Текст книги "Спрут"

Автор книги: Марко Незе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Человек в западне

Первые распоряжения поступили ночью – со следующим звонком. Отдавал их тот же голос. Он требовал отмены конфискации рыболовного судна, на котором была обнаружена партия морфина. И продиктовал, в каком порядке должна быть осуществлена эта процедура. Адвокат владельца судна представит в полицейское управление накладные одной фармацевтической фирмы, заверенные печатями министерства здравоохранения. В них содержится разрешение на отправку из порта Неаполя в порт Трапани некоторого количества пакетиков морфина «для использования в лечебных целях». Каттани должен поверить этой версии.

На следующее утро комиссар сказал прислуге, что она может не приходить, пока он сам ее не вызовет, потому что дочь некоторое время поживет у подруги.

Он отправился на работу, и вскоре явился Альтеро, размахивая пачкой документов. Он поднес их к носу и проговорил:

– От них за километр пахнет липой. – И, протянув их Каттани, добавил: – Глядите, о перевозке этого морфина будто бы просила фирма «Сицил фармачи». Просто курам на смех!

Комиссар сделал вид, что внимательно проверяет документы. И наконец сказал:

– Мне кажется, все в порядке.

– То есть как в порядке? – изумился Альтеро.

– Все законно, – Каттани поднялся из-за стола. – Что вы так на меня уставились? Думаете, я сошел с ума или совсем обалдел? Нет, мой дорогой Альтеро, я прекрасно отдаю себе отчет в том, что эти бумажки липовые. Но нам выгодно принять их как подлинные. Через некоторое время они станут в наших руках оружием против, к примеру, Той же фирмы «Сицил фармачи».

– Так что же мне в таком случае делать? Отменить конфискацию судна?

– Разумеется. Альтеро покачал головой.

– Ладно, комиссар. До сих пор вы всегда оказывались правы.

* * *

Шел день за днем, и нервное напряжение становилось все невыносимее. Он непрерывно следил за каждым своим словом, каждым жестом. И изо дня в день, подобно Пенелопе, распускал кусок сотканного с таким трудом полотна. Иногда, когда он вечером возвращался домой, необходима была разрядка, и он в исступлении колотил кулаками о стену, пока не отрезвляла острая боль. Нет страшнее врага, чем невидимые тени.

После одной из таких вспышек он совсем обессилел. Но телефонный звонок, ставший для него кошмаром, наваждением, заставил комиссара подскочить, как на пружине.

Он услышал голос жены:

– Я тебя не разбудила? Прости, что беспокою.

– Нет, нет, какое там беспокойство.

Этот звонок требовал нового напряжения, опять нужно ломать голову, что-то выдумывать, чтобы жена не дай бог не начала что-то подозревать.

– Ты знаешь, я боюсь, – вдруг сказала Эльзе. – Меня мучает мысль, что ты из-за своей работы подвергаешь себя опасности.

– Гони подальше такие мысли, – с досадой ответил он.

– А как Паола?

– Она еще у своей подруги.

– Дай мне номер телефона. Я хочу поговорить с ней.

Он побарабанил пальцами по столику, на котором стоял телефон, и сказал:

– Лучше не надо. Не будем ее дергать. Она прекрасно поняла, что произошло между нами, и ей нужно немножко успокоиться.

Эльзе сразу заговорила другим тоном:

– Смотри, если ты хочешь отдалить ее от меня, я не позволю.

– Ну что ты выдумываешь? – Он пытался говорить как можно ласковее. – Может, мы с тобой не слишком хорошие муж и жена, но попытаемся хотя бы быть хорошими родителями. Мы должны думать о благе девочки, а не враждовать из-за нее.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что наша общая тревога за жизнь дочери, быть может, поможет нам вновь обрести друг друга. – Слова лились сами по себе, без всякой связи с его мыслями.

На том конце провода воцарилось изумленное молчание. Потом жена проговорила:

– Не шути такими вещами. Если по правде ты так не думаешь, не надо бросаться словами, только заставишь меня еще больше страдать. Ведь я уже почти примирилась с тем, что вышло.

– Послушай, – ободряюще проговорил Каттани, – когда Паола успокоится и вернется домой, давай с нею поговорим вместе, по-честному, А там решим, что делать.

Вконец вымотанный, он повесил трубку и бросился на постель. Скрестив руки за головой, уставился в потолок. Раньше он никогда не замечал, но как раз над ним на потолке темнело пятно. Маленькое темное пятнышко. Чем дольше он на него глядел, тем быстрее оно меняло свои очертания, превращаясь на глазах в какое-то страшное чудовище. Боже мой, только этого не хватало, пришел в себя Каттани, теперь еще и галлюцинации!

Потом, как стало уже привычным, позвонили похитители с новыми требованиями. Теперь они требовали, чтобы освободили Санте Чиринна.

– Да как я это сделаю? – возразил комиссар. – Поймите наконец, что все-таки не все возможно!

– Слушай меня хорошенько, – загремел голос в трубке, – меня не касается, что возможно, а что нет. Плевать я на это хотел. Этот парень гниет в тюряге, и его надо оттуда вытащить. Понятно? – Несколько секунд молчания, а потом голос опять приобрел эту проклятую издевательскую интонацию: – Знаешь, у меня ведь очень доброе сердце. Послушай-ка.

В трубке раздался какой-то шум, потом голосок Пао-лы произнес «папа».

– Паола, Паола, дорогая, – взволнованно закричал Каттани.

Девочка отвечала сквозь слезы:

– Папа, когда же ты за мной приедешь?

– Скоро, скоро, моя радость. Но ты не должна бояться, понимаешь? Все кончится хорошо. Ты меня слышишь?

Девочка больше не отвечала. Прежде чем положить трубку, похититель категорическим тоном произнес:

– Так, значит, не забудь насчет Чиринна!

* * *

Врач профессор Кристини был известен как человек честный и серьезный. Своей жизнью, целиком посвященной науке и работе, он заслужил безупречную репутацию

Многие больные называли его святым, так как с самых бедных он никогда не брал денег.

– Разрешите? – робко спросил профессор Кристини. На пороге кабинета Каттани стоял старик с ореолом седых волос вокруг головы.

– Входите, пожалуйста.

Врач прикрыл за собой дверь и подозрительно огляделся вокруг.

– Извините за беспокойство, господин комиссар, но я должен обратиться к вам по серьезному делу. – Он непрерывно приглаживал пальцами пышные седые усы. Прищурив водянистые глазки, он сказал: – Вот уже несколько дней, как мне угрожают смертью.

Каттани стал слушать его внимательнее.

Врач рассказал, что кто-то позвонил ему по телефону и потребовал выдать медицинское заключение, на основании которого можно было бы освободить из тюрьмы содержащегося там Чиринна.

– Они настаивали, чтобы я согласился подписать заведомо ложный документ, – с растерянным видом произнес профессор. – Я, не более не менее, должен письменно удостоверить, что этот Чиринна страдает острой сердечной недостаточностью. Представляете? А он здоров как бык. Так что они со мной не сговорились. – Он поправил сползающие очки и добавил: – Но дело в том, что теперь они не дают мне покоя. Звонят и угрожают убить. Скажите, комиссар, как мне себя вести?

Комиссар задумался, а потом, когда решил, что нашел нужные слова, ответил:

– Случаи, подобные вашему, поверьте, ставят меня в трудное положение. Что бы вы делали на моем месте? Приходит уважаемый человек и просит о помощи. А что я могу ему предложить? Да ничего! – Он с видом отчаяния развел руками. – Ничего! Мафия – это неуловимый, бесплотный призрак. Как защититься от призраков? Вы следите за моей мыслью? А если я обеспечу вашу безопасность, кто гарантирует, что они не изберут своей жертвой кого-нибудь из вашей семьи? Они способны на все. Поэтому я воздержусь вам что-либо советовать. Я вас уважаю, но именно поэтому мне хотелось бы уберечь вас от неприятностей. В таких случаях вряд ли стоит строить из себя героя. – Каттани сделал паузу, словно желая, чтобы до врача лучше дошел смысл его слов. – Подойдем к вопросу по существу. Что случится, если вы напишете, что Чиринна тяжело болен? Его переведут из тюрьмы в клинику, где он будет находиться под нашим присмотром. Практически; что изменится? Ничего страшного, профессор, уж вы мне поверьте, ничего страшного не произойдет.

Реванш

Солнце возвещало скорый приход весны. Уже давно дожди не мыли уличные мостовые, и когда санитарная машина затормозила, сопровождавших ее окутало густое облако пыли. Полицейские соскочили с «джипов» с автоматами в руках и расположились полукругом перед входом в клинику «Вилла Розалия».

Двое санитаров бегом бросились к машине. Распахнули задние дверцы и выкатили носилки, на которых лежал Санте Чиринна. Он был словно спеленут: одеяло стягивали два привязанных к носилкам эластичных бинта. Видна была только его физиономия, на которой играла торжествующая улыбка.

После долгих колебаний профессор Кристини наконец решился удостоверить, что состояние здоровья Чиринна внушает серьезные опасения. С такой медицинской картой на руках адвокатам не составило особого труда добиться перевода заключенного в клинику.

Клан Чиринна праздновал победу. Его уютная палата с отдельным санузлом была полна родственников. Кузены принесли шампанского, вырядились в умопомрачительные костюмы, широченные галстуки. Рожи у них были до удивления одинаковые: с приплюснутыми носами и глубоко сидящими свиными глазками. Пришла и мать Санте – древняя морщинистая старуха, Чиринна обнял ее, приподнял и стал кружиться с ней по комнате, восклицая:

– Мамаша, я сегодня будто вновь родился! Кузены разлили шампанское по бокалам:

– Ваше здоровье! Ура!

В самый разгар веселья на пороге палаты появился комиссар, и сразу воцарилась мертвая тишина. Родственники направились к двери, а мать, думая, что он пришел за ее сыном, начала вопить во все горло:

– Нет, не отдам сыночка. Не уводите его!

Потребовалось немало времени, пока Чиринна успокоил ее и объяснил, что за него нечего волноваться.

Когда Чиринна и комиссар остались одни, мафиозо заговорил первым:

– Я чувствую себя другим человеком, – сказал он, надуваясь, как индюк. – В этой дерьмовой тюрьме я не мог больше выдержать. Глядите, какая палата: на полу ковер, кресло, телевизор, телефон. Наконец-то все по-человечески.

Избегая смотреть на него, Каттани попытался завязать разговор. Он отдавал себе отчет в нелепости ситуации. Умасливать этого третьестепенного бандита было просто невыносимо.

– Да, я знаю эту клинику, – начал он, – именно здесь должны были удалять миндалины моей дочери.

– А! – Чиринна словно с небес свалился. – Я и не знал, что у вас есть дочь.

Каттани подавил желание броситься на него и схватить за глотку.

– Да, ей двенадцать лет, – процедил он сквозь зубы.

– Так ей сделали операцию? – с притворным интересом спросил мафиозо.

– Нет, сделают, как только она вернется домой.

– А что – она сейчас в отъезде?

– Вот именно.

– Ну не волнуйтесь. Удаление миндалин – пустяковое дело. – Чиринна разгладил отворот домашней пижамы и добавил тоном жалобы: – Вот у меня действительно неприятности. Сердце начало пошаливать, и преследует правосудие. – Он махнул рукой, словно прогоняя печальные мысли. – Но будем надеяться, – закончил он, – что все обойдется благополучно.

– Я на вашем месте, Чиринна, не был бы таким оптимистом, – холодно проговорил комиссар. – Вы рискуете собственной шкурой. – Под расстегнутым пиджаком Каттани тускло блеснул заткнутый за пояс пистолет.

Мафиозо выпятил подбородок. Взгляд его глаз стал колючим.

– Потише, потише, комиссар, – начал заводиться Чиринна. – Только сегодня утром читал в газете о похищенном сыне нефтяного магната. Мальчика разрезали на куски. Просто ужасно! – И закончил почти равнодушным тоном: – Вы ведь не будете за мной здесь шпионить? Могу я свободно звонить по телефону?

– Можете, можете, – с досадой ответил Каттани, – звоните, сколько вам влезет.

* * *

Альтеро был вне себя от ярости.

– Мы выглядим как круглые идиоты, – кипятился он. – Я проходил мимо автосалона Чиринна. Они там празднуют, всех угощают вином. А мы здесь из кожи вон лезем.

Каттани пытался утешить его. – Да успокойтесь. Настанет и наш черед радоваться.

– Я считаю, – не унимался заместитель, – что надо хорошенько прижать профессора Кристини. Он поддался шантажу.

– Возможно и так, – согласился Каттани. – Но чего мы можем добиться от врача, каково бы ни было его заключение – истинное или ложное?

– Потребуем новой экспертизы.

– Ничего не изменится, – возразил Каттани. Альтеро не желал уступать.

– Они были у нас в руках. Хотел бы я знать, как они заставили профессора подписать эту бумажку. Наверно, напугали беднягу до смерти.

– Да уж наверно, – отозвался Каттани.

Оставшись один, комиссар заперся на ключ в кабинете. Он был измучен, выжат, как лимон. Губы его шептали имя дочери. Руки дрожали, глаза наполнились слезами.

– Где ты, моя доченька, где ты? – шептал он.

* * *

Он старался ни в чем не изменять своих привычек. Боялся, что возникнут подозрения и пойдут слухи, которые начнут передавать из уст в уста по всему городу. Поэтому вечером он заехал за Титти и отправился с ней в Клуб интеллигенции.

Девушка выглядела испуганной.

– Я слыхала, его выпустили, – сказала она.

– Да нет, – поспешил успокоить ее Каттани. – Он находится в клинике, и наши люди сторожат его днем и ночью. Все равно что в тюрьме.

Титти чуть пригубила «кампари» и после короткого молчания продолжала:

– Иногда я себя спрашиваю: и почему только ты тогда от него раз и навсегда не избавился? Он же пытался тебя убить, а ты сохранил ему жизнь.

– Но ведь я полицейский, а не киллер.

К ним подошел мальчик из бара и сказал, что комиссара просят к телефону.

– Я тебя потревожил?

Каттани узнал голос Чиринна. Кто-то ему уже успел сообщить, что он здесь, с Титти.

– Опять ты? Что тебе еще надо? – Комиссар говорил тихо и оглядывался по сторонам. – Ты же получил все, чего хотел, теперь оставь меня в покое.

– Ах, ах, ах, – насмешливо произнес мафиозо. – Он еще имеет наглость хорохориться! Думаешь, все уже позади, все кончилось? Самое интересное еще только начинается. Вот сейчас, в эту минуту.

– Ну, говори, – в бешенстве выдохнул в трубку Каттани. – Какого дьявола ты еще там придумал?!

– Сейчас скажу, лопух легавый. – В голосе послышалась угроза. – В этом городе все должно вернуться на свои места. Стать по-прежнему, как было до того, как тебя принесло на нашу голову. Усек? Поэтому слушай внимательно. С Титти считай, что ты завязал. Попрощайся с ней, и завтра она вернется к себе домой. Хватит с нее этого богоугодного заведения, понял?

– Звонили с работы, – солгал комиссар в. ответ на вопрос Титти.

Вид у девушки был сосредоточенный и вместе с тем доверчивый, словно она хочет сказать ему что-то важное. Нагнувшись к уху Каттани, она прошептала:

– Знаешь, о чем я подумала, пока ты говорил по телефону? Что, если уехать всем нам из этого города – мне, тебе и девочке? Исчезнуть и начать новую жизнь где-то в другом месте.

Он закинул ногу на ногу, открыл новую пачку сигарет и ответил;

– Ты же прекрасно знаешь, что это невозможно.

– Почему? Если дело в деньгах, так того, что я получила в наследство, нам вполне хватит.

Лицо Каттани омрачилось.

– Дело не в деньгах, Титти, Я здесь еще не рассчитался с долгами. Я расследую три преступления, и одна из жертв – твоя мать.

– А я не могу сдержать дрожи при одной мысли, что следующей жертвой можешь оказаться ты.

– Ну нет. Они уже упустили подходящий случай, В некотором смысле можно считать, что мне сделали прививку и опасность уже не грозит.

– Тогда в чем же дело? – Девушка медленно повернулась и посмотрела ему в глаза. – Может, ты не веришь, что я сумею навсегда покончить с наркотиками? Не так ли?

– Вовсе нет, – сказал Каттани. – Ты, безусловно, сумеешь это сделать. Более того, знаешь, о чем я думал? Там, у дона Манфреди, мне кажется, странная обстановка. Какой-то проходной двор: одни приходят, другие уходят. Может быть, если хорошенько взвесить, тебе стоило бы вернуться домой. Я поставлю тебе у ворот парочку агентов, и ты будешь себя чувствовать в безопасности.

– Но теперь, когда он в клинике, он может мне звонить по телефону.

– Ну и что? Не позволяй себя запугать. Ты только должна быть очень осторожна. Если он станет спрашивать обо мне, о наших отношениях, ты не должна проговориться, что рассказала мне о том, как он убил Маринео и твою мать. Это очень важно.

Титти не могла скрыть растерянности. – А если он пришлет мне домой наркотики?

– Ты притворись, что снова начала колоться, – продолжал наставлять ее Каттани. – Пусть поверят, что ты не вылечилась. А сама отдавай все, что он пришлет, дону Манфреди. Согласна?

– Ты меня любишь? – спросила девушка.

– Люблю, конечно, люблю, – заверил он, – Тогда для меня все будет куда легче.

* * *

Одержать над ним победу им было мало. Они хотели раздавить, уничтожить противника. Высмеять его. Телекомпания Сици-ТВ с удовольствием предоставила им свои услуги. Одну из передач Нанни Сантамария посвятил теме: «Как обстоит дело с расследованием».

На экране перед телезрителями предстал адвокат Терразини, со страдальческим выражением лица изрекающий сентенции вроде: много шума из ничего. Туча пыли.

– Однако поднятой с какой-то тайной целью? – коварно вставлял вопрос ведущий.

– Не исключено, – как бы между прочим ронял Терразини. – Если только речь не идет о каком-то личном деле, например, не касается, женщин. Но, с моей стороны, останавливаться на подобных темах было бы неделикатно.

Ведущий с готовностью подавал следующую реплику:

– Комиссар Каттани полагает, что раскрыл операции по пересылке и сбыту наркотиков в колоссальных масштабах...

Терразини пожимал плечами и разводил руками, как бы говоря, что сам он тут ни при чем. И добавлял:

– Комиссар, наверно, больше меня осведомлен во всем, что касается наркотиков. Ведь он знаком с теми, кто их употребляет, он помогает им, и, быть может, ему в порыве страсти к излишнему морализаторству чудятся чудовища там, где их нет. Иногда случается и такое!

«У нас есть друзья»

Он еще раз перебрал всю груду папок, но не оставалось никаких сомнений: двух досье не хватало. Заместитель прокурора Бордонаро прищурился и провел пальцем по дверце металлического шкафа. Никаких следов взлома вокруг замочной скважины не было.

«Унесли... украли», – не в силах поверить в случившееся, повторял он про себя. На всякий случай тщательно просмотрел все бумаги, высящиеся горой по обе стороны стола. Потом, возмущенный и растерянный, набрал номер Каттани,

– Невозможно поверить, – сказал он. – У меня в кабинете из шкафа выкрали два досье – на Раванузу и на Терразини. Да-да, вот именно, со всеми документами относительно банковских счетов «Жасмина» и «Мака»... Да, и заключение графологической экспертизы по проверке подписей тоже. Фантастика! Вокруг нас люди, которым нельзя доверять, дорогой комиссар. Скажите, а у вас случаем не сохранилось копий этих материалов? Конечно, копия не так ценна, но все же лучше, чем ничего.

– Да, – ответил Каттани, – копии у меня имеются.

Повесив трубку, комиссар открыл свой металлический шкаф, отодвинул несколько стоящих в строгом порядке толстых скоросшивателей и вытащил две папки. Быстро проверил, что это именно те, что нужно – досье на Раванузу и Терразини, и спрятал их в свой «дипломат». Потом нервно отряхнул одну ладонь о другую, словно желая стереть какие-то компрометирующие следы, и надавил кнопку звонка.

Дверь отворилась, и на пороге робко показался молоденький полицейский.

– Слушаю, господин комиссар.

Каттани приказал позвать Альтеро. Не успел заместитель войти, Каттани осыпал его градом упреков.

– Как мы можем побороть мафию, если ее сообщники ходят тут, среди нас? – Разыгрывая глубокое возмущение, он указал на распахнутый шкаф: – Видите, до чего они дошли? Тут не хватает досье. Исчезли!

Альтеро клялся, что на этот раз виновные жестоко поплатятся.

– Вчера вечером мы с вами их вместе просматривали, – сказал он. – Значит, их взяли этой ночью.

Он открыл дверь в коридор и громко крикнул:

– Кто дежурил сегодня ночью?

– Сеттимелли,– ответил кто-то из агентов.

– Сеттимелли... Сеттимелли... – Альтеро пытался мысленно себе его представить.– Ах, этот новый парень! – наконец воскликнул он. – Ну, он у меня быстро расколется!

* * *

Автомобиль медленно ехал по разбитой мостовой окраинных улочек. Потом сделал крутой поворот, тусклые городские огни остались позади. Почти полночь.

Каттани сосредоточенно вел машину и внимательно вглядывался в темноту. Вдруг он затормозил. Вот наконец то, что он искал. В свете фар вырисовывался кривой столб у обочины дороги. Наверху его красовался кусок картона, на котором от руки было накорябано: «Куры и яйца».

Через несколько метров за столбом, справа, темнел проселок, уходивший в поле. Каттани свернул на него и, проехав метров триста, выключил мотор. Стал ждать.

Не прошло и пяти минут, как сзади щелкнула дверца. В темноте он разглядел силуэт мужчины, который, усаживаясь в машине, спокойно произнес:

– Не оборачивайтесь, комиссар.

Каттани узнал голос. Это был тот самый человек, что звонил ему по телефону. Не оборачиваясь, комиссар скосил глаза на зеркало заднего вида, но во тьме что-нибудь разглядеть было невозможно.

Тогда, просто чтобы позондировать почву, он спросил:

– Как вам удалось стащить документы у прокурора?

– У нас есть друзья, – прозвучал лаконичный ответ.

– Может, он сам – ваш человек?

– Нет, это сделал другой, – ответил с раздражением незнакомец. – И вообще что за любопытство? Вы принесли ваши папки?

Каттани открыл «дипломат», вынул досье и, не оборачиваясь, протянул их назад.

– Я то, что обещал, выполнил, – сказал Каттани. – А вы когда мне возвратите девочку?

– Когда дело будет окончательно улажено, – сказал, как отрезал, мужчина и исчез в ночной темноте.

* * *

На следующий день в полицейском управлении царила напряженная атмосфера. Лица у всех были угрюмые, нервы – на пределе. Один Альтеро не терял спокойствия и призывал не падать духом. «Все равно наша возьмет, – подбадривал он Каттани. – Восстановим все с самого начала».

Комиссар вспомнил о полицейском, который дежурил ночью.

– Ну что там с этим Сеттимелли? – справился он. У комиссара сжималось сердце при мысли, что по его милости у парня, абсолютно не причастного к этому делу, могут быть серьезные неприятности.

– Он у меня в кабинете, – сказал Альтеро, – дрожит как осиновый лист и клянется, что ничего не трогал. Но я ему покажу. Он у меня скоро запоет. Даю голову на отсечение!

Каттани направился в кабинет Альтеро. Его заместитель последовал за ним. Когда они вошли, Сеттимелли стремительно вскочил и вытянулся в струнку. Это был худощавый блондинчик, перепуганный до полусмерти.

С надеждой глядя на Каттани, он обратился к нему;

– Господин комиссар, я ни к чему не притрагивался, клянусь вам!

– Кроме тебя, было некому, – холодно проговорил Альтеро.

– Минутку! – Каттани поднял руку, словно отметая любое категорическое и окончательное суждение. – Не будем никого обвинять, пока у нас нет стопроцентной уверенности. Может, это действительно был кто-то другой, каким-либо образом – как, мы сейчас себе еще даже не представляем – проникший в управление.

Услышав его слова, полицейский чуть приободрился. И ухватился за хрупкую соломинку.

– Господин комиссар, – сказал он, – я из честной семьи, не какой-то преступник, я просто не мог бы этого сделать.

– Успокойся, – проговорил Каттани. – Мы постараемся как-нибудь все уладить.

* * *

Море билось о скалы, и в воздух вздымались облака мельчайшей водяной пыли. Брызги то и дело ударяли в лобовое стекло машины, стоявшей на маленькой площадке у обочины дороги. Стекло было совсем уже мокрое, и Каттани сквозь стекающие по нему струйки видел голубое пятно моря словно через бутылочные осколки.

Подъехала другая машина и остановилась почти вплотную позади автомобиля комиссара. В ней сидели двое полицейских в штатском, а на заднем сиденье виднелась хрупкая фигурка Титти. Девушка вышла и пересела в машину Каттани, рядом с ним.

– Мы дошли до того, что должны встречаться тайком,– раздраженно проговорила она. – Разве это не смешно?

– Успокойся, – отвечал Каттани. – Когда-нибудь ты поймешь, почему так надо.

– О боже, – вздохнула Титти. – Что означает вся эта таинственность? Мы были так счастливы, так радовались нашим встречам. А теперь вынуждены прятаться. Ох, извини. Наверно, у тебя есть какие-то свои причины. Но мне с каждым днем все труднее. Чиринна замучил меня своими звонками. Звонит днем и ночью. «Ты меня не забыла?» – спрашивает. «Нет, нет, помню». – «Ты меня любишь?» – «Да, люблю». Не знаю, сколько я еще выдержу, сколько смогу еще ломать эту комедию.

– Уж как-нибудь не теряй терпение, – ответил Каттани. Он откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.

Она отвела от него взгляд. Из окна машины были видны кружащие над морем чайки. Они описывали ровные круги и вдруг стремительно пикировали. Погружали голову в воду и взмывали вверх с крепко зажатой в клюве добычей.

– Терпение, – повторила девушка. – И до каких же пор мне нужно сохранять терпение?

– До тех пор, пока это будет необходимо. Я велел привезти тебя сюда, – добавил он, – чтобы сказать нечто, важное. Хочу заверить, что: между нами ничего не изменилось. Я люблю тебя по-прежнему. Ты это должна знать. И никогда не забывай об этом, что бы ни случилось. Поняла? Что бы ни случилось.

Титти видела, как руки Коррадо с дикой силой сжали баранку руля. Ей передалось это нервное напряжение. Девушка чувствовала, что он доверил ей какую-то пугающую, ужасную тайну. И не решилась о чём-либо спрашивать. Она накрыла ладонью его руку и прошептала:

– Я тоже люблю тебя, Коррадо.

* * *

Молоденький официант был невысокий, худющий, с крупными лошадиными зубами. Руки у него были жирные, фартук весь в пятнах. Он устало поставил тарелку с бифштексом перед Каттани и обтер ладони о передник.

– Послушай-ка, – сказал комиссар, – принеси мне еще большую кружку пива.

Парень кивнул и, шаркая ногами, поплелся между столиками. Траттория была переполнена. Посетители, большей частью молодежь, невообразимо шумели. Как раз напротив комиссара сидел мужчина лет пятидесяти в выцветшей кепке, из-под которой свисали длинные космы. Склонившись над столом, он не спеша тянул из стакана вино, что-то бормоча про себя, и на губах его запавшего рта то и дело появлялась ухмылка.

Каттани с трудом сдерживал раздражение. Он не выносил этот шум, грохот включенного на всю мощность телевизора, который все равно никто не слушал, не выносил этот все более сгущавшийся зловонный туман – смесь кухонного чада с табачным дымом.

К столику приблизился какой-то тип с усиками, жующий резинку. Он приложил два сальных пальца ко лбу, словно отдавая честь.

– Разрешите, комиссар? – спросил он, отодвигая стул и усаживаясь. – Мне надо с вами поговорить.

Каттани, не отвлекаясь от еды, продолжал кусочек за кусочком отправлять в рот свой бифштекс.

– Ну что ж, послушаем, – ответил он. Незнакомец мялся, видимо не зная, с чего начать.

Потом, как бы оправдываясь, проговорил:

– Гонца не казнят за плохие вести! – И после паузы добавил: – Друзья недовольны.

– Чем же они недовольны? – спросил Каттани, не поднимая голову от тарелки.

– Вашим заместителем.

– Альтеро? А что такое он сделал?

– Мешает, господин комиссар. Очень мешает.

– Такая у него работа.

– Но очень уж он всем осточертел. Так вот... – собеседник переломил надвое деревянную зубочистку. – Так вот, если бы завтра вы послали его в Палермо, мы бы обо всем сами позаботились.

– Что? – Каттани хватил кулаком с зажатым в нем ножом по столу. – Кровопролития я не допущу, – прошипел он сквозь зубы. – Понял, ты, грязное животное? – Он размахивал ножом перед физиономией незнакомца. – Я тебя сам прикончу! – Жилы на шее у Каттани вздулись, землистого цвета лицо было страшно.

Сидевший перед ним застыл с открытым ртом, в зубах у него застряла жевательная резинка. Его темные глазки были прикованы к сверкавшему в опасной близости ножу.

– Прикончу тебя собственными руками, – повторил в отчаянии Каттани.

Мужчина опасливо отодвинулся вместе со стулом, потом вскочил и пустился бегом к двери.

* * *

Каттани возвратился домой поздно вечером. Он был удивлен, увидев в квартире зажженный свет, а еще больше – двух ожидавших его там гостей.

– Вы нас уж извините, что мы позволили себе вот так войти к вам.

Это были кузены Чиринна, с напомаженными волосами и, как обычно, свисавшими из верхнего кармашка огромными платками.

– Мы пришли, чтобы взять кое-что для девочки. Платья, майки, трусы.

Каттани все еще не мог прийти в себя после разговора в траттории. Он схватил керамическую статуэтку и изо всех сил запустил ею в стену. Он попал в картину. Из рамы вылетело стекло и осколками усыпало кузенов.

– Мы пришли к вам как друзья, а вы психуете.

– Вы преступники, опасные сумасшедшие, – сказал Каттани. – Ничего для вас не стану больше делать.

– Ну ладно, ладно, – Продолжал тот же кузен снисходительным тоном. – Ладно, забудем эту историю с вашим заместителем. Кончено! Будто и не говорили. —

В руке у него была зажженная сигара. Направив ее на Каттани, он добавил: – Однако, со своей стороны, вы должны забыть синьорину Титти. Вы не соблюдаете нашей договоренности, тайком ходите к ней на свидания. Мы, конечно, все понимаем и многое можем простить, но и вы тоже должны проявить понимание.

У комиссара чесались руки. Он еще не пришел в себя после вспышки ярости, хотелось схватить эту парочку и размозжить их пустые головы так, как он разбил статуэтку. Но он ограничился лишь тем, что сказал:

– Смотрите, будьте осторожны, потому что эта история может для вас очень плохо кончиться.

– Ну вот, теперь вы хотите нас сглазить! – сказал кузен с сигарой. – А мы-то приберегли для вас приятный сюрприз. – Он нарочно выдержал долгую паузу и с улыбкой спросил: – Не хотите ли поехать с нами повидать дочку?

Завязав ему глаза, они уложили Каттани на заднее сиденье машины. Автомобиль кружил больше получаса. Каттани пытался мысленно проследить его путь, отмечая повороты, прислушиваясь к звукам извне. Но вскоре вынужден был от этого отказаться, так как перестал ориентироваться.

Когда машина наконец остановилась, ему помогли выйти и развязали глаза. Издалека донесся крик ночной птицы. Каттани била дрожь, он дышал прерывисто, с трудом. Вокруг было чистое поле. Он стоял под отбрасывавшим черную тень одиноким большим деревом. Вдали вырисовывался силуэт небольшого сельского домика. Больше в темноте ничего нельзя было различить.

Затем увидел, что со стороны домика движется свет фонаря. Кто-то шел по направлению к нему. Он так напряг зрение, что даже ощутил резь в глазах. И наконец разглядел: рядом с мужчиной с фонарем семенила девочка. По мере того как они приближались, отец чувствовал, что волнение отпускает его, сердце начинает биться ровнее. Он впился в дочь взглядом.

– Папа! – Девочка отделилась от человека с фонарем, побежала и бросилась в объятия отца.