Текст книги "Цвет крови"

Автор книги: Марко Беттини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Мормино требовался союзник, который мог бы обеспечить ему прикрытие. Именно за этим он и пришел в столь ранний час во Дворец правосудия. Здесь в половине девятого его ждала женщина, заместитель прокурора. Так что у него оставался целый час для того, чтобы убедить одного человека подать ему руку помощи. Вместе они смогут это сделать. Правда, когда он остановился у закрытой двери, у него еще не было ни четкого плана, ни продуманных аргументов, чтобы убедить собеседника принять его предложение. Он перевел дыхание и постучал. Глубокий мужской голос пригласил его войти, и Мормино открыл дверь.

– А, привет, Паоло!

– Добрый день, – ответил Мормино, протягивая руку капитану.

– Как дела? – озабоченно спросил Кау.

– Да вроде неплохо, только работы полно.

Кау ничего не ответил, жестом приглашая Мормино сесть.

– Чему обязан? – спросил капитан, устраиваясь не во главе стола, а с краю, – видимо, чтобы не подчеркивать дистанцию между ними.

– Знаешь… мне хотелось бы узнать твое мнение по одному очень деликатному делу.

– Я тебя внимательно слушаю.

– Это касается убийства Заркафа.

– Ты же знаешь, что я не принимаю участия в расследовании. – Капитан развел руками.

– Да, но я думал… Прошло две недели, а мы ни на шаг не продвинулись в этом деле.

– Мне очень жаль.

– Я пришел просить тебя о помощи.

– Я бы охотно помог тебе, но каким образом?

– Может, ты предоставишь мне записи допросов Заркафа в связи с убийством Лукмана? Мне кажется, с таким человеком было трудно разговаривать.

Мормино закинул удочку и выжидательно смотрел на Кау.

– Но я отослал оперативной бригаде все материалы на следующий же день после убийства.

– Я знаю, я их прочел, – соврал Мормино, – но ничего не нашел в них. Мне хотелось бы узнать, что ты сам вынес из беседы с ним, а не то, что записано в протоколе. Здесь очень помогла бы твоя интуиция, твое умение сохранять объективность и нейтралитет.

Кау задумчиво постукивал пальцем по щеке. Он пытался правильно оценить ситуацию. Смысл предложения был ясен: неофициальное сотрудничество.

– Ты сейчас говоришь от своего имени или от имени всей оперативной группы?

– Сейчас я говорю как шеф криминального отдела, который связан по рукам и ногам. Думаю, что Бергонцони, безусловно, оценил бы мой поступок.

– Бергонцони не смог бы арестовать преступника, даже если бы поймал его над трупом с дымящимся пистолетом в руках. Единственное, что его волнует, это одобрение прокурора.

Наконец-то удалось растопить лед, подумал Мормино и продолжил атаку:

– Они снова хотят найти козла отпущения. И им все равно, кто это будет.

– Да, чем больше времени проходит со дня убийства, тем труднее обнаружить преступника. Арест Дзуккини был исключением. Маттеуцци нужно найти виновного, чтобы иметь хорошие показатели раскрытия преступлений и чтобы успокоить общественность. После того, что случилось в январе, он и слышать ни о чем не хочет. Скорее всего, прокурор предпочтет вообще никого не арестовывать.

– А сам ты все еще убежден в том, что Лукмана убил Дзуккини?

– Но есть же доказательства. А ты?

– Да, вот только финал как-то с этим не вяжется.

– Я должен тебе кое-что показать.

Кау поднялся, обошел стол, открыл один из ящиков и вытащил из него два конверта. Мормино внимательно следил за движениями капитана. Кажется, он уже догадывался, о чем пойдет речь. Кау извлек из одного конверта пачку фотографий и протянул их Мормино.

– Взгляни-ка.

На фотографиях был запечатлен Дзуккини с окровавленной физиономией. На одних – анфас, на других – лежащим на спине, голым и в наручниках. Нос молодого человека был сломан. Взгляд Мормино задержался на татуировке-свастике, украшавшей шею молодого человека. Неонацист на этих фотографиях казался более крепким, чем на карточках из архива полиции, сделанных четыре года назад. На нескольких фото двое мужчин помогали подняться девушке с голыми ногами в синяках. Вероятно, это была Аврора Мальи.

– Вы сделали эти снимки сразу же после ареста? – спросил Мормино, возвращая стопку Кау.

– Да, это была идея лейтенанта Агати. Чтобы можно было потом доказать, что нос Дзуккини сломали во время задержания. Не хватало еще, чтобы нас обвинили в том, что мы избивали его. Видел бы ты другие фотографии девушки! Мне не впервой видеть жертву насильника, но могу заверить тебя: он отделал ее как следует. В общем, я не слишком плакал по поводу смерти Дзуккини.

– Ясное дело.

Мормино подумал, что обстоятельства смерти Дзуккини могли испортить репутацию Кау. Неужели на капитана так подействовал этот воинственный сопляк, что он не стал производить тщательное расследование и поддался первому впечатлению? А как поступил он, Мормино, допрашивая нигерийку Марию Идову? Ведь он избивал ее и угрожал женщине, – кем бы она ни была. А кем он сам был в тот момент? Полицейским или просто испуганным мужчиной, страдающим клаустрофобией в темном и мерзком подвале?

– А вот еще нечто любопытное. – Кау показал на второй конверт. – Это дискета. На ней только одна фотография.

Мормино молчал, и Кау продолжил:

– Она поступила к нам на следующий день после смерти Дзуккини. Мы установили, что фотография сделана в подвале больницы и на ней запечатлены Лукман и Дзуккини в момент, когда они обменивались упаковками с наркотиками.

– Экспертизу проводили?

– Ну, фотография, прямо скажем, нечеткая. Я думаю, что она была сделана с помощью видеокамеры, но разрешение слишком низкое. Лица людей скрыты в тени, съемка была произведена сверху, – точная идентификация невозможна.

– А жаль…

– Быть может, тебе удастся извлечь из этого фото еще что-нибудь.

– Ты не отдавал его на анализ в отдел криминальных исследований?

– Нет. Маттеуцци предлагал мне это, но потом дело закрыли. Дзуккини умер, и результаты уже были не важны. Согласно ДНК-анализу, пятна крови на покрывале принадлежали Лукману.

– Предположим, что на фотографии действительно Лукман и Дзуккини. И что это доказывает? То, что они были как-то связаны? Но об этом говорит и анализ крови. Только я не могу понять, при чем же тут Заркаф? И еще одна деталь…

Увидев, что Мормино колеблется, Кау жестом подбодрил его.

– Обещай мне: то, что ты сейчас узнаешь, не выйдет за стены этого кабинета.

– Даю тебе слово.

– Мы получили сведения от одного информатора, – слукавил Мормино, чтобы избежать рассказа о своем визите к Марии Идову. – Он сообщил нам о том, что Лукмана выпотрошили, потому что этого требовал ритуал черной магии, и Заркаф знал об этом. Он не хотел выпускать из-под контроля нигерийцев, которые сбывали его наркотики, и отдал им на откуп тело племянника.

– Они что-то имели против Лукмана?

– Он задолжал им много денег.

– Вот оно что… Заркаф был крупным торговцем наркотиками?

– Ты удивлен?

– Пожалуй, нет. Так вот почему он имел такое влияние: наркотики, деньги, власть.

– Думаю, что это правда.

– Значит, он убил Лукмана?

– Он приказал это сделать, а потом притворился, что обнаружил тело.

– Где они выпотрошили труп?

– На заброшенной фабрике.

– Там, где был убит Заркаф?

– Да, там.

– Дядю и племянника убили в одном и том же месте?

– Похоже, что так.

– Значит, Дзуккини тут ни при чем?

– Возможно, он был исполнителем убийства.

– Расист, который подчиняется какому-то арабу? – тут же возразил Кау, уже успев позабыть о своей уверенности в том, что парень, повесившийся в камере, был наказан по заслугам.

– Я долго размышлял об этом. Но расизм в этой истории не главное. Дзуккини просто ненавидел всех людей, не придерживаясь при этом какой-то особой идеологии. Подумай сам. Испорченный подросток, миллионер. Он вырос, купаясь в деньгах и в осознании собственного превосходства. Дзуккини принадлежал к элите. Он никогда не жил на улице. Его расизм подпитывали книги, фильмы, символика Третьего рейха и дискуссии, ведущиеся за столами в богатых виллах. Я изучил список брошюр, найденных в архиве «Белой (н)а(к)ции», и выбрал оттуда парочку наиболее популярных. Там нет ни единого слова против арабов, наоборот, в текстах они называются важнейшими союзниками в борьбе с настоящими врагами – евреями. Черные низшие расы планируется просто уничтожить, меж тем как евреям предназначена более мучительная участь. Их там обзывают кровососами, продажными ростовщиками, червями, подлыми тварями. Поэтому я думаю, что хотя Дзуккини вполне мог убить Лукмана, в этом не было расистской подоплеки. Не фанатизм тому причиной, а выгода…

Казалось, Кау удивлен.

– Почему ты так решил?

Если бы Мормино умел краснеть, он бы сейчас покраснел. Конечно, он доверял Кау, но все же не хотел раскрывать перед ним все карты. Паоло гордился проделанной им работой.

– Для нас это мало что меняет, – продолжил Кау. – Скажем так, Дзуккини убил Лукмана по заказу Заркафа. Затем дядя передал его тело нигерийцам, которые совершили над ним магический ритуал. Потом кто-то пристрелил Заркафа. Если следовать твоей логике, то круг наших поисков сужается: либо это кто-то из друзей Заркафа, либо кто-то из нигерийцев.

– Здесь пока еще не все ясно.

– Давай-ка снова посмотрим фото на дискете, – предложил Кау, – вдруг ты еще что-нибудь там заметишь.

Капитан подошел к компьютеру, Мормино последовал за ним. Вставив дискету, Кау щелкнул мышью, и фотография появилась на экране. Оба мужчины наклонились вперед, стараясь лучше разглядеть снимок.

– Экспертиза показала, что это Лукман, – Кау указал стрелкой на фигуру слева, – а его сосед – Дзуккини. Но я не узнаю ни того, ни другого. Что ты думаешь?

Полицейский притворился, что внимательно рассматривает фотографию.

– А почему вы решили, что это Дзуккини? У него здесь длинные волосы и рыжая борода, – заметил Мормино больше для виду.

– Ну, вероятно, он специально изменил внешность. У него дома был найден профессиональный набор для театра: фальшивые усы, бороды… Может быть, он загримировался, чтобы встретиться с Лукманом в больнице.

– А для чего они встречались? Чтобы обменяться товаром?

– Скорее всего. Это надежное место для тех, кто хочет скрыться от посторонних глаз. Они и не подозревали о том, что там установлена телекамера.

– Ты прав, – признал Мормино.

И тут его взгляд неожиданно выхватил одну деталь, на которую он никогда не обращал внимания раньше. Паоло еще ближе придвинулся к экрану, чтобы проверить, не ошибся ли он, стиснув от напряжения зубы. Он думал, что как следует изучил фото, а поди ж ты – не заметил очевидного, упустил очень важную подробность. Сейчас он пристально вглядывался в маленький участок кожи трапециевидной формы над ключицей человека с длинными волосами. Свет выхватил его над полоской тьмы. Мормино снова взял пакет с фотографиями Дзуккини и принялся их перебирать.

– Я могу забрать их с собой? – спросил он.

– Да, но только обязательно верни.

В этот момент Мормино совершенно по-иному увидел картину преступления. Ему пришлось сдерживать эмоции, чтобы ничем себя не выдать. Краем глаза он проверил, не заметил ли капитан его смятения.

– Я думаю, тебе стоит забрать это фото и подробно изучить его, – сказал капитан, доставая дискету из компьютера и протягивая ее Мормино. – Может быть, ты обнаружишь что-нибудь важное, с ней стоит поработать. Конечно, это неофициальное предложение.

– Не спорю. А ты мне поможешь?

– Что нужно будет сделать?

– У тебя есть человек, которому ты безусловно доверяешь и который не настучит прокурору?

– Лейтенант Агати. Он подчиняется только мне.

– Отлично. Пошли его на заброшенную фабрику. Вдруг ему удастся обнаружить свидетелей убийства Заркафа. Полицейским это не удалось. Все свидетели как сквозь землю провалились.

– Договорились.

– Не мешало бы также заглянуть в шахту. Я до сих пор не могу понять, почему тело Лукмана привезли именно туда.

– Может быть, чтобы его не нашли на фабрике?

– Да, но зачем было везти труп так далеко?

– Верно, – согласился Кау. – Думаю, прокурор Маттеуцци не оценит… проявленной нами инициативы. Да и твои начальники тоже. Что ж, пока у нас на руках не будет твердых доказательств, никому ни слова о том, что нам удастся раскопать в этом деле. По рукам?

– По рукам!

Крепкое рукопожатие скрепило договор. Мормино направился в кабинет заместителя прокурора, с которой у него была назначена встреча, сжимая в руках дискету и конверт с фотографиями. В первый раз за долгое время он ощущал свое преимущество. Конечно, он доверяет Кау, но пока кое о чем следует умолчать.

Глава пятнадцатая

Из-за травмы в правом боку у пациента образовался тромбоз почечной артерии. Он мог потерять почку – единственную почку. Доктору Касти пришлось дважды подключать больного к аппарату искусственной почки. К счастью, все обошлось. Тромбоз прекратился, и орган снова начал нормально работать.

Однако Марко сейчас выглядел так, словно его пропустили через мясорубку и теперь нужно собирать по кускам. Произошел несчастный случай. Касти боялся именно этого, когда пытался отговорить Марко от идеи донорства. Еще немного, и навсегда обреченным на диализ оказался бы Марко.

Хотя основная опасность миновала, состояние пациента все же беспокоило доктора.

– Как ты?

– Я многое переосмыслил.

– И что же было предметом твоих размышлений?

– Я испытал те же мучения, что и мой брат до пересадки почки. Правда, я только дважды подвергся процедуре диализа, но запомню это надолго.

– Искусственная почка тебе больше не понадобится, – заверил его Касти.

– Бог мой, как все это абсурдно!

– Ты выполнил свой долг, и поступил правильно.

– Я говорю не о донорстве. Абсурдна вся моя жизнь.

Касти взял стул, стоящий у стола, резко развернул его и поставил рядом с Марко. Да уж, консультация хорошего психолога для Марко сейчас куда важнее, чем помощь нефролога.

– Помнишь, – продолжил журналист, – что я тебе посоветовал, когда узнал, что тебя преследуют в больнице?

– Да, чтобы я заключил с ними соглашение. Это был верный совет.

Врач опустил некоторые подробности, не уточнив, чем ему пришлось пожертвовать и какую выгоду удалось извлечь. Сейчас говорить об этом не стоило. Марко склонил голову набок:

– А вот сам я не смог так поступить. Мне предложили работу, и, как мне показалось, без всякой задней мысли. На самом же деле они рассчитывали, что человек, взятый на эту должность, будет полностью подчиняться издателю. Я не сразу это понял, но теперь намерен уйти.

– Жаль. И кто получил твое место?

– Другой член профсоюза, который сперва собирался до конца бороться за права сотрудников. Но он смог продать свою душу. А моя беда в том, что сам я не следую собственным советам.

– Ты остаешься верен себе, а это уже много.

– Может быть.

Марко тяжело вздохнул, это соображение, похоже, не утешало его. Чувство собственного достоинства оказалось для него своего рода обузой. Чтобы ощутить гордость за свой поступок, ему по меньшей мере необходимо было собрать себя по кусочкам. Пока же он словно висел в пустоте.

– Завтра я тебя выписываю, – заявил Касти. – Дома тебе будет лучше, несомненно. О визитах в госпиталь не беспокойся. Я сам буду заходить к тебе каждые два дня. К тому же у тебя есть номера всех моих телефонов, и если возникнут проблемы, звони.

В деле не было никаких подвижек, очередной день завершался, не принеся новостей. Единственной надеждой Мормино оставался его тайный альянс с Кау. Выходя из своего кабинета, он увидел на столе в коридоре огромное пасхальное яйцо. В отделе уже никого не было. Многие агенты отпросились на каникулы, убежденные в том, что преступники тоже берут тайм-аут и во время праздников отдыхают. Вот уже три года Мормино предпочитал проводить Пасху на работе. Сегодня он воспользовался наступившей тишиной, чтобы еще раз вернуться к делу об убийстве Заркафа.

Внимательное изучение фотографии, сделанной в больничном подвале, породило у него серьезные сомнения относительно личности убийцы. Как только Мормино вышел на улицу, зазвонил мобильник.

– Привет, это Кау. Как дела?

– Нормально. Есть новости?

– Да. Ты сейчас занят?

– Нет. Что-нибудь важное?

– Мне только что звонил Агати, он обнаружил в шахте что-то интересное. Он говорит, что на дне шахты нашел магические знаки, свидетельствующие о проведении черной мессы или чего-то подобного.

– Внизу, на дне шахты?

– Да.

Мормино удивился. Ему казалось, что он тщательно обследовал шахту, спустившись в самый низ ее. Впрочем, там, наверное, есть выемки и пещеры, которых он мог и не заметить.

– Я решил немедленно туда направиться, – заявил Кау. – Завтра перезвоню тебе и расскажу обо всем, что увидел.

– Я думаю, мне тоже стоит поехать. Встретимся на месте.

– Договорились.

Через час служебная машина Мормино остановилась возле шахты. Было уже довольно темно. Полицейский вышел из машины и зашел внутрь, где его ожидал Кау. Джип карабинера стоял у самой дороги, ведущей в глубь туннеля.

– Привет, а где же Агати?

– Не знаю, и это мне не нравится.

– Да ладно, – успокоил его Мормино, – наверно, он где-то внизу.

– Когда он позвонил, я велел ему ждать нас здесь, у входа. Не в его правилах нарушать приказы. Что-то здесь не так.

Мормино не разделял тревоги Кау. Если Агати действительно нашел какие-то важные улики, то мог остаться обследовать место находки из любопытства или желания быть первым.

– Пойдем проверим, – предложил Паоло.

– Уже темнеет, – возразил Кау.

– Это не важно, дневной свет туда все равно не проникает.

Казалось, капитан колеблется.

– Не то чтобы я не хотел спускаться в шахту, но…

– Послушай, мы уже здесь, – настаивал на своем Мормино. – И если Агати внизу, ему потребуется не меньше часа, чтобы пешком выбраться наружу. Не лучше ли отправиться на его поиски?

– Хорошо, ты меня убедил, – согласился Кау. – Но когда мы найдем его, он от меня получит, помяни мое слово. Я не давал ему подобных полномочий. У тебя есть фонарик?

– Да, есть один. – Мормино вытащил фонарик из куртки.

– Я поведу машину, – сказал Кау, усаживаясь в джип.

Полицейский сел с ним рядом, держа в руках выключенный электрический фонарик. Машина медленно тронулась с места и начала спускаться вглубь, освещая фарами дорогу в кромешной темноте грота.

Кау вел джип очень осторожно, стараясь удержаться в глубокой колее. Иногда свет фар, отражаясь, освещал повороты.

Мормино меж тем размышлял, стоит ли поделиться с капитаном своими соображениями. Однако Кау вел машину молча, сконцентрировавшись на дороге, поэтому Паоло не стал ему мешать. Он решил отложить этот разговор до их возвращения на поверхность. В конце концов, он многим обязан капитану. Ведь именно благодаря разговору с Кау у него открылись глаза. Раньше он изучал снимок Дзуккини из архива полицейского управления, сделанный четыре года назад. В то время у неонациста еще не было татуировки в виде свастики. Увидев черный крест на шее Дзуккини на фотографии Кау, Паоло решил детально сличить оба снимка.

Воротник свитера рыжеволосого мужчины был расстегнут, и между ключицей и шеей виднелся освещенный участок тела. Именно на этом месте Мормино ожидал увидеть черную свастику, однако кожа под лучом света была гладкой и белой. Мормино несколько раз проверил свое открытие на компьютере у себя в кабинете, – результат был неопровержим: человек на фотографии рядом с Лукманом был не Джованни Дзуккини.

Это открытие полицейский сделал слишком поздно. Впрочем, это понятно: в его распоряжение до сих пор ни разу не попадала мало-мальски четкая фотография Дзуккини. Впервые это произошло в кабинете Кау, когда капитан любезно предоставил ему снимки.

Теперь Паоло осталось только найти рыжеволосого мужчину с фотографии. Этот человек сопровождал Лукмана, которого преследовали нигерийцы, на заброшенной фабрике, как раз перед тем, как того убили, и на него же падает подозрение в убийстве Заркафа.

Мормино был убежден, что, верно взяв след, он уже не собьется с пути. Чутье его не подведет. Однако пока что он мог честно признаться себе, что не имеет ни малейшего представления о том, кто этот рыжебородый и где его искать. Как его зовут, где он живет, с кем связан – кто знает? Надо начать поиски и восполнить все эти пробелы.

Мормино смотрел на освещенный серпантин. Поворот за поворотом, они приближались к последней станции шахты. В воздухе над их головами раздавались какие-то резкие звуки.

– Что это? – спросил Кау.

– Летучие мыши, – ответил Мормино, – мы их потревожили.

В этот момент полицейский заметил впереди последний поворот, ведущий на самое дно шахты. Фары освещали изгибы стены. Там, внизу, жила колония летучих мышей и находилось место, где разворачивались уже загруженные гипсом грузовики.

Свет рассеивался и, отражаясь от стен, бросал на них причудливые тени. Мормино на мгновение повернулся к Кау, лицо которого было слегка освещено, и замер, пораженный эффектом дежавю.

– Вот мы и на месте, – сообщил Кау перед последним поворотом. – Интересно, куда это запропастился Агати?

В висках у Мормино бешено застучало. Площадка для грузовиков была еще не видна, но он знал, что этот поворот – последний, и сделал вид, будто не расслышал вопроса.

Воспользовавшись тем, что они ехали очень медленно, полицейский выждал, когда джип пройдет примерно половину последнего отрезка пути, где маневрировать будет уже невозможно. Инстинктивно, сам не понимая, почему он это делает, Мормино выпрыгнул из машины. Кау не сразу сообразил, что произошло:

– Эй, что…

Джип проехал еще метров пятнадцать и остановился посреди площадки для загрузки грузовиков. Кау выхватил пистолет и рывком обернулся, но Мормино уже не было за его спиной, он исчез в глубине туннеля. Капитан поспешно выключил фары, и пещера погрузилась во тьму. Используя джип как прикрытие, Кау стал красться вдоль него, чтобы подняться вверх по дороге. Прогремевший выстрел заставил его замереть у заднего колеса. Мормино предвидел его движение и выстрелил на шорох гравия. Кау не замедлил послать ответный выстрел. Эхо наполнило пещеру множеством звуков. Летучие мыши, напуганные поднявшейся пальбой, всей стаей поднялись в воздух. Укрывшегося за джипом Кау накрыла звуковая волна, пронесшаяся над ним с порывом сухого и теплого воздуха. Внезапно потеряв ощущение пространства, капитан уже с трудом понимал, в каком направлении скрылся Мормино.

Вряд ли полицейский действительно захочет его убить, думал Кау, Мормино выдаст себя движением, и он первым достанет его и всадит ему пулю в сердце.

Кау заманил Мормино в шахту с единственной целью – избавиться от полицейского. Он боялся, что шеф криминального отдела сорвет с него маску. Но Паоло, на свое счастье, в последний момент понял это.

Кау услышал приглушенные шаги, но было непонятно, откуда они раздаются. У его противника было преимущество: он мог выжидать. Если бы капитан попытался подняться наверх на джипе с включенными фарами, он представлял бы собой идеальную мишень.

Кау резко вскочил и побежал наверх, за поворот, стреляя перед собой. Прозвучало четыре выстрела. Затем он бросился на землю и прислушался. Тишина. Лежа на земле в полной темноте, Кау вновь услышал негромкие шаги. Он поднялся и на бегу произвел еще три выстрела. Вспышки выстрелов на какие-то доли секунды осветили темноту.

Падая, он натолкнулся на невидимую вертикальную преграду и неудачно ударился боком. Не почувствовав под ногами земли, капитан попытался за что-нибудь ухватиться. Правая его нога ударилась о выступ в скале и хрустнула под коленкой. От боли перехватило дыхание. Тело по шею застряло в каменной расщелине, а руки и правую ногу засыпало камнями. Под левой ногой он ощущал пустоту. На свободе осталась только голова.

Капитан попробовал оценить ситуацию. Угодив в трещину, он застрял и был наполовину засыпан камнями. Кажется, камни способны выдержать его вес, но в таком положении, да еще со сломанной ногой, долго ему не продержаться. Пистолет он потерял во время падения. Сжав зубы от боли, капитан простонал:

– Помоги мне!

Меж тем летучие мыши исчезли, и в шахте воцарилась тишина.

– Я ранен и потерял пистолет. Ты слышишь меня? Иди на мой голос, я безоружен! Эй, по крайней мере добей меня!

В ответ – ни звука. И тут капитан пожалел, что сразу не разбился насмерть. Неужели он так и умрет здесь, в расщелине, от голода и жажды?

– Ответь же, черт бы тебя побрал!

Кау понимал, что в шахте не так легко определить, откуда идет звук. Выход один – продолжать звать Мормино. Если, конечно, тот еще не направился пешком к выходу, чтобы заявить на него. Да нет же, успокоил себя капитан. Ведь сначала ему нужно будет убедиться в том, что противник на самом деле застрял в шахте. Капитан принялся еще громче звать Мормино. Альтернатива – остаться в гроте навсегда, не зная, придет ли кто-нибудь ему на помощь, была для него страшнее смерти.

– Эй, полицейский! Разве ты не хочешь получить ответ на свои вопросы? Оставив меня здесь, ты никогда не узнаешь о том, что произошло на самом деле! От этого ты ничего не выиграешь!

Внезапно прямо в глаза Кау ударил луч света. Голова капитана торчала над камнями, как у приговоренного к смерти. Прямо под ним вглубь уходила расщелина. Свет ослеплял капитана, он тщетно пытался разглядеть что-нибудь, но увидел только стены тоннеля. Вероятно, Мормино зажег фонарик и тут же спрятался.

– Отлично выглядишь. Хорошо тебе там?

Услышав голос Мормино, Кау понял, что тот где-то совсем рядом.

– Вытащи меня отсюда.

– Это еще зачем?

– Здесь не очень-то уютно.

– Я ошибаюсь, или ты хотел меня убить?

В ответ Мормино услышал только тяжелый вздох.

– У меня есть две возможности, – продолжил Паоло. – Первая – я оставляю тебя здесь и ухожу. Вторая – я вытаскиваю тебя отсюда и отправляю за решетку. Что ты предпочитаешь?

– Ты не сможешь оставить меня здесь вот так, ты же не убийца. Но арестовать меня тоже не сможешь.

– Это почему же?

– Да кто тебе поверит? У тебя нет ни доказательств, ни улик. Думаешь, прокурор Маттеуцци допустит, чтобы по обвинению в убийстве какого-то араба арестовали начальника уголовной полиции?

– Я уничтожу тебя на месте, всадив тебе пулю в живот. Ты хотел меня убить, и мне эта игра не понравилась.

– Подожди. – Голос Кау звучал надтреснуто: боль сдавливала ему горло. – Я рассказываю тебе всю историю, а ты вытягиваешь меня отсюда, идет? Это честное предложение.

– А дальше ты доберешься сам?

– Послушай, в жизни не все зависит от тебя.

– По-твоему, я захочу жить, постоянно ожидая удара в спину?

– Можешь составить на меня досье.

– Которому никто не поверит?

– Возможно, что и никто, но убить тебя после этого я уже не рискну.

– Вернемся к началу дела, – перебил его Мормино.

– Как ты догадался? – спросил Кау.

– Я ни о чем не догадывался, пока не услышал твое «вот мы и на месте» на последнем повороте.

– Вот черт!

– Даже лучшие ошибаются. Скажем так, я уже знал, что рыжеволосый мужчина на фотографии – не Дзуккини. У него на шее не было татуировки. Ты сам навел меня на эту мысль, показав фотографии Джованни после ареста. На них он голый, и татуировка хорошо видна. Раньше я не обращал на это внимания, на фотографиях из архива полиции татуировки не было.

– Я хотел испытать тебя, одержимый.

– Ты настолько меня боишься, что решил покончить со мной.

– Обычная мера предосторожности.

– К счастью для тебя, на фотографии твоего шрама не видно.

– Я знаю, его скрывает борода.

– Да, и все лицо в тени. Жаль, это была бы неплохая улика.

– Ты мог бы догадаться и раньше…

– Почему ты убил Лукмана?

– Тоже мне, служитель правосудия и поборник истины! Да кому нужен какой-то араб-наркоман, который ошивался в больничном подвале? Большинство людей, которые из-за него вышли на улицы города, своими руками прибили бы его, если бы знали, какое он дерьмо!

– Я хочу это знать.

– Да он прогнил насквозь: принимал таблетки и кололся, эксплуатировал и насиловал нигерийских девчонок, тех, что не хотели идти на панель.

– И за это его нужно было убить?

– Да, но он умер по другой причине.

– По какой?

– Эта скотина пыталась меня шантажировать. Я проник в больничные подвалы, чтобы оттуда контролировать ситуацию с наркоторговлей. Кого там только не было: бродяги, алкоголики, наркоманы, некрофилы – последние отбросы. Я переодевался и кололся, как и они. При этом я использовал наркотики, конфискованные моей бригадой, и лекарства из аптеки больницы.

– Ты что, таким образом подрабатывал?

– Нет. Так я мог оставаться лучшим среди вас, кабинетных крыс. Я знал обо всем, мог контролировать ситуацию и сдерживать ее. Я предотвратил немало происшествий, которые не раз могли отправить весь город в тартарары. Что ты знаешь о тех, кто живет там, внизу? У меня есть картотека на каждого из обитателей ада, которой нет ни в одном полицейском архиве. Есть верные люди. И я не заработал на этом ни гроша. При помощи денег и наркотиков я заставил служить информаторами людей, которые обычно избегают общения с полицейскими, – для того, чтобы они не натворили лишних бед. Да, я по уши вывалялся в грязи, я не такой чистоплюй, как ты.

– При чем здесь Лукман?

– Он видел, как я, переодетый, разговаривал с его дядей. Уж не знаю, как ему удалось признать меня в другом обличье, но он разглядел меня вблизи в подвале и все понял. И решился на шантаж. Он хотел найти «крышу», ему нужны были наркотики, с каждым разом все больше и больше. Он стал слишком жадным, и ему нельзя было доверять. Он мог предать меня в любую минуту.

– Как ты убил его?

– Мы вместе пошли на фабрику. У него там были какие-то дела с итальянцами, и ему понадобился телохранитель. Он боялся мести негров. Я дождался нужного момента и убедил Заркафа, что лучше я сам буду сопровождать его племянника, переодевшись, чтобы не рисковать. Лукман продал там двенадцать доз, но когда мы возвращались обратно, нас увидели негры. Мы укрылись в проходной. Африканцы осадили ее, но приближаться боялись, опасаясь гнева Заркафа. Вторгнуться на его территорию означало бы развязать войну. Но и мы не могли выйти оттуда. Лукман позвонил дяде по мобильному. Но прежде, чем тот приехал, у него случился криз. Он хотел ширнуться, но у него ничего не было. Я дал ему наркотик.

– Медики говорят, что он умер не от передозировки.

– Я нашел кое-что в больнице – вещество из ряда кураринов, но ему сказал, что это морфин. Он прямо возликовал. Все вены у него были исколоты, поэтому он засадил шприц прямо себе в член, потом рухнул мне на руки и больше уже не шевелился.

– У тебя крепкие нервы. Вероятно, он еще минут пять умирал от паралича мышц.

– Да уж, бедняжка!

– Ты все предусмотрел. Курарин не оставляет следов, поэтому мы не могли определить причину смерти.

– Да, я знал, что он наркоман, и если бы кто-нибудь нашел шприц или след от инъекции, вопросов бы не возникло. Он мог просто умереть от потери сил. О том, что никаких следов не останется, я даже не думал, как и о том, что тело Лукмана будет найдено в этой шахте.