приготовил, – сказал Сорби. Открыв ящик, он вынул кожаную папку и достал из нее чек.

Маурили сунул его в карман, даже не посмотрев на сумму.

– Ну, значит, до следующей встречи!

* * *

Выехав из ворот виллы, он повернул в сторону холма, где находилось автомобильное кладбище. Там не было видно никаких признаков жизни.

– Эй, есть тут кто-нибудь?! – крикнул Маурили. Солнце калило ржавые каркасы. Калитка была распахнута. Маурили сделал несколько шагов за изгородь.

– Все в отпуске? – вновь принялся он кричать. – Или бастуете?

Ему ответил Яростный лай приближавшихся овчарок. Маурили еле успел вскарабкаться на остов «альфы-ромео». Следующим прыжком он укрылся в кабине старого грузовика. От кузова, покрышек и всего прочего не осталось и следа. Уцелела только эта кабина, закинутая на самую верхушку горы бывших автомобилей.