Текст книги "Клыки Асуры"

Автор книги: Марко Леонетти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Часть седьмая. Отплытие Нагльфара

I

Для себя Конан твердо решил, что альвам можно доверять больше, чем некоторым людям. Слово духов, хранителей покоя, было нерушимо. В первый раз они помогли им в Химинбьёрге, второй – после спуска в мрачный и холодный Хифлинг.

Да и что это была за помощь! Теперь в Гаррад они шли не с пустыми руками, и у них точно найдется, чем удивить Нидхеггсона. Наккар и Вестри трудились над чудесными механизмами целых три дня и три ночи, и их усилия не пропали даром. Воины Родвара заполучили в свое распоряжение три волшебные катапульты, способные обратить в пыль не только стены темного города – что там! – сам подземный дворец хозяйки мрака!

Помимо великих изобретений альвы порадовали наемников доброй вестью: против великого колдуна взбунтовалась сама природа. Земля, изрытая вдоль и поперек, полная огня и смрадного дыма, стала непригодна для обитания не только для людей, которых Авар старательно изживал из этих краев уже столько времени, но даже для древних существ, спавших в ее недрах. Каменные карлы, или же стоундварвы на наречии северян, разгневанные деятельностью Нидхеггсона, собрали войско и двинулись в поход на Гаррад. Таким образом, у Вьяллара и его людей нежданно-негаданно появился новый союзник. Сын Родвара предположил, что если ничто их не задержит в дороге, то отряд достигнет владений темного ярла как раз к тому времени, как начнется осада города, и северные воины помогут гномам совладать с противником.

Войско передвигалось быстро, и цитадель Авара приближалась. После Хифлинга наемники проделали четыре дня пути. Оставался еще один.

Один день – и отряд, наконец, придет к своей цели. Один день – и они заставят заплатить Нидхеггсона за все грехи. Один день – и войско Родвара достигнет мрачной обители колдуна, чтобы положить конец жизни мятежного мага, решившего утопить во тьме всю Хайборию.

У них было четыре священных предмета против тех двух, которыми обладал Авар. Они везли к стенам резиденции колдуна разрушительные волшебные катапульты, чудесный подарок альвов, и на их стороне были многочисленные стоундварвы. Разве могли они проиграть? Разве могли все планы и надежды рухнуть в одночасье?

Всего один день. Неужели же ванахеймский чернокнижник окажется настолько искусен, чтобы после всего за столь краткое время придумать какой-нибудь коварный трюк и вернуть себе стремительно ускользающую победу? Тем временем, сам Нидхеггсон не являл никаких признаков ответных действий – словно колдун знал о чем-то таком, что было недоступно воинам Родвара.

Войско наемников остановилось на ночную стоянку – вероятно, солдатам Вьяллара представился последний спокойный отдых. Дальше – мрак Хельгарда. Уже отсюда воины могли видеть темнеющие башни Гаррада, торчащие на горизонте, точно гнилые зубы.

Атали вновь распустила бусы, и сверкающий жемчуг звезд высыпал на темнеющее небо Ванахейма. В лагере весело потрескивали костры, напоминавшие о тепле и домашнем уюте, по морозному воздуху плыл вкусный запах готовящейся пищи. Стоянка наемников, словно последний оплот жизни, закрепилась в огромном пространстве мертвых пустошей. Где-то внизу, глубоко под землей, стонали духи Хельгарда, а тысячи беспокойных мертвецов неустанно возились во тьме, достраивая мрачный корабль, на котором Нидхеггсон готовился пересечь кровавую реку Гьелль.

Строительство судна подходило к концу – борта Нагльфара, составленные из ногтей покойников, поблескивали в алой тьме мертвенным светом.

На нем колдун Авар должен был увезти с собой старый мир к пробуждающемуся Хёггсену, а назад вернуться с туманами перемен, подаренными Богопротивником, которые окутают Нордхейм, затем распространятся на Восход и Полдень, навеки погружая во мглу забвения привычный порядок вещей. Войска нежити выйдут на поверхность.

Богиня Хель, хозяйка Нижнего Мира, вновь заключит союз с братом, и огромные армии вооружатся для того, чтобы смешать краски мира в сплошное пятно чернильного мрака.

Но они должны успеть задержать темного мага. Ведь остался всего один день…

II

Вокруг было настолько тихо, что это постоянно привлекало внимание. Не слышался даже волчий вой. Тишину не нарушал хруст шагов бродящих в темноте хищников. Все окружение словно вымерло.

– Тихо как в могиле, – со злостью сплюнул в снег Ингурд, не поднимая головы. – Чтоб рогатый Азах потоптал этого Нидхеггсона своими копытами!

Ваниры, асиры и киммерийцы собрались вокруг одного большого костра. Здесь сидели Конан, Реган, Торрад, Ингурд, Хьёрса, мрачный Хьюки, старик Тьяцци и пара аквилонских магов.

Не хватало Карракха и Тарна – их Гретта поставила в ночной дозор. Варвары пили вино из кувшина, передавая сосуд по кругу. В словах нужды не было, все и так прекрасно понимали, что эта ночь может стать для многих последней. Воины не спешили предаться сну – во владениях Авара сновидения имели до невозможности скверный характер.

Они с удовольствием выспятся после, когда все будет кончено. Сигнал тревоги не застал врасплох бодрствующих варваров.

– Нападение! – прокричал Тарн, заметивший неприятеля, который спускался на лагерь наемников с темного неба.

– Враги атакуют! – подал голос Заклинатель Драконов с другой стороны.

Сверкнули обнаженные мечи, дружно испустив стальной клич – их хозяева, казалось, даже были рады схватиться с врагом вместо праздного сидения в полной тишине. Весь отряд Родвара оказался на ногах за считанные мгновения.

Авар натравил на людей Вьяллара гнусное отродье, выведенное путем чудовищных магических экспериментов.

Это были не люди и не демоны – существа, преобразованные волшебством и наделенные необыкновенные свойствами. Возможно, когда-то они служили колдуну живыми, но Нидхеггсон сделал из них настоящих отвратительных чудовищ. Не иначе, как сама Хель нашептала ему эту нечистую идею.

Наемников атаковали крылатые монстры с головами животных и телом человека. В руках уродливые слуги мага держали ржавые косы, молоты и цепы, которыми, впрочем, они орудовали, не так хорошо, как северяне. Однако нелюдей было много – никак не меньше числа бойцов Вьяллара. Схватка запылала подобно гигантскому пожару. Повсюду в лагере слышались рев и крики – это варвары излили на врагов свою ярость. Если мерзкие существа рассчитывали тихо вырезать спящих людей, то их затея провалилась. Слуги Нидхеггсона нарвались на разворошенный улей. Клинки затанцевали с такой безумной скоростью в руках северных воинов, что сразу стало ясно – смельчаки не уступят чудовищам в этой схватке, а если кто и погибнет, то прежде прихватит с собой десяток-другой противников. Конан вертелся, подобно вихрю, кромсая тела монстров – летели в стороны отсеченные руки с оружием, разваливались распластанные тела, в воздух взвивались тучи перьев из порубленных крыльев. Такую же безудержную ярость киммериец ощущал в Глотке Великана, когда крошил снежные тела Любимцев Бурь. Только теперь вблизи владений чародея его гнев усилился втрое, и варвар превратился в одно цельное оружие, которое можно было остановить от убийств, только отправив в чертоги Крома. Бившиеся с ним плечом к плечу наемники старались не отставать от Конана. Торрад сворачивал шеи человекоподобным чудовищам голыми руками. Хьюки мстил за смерть своих людей, злорадно улыбаясь всякий раз, когда его клинок находил плоть противника. Ингурд и Реган оттеснили группу козлоголовых уродов от старика Тьяцци и аквилонских чародеев, оставив на земле семь распростертых тел врагов. Хьёрса в эту ночь снял столько голов с плеч неприятелей, сколько не сумел бы и за полгода непрерывных битв и, пожалуй, сравнялся в числе убитых противников даже с Конаном.

Жаркая схватка рвала в клочья мертвенный покой снежной равнины.

С неба на лагерь опускались новые слуги Авара, однако, теперь они бились как-то вяло и неуверенно, словно ждали чего-то. Убив очередного врага – по счету этот был тридцать шестым – киммериец остановился. Нелюди отступали перед его взглядом, не решаясь атаковать варвара. И все же они не отступали, как это было принято в случае проигрыша.

Казалось, теперь они поменялись ролями – нападал Конан, монстры защищались. Что-то здесь было не так.

Киммериец взмахнул мечом и срубил еще одного прислужника Нидхеггсона. Остальные шарахнулись в стороны от его страшного меча. Но они не улетали!

Тяжело дыша, варвар огляделся. Авар хитер. Вздумай он уничтожить весь отряд целиком, маг не стал бы высылать на бой столь ничтожные силы. Возможно, нападение крылатых существ являлось лишь отвлекающим маневром, предназначенным прикрыть исполнение другого, более важного плана.

Гаррад… Клыки Асуры… Черный Венец… Лагерь… Слезы Крома… Топор Модгуд… Цепь Рокка… Алый Стилет… Мысли киммерийца неслись быстрее самого свирепого урагана.

Догадку принес ветер мучительно быстрого раздумья. Конечно же! Нидхеггсон жаждет заполучить недостающие артефакты!

Это значит, что Вьяллар в опасности. Надо было раньше догадаться, осел! Ведь и Миррейа и Тарланд предупреждали, что в отряде есть предатели, как же можно было об этом забыть!

Конан поспешил к ставке командующего войска, заранее зная, кого увидит в компании сына Родвара. Лишь бы застать его живым… Лишь бы не было слишком поздно…

Проклятые шемиты несли Алый Стилет в Гаррад совсем с иной целью!..

… Ассасин резко выбросил вперед руку с кинжалом, метя Вьяллару в горло, но киммериец увернулся, и стальное лезвие оставило красную полосу на его левой щеке.

Подкрасться сзади к варвару и перерезать ему горло у них не получилось – сын Родвара распознал даже тихие шаги. Им пришлось ввязаться в схватку. К несчастью, большого меча у киммерийца не оказалось под рукой. Вьяллар отбивался от семерых темнокожих убийц таким же длинным кинжалом, отнятым у одного из помощников Икнета.

Северянину удалось уложить одного из восьми ночных гостей, но остальные семеро постепенно одолевали его, пользуясь преимуществом в числе. Тело Вьяллара уже покрывали многочисленные порезы. Кровь ручьями стекала по плечам и груди киммерийца. Но сын Родвара не сдавался. Пусть темнокожих душегубов будет хоть тысяча!

– Гнилое отродье! Дети одноглазой козы, вывалившиеся из ее обвислого вымени! Воспитанники шлюхи! – варвар осыпал ругательствами наседающих шемитов, отвечая проклятьем на каждый выпад убийц. – Чтоб вас всех вывернуло наизнанку! Чтоб после смерти скользкие гады вечно грызли ваши детородные органы, бесчестные ублюдки!

Кинжал одного из слуг Шайтана блеснул совсем близко от переносицы воина. Еще бы на дюйм ближе – и кровь забрызгала бы все пологи ставки. Вьяллар лишь оскалил зубы:

– Ну же, мразь! Что же ты боишься подойти поближе? Или ты можешь убивать только в темноте, под покровом ночи, как подлейший из трусов?

Шемиты не отвечали и лишь молча сужали кольцо вокруг Вьяллара, неумолимо как посланники смерти.

Стилет кого-то из ассасинов чиркнул по его спине, распоров кожу. Сын Родвара быстро развернулся, не дав продолжить атаку остальным, потом метнулся в противоположном направлении, отогнав слишком смелых хлестким, размашистым ударом.

В ставку вошли три хранителей клана – Икнет, Бушан и Самоон. Схватка на какое-то время замерла.

– Хватит возиться! – приказал главный ассасин. – У звероголовых уже кончаются силы, еще несколько минут, и нас обнаружат.

– Но этот варвар дерется, словно сам Шайтан!

– Глупости. Смертный не может быть равен богу, и он ничем не лучше вас, ничтожных. – Икнет взглянул в лицо воину. – Время дорого. Самоон, займись киммерийцем!

Глава клана и его второй помощник прошли к сундуку, где сын Родвара хранил ценные трофеи, которые они добыли ценой многих жизней. Вьяллар запоздало пожалел, что не запер сундук на замок.

Но разве мог он предвидеть такое? Разве мог предположить, что настоящая угроза явится не со стороны мрачного Гаррада, а появится в самом лагере, точно гнойный нарыв на теле? За беспечность иногда приходится платить слишком дорого, знал командующий войска.

Сын вождя, было, дернулся, чтобы остановить Икнета и Бушана, но восемь острых кинжалов, нацеленных ему в грудь красноречиво предупредили его о тщетности опрометчивых действий.

Глава ассасинов забрал из сундука топор, три голубых кристалла и причудливую цепь. Перехватив взгляд Вьяллара, он сказал:

– Жаль, что приходится убивать тебя, могучий. Ты – великий воин. Но иначе бы ты не позволил нам унести священные предметы.

Сын Родвара знал, что бесполезной бранью дела здесь не исправишь.

– Ты говоришь так, словно я скоро умру, убийца. А я еще переживу тебя и верну то, что ты украл у меня, подлец!

– Сомневаюсь, вождь. Видишь эти кинжалы моих людей? Взгляни на них получше – это твоя смерть.

Вьяллар сжал зубы.

– Если у тебя есть хоть какое-то представление о чести, выходи на поединок!

– Хорошая попытка. Но, к сожалению, я должен отказаться. Время беспощадно ускользает от нас. Вскоре твои наемники разберутся в происходящем и… Самоон! Действуй.

– Своим предательством ты не сыщешь себе славу, – напоследок сказал Вьяллар.

Икнет промолчал. Двое главных ассасинов вышли из ставки командующего отряда.

– Разорви меня Кром, – прорычал воин. – Они провели меня как щенка с костью! Что ж, предатели, давайте покончим с этим…

Схватка возобновилась. Шемиты атаковали со всех сторон. Вьяллар метался из стороны в сторону, словно загнанный в угол зверь, уворачиваясь от холодных лезвий и нанося свои удары.

Самоон не спешил вступать в бой. Один из трех главных убийц стоял чуть поодаль, сложив на груди руки и внимательно наблюдая за происходящим.

Вьяллар догадывался, что задумал верховный ассасин – дождаться пока противник истратит в схватке последние силы, истечет кровью и покажет все слабые места в своей защите. После этого можно будет довершить дело одним точным ударом. Но проклятый еще не знает его, Вьяллара Аломарского!

Стилет жадно клюнул сына Родвара в правый бицепс, и кровь брызнула из-под стального клинка. Однако и сам обидчик не ушел от возмездия – кинжал киммерийца пробил его предплечье, так что темнокожий почитатель Шайтана громко завопил. Вьяллар развернул шемита и бросил его на сообщников, чтобы защититься от мгновенной контратаки. Разгневанные неудачей, ассасины едва не прирезали своего. Вновь натянулась и лопнула рассеченная кожа – на этот раз где-то на ноге, в области бедра.

Сын киммерийского вождя прыгнул вперед, не обращая внимание на боль, и нанес глубокий порез на лице одному из атаковавших, разрезав ткань черной маски и темную кожу убийцы. Спустя мгновение на Вьяллара напал Самоон, и атаковал он так резко, что никто этого не ожидал, даже из числа своих. Словно черный коршун налетел ассасин на варвара – стилет скользнул по груди киммерийца, оставлял за собой алую дорожку. Однако шемит тут же отлетел, отброшенный сильным ударом кулака северянина. Уже приходя в себя Самоон, обнаружил, что не только он достал своего противника кинжалом, но и рослый воин оставил неплохую отметину на его груди, чуть выше сердца.

Не помня себя от ярости, помощник Икнета атаковал во второй раз. Его левая рука сжала плечо киммерийца, в то время как правой он нанес вспарывающий удар под ребра воина. И тот достиг своей цели – стилет погрузился в податливую плоть. Радовался Самоон лишь один краткий миг – хоть и запоздало, но все же лезвие сына Родвара отыскало его горло. Вместо победного крика из глотки шемита вырвался булькающий хрип. Убийца, вытаращив глаза, рухнул наземь.

Вьяллар покачнулся. Упади он в то мгновение, и его бы настигла смерть от семи клинков, одновременно вонзившихся в его обессиленное тело. Но северянин устоял. Видно, сам Кром защищал его в тот момент.

Видя гибель своего лидера, ассасины на какое-то время растерялись. Этого оказалось достаточно, чтобы сын вождя канахов дождался поддержки.

Конан ворвался в ставку, точно голодный волк в курятник. В одной руке киммериец держал окровавленный меч, в другой – пылающий факел. Испуганные неожиданным появлением нового противника, убийцы растерялись. Хоть варвар и был один, страху он произвел не меньше, чем целое войско.

Голова одного из предателей покатилась по полу, отхваченная гигантским мечом. Конан ткнул факелом второго шемита, оказавшегося к нему ближе всех, и тот вспыхнул точно головня. Охваченный пламенем, ассасин казался каким-то чудовищным демоном, только что сбежавшим из жарких печей Тагала.

Снаружи послышались крики – это на выручку Вьяллару спешили другие бойцы. Темнокожие, забыв обо всем, бросились спасать свои жизни. Но прежде чем они выбрались из ставки, Конан проткнул мечом еще одного врага.

Варвар не стал их преследовать – они получили по заслугам, главное сейчас – жизнь Вьяллара. А рана у киммерийца была скверная. Стилет Самоона погрузился в плоть на целых полтора дюйма.

Сын Родвара, уже не в силах стоять на ногах, опустился на одно колено. Однако своего земляка, опустившего, чтобы помочь ему, он отстранил.

– Я в порядке… Ты должен найти Бушана и Икнета – у них артефакты. Поторопись, Конан, они не могли уйти далеко.

Варвар дождался, пока в ставку вбегут другие воины, поспешившие к месту по его зову, после чего перепоручил заботу о командующем войска Карракху, а сам бросился исполнять волю сына Родвара.

… Хранители клана, как и предположил Вьяллар, не успели скрыться от погони. Конан настиг шемитов недалеко от лагеря. С киммерийцем были Олав и Гретта, которые оставили поле боя, чтобы помочь варвару вернуть украденные ассасинами артефакты.

– Замри! – приказал Конан верховному убийце.

Икнет остановился… и метнул в Конана нож. Северянин убрал голову на четверть дюйма влево – как раз настолько, чтобы острое лезвие не располосовало его щеку.

Потом варвар, словно огромная пантера прыгнул вперед и ударил шемита мечом. Убийце сказочно повезло – клинок киммерийца соскользнул, и Конан поразил только кисть противника.

Верховный ассасин вскрикнул и отступил, выпустив из рук мешок, в который он сложил трофеи Вьяллара. Бушан набросился на северянина с голыми руками. Помощник Икнета повалил Конана наземь, и меч выпал из рук воина. Однако варвар тут же скинул с себя легкого южанина, и Бушан отлетел в снег, в то время как киммериец спокойно поднял свой клинок.

Сабля Гретты вспорола воздух в доле дюйма от головы шемита, и ассасин поспешил отступить, отползши от наемников едва ли не на четвереньках.

Мешок с трофеями поднял Олав.

Сердце Конана замерло. Что-то уж очень не спешил асир возвращаться в лагерь с отнятой добычей. Шемиты на него тоже не нападали. В мгновение киммериец осознал новую горькую правду – Олав был с ними заодно!

Гретта тоже это почувствовала.

– Что это ты собрался делать с артефактами, пес?! – гневно спросила лидер наемников своего бывшего напарника.

– Отнести их хозяину, конечно же, – усмехнулся асир.

– Лживая мразь! Так ты заодно с Нидхеггсоном!

– Какое поразительное открытие, – вновь хмыкнул тот. – Надо было раньше догадаться. Я начал исполнение плана мастера еще с самого Аломара, убедив всех, что мы непременно должны собрать волшебные предметы. Действительно, зачем Авару выходить за пределы своей цитадели, когда его задумку может осуществить банда наивных идиотов? Неужели вы думали, что он позволит вам дойти до самого Гаррада и лично бросить ему вызов? Как видите, великий колдун все отлично просчитал.

Теперь для Конана все встало на свои места.

Киммериец еще в Зале Факелов разговаривал об этом с Греттой – о степени доверия к ее напарнику. Вот, оказывается, чем объяснялось стремление Олава собрать недостающие в коллекции Авара предметы и как можно скорее попасть во владения ванахеймского мага, а также его нежелание нанимать большое войско наемников, способное не только достать три предмета из опасных мест, куда бы не сунулся Нидхеггсон, но и в конце пути разбить противостоящую ему армию чародея. И ведь подумать только – сам Олав ни разу не участвовал в сражениях за ценности!

Он ничем не проявил себя в битве с ётунами, оставался за пределами призрачных покоев Химинбьёрга и не спускался в стылые пещеры Хифлинга. Зато Олав прекрасно выполнил задание колдуна – он проследил, чтобы воины достали все нужные предметы и благополучно донесли их до самого Гаррада, прямо в руки Авару.

Предателем, на которого указывали Миррейа и Тарланд, были вовсе не мрачные шемиты, которые уже давно принесли магу клятву верности, а асир Олав.

– Да, колдун все прекрасно рассчитал, – согласился Конан. – Но в одном Авар ошибся – тебе никогда не донести трофеи Вьяллара до стен темного города!

Сказав это, киммериец стал приближаться к асиру с занесенным мечом. То же самое сделала и Гретта. Внезапно оба воина остановились. С неба к Олаву спустились крылатые монстры, держащие в руках аквилонских волшебников.

– Дорого ли ты ценишь их жизни, киммериец? – спросил асир Конана.

– Мерзавец! Ты ответишь и за этот гнусный трюк!

– Не горячись, я просто задал вопрос.

– Да, я ценю их жизни многим больше, чем твою, недоносок.

– Тогда я покупаю твое обещание их жизнями. Нидхеггсон приказал мне доставить магикосенсов в темный город, однако я предлагаю другое решение. Поклянись, что ни ты, ни кто-либо из людей Вьяллара не станет преследовать меня до самых стен Гаррада, – и тогда я отпущу чародеев.

– Можно ли верить твоему слову, шакал?

Олав сделал знак рукой одному из слуг Нидхеггсона, и тот выпустил из хватки Тарланда.

– Твое решение! – потребовал асир.

– Клянусь глазами Крома, – сказал киммериец, – что никто не задержит тебя, пока ты не достигнешь проклятой обители чернокнижника. Но, знай, как только мы сломаем ворота в Гаррад, ничто не спасет тебя от моей мести! Олав приказал отпустить Миррейу. Потом обернулся к варвару.

– Уходите отсюда. Если завтра вы пойдете на штурм города, то неизбежно погибнете. Как только Авар получит предметы, вы ему станете не нужны. Он прикажет своим многочисленным слугам стереть вас в порошок, и выстоять против мощи всего Гаррада у вас не будет ни малейшего шанса.

– Спасибо за совет, – сплюнул Конан. – А теперь катись отсюда, ублюдок, пока я не передумал и не пощекотал твое брюхо своим мечом.

Крылатые существа подхватили асира и двух шемитов, резво взмыли в небо, и бесследно исчезли в чернеющей вышине. Гретта и Конан остались вчетвером с аквилонскими магами.

– Не нужно было его отпускать, – мрачно произнесла лидер наемников. – Он бы все равно оставил здесь Миррейу и Тарланда – ведь крылатых чудовищ было всего трое. А так… как теперь вернуть Слезы Крома, Топор Модгуд и Цепь Рокка?

– Кром подскажет, – проворчал варвар, настроение которого сделалось пасмурнее самой черной тучи. – Возвращаемся в лагерь…

… В ставку Вьяллара Конан вошел с низко опущенной головой. Миррейа, увидев страшную рану сына Родвара, сразу же бросилась к его телу, покоившемуся на подстилке.

– Ты весь в крови! – с ужасом воскликнула девушка. – Как же такое случилось? Какой безумец допустил это? Нужно заживить рану, иначе ты умрешь.

– Я и так умру.

– Не говори так, Вьяллар. Тарланд, помоги!

Вдвоем аквилонцы принялись колдовать над телом смертельно раненого бойца.

– Ты обязательно поправишься, – сказала юная чародейка сыну вождя, и Конану даже показалась, что в ее голосе промелькнула настоящая нежность.

Командующий войска едва заметно улыбнулся.

– Конан… кристаллы? Топор, Цепь..?

– Я не сумел вернуть их, Вьяллар, – ответил Конан, не поднимая глаз.

– Олав предал, – заступилась за него Гретта. – Мы задержали шемитов, но это мерзкое отродье забрало все артефакты в Гаррад.

Вьяллар ничего не сказал и лишь тяжело откинулся на подстилку. Варвар, а вслед за ним и Гретта, вышли из ставки лидера наемников. Киммериец был готов лопнуть от злости. Несколько раз он в ярости сжал кулаки – но разве это поможет ему вернуть назад трофеи, украденные подлым асиром?

Все потеряно… Победа, казавшаяся еще несколько часов такой близкой, все-таки ускользнула.

– Вот он наш герой! – послышались крики северян, спешивших навстречу киммерийцу. – Вот он Конан, в одиночку уложивший добрых полвойска Хельгардской нечисти!

К варвару подбежали Ингурд, Хьёрса и Реган.

– Эй, дружище, ты чего такой кислый? – спросил его Снежный, заметив на лице воина печать безысходности. – Идем? отпразднуем славную победу, тебя все ждут.

– Победа ускользнула от нас, Ингурд, – сурово заявил киммериец.

Ванир нахмурился и потребовал объяснений. Пришлось Конану подробно рассказать обо всем.

– Дело скверное, но поправимое, – согласился Реган, выслушав варвара. – Перестань отчаиваться, киммериец.

– Уже завтра утром или даже раньше собранные ценой большой крови трофеи окажутся у колдуна, – сказал варвар. – Нам не догнать Олава, если только, конечно, не случится чудо, и у нас не вырастут за ночь крылья.

– Зачем же свои крылья, когда есть чужие? – лукаво усмехнулся Хьёрса.

– Да, идем, взглянешь на наших пленников, – подхватил Ледяной Молот.