Текст книги "Рычащие Псы (СИ)"

Автор книги: Марк Кузьмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 45 страниц)

Глава 20. Язык Шторма.

Рурджа Рагнхилдер... Я с ним никогда не встречался...

Ларджа иногда рассказывал о своем старшем брате, но редко тепло о нем отзывался. Говорил, что его брат весьма вредный и напыщенный, так как он глава клана Нерушимых Дланей. После того как самый старший брат Вурджа погиб в битве у Злобных Врат, главой клана стал второй сын. Хотя сам по себе клан Нерушимых Дланей довольно мал и базируется исключительно на поверхности, да и особыми финансами похвастаться никогда не мог, но это не умаляет его истории и важности в Подгорье.

И сейчас мне нужно встретиться с ним, с Рурджей.

Забавно у дварфов имена построены.

Каждый клан старается делать имена своих членов похожими. У Нерушимых Дланей всегда в имени есть 'джа'. Вот, например, эльфийское имя двельфийки – Лила, но как стала жить с отцом, ее все именуют исключительно Лилджей. Я слышал про какой-то клан Винодымов, у которых на конце имени всегда ставиться 'джи', но этот клан считается преступниками, и особо их никто не видит.

Ну, так или иначе, Рурджа желает меня видеть.

Зачем?

Не ясно.

Может, это как-то связано с нашими с Лил отношениями?

Не уверен.

Вряд ли его волнуют личные дела его племянницы. Что этому дварфу от меня нужно, мне решительно не понятно.

Ну-с, поговорим.

Хотя мне бы не особо хотелось сейчас общаться.

Пусть я не подаю виду, но мне все еще неприятно находиться тут. Видения пока отступили, но ощущения не из приятных. Перепалка Лилджи и Раширы несколько отвлекла меня, за что я им благодарен, но мне желательно поскорее покинуть Криор.

Насколько я знаю, Кланы дварфов – это объединение нескольких семей, которые соединены кровными или договорными узами, которые присягают на верность какой-то одной семье. Рангхилдер являются главной семьей в клане, а несколько других у них в подчинении. Но отношения в кланах у каждого свои. В Нерушимых Дланях никакого унижения младших ветвей клана нет, и все более-менее равны, даже главы семей совместно все дела решают. А есть такие, где лишь один лидер, а остальные в подчинении.

Ларджа Рагнхилдер был младшим сыном в семье, как он мне рассказывал:

– Я не великий воин, как мой старший брат Варджа, не мастер кузнечного дела как Рурджа, да и в политике я уступаю сестре своей Нирдже, потому я и пошел в наемники, чтобы сам себе славу добыть в битвах... А получилось, что я единственный эльфийским чарам поддался, – со вздохом и улыбкой вспоминал он.

Так он отзывался о себе.

Но, несмотря на то, что на своих братьев и сестру он часто матерился и ругался, все же он признавался, что безмерно любит их и скорбит по смерти брата Варджи. А сейчас и он сам отправился в Долину Предков, где сидит за столом вместе со своим братом и великим основателем их семьи.

Здание клана представляло собой таверну...

Да, обычную дварфийскую таверну.

Каменный квадратный дом в два этажа, который может моментально стать укрепленной базой, откуда можно вести оборону, как и все дварфийские здания. Большая вывеска, на которой изображена стальная кружка, которую держит дварф с ирокезом на голове и подпись 'Генерал Банбоу'.

Внутри слышалась музыка, громкий смех и звуки начинающейся драки, которая перемежалась с матами и отборной подгорной руганью, которую я только частично понимал. Судя по лицу Эмиля, он понимал ее полностью.

Уверенным шагом Лил вошла внутрь и позвала нас с собой.

Внутри заведение было таким же, как и многие другие. Множество крепких дубовых столов разного размера, четко показывающее, что дварфам тут рады, но и другие расы вполне себе могут тут выпить. Вообще люди и эльфы стараются в дварфийские таверны не ходить. Эльфам не нравится интерьер, и сами коротышки их не жалуют, а выпившие люди лезут в драку, вот только рожу тут набивают только им. Но все равно дварфы продолжают делать такие столы. Все же к ним иногда захаживают, особенно те, кто любят выпить. Дварфы никогда дешевое и противное пойло не подают и мочу вместо пива не ставят, им гордость не позволит.

Народа тут много, выпивают, едят и веселятся. Фигуристые официантки разносят заказы, уворачиваясь от подвыпивших клиентов и сноровито доставляют заказы.

За некоторыми из столов играют в карты, кто-то режется в домино, а некоторые устроили состязание, кто больше выпьет. Короче, веселое местечко.

– Лилджа! Ты где пропадала?! – крикнул рыжий дварф у барной стойки, наливая очередную кружку пива из большого бочонка. У стойки напевали несколько бородачей, явно что-то отмечая.

– Отвали, Барджа, – фыркнула двельфийка. – Я по делу. Где дядя Рур?

– Занят он, у себя, – махнул рукой бармен. – Ты кого к нам привела?

– Это Ферокс...

Стоило ей это сказать, как шум в таверне моментально прекратился. Бармен застыл и не выключил вентиль на бочке, пролив пиво. Народ замолк и отвлекся от своих дел, повернувшись к нам. Те, кто дрались, замерли так, как вообще невозможно стоять по всем законам физики.

Все они смотрели на меня, от чего появилось желание бежать отсюда как можно скорее.

Пауза затягивалась, и ничего не происходило...

Неожиданно послышался скрип со второго этажа, за которым последовал звук удара двери о стену. Затем громкие и тяжелые шаги по деревянным ступенькам.

Вскоре со второго этажа вниз спустился весьма пожилой дварф. Ну, пожилой – это будет не совсем верно. Многие бы назвали его стариком, вот только старость у него была лишь внешняя. Морщины на лице, будто высеченном из камня, большой нос и несколько шрамов, густые серые брови, под которыми находились чистые карие глаза, мрачно смотрящие на меня. Длинная аккуратная борода. Одет в темную мантию, которая подчеркивала его широкие плечи, мощный торс и большие руки.

Дварф покуривал трубку и смотрел на меня, не моргая, будто бы пытался углядеть мою душу.

От такого взгляда захотелось спрятаться и убежать.

Суровый мужик, ничего не скажешь.

Он чуть прищурился и выдохнул дым, который на несколько секунд окутал его лицо.

– Эти глаза я узнаю везде... – хриплый, но довольно мощный голос прозвучал в полной тишине таверны. – Ярко-желтые... сразу заметны... и порой светятся в бою... – говорил он. – Я встречал многих имораланцев, но ни у одного не было столь жуткого взгляда вестника погибели... Глаза того, для кого страх – часть его самого....

Он сделал шаг вперед.

– Взгляд порой очень грустный и пустой, будто у того, кто жаждет умереть, – продолжал он говорить, приближаясь. – Лицо юнца, что только недавно вступил на путь воина, но уже успевшего побывать в самых омерзительных побоищах...

Он подошел совсем близко...

– Таким я увидел тебя тогда, Уравнитель, – говорил он. – И вижу, бесконечная гроза все еще бушует в сердце твоем...

Он встал передо мной и посмотрел мне в глаза.

Он смотрел долго, смотрел, не моргая и не отводя взгляда, от чего мне стало крайне не по себе.

– Мы впервые встретились с тобой здесь, в Криоре. В той самой мясорубке...

Он вздохнул.

– И все эти годы я хотел сказать тебе лишь одно...

Он закрыл глаза...

– Благодарю...

Он поклонился...

Поклонился...

Он не гнул спину, он не складывал руки, а просто поклонился, опустив корпус и голову...

Могучий старый дварф, полный гордости и силы, просто поклонился мне...

Дварфы редко когда кланяются. Для них кивок и ровный поклон – самый максимум...

Но склониться вот так, это для дварфа знак величайшего уважения.

– Дядя Рур... – в шоке прошептала Лилджа. И не она одна была поражена, но другие так и не смогли вымолвить и слова. – Ты что делаешь?... А как же твоя гордость?!

Она, да и все вокруг явно не понимали, как их лидер мог так поступить. Так поклонится не дварфу, не опытному ветерану или великому мастеру, а человеку, юнцу, который по их традициям сам должен чтить старших...

– Я не боюсь выглядеть дураком, – ровным голосом ответил Рурджа. – Я не боюсь склонить свою гордость перед тем человеком, который спас наш род от величайшего позора!

Все переглянулись, не понимая, что происходит.

Дварф некоторое время сохранял полное молчание, заставляя всех перестать дышать от напряжения.

– В той битве.... – говорил дварф, не поднимая головы. – Мы остались одни.... Я, мой сын, дочь, племянники и внуки. Мы отбивались от зомби, и с каждой секундой семья моя таяла и умирала... – он за секунду прервался. – Я испугался и замедлился, я поддался страху и был надломлен горем и ужасом. Я был готов запаниковать и сломаться. Моя гордость чуть было не была растоптана! Поддавшись страху и панике, я навлек бы на весь клан и свою семью несмываемый позор!

Все вокруг перестали дышать и с шоком смотрели на своего лидера...

– Но в следующий миг появился ты... – произнес он. – Ты явился нам на помощь... Тогда, когда ты нужен был в другом месте, когда всем велели отступать и оставить нас на растерзание тварям, ты все равно пришел к нам...

Он улыбнулся... я почувствовал, что он улыбается...

– Твое появление вселило надежду в мое сердце, смогло отогнать страх и не позволило мне пасть! – повысил он голос. – И все эти годы я искал тебя лишь для одного... чтобы сказать тебе... Благодарю тебя за наше спасение! Спасибо! Я безумно рад... тому, что ЖИВ!

В следующий миг вслед за своим лидером остальные члены клана поклонились.

Все, кто был в таверне, кто находился тут и пришел, услышав шум, склонили головы...

Все они. Те, кто намного старше меня, те, кто мудрее и сильнее меня.

Все они поклонились мне...

Я просто не знал, что и сказать.

Я растерялся, в недоумении смотря на все это.

Вскоре Рурджа поднялся и вытер выступившие слезы. Его мрачное и суровое лицо сейчас выглядело таким счастливым и расслабленным, будто он много лет держал внутри себя что-то тяжелое и ужасное, и вот оно, наконец, отпустило его.

Для дварфов гордость и честь превыше всего. И нет большего позора для рода, чем запятнать ее.

Тем, что я нарушил приказ и все же бросился спасать ту группу дварфов, я, сам того не ведая, спас их... Я был уверен, что у меня не получилось им помочь. Твари оттеснили меня, а дварфы сумели уйти, и до сего дня я был уверен, что никто из них не спасся...

Все они улыбаются мне...

Те... кого я спас...

– Я... я... – пытался подобрать слова. – Я рад... что вы... живы...

Это все, что я, пораженный случившимся, мог произнести ...

Невидимая рука ужаса, что держала меня все время моего пребывания в Криоре, сейчас будто отпустила меня... Не могу точно объяснить это словами...

Все они улыбаются мне... благодарят... Благодарят меня за то, что мои старания не были напрасны... Что я все сделал правильно...

Что у всего был смысл...

Мне пришлось присесть, чтобы переварить все это...

– Похоже, тебе нужно прийти в себя, – заявил Рурджа. – Знай же, Уравнитель, ты теперь друг Нерушимых Дланей, и мы всегда поможем, по твоему первому зову!

Что на это ответить, я просто не знал.

Мне никогда ничего такого в жизни не говорили. Я старался особо не мелькать на людях и хотел меньше времени проводить в обществе.

Мне вспомнился тот кузнец, Мангуст, который тоже благодарил меня. Пусть в помощи его городу была не моя заслуга, но слышать простое 'Благодарю', было очень приятно. Приятно, что все сделанное когда-то, та жертва была не бессмысленна

– Все это было не напрасно, – прошептал я.

Впервые за долгие годы после моего становления варлоком... впервые я... был счастлив, что стал им... Что я сделал хоть что-то правильно...

– А теперь давайте отпразднуем это дело! – со смехом произнес Рурджа.

За тем, что происходило дальше, я уже не особо следил.

Дварфы затеяли праздник в мою честь, что тут же поддержали все вокруг и тут же, сдвинув столы, накрыли их кучей еды и выпивки. Я же сидел молча и лишь мог улыбаться, растерянный и выбитый из колеи...

Народ веселился и шумел, заиграла музыка.

Меня посадили рядом со всеми и часто пытались увлечь разговором, но я только молчал, улыбаясь. Некоторое время мне понадобилось, чтобы успокоиться и прийти в себя, переварить все услышанное и вздохнуть с облегчением.

– Никогда не видела дядю Рура таким веселым, – произнесла Лилджа, держа кружку пива в руке. – Он всегда был таким мрачным и серьезным, а сейчас...

Сейчас же этот мужчина, который и мне показался очень суровым, громко смеялся и рассказывал какой-то анекдот на дварфийском своим друзьям. Много дварфов сидели за столом, и все они легко принимали гостей. Никто не косился на Раширу, та вообще приняла участие в состязании "Кто больше выпьет и раньше отрубится", и, кажется, побеждала, Эмиль вступил в спор с каким-то дварфийским террамантом по поводу законов неких чар, а Зефира сражалась в армрестлинге с неким крепышом, который вроде как сын Рурджи.

– И это Криор... – произнес я, смотря на все это.

– Ты помнишь это? – улыбнулась двельфийка. – Когда-то мы все собирались также, в такой же веселой атмосфере и веселились... Хевил и Моргус устраивали драку, а Стелла пыталась их успокоить, затем Хевил пытался спровоцировать на мордобой тебя, но ты постоянно от него убегал. Зато он получал по заднице от меня, – хихикнула Лилджа.

– После чего пытался тебя догнать, но ты убегала к Стелле, и уже та тебя защищала от него, – вспомнил я. – Алекс и Джоу, как обычно, сидели чуть в стороне и с кислыми рожами смотрели на все это безобразие.

– Да, я помню эту парочку. Эти колдунишки всегда работали в паре и постоянно соперничали. Я их с конца войны не видела.

– Да, забавные были ребята, – поднял я голову к потолку. Там были обычные поддерживающие балки. – Белка обычно сидел где-то там. Он всегда старался забиться в самое темное и укромное место...

– Пока его оттуда не выковыривал Хевил. Они были странными друзьями, – хмыкнула она. – Белка был молчалив и нелюдим, он избегал окружающих и сторонился всех, но Хевил относился к нему, как к младшему брату. Я сначала думала, что Хевил заставлял Белку быть рядом с собой, просто приставал к нему, но потом сама же видела, как этот тощий парнишка крутился вокруг бугая и сам никуда не уходил...

– Белка вроде была девочкой, – нахмурился я.

– Да, Стелла как-то обмолвилась, но я точно не помню. Белка никогда маску при нас не снимал. Только Хевил и Стелла видели его лицо. Я же видела только белую маску с тонкими прорезями.

– Ну, учитывая, каким невысоким и стройным он был, такой вывод напрашивался сам.

– Не факт, парни разными бывают. Да и черт его знает, что он под пернатым плащом прятал.

– Да уж... Как давно все это было...

– И мы тогда были вместе, – подвинулась она ближе и уперлась лбом в мое плечо. – Ты нуждался во мне...

– Я и сейчас не отталкиваю тебя, – приобнял я девушку.

Она посмотрела мне в глаза...

Какие у нее все же красивые глаза... Такие чистые и светлые, такие теплые и нежные...

Как же давно я ее не видел...

– ОЙ! Вспомнила! – тут же подскочила она. – Дядя Рур! Дядя Рур! – Встала она на лавку и замахала руками.

– А? Что такое, Лилджа? Я как раз рассказывал, как хирд Варджи минировал крепость Адунаг с помощью порворо...

– Ты ту штуку забыл?! Ту, которую ты сделал?!

Несколько секунд дварф думал, явно пытаясь вспомнить что-то, а затем его лицо зажглось озарением.

– Ох, Подгорные духи! Совсем забыл! – подскочил он. – Всем тихо! Лилджа, быстро неси!

Девушка кивнула и арбалетным болтом полетела на второй этаж. Там некоторое время что-то падало и передвигалось, а затем она вернулась с каким-то длинным свертком в руках и передала его дяде.

Все вокруг замолкли и стали смотреть на своего лидера.

– Уравнитель, подойди, – сказал уже слегка подвыпивший Рурджа, резко ставший серьезным.

Встав, подхожу к нему.

– Ферокс, – начал дварф. – Когда война закончилась, я много думал о тебе и о том, что ты сделал. Я видел, как ты сражался, и заметил мастерство, которым ты владел. Лилджа, благодаря нашему ментальному магу, показала мне, как ты боролся с троллями и многое другое, и тогда я заметил кое-что, – сделал он паузу, чтобы заинтриговать окружающих. – В твоем стиле битвы чего-то не хватало... Какой-то детали, которая ограничивала тебя. Детали, которая не давала реализовать весь твой потенциал... И тогда... – он улыбнулся. – На меня снизошло 'вдохновение'!

С этими словами он раскрыл сверток, открывая вид на двуручный меч. Длинный меч, с тонким лезвием, сокрытым в черных ножнах. Крестообразная гарда и длинная рукоять, обтянутая черной кожей.

Мне протянули его.

Взявшись, я... застыл...

Рука мягко легла на кожу. Сжав рукоять, я удивился тому, как приятно и мягко лежит она в ладоне... Так, будто я держу его не в первый раз, будто это давно привычное оружие.

А еще я почувствовал силу...

Легкое дуновение ветерка пришло с этим мечом, будто он позвал меня и принял... Словно у него есть душа...

Медленно я начал вытаскивать оружие из ножен...

Показалось волнистое лезвие...

Достав его полностью, я с шоком уставился на волнистый клинок, сияющий и переливающийся серебристым цветом.

– Ох! – удивились пирующие и, как и я, смотрели на оружие...

Фламберг....

Это же фламберг!

Я только пару раз видел его. Такое оружие редко куют, и только дварфы могут сделать его идеальным.

Обычно фламберги очень дорого стоят, потому варлокам закупали обычные цвайхандеры. Только у Псов из богатых семей я мог видеть такое оружие.

Фламберги запрещены на дуэлях. Из-за волнообразного клинка раны, нанесенные им, особенно опасны, и не каждый целитель может такую рану вылечить. На войне против орков я имел возможность их видеть, пусть сам получить такой не мог.

Но этот клинок...

– Это Оружие Мастера, – произнес Рурджа. – Сотворенный мной из мифрила, этот меч – настоящее произведение искусства.

Точно...

Тот артефактор в Рамау говорил о таком.

Что Кудесники могут создавать магические предметы без рун и украшений, которые сами по себе являются настоящим воплощением магии...

– Его имя – Штормшпрах! И он создан мной для тебя, Ферокс! – гордо заявил Рурджа. – Владей им, и он никогда не подведет тебя! (Штормшпрах – Язык Шторма).

– Мифрил, – произнес я. – Вспоминается Асура...

– Так это и есть он, – хихикнула Лилджа.

Я недоуменно посмотрел на нее.

– Мифрил, Орихалк и Адамантий – это не металлы, это чешуя драконов, – ответила девушка. – Во времена Драконопоклонничества драконы дарили своим подданным свои опавшие чешуйки. Весь мифрил идет от Асуры, а остальные металлы от других Императоров. У тебя в руках чешуйки того, кто тебя когда-то чуть не убил.

– Ха?! Это как? – удивился я. – Император драконов ведь размером с целый город! Его чешуйка должна быть с этот зал размером!

Дварфы вокруг почему-то заулыбались и начали хихикать.

– Юный Ферокс не мог знать о силе драконов и об их любви быть в центре внимания, – улыбался Рурджа. – Асура известен тем, что всегда старался произвести впечатление на окружающих и старался выглядеть больше, чем он был.

– То есть Асура банальный выпендрежник, который накинул на себя иллюзию и стал для всех огромным, – смеялась двельфийка. – После тысячи лет сна, когда его разбудила ваша битва, он решил покрасоваться перед вами. Такое уже бывало. Императоры драконов не особо большие, где-то с пять наших домов ростом, но сила их нисколько не меньше, чем ты думаешь. Тот кратер, что он создал своим дыханием, вполне себе соответствует тем размерам, которые он себе наколдовал.

– Лилджа! Не смей так говорить об Мифриловом Императоре Драконов! – повысил голос ее дядя и продолжил ругать ее уже на дварфийском, что вскоре переросло в обоюдные маты друга на друга.

Народ уже откровенно смеялся, а я чувствовал себя как-то глупо.

Дракон-выпендрежник?

Сложно в такое поверить.

Тот гад чуть было не убил нас всех и напугал многих до мокрых штанов, а оказывается он просто притворялся... Теперь ясно, почему дыра, оставшаяся после того, как он выбрался, была такой маленькой.

– М-да, – только и сказал я. Но сам по себе меч просто потрясающий. По сравнению с ним, мой цвайхандер – просто дешевая конвейерная поделка. Удобно лежит в руках, отбалансирован, и вообще, создается впечатление, что я им пользуюсь уже много лет. Он совсем не кажется непривычным.

Оружие Мастера создается с частичкой души владельца, и он никогда бы для меня такое не сделал, если бы не посчитал достойным...

– Благодарю вас за столь ценный дар, – поклонился я дварфу.

– Он создавался специально для тебя, Ферокс, – кивнул Рурджа. – Он никогда не затупится и не сломается. Только позови его, и он всегда придет в твои руки. И он не пропустит силу врага твоего, не даст противнику навредить тебе через него. Носи его с гордостью, и он никогда не подведет тебя!

– Штормшпрах! Штормшпрах! Штормшпрах! Штормшпрах! – кричали дварфы.

Это самый странный день из всех, какие у меня только были...

***

Рашира сидела за столом и потягивала пиво из большой кружки.

Рядом валялись ее соперники в этом конкурсе, которые ей в сухую проиграли. Пить она умела, а некоторые секреты помогали ей не пьянеть. Так что вокруг быстро образовалась зона с кучей валяющихся дварфов и пустых сосудов. И в центре она, молча и с легкой улыбкой, смотрела на молодого парня в окружении дварфов, который сжимал в руках Оружие Мастера...

Невероятный дар, который не каждый может заслужить.

Кудесники не делают подобное просто так, и они должны сами страстно желать создать его. И на них должно снизойти настоящее вдохновение.

Будучи ребенком, в своем родном поместье в Шевралис она видела когда-то такого Кудесника за работой.

Он несколько дней не покидал кузню, и будто бы в трансе работал. Огонь и искры растекались по всей кузне, но не поджигали ничего. Металл в руках кузнеца, словно податливая глина, менялся и становился именно таким, каким ему хотелось. Частичка жизни вплеталась в такое оружие, становясь его сердцем и источником сил.

Создание подобного оружия – крайне сложный и долгий процесс, в который никто не должен вмешиваться, иначе посторонний просто все испортит. А испортить подобное для кузнецов считается страшным грехом.

Как-то один кузнец, увидев, как его подмастерье вошел в транс и стал работать, попытался ученика остановить, но был тут же отброшен проходившим мимо дварфом. Ученик, сам того не понимая, имел дар Кудесника и, будучи подхваченным магией, стал работать, а глупый кузнец попытался помешать ему. Но дварфу, узревшему это, удалось остановить глупца от такого греха. Потом, когда мальчик закончил работу и пришел в себя, оказалось, что он сотворил прекрасный кузнечный молот, каких еще не видел никто. После этого молодого подмастерья забрали в Подгорье, где его обучали лучшие мастера кузнечного дела, ведь Кудесники – настоящее сокровище для дварфов.

Сотворение такого Оружия сильно истощает создателя и лишает частички души, которую он вкладывает в творение. Со временем эта частичка восстанавливается, но частое создание подобного оружия может убить кузнеца. Потому за всю жизнь Кудесники делают крайне мало подобного, даже десятка никто не сделал, так как напряжение слишком сильное.

Фероксу невероятно повезло получить столь великолепное оружие...

– 'Чем-то это напоминает мне папу, – вспомнила она былые дни, когда ее отец, вооруженный своими парными саблями, тренировался в саду. Он был прекрасен и смертоносен в эти мгновения. Именно желание быть такой же и побудило ее научиться владеть клинками. – Ферокс чем-то похож на него'

Когда Ферокс сражается, то моментально меняется и очень сильно напоминает ей отца. В тот день, когда она узнала, кто такой Ферокс на самом деле, она тоже заметила это. Он стоял посреди поверженных врагов, испачканный в крови, и с легкой, едва заметной улыбкой на губах...

Как папа тогда...

– 'Интересно, как он там? – задумалась она. – Простил ли он меня?'

От этой мысли стало грустно.

Папа был против того, чтобы она становилась ассасином. Он велел ей остаться, но, будучи тогда слишком импульсивной и обиженной на него, она рассорилась с ним и убежала из дома.

– 'Злится ли он на меня?'

Мысли так и крутились вокруг всего этого.

– Чего ты улыбаешься? – прозвучал рядом голос двельфийки.

– Не твое дело, – буркнула она, выпив еще.

Коротышка присела рядом и тоже посмотрела на Ферокса. Тот как раз рассматривал свой меч. Он сиял как ребенок, получивший желанную игрушку.

– Дядя Рур сотворил этот меч специально для Ферокса, – произнесла она. – Мне немного завидно, конечно, но все же я рада, что у него будет такое оружие.

– А у тебя что, нету?

– Я бы хотела взять папин молот и сражаться им, но не уверена, достойна ли я его, – погрустнела девица.

– Печально....

У Раширы было желание велеть этой девчонке отстать и пойти куда подальше, но затевать ссору в такой момент не хотелось, да и пока эта мелкая ей ничего плохого не сказала.

– Спасибо, что отвлекла его от кошмаров, – сказала Лилджа. – Слова никогда не смогут передать то, что мы все тогда пережили... И если такие, как я, были быстро выведены из боя и долгое время сидели за спинами защитников, то он носился по всему городу и видел все. Он знал многих и потерял многих... Мне даже страшно представить, как тяжело ему было все это вынести.

– Я часто видела его в академии, – пожала плечами эльфийка. – Я думала, что хорошо его знала, но он все же смог меня удивить... И это я, чья профессия быть наблюдательной и внимательной...

– Каким он был там? Вне войны и битв?

– Очень одиноким... У него там не нашлось друзей, и он быстро стал изгоем для всех. Пусть он и сам отдалился от окружающих. Только сейчас я начала узнавать его настоящего.

– Он такой... Всегда молча принимает свою сущность и редко кому открывается...

– Да уж...

Они обе замолкли и смотрели на парня.

Что говорить друг другу, обе не представляли, потому просто молчали.

Они не нравились друг другу, сама Рашира толком не могла объяснить, что ее так взбесило в тот момент. Укол ревности, когда он так тепло ей улыбнулся. Ей должно быть все равно, но почему-то это задевало.

– 'Она тоже так думает, я уверена, – бросила она на двельфийку косой взгляд. – Терпеть не могу исконников'.

– Ладно, – поднялась Лилджа. – Я пойду.

– Вали...

Невысокая девушка пошла к столу, но на полпути остановилась.

– Я знаю, о чем ты подумала. Но вынуждена тебя огорчить: я не исконник, – она усмехнулась. – Я еще хуже...

И с этими словами нахалка ушла, оставив южанку мрачно смотреть в спину этой лесной полукровке...