Текст книги "Клыки Асуры"

Автор книги: Марко Леонетти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– Я исполняю твои приказы, у меня нет собственной воли, – отстраненно произнес служитель древнего культа.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул наемник, ликуя от столь удачного исполнения задумки. – Кто ты, раб?

– Банун, хранитель ключей, брахман низшей ступени, исполнитель воли великого бога Асуры.

– Коридор за этой дверью ведет в Рубиновую Палату?

– Да.

– Палату охраняют Святые Хранители?

– Да.

– Каковы их силы, раб? Я могу их победить?

– О, они очень сильны, повелитель! Но они не готовы к схватке, и потому не смогут защитить сокровище, если действовать быстро.

– Как выглядит тот волшебный предмет, который они стерегут?

– Этого мне не позволено знать.

– Веди меня!

Брахман починился и стал показывать дорогу. Все-таки гипноз – отличное средство для достижения цели. Временами – просто незаменимое. Можно долго рубиться с врагом и не продвинуться вглубь ни на дюйм, но можно пленить разум одного из них, и тогда он сам покажет тебе дорогу. Когда вендиец очнется, ему будет из-за чего рвать на себе волосы. Только Ганглери сомневался, что его пленнику суждено дожить до утра.

Темные коридоры дышали тайной, все окружение, казалось, застыло, с неудовольствием взирая на два крадущихся силуэта – чужака с севера и его раба. На пути им встретилась всего одна преграда – решетка из железных прутьев, опечатанная тяжелым замком. Однако столь незначительное препятствие не задержало надолго мастера кражи и его безвольного пленника – у Бануна имелся ключ, отпирающий замок. Двое взломщиков преодолели три четверо коридора, после чего брахман остановился. Даже чары гипноза не могли до конца уничтожить идола суеверий, господствовавшего в разуме жреца храма.

Вендиец упал на колени и закрыл глаза. Рука, простертая в сторону далекой двери, ведущей к алтарю, тряслась как в лихорадке. Даже в темноте Ганглери мог видеть крупные капли пота, струящиеся по затылку человека, даже на расстоянии он мог ощутить жар, вспыхнувший в теле хранителя культа и сжигавший его изнутри.

– Умоляю, повелитель! Отпусти меня. Если я пойду дальше, на меня падет проклятье бога, и Асура непременно покарает предателя. Я умру, умрет мой клан, погибнет вся наша страна. Как только священный предмет, веками хранившийся в глубинах храма, вновь впитает солнечный свет, великое зло охватит весь мир. Я не могу знать всего, что будет, но чувствую сердцем, что успех твоей миссии поставит под угрозу истребления многих праведных смертных…

Вендиец едва не сорвался на рыдания.

– Хорошо, – Ган никогда не предавался эмоциям. – Можешь дальше не идти. Только в таком случае мне придется убить тебя, чтобы ты ничего не смог рассказать своим единоверцам. Я предлагаю тебе справедливый выбор – скорую смерть от кинжала, вонзившегося в твое чувствительное сердце, или оставшиеся шаги до Рубиновой Палаты, где поклонники Асуры хранят свою драгоценность.

– Я пойду, – внезапно сказал Банун окрепшим голосом. – Но не из-за страха потерять свою жизнь. Ты – хозяин. Ты приказываешь – я повинуюсь, ибо в твоих руках горит зловещим огнем красный камень, подчинивший мою душу. Я иду и, быть может, еще станется так, что твоя миссия не приведет тебя к успеху, и не свершится то несчастье, о котором меня предостерегает мой бог.

– Неужели ты попытаешься меня остановить, раб? – без усмешки спросил Ганглери.

В то, что жрец сумеет одолеть его, охотник за сокровищами не верил, однако, его начали терзать сомнения насчет того, что алый кристалл мог утратить власть над душой пленника.

– Тебя остановит рок, – уверенно сказал вендиец. – Даже если ты уйдешь из храма живым и унесешь с собой священную вещь, злая судьба накажет тебя за все прегрешения.

– Уж не Асура ли возьмется исполнить справедливую кару? – вновь в словах Паррака не мелькнуло ни капли иронии.

– Я не знаю, что за предмет охраняют Святые Хранители, повелитель, но догадываюсь, что прячут они этот артефакт отнюдь не из-за небывалой ценности этого сокровища. О, да! Он воистину бесценен – но совсем в другом мире, ибо он есть чистое зло! Вернуть его на поверхность – значит объявить войну всему живому. Задумайся, о, хозяин, сковавший мои силы проклятым камнем! Я предостерегаю тебя и прошу отказаться от задуманного, потому что уже прошу не за свою жизнь, но за жизни всех смертных. Падет не только Вендия, горе прокрадется в любые земли, куда бы ты ни взял с собой этот артефакт. Внемли моим словам. Молю, откажись от своей миссии!

– Нет, – твердо сказал солдат удачи. – Обратного пути нет. Я служу интересам великого человека, который ждет, когда ваше тайное сокровище окажется в его руках, а ему, поверь, наплевать и на вендийских богов и на то, какая сила дремлет в этой проклятой вещице. Я не стану сворачивать с пути только из-за того, что на долю мгновения прислушался к бреду религиозного фанатика. А теперь шевелись! Мы и так уже потеряли много времени с твоей болтовней.

– Глупец! – со злобой выдохнул служитель Асуры. – Ты не представляешь, во что может вылиться твой богопротивный план!

Банун качнулся в сторону, словно получил удар. Было даже видно, как мотнулась его голова. Кристалл драконьей крови по-прежнему держал пленника в жестких оковах.

– Я бессилен остановить тебя… – проронил он тяжкий вздох. – О, повелитель ясного пламени, хранитель Вендии, обрати свой взор на храм и своих почитателей! Не дай свершиться несчастью…

Но великий Асура остался слеп и глух к мольбе своего почитателя. Храм все также наполняла ночная тишина. Его каменные стены с холодным интересом впитывали каждый шорох.

– Вперед! – железным тоном приказал Ганглери.

Вендиец, с низко опущенной головой и безвольно повисшими вдоль боков руками, сделал шаг в сторону двери, ведущей в Рубиновую Палату.

III

Шагнув вслед за своим пленником, Ган осознал причину страхов вендийца. Здесь начиналась запретная область, священные чертоги, о сокровенном покое которых так заботились неведомые силы. За дверью, которой они еще не достигли, среди сгустков ночной мглы, где-то в самом сердце Рубиновой Палаты он уловил дыхание жизни своих врагов. Не размеренное колебание волн, подобных спокойному и ровному сердцебиению, но нарастающий шторм тревожных мыслей, которые искали нарушителя невидимых границ.

Брахманы еще не знали твердо о чьем-либо присутствии в храме, однако, ощущали его сознание, сознание вторгшегося в священные пределы, и уже плавно нащупывали ритмы активности чужака, отличные от всего прочего окружения древнего, храма.

В первые мгновения, растянувшиеся на целое десятилетие, Паррак испытал неуверенность и сомнение. Нет, это был не страх. Проявление чувств, совсем не похожее на то, что люди называют страхом – точно кто-то мудрый и высокий мягко спрашивал его: не повернуть ли тебе назад, воин? Да, ты могуч и силен, ты воистину велик, и ты доказал это. Но дальше лежит область, неподвластная твоим силам – здесь гордость, честь, отвага и смелость будут отринуты, сметены слепой силой, которой неприсущие вообще никакие человеческие характеристики. Назад, поверни, назад. Послушайся мудрого совета, и ты сбережешь свою жизнь и душу. Назад…

Поддавшись внезапному порыву, Ган замер. Замер на мгновение, чтобы в следующий миг уже снова продолжить путь. Никакие каверзы хитрых жрецов не остановят его. Почитатели Асуры умелые и коварные. Однако простым внушением мастера воровства нельзя остановить.

Даже если бы многоликий Кфурус снизошел бы сейчас в храм со своим воинством, Ган не отступил. Ведь медитация брахманов – обычная практика, так что даже пришествие воинственного слуги великих богов могло оказаться простой иллюзией, не более чем картинкой, показанной жрецами незваному гостю.

Словно видя бесполезность своих притязаний, неведомая сила отступила. Рассеялась, растаяла…

Ее место заняло другая сила, бездушная и слепая. Будто жрецы, стерегшие таинственную ценность по ту сторону двери, в одно мгновение превратились в единое сплоченное оружие, способное покарать любого неприятеля по воле самого храма. Само строение, точно гигантский каменный еж, выставило защитные колючки – только не наружу, а внутрь, стремясь проткнуть ими своего врага.

Тандар-убийца чувствовал, как потоки невидимой энергии вьются от пола к потолку, закручиваясь тугими кольцами. Знаток магии, он мог определить, что Святые Хранители готовились нанести упреждающий удар, чтобы растереть в порошок своего единственного – но пока еще невидимого – противника.

А он уже близко к священным покоям. Так близко, что может вызвать помрачение ума не только последователей тайного культа, но и самого великого Асуры.

В следующие мгновения, вновь свернувшиеся в цепь скорых событий, Ган понял, что его спасение в скорости. Время – его козырь, его надежда и защита. Добраться до Рубиновой Палаты, пока жрецы не отыскали его своим мысленным взором! Нанести удар, расправиться с врагами, забрать священный артефакт и скрыться. Только так можно выбраться из западни, – иначе паутина вскоре стянется, и он окажется во власти магии этого древнего места. А это, само собой, означает полный провал.

Ганглери рванулся вперед – впрочем, он был не настолько опрометчив, чтобы оставить пленника позади себя. Резкий толчок в спину заставил Бануна повысить скорость как минимум вдесятеро. Вдвоем они преодолели за один рывок почти двадцать футов.

Словно в протест их скорому приближению к темной сокровищнице, плиты пола скорбно зашелестели, по их каменным телам пробежала мелкая дрожь. Сумасшествие лязгающей лихорадки не спало ни через миг, ни через десять мгновений. Наоборот, храм совершил еще несколько судорожных спазмов, прокатившихся по его коридорам пищевода, от которых у Безликого Демона клацнули зубы.

Вперед! Туда, где воля невидимых жрецов раскручивает вихри неподвластной пониманию силы. Туда, где отчаянно сопротивляются наступлению неизбежного хранители тайного культа.

Плиты под ногами вздрогнули – на этот раз необычайно сильно, так что их древние холодные тела расчертили тонкие змейки трещин. Новый толчок из-под земли раскрошил серые квадраты и разметал по воздуху острые осколки.

Ганглери толкнул своего пленника к двери.

– Отпирай! – приказал он.

Вендиец дрогнул, но приказ выполнил – трясущаяся рука нашарила заветный ключ, тяжко скрипнул замок, створки двери разъехались в стороны, и перед грабителями открылся вход в Рубиновую Палату.

– Ты идешь первым!

Банун сделал шаг.

… И умер.

Из спины жреца торчал каменный наконечник копья, пробивший служителя храма насквозь. Две многорукие статуи, охранявшие вход, ожили и атаковали дерзких разбойников. Почитатель великого бога стал первой жертвой каменных защитников святилища.

– Проклятье Асуры…! – перед тем, как умереть хрипло прошептал Банун, давясь собственной кровью. Его пугала не столько смерть, сколько знание того, что его могущественный покровитель, которого он предал, хоть и не по своей воли, все-таки подверг его справедливой каре. В глазах брахмана, в которых уже начал затухать огонек жизни, застыла тень ужаса. Еще мгновение – и он свалился на пол, парализованный и оцепеневший, и последняя искра жизни оставила его тело.

Паррак не стал терять время. Задумайся он хоть на миг, и он бы разделил горькую участь почитателя Асуры. Когда твоя жизнь висит на волоске, который кажется тоньше той лунной нити, коими Атали расшивает свое звездное покрывало, предаваться размышлениям не лучший выход. Ты сможешь подумать над этим потом, когда заветный предмет будет в твоих руках, когда от проклятого храма тебя будет отделять целая пропасть лиг, но не в те краткие моменты, когда все окружение так и дышит ненавистью, где каждый дюйм пространства пропитан мерзким смрадом желания погубить тебя. Когда в твое тело направлены вражеские копья и мечи, готовые вот-вот вонзиться и разорвать твое сердце, время действовать, отдав разум во власть выработанных рефлексов.

Копье прошло мимо правого бока Ганглери. Каменный меч рассек воздух где-то в полфута над его головой. Бездушный охранник размахнулся верхней рукой и ударил Гана дубиной, которая поразила не самого убийцу, но стену за его спиной.

Храм внезапно затих, выбросив в пространство звон тишины. Другая статуя, убившая Бануна, сделала шаг в сторону Тандара-убийцы, наступив на распростертое тело брахмана. Краем уха Ган услышал, как хрустнули кости под тяжелой ступней. Кинжал здесь не поможет. Поразить врагов таким тонким лезвием – все равно, что пытаться проткнуть иглой прочные доспехи.

Один из кхитайских мудрецов, у которого Ганглери случилось побывать учеником, говорил: «Если не можешь одолеть врага, заставь его работать на себя».

Статуи две – одинаково неуязвимые и безмозглые. Они созданы для того, чтобы крушить, ломать, убивать, но не для того, чтобы сражаться!

Уклоняясь от страшных ударов, способных размозжить его череп или обратить в порошок позвоночник, сильно рискуя – но все же не так, чтобы открыто подставляться под атаку – охотник за сокровищами занял позицию как раз между двумя своими противниками. Каменное оружие одного из защитников зала гулко ухнуло, столкнувшись с мечами и копьями своего двойника. Мелкая пыль брызнула во все стороны. Ганглери избежал попадания чудовищных орудий убийства. Едва он успел перевести дух, как статуи атаковали вновь – быстро и до смешного бездарно. Меч одного из стражей, слившийся с рукой владельца, пробил каменную плоть своего напарника и там застрял. В одно мгновение дубина второго с надсадным скрежетом обезглавила первого. Два многоруких воина повалились наземь – уже не парой опасных противников, но грудой бесполезных обломков. Ган не стал торжествовать. Внимание вора тут же поглотил открытый вход в Рубиновую Палату. Предмет его надежд и безотчетных страхов вендийских жрецов был как никогда близко. Стоило сделать еще несколько шагов – и он, наконец, заполучит вожделенный артефакт. Секрет Асуры был занавешен тьмой – даже на алтарь, на котором хранился волшебный предмет, не падал свет. Словно тень таинства, облекшаяся в плоть ночного мрака, навеки объяла святыню храма. Было похоже, что печать забвения, которую так старательно берегли почитатели великого бога, уже никогда не будет сломана вторжением чужака. Ган готовился опровергнуть это заблуждение.

Безликий демон ворвался в зал и замер – всего на миг, чтобы оценить степень риска и всевозможные преграды, которые могут возникнуть на последних шагах его миссии. Здесь он встретился лицом к лицу с той силой, что стерегла святыню. У ступеней небольшой лестницы, той, что вела к темному алтарю, сидел глубокий старик. Отсутствие дыхания, противоречивое в сложившейся ситуации спокойствие мыслей, полная недвижность – казалось, Рубиновую Палату стережет мертвец. Тем не менее, глава Святых Хранителей, вопреки мимолетному впечатлению, был полон силы.

Слева от пожилого поклонника Асуры стоял более молодой почитатель. У этого вендийца наблюдался горячий нрав, свойственный его годам – человек готовился к бою, к жаркой схватке, которая поможет предотвратить, казалось бы, неизбежное, и, если понадобится, брахман был готов расстаться с жизнью без малейших колебаний. Его взор из-под грозно сошедшихся бровей прожигал Ганглери насквозь. Одно мановение руки его наставника, один слабый жест – и он растерзает дерзкого грабителя голыми руками.

– Ты – тот, кто несет зло, – провозгласил старец, едва потрудившись разомкнуть веки. – Пророчество подсказывало мне, что ты придешь – придешь внезапно одной бесцветной ночью и унесешь с собой то, что покоилось здесь веками, чтобы, некто выпустил в мир море хаоса былых дней.

– Мудрые слова, жрец, – бросил Ган наставнику Святых Хранителей. – Мудрые, но бесполезные. Равно, как и твоя жизнь и жизни тех, кто встанет у меня на пути. Я убью всех, кто попытается помешать забрать мне драгоценность, ради которой я явился в этот древний храм.

– Ты не знаешь ценности этого предмета и своим неведением ты наделяешь свои поступки разрушительной силой.

– Может, я и не знаю. Но мой мастер желает заполучить эту вещь, а, следовательно, я исполню его повеление – во что бы то ни стало!

– О, нечестивый вор! – голос брахмана едва не упал до стенаний. – Разве ты не ведаешь, что в услужении корыстным интересам этого человека, ты рискуешь навлечь беду на мир и погубить нас всех?!

Ган не ответил. Ему уже стала надоедать эта игра – никакого азарта, одни пустые препирательства. Стоит ли убеждать врагов в том, что ему действительно нужен этот предмет? Стоило ли говорить, что ему вообще наплевать на Асуру и все темные пророчества? Разумеется, лучше решить этот спор в свою пользу – только с помощью силы и острого кинжала.

– Ты уже выбрал свою судьбу, – внезапно произнес жрец, который, похоже, все это время копался в мыслях Тандара-убийцы. – Но нетысделал выбор, выбор сделан затебя.

Ночной Охотник рванулся к алтарю, готовясь вспороть плоть защитников святыни. Но что-то необъяснимо властное удержало его на миг, отдав преимущество Святым Хранителям.

– Гонг, Валанх, – тихо приказал глава брахманов своему ученику. – Пробуждай к жизни Голос Тииранта, сын мой.

– О, да, отец… то есть, учитель.

Избранник Асуры бросился в тень зала, где на постаменте пепельного цвета возвышалось нечто плоское, круглой формы.

С трудом оторвав от пола непослушные ноги, Ганглери занялся не старшим из хранителей, а начал преследование юного жреца, ибо интуиция верно подсказала ему, что обитатель храма ни в коем случае не должен коснуться медной поверхности гонга. Преодолев неожиданное смятение, которое едва не захватило его врасплох, наемник вновь был готов действовать с убийственной быстротой. В долю мгновения он оценивал последние слова почитателя вендийского бога – неужели эти двое и вправду отец и сын? Тогда убрать их с дороги будет сложнее; кровное родство – могучий щит. Однако если они всерьез намерены помешать ему, осуществить план, тогда их обоих ждет печальный конец.

Паррак подлетел к служителю Асуры и выбил из его рук таран, призванный разбудить Голос Тииранта.

Потом он убедился, что, оказывается, не только он один может действовать со стремительностью молнии. Юный брахман, лишившись поднятого предмета, нанес удар, равный по силе и мастерству самому Кфурусу, предводителю дружин великого вендийского бога.

Ган подавился воздухом, застрявшим в легких, обнаружив себя в следующее мгновение среди скопления тени и пыли. Грудь раскалывалась от боли, словно миг назад на нее обрушился огромный железный молот. Однако то был не молот – в тело наемника врезалась нога вендийца. Еще на дюйм выше – и ступня брахмана сломала бы ему горло. Святой Хранитель обладал жуткой силой. Возможно, молодость была всего лишь лживой маской…?

Не издав ни звука, убив рвущийся наружу стон, Ганглери рывком вскочил на ноги.

Опоздал…!

Это была первая мысль охотника за сокровищами, когда сознание окончательно вернулось к нему, и грабителя уколола острая сталь упрека.

Сын главы жрецов-стражников ударил по гонгу сжатым кулаком, и могучее запястье сотрясло медную поверхность, так что по кругу прокатилась волна сильной дрожи.

Голос Тииранта исторг низкое зловещее гудение, которое разнеслось по всем темным коридорам древнего храма…

Это, несомненно, сулило большую беду для того, кто проник под своды обители почитателей Асуры.

IV

Сон оказался разорванным на тысячи мелких лоскутьев. Покрывало тишины, сотканное хозяйкой ночью для того, чтобы хранить покой спящего, нещадно растерзал низкий гул. Голос Тииранта, страж Рубиновой Палаты, до сего момента остававшийся немым и спокойным, как мысли Катара, ожил, обрел силу и выдохнул в темное пространство мрачное пение, предвещающее беду.

Гулкое сердцебиение. Прерванная цепь тревожных сновидений растаяла во мраке.

Синкху поспешно соскочил со своего ложа. Весть о беде! Тот-Кого-Никогда-Не-Будят, наконец, дождался своего часа. Если этот жуткий дребезжащий гул огласил своды храма, это верно означало то, что у Асуры появился весомый повод для беспокойства. А кто, как не его дети должны устранить неприятность, которая опечалила всемогущего?

Высший жрец оказался в коридоре быстрее, чем его сердце успело отсчитать два новых удара. В его руках уже извивались змеи-веревки – брахман желал поймать дерзкого наглеца, подтолкнувшего его братьев на то, чтобы пробудить Голос Тииранта, этот жуткий гонг рока.

Наставник Парамурди в опасности. Конечно, Валанх, его сын, сумеет справиться с врагом, разумеется, если вор не окажется сильным колдуном. Или если у проклятого расхитителя ценностей не будет слишком много сообщников. Но если силы грабителей велики, то в Рубиновой Палате ждут его, Синкху Пленителя. Он разделается с любым нечестивцем. После учителя Парамурди и своего старшего брата Паараджа Светлого он числится третьим в сане потомственных брахманов. Валанх стоит ступенью ниже – он четвертый на лестнице Святых Хранителей, а, значит, помощь старших в затруднительных ситуациях ему необходима.

Однако эта ситуация не просто затруднительная. Магический артефакт, предмет, который они хранят в безопасности от солнечного света уже не один десяток лет, хотят похитить! Синкху хотелось верить, что богопротивник пришел сюда ради наживы. Обычный расхититель гробниц, охотник за сокровищами, осквернитель храмов, для которого нет ничего святого.

И в это святилище Асуры его привела лишь затмившая разум жажда золота. Нередко глупые люди наивно полагают, что залы богов обязательно должны быть набиты сокровищами.

Надежда слабая… Этот негодяйзнает, что они хранят, и пришел именно за этим. Его влечет не золото и не блеск драгоценных камней. Он возжелал забрать секрет темного алтаря. Иначе бы Голос Тииранта не испустил свой грозный воинственный клич, зовущий к оружию всех брахманов храма.

О, что за несчастная ночь!

Если Паарадж окажется в Рубиновой Палате – а он должен оказаться там во что бы то ни стало – секрет храма так и останется подернутым мраком.

Брат спустится в тайное святилище быстрее ветра из молитвенных залов. И тогда недоброжелатель Асуры, наверняка, будет пойман, – ведь едва ли найдутся во всей Вендии люди, способные остановить Святых Хранителей, заботящихся о сохранности тайного предмета, а, следовательно, и о безопасности всей страны…

Синкху не знал, что Ган Ганглери не был вендийцем.

Брахман оставил позади себя больше тысячи футов, и уже Рубиновая Палата не казалась далекой. Однако непонятное желание повлекло хранителя культа не прямо по коридору, а наверх, в молитвенные залы. Что-то интуитивное подсказывало жрецу, что его брат Паарадж все еще находится где-то в местах восславления Асуры. Возможно, он еще не закончил медитацию и потому не услышал звучный призыв Голоса Тииранта?

По собственному опыту Синкху знал, что Святые Хранители имели способность отрешаться от всего мира в своем стремлении воссоединиться с покровителем. Наверное, дух Паараджа как раз в это время покинул покои древней обители. А ведь брат нужен там, в Рубиновой Палате – вор или маг, разбойник или воин – его необходимо остановить любой ценой. Жрец принял решение подняться в зал и призвать назад ушедший дух своего брата.

Быстрые шаги, ноги едва касаются каменных ступеней.

Паарадж сидел напротив золотой статуи Асуры. Свет от свечей падал на поверхность статуи и, отражаясь, лился на брахмана, так что среди сияния и искрящегося золотом блеска брат сам походил на великого бога. Распростертые руки, покоящиеся на коленях не дрогнули, когда Синкху ворвался в зал. Не сбилось ровное дыхание, и не качнулась голова почитателя Асуры в сторону пришедшего.

Синкху был удивлен. Несмотря на кажущуюся отстраненность, Паарадж сохранял полный контроль над своим сознанием. Похоже, он даже не занимался медитацией. Тогда он должен был слышать Голос Тииранта!

– О, брат мой! – воскликнул младший из брахманов. – Тот-Кого-Никогда-Не-Будят возвестил о скорбном происшествии…

Рука жреца медленно поднялась в жесте, призывающем не нарушать тишину.

Глаза Синкху расширились.

– Поспешим же, Паарадж…

Прошло еще не меньше десяти бесконечно долгих мгновений, прежде чем второй Святой Хранитель оторвал взор от статуи Асуры и обратился в сторону брата. Глаза его полонило удивление и непонимание.

– Голос Тииранта воззвал к нашим умам, брат, – поспешил объяснить Синкху. – Кто-то проник в Рубиновую Палату и пытается выкрасть священный предмет.

– Я знаю, – спокойно ответил старший брахман. – Я знал это до того, как Валанх ударил в гонг.

– Но… Как?

– Асура сказал мне. Покровитель ведает обо всех делах, происходящих на земле и на небе.

– Когда же он велел тебе остановить дерзкого вора?

– Нет, такого покровитель мне не говорил, – ответил Паарадж, и в глазах его все больше обозначалось недоумение, озадачившее Синкху. Казалось, брат и сам пытался найти объяснение происходящему. – Асура колеблется.

Синкху покачал головой.

– Что бы это ни значило, мы должны быть в Рубиновой Палате. Помочь учителю Парамурди и Валанху. Если мы не вмешаемся немедленно, впоследствии будет, о чем жалеть.

Паарадж опустил взгляд. Святой Хранитель потратил ровно три мгновения, прежде чем принял окончательное решение.

– Идем, брат.

Паарадж надел на пальцы левой руки пять золотых перстней, а это, догадывался Синкху, могло значить только одно – второй брахман готовился к серьезной битве. Пять колец, известных как Капли Света, были неоднократно использованы главными хранителями артефакта, чтобы покарать нарушителя священных границ храма.