Текст книги "Диалектический материализм"

Автор книги: Марк Митин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)

В чём же коренное различие основных направлений в философии? Какие учения принадлежат к материалистическим и какие должны быть отнесены к числу идеалистических?

Различие материализма и идеализма коренится в противоположном разрешении ими основного вопроса философии – вопроса об отношении мышления к бытию. «Взять ли за первичное природу, материю, физическое, внешний мир – и считать вторичным сознание, дух, ощущение (– опыт, по распространённой в наше время терминологии), психическое и т. п., – вот тот коренной вопрос, который на деле продолжает разделять философов на два большие лагеря»^[46]. Все те философские учения, которые признают бытие, объективный мир, природу, материю первичными, независимыми от нашего сознания, а мышление, субъекта, познание, дух – вторичными, производными, принадлежат к материалистическому лагерю. К идеалистам относятся те, кто первичным, основным, признаёт дух, идею, субъекта, сознание человека, а внешний, объективный мир, материальную действительность считает зависимым от сознания, вторичным. Из разрешения этого основного вопроса так или иначе вытекают расхождения по всему пути исследования. В этом вопросе стержень философских разногласий. Место отдельных учений в борьбе философских воззрений в основном определяется тем, какую позицию они занимают в вопросе о материи и сознании, что из них считают первичным и что вторичным, где они видят ключ к пониманию бытия и познания.

Для идеалиста мир есть или совокупность наших ощущений или духовный процесс, творимый нашим собственным или мировым разумом, сознанием, волей; внешний материальный мир либо вовсе объявляется чем-то мнимым, кажимостью, либо понимается как внешняя оболочка, как материальное выражение деятельного духовного начала. Человеческое познание для идеалиста – самодеятельность субъекта, самопорождение мышления, ощущений, воли.

Материалист, наоборот, усматривает «единство мира в его материальности». Сознание, мышление – одно из свойств материи, возникающее лишь на определённой, высокой ступени её развития. Природа, материя, объективный мир существуют вне и независимо от сознания. Познание есть отражение мыслящим субъектом, т. е. человеком, вне и независимо от него существующей объективной реальности.

Разрешение вопроса об отношении мышления в бытию является единственно надёжным критерием (мерилом) для определения существа рассматриваемого философского учения. Вот почему философы, стремящиеся замести следы происхождения своих взглядов, протащить идеализм под видом материализма, стараются отвлечь внимание от этого основного вопроса, заменить его иным, негодным, несовершенным мерилом. К последним попыткам этого рода относятся утверждения Л. Аксельрод, И. Варьяша и других современных механистов, будто коренным отличием материализма от идеализма является отношение к принципу причинности. Вопрос о первичности материи или духа механисты подменяют вопросом о том, придерживается ли философ причинного объяснения явлений, сводя при этом объяснение к одним механическим причинам, Тот, кто объясняет все происходящие явления их причинной связью и при этом причины понимает как механические движения, тот принадлежит, по мнению механистов, к материалистам. Кто отрицает возможность причинного объяснения, относится к идеалистам. Спора нет, материалистическое понимание причинности коренным образом отличается от идеалистического его понимания или от полного отрицания идеалистами причинности. Но для уяснения сущности этого различия, для понимания того, в чём основа расхождений по вопросу о причинности, необходимо обратиться прежде всего к главному вопросу философии: что предшествует – бытие или мышление? – так как именно этим определяется также материалистическое или идеалистическое разрешение вопроса о причинности.

Лишь понимаемая как форма объективной материальной связи между вещами причинность есть материалистически понимаемая причинность. Идеализм же, исходя из того, что материя порождается духом, понимает причинную связь не как объективную связь вещей, а как форму мышления или как логическую их связь, как особый способ связывания субъектом своих ощущений. Другие виды идеализма вовсе отрицают причинное объяснение, заменяя причинность волей или иной духовной силой или целью, якобы движущей мир. Ставя в центре философии вопрос о механической или немеханической причинности, противники диалектического материализма пытаются укрыться от вопроса об идеалистической или материалистической отправной точке зрения в понимании причинности. Постановка вопроса механистами представляет собой попытку с негодными средствами стереть действительную границу идеализма и материализма.

Идеализм находится в непосредственном родстве с религией. Как и религия, идеализм представляет собой развитие, разработку анимистического понимания мира, т. е. одухотворение вещей, наделение их душой и волей по образу и подобию человека. У идеализма и религии не только общие истоки, но и однородные социальные задачи и цели. Идеалистическая философия более тонко, в научной форме выполняет ту же идеологическую функцию‚ которую упрощённее, грубее осуществляет религия. Все без исключения формы идеалистической философии, как бы они ни маскировались, являются оправданием религии, так как при ближайшем рассмотрении основное положение идеализма оказывается тождественным с основами религиозной идеологии. Различные идеалистические учения отличаются между собой лишь формой оправдания и «обоснования» религии. Мы встречаем у идеалистов то прямое, логическое доказательство правильности религиозных догматов, то принижение разума и возвеличение веры, чувства, инстинкта, то разграничение сфер влияния науки и религии в целях их мирного сосуществования. Борьба против религии поэтому необходимо требует разоблачения идеализма, а преодоление идеализма есть борьба с поповщиной в науке.

Утверждая, что в познании мы ограничиваемся духовной областью, якобы лежащей по «ту сторону» материи, идеализм утверждает ложные критерии истины, неверные пути и способы научного исследования. Также создаётся идеалистическая математика, которая извлекает свои принципы из якобы независимого от объективной реальности чистого разума, которая изучает особое идеальное царство математических понятий; идеалистическая физика растворяет всю природу в сфере субъективных ощущений; идеалистическая биология обращается к нематериальным, целеустремлённым «жизненным силам»; идеалистическая психология имеет дело с «душой», свободной «волей» и самодовлеющим, независимым миром психических переживаний. Идеализм проникает во все щели, использует все пробелы, имеющиеся на данном уровне знаний. Идеализм паразитирует на слабости науки, на её недоразвитости, он спекулирует на трудностях её роста, на незавершённости исканий, часто имеющих место в процессе революционной ломки отживших идей.

Идеализм заволакивает «философским туманом» истинное положение вещей, обрекающее на гибель реакционный класс; он воспитывает угнетённые классы в духе примирения с тяготами и невзгодами материального мира во имя идеального мира, «высших» ценностей; он воспитывает пролетариат в сознании необходимости подчинения физического труда руководству представителей «духа», «разума», «высших», «просвещённых» классов; он воспитывает в самих господствующих классах необходимую для упрочения их господства идеологию.

Идеализм не является чем-то «внешним» по отношению к буржуазной науке. Дело не обстоит таким образом, что реакционная идеалистическая философия заставляет непорочную, бесклассовую науку служить господствующим классам. Это значило бы предполагать, что лишь философия есть классовая наука, а остальная точная наука есть сама по себе наука бесклассовая и может быть лишь использована в интересах того или иного класса. Из такого понимания, которое свойственно в частности «нашим» механистам, вытекает их некритическое преклонение перед «наукой», их равнение «на точную науку», их борьба за «освобождение» науки от якобы совращающей её с пути истины диалектико-материалистической философии. В классовом обществе вся наука является наукой классовой по самой своей сущности: слепое, некритическое следование за «наукой» вообще есть не что иное, как скатывание на позиции буржуазной науки.

С идеализмом должна вестись жестокая, непримиримая борьба. В этой борьбе необходимо прежде всего разоблачить классовую природу всякого идеализма, его эксплоататорскую сущность. Необходимо обнаружить его поповский характер, защиту им религиозных идей. Но необходимо также вскрыть, какие причины, кроющиеся в особенностях самого познания человека, способствуют идеалистическому извращению, необходимо выяснить гносеологические (теоретико-познавательные) корни идеализма.

Человеческое познание представляет собой процесс отражения законов объективного мира. Но это отражение не застывшее, не мёртвое. Нет, процесс познания есть движение, есть раздвоение единого. В самом процессе познания заложена возможность отлёта познания в сторону от объективной истины.

Мысля, человек применяет общие понятия. Например понятия: человек, класс, общество, формация и т. д. Без оперирования этими понятиями мыслить невозможно. Но с другой стороны, здесь выявляется возможность отлёта в сторону и опасность идеализма. Когда мы высказываем суждение: Иван – человек, то уже здесь имеется возможность мыслить отдельно и независимо то общее, что есть у всех людей без относительно того – Иван он, Пётр или Сидор. Обойтись без оперирования понятием «человек» нельзя, так как в этом случае мы дальше тех представлений, которые у нас есть о Иване, не двинемся, а нужно как раз выразить то общее, что есть у всех людей, т. е. перейти в познании от Ивана к Петру, Сидору и т. д. Таким образом познание раздваивается, с одной стороны, частное – Иван, с другой стороны, общее – человек. Частное и общее неразрывно связаны. Разорвать их – значит оторваться от объективной истины, выраженной в единстве общего и частного. Объективная истина как раз и состоит в том, что не существует общего без частного и частного без общего. Иван существует только как человек, а человек существует только как Иван, Пётр, Сидор и т. д. Отрыв общего от отдельного, придание ему значения объективно существующей реальности и есть отлёт познания в сторону. Когда наряду с действительно существующими, живыми людьми – Иваном, Петром и т. д. – ставят «человека вообще», человека как такового, а Ивана, Петра и т. д. объявляют лишь формой существования этого человека вообще, то это и есть идеализм, ибо здесь исходным пунктом взята мысль человека (абстракция: человек вообще), а не реально существующие люди. Таковы приёмы всех идеалистов. Все идеалисты на место материи, т. е. объективной реальности, существующей независимо от человеческого сознания, ставят сознание, т. е. мысль или ощущение.

Это извращение выгодно эксплоататорам. Посредством идеализма они освящают эксплоатацию; пытаются доказать вечность и нерушимость существующего порядка. Таким образом классовый интерес закрепляет отлёт познания, стремится его увековечить, а идеализм утвердить как всеобщее мировоззрение.

«Познание человека не есть (respective не идёт по) прямая линия, а кривая линия, бесконечно приближающаяся к ряду кругов, к спирали, – говорит Ленин. – Любой отрывок, обломок, кусочек этой кривой линии может быть превращён (односторонне превращён) в самостоятельную, целую, прямую линию, которая (если за деревьями не видеть леса) ведёт тогда в болото, в поповщину (где её закрепляет классовый интерес господствующих классов). Прямолинейность и односторонность, деревянность и окостенелость, субъективизм и субъективная слепота voilà гносеологические корни идеализма». «Философский идеализм есть одностороннее, преувеличенное, (überschwengliches (Dietzgen)) развитие (раздувание, распухание) одной из чёрточек, сторон, граней познания в абсолют, оторванный от матери, от природы, обожествлённый. Идеализм есть поповщина. Верно. Но идеализм философский есть („вернее“ и „кроме того“) дорога к поповщине через один из оттенков бесконечно сложного познания (диалектического) человека»^[47].

Вот почему борьба против идеализма, последовательная, непримиримая борьба против теории, господствовавшей на огромном отрезке истории, требует от нас не простого отбрасывания всего теоретического содержания старой идеалистической философии, а критического преодоления идеализма. Мы должны, вскрывая классовые корни идеализма, вместе с тем не отмахиваться от вопросов, поставленных идеалистической философией. Раскрывая внутреннюю логику той или иной идеалистической системы и подвергая её марксистской критике, мы выясняем идеалистическую односторонность разрешения этих вопросов, её субъективную слепоту, идеалистическое раздувание отдельных чёрточек и сторон явлений.

Идеализм ложен. Но идеализм не есть попросту чепуха, вздор, не имеющий опоры в особенностях нашего процесса познания. Идеализм не мог бы выполнить своего классового назначения, будь он абсолютно беспочвенным, бессмысленным, не имеющим точек опоры в объективном процессе познания. «У поповщины (= философского идеализма), конечно, есть гносеологические корни, она не беспочвенна, она есть пустоцвет бесспорно, но пустоцвет, растущий на живом дереве, живого, плодотворного, истинного, могучего, всесильного, объективного, абсолютного, человеческого познания»^[48]. Нельзя поэтому попросту стереть, считать как бы не бывшим всё предыдущее развитие философии, проходившее под знаком борьбы с идеализмом. Эксплоатирующие классы в пору своего расцвета способствовали развитию познания, но это развитие совершалось ими в извращённой, мистифицирующей, идеалистической форме. Разрушая идеалистическую философию, современный материализм не подрывает живое дерево познания, а удаляет с него пустоцвет, мёртвые наросты: он является наследником всего истинного и ценного, что было достигнуто в предшествующем движении науки.

Диалектический материализм – высшая форма материалистической философии – есть философия пролетариата. Открыто заявляя о своей классовости, о партийности, диалектический материализм вместе с тем разоблачает классовую сущность противостоящих ему враждебных воззрений, срывает с них покровы «бесклассовости», «чистоты» и «объективности». Диалектический материализм является наиболее последовательной и непримиримой формой материализма, так же как пролетариат является наиболее последовательным и радикальным в своей революционности классом. Материализм передовых классов общества, предшествовавших пролетариату, был ограничен уже в силу условной ограниченной революционности этих классов. Прогрессивная буржуазия, ведя борьбу с феодальной реакцией под материалистическим знаменем, должна была с опаской оглядываться на своих «союзников» – пролетариев; её революция была установлением новой формы эксплоатации, нового вида классового гнёта. Её революционность была изначально порочна: она несла в себе зародыш новой последующей реакции. Революционность пролетариата коренным образом отлична: она направлена против всякой эксплоатации и угнетения, она несёт на смену классовому господству уничтожение самих классов. Отсюда – до конца последовательный диалектический материализм пролетариата, до конца нетерпимое, враждебное отношение ко всем и всяким видам идеализма и религиозности, антинаучности, идейной реакционности.

История развития марксистско-ленинской философии есть история непримиримой борьбы с реакционным философским идеализмом, в какие бы формы он ни облекался, в какие бы одежды он ни рядился. «Маркс и Энгельс от начала и до конца были партийными в философии, умели открывать отступления от материализма и поблажки идеализму и фидеизму во всех и всяческих „новейших“ направлениях»^[49]. За лицемерными фразами и словесными вывертами уличали они идеалистического врага. Они находили его и тогда, когда он, притворяясь другом пролетариата, под видом «углубления», «исправления» диалектического материализма подменял его идеализмом. Но они не давали спуску и тем материалистам, которые эволюционировали от высшей формы материализма к менее последовательному, домарксистскому, вульгарному механическому материализму, давно превзойдённому развитием знания и бессильному в борьбе с новейшим идеализмом. «Либо последовательный до конца материализм, либо ложь и путаница философского идеализма, – вот та постановка вопроса, которая дана»^[50] в каждой странице Маркса, Энгельса.

Борьба партий в философии есть один из фронтов борьбы классов. И в философии стоит класс против класса. Переживаемая нами эпоха империализма и пролетарской революции, эпоха глубочайшего всеобщего кризиса капитализма, предельного обострения его противоречий, эпоха бурного социалистического строительства в СССР, подъёма революционного движения пролетариата во всём мире, есть эпоха наиболее обострённой и ожесточённой борьбы классов, какую знает история.

Измена философской линии пролетариата, заигрывание с идеализмом есть измена в классовой борьбе, сдача позиций врагу. Философы-идеалисты – учёные приказчики богословия, философы-идеалисты – дипломированные лакеи буржуазии.

Диалектические материалисты – идеологи рабочего класса, который должен положить конец порабощению человека человеком, класса, строящего социалистическое общество. В жестокой борьбе классов не может быть середины; нет её и в философии. Из всех партий поэтому «самая гнусная есть партия середины». «Примиренческие шарлатаны» – агенты слабеющего, желающего оттянуть борьбу и собраться с силами, врага.

Учёные лакеи империалистов не брезгуют ничем в своём стремлении очернить марксизм. «Солидные» профессора в «солидных» философских трудах не гнушаются и «аргументами», заимствованными из мусорной ямы белоэмигрантов, сочетая борьбу против коммунизма с борьбой против материализма.

Так например небезызвестный глашатай интервенции, идеолог «пан-Европы», граф Р. Куденгове-Калерги, в специально написанной им книжке «Прочь от материализма» запугивает мелкого буржуа аморальностью, безнравственностью материализма: «Так как (для материалистов) не существует ничего, кроме материи, т. е. ни бога, ни идей, то всякая обязанность – для них мошенничество, всякое нравственное требование – мошенничество, всякая мораль – мошенничество…» Материалисты «относятся к окружающим ни дружественно, ни враждебно, а безразлично. Другие люди для них лишь средство к увеличению своего наслаждения жизнью. Они относятся к ним не иначе, чем к хорошим сигарам, хорошим винам и яствам или как к назойливым мухам и ядовитым змеям…» Так «ниспровергают» материализм наиболее передовые идеологи империализма.

Реакционность буржуазной философии достигает сейчас своего высшего предела. Гитлеровские «идеологи» прямо провозглашают клич: «назад, к варварству!». Из глубины исторического идеалистического арсенала извлекаются гнуснейшие мистические системы. Разум отказывается служить буржуазной философии. Она обращается к сверхразумной, «откровенной», интуитивной мистике. Гнусная партия середины, буржуазная агентура в среде пролетариата – социал-демократия, окончательно перерождается в «левую» партию буржуазии, окончательно смыкается со своими хозяевами, становится надёжной опорой фашизма – этой последней политической ставки оголтелого империализма. Соответственно распоясываются и философы социал-фашизма. Философский ревизионизм – прикрытое подведение под политику рабочего класса идеалистического фундамента с целью выхолостить её революционность – на сегодняшний день уже превратился в откровенный идеализм у официальных философов II Интернационала. Диалектический материализм открыто и бесцеремонно объявляется ими устаревшим. Канта, Маха, Бергсона, Фрейда – кого угодно берёт себе в философские учителя социал-фашизм для того, чтобы «разделаться» с Марксом и направить пролетарскую мысль в буржуазный фарватер.

Коммунистические партии, уверенно и непреклонно ведущие пролетариат к победе, должны особенно бдительно беречь непоколебимость принципов диалектического материализма – философии Коминтерна, должны быть беспощадными к врагу и к попустительству к нему.

Но коренной и исконный враг наш – идеализм существует не только за пределами Советского союза, в странах, где ещё господствует капитализм, где ещё должна совершиться пролетарская революция, – его остатка сохранились и в порах нашей Советской страны. Мракобесный идеализм реакционных философов типа Лосева, реакционные вылазки представителей различных общественных и естественных наук – Платонова, Берга, Савича, и многих других – вредительские интервенционистские происки Рамзиных, Кондратьевых и Громанов – всё это различные лики всё той же реставраторской идеологии.

Наша борьба с врагом не может быть победоносной, если она не сочетается с борьбой против ревизионизма, пытающегося проникнуть в марксистские партийные ряды, прикрывающегося «марксизмом». Вульгарный, твердящий философские зады механицизм, обезоруживающий диалектический материализм перед лицом идеализма, меньшевиствующий идеализм, подменивший диалектический материализм гегельянской идеалистической диалектикой, – таковы две основные разновидности современного ревизионизма в философии и теории марксизма-ленинизма, обе – чуждые большевистской партии и философии, поставляющие философские основы контрреволюционному троцкизму, правому и «левому» оппортунизму, играющие наруку вредителям. Борьба со всеми этими антимарксистскими учениями является непреложной обязанностью диалектических материалистов, так как «без непримиримой борьбы с буржуазными теориями на базе марксистско-ленинской теории невозможно добиться полной победы над классовыми врагами»^[51].

2.2. Механистический материализм

Материализм, равно как и его антипод – идеализм, не остаётся неподвижным и неизменным. Он имеет свою историю. Материализм, прошёл различные ступени развития, прежде чем приобрёл высшую форму в марксизме-ленинизме. Материализм прошёл ряд этапов, обусловленных общественным развитием, сменой борющихся классов, характером и уровнем их борьбы. Материализм не оставался безразличным к развитию науки и принимал новый вид, преобразовывался в новую форму в соответствии с революциями в естествознании, с делающими эпоху поворотными открытиями науки.

Механический материализм XVII–XVIII вв., развивавшийся в Англии, Франции и Нидерландах, вписал славную главу в историю философии. Он был детищем молодого, прогрессивного, жизнедеятельного класса, шедшего на смену феодальному дворянству. Механический материализм XVII–XVIII вв. был философией, выражавшей стремления к гегемонии и власти нового класса – буржуазии. Возмужавшая в недрах феодального общества буржуазия, изнутри расшатавшая его экономические, политические и идеологические устои, несла с собой новую форму производственных отношений и неслыханно мощное развитие производительных сил. Она расширила рамки старого мира, втянула в хозяйственную орбиту капитализма новые материки, она несла новые политические формы, потребности, идеи, ставила перед наукой новые задачи. Развитие производительных сил – эта историческая миссия буржуазии – не могло осуществляться в старых социальных формах, в тесных рамках феодальной экономики и средневековых политических институтах. Буржуазии предстояло свергнуть феодально-дворянское господство, сломать средневековые экономические формы и разрушить порождённую ими и закреплявшую их идеологию.

Бурному развитию производительных сил соответствовала революция в естествознании. Мореплавание, военное дело, промышленность, торговля вызвали к жизни целый ряд великих открытий и изобретений, подняли математику, механику, физику на недосягаемый для прежних веков уровень. Механический материализм XVII–XVIII вв. был философским выражением требований развития производительных сил и уровня новой науки. Это было учение, соответствующее новому естествознанию, направленное против отжившей схоластической методологии старого естествознания. Философия революционного естествознания могла быть только материалистической философией.

По мере того, как крепнет буржуазия, как вырастают её потребности и возможности, она всё решительнее и настойчивее выражает свои революционные стремления, открыто выступает против всего комплекса феодальных идей и принципов. Материалистическая философия идейно вооружила революционную буржуазию. В старом материализме шли рука об руку социально-политические идеалы буржуазии, отрицание ею старой, феодальной культуры и обоснование методологии нового естествознания, борьба с философским оплотом феодализма – поповщиной и идеализмом.

По мере укрепления буржуазии и приближения непосредственных революционных боёв всё громче и решительное звучат в её философии боевые атеистические мотивы. В XVIII в., особенно во Франции, где буржуазная революция не носила столь компромиссно-половинчатого характера, как в Англии, боевая антирелигиозная пропаганда и материалистические учения достигают высокого развития.

От Бекона, Гассенди и физического учения Декарта, через Гоббса, Спинозу и Локка, идёт развитие механического материализма, достигая в учениях французских материалистов XVIII в. своего наиболее полного и всестороннего развития.

Каковы же руководящие положения механического материализма в том его виде, какой он получил в философских учениях французских материалистов XVIII в. – учениях Гольбаха, Гельвеция, Ламетри и Дидро?

Материализм XVIII в. прежде всего со всей решительностью боролся против религии, считая её величайшим злом и крупнейшей помехой прогрессу человечества. Он ополчался против власти традиционных беспочвенных догматов над умами людей. Всё подвергалось суду разума. Все идеи, убеждения, установления должны были оправдать себя в свете разума, доказать свою разумность. Разум стал мерилом всего, и всё, что не выдерживало его критики, отвергалось. Конечно этот разум был разумом определённой эпохи, он был буржуазным разумом, и несоответствующим разуму объявлялось то, что не соответствовало интересам революционной буржуазии. Религия, оплот феодальной реакции, признавалась идейным врагом разума и опорой невежества. Религия, по мнению материалистов XVIII в., выросла на почве невежества и темноты людей: со увековечил обман попами невежественных масс. «Религия, – говорили старые материалисты‚ – родилась от встречи дурака с попом».

От неба, от потустороннего мира материализм направлял человеческие интересы и помыслы к посюстороннему, земному миру, к физической действительности. В познании природы он видел единственную цель науки. Природа, частью которой является и сам человек с его чувствами, есть единственная реальность. Нет иного мира, кроме телесного, материального, земного мира. Есть единая и единственная субстанция, т. е. то единственное, что существует независимо, само по себе, первично и не нуждается для своего существования ни в чём ином, – материальная субстанция является основанием и носительницей всего многообразия существующего. Нематериальная субстанция – нелепый вымысел. «Материя вообще есть всё то, что воздействует каким-либо образом на наши чувства, а качества, приписываемые нами различным веществам, основываются на различных впечатлениях или различных изменениях, производимых ими в нас»^[52]. Таким образом утверждается первичность бытия, материи и вторичность мышления.

Мир, по воззрениям этих материалистов, есть сочетание материальных элементов, комбинации и движения которых образуют всю полноту действительности. Он не нуждается ни в каких сверхестественных, нематериальных движущих началах и силах. Он живёт по присущим самой материи ненарушимым и вечным естественным законам, познать которые составляет задачу разума. Основными и неотъемлемыми свойствами всякой материи являются: протяжённость, подвижность, делимость, твёрдость, тяжесть, сила и инерция. Из них возникает всё множество остальных производных свойств. Материя подвижна по своей природе, причём это движение понимается механически, т. е. как пространственное перемещение элементарных частей и сложных телесных масс, как перемена места и положения в пространстве. Всё видимое нами в мире многообразие качеств и событий представляет собой не что иное, как разнообразные проявления механического движения материи. Не только мёртвая природа во всех её проявлениях, но и животные и даже человек являются лишь более или менее сложными механизмами, существование которых сводится к разнообразным механическим процессам, к комбинациям механических движений. Человек отличается от машины лишь большей сложностью и тонкостью своей конструкции и может быть исчерпывающе познан как совершенный механизм. Человеческая воля не свободна, как уверяют попы и идеалисты, а является звеном в цепи естественных законов и её деятельность определена материальными причинами. Механизм человеческих страстей – столь же естественный процесс, как и всякий иной механизм. Нет души, как особой субстанции наряду с телом или даже господствующей над ним. Душа, или, вернее, чувствительность, – одно из свойств тела. Где нет тела, нет и чувствительности. Со смертью организма у него уничтожается и «душа». Бессмертие души, её независимое от тела существование – вздорное и вредное суеверие.

Материалисты со всей решительностью отвергли идеалистическое учение о наличии якобы в человеческом разуме изначальных, врождённых человеку идей, не приобретённых им посредством чувств в опыте. Единственным источником познания материалисты признавали опыт, приобретаемый в процессе воздействия природы на наши органы чувства. Человек рождается с мозгом, подобным чистой доске (tabula rasa), которую опыт заполняет своими письменами. Материалисты были сенсуалистами, т. е. они в органах чувств, подвергающихся воздействию внешнего мира, видели единственный канал, через который приобретается познание. В разуме нет ничего, что не пришло в него из ощущения. Разум лишь обрабатывает данные опыта. Поэтому в опытном познании, в наблюдении природы и экспериментировании над ней материалисты видели главную задачу науки.

Сенсуалистической теорией познания этих материалистов определяется их понимание человеческого развития. Если идеи, склонности и убеждения формируются в опыте человека, то все люди при рождении равны по своим предрасположениям. Характер и психика людей целиком обусловливаются характером жизненного опыта, условиями среды и воспитанием. Человек – продукт среды. Вы хотите изменить людей, искоренить невежество и пороки, – измените среду, создайте общественные условия, воспитывающие разумных и добродетельных людей. В этом пункте с особенной глубиной обнаруживается связь философских идей французских материалистов с их революционностью.