Текст книги "Сон на золе (СИ)"

Автор книги: Марк Моррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Глава 13. Скормленный в неволе

Случалось мне в студенческие годы просыпаться после хорошей такой попойки. Каюсь. Но старый опыт не шел ни в какое сравнение с тем, что я испытывал в этот раз. Башка раскалывалась, словно я прогулялся сразу под тремя Импульсами одновременно. Тело затекло, плечи сводила судорога. Все, что я мог из себя выдавить – это страдальческий стон.

– О, глядите–ка, новенький, кажется, очухался, – раздался где–то неподалеку заинтересованный голос.

Мне не хотелось реагировать. Я мечтал о том, чтобы провалиться обратно во тьму, и переждать там, пока голова перестанет быть по ощущения размером с раздутую бочку. Но следом пришло чувство холода и жесткости. Кажется, я валялся на голом полу. И, если я продолжу так лежать, то телу лучше не станет уж точно. Пришлось пойти наперекор всем своим желаниям. Приоткрыв одно веко, я увидел, что лежу рядом со стенкой. Кряхтя приподнялся, игнорируя все возмущения и сопротивления организма, после чего уселся, прислонившись спиной к холодной, не пойми чем облицованной стене.

– Эй, новенький, ты как? – снова раздался голос.

– Таран, отстань. Видишь – человеку плохо, – слова второго говорившего прозвучали в приказательном тоне.

– Так я это, может помощь какая нужна…

– Мля, и чем ты ему поможешь? Анекдот расскажешь? Или ты ключ от цепей раздобыл, но сказать об этом забыл?

– Все, все, командир, я понял.

– А можно немного, потише? – страдальчески поинтересовался я, сдавив ладонями виски. – А то у меня по ощущениям вчера была пьянка, которую напрочь стерло из памяти.

– Ты что, ни черта не помнишь? – не смог унять любопытства Таран.

– Да все я помню. Только лучше от этого не становится.

– Может воды хлебнешь? Должно полегчать, – сказал кто–то, до сих пор молчавший.

Сколько же тут народа? Сделав над собой усилие, я наконец–то прищурено осмотрелся. Камера, а иначе этот бокс с голыми стенами и не назовешь, представляла собой пустую коробку шесть на шесть метров. Стандартное малое складское помещение низинного города. Значит я снова под землей. Теперь понятно откуда запах сырости и холод. Электричество больше не поступает на подсистемы города. Следовательно, ни тебе обогрева, ни порядочной вентиляции ждать не приходится.

И все же, при этом мы не сидели в полной темноте. Вероятнее всего, местные обзавелись генераторами. Через щели закрытой двери шло скудное свечение, вдобавок к двум небольшим аварийным лампам. Для меня в данный момент – просто идеальный вариант. Свет не резал глаза, но его вполне хватало, чтобы рассмотреть своих «коллег по заключению».

Сокамерников у меня было трое. Все основательно помяты. Кажется, досталось им похуже моего. На каждом был надет потрепанный костюм–горка. Ну, или по крайней мере то, что от него осталось. Характерная одинаковая одежда подталкивала на мысль, что предо мною солдаты Русской Империи, взятые в плен. Почему в плен? Потому что все мы сидели пристегнутые одной ногой к цепи. А эти метровые цепи кто–то старательно вмуровал в основание стен. То есть в принципе перемещаться можно было, да только особо не разгуляешься. И дотянуться друг до друга мы смогли бы только распластавшись по полу.

Дальше всех от меня сидел солидного вида бородач с узким разрезом глаз. Чуть поближе прислонился к стене мужчина средних лет с неровным шрамом на левой щеке. Изучая меня усталыми глазами, он указал мне под ноги и повторил:

– Серьезно, парень, попей воды – станет полегче.

Посмотрев туда, я обнаружил щедро оставленную бутылку с водой. Точно такая же стояла возле каждого из пленников. Какая забота, вашу мать!

– Только не торопись, а то заблюешь тут все. Как видишь, убирают у нас не часто.

Кивнув, я сделал пробный глоток, перетерпел волну дурноты, и отхлебнул еще раз. Кроме бутылки рядом обнаружилось еще и пустое ведро, о назначении которого не сложно было догадаться. Вот и весь сервис. Постепенно возвращавшееся обоняние уловило полный букет запахов и ароматов, что обычно царит в слабо проветриваемом отхожем месте.

– Ну что, ты как? – не унимался сидевший ближе всех ко мне мужчина. Крупный, широкоплечий. До размеров Гири, конечно, не дотягивает, но такого на ночной улице гопота задевать не станет.

По голосу стало ясно, что это и есть тот самый Таран. Я страдальчески улыбнулся, подняв большой палец вверх и снова отпил воды. Голова действительно понемногу прояснялась. Вполне достаточно, чтобы попытаться разобраться в ситуации:

– Что, мужики: «Честь императора»?

– Честь и слава! – прозвучал почти синхронный отзыв.

– Ты что, служивый? – заинтересовался бородач.

Я покачал головой:

– Простите, мужики, но нет. Просто хотел убедиться, что вы из вояк.

– Занятно, – задумчиво потянул бородач, поглаживая бороду. – Значит, сам ты не из военных, не из местных, и наверняка не из Узла. Уж такого персонажа я бы запомнил.

До меня не сразу дошли слова солдата. Заторможенным мозгам потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что на мне все еще надета моя кожаная куртка с фениксом, поверх спертой военной спецодежды. Трофейные сапоги тоже на месте, а вот пояс с оружием сняли. Козлы.

– Поначалу из–за формы даже подумали, что местные поймали амера. Но теперь ясно, что ты «свой». Осталось понять насколько.

– Американцы–то тут при чем?

– Э–э–э, парень, да ты никак из пещеры вылез?

– Ну, можно сказать и так. И вообще, что это за отморозки меня поймали?

– Рассказать–то не сложно, но давай баш на баш, чтоб по–честному. Ты расскажешь все, что стряслось с тобой до того, как тебя притащили местные, а мы ответим на твои вопросы. Идет?

Пожав плечами, я изложил краткую версию своего замечательного заточения и наивеселейшей дороги в лапы гопо–кельтов. Разумеется, опустив такие тонкие детали, как причастность к Аргентуму, или предположительно драгоценный скарб, вынесенный мною из БМП.

Кстати, при упоминании спецов в черной броне, ребята разом переглянулись. Таран протянул тихое «офиге–еть», и на этом все. Но желания расспрашивать сейчас не было. Что–то подсказывало, что время в этой сырой камере у нас еще найдется.

По ходу дела успели раззнакомится. Бородача звали Хоттабыч, он был командиром отряда, от которого осталось всего трое человек. Мужчина со шрамом представился, как Брас.

– Мда, Каин, ты прямо из огня да в полымя, – поглаживая бородку произнес старший.

– Я бы описал это более красочно, да материться уже надоело. Теперь ваш черед делиться впечатлениями.

– Да, – кивнул Хоттабыч, – как раз думаю, как бы тебе все кратко изложить. Столько всякого дерьма на нас вылилось с начала четырехдневной войны, что все упомянуть и не получится.

– Можем пройтись по основным тезисам. Времени–то у нас теперь валом.

– А вот это ты зря так думаешь, – возразил Брас.

– Ага, – согласился Таран, – местные, как только проголодаются, так сразу и явятся.

– В смысле?

– Давай все по порядку, – пресек мои расспросы офицер. Затем, сам себе кивнул и начал: – Когда началась Четырехдневная война, никто не ожидал чего–то подобного. Мы мало что знаем о том, как обстояли дела в других городах, но у нас Аргентум попытался первым делом разрушить войсковую часть. Возможно, это бы и получилось, не хранись там объект государственного значения.

– Узел. Все городские о нем что–то да слышали.

– Верно. Поэтому над частью установлен мощнейший энергетический щит. Не знаю, в курсе ты или нет, но в Заповедном расположены три электростанции холодного ядерного синтеза. Самая крупная питает сам город… питала. Из тех что поменьше, одна снабжает электричеством войсковую часть и все объекты внутри и снаружи нее, а вторая на все сто питает энергощит. В общем, первый орбитальный удар щит выдержал, отразив его прямехонько в город.

– Так вот чем прошлось по улицам. А я еще удивлялся, что под таким странным углом.

– Да. Перегрузка пустила первую подстанцию на жесткий перезапуск, переключившись на вторую. Ударь Аргентум еще пару раз, цель была бы достигнута. Но, похоже, что–то у них не срослось, поэтому второй раз решили долбануть по основной городской электростанции. Теперь там на несколько километров вокруг массовое погребение с надгробием из рухнувших домов. Мы прозвали то гиблое место Цветком, уж очень похоже… – Хоттабыч замолчал и задумался.

– У него там родные жили, – тихо произнес Таран. – Сам понимаешь. Ну а дальше, дальше был писец. По крайней мере мы так думали. Весь мир погрузился в хаос. Все палят друг по дружке, ракеты шлют, войска. Откуда не возьмись в Заповедный нагрянули японцы и АНР-овцы, а потом еще и американцы заявились. От вышестоящего командования шли такие безумные и противоречивые приказы, что наши командиры заподозрили неладное.

– Как ты уже понял, Узел – не простая войсковая часть, – продолжил бородач. – Так что у старших хватило полномочий, чтобы положить на все солидный такой болт. Решили самовольно укрепиться. Пока отбивались своими силами, как в старые добрые времена, бросили зов и выслали гонцов к ближайшим войсковым дислокациям. Все как положено: с полным описанием ситуации и приказами в слепках памяти. Не знаю, какими были ожидания, но на зов действительно откликнулось две танковые роты, которые на какой–то хрен пытались перебросить в Приморьев, и 175й полк штурмовой панцирной пехоты.

– Не так уж и мало народу, – заметил я, разминая затекшие плечи.

– Вполне. Сил хватило чтобы окопаться, занять круговую оборону, да еще и рейды в город совершать, чтобы не дать басурманам закрепиться. У нас же там больше километра хорошо простреливаемой убойной зоны. Танки и шагоходы под защитой купола выкашивали любую вражину, посмевшую высунуть свой нос, а панцирная пехота не давала гадам потом улизнуть и завершала разгром. А спустя четыре дня, чпок, и всё! – Хатабыч хлопнул ладонью по сжатому кулаку.

На этом офицер снова ушел в раздумья, надолго замолчал. Как не странно, живчик Таран тоже не спешил подхватывать нить повествования, сидя с кислой рожей. Поэтому за них продолжил Брас:

– В общем, эта всемирная заваруха оказалась лишь разогревом. Шарахнул Импульс. Оказалось, что никакие силовые поля не способны защитить от этой напасти. За считанные секунды мы потеряли около трети личного состава и большую часть техники. Вся верхушка командования, подавляющее большинство аналитиков и отрядов быстрого реагирования, в общем, все, кто находился в надземных корпусах или в чистом поле, превратились в измененных. И все они ломанулись вниз. Если бы не заранее укрепленные позиции подземных секторов на случай вражеского прорыва, нас бы смели в первые же десять минут. Стрелять по своим – то еще удовольствие, я тебе скажу.

Я хмуро кивнул:

– Знаю, проходили.

– Тогда ты должен понимать, насколько все были подавлены, справившись с первой волной. Никто толком ничего не понимал. Почему люди, с которыми ты еще с утра завтракал за одним столом, теперь пытаются порвать тебя на части. Но, не успели мы перевести дух, как нагрянула вторая волна. В этот раз – измененных из города. Их было в разы больше. Не буду тебя нагружать жутью и мрачняком, который нам пришлось тогда пережить. Факт остается фактом – в какой–то момент выродки просто схлынули, убравшись восвояси. Думаю, ломись они еще с полчаса, смогли бы довести дело до конца. А так, нас внезапно оставили в покое. Почти без боеприпасов, с катастрофическими потерями, зато выстоявшими.

Мое воображение, подталкиваемое образами из вирт–игр, рисовало довольно яркую картину. Бескрайнее столпотворение тварей, накатывающих волна за волной, не знающих ни страха, ни усталости. Лишь голод. И вымотанные люди, с отчаяньем в глазах держащие оборону из последних сил. Возможно, стоило поблагодарить судьбу, за то, что я оказался замурован на время царящего на поверхности ада. Но вот жена моя оставалась наверху…

– Насколько много выживших?

– В части?

– По городу.

– Заповедный охренеть какой большой, и тут так сразу не скажешь, – Брас потер шрам на щеке. – Но, чтоб ты понимал, в многомилионном городе счет выживших идет на тысячи.

– Б*я!

– Вот именно. На данный момент в Заповедном насчитывается две официальных общины…

– Три, – поправил Хоттабыч, указав на запертые двери.

– Хех, – согласно кивнул Брас, – да, уже три. Первая – это сам Узел. Пилигрим, наш главный, пытается сейчас привести там все в норму. Задача не легкая, сам понимаешь, но каждый старается внести свою лепту.

– Каждый, ага, – пробурчал Таран.

– Почти каждый, – снова согласился солдат. – Тунеядство у некоторых в крови. Но это ненадолго, времена другие теперь.

Вот тут уж точно не поспоришь. Перемены в мире произошли безвозвратные.

– Вторая община – это Ковчег. Амерская. Видал когда–нибудь Доминаторы? Эти гигантские летающие крепости, которые пришли на смену авианосцам? Ну так вот одна из таких во время Импульса рухнула в юго–западной части Заповедного.

– Да ну нафиг?! – мне и правда не верилось. – Это же громадина размером с пару мировых стадионов. Я даже намека на нее не увидел, пока шлялся по городу.

– Все потому, что она скрыта более–менее уцелевшими высотками. Ковчег за ними прятался, чтобы не угодить под огонь наших ПВО, а в итоге угодил под Импульс, – злорадно хохотнул широкоплечий солдат.

– Таран, кончай уже американцев пилить. Не любишь их, так не люби себе тихо в платочек, – раздраженно произнес офицер. – Мы теперь в одном котле варимся. Начинай привыкать.

Солдат в ответ лишь пожал плечами и развалился на полу, дав понять, что в беседе он больше не участвует. За него вновь продолжил Брас:

– Да, грохнулись они смачно и пришлось им тоже не сладко. Хоть корабль и изолирован был, но мощности Импульса хватило, чтобы по внешней оболочке народ прошибло. У них измененные появились прямо внутри. Даже не знаю, кому хуже пришлось: им или нам. Ну а снаружи у них автоматика быстро оклемалась и работала до тех пор, пока выродки не поняли, что к этой здоровенной хреновине лучше не соваться, – солдат отхлебнул воды. – Теперь у нас с Ковчегом перемирие. Помогаем друг другу информацией, немного торгуем. Но пока обмен идет не очень продуктивно – передача доступна только по воздуху, а в городе и помех куча, и связь может вырубиться на раз. Да и сама по себе электроника шалит порой. Есть мысли по первому уровню низинного города путь проложить, но это пока только планы.

Сложно было представить титаническую махину Доминатора, мирно валяющуюся на задворках Заповедного. Еще любопытней был сам факт сотрудничества с недавним противником. Но я решил оставить подробные расспросы на потом.

– Обе общины старательно собирают выживших из ближайших районов города. Наши уже и в пригород наведывались. Там, кстати, людей поболе будет, причем не все желают уходить под защиту Узла, – вновь вернулся в разговор Хоттабыч. – И тут мы переходим к самому интересному. Наш отряд притопал сюда спасать большую группу выживших, а оказалось, что тут уже пустила корни полноценная община.

– Что–то я позитива в твоем голосе совсем не слышу, – я приподнял бровь, желая узнать насколько все плохо.

– И не спроста. Мы, дружище Каин, угодили в общину сектантов. Метки на лбу видал?

– Ага.

– Ну вот. Думаю, ты быстро поймешь, что они все поголовно считают себя избранными. Дети Бога они и все такое, с неким Пастырем во главе. И в целом с этим можно было бы жить, хер с ними, с этими верованиями. Да только наши новые приятели – каннибалы. Причем эти дебилы жрут не только себе подобных, но и измененных. Так разошлись, что выродки вообще в этот район города соваться перестали. Видел бы ты, какие уродства от такого рациона у некоторых сектантов повылазили… Но оно как бы и неудивительно, учитывая, что они еще и по поверхности без защиты лазят. До сих пор не понимаю, как их не убивает излучение.

За последнее время мне довелось услышать много неприятных новостей, но вот тут пришлось сделать над собой усилие, чтобы не уронить челюсть на пол. Каннибалы?! Твою–то мать!!!

– Ниче, ему экскурсию еще обязательно устроят, вот сам и посмотрит, – хмыкнул, валяющийся Таран.

– Нахрена? – не понял я.

– Заведено тут так, – ответил офицер. – Сам же сказал, что тебе уже предлагали вступить в общину.

– Предлагали, – я кивнул, пока не понимая к чему он клонит.

– И испытание тебе проводили. Это не просто так, – зловеще улыбнулся Хоттабыч. – У новоприбывших тут всего два пути. Либо ты присоединяешься к секте, либо становишься в очередь на поедание. Другими словами, превращаешься во вкусненького кабанчика.

– В кабанчика… суки! – злобно прошипел Барс себе под нос.

– Говно перспектива. Но вы–то, я смотрю, вступать в их ряды не спешите.

– Не спешим, – признал офицер. – Наш технарь уже попробовал. Думал, построит из себя истинно верующего и всё такое, а потом придет нас выручать. Только хер что вышло. Не знаю, что с ним делали и чем обработали, но через пару дней он заявился уже с лысым черепом и меткой во лбу. Глаза дурные совсем. Парень больше не видел в нас своих товарищей. Теперь у него был чисто гастрономический интерес. Если бы не догмат, то Карп наверняка бы попытался кусок от кого–то из нас оттяпать.

– Если бы не кто?

– Догмат. Это местные начальники, офицеры, если хочешь. Подчиняются напрямую Пастырю. Их легко распознать – на башке татуировка, а на плечах цветная жилетка из человеческой кожи.

– Человеческой? – с отвращением произнес я, осознав, почему наряд Бурого показался мне тогда таким странным.

– Именно. Они держат остальных сектантов на коротком поводке. Не знаю как, не спрашивай.

– Офиге–е–еть. Умеете вы ребята поднять настроение, – произнес я, пройдясь пятерней по волосам.

– Это профессиональное, – не смог промолчать Таран.

Внезапно в коридоре послышались шаги. Все мои сокамерники напряглись и расселись так, чтобы в любой момент можно было вскочить. Послышался звуковой сигнал, после чего дверь скользнула в сторону. В освещенном дверном проеме появился мой старый знакомый Бурый. И все та же надменная улыбка на его квадратной роже не предвещала ничего хорошего.

Глава 14. Дети Бога

– Доброе утречко, господа заблудшие, – Бурый приветственно взмахнул рукой, и вальяжно шагнул в камеру.

Догмат прекрасно знал, что длинна цепи при всем желании не позволит пленникам дотянуться до него. Да и толку, если следом в дверной проем протиснулся Гиря. Широкоплечий громила сморщил нос, недовольно произнеся:

– В свинарнике, и то смердит не так сильно.

– Привыкай, Гиря. Это запах перемен, – произнес старший сектант, направляясь прямиком ко мне.

Он подошел почти вплотную и присел на корточки. Наши глаза оказались на одном уровне. К своему удивлению я понял, что взгляд этого человека может быть чертовски давящим. Хотелось отвести глаза, чего я из упрямства делать не стал. Наоборот, посмотрел в расчетливые зеньки Бурого со злостью и вызовом.

– Хорошо, – кивнул он. – Очень хорошо. Продолжай в том же духе и далеко пойдешь. А пока собирайся, Пастырь желает на тебя посмотреть.

– Было бы что собирать. Вы же все вещи отобрали. Спасибо, хоть без штанов не оставили.

– Не за что, обращайся. А за свое барахло не переживай, пока еще все целое лежит. Пастырь желает заодно посмотреть, что там интересного.

– Вы все равно ничего не вернете.

– Ну, новичок, это уже от тебя зависит. Давай, вставай. Дзыга!

За широкой тушей Гири я и не заметил худощавого парня. Он выскочил, как ошпаренный, подбежал ко мне со связкой ключей, стараясь побыстрей найти нужный. Руки у бедолаги тряслись, губа была разбита, а под глазом виднелся фингал. Я мог ошибаться, но, кажется, после нашего короткого поединка бедолаге устроили разнос с побоями. Глядя, как Дзыга отстегивает кандалы, я нахмурился. Нашел кого жалеть, дурак.

– Ну а вы, тефтельки, все еще не желаете переродиться по примеру вашего товарища? – обратился догмат к солдатам. – Он теперь один из нас, и совсем об этом не жалеет.

– Потому что стал тупым, как пробка, – прорычал Таран. – Так что засунь это щедрое предложение себе в задницу и поворочай там.

– Таран, заглохни! – гаркнул Хоттабыч.

– Да не буду я молчать! Этот мудила раз за разом приходит и впаривает нам свои райские кущи. Слышь, догмат, можешь подтереться своими предложениями. Ваша секта долго не протянет, имей ввиду. Как только в Узле или Ковчеге узнают про ту херню, которой вы здесь занимаетесь, так сразу зачистят этот сектор к ебеней матери!

– А–я–я, – покачал головой абсолютно спокойный Бурый. Даже фирменная улыбочка не покинула его лица. – Негоже так общаться со старшими.

– Каким старшими? – вспылил солдат. – Ты что, дед какой–то?

– Я старше тебя, потому что выше, как в пищевой цепочке, так и в духовном плане. Но есть люди, которые абсолютно не понимают слов, сколько им не втаптывай. Зато есть другой, более действенный способ. Гиря.

Громила шагнул в сторону солдата, но тот явно не собирался сдаваться без боя. Таран увернулся от удара мощной ручищи, поднырнул под вторую и нанес несколько ударов Гире под дых. Только тот словно и не заметил. Да что у этих сектантов с восприятием боли? На моей памяти из них только Дзыга реагировал на ранения. В общем, шансы тут были явно неравные. Пускай громила и не отличался такой подвижностью, как Таран, но его силища порядком пугала. Отработав по корпусу, Таран сместился в сторону, вмазал ногой по колену сектанта. Пригнулся, позволив огромному кулаку скользнуть во шевелюре, а затем ударил. Сильно и резко, словно выстрел из катапульты, выписал Гире апперкот.

Хряпнуло так, словно кто–то уронил на землю арбуз. Голова сектанта дернулась назад. Но, вместо того, чтобы повалиться назад, или хотя бы отступить, Гиря очередным размашистым ударом не глядя впечатал солдата в стенку. Харкнув себе под ноги кровью, воин поднял руки, готовясь ко второму раунду. Который не последовал. Сектант просто шагнул вперед и обхватил Тарана ручищами, после чего снова вмазал служивым об стенку. На этот раз пленник обмяк и повис в руках обидчика.

– Гиря, только смотри не зашиби раньше времени, – как–то с опозданием произнес Бурый. – Дзыга, давай этого тоже отстегни, возьмем с собой. Очевидно, данный случай требует куда больше разъяснительной работы.

– Оставь парня, догмат, – тихо сказал Хоттабыч. – Он и так теперь чуть живой, а лишние уговоры его мнения не поменяют.

– Это мы еще посмотрим, – зловеще оскалился сектант. – Но ты не переживай, до вас очередь тоже дойдет.

Офицеру оставалось лишь беспомощно наблюдать, как его подчиненного отстегивают от цепи и взваливают на плечо громилы. Наверное, это был отличный момент для нападения. Я свободен от оков, Гиря занят своей ношей, а Бурый повернулся ко мне спиной. Но сил элементарно не хватало. А еще, мне казалось, что сектант специально стал так, чтобы «проверить меня на вшивость». Нет, дядька, фиг тебе во всю квадратную харю. Вот оклемаюсь немного, тогда мы с тобой и потягаемся. По крайней мере я очень надеялся, что найду такой способ, учитывая наши неравные силы.

Ничего не говоря, сектант двинул на выход, потом Гиря и Дзыга, а я уже поплелся в след за ними. Выходя из камеры, я встретился взглядом с Хоттабычем, который постучал кончиком указательного пальца по виску. «Думай, Каин. Думай и делай выводы». Понять намек было не сложно. Я кивнул.

Мы пошли по просторному коридору, по обоим бокам которого шли одинаковые помещения с пронумерованными дверями. Готов поклясться, что из–за некоторых из них я слышал характерные клекот и подвывание измененных. Сколько же здесь заполненных камер? Создавалось впечатление, что сектанты используют складской сектор города для консервации своего продовольствия. Это если слова солдат верны. Данное утверждение мне еще предстояло проверить.

– Насколько мы глубоко? – поинтересовался я, поравнявшись с Бурым. Требовалось вытянуть как можно больше информации.

– Достаточно, чтобы не боятся Импульса.

– Думаете он будет повторятся?

– Пастырь сказал, что нам теперь придется жить с этим.

– И вы ему беспрекословно верите?

Догмат покосился на меня не самым добрым взглядом. На моей памяти это была первая тема, не вызвавшая у него пренебрежительной усмешки.

– Ты новенький, поэтому я прощаю твое недоверие. Первый и последний раз. На будущее имей ввиду, что те, кто сомневается в нашем лидере, долго не живут. Что касается твоего вопроса – причин не доверять Пастырю у нас еще не было. В отличии от остальных, он общается с Богом напрямую. И до сих пор все его предсказания сбывались.

– Тогда вам следовало назвать его Пророком.

– Его самая важная, но при этом и самая сложная задача – забота о своей пастве, о нас. Поэтому он и Пастырь.

Я понял, что ступил на тонкий лед, требовалось поскорее сменить тему. К счастью, мы как раз вышли к жилым секторам. То есть, секстанты сделали их жилыми. В этом месте когда–то располагалась торговая площадка, пронизывающая несколько уровней низинного города крупными шахтами. Перекинутые арочные мосты, проходные балконы, элеваторы и лифты создавали атмосферу огромного ТРЦ. А еще эти яркие лампы солнечного света – сразу и не скажешь, что находишься под землей.

Далее пришло осознание того, насколько тут много людей. Десятки. Возможно даже сотни. Они сновали туда–сюда, каждый спешил по каким–то своим делам. Мужчины все поголовно бритоголовые, а у женщин выбривалась только передняя часть головы, оставляя весьма своеобразную прическу. Но каждый член секты независимо от пола носил во лбу шрам в виде восьмиконечной звезды в круге.

Странный выбор стрижки. Как по мне, ходить лысым в наше время – себе дороже. Сейчас волосы – это тот фактор, который хорошо выделяет людей на фоне измененных. Мало ли, высунешь свою лысую башку из–за укрытия, а какой–то шальной стрелок примет тебя за выродка, да черепушку продырявит. Кого потом винить?

Исходя из имеющегося опыта, я предполагал, что все встреченные мною сектанты будут ходить раздетые по пояс и размалеванные в серый, черный и красный. Оказалось иначе: подавляющее большинство носило одежду, как нормальные люди, и только изредка встречались индивидуумы, похожие на подчиненных Бурого. Судя по всему, местное общество делилось на касты, и разукрашивали себя только воины. По крайней мере, почти все размалеванные ребята таскали с собой оружие и выглядели не слабее Чука с Геком.

Первобытного общества тоже не наблюдалось. У каждого второго сектанта имелся технологичный гаджет, среди которых было очень много ППК. Искренне хотелось верить, что моих трофейных среди них нет.

– А что зеньки–то такие круглые стали? – хмыкнул догмат.

– Да как–то странно. Ни костров с вертелами, ни кишок, развешенных по стенам, ни кровавых жертвоприношений. Вы точно сектанты и каннибалы?

– Неприятные термины, – скривился Бурый. – Мы – Дети Бога. Новое общество, свободное от ограничений прошлого. Мы ценим человеческую жертвенность, и с благодарностью принимаем чужую плоть, как дар. Сейчас очень непросто раздобыть достаточно пищи, поэтому что может быть дороже, чем дар жизни? Мы не дикари, просто смотрим на вещи по–другому.

– То есть жилетка из человеческой кожи – это волне нормально?

– Жилетка – всего лишь символ. Или ты думаешь, что мне доставляет удовольствие ее носить?

– Я думаю о том, что должно приключиться с человеком, чтобы он по доброй воле согласился есть других людей. И измененных.

Пришлось заставить себя замолчать. И так уже взболтнул лишнего. Я ожидал, что Бурый сейчас обрушится на меня, если не с руганью, то с кулаками. Но сектант лишь снова надменно улыбнулся. Казалось, он действительно выше всего этого:

– Когда весь мир идет под откос, и только один человек становится между тобой и безумием, не долго и уверовать. Ты сам поймешь, когда поговоришь с ним.

– А если разговор не заладиться, то я стану сочным ужином?

– На все воля Божья, – оскалился догмат.

У меня аж мурашки по спине побежали. От таких откровений встречаться с Пастырем мне хотелось все меньше и меньше. Поначалу слова имперских вояк вызывали у меня некоторые сомнения. Все же я видел их впервые и пообщаться мы успели всего–ничего. Но Бурый подтверждал те или иные моменты абсолютно спокойно. Значит не могло в этом сектантском кодле все быть так благополучно.

Вот я и начал пристальнее смотреть по сторонам, обращая внимание не на общую картину, а на детали. Результат не заставил себя ждать. Догмат старался вести меня подальше от людских потоков, но мы все–равно время от времени пересекались с другими сектантами. И никакая одежда не могла полностью скрыть их неконтролируемые мутации.

Я шарахнулся от типа, голова которого больше напоминала запеченное яблоко. Он лишь бросил на меня раздраженный взгляд, видимо, привыкнув к подобной реакции. У другого прямо по середине лица образовалась то ли впадина, то ли яма, куда постепенно начало скручивать нос, рот, края глаз. Потом мимо прошла короткостриженая дамочка, у которой напрочь отсутствовали уши. Не знаю, может их кто–то отрезал, но я больше был склонен к совершенно иной теории. Тип, у которого из локтя торчало сразу два независимо двигающихся предплечья, вообще показался за пределами здравого смысла. И чем эти люди теперь отличаются от измененных, не считая остатков разума? Глядя на них, в наличии полноценного мыслительного аппарата я уже сомневался.

В каждом встречном сразу улавливалось уродство той или иной степени тяжести. Даже Еве не приходилось ничего выделять. Единственные, кто выглядел относительно нормально – это воины. Остальные же пестрили «красотой», иногда заметной даже под одеждой: хромые, горбатые, перекошенные, с вмятинами на черепе, лишенные губ или носа. А некоторые и вовсе без глаз, но при этом спокойно идущие по своим делам без каких–либо оптических протезов и поводырей. Мне хотелось получить ответы, но приходилось очень аккуратно подбирать слова:

– Бурый, откуда у местного народа столько… эм, изменений?

– Ааа, – улыбнулся догмат. – Прочувствовал уже, да? Это дары Бога!

Я чуть не поперхнулся. Обалдеть дары! Уж я‑то в таком случае предпочел бы остаться без подарочков. Лесом такое божество!

– Не слишком ли суровые подарки?

– Хех, простота зеленая, – Бурый снисходительно отмахнулся. – Ничегошеньки ты не понимаешь. Каждый такой дар делает их сильнее. Позволяет выжить в новом мире. Спроси любого из них, что они думают, и не услышишь ничего, кроме слов благодарности.

Ложь. Откровенная ложь или фанатическая вера, что по факту одно и тоже. Хреновый из него вербовщик. За эту короткую прогулку я окончательно убедился в том, что нужно поскорее линять отсюда. И чем дальше, тем лучше.

Наконец, мы свернули прочь с людных улиц, и двинули по узкому, ничем не приметному проулку. Здесь я впервые заметил местных патрульных. Мимо нас прошла пара разукрашенных вояк, на поясе у которых висели перископические дубинки, а в руках лежали тяжелые самодельные арбалеты, заряженные цельнометаллическими стальными болтами. Здрасьте–приехали! Что за?..