Текст книги "Цвет крови"

Автор книги: Марко Беттини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Мы и над этим думаем, – перехватил инициативу Маттеуцци, не терпящий указаний в свой адрес.

– Давайте не будем забывать, что мусульманам теперь придется оплакивать новую жертву, – заметил Стораче.

– Но для такого случая у них уже есть виновный и политическая мишень для возможных выступлений: дежурные патрули, – ухмыльнулся прокурор.

Граффер, Мозелли и Стораче наконец ясно поняли, что, несмотря на произошедшие события, прокурор не имеет ни малейшего намерения посвящать их в ход следствия по делу Лукмана. Таким образом, он идет на большой риск, так как в случае неудачи вся ответственность будет возложена на него. Единственно возможным объяснением его тактики могло служить то, что прокуратура близка к аресту виновного и желает, чтобы все почести достались исключительно ей. Мозелли и Граффер сразу ощутили желание поучаствовать в мероприятии.

– Для расследования убийства Лукмана полиция могла бы предоставить мобильную бригаду, – сделал ход начальник полиции.

– А мы смогли бы выделить следователей из числа карабинеров, – добавил генерал.

– Благодарю вас, – ответил Маттеуцци, – но лучше бы полиции заняться расследованием о поджоге гипермаркета и бросить все силы на обеспечение общественного порядка. В то время как ваши люди, – прокурор обратился к Графферу, – должны прижать этого Бентивольи и остальных бравых патрульных. Вероятно, это было непредумышленное убийство. Но за свои ошибки нужно платить. Нельзя допустить, чтобы итальянские патрульные и дежурные из числа мусульман превратили наши улицы в арену боевых действий. В общем, что касается господина Бентивольи, ему полезно будет немного посидеть в тюрьме. Тоже еще, шериф хренов нашелся! И больше никаких патрульных, никакой частной мусульманской полиции, для которой один закон – око за око, зуб за зуб, – понятно? Все должны уяснить себе, что не правление жилищных товариществ, а мы представляем здесь закон и обеспечиваем его соблюдение. Еще раз подчеркиваю, ситуацию в городе контролируем мы, и никто другой.

Последние слова прокурор прокричал в адрес Граффера и Мозелли. Таким образом он ясно дал им понять, что они рискуют гораздо больше него. Политическое руководство их даже слушать не стало – этот факт говорит о многом. Теперь они должны из кожи вон лезть, чтобы сохранить свои кресла. За четыре дня до наступления Рождества в городе сложилась чрезвычайная ситуация.

– И последнее, – заявил прокурор, перед тем как распрощаться с собравшимися, – никому ни слова о том, что мы здесь обсуждали. Газетам и без того есть чем заняться, не дай бог какой-нибудь журналюга прознает историю о патрульных-мусульманах и тому подобном и окончательно подорвет доверие к следствию. Так что если я хоть строчку об этом прочту…

Стораче, Граффер и Мозелли смотрели на Маттеуцци как невинные жертвы, пригвожденные к позорному столбу. Они знали цену молчанию и готовы были нарушить его только в тех случаях, когда это гарантировало продвижение по карьерной лестнице.

– Прошу вас меня извинить, – сказал прокурор, – но я ищу этого хорька и намереваюсь обнаружить его, прежде чем расследование превратится в балаган. Успешной вам работы, господа.

Генерал, префект, комиссар полиции, его заместитель и заместитель прокурора вышли в коридор и там разделились на две группы. Командир карабинеров и префект повернули налево, к помещениям генеральной прокуратуры, в то время как Мозелли и Мормино стали спускаться направо по лестнице к выходу из здания.

– Что собирается предпринять Маттеуцци? – сквозь зубы спросил комиссар полиции.

– Не знаю, – в замешательстве ответил Мормино. – Я не смогу ответить на ваши вопросы, следствием руководит Кау, и меня к ним не допускают.

– Они что-то готовят.

– Вполне вероятно.

– Мне кажется, что они получили от тунисцев какую-то информацию по делу об убийстве Лукмана.

– Вы думаете?

– Я почти уверен. Хорошо бы послать кого-нибудь из наших на разведку.

– Каким образом?

– В центре содержания нелегальных переселенцев полно полицейских. Я попробую направить туда одного из лучших своих агентов, он сможет к ним проникнуть.

– Рискованное дело. Кау вовсе не дурак, и если он догадается о наших планах, агента мигом вышвырнут оттуда. Карабинеров в центре для переселенцев тоже предостаточно.

– Это точно, – согласился Мозелли, проходя мимо охранников на первом этаже.

– Может быть, стоит продолжить экспертизы, чтобы выяснить причину смерти. Так мы сможем что-нибудь узнать, не слишком себя подставляя.

– Над этим нужно поразмыслить, – пробормотал Мозелли, прощаясь с Мормино.

Примерно в то же время Де Сантис и Кау прошли в кабинет прокурора.

– Капитан, что вы можете нам сказать?

Казалось, прокурор был в нетерпении.

– Думаю, нам удастся вскоре узнать, кто совершил убийство, – ответил Кау. – Я уверен, что три тунисца не имеют к нему никакого отношения. В то утро, когда эти молодые люди шли по дороге в город, они видели у шахты мужчину, который не должен был там находиться. Они его детально описали. Бритоголовый белый, вероятно, русоволосый или с темно-каштановыми волосами, на вид ему лет двадцать пять, на шее какой-то знак, возможно, татуировка. Ростом примерно с меня, крепкий, поведение агрессивное.

– Сколько времени нам нужно, чтобы его найти? – спросил прокурор.

– Необходимо будет перебрать всех скинов не старше тридцати, занесенных в полицейскую картотеку. Если приплюсовать к ним друзей и сочувствующих, наберется где-то в районе сотни. Собрав нужных людей, мы сможем проверить их за два дня.

– Как вы намереваетесь выполнить эту работу за такой короткий срок? – удивился Де Сантис. – В нашем распоряжении только двадцать человек.

– Да, но я собираюсь использовать «ДИГОС».[8]8
  Digos (Divisione investigazioni generali e operazioni speciali) – отдел общих расследований и специальных операций итальянской полиции.


[Закрыть] Мы сообщим им, что один из информаторов видел этого молодого человека неподалеку от сожженного гипермаркета, и в первую очередь дадим им задание проверить всех бритоголовых в городе. Как только они обнаружат кого-нибудь, кто соответствует этим приметам, мы им займемся. К тому же вполне вероятно, что виновниками пожара были как раз члены одной из группировок скинов.

– Отличная мысль, – подхватил прокурор, которому импонировала идея скрыть истинную цель розыска.

– Даже если мы быстро обнаружим этого типа, – заметил Де Сантис, – вовсе не обязательно, что именно он – убийца Лукмана.

– Конечно же, нет, – согласился Кау, – но в качестве главного подозреваемого он сейчас устроит нас гораздо больше, чем троица тунисцев. Тем утром он почему-то ошивался у шахты, причем не думаю, чтобы он тоже жил в палатке в лесу. Если его физическая форма соответствует описанию, он был вполне в состоянии выполнить всю «работу» самостоятельно.

– И если он действительно виновен, – подхватил Маттеуцци, – то мы наконец сможем прекратить весь этот бардак.

– Я обещаю вам сделать для этого все от меня зависящее, – заключил Кау.

– Хорошо, приступайте к выполнению вашего плана, – одобрительно кивнул Маттеуцци и обратился к Де Сантису: – Скажите сотрудникам «ДИГОСа», чтобы они надавили на членов нацистских группировок в связи с поджогом гипермаркета. И я не хочу ничего слышать о том, что из-за праздников не хватает людей. Если понадобится, мы отменим праздники или приступим к увольнениям. Поторопите их, пожалуйста.

Заместитель прокурора подобострастно кивнул. Его раздражало, что в самые сложные моменты шеф всегда и во всем соглашается с Кау. Бесспорно, капитан – живая легенда, прославленный борец против мафии, однако же руководить расследованием надлежит прокурору.

Он не мог понять, что его тревожит больше: чувство собственной вины, то, что ему предъявлено обвинение, или само присутствие генерального директора Карло Корради в придачу с руководителем департамента, объединяющего отделения нефрологии и урологии, Витторио Туррини – лучшим другом и соратником Мага. Доктор Касти попытался расслабиться, но создавшаяся ситуация не позволяла ему полностью овладеть собой.

– Доктор, вы можете рассказать нам, что именно произошло? – спросил Корради.

– Я не отметил при выходе магнитный пропуск, – сказал Касти. – При этом у меня гораздо больше переработки, чем вы официально признаете. Даже если бы на моей карточке было зафиксировано восемьдесят сверхурочных часов, вы все равно оплатили бы мне из них максимум двадцать, и это вам известно. Так что если мне хотели вставить палки в колеса, то выбрали не самый лучший способ.

– Никто не обвиняет вас в мошенничестве, доктор, но факты остаются фактами: вы допустили серьезное нарушение и разрушили доверие, которое испытывали к вам администрация и коллеги.

Глядя прямо перед собой, нефролог отметил, что эта парочка чем-то напоминает сиамских близнецов: тщательно выбритые, ухоженные, почти одинаково одетые. Синий костюм, замшевые туфли, красный галстук с желтыми вкраплениями – Туррини. Синий костюм, черные ботинки, яркий шелковый галстук – Корради.

Туррини уже исполнился шестьдесят один год, но выглядел он значительно моложе. Он никогда не был хорошим врачом и был очень плохим хирургом. Когда ему стукнуло тридцать пять, он понял, что, занимаясь излечением больных и изучением нефрологии, далеко не уедешь, и выбрал иное поприще. Туррини открыл свой медицинский центр, с которым сотрудничали его товарищи, тщательно отобранные среди директоров медицинских учреждений и дававшие подзаработать университетским коллегам. Не спеша, путешествуя от одного званого ужина к другому, к сорока трем годам он стал главным врачом отделения и руководителем кафедры.

Обладая выдающимися организаторскими способностями, как врач Туррини был круглый ноль. С упорством, достойным лучшего применения, он примерно раз в месяц заставлял себя работать со скальпелем в видах поддержания престижа, правда, ограничивал свое участие в операциях областью урологии. Так получилось, что месяца два назад Касти оказался свидетелем одного эпизода, который, попади он на страницы газет, погубил бы репутацию Туррини.

Завотделением возник в операционном зале уже после того, как два ассистента завершили всю предварительную подготовку к операции. Касти присутствовал там в качестве обыкновенного наблюдателя. Туррини нужно было всего лишь извлечь и отрезать один сосуд, расположенный у шейки мочевого пузыря. Туррини безуспешно искал его в течение четверти часа, потому что помощники не извлекли сосуд заранее, решив оставить начальству хоть какую-то видимость работы.

В конце концов Туррини, взбешенный собственной беспомощностью, с глазами, налитыми кровью, взмахнул скальпелем над головой, описал им круг и вонзил его в руку стоящего справа ассистента – Уго Моретти. Раненый с криком упал на пол, одно из сухожилий было перерезано. Завотделением холодно посмотрел на Моретти, истекавшего кровью, и попросил убрать его из операционной.

Касти и второй ассистент Стефано Савини остолбенели: само их присутствие невольно превращало их в свидетелей или потенциальных врагов. Два дня все трое – Касти, Савини и Моретти тайно совещались, как им быть, и в итоге решили, что лучше не высовываться. Но чтобы опорочить Туррини, хватило бы и сплетен младшего медперсонала. И вот три дня спустя после инцидента в голове Моретти созрел лучший план. Он явился в кабинет начальника с зашитой и упакованной в гипс рукой и с сокрушенным видом попросил у него прощения за то, что так неосторожно попал ему под руку во время работы.

Туррини осведомился о состоянии его здоровья и наказал впредь быть осторожным и более не пересекать траекторию скальпеля во время операции. Затем заведующий распрощался с ним, пожелав дальнейших успехов и скорейшего выздоровления. Моретти покинул кабинет в приподнятом настроении, нежно поглаживая руку в гипсе, благодаря которой ему светило удачное продвижение по службе. Он смог извлечь выгоду из возможности шантажировать Туррини.

Касти, напротив, сохранял молчание и всякий раз при встрече вежливо здоровался с заведующим отделением. Он не пытался ему угрожать, но и не выставлял никаких требований. Однако именно его нейтралитет в глазах такого опытного политика, как Туррини, представлял наибольшую опасность.

– Видите ли, доктор, – прервал его размышления Туррини, – я считаю, что вы стали жертвой случайного совпадения. Мы все знаем, как трудно медику методично соблюдать график обыкновенного служащего.

И тут же, перестав играть в сочувствие, добавил:

– К сожалению, создавшаяся ситуация может бросить тень на добрую репутацию больницы.

– Уверяю вас, – возразил Касти, – этого мне хотелось бы менее всего.

Туррини и Корради одобрительно закивали головами.

– Ну вы же понимаете, – вступил в разговор генеральный директор, – что мы не можем допустить, чтобы в газетах замелькали заголовки о нашей неудовлетворительной работе. Мы должны сохранять лицо, иначе последствия могут быть самыми тяжелыми как для пациентов, так и для персонала, более того, даже смогут повлиять на качество лечения.

В словах Корради Касти отчетливо услышал желание закрыть ему рот на замок. В случае согласия – никаких статей, никаких заявлений, упоминаний о размахивании скальпелем в операционной, об ошибочно удаленной из-за излишней самонадеянности – почке. Мы, медики, должны сплотить наши ряды!

– Если вы не против, – заявил Туррини, – я хотел бы доверить вам контроль за соблюдением медицинским персоналом графика работы. Я думаю, что, возложив на себя эту неприятную функцию, вы, как никто другой, до конца прочувствуете необходимость тщательного следования служебному распорядку. Ну как, принимаете предложение?

Касти оторопел: меньше всего он был готов к деятельности такого рода. Доктор хронически опаздывал и всегда был далек от административных проблем. Вряд ли он сумеет постоянно напоминать медикам о необходимости регистрировать время работы на карточках. Но если он откажется, Корради и Туррини сразу начнут мстить ему, а если согласится, ему придется контролировать своих коллег, регулярно сталкиваясь с нарушениями графика с их стороны, рискуя вызвать их неприязнь к себе. Нефролог попробовал нащупать пути к отступлению.

– Учитывая то, что мне грозит административное расследование…

– Расследование может завершиться уже здесь и сейчас, в этой комнате, – остановил его Корради. – Я не говорю, что так оно и будет, но так может быть…

– А как же карабинеры «НАСа»? – усомнился Касти.

– Для того чтобы придать делу ход, им необходима поддержка администрации. В противном случае у них не хватит улик, и материалы будут переданы для внутреннего дисциплинарного разбирательства. Решение остается за нами.

– Я вас понял.

– Доктор, – продолжил атаку Туррини, – дело здесь не только в сотрудниках «НАСа». Чтобы окончательно сломать карьеру врача, достаточно всего лишь опубликовать статью в какой-нибудь газете и в ней упомянуть, что такой-то доктор нарушает дисциплину, и все – его имя навсегда будет смешано с грязью.

Касти в очередной раз услышал настоятельный призыв забыть о прошлом. Взамен ему обещали спокойное будущее.

– Вы правы, – выдавил он из себя, – давайте отложим в сторону судебные и дисциплинарные разбирательства, и я буду рад сотрудничать с вами в той форме, какую сочту уместной.

Главврач и генеральный директор расценили его заявление как знак того, что они «ударили по рукам» и коллега дает обет молчания. Улыбаясь, они заверили Касти, что делу не будет дан ход, точнее, оно будет заморожено на неопределенный срок. Только покинув кабинет, нефролог полностью осознал, в какую ловушку он попался. Вероятно, с подсказки Мага они надавили на самое слабое место и провели его как ребенка, навсегда связав безмолвным соглашением. Хитроумная воронка сработала, засасывая его, но работа была спасена.

За женскими костюмами, выставленными в витрине, маячили две молодые продавщицы, блондинки с фигурами манекенщиц. Марко привлекли ритмичные движения молодых девушек. Любуясь ими, он остановился под портикоми на тротуаре главной улицы, ведущей от железнодорожной станции к историческому центру города.

Казалось, что продавщицы вытанцовывают перед клиенткой, но отсюда виднелся лишь кусочек стройной ножки, обтянутой черным чулком. Зачарованный этим чувственным танцем, Марко решился войти. К нему тотчас подлетела самая хорошенькая продавщица.

– Добрый день, что вы желаете? – спросила она, улыбаясь.

– Покажите мне, пожалуйста, вечернее платье декольте.

В эту минуту клиентка, черные волосы которой струились по плечам, обернулась, и Марко узнал Клаудию. Сегодня на ней был коричневый пиджак, из-под которого выглядывала бежевая блузка с воротничком под горлышко, и юбка до колен. Темные блестящие волосы Клаудии контрастировали со светлыми головками продавщиц, черная тушь на длинных ресницах подчеркивала глубину карих глаз. Что-то изменилось в ее облике за последнее время. Фигура немного округлилась, потеряв спортивную форму, отчего она стала казаться более женственной.

– Привет!

– Привет, ты ли это?

– Покупаешь что-нибудь?

– Так, искал одно платье…

– А, кадришь девчонок, – улыбнулась Клаудия.

Она напомнила ему шутливым тоном, что знает о его любовных похождениях, которые, впрочем, никогда не перерастали ни во что серьезное. Намек на его амурные дела из уст жены его собственного брата был Марко неприятен.

– А Лука уже… – Марко сменил тему.

– Да, он вчера вернулся домой, – поспешила ответить Клаудия. – Ну, раз уж ты здесь, помоги мне выбрать платье. Мы приглашены на Новый год. Я ищу что-нибудь яркое, но при этом элегантное.

– Я могу вам кое-что предложить, – подоспела главная продавщица. – Посмотрите, – она показала платье Марко, – чудесное, не правда ли?

Это было красное платье на тоненьких бретельках. Вызывающе сексуальное, Марко с трудом представил его на Клаудии. Обычно она носила спортивную и практичную одежду, а когда хотела надеть что-нибудь нарядное, как сегодня, то предпочитала классические варианты, без глубоких разрезов и декольте.

Поэтому он удивился, когда Клаудия порывисто схватила платье и направилась в примерочную кабину. Она выпорхнула оттуда спустя две минуты, завернутая в новую красную оболочку, которая выгодно подчеркивала обнаженные части ее тела.

– Тебе нравится? – спросила она Марко.

– Потрясающе, – одобрил он, пораженный увиденным.

Пока Клаудия вертелась перед зеркалом, Марко осознал, что такое платье можно было надеть только на голое тело, а значит, под ним на ней нет ни трусиков, ни лифчика, ни колготок. Клаудия оставила все это в кабинке. Платье было с большим декольте и глубоким вырезом на спине, доходившим почти до самых ягодиц и вызывавшим желание заглянуть еще дальше. Клаудия посмотрела на Марко, ища признаки одобрения, и осталась довольна его восхищенным видом.

– Решено, я беру его, – заявила она и вернулась в примерочную.

Продавщицы перенесли все внимание на Марко, но он отказался что-либо выбирать.

– Спасибо, я подожду свою невестку.

Клаудия вышла из примерочной и протянула платье продавщице, чтобы та его упаковала.

– А твой заказ, Марко?

– Пожалуй, в другой раз.

– Сердце красавцев склонно к измене, – пропела она и снова принялась подшучивать над ним.

– Ты права. А что, Лука уже в такой форме, что сможет встречать Новый год?

– Он говорит, что да, но я не уверена. Ты тоже приглашен, конечно, если у тебя нет других планов.

– Я подумаю, – ответил Марко.

Ему что-то почудилось в голосе Клаудии, в нем звучало осторожное приглашение. Она словно просила его помочь ей пережить этот сложный период жизни. Но Марко подумал, что он не имеет никакого права вторгаться в личную жизнь брата и его жены. Лука никогда не посвятил бы его в свои проблемы.

– Ты на машине? – спросила Клаудия, прервав его мыслительные упражнения.

– Нет, сегодня пешком.

– Жаль, тогда проводи меня до такси.

Клаудия надела пальто и забрала пакет с платьем, расплатившись кредитной картой. Потом взяла Марко под руку – его обрадовал этот интимный жест, – и они вышли из магазина.

– Мне правда было бы приятно, если бы ты пришел. И Луке тоже.

– Мы празднуем с коллегами, – соврал Марко, – но если что-то изменится, я приду к вам.

Заметив такси у портика, они подошли к машине. Марко открыл дверцу. Клаудия обняла его, поцеловала в щеку и, прижавшись к нему нежнее, чем обычно, прошептала:

– Я ведь еще не сказала тебе спасибо за мое спасение в больнице.

– Не за что.

– Дай знать, если сможешь прийти на праздник.

Марко сумел не поддаться телесному притяжению, вызванному близостью Клаудии, и снова уклонился от прямого ответа:

– Я постараюсь.

Он посадил ее в такси и захлопнул дверцу. Какое-то время Марко еще стоял, прислонившись к колонне портика, и смотрел, как машина исчезает из поля зрения.