Текст книги "Заклинатель ордена Линшань. Новые пути. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Мария Архангельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Там, далеко на севере, за лентами рек, за редкой горной цепью, переходящей в холмы, простиралась в бесконечность Великая степь. Что-то надвигалось из неё, выкатывалось из-за горизонта, но как Линьсюань ни тщился, он не мог разглядеть подробностей. Казалось лишь, что где-то на пределе видимости в степи стоит огромное облако пыли. Такую пыль понимает движущаяся куда-то масса людей и лошадей.

Похоже, опасения Ли Ломина сбываются, отстранённо отметил Линьсюань. Не это ли имел в виду Мэй Шанвэнь, когда советовал держаться от севера подальше? Мысль о нём словно притянула взгляд заклинателя восточнее. Ещё одно пыльное облако, только куда меньшего размера, двигалось из владений Мэев через границу Линшаня, избегая больших дорог и обходя селения и крепости. Оно стремилось на северо-запад, словно бы встречая то, что надвигалось из степи, и Линьсюань напрягся и сосредоточился, точно зная, что до этих путников он сможет дотянуться. Облако становилось всё ближе, заклинатель видел его всё отчётливее, вот уже можно разглядеть и отдельные фигуры, блеск доспехов и оружия… И тут перед глазами и в голове словно что-то взорвалось. Так, наверное, чувствует себя птица, что, пытаясь влететь в окно, с размаху натыкается на оконное стекло и падает, оглушённая. Линьсюаню потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя, проморгаться от пляшущих перед глазами точек и осознать, что он по-прежнему сидит перед костром, и нет, он не бился ни обо что ни лицом, ни прочими частями тела, а боль, гуляющая внутри, имеет фантомное происхождение.

Кто-то озаботился защитой для отряда, что вторгся или только собирался вторгнуться во владения Линшаня. Линьсюань не был уверен, где действительно теперь находятся эти люди, ведь сейчас уже ночь, и ясное дело, что сию секунду они никуда не едут, а давно видят десятые сны. Видения – дело такое, они не всегда отражают реальность такой, как она есть, зато вполне могут показать прошлое или будущее. Но в одном заклинатель был уверен: отряд существует, его цель – тайком пробраться в земли Линьшаня, и тот, кто его отправил, позаботился, чтобы всякие любопытные медитирующие не смогли проследить его путь. Вот Линьсюаня и выбросило обратно в его тело, только то ли защита дала сбой, то ли он оказался достаточно силён, чтобы увидеть сквозь неё… Тайное стало явным, более того, Линьсюань готов был поклясться, что знает точку пересечения этого отряда и того, что надвигается из степи. Не обязательно они встретятся в этом месте, но и те, и другие непременно там побывают. У ущелья Ханьмэнь, близ заставы Янгуань.

На которой, между прочим, отбывает ссылку невезучий И Гусунь. Ему и так теперь будет достаточно сложно узнать о своём происхождении, а уж если он окажется на пути у армии вторжения…

Застава стоит в укреплённом месте, ущелье не зря названо «Вратами холода», сквозь него проходит единственная удобная дорога из Линшаня на север. Восточнее горы становятся выше, там есть перевалы, но пройти с армией через них затруднительно. Западнее хребет понижается, но там уже начинаются владения Гу. Так что если нужно нанести удар – быстрый удар – по Линшаню, Ханьмэнь подходит лучше всего. Но главы ордена, а перед ними – чиновники и военачальники павшей империи были отнюдь не новичками в противостоянии со степью. Выстроенная там застава была, по сути, настоящим замком. Дорога по ущелью одна, обойти Янгуань невозможно, армия вторжения неизбежно упрётся в высокие стены, в которые, при наличии достаточного количества защитников и припасов, можно колотиться до бесконечности. А совсем недалеко от Ханьмэнь находится крепость Цзюяньцзин, гарнизон которой достаточно велик и для того, чтобы послать помощь в Янгуань, и чтоб стать новым рубежом обороны, если застава всё-таки падёт. А ещё там находится Сигнальная башня, через которую по цепочке её товарок полетит весть в сердце страны…

В общем, у И Гусуня есть всё шансы уцелеть в намечающейся войне. И всё же, и всё же… Война есть война. К тому же Линьсюаня тревожил отряд Мэев. Зачем его послали к Ханьмэню? Не для того ли, чтобы каким-то образом обеспечить свободный проход союзникам из степи?

Голова становилась тяжёлой, и измученный трудным днём и внезапным болезненным окончанием медитации Линьсюань махнул рукой, решив, что утро вечера мудренее. А когда он проснулся наутро с одеревеневшей шеей и практически ничего не чувствующей затёкшей рукой, то понял, что решение принято.

Прости меня, Жулань, я опять становлюсь обманщиком. Но я не смогу вернуться в Фэнчэн даже после победы над мертвецом. Я не найду себе покоя, пока не удостоверюсь, что будущий император жив-здоров и по крайней мере предупреждён об опасности. А что Поднебесной император необходим, я уже вполне убедился.

* * *

Границу с Линшанем Линьсюань пересёк на третий день. На этот раз не было никаких застав, он летел напрямик, снижаясь только для ночлега. Теперь, когда он научился во время медитации выходить из тела, планировать путь стало намного легче. Линьсюань заранее намечал населённый пункт, мысленно прокладывал дорогу и фиксировал в памяти несколько видимых с воздуха примет, по которым можно было ориентироваться наяву.

В первые два дня он сознательно избегал гостиниц и станций, ведь платить было нечем, а услуги заклинателя станционному смотрителю могли быть без надобности. Другое дело в деревнях. Правда, если уж он вздумал изображать из себя бродячего даоса, стоило бы, конечно, одеться попроще. Когда с небес спускался одетый в шелка господин на мече, крестьяне пугались, суетились и явно начинали готовиться к неприятностям. Слова, что что ему не нужен пир и лучшая постель, вполне устроит обычная лежанка и миска каши, встречались с недоверием и удивлением. А уж вопрос, нет ли у них какой нужды, в которой мог бы помочь заклинатель, и вовсе вводил в ступор.

В первый раз Линьсюань решил было, что отработать ночлег ему не удастся – встретившие его староста и пара почтенных стариков, преодолев первое изумление и испуг, рассыпались в уверениях, что никаких нужд у них нет. И талисманов на удачу и защиту от нечисти тоже не надо, нет, нет, господину бессмертному не стоит беспокоиться. Линьсюань пожал плечами и отложил пачку изрисованных листков – благо в его книгах хватало образцов самых разных талисманов, а влить в нарисованные настоящей киноварью иероглифы духовную силу было делом нескольких минут – на лавку под окошко. За то время, пока он ел, пачка стала тоньше по меньшей мере наполовину.

А когда Линьсюань перед сном вышел до ветру, оказалось, что за оградой его подкарауливает одна из деревенских жительниц, шёпотом пожаловавшаяся на корову, родившую мёртвого телёнка: не иначе, стерва соседка порчу навела! Заклинатель честно проверил животное, признаков порчи не обнаружил, но корова и впрямь не производила впечатления здоровой, чувствовался в ней по току жизненных сил какой-то физический изъян. Пришлось признаться, что в ветеринарии он не спец, и надо бы обратиться к тому, кто в этом понимает больше. От пятка монет Линьсюань отказался, мотивируя это тем, что ничем существенным не помог. А когда он возвращался в дом приютившего его старосты, его снова перехватили – на этот раз девица, желавшая приворожить себе парня. Пришлось её разочаровать – делать привороты Линьсюань не умел, а и умел бы, не стал. Даже если отбросить насилие над чужой свободной волей – рано или поздно угар приворота спадал, и тогда могло произойти всякое. И выгоняли нелюбимых жён, и били, и порой даже радикально избавиться пытались.

Девица покивала, но, судя по её разочарованной мордашке, все доводы Люньсюаня были как об стенку горох. Оставалось надеяться, что она не наделает глупостей, но это уже заклинателя не касалось.

В общем, в следующей деревне он сходу объявил, что готов помочь людям в меру своих умений, и вот вам талисманы, берите кто хотите. Видимо, уверенный тон сделал своё дело, и люди стали смелее. Талисманы разобрали почти мгновенно, рахитичного ребёнка Линьсюань посоветовал каждый день выносить на улицу под солнце (чистая сила ян, для здоровья самое то!), а вот в деле изгнания расплодившихся мышей пришлось расписаться в своём бессилии.

Зато в одном из домов, хозяева которого заметили подозрительную активность по ночам, нашлось и настоящее дело для заклинателя. Старая, чёрная от копоти балка, как он сумел определить, находилась в процессе превращения в оборотня, и оборотня недоброго. Да, здесь, оборотнями могли становиться и неодушевлённые предметы. Будучи самой старой частью дома, оставшейся ещё от предыдущего здания, она десятилетиями впитывала эманации этой семьи – не лучшие эманации, надо полагать, коль скоро на ней в прошлом году повесилась одна из невесток хозяина. Свёкор, рассказывая об этом, прятал глаза, и Линьсюань не стал допытываться о причинах: он не следователь, в конце концов. Только сухо посоветовал балку сжечь, пока не поздно. Ну да, крышу придётся разобрать, а вы что хотели? Можете и не разбирать, но тогда будьте готовы к тому, что оставшаяся в балке часть женской души будет мстить обидчикам.

В общем, улетая следующим утром, Линьсюань не без самодовольства подумал, что, пожалуй, случилось что, свою миску жидкой каши и плошку квашеной редьки или капусты он вполне способен заработать и не имея за спиной могущественного ордена.

Зато третью ночь он наконец провёл в гостинице и с сытным ужином – теперь, оказавшись фактически дома, можно было просто написать расписку, приложить к ней личную печать и за это получить хорошую комнату, горшочек мясного рагу с овощами и рисом, фаршированную рыбью голову с имбирём и запить всё это вином с травами, а не водой. Для полного счастья оставалось только добраться до нужного адреса и получить наличные деньги, чтобы платить не расписками, а сразу. Но денег Линьсюаню перепало даже скорее, чем он думал.

К городу Юньчи Линьсюань подлетел к закату и спустился на землю задолго до ворот, чтобы поразмять ноги. Дорога была пустынна, так что пыль не клубилась над ней, мешая дышать. Зато воздух был наполнен сладким благоуханием османтуса. Гроздья жёлтых и оранжевых цветов свисали с кустов и деревьев, аромат тёк по волнам слабого ветерка, ещё чуть-чуть и став бы слишком резким и навязчивым. Дорога вилась вперёд, упираясь в далёкие городские ворота, с одной стороны на горизонте виднелись вершины гор, с другой взгляд, скользнув по полям, где то и дело мелькали фигурки сборщиков урожая, упирался в гладкую озёрную гладь, отсюда казавшуюся стальной. И всё это накрывало своим куполом уже по-осеннему синее небо. Дни стояли безоблачными, и ничто не мешало любоваться игрой закатных красок – недолгой, впрочем. Линьсюань до сих пор удивлялся, насколько быстро тут солнце ныряет за горизонт.

Огибая невысокий холмик с выглядевшей достаточно свежей насыпью на вершине, заклинатель вздохнул с достойной поэта или художника прочувствованностью. Он уже вполне сжился со своей новой реальностью, и иногда у него даже мелькала мысль: а что, если это не Андрей переместился в другой мир, что, если уроженцу этого мира Линьсюаню в бреду привиделось иное бытие, и он, очнувшись, принял всё за чистую монету? Но вот в такие моменты он понимал, что всё же чужак здесь и, вероятно, так им и останется. Да, вокруг всё замечательно, живописно, всё цветёт, глаз не оторвать. И все эти османтусы, мальвы, хризантемы красивы, очень красивы… Но что бы сейчас не отдал за поляну обыкновенных ромашек!

Увлёкшись ностальгическими размышлениями, Линьсюань не сразу заметил, что теперь он на дороге не один. Рядом с ним, чуть отставая, шагала миловидная девица лет шестнадцати-семнадцати на вид, томно и кокетливо поглядывая на него. Увидев, что наконец оказалась замечена, девица расплылась в улыбке, показав чуть кривоватые зубки, и тоненьким голоском произнесла:

– Господин бессмертный спешит в город?

– Да, надо полагать, – отозвался Линьсюань.

– Можно узнать, как зовут господина бессмертного?

– А тебе-то на что? – Линьсюань искоса поглядел на неё. Платье шёлковое, и заколки в причёске золотые – из небедной семьи дева.

– Фу, бессмертные заклинатели все так грубы? Я вот из рода Ли, а имя этой недостойной Уци.

– Думается мне, что Ли Уци лучше бы пойти домой и впредь за порог не выходить.

– Эта Ли живёт одиноко, – девица опустила глазки. – Ей страшно одной в пустом доме. Быть может, господин бессмертный составит ей компанию? Он, наверно, устал с дороги, а дом это ничтожной ближе, чем городские ворота…

– Что? – Линьсюань резко остановился и развернулся к ней. – Девица, ты вообще соображаешь, с кем говоришь?

– А чего?..

– Окажись на моём месте кто другой, тебя бы уже отправили обратно или и вовсе развеяли, вот чего. Додуматься надо – приставать к заклинателю! Что, настолько охота покататься на простынях, что последнее соображение утратила?

– Всем можно, а мне нельзя? – девица отступила на шаг, но всё равно нагло сощурилась. – А ты выглядишь хорошим стрелком!

– И ты правда думаешь, что я полезу к тебе в могилу? Вон ту, надо полагать? – Линьсюань кивнул на вершину холма.

– Не хочешь, ну и ладно! Найду другого!

– А ну, стоять! – велел заклинатель. – А то и правда к тебе наведаюсь, но вовсе не для весенних битв! Многих уже к себе заманила?

– Никого! – призрак передёрнул плечиками. – Ты первый.

– Ради твоего же блага надеюсь, что это правда. А ты знаешь, что если кого и заманишь, то он рискует там и остаться? Едва ли ты умеешь сдерживать свою инь.

– А может, я и хочу кого-нибудь у себя оставить.

– Та-ак, значит, ты у нас всё-таки зловредный призрак, убивающий людей? Видимо, придётся мне предложить горожанам свои услуги, да и избавить их от этой напасти.

– Только попробуй! Мой отец – градоначальник, знаешь, что он с тобой сделает⁈

– Ай, поучала мышь льва, что сильнее кошки зверя нет! – рассмеялся Линьсюань. – Думаешь, твой отец будет счастлив узнать, чем ты тут занимаешься?

– А я, что ли, виновата, что умерла до свадьбы⁈ У всех есть мужья, у меня нет! Знаешь, как там тоскливо?

– Девица, чтобы получить себе мужа, не обязательно морить живых.

– А кого, если не живого? Из нашей округи без жён хоронили только хромого Чао, да Юй Би, а он толстый, как не знаю, кто!

– Так ты ещё и харчами перебираешь?

Ли Уци надула губки и фыркнула.

– Давай так, – предложил Линьсюань. – Я встречусь с твоим отцом и передам ему, что ты хочешь замуж, но не за этих двоих, пусть поищет тебе подходящего жениха подальше. А ты бросишь бродить по дороге и пытаться заманивать людей. Тебе ещё повезло, что ты на меня нарвалась. Но учти, если узнаю, что кого-то всё-таки погубила…

– Да мне всего-то один и нужен, – буркнула девица.

– И одного слишком много. Так значит, твой отец градоначальник Ли?

– Ага. Только вы там побыстрее. А то я скоро совсем в злобного гуя превращусь!

– Ну, как получится, – проговорил в пространство Линьсюань. Девица Ли Уци уже исчезла. Вот просто стояла здесь, и нет её.

Хмыкнув, Линьсюань продолжил путь. Что ж, в посмертных свадьбах в этом мире не было ничего необычного. Если где-то умер одинокий мужчина, а где-то – незамужняя женщина, то почему бы их не соединить? Раз загробный мир существует, то что мешает образовать там новую семью?

Перед воротами Юньчи не было никаких отрубленных голов, слава тебе, Господи. И вообще, возможно, это только казалось Линьсюаню, но он прямо чувствовал, как в линшаньском городе легче дышать, и люди вокруг держатся свободнее и глядят веселее. Стража на воротах поклонилась почтительно, но с достоинством, и начальник караула указал, как пройти к дому градоначальника. Был как раз сезон фруктов, и на всех прилавках вдоль улиц и на площади, несмотря на довольно позднее для торговли время, громоздились пирамиды яблок, груш, слив, гранатов и, конечно, вездесущих персиков. Персики были везде. Вокруг вились осы и мухи, продавцы обмахивали свой товар большими бумажными веерами, и запах османтуса сменился запахом сладкого сока.

В доме градоначальника Линьсюаня приняли с распростёртыми объятиями. Лишь когда он представился, градоначальник Ли на мгновение помедлил, и Линьсюань с огорчением подумал, что дурная слава мастера Хэна докатилась и сюда. Но этот неловкий момент мгновенно оказался замят, его пригласили в комнаты, усадили на почётное место и принялись расспрашивать о новостях, пока в соседнем помещении накрывали на стол.

– Я слышал, что у вас было несчастье – вы похоронили дочь? – спросил Линьсюань, выждав достаточно, чтобы приличия позволили перейти к делу.

Улыбки градоначальника и его жены тут же померкли.

– О да, – со вздохом подтвердил отец. – Чуть больше года прошло.

– Вашу дочь звали Ли Уци, у неё были родинка вот здесь, рядом с правым ухом, похоронили её в розовом платье с красным поясом и белыми рукавами с зелёным узором, а также в бледно-зелёном шарфе.

– Да, да! Господин бесссмертный, а что?..

– Я встретил её дух по дороге в Юньчи, – скромно объяснил Линьсюань. – Ли Уци просила кланяться её батюшке и матушке и передать её просьбу: ей грустно и одиноко там одной. Пусть батюшка отыщет ей подходящего жениха и справит свадьбу. Только отдельно просила, чтобы это был не хромой Чао и не толстый Юй Би.

Градоначальник подобрал отвисшую челюсть и истово закивал:

– Да… Да, конечно! Найдём жениха на славу, порадуем нашу Ци-эр!

– И как же мы раньше не додумались! – сокрушённо добавила его жена.

Несмотря на грустный повод, их расположение к гостю заметно возросло. Линьсюаня принялись потчевать ещё усерднее, так что спать он лёг поздно, объевшимся и изрядно пьяным, и проснулся тоже поздно. Зато градоначальник Ли, хоть пил ничуть не меньше, вскочил ни свет ни заря и первым делом пригласил в дом гадателя и сваху. Гадатель, раскинув свои бамбуковые палочки и кости, подтвердил слова Линьсюаня и тут же определил подходящий день для будущего бракосочетания. Сваху озадачили насчёт поискать молодого и красивого покойника, для чего ей, вероятно, придётся списаться со своими коллегами из соседних городов и селений. И обо всех принятых мерах торжественно доложили Линьсюаню во время позднего завтрака, плавно перешедшего в обед.

Заклинатель слегка завис, раздумывая, будут ли тут уместны поздравления, и в конце концов ограничился пожеланием удачи с поисками жениха. После чего засобирался в путь, с трудом отбившись от уговоров погостить подольше. Тогда градоначальник зазвал Линьсюаня в кабинет и с поклоном попросил принять скромный дар. Дар оказался ляном золота. Линьсюань опять попытался отказаться, но на этот раз его сопротивление было сломлено. Так что перед отлётом из Юньчи пришлось наведаться в меняльную лавку, превратившую золотой слиток в несколько кошелей серебра.

Глава 9

Заставы Янгуань Линьсюань достиг спустя ещё неделю пути.

Позади осталась петлистая Бэйхэ в своём каньоне, сверху выглядевшая густой и жёлтой, как гороховый суп, города и городки, горы и долины, окультуренные сады и дикие леса. Последние несколько дней Линьсюань летел над холмистой равниной, выглядевшей как застывшие волны пусть не бурного, но беспокойного моря. И чем ближе и виднее становилась последняя горная цепь на горизонте, тем больше подгоняла Линьсюаня тревога: быстрее, быстрее, ты не успеваешь…

В первую неделю он ещё пытался планировать маршрут так, чтобы не поступаться личным комфортом, останавливаясь в городах или на почтовых станциях, не жалея денег на еду и ночлег. Но потом плюнул и рванул напрямик, закупаясь провизией впрок и ночуя, где придётся. К счастью, северо-западные земли были достаточно заселены, так что укладываться спать под открытым небом больше почти не доводилось. Но это же добавляло нервозности – если степная орда прорвётся, ей будет где разгуляться. Линьсюань написал Чжаньцюну, честно рассказав о своих видениях во время медитации, умолчав только о повышенном интересе к судьбе И Гусуня. Теперь, когда он сделал всё, что было в его силах, казалось бы, тревога должна отступить. Но не тут-то было: точащий изнутри червячок лишь рос, постепенно превращаясь в огромного змея.

Каждый вечер перед сном Линьсюань уходил в медитацию, пытаясь разглядеть, что впереди. Отряд Мэев больше не удалось увидеть ни разу, а вот орда из степи приближалась, неумолимо, но и неторопливо. Линьсюань знал, что если не будет мешкать, то опередит её и окажется у заставы первым. Почему же тогда…

Ответ можно было получить только на месте, и заклинатель гнал Ханьшуй вперёд, не щадя себя и не считаясь с усталостью. Последнюю ночь он провёл в селении недалеко от Цзюяньцзина, не успев к вечернему закрытию ворот буквально на каких-то несколько ли. И утром, не став залетать в город, рванул прямиком к нависавшим над головой горам. Скоро отыскалась та самая дорога, что он уже видел во время сеансов медитации, когда выходил из тела, и Линьсюань полетел прямо над ней, зная, что она приведёт его к распахнутым воротам Янгуаня. В прямом смысле слова, распахнутым. Мощные створки стояли настежь, и когда Линьсюань приземлился перед ними, то не увидел ни души.

Оглядываясь и на всякий случай держа меч наготове, Линьсюань вошёл внутрь. Двор был пуст, никто не окликнул заклинателя, ни сверху, с арки ворот, ни с постов по бокам. И самих постов видно не было. Стояли огромные закопчённые корзины из металла, видимо, предназначенные для зажигания огня в тёмное время суток. Рядом с ними аккуратными горками лежали дрова и уголь. Колодец в дальнем углу был закрыт деревянной крышкой, внутри равнодушно мерцала вода.

Ворота во внутренний двор тоже стояли нараспашку, и опять – никого, ничего. Под навесом слабо курился горн, к наковальне были прислонены щипцы, рядом лежали молоты, большой и поменьше. На больших гвоздях висели разные железяки, видимо, предназначенные к починке, с столбу было прислонено колесо, рядом стояла бочка с расклепавшимся ободом. В другом углу, рядом с ещё одним колодцем, на натянутых верёвках висели какие-то тряпки, несколько одеял и, видимо, занавесок.

Линьсюань дёрнул первую попавшуюся дверь и оказался на кухне. Длинный стол был уставлен посудой, на досках для разделки лежали куски мяса и пучки подвядшей зелени. В огромном очаге на остывшем пепле и углях стоял большой котёл с кашей. Как там говорится в таких случаях? Такое впечатление, что хозяева только что были здесь, и просто куда-то вышли? Линьсюань потрогал холодный бок котла. Что здесь случилось – Мэи? Другого предположения не было, но куда они дели гарнизон? Несколько сотен человек не могли бесследно раствориться в воздухе.

Заглянуть в конюшню Линьсюаня побудило раздавшееся оттуда ржание. Несколько десятков лошадей стояли по стойлам, некоторые не обратили внимание на проходящего мимо человека, но многие тянули к нему большие морды, фыркали, ржали. Насколько Линьсюань мог видеть, глядя поверх загородок, ясли были пусты или почти пусты. Видимо, сегодня лошадей не кормили. За конюшней начинался скотный двор, туда заклинатель заглянул мельком, но успел увидеть спокойно гуляющих кур и гусей. Что бы это ни было, на налёт мало похоже. Так же мельком он заглянул в казарму, увидев разворошённые постели и разбросанные мелкие вещи. И решительно направился к главному зданию крепости.

Войти ничего не препятствовало – похоже, что во всём Янгуане вообще не осталось запертых дверей. В первом же зале Линьсюаня встретил почти идеальный порядок, если не считать одного перевёрнутого стола из трёх. Большая карта на стене, этажерка с каким-то свитками, напольные подушки-сиденья, грубоватая, но не лишённая изящества ваза в углу… И тёмные пятна на полу и кое-где на мебели.

Линьсюань присел над ними, уже не секунды не сомневаясь, что видит засохшую кровь. Кого-то здесь убили – но здесь не могли убить всех. Быть может, остальные были угнаны? Нет, маловероятно. Сколько человек насчитывал отряд Мэев? Сотню или полторы, вряд ли больше. В Янгуане служили восемьсот человек. В принципе, если заковать их в цепи, то для конвоирования должно хватить. Но едва ли кто-то стал возиться, скорее людей прирезали где-то за пределами стен.

Решив отложить на потом вопрос, каким образом сотня человек могла справиться с восемью сотнями, Линьсюань торопливо полез в цянькунь. Надежда умирает последней, и, если живые всё-таки остались, их надо найти… или убедиться в их отсутствии. Тела тоже отыскать не помешает, но это после. Нашарив нужную книгу и лихорадочно перелистав её, Линьсюань внимательно изучил одну из страниц, положил раскрытой на уцелевший стол и достал бумагу и тушь. Несколько минут старательно перерисовывал довольно сложный рисунок, похожий на компас со стрелкой, окружённой вместо делений довольно сложной вязью иероглифов. Талисман на поиск чего угодно, нужно лишь настроить.

Линьсюань сосредоточился, сложил пальцы в печать. По рукам побежал ток живой ци, вливаясь в творимое заклятие, заклинатель тщательно проделал все необходимые манипуляции. Живые люди, есть здесь живые люди? Светящаяся проекция стрелки отделилась от бумаги, повиснув в воздухе между ладоней. Качнулась в одну сторону, в другую, крутанулась и застыла, уверенно показывая на северо-восток.

Линьсюань почти бегом выскочил из зала и поспешил к воротам. Стрелка всё так же указывала в одну сторону, поворачиваясь в зависимости от его перемещений. Подчиняясь ей, заклинатель вышел за пределы крепости, обошёл угол и двинулся вдоль восточной стены. Кустов и деревьев рядом не было, только каменистая земля, покрытая травой. Слева возвышались гладкие каменные блоки укрепления, земля пошла под уклон, стала мягче, а потом Линьсюань и вовсе увидел длинные свежие насыпи. Кажется, он-таки нашёл место захоронения гарнизона, но сейчас его интересовали выжившие. Обходить показалось слишком долго, и он, мысленно попросив прощения, перескочил через первую насыпь, потом через вторую. И в это время висевшая над ладонью стрелка дрогнула и развернулась в обратном направлении. Линьсюань остановился и обернулся. Но в лощине под стеной по-прежнему никого не было. Только ветер, только равнина и стена, только свежая земля, перемешанная с травой…

Сердце ёкнуло. Это случилось одновременно – он услышал странный звук, какой-то невнятный гул, словно шедший из-под земли, и увидел, как дрогнули глинистые комья на ближайшей насыпи. Словно что-то снизу безуспешно пыталось их приподнять.

Линьсюань не помнил, как упал на колени, как руки сами по себе начали раскидывать землю в стороны. Горстями, комьями, пачкая ладони, камни, трава, спутавшиеся корни, какая-то пакля, перемешанная с землёй… Нет, не пакля. Волосы.

Затаив дыхание, Линьсюань начал копать осторожнее. И всё равно сначала услышал кашель и хриплое дыхание с присвистом, и только потом догадался, что пальцы скребут по облепленной землёй коже человеческого лица. Человек шевельнулся, попытался приподнять голову, выплюнуть забившуюся в рот землю, и Линьсюань поддержал его. И тут же принялся с остервенением отгребать землю дальше. Показался воротник-стойка на шее, плечи, грязные верёвки, притягивающие руки к туловищу…

– Вы?.. – невнятно спросил выкопанный, и что-то заставило Линьсюаня снова приостановиться и внимательней вглядеться в лицо отрытого им человека. Корка грязи скрывала черты не хуже маски, но всё же Линьсюань запоздало узнал спасённого. На него пристально, явно не очень веря своим глазам, смотрел И Гусунь. Юноша опять закашлялся, но он был в сознании и понимал происходящее, что не могло не радовать.

Их осталось лишь чуть больше сотни – грязных, кашляющих от забившихся в лёгкие земли и пыли людей, что устало сидели на земле или бессмысленно бродили среди выкопанных тел, словно всё ещё надеялись на то, что их задохнувшиеся товарищи сейчас встанут. И Гусунь, едва получив возможность двигаться, сразу же присоединился к Линьсюаню, и они принялись отрывать закопанных вдвоём. Когда их стало трое или четверо, Линьсюань наконец догадался сбегать в крепость и поискать там лопаты. Благо долго искать не пришлось, они оказались в первой же кладовой, те самые, которым гарнизон и зарывали, судя по налипшей земле. Всё новые и новые откопанные вставали в строй, сразу же начиная помогать освобождать сослуживцев – сперва живых, оказавшихся ближе всего к поверхности, потом живых и мёртвых вперемешку. И наконец мёртвых, одних только мёртвых. Стрелка «компаса» уже давно погасла, подтверждая, что живых в ямах не осталось, но солдаты не успокоились, пока не вырыли всех.

Одежду пропитал пот, хотелось пить, и Линьсюань бездумно полез в цанькунь за флягой. Сделал несколько больших глотков, потом спохватился и протянул ближайшему человеку. Тот равнодушно взял, отпил и отдал кому-то ещё. Это словно послужило сигналом, и двое солдат пошли к воротам, чтобы вернуться с вёдрами колодезной воды, тут же пошедшими по рукам. Линьсюань оглядел ряды разложенных на земле тел, потом оставшихся в живых. Надсадный кашель некоторых наводил на мысль о необходимости лечения, но он не целитель…

– Почему⁈ – вдруг раздался крик за спиной, и он оглянулся. Один из солдат тыкал в Линьсюаня дрожащей рукой, в его глазах горели ненависть и отчаяние.

– Почему⁈ За что вы обвинили нас? Мы ничего не сделали!

– Ты о чём?

– О чём⁈ Вы, бессмертные! Вам бы только ноги о нас, простой люд вытереть! Мы не изменяли вам, а вы!..

– Да объясни ты толком! – потребовал Линьсюань, краем глаза отмечая, как к ним начали подтягиваться другие люди.

– В Янгуань приехал отряд с заклинателями во главе, – негромко объяснил И Гусунь, который, как-то так получилось, всё время держался рядом с Линьсюанем. – Они предъявили бирку Линшаня. Нас выстроили на плацу, сказали, что на заставе обнаружили измену, и их послали её выявить. Всех офицеров увели с собой, а нас заперли в казарме. А потом…

– У нас не было измены! А вы казнили нас, как последних псов! – выкрикнул первый солдат.

– Это были Мэи, – громко объявил Линьсюань, чувствуя, как ему становится всё неуютнее под десятками взглядов. – Они вторглись в наши земли, чтобы убить вас и открыть дорогу степнякам.

– Меи⁈ У них была ваша бирка!

– Обычная или духовная?

– Кажется, обычная… – проговорил И Гусунь.

– Бирку можно подделать.

– Ты лжёшь! – крикнул обвинитель, и Линьсюань быстро прикинул, что в случае чего, можно будет выставить щит. Оружия у них нет, если кинутся, щит первых отбросит, должно хватить времени, чтобы выхватить Ханьшуй и взлететь.

– Да сами подумайте! – крикнул он в ответ. – Если я с ними заодно, зачем мне вас спасать⁈

– Но ты из них, из Линшаня!

– Это были Мэи!

– Откуда ты знаешь⁈

– Я их видел! Потому и поспешил сюда, что понял – они задумали злое! В Линшане не знают, о том, что здесь произошло!