Текст книги "Закон бумеранга (СИ)"
Автор книги: Марк Шнайдер
Соавторы: Анна Шнайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
– Да, ты права, – кивнул он, помолчав, и ушёл. Я хотела ещё немного подремать, но не смогла уже уснуть – только лежала и почему-то прокручивала в памяти Сашкин недавний полубезумный вид.
Он выглядел как человек, которому очень плохо.
И я должна бы чувствовать удовлетворение… Ну, я же отомстила вроде как. Но я его тем не менее не чувствовала. Мне просто тоже было плохо – и всё. Однако я оказалась не готова сдавать назад и признаваться, что не всё в моём ночном спектакле было правдой. Но и делать вид, что ничего не случилось, тоже было невозможно.
В результате, когда Сашка вышел из душа и стал более-менее напоминать нормального человека, мы с ним поговорили. Точнее, говорила в основном я, а он слушал. Извинился только ещё раз – но не за семилетний обман, а за пощёчину, которую я почти и не заметила на кураже. Да и не пощёчина это была, а так, шлепок, но переживал Сашка настолько, будто он мне как минимум фингал под глазом поставил.
Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Потому что за свои измены муж ни разу нормально не извинился. Нет, разумеется, он говорил и «прости», и «извини», и прочие словесные кружева – но при этом искренности в них не было ни на грош.
Сашка не жалел.
Поэтому я, вываливая на него всю утреннюю информацию, тоже его не пожалела.
– В общем, я решила, – говорила я как могла спокойно, хотя внутри вся дрожала от противоречивых эмоций. – Будем жить как жили. У тебя – твои девки, у меня – своя личная жизнь. Мы воспитываем девчонок, им нужны и мама и папа. Но развлекаться на стороне каждый имеет право. Кажется, ты за это и топил когда-то, объясняя мне, что секс и любовь – вещи разные.
– Я… не за это… – блеял Сашка. Впервые в жизни я видела его настолько растерянным, и мне было одновременно и больно, и злорадно.
– Неважно, – отмахнулась я от мужа. – Думаю, ты понял мою мысль. Можешь продолжать в том же духе.
Я хотела добавить: «И обсуждать чужие прелести, глядя на полуобнажённые фотки», но отчего-то промолчала.
И вот теперь, спустя четыре месяца, глядя вслед ушедшему в душ Сашке, я думала: а если бы я тогда упомянула эти фотки? Если бы смогла вывалить на мужа причину своей последней жуткой обиды – избежали бы мы того, что случилось дальше?
Не знаю. Я уже давно ничего не знаю и не понимаю.
Я просто безумно устала.
14
Сашка
Интересно, бывали ли в мировой практике самоубийств такие случаи, когда люди с горя топились в ванне? Наверное, да. По крайней мере, я, в ступоре глядя на льющуюся из душевой лейки воду, неожиданно осознал, что прокручиваю в голове, как именно это можно провернуть.
Довела меня Маринка, довела…
Но я сам виноват, если не во всём, то во многом. Все семь лет, периодически гуляя от Маринки, я порой думал: а что, если она узнает? И гнал от себя эти мысли прочь. Ну как она может узнать, я ведь никогда не связываюсь с проблемными девками, все связи на один-два раза. Не помню, чтобы с кем-то спал больше двух раз, серьёзно. Больше двух раз – это уже какие-никакие, но отношения, а мне они на фиг сдались. Отношения у меня были с Мариной, а это всё – приятные развлечения. Как в баню сходить, расслабиться, попариться. Но не каждый же день туда мотаться, когда ванна дома есть.
Наверное, что-то в моих рассуждениях изначально было неправильно, раз вот так всё получилось. Хотя не наверное – точно. И ты даже знаешь, что именно, правда, Саш? До последнего не хочешь признавать, но в глубине души – знаешь, в чём дело. Не дебил ведь. Козёл, но не дебил.
И сейчас всё стало ещё очевиднее, когда я увидел Марину с этим её хероем воочию и прочитал кусок их переписки. И неважно, что у меня никогда не было ни с кем подобных диалогов и в целом какой-то эмоциональной близости. Нет, не так – важно, конечно. По крайней мере, мне так проще себя оправдывать. Но для Марины всё иначе. Для неё неважно, как именно я общался с другими женщинами, – важно лишь то, что я её столько лет обманывал. Врал.
Она, возможно, ещё и поэтому выбрала другой путь и не стала врать мне изначально, сразу сообщила про своего любовничка. Может, и так. Ну или Марина просто хотела сделать мне больно. Хотя чересчур самонадеянно с моей стороны думать, будто жена что-то ко мне по-прежнему испытывает и её на самом деле волнует, больно мне или нет. Четыре года Марина обращала на меня внимания не больше, чем на стул, и предположить, что ей хотелось уколоть меня посильнее связью с этим Антошкой, можно было только от отчаяния.
Да, я действительно отчаянно хотел верить, что жена меня любит. Хотя бы немного. Что в ней по-прежнему тлеет тот огонь, который я раздул когда-то в маленькой одинокой девочке.
15
Сашка
Когда мы познакомились с Мариной, мне было двадцать восемь, ей – двадцать два. Она устроилась на работу в компанию моего отца переводчиком – нам были нужны такие люди постоянно, поскольку сотрудничали мы со многими иностранными компаниями. Отец знал в совершенстве немецкий язык, я кое-как умел изъясняться по-английски, Славка с детства увлекался китайским, но остальные языки были в пролёте. И Марина стала нашей переводчицей с французского и по совместительству личной помощницей отца.
Я сразу её заприметил. Как не приметить? Такая красавица под боком ходит. Славка в шутку называл Маринку «оленёнок» – за глубокие карие глаза, пушистые ресницы и в целом невинное выражение мордашки. Особенно мне нравилась Маринина молочная кожа – белая, чистая и такая нежная на вид, что безумно хотелось коснуться рукой и попробовать на ощупь. А ещё лучше – губами.
Марина тогда выглядела очень молодо, как вчерашняя школьница, скромно одевалась и держалась всегда строго, но приветливо. По ней сразу было видно, что она – «хорошая девочка», правильная отличница, с принципами в стиле «не целуюсь на первом свидании» и «не сплю до свадьбы». К Марине хорошо относились и отец, и Славка, причём брат мне сразу сказал:
– Ты глаза-то на девчонку не лупи, она как моя Лиза – с ней можно только по-серьёзному. Разобьёшь ей сердце, она расстроится, работать не сможет, уволится. Зачем нам такая фигня? Для развлечений поищи кого-нибудь на стороне.
Где-то первые полгода работы Марины у нас я так и делал. Не готов я был к серьёзностям. Да и сама Марина, когда я с ней флиртовал, настолько смущалась, опуская свои прекрасные глазки, что я быстро сдавал назад, понимая – нет, слишком уж нежная девица, одни проблемы от неё потом будут. И не только от неё, но и с отцом.
Хотя порой, когда Марина участвовала в переговорах и разговаривала на французском, безумно напоминая мне Одри Тоту из фильма «Амели», я залипал на неё, как пчела, учуявшая особенно сладкий цветок, и не мог оторвать взгляд. Порой даже ревновал Марину к нашим партнёрам – нравилась она не только мне, многим, но, к моей радости, ни с кем никаких романов Марина не заводила. Отец как-то упомянул, что она из очень строгой семьи, чуть ли не какой-то религиозной, но подробностей не раскрывал, а я и не спрашивал.
Но однажды Марина не пришла на работу, и я, заметив её пустующее место за секретарской стойкой, поинтересовался:
– Пап, что случилось, где наш оленёнок?
– У Марины умерла мать, – вздохнул отец. – Очень, конечно, некстати – завтра девочка пригодилась бы мне на переговорах. Она отпуск взяла на неделю, в понедельник только придёт.
Целый день я отчего-то маялся, прокручивая в голове фразу отца: «У Марины умерла мать». Обычное явление, конечно, – все мы смертны. И сама Марина мне никто, я с ней на тот момент толком и не общался не по работе. Ну была парочка разговоров, но разве это считается? И оказать девушке поддержку я никак не мог. Но мне отчего-то хотелось это сделать. Я сам даже удивился подобному чувству, настолько странным оно было.
В итоге, промаявшись на работе до вечера, я взял в отделе кадров Маринкин адрес и поехал к ней домой.
Жила Марина в то время в какой-то жопе, чуть ли не за городом, я туда еле добрался по пробкам. Ещё диву давался: как она умудряется вовремя на работу приходить, обитая в такой дыре? И когда отдыхает, если, пока доедешь, ночь наступит?
Возле подъезда мешкать не стал, сразу пошёл в дом. Мне повезло – как раз когда я начал раздумывать, не позвонить ли Марине, чтобы узнать код, из подъезда вышел мужик с собакой, и я смог войти внутрь. Поднялся на нужный этаж, подошёл к квартире, поднял руку, чтобы позвонить… И чертыхнулся: куда ты, придурок, даже без цветов припёрся к девушке?! Но тут же задумался: а стоит ли покупать цветы? Марина такая замороченная особа, вдруг поймёт как-то не так.
Ага, не так – это как? Я и сам не понимал, зачем к ней пришёл, чего хочу сейчас сделать или доказать.
Но отступать было поздно, и я нажал на кнопку звонка.
16
Саша
Открыла Марина не сразу. И я уже думал, что надо разворачиваться и уходить, испытывая от этого одновременно и разочарование, и облегчение, когда дверь наконец распахнулась и передо мной появилась Марина. В одном тёмно-сером застиранном халате, с влажными волосами и глазами, круглыми от удивления.
– Александр? – выдохнула она изумлённо. – А-а-а… что вы тут делаете?
Я мог ответить разве что: «Хрен меня знает», поэтому пришлось импровизировать.
– Отец не может найти у себя на столе экземпляр одного договора. Вот я и подумал – вдруг ты случайно его с собой забрала?
Это был полный бред. Наиполнейший. Я никогда не выдавал настолько тупую фразочку, общаясь с девушкой. Но Марина изначально действовала на меня так, что я моментально глупел и не мог собраться с мыслями. У неё и сейчас порой был подобный эффект, несмотря на почти двенадцать лет брака.
– Забрала? Я? Договор? – выпалила она возмущённо. – Я никогда не забираю с собой важные бумаги!
– А неважные? – уточнил я и, пока Марина хлопала глазами, отодвинул её в сторону и вошёл в квартиру.
Да-а-а… Я сразу понял, что жила она небогато. Квартира была крошечной – однокомнатная, кажется. И обстановка – будто из фильмов про Советский Союз. Не удивлюсь, если увижу в комнате сервант с посудой. А эти полосатые обои в коридоре… Они точно попадались мне в каком-то старом фильме. В «Иронии судьбы», может?
– Александр, что вы себе позволяете, я вас не приглашала, – негромко сказала Марина и потянула меня за локоть в сторону выхода. – Выйдите, пожалуйста…
– Ладно. – Я провёл ладонью по затылку, сделал шаг к двери… и захлопнул её. Марина раздражённо сверкнула на меня глазами, и мне показалось, что она от негодования даже ногами сейчас начнёт топать. – Ну не сердись. Я соврал. Просто отец сказал мне про твоё горе, и мне почему-то захотелось тебя поддержать. Хотя… я знаю почему. Ты мне нравишься.
Несмотря на то, что освещение в коридоре было на редкость тусклым, я всё равно заметил, как Марина после этих слов залилась краской.
– Э-э-э…
– Можешь ничего не говорить, – я замахал на неё руками. – Давай я просто помогу тебе с чем-нибудь? Мне очень хочется тебе помочь.
– Да чем вы можете мне помочь? – удивилась она, продолжая краснеть. – Я же сейчас занимаюсь организацией похорон. Сегодня весь день ездила и завтра опять поеду, ещё не всё доделала.
– Я могу тебя отвезти, – предложил я. – Отсюда же ехать наверняка далеко. Я вообще удивляюсь, как ты умудрялась приходить на работу вовремя, добираясь из такой дыры?!
Марина слабо улыбнулась, и я внезапно понял, что она безумно уставшая и замученная.
Даже стыдно немного стало, что я притащился к ней вот так, поздно вечером, ещё и с совсем пустыми руками…
И я уже хотел сказать, что сейчас уйду и приеду только утром, чтобы отвезти её, куда она скажет, когда Марина вдруг предложила:
– Чаю будете?.. – И кашлянула с неловкостью, глядя на меня с удивлением: мол, что я сейчас такое сказала?
А я поспешил согласиться. Естественно, какой же дурак откажется выпить чаю в гостях у девушки, которая нравится до дрожи в коленках?
Нет, в тот вечер между нами ничего не случилось, даже дурацкого поцелуя – и того не было. Я просто сидел на крошечной Маринкиной кухне и пил чай из большой кружки. Маленькими глотками, чтобы задержаться подольше. Задавал ей вопросы, слушал ответы… И Марина от меня не отставала – тоже спрашивала о разном.
В тот вечер я узнал о ней больше, чем знал о большинстве своих бывших девушек. И главное – я всё запомнил, хотя обычно подобная информация вылетала из моей головы быстрее ветра. Вообще не задерживалась. Какая разница, кем были родители девчонок, с которыми я спал и недолго встречался, где та или другая училась, о чём мечтала в свободное от меня время? Совершенно неважно. Но с Мариной с самого начала всё было как-то иначе.
По-настоящему.
Да, она действительно воспитывалась в строгой семье – тут отец не соврал. Её родители были возрастными людьми – когда Марина родилась, матери было за сорок, а отцу за пятьдесят. Двадцать лет пытались завести ребёнка… Неудивительно, что за Мариной смотрели примерно так же, как смотрят надзиратели за заключёнными. Она не говорила мне ничего подобного, разумеется, и вообще о своих родителях отзывалась исключительно уважительно – но я понял это и сам по парочке вырвавшихся фактов.
Марина не ходила в детский сад, потому что родители опасались оставлять её с чужими людьми. Она стала переводчиком, потому что так решили родители. И близких людей у неё, кроме них, не было – никого мама и папа за всю её жизнь так и не одобрили, никто им не нравился.
Отец, как оказалось, умер два года назад, а мама вот вчера. И попросить о помощи Марине и правда было некого – других родственников у неё не имелось, а друзей тем более.
В итоге я остался на ночь – она постелила мне на кровати своей матери. У любой другой девушки я в жизни не стал бы оставаться ради того, чтобы поспать отдельно, ещё и на кровати, где недавно спал почивший человек, но ради Марины я был готов на многое.
С тех пор, собственно, мало что изменилось.
17
Сашка
Когда я вышел из душа, проторчав там хрен знает сколько времени, вспоминая прошлое, Марина уже спала. Сопела, уткнувшись носом в подушку и даже одеялом не накрывшись. И чулки не сняла. Меня это кольнуло: ну чего она, не могла зайти и переодеться в ванной, пока я плескался? Сколько же раз заходила и делала так раньше. А теперь чего – брезгует? Вроде объяснил ей всё про Милку, а такое впечатление, что только хуже сделал.
Вздохнув и стиснув зубы, я аккуратно накрыл жену одеялом, чтобы не замёрзла. Знаю ведь её: поспит вот так раскрытая – а на следующий день будет ходить и спину тереть, потому что продуло. Маринка к таким вещам чувствительная, в отличие от меня.
Её телефон валялся рядом на подушке, и я поначалу хотел просто закинуть его на тумбочку. Даже успел положить и отойти… но потом вернулся. Взял в руку, подержал немного в ладони, потряс…
Бляяяядь, Сашка, ты серьёзно?
Как игра в горячую картошку. И, да, Марин, в эту игру можно играть вдвоём. Конечно, я знаю, что ты порой залезала в мой телефон и рылась там, но я закрывал на это глаза – после того, как я столько времени обманывал жену, подобное поведение не должно удивлять. И вот теперь я оказался на Маринкином месте и не мог сдержать собственного… нет – не любопытства. То, что я чувствовал, нельзя было назвать этим безобидным, мать его, словом.
Скорее, жадность. Грёбаная жадность…
В конце концов, я четыре месяца сдерживался и не залезал в Маринкин телефон. Скрипел зубами, но не хватался за её трубу – считал это унижением для себя. Но сейчас мне было плевать, я просто хотел знать, что у неё всё-таки с этим Антошкой, насколько всё серьёзно. А то, может, мне уже вещи паковать надо?
Провёл пальцем по экрану, набрал пароль. Он, естественно, подошёл – я даже не сомневался, что Маринка его не поменяла. Почему? Хрен знает. Просто чувствовал.
Залез в мессенджер, нашёл её хероя и начал предаваться истинному мазохизму.
А то, что это именно мазохизм, я осознал быстро. Потому что они флиртовали друг с другом очень активно. Потому что Антошка, чтоб у него всё и везде засохло, постоянно прохаживался по мне-козлу. Маринка толком не отвечала, но посылала хихикающие смайлики. Потому что они обсуждали прошлые встречи и… да, секс.
И если раньше – недолго и невнятно, но всё же – у меня была надежда, что это шутка, какой-то спектакль, Маринка просто притворяется… то теперь эта надежда сдохла в муках.
«Знаешь, ты очень чувствительная, – писал моей, блядь, жене её любовник. – У меня таких отзывчивых девушек ещё не было. Серьёзно! Несмотря на богатый опыт)))))»
«Просто я тебя сильно старше и изголодалась по мужскому вниманию, – отвечала Марина, поставив краснеющий смайлик. – Когда узнаёшь, что муж много лет добирал секс на стороне, поневоле начинаешь сомневаться в собственной привлекательности. И меня давно ничего толком не радовало. Ты радуешь. Спасибо тебе».
Я отшвырнул телефон в сторону, каким-то чудом попав на тумбочку и не разбив его, и сжал ладони в кулаки.
«Поневоле начинаешь сомневаться в собственной привлекательности».
Впервые в жизни я об этом задумался.
И почувствовал особую горечь оттого, что понимал: даже если бы Марина сказала мне нечто подобное ещё год назад, я бы не обратил на это внимания. Потому что глупость! Марина всегда была для меня фантастически привлекательной. Даже сейчас я хотел её, несмотря на ярость из-за наличия в её жизни Антошки. Я бы всё отдал, чтобы Марина просто сказала: «Саш, давай всё забудем и начнём с чистого листа». Ну, кроме дочерей. Остальное – всё! Деньги, руку, ногу, почку, да хоть голову – забирайте, лишь бы с Маринкой помириться.
Но теперь я отлично понимал жену. Получив от неё «в подарок» измену – да, понимал.
Потому что и сам с недавних пор начал сомневаться в собственной привлекательности.
18
Сашка
В результате уснуть я так и не смог. Хорошо, что на следующий день не надо было на работу – воскресенье всё же.
Утром я сидел возле кровати, караулил, когда Марина проснётся… Хотел предложить ей попробовать начать сначала. Понимал, что пошлёт, но всё равно собирался предложить. Может, у неё хоть что-то внутри дрогнет, а?
Марина открыла глаза, потянулась под одеялом и, как только я открыл рот, чтобы вывалить на неё то, о чём полночи думал, спокойно-сонным голосом произнесла:
– Ты не против, если я сегодня проведу вечер отдельно от тебя и девчонок? Хочу вырваться на пару часов. Надолго не задержусь, не переживай.
Я резко захлопнул рот, едва не сломав себе челюсть, и, переждав пару секунд, чтобы не заорать, процедил:
– К Антошке пойдёшь?
– Ну да, – вновь зевнула Марина. – Ты же мне вчера весь кайф обломал. Сегодня надо наверстать упущенное.
Я не выдержал. Психанул.
– Да катись ты куда хочешь, шлюха грёбаная, – рявкнул, пожалуй, чересчур громко и выбежал из спальни под ехидный Маринкин смешок.
Минут пять стоял в коридоре и просто дышал, глядя в потолок и ощущая, как режет и печёт глаза, будто в них песок насыпали.
Может, развестись?
Нет, как я без Маринки-то? Да, она меня сейчас бесит, но я же её люблю. А она, может, натрахается со своим Антошкой, а потом успокоится и сможет меня простить?
От подобной мысли я чуть приободрился.
И правда… Дам ей сейчас волю, пусть делает что хочет. Всё равно ведь я её не уговорю ни на что – вон как она ко мне настроена… Да и я тоже хорош – взял и шлюхой её обозвал, придурок.
Пусть повстречается, узнает в полной мере, что такое «левак». А потом посмотрим.
Вдруг действительно – клин клином вышибают? Хотя так говорят, кажется, о чём-то другом. У меня же эта фраза ассоциировалась сейчас с возможностью для Марины изжить мои грехи за счёт своих.
Глупо, наверное. Но других вариантов у меня всё равно не было.
19
Марина
Первое время после того, как я узнала правду про Сашку четыре года назад, я убеждала себя в том, что в итоге не развелась с ним только из-за детей. Вике было шесть, она ещё даже в школу не пошла и была очень привязана к папе, потом моя беременность… Две отличные, почти железобетонные причины для того, чтобы плюнуть на всё и остаться с мужем. Миллионы женщин так делают.
На самом деле я врала самой себе, но поняла это далеко не сразу, а когда Даша чуть подросла – до этого я была слишком погружена в беременность, а потом в воспитание грудного ребёнка. Да и Вика пошла в школу, стала более самостоятельной. И Сашка начал активничать – то он жил и не отсвечивал, а как только я перестала кормить Дашку грудью в её год, попытался вновь со мной поговорить.
Я плохо помню тот разговор. Но всё, что говорил Сашка, сводилось к тому, что пора заканчивать морозиться и жить как жили раньше – душа в душу.
Ярость вспыхнула во мне мгновенно, как будто муж облил меня бензином, а потом бросил горящую спичку. Я взвилась чуть ли не до потолка и прошипела:
– Как раньше – это значит: ты будешь от меня гулять, а я буду сидеть дома и не отсвечивать?!
Сашка обиженно надулся. И я отчётливо поняла, что ещё немного – и я убью его, к чёртовой матери.
Меня всегда неимоверно бесил тот факт, что он не понимал своей вины, не признавал её, не заморачивался. Сашка разрушил меня, превратил из нормального спокойного человека в нервнобольную женщину – и не мог понять этого всем сердцем, не способен был даже извиниться по-настоящему.
А теперь требовал, чтобы я «жила как раньше».
– Марин, ну я ведь уже обещал, что никаких больше загулов… – проблеял он, и я, фыркнув, не стала больше слушать и просто ушла.
Обещал он! Я не понимала, почему вообще должна ему верить?!
Именно в тот момент я неожиданно осознала, что не развелась с этим козлом не из-за девчонок, точнее, не только из-за них. Несмотря ни на что, я продолжала любить Сашку. Сквозь боль и горечь, через страдания и неприязнь – но любить.
Противоречивость этих эмоций сводила меня с ума. Возможно, если бы Сашка вёл себя плохо и как-то косячил, маятник моих сомнений окончательно принял бы положение «надо развестись», но муж не косячил. Он старался во всех отношениях, я чувствовала его поддержку постоянно, по любым вопросам. Даже когда я заявила ему в поликлинике, что к врачам с Дашкой будет ходить он, потому что пап дамы-педиатры больше любят, он не возражал, хотя я точно знала: Сашка боится и крови, и уколов, и врачей терпеть не может, всегда откладывает поход к ним до последнего.
Именно в то время, когда Дашке было около года, я попыталась посещать психолога, но в итоге отказалась от этой затеи. Если для того, чтобы простить гулявшего мужа, надо признать, что в его изменах виновата я, то ну на фиг такого психолога, он лишь добавит мне раздражения. И я решила, что справлюсь сама. Подумала, что мне просто надо проверять Сашку почаще – и со временем, если муж будет чист, мне станет легче.
Увы, но выяснилось, что это так не работает. По крайней мере, для меня.
Чем чаще я проверяла Сашку и чем больше выяснялось, что он сейчас совершенно ничего не скрывает – тем сильнее я сомневалась в собственной адекватности. И не только потому, что нельзя бесконечно сомневаться в близком человеке – это сводит с ума. Мне казалось, что я что-то упускаю. Разве может у Сашки не быть любовницы? Что он, два года – с тех пор, как я забеременела Дашкой, – живёт без секса?
Я не верила, что это возможно, и отчаянно искала доказательства. Даже к частным детективам обращалась – к троим, если быть точной, – но они были единодушны.
Ничего. Зеро.
Расслабило ли это меня? Нет. Наоборот. Я постоянно сомневалась в себе и собственных ощущениях и продолжала бесконечно проверять Сашку. Пока однажды на корпоративе, куда он потащил меня, чтобы я «отвлеклась от детей», не выпила лишнего и не позволила мужу то, чего старательно избегала долгое время. И, глядя на Сашку, который дрожал от нетерпения и раздевал меня с горящими глазами, а потом кончил, толком даже не начав двигаться, – просто оттого, что вошёл в меня, – убедилась: у него, как и у меня, тоже долго не было секса. Такую физическую реакцию не подделать.
После этого мне стало легче. Конечно, меня не отпустило целиком и полностью, но я хотя бы на какое-то время почти перестала следить за мужем. Телефон только проверяла регулярно – и всё.
И делала вид, что меня не волнует ничего, чем занимается Сашка, о чём он думает и чем живёт. Я отчаянно боялась, что, как только выдам себя и покажу ему свою истинную боль, как только он поймёт, что я по-прежнему безумно люблю его одного, – Сашка сразу же расслабится и заведёт себе новую девку.
«Не переживай, Марин! – сказал он мне тогда, четыре года назад, когда я предъявила ему доказательства его измен. – Для меня это никогда не было ничем серьёзным. Всё равно что порой выкурить сигаретку или выпить пива».
Увы, я относилась к той ситуации совсем иначе.
Но он этого, мне кажется, до сих пор так и не понял.
20
Марина
Как обманутые жёны узнают об изменах? Не знаю, как другие, а я изначально просто заехала к Сашке на работу, чтобы взять кое-какие документы и привезти их его отцу. После того как я вышла из декрета с Викой, я устроилась на прежнее место к Алексею Дмитриевичу и продолжала выполнять работу его помощницы. С Сашкой мы мало виделись – его кабинет был на другом этаже. А Алексей Дмитриевич на той неделе взял отпуск и уехал с Анной Викторовной, Сашкиной мамой, на дачу, и вечером я должна была привезти к ним Вику вместе с этими документами.
Я забрала у Сашки нужные бумаги, положила их в сумку и прежде, чем покинуть офис, заглянула в туалет. Прошла мимо двух женщин, которые стояли возле раковин, зашла в кабинку… и чуть не упала, услышав:
– Да этот Александр Яковлев – кобель ещё тот. Ты чего, Маш, серьёзно думаешь, что он на тебя запал? Ну съездили вы вместе на объект, а потом он тебя трахнул – и?
Я застыла на месте с открытым ртом и вытаращенными глазами.
Между тем разговор продолжался.
– Ну не знаю, – манерно фыркнула вторая собеседница. – Классно же было, чего бы не продолжить?
– А зачем? Чтобы ты вообразила, что у тебя с ним отношения и требовать что-нибудь начала? Ему это на фиг сдалось, как я понимаю. Из тех, с кем я общаюсь, знаю ещё парочку, кто с ним спал – тоже вот так, один раз по-быстрому. При попытке продолжить знакомство он отбривает сразу, чтобы иллюзий не было. И вообще ты лучше помалкивай – будешь болтать, вылетишь отсюда очень быстро.
– Вперёд ногами? – насмешливо поинтересовалась незнакомая мне девушка, пока я глотала ртом воздух в попытке продышаться.
– Зачем же? По собственному желанию вылетишь. Я же говорю тебе – ему проблемы не нужны, он женат и разводиться не планирует. Давай, приходи в себя. Забудь об этом эпизоде и сплетничать перестань, если работой дорожишь.
– Ладно, посмотрим…
Собеседницы покинули туалет, и я медленно съехала спиной вниз по дверце, села на пол и закрыла глаза.
Если бы можно было упасть в обморок по собственному желанию, я бы сделала это немедленно. Но, к сожалению, подобное невозможно, и мне приходилось терпеть отвратительность свалившейся на меня реальности.
А может, они всё это специально? Заметили, что в туалет зашла жена Александра Яковлева, и решили ему отомстить за что-нибудь. Меня ведь знают в лицо – не все, но многие. Хотя и не все в курсе, что я замужем за сыном генерального директора, некоторые думают, что я только помощница Алексея Дмитриевича. Тем более что фамилию после замужества я не меняла, решила остаться Мариной Лариной. Мне нравилось, как это звучит, а Сашке было всё равно.
А вдруг не специально, а действительно?.. Вдруг муж мне изменяет?
Оттого, что я даже допустила подобную мысль, я впала в панику. Никогда ни о чём подобном не думала, всегда была уверена в Сашке как в себе. А тут в одночасье стала сомневаться, и из-за чего – всего лишь подслушав какой-то дурацкий разговор!
А может, здесь работает ещё один Александр Яковлев?
А может, они просто решили пошутить надо мной?
А может, может… может…
Я придумывала оправдания Сашке ещё пару дней, а заодно рылась в его телефоне, нюхала рубашки и листала список расходов в банковских приложениях, но ничего нигде не находила.
В конце концов, устав мучиться от неизвестности, я просто подкинула Сашке в дипломат старые Викины часы с трекером и стала ждать.
21
Марина
Прежде чем докапываться до правды, стоит хорошенько решить для себя, нужна ли она вообще. Потому что порой эта самая правда оказывается слишком разрушительной, как в моём случае.
Впрочем, я не сомневалась: со временем всё выяснилось бы так или иначе, даже странно, что Сашка этого не понимал. Ведь он заводил интрижки на работе! На работе, где почти постоянно присутствовали не только его отец и брат, но и я. Сашке просто везло, что среди его одноразовых связей не попалась какая-нибудь особенно амбициозная девчонка, решившая открыть глаза супруге неверного.
Но любое везение – увы, временно.
И следующие несколько дней после того, как я подкинула Сашке Викины часы, я ничего подозрительного не видела и не слышала. Да, в часах есть микрофон – можно подключиться к нему даже на расстоянии и услышать, что происходит вокруг. Но в первые дни я слышала лишь тишину или деловые разговоры.
А потом…
Она мерзко хихикала. И, нет, это была не та девушка из туалета – у той был совсем другой голос, – да и звали её не Машей. Сашка, не менее мерзко смеясь ей в унисон, сказал:
– Давай, Оксан, быстренько, а то мне домой пора.
– Нет бы отметить тендер, – вздохнула девушка и вновь хихикнула. – Столько сил потратили, чтобы контакт подписать. Я денно и нощно бдила, чтобы он вам достался.
– Ты молодец, я давно тебе это говорю. Но домой мне всё же надо, как и тебе – на работу.
И тут я поняла, с кем Сашка «общается». Я не видела эту женщину, но помнила, что он упоминал некую «Оксану из администрации», которая несколько раз помогала нашей фирме выхватывать интересные тендеры на строительство под носом у конкурентов. Кажется, она была юристом.
Дальнейшие звуки говорили сами за себя – то же самое можно услышать в любом порнофильме. Охи-вздохи, шлёпанье голых тел друг о друга, стоны. Но слушала я это недолго – только для того, чтобы записать звук. Как ещё сообразила, что стоит сделать, пребывая в полнейшем шоке от всего произошедшего за последнее время? На автопилоте, наверное.
Хорошо, что Вика в тот день была на даче у бабушки с дедушкой…
Вечером, когда Сашка пришёл домой и бодро, с непринуждённой улыбкой поинтересовался, что у нас на ужин, я молча включила эту запись и, наблюдая за тем, как с его лица медленно сползает улыбка, взяла кастрюлю с борщом и вылила его мужу на голову.
К сожалению, к тому времени суп уже остыл, и Сашка ни капли не обжёгся. Но заорал всё равно. Возмущался, говорил, что можно было «решить всё цивилизованно», и я, услышав эту фразочку, завопила в ответ:
– Скажи спасибо, что я тебя ножом в живот не пырнула!
Дальнейшее я вновь плохо помню – сначала мы вопили друг на друга, потом я плакала, а он, весь в капусте, свёкле и разводах на лице, клялся, что ни за что и никогда больше.
