Текст книги "Заклинатель ордена Линшань. Новые пути. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Мария Архангельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– А разве в Линьане их не было?

– Может, и были. Но раннее детство я плохо помню, а потом меня редко куда-то выпускали.

– Говорят, Линьань в упадке, – кивнула Жулань. – Может, купцы с Запада туда больше и не ездят. Вон там прямо – Западный рынок, но мы до него не дойдём.

Хорошо, когда собеседница так деликатна, с приливом нежности подумал Линьсюань. Сказал, что не люблю вспоминать прошлое, она и не расспрашивает. Иначе пришлось бы фантазировать, рискуя запутаться в собственных выдумках, ведь всё известное ему о прошлом настоящего Линьсюаня он уже выложил.

Они свернули с широкой улицы на улицу поуже, но всё такую же прямую, потом ещё на одну. Здесь было потише, над оградами и крышами зданий виднелись кроны деревьев. Прошагал мимо уличный патруль из четырёх человек в доспехах и с мечами, но без шлемов, только в шапках. Прошли небедно одетые женщины без шляп и зонтов, они с явным интересом поглядывали на Линьсюаня, перешёптываясь и прикрывая лица веерами, похожими на ракетки для настольного тенниса. На перекрёстке выступала гимнастка с рыжеватыми волосами, не слишком похожая на уроженку Центральной равнины. Два музыканта подыгрывали ей на поперечной бамбуковой флейте и губном органчике-шене. Его звук настолько напоминал звук гармошки, что Линьсюань сперва искренне удивился: откуда?.. И только потом разглядел в руках у музыканта инструмент, похожий на огромную курительную трубку, из чашки которой торчала связка бамбуковых трубочек разной длинны.

– Смотрите, Пятиярусная пагода! – указала Жулань. – Самая высокая в городе. А вон там – монастырь Нефритового Будды. В нём есть статуя Будды, вырезанная из цельного куска нефрита!

Линьсюань кивал, стараясь не показывать достойного последнего деревенщины любопытства. Между тем в дальнем конце улицы возник какой-то переполох. Он приближался, и вскоре до путников донёсся частый перестук копыт. До сих пор всадники, которых видел Линьсюань, ехали шагом, а то и вовсе шли пешком, ведя лошадей в поводу. Но эти мчались галопом чуть не во всю ширину улицы, и люди спешно разбегались в стороны, прижимаясь к стенам. Линьсюань с Жулань последовали общему примеру, и кавалькада промчалась мимо – молодые, богато одетые парни с развевающимися волосами издавали весёлые возгласы, наслаждаясь скачкой, и дружно расхохотались, когда один из них сбил прилавок с фруктами. Груши, яблоки и персики раскатились в разные стороны, торговец с руганью кинулся их собирать, а всадники с гиканьем завернули за угол, и оттуда сразу же раздался женский крик.

Когда Линьсюань добежал до угла, вокруг лежащей на камнях девушки уже собралась толпа. Приговаривая «Разрешите, позвольте», Линьсюань протолкался к пострадавшей, мужчина, которого он взял за плечо, возмущённо дёрнулся, но разглядел, кто перед ним, и молча посторонился. Заклинатель нащупал тонкое запястье, потом тронул венку на шее. Поднял глаза, столкнулся с полным отчаянной надежды взглядом пожилой женщины, стоявшей на коленях напротив, и медленно покачал головой. Женщина закричала, запричитала, раскачиваясь и заламывая руки.

Жулань ждала неподалёку. Линьсюань подошёл к ней. Они молча смотрели, как уносят тело, как под руки ведут следом рыдающую женщину.

– Кто это был? – спросил Линьсюань. – Мэи?

– Наверно, кто-то из младшего поколения. Я не знаю их всех в лицо…

– Мэй Юйфань это, старший внук главы Мэя, – хмуро объяснил какой-то мужчина рядом. – Дружки его и кузены. Любят поскакушки устраивать.

– «Юй» как «нефрит», и «фань» как «образец»? – уточнил Линьсюань.

– Угу, – мужчина смачно откусил от яблока, которое держал в руке.

– Про него плохо говорят, – вздохнула Жулань.

– А нечего хорошо-то говорить. Ничем не заслужил. Не серчайте уж, господин бессмертный, что о вашем брате-заклинателе сужу, да только не первый это случай.

Линьсюань без тени классовой солидарности махнул рукой, глядя туда, куда унеслись лихачи. Да уж, образчик нефритовый…

Оставшийся путь они с Жулань проделали в молчании. Дом, к которому они подошли, ничем не отличался от остальных в этом квартале – довольно большой, но не выдающийся, стена в полтора человеческих роста, тёмная черепица на виднеющейся из-за неё крыше, Стражи порога, вырезанные на створках ворот. У самого дома Жулань вдруг замедлила шаг и сжала руки, словно заколебавшись, а потом решительно взялась за дверное кольцо и постучала.

Ответа пришлось ждать примерно минуту.

– Кого там принесло? – не слишком ласково спросил из-за створок надтреснутый мужской голос.

– Дядюшка Пань! – крикнула Жулань в ответ. – Это я, Жулань!

Загремел засов, створка приоткрылась, и наружу выглянул пожилой седеющий человек с бородкой.

– Вторая молодая госпожа! – ахнул он, глядя на откинувшую вуаль Жулань. – Это и правда вы? Мы вас не ждали! Вы приехали навестить батюшку и матушку? А где же…

Он выглянул на улицу, явно пытаясь рассмотреть приличествующий случаю экипаж и сопровождение, но никого, кроме Линьсюаня не увидел.

– А супруг ваш подойдёт позже?

– Нет, он не придёт. Я приехала одна.

Мужчина захлопал глазами, словно вытащенная на свет сова.

– Не придёт? Как же так? А… – он посмотрел на Линьсюаня. – А это?..

– А это бессмертный мастер, который оказал мне милость и проводил меня до дома. Он будет нашим гостем. Дядюшка Пань, доложи обо мне батюшке и матушке. Я им всё объясню.

Дядюшка Пань открыл и закрыл рот.

– Вторая молодая госпожа, неужели вы овдовели⁈ – выдал он явно единственное пришедшее ему в голову объяснение.

– Нет, я не вдова, мой муж жив. Может быть, мы войдём?

– А, да, да, конечно, заходите, заходите… Простите этого старого Паня. Сей же час доложу вашему батюшке!

Створка открылась шире, и Линьсюань с Жулань, переступив через высокий порог, вошли в крошечный дворик, чтобы через другие ворота попасть во двор побольше. Дядюшка Пань, задвинув засовы, поспешил вперёд, бормоча и оглядываясь на ходу. Его любопытство можно было потрогать руками, и Линьсюань сдержал улыбку. А вот Жулань заметно волновалась, и заклинатель всё-таки не сдержался: тронул её за руку и на мгновение ободряюще сжал. Она удивлённо посмотрела на него, а потом благодарно улыбнулась.

Они прошли через ухоженный двор. Земля под ногами была посыпана песком, по углам двора росли деревья. К дверям главного дома вели пара ступенек, путники едва успели подняться по ним и переступить порог добротно обставленной комнаты, как из внутренних дверей быстрым шагом, почти бегом, вышли хозяева.

Линьсюань с интересом посмотрел на господина и госпожу Сун, ища в них сходство с дочерью. Долго искать не пришлось – пожалуй, высокий рост и впалые щёки Жулань унаследовала от отца, сухощавого моложавого мужчины с довольно густой для местного бородой. А вот брови и нос достались ей от матери. Более округлое лицо старшей госпожи Сун больше соответствовало здешним канонам красоты, и всё же общего в лицах у матери и дочери оказалось достаточно.

– Жулань⁈ Что случилось? Почему ты приехала одна, и где господин Е? С тобой всё в порядке? О… – господин Сун осёкся, когда жена что-то шепнула ему на ухо, и оба посмотрели на Линьсюаня. Заклинатель вежливо поклонился.

– Это бессмертный мастер Хэн Линьсюань из ордена Линшань, – представила его Жулань, когда хозяева вернули поклон.

– Для нас честь принимать столь прославленного мастера.

– Для меня радость познакомиться с достойным господином Суном и его добродетельной супругой.

– Мы люди ничтожные и не достойны ваших похвал, – и господин Сун, выполнив ритуал, снова повернулся к дочери. – Так что случилось? Или… быть может, нам стоит поговорить потом? Вы, должно быть, устали с дороги…

– Батюшка, мастер Хэн всё знает, – вздохнула Жулань. – Я ушла от мужа.

– Что значит – ушла?

– Я с ним рассталась и больше к нему не вернусь. Постараюсь получить развод.

Супруги Сун несколько секунд переваривали сообщение. Потом переглянулись.

– Что он сделал? – спросила госпожа Сун.

– Он угрожал мне мечом.

– Вы поссорились?

– Да. Или нет… Не знаю, можно ли это так назвать. Он был пьян… и выхватил меч.

– Кхм… – кашлянул Линьсюань, остановив открывшего было рот отца. – Простите, что вмешиваюсь, но слово «угрожал» не слишком подходит к ситуации. Господин Е не снизошёл до угроз. Он просто попытался её убить, и не подоспей этот Хэн, боюсь, ваша дочь в тот же миг ушла бы в большие ворота нового мира.

– Но… – господин Сун переводил взгляд с него на Жулань, – за что⁈

– Я так и не смогла зачать ребёнка, – Жулань опустила взгляд. – Муж винил в этом меня.

– Вероятно, протрезвев, он пожалел бы о сделанном, – вставил Линьсюань. – Но кому от этого было бы легче?

– В таком случае, – на этот раз госпожа Сун опередила вновь зависшего супруга, – примите нашу благодарность за спасение жизни нашей дочери.

Она плавно опустилась на колени и поклонилась до земли, коснувшись лбом сложенных на полу рук. Чтобы, к счастью, сразу же выпрямиться.

– Мы ваши должники, и вы наш самый желанный гость, – она с достоинством поднялась. – Мы не смеем надеяться, что наше жалкое гостеприимство придётся вам по душе, и можем лишь молить о снисхождении.

– Да, – закивал немного пришедший в себя супруг, и тоже поклонился, правда, не преклоняя колен. – Это благословение Небес, что они послали вас на помощь нашей Жулань.

– Не стоит благодарности, я сделал лишь то, что сделал бы любой на моём месте.

– Скромность делает вам честь, бессмертный мастер. Сколь счастлив орден Линшань, имея столь великодушных мастеров.

– Не желаете ли отдохнуть и освежиться? – первую скрипку в этой партии упорно перехватывала жена. – Наш дом и наши слуги в вашем распоряжении.

– С большим удовольствием, – кивнул Линьсюань, решив, что родителям и дочери и впрямь нужно поговорить наедине.

Спустя минуту в доме поднялся небольшой переполох: готовили комнату и ванну для господина бессмертного. Честно говоря, Линьсюань не ожидал, что ради него натаскают и нагреют целую бадью воды. Но мыться на лодке было трудно, раздеться там негде, и мысль смыть с себя многодневный пот показалась слишком соблазнительной, чтобы отказываться. Мешочек-цянькунь позволял взять с собой любое количество багажа, так что вскоре заклинатель вымылся, переоделся в чистое и был вполне готов к новой встрече с хозяевами.

Правда выяснилось, что господин Сун не сможет разделить с ним поздний завтрак, потому что ему надо спешить на службу. Зато гостю представили младшего брата Жулань. Был ещё и старший, но он уже служил где-то вдали от Фэнчэна, а вот Сун И ещё только готовился к экзаменам на должность, и потому проводил время дома. Была у Жулань ещё и сестра, но она оказалась уже замужем и тоже жила отдельно.

Говорили за столом в основном Линьсюань и старшая госпожа Сун, её дети, как и положено почтительным отпрыскам, помалкивали. Линьсюань, как вежливый гость, ответил на множество вопросов о дороге и новостях в Линшане и мире, после чего пришёл его черёд узнавать новое. Все слухи и наблюдения подтвердились, Мэи действительно начали усиленно выколачивать деньги из и без того кругом обязанных подданных, явно готовясь вершить великие дела за счёт чужих кошельков. Впрочем, последний внеурочный сбор был посвящён радостному для правящей семьи, но частному событию: глава Мэй решил с помпой отпраздновать рождение племянника.

– Как? Неужели Мэй Цзыцзинь наконец сподобился стать отцом законнорожденного сына?

– Да, мастер Хэн, никто уже и не предполагал. Говорят, юная наложница, его мать, получила десять мер жемчуга, сто цзиней золота и сто штук отборного шёлка, после чего была отослана обратно в семью. Ребёнка назвали Мэй Гу, его воспитанием займётся супруга второго господина Мэя. На той неделе праздновали семь дней со дня рождения, а на первый месяц устроят празднование ещё более пышное. Глава Мэй любит своего брата и рад, что тот продолжил род.

Линьсюань покивал. Даже заклинательство не всегда в состоянии помочь в таком важном деле, как рождение наследника, который не только получит имущество и положение отца, но и станет приносить жертвы его духу и духам его предков, чтобы не оборвалась память о них и не остались они без почитания и кормления. Конечно, в таком могущественном и богатом клане, как Мэи, даже бездетный не окажется совсем уж в забвении, табличку с его именем поместят в храм предков вместе со всеми остальными. И всё же иметь потомка мужского пола – надёжнее и почётнее.

Увы, у жены Мэй Цзыцзиня и его наложниц до сих пор рождались исключительно дочери, единственный парень был нагулян на стороне, и матерью его была чуть ли не ивовая девушка, как упорно твердили злопыхатели. Во всяком случае, хотя отец его признал и дал ему свою фамилию, на одну доску с законными детьми клана Мэй Хайтан так и не встал. Впрочем, вероятно, тут дело было не в матери, а в том, что никаких талантов к заклинательству признанный бастард не проявил, его способности лежали в другой области. Интересно, как он относится к рождению единокровного брата? Впрочем, он ничего не потеряет, скорее всего. Как служил семье своего отца, так и будет служить.

Глава 7

Дом, милый дом.

Не сама ли Жулань не так давно думала, как хорошо быть хозяйкой собственного жилья? Вот только теперь, оказавшись под родительским кровом, она в полной мере осознала: то, что у неё было в Гаотае, оказалось именно жильём, домом оно для неё так и не стало. Домой она вернулась теперь, и с её саму удивлявшей радостью проходила по знакомым до последней песчинки дворикам, дотрагивалась до ещё помнивших её вещей, улыбалась слугам, кланявшимся второй молодой госпоже. Здесь её не обидят, не оскорбят мимоходом, не ударят просто за то, что подвернулась под руку. Здесь не надо всё время быть настороже, взвешивать каждое слово и каждый шаг, гадать, какую пакость затеяла мужнина наложница и в каком настроении в следующую минуту окажется муж.

Никакая радость от собственного хозяйства не выдержит, если в семье друг друга не любят и не уважают. Конечно, и в её семействе есть свои сложности, и соседи будут смотреть косо и шипеть в спину, и с разводом ещё неизвестно как повернётся… И всё же теперь Жулань могла вздохнуть с облегчением. Она дома!

– С добрым утром, дядюшка! Как твоё здоровье?

– Хвала Небу, благополучно, молодая госпожа. Спину иногда ломит, но мазь, что дала ваша матушка, помогает.

– Как начнёт заканчиваться, скажите, мы купим ещё, – пообещала Жулань. Уж у их-то домашних рабов точно не будет причин бросаться на хозяев с мечами!

Хэн Линьсюаня Сун И с самого утра потащил смотреть город. Разумеется, братец не мог упустить случай покрасоваться перед знакомыми в компании настоящего заклинателя, а заодно сбежать от утреннего урока. Имелась у И-эра такая черта – он был способен, но ленив и как ребёнок радовался любому перерыву или отсрочке в занятиях. Отец тогда покачал головой, но спорить не стал. Всё же такие гости и правда бывают не каждый день.

Вчера к ним под разными предлогами заглянуло не меньше полудюжины соседей, как только слух о замечательном визитёре распространился по кварталу. Жулань с некоторой тревогой думала, каково-то мастеру Хэну чувствовать себя ярмарочной обезьяной, но заклинатель был со всеми приветлив, и чужое любопытство его, кажется, скорее забавляло, чем раздражало. Всем своим поведением бессмертный мастер подтверждал уверения Жулань, что он хорошо воспитан, в обращении прост и не заносчив, и женщина видела, как из взглядов родни постепенно уходит насторожённость, как они расслабляются и уже вполне искренне радуются гостю, с готовностью приглашая побыть у них подольше. Ведь о такой чести потом можно будет внукам рассказать.

В бывшей комнате Жулань мало что изменилось. Мебель стояла на своих местах, было чисто и прибрано. Правда, в сундуках теперь было пусто, исчезли безделушки, украшавшие комнату, и постельное бельё пришлось расстилать заново.

– Из твоих старых платьев мало что осталось, – вздохнула заглянувшая к ней мать. – Что-то родичам раздарили, что-то соседям и слугам.

– Ничего, матушка, у меня есть деньги на новые. Куплю ткани в лавке старого Во и сошью.

– Так закрылась лавка Во.

– Как закрылась?

– А вот так. Взял он ссуду у ростовщика, цены-то подросли. А тут его младшего сына в солдаты забрали. Попытался старик кому-то в управе денег дать, чтобы младшего Во отпустили, а его под суд. Хорошо, что ему весной уже семьдесят сравнялось, смог откупиться от приговора. Но все деньги на это ушли, долга отдать не смог. Так что закрыл он лавку, распродал что сумел и уехал с семьёй куда-то на юг к родичам.

Жулань подавленно промолчала. Да, для них повышение налогов последствий не имело, и рост цен пока ещё не сказался – но вот по знакомым изменения уже проехались. Как много вообще изменилось за два года её отсутствия?

– В общем, трудные времена наступают, – подытожила мать. И вдруг спросила: – А этот мастер Хэн из какой семьи?

– Он сирота, мама. У него нет родных.

– Угу… Я слышала, что когда-то один из мастеров Линшаня взял себе жену. Выходит, они там не дают обета безбрачия?

– Нет, мама. А почему ты спрашиваешь?

– Да так… Тебе же нужно получить развод? Если мастер Хэн попросит о помощи своего главу, тот посодействует тебе, как ты думаешь?

– Мама, мастер Хэн и так очень много для меня сделал. Мне неловко просить его ещё о чём-то.

– Ну, возможно, его и просить не придётся.

– То есть?

– Неспроста же он принял в тебе такое участие.

– Мама! – Жулань почувствовала, что краснеет. – Мастер Хэн просто хороший человек, вот и всё.

– И это замечательно, что хороший. Лучше твоего мужа, так ведь? Хотя, конечно, к нему ещё надо присмотреться.

– Мама! – повторила Жулань.

– Что – мама? Не можешь же ты провести одна всю оставшуюся жизнь.

И она вышла, оставив Жулань в состоянии изрядной растерянности. Как-то не готова Жулань оказалась к тому, что кто-то настолько обыденно озвучит её самые тайные чаяния, в которых она и сама себе боялась признаться.

Она вдруг вспомнила, как во время пути, когда они уже плыли по Бэйхэ, она осмелилась спросить, действительно ли её бесплодие – из-за Е Цзиньчэна, а не по её вине. «Ну, разумеется, – рассеянно отозвался тогда мастер Хэн. – Ледяная вода на детородных органах сказывается плохо. Всё у вас ещё будет, госпожа Сун – и любящий муж, и дети».

* * *

Дворец Начала всех начал, резиденция клана Мэй, вполне мог бы послужить и самому императору. Мощные стены и башни разве что чуть пониже городских, окружённые рвом, даже несколько подавляли остановившегося рядом наблюдателя. Но и они оказались не в силах скрыть парящую над городом крышу самого дворца, крытую синей черепицей. Трепетали на ветру флаги с изображением царственного феникса, солнечные лучи отражались от чеканки на доспехах стоящих в воротах воинов, играли в воде рва. Близость воды манила прохладой, но, конечно, лезть купаться в ров было бы странно.

Да и жара, хвала Небу и всем богам, начала наконец спадать. Днём солнце ещё палило вовсю, но вечерами на улице уже было весьма приятно. Ещё немного – и начнёт холодать.

Линьсюань остановился у каменного мостика, ведущего к воротам. Он был один: Сун И остался с приятелями в винном доме. Нет, он всё утро честно водил гостя по Фэнчэну, восторженно рассказывая о городских достопримечательностях и не менее восторженно расспрашивая Линьсюаня о житье-бытье заклинателей. Линьсюаню даже слегка неловко стало от щенячьего обожания, что светилось в глазах младшего брата Жулань. Но потом они зашли перекусить и наткнулись на компанию знакомых юноши, что-то, видимо, отмечавших в своём кругу. Слегка уставшему от чужого внимания Линьсюаню не хотелось снова становиться центром общества и по новому кругу отвечать на одни и те же вопросы. Но он видел, как Сун И прямо-таки распирает от желания присоединиться и, скрывая улыбку, высказал желание прогуляться в одиночестве, уверив, что дорогу до дома Сун как-нибудь найдёт.

И вот теперь он стоял на городской площади у ворот резиденции Мэев. Вопреки его представлениям, она располагалась не в центре Фэнчэна, а у самой северной стены, так что дворцовые укрепления смыкались с городскими. А перед сидевшим лицом к югу правителем простиралась не только территория дворца, но и весь город.

– Он прекрасен, не правда ли?

– Дворец Начала всех начал? – уточнил Линьсюань, оборачиваясь к незаметно подошедшему человеку. Заклинателю, и, судя по пурпурному дасюшену – из правящей семьи.

– Он самый, – заклинатель улыбнулся. – Мы гордимся своим домом.

– Вам есть чем гордится, – искренне сказал Линьсюань. – Он действительно прекрасен.

Вопрос, зачем при такой красоте строить ещё один дворец, он проглотил. Во-первых, ответ очевиден, во-вторых – гости хозяев не критикуют.

– Мастер Хэн очень добр. Простите, я не представился: имя вашего слуги Мэй Шанвэнь.

– Хэн Линьсюань. Впрочем, вы и сами знаете. Рад знакомству.

Они поклонились друг другу. К счастью, нужды гадать, кто это, не было – как ни мало Линьсюань знал о заклинательских кланах, имя старшего сына и наследника главы Мэй он запомнил.

– Нам нужно поговорить, но здесь это делать неудобно. Как насчёт того, чтобы пройти в более подходящее место?

– Ведите, господин Мэй.

Здание, куда Мэй Шанвэнь привёл Линьсюаня, видимо, тоже было винным домом, вот только пряталось оно в малозаметном переулочке и с виду мало чем отличалось от остальных богатых домов – впрочем, странно было бы найти в квартале близ дворца иные. А внутри было и вовсе роскошно: резьба по дереву, шёлковые занавеси, инкрустированная мебель, фарфор, лак, резная кость. Молчаливый слуга с поклонами проводил посетителей в отдельный кабинет на втором этаже с собственным балконом, подал фруктового вина и бесшумно исчез.

– Попробуйте, – младший Мэй с улыбкой поднял чарку. – Это «Цветы груши», отличный сорт.

Линьсюань попробовал. Вино действительно было грушевым и сладким.

– Итак, господин Мэй?

– Прежде всего, – Мэй Шанвэнь перестал улыбаться, – отец просил передать вам извинения. Дядя поторопился по незнанию. Этого больше не повторится.

– Передайте вашему высокочтимому отцу, что я тронут. Ему не за что извиняться, случайности бывают с каждым.

– Надеюсь, эта история с супругами Кан не причинила вам вреда?

– Ну, как сказать… Именно благодаря ей я оказался здесь, потому что из Линшаня меня выслали.

– В Фэнчэн? – Шанвэнь моргнул.

– Нет, конечно, это уже моя инициатива. Но в орден мне путь заказан в ближайшие полгода как минимум. Чем я могу быть вам полезен в таких обстоятельствах, я даже и не знаю.

– О, вы уже были полезны, – Мэй-младший снова улыбнулся. – Вбить такой клин между Драконом Бэйцзяна и главой Ши мы сами и не надеялись. Не удивлюсь, если Е Цзиньчэн снова пожалует в Фэнчэн и, кто знает, на этот раз, возможно, примет отцовское предложение. Его супруга действительно так хороша? Я слышал, что она некрасива, но, вероятно, её искусство в игре в тучку и дождик перекрывает недостатки?

– Я не проверял, – сухо отозвался Линьсюань.

– О… Да, простите, я отвлёкся. Глава Ши не поверил обвинениям дяди и судьи Кана? Или же…

– Не поверил, – подтвердил Линьсюань. – Точнее, поверил частично, но он и так был в курсе основных вех моей истории. Дама многое приукрасила, на что я главе Ши и указал. И всё же он решил отослать меня на время, пока не уляжется ветер и не спадут волны.

– То есть, защита вам не нужна?

– Точно не от главы Ши. А со всем остальным я справлюсь.

Мэй Шанвэнь кивнул, и Линьсюань про себя отметил, что его, похоже, совсем не смущает тот факт, что он сидит за одним столом с беглым рабом. А, впрочем, отбросов нет, есть кадры, не так ли? И то, что сейчас они не собираются шантажировать Линьсюаня его прошлым, не значит, что они не займутся этим в будущем. Ведь его прочат на место нового главы Линшаня, и чем более зависим окажется этот глава, тем лучше.

– Что ж, к одной цели ведут несколько путей, – Мэй Шанвэнь отпил из чарки. – Раз эта вода вычерпана, найдём другую. Позвольте спросить, куда вы намерены отправиться из Фэнчена?

– Признаться, я и сам пока не знаю. Главное – держаться подальше от Линшаня, а в остальном я свободен в перемещениях.

– Тогда позвольте дать вам совет – не нужно ехать на север, особенно в район ущелья Ханьмэнь и восточнее. Я бы с удовольствием пригласил вас погостить у нас месяц-другой, но об этом может стать известно, а нам лучше пока не привлекать внимание к нашей дружбе.

– А что случится на севере?

– Терпение, мастер Хэн, – улыбнулся молодой господин Мэй. – Вы всё узнаете в своё время.

Линьсюань нахмурился. Никакой угрозы с севера он из текста романа припомнить не мог. Но в романе много чего не было – ни обвинений судьи Кана, ни изгнания из Линшаня. Видимо, Мэи и правда решили задействовать план «б», в изначальном варианте оставшийся нереализованным. И если вспомнить опасения Ли Ломина насчёт степняков… Ой, поганое что-то вырисовывается. Остаётся надеяться, что уверенность Ши Чжаньцюна в обороноспособности ордена выросла не на пустом месте.

– А как вам Фэнчэн в целом? – прервал его размышления голос Мэй Шанвэня. – Я слышал, что вы его уже осматривали?

И дальнейший разговор пошёл о ни к чему не обязывающих вещах. Когда они усидели кувшин целиком и уже собирались прощаться, Линьсюань вспомнил:

– Да, а ведь я хотел поговорить с вами по ещё одному делу…

– Какому? – на лице Мэй Шанвэня отобразился живейший интерес.

– По дороге в Цуйпу мы проезжали одну деревню в окрестностях Юнь. Её жителей терроризирует лютый мертвец. Возможно, их прошение уже дошло до вас, но я обещал справиться непосредственно в клане Мэй.

– В окрестностях Юнь? – собеседник сдвинул брови, явно силясь вспомнить. – Юнь… А, вы об этом. Да, мы знаем, но большого вреда этот мертвец не причинит. Торговый тракт идёт в стороне, до Юнь он не доберётся, там только парочка деревень и есть. Ближе к зиме мы им займёмся, как раз настанет пора больших охот. А может, отложим до весны, когда будет большой приём.

– А до тех пор он скольких убьёт?

– Крестьян, – Мэй пожал плечами. – Такая добыча стоит того, чтобы обставить охоту соответствующим образом. До самой деревни он скорее всего не дойдёт, а если и дойдёт, она в наших владениях точно не последняя.

– Ну да, – после паузы произнёс Линьсюань. – Бабы новых нарожают.

– Верно, – улыбнулся наследник главы клана.

* * *

О том, что что-то не так, Жулань догадалась, едва войдя в комнату. Хэн Линьсюань стоял у открытого окна, пристально во что-то вглядываясь, хотя смотреть там было не на что – двор и двор. Руки заклинателя были сложены за спиной, и пальцы пребывали в непрерывном движении, словно он перебирал невидимые бусины.

– Стол уже накрыт, – окликнула его Жулань. – Приглашаю вас отужинать.

– А, – он обернулся, вырванный из каких-то своих мыслей. – Да, конечно. Иду.

– Мастер Хэн, что случилось?

Линьсюань помедлил, отвёл глаза.

– Я бы очень хотел отпраздновать с вами Середину осени…

– Но? – чувствуя, как проваливается куда-то сердце, уточнила Жулань.

– Сегодня я встретился с Мэй Шанвэнем и напомнил ему про лютого мертвеца из Юнь. Оказывается, они отлично о нём знают. И не собираются и пальцем шевелить до наступления сезона охот. Простите меня, госпожа Сун, и, надеюсь, ваши уважаемые родители тоже меня простят, но я обещал тем людям помощь. И теперь не могу просто сделать вид, будто выполнил все свои обязательства, если они этой помощи не дождутся.

– Вы хотите убить этого мертвеца сами.

– Да. Пусть это против правил, – на лице Линьсюаня промелькнуло брезгливое выражение, показывающее, какого он мнения об подобных правилах, – и я, и Линшань, и тем более Мэи это нарушение как-нибудь переживут. А вот жители деревни их соблюдение – не факт. Но до праздника обернуться туда и обратно я точно не успею.

– Когда вы отправляетесь? – помолчав, спросила Жулань.

– Завтра или послезавтра – зависит от того, когда будет готов мой заказ. Идти на лютого мертвеца с одним мечом в принципе, можно… Но я решил взять более подходящее оружие.

Они снова помолчали.

– Ладно, – Хэн Линьсюань улыбнулся и отошёл наконец от окна. – Идёмте ужинать.

Ужин получился тихим и немного грустным – скорый отъезд гостя всех огорчил, несмотря на то что он вроде как обещал потом вернуться. Но Жулань не верилось. Зачем возвращаться, тем более что клан Мэй едва ли будет рад самоуправству на своих землях, и новой встречи с ними мастер Хэн вряд ли захочет. И ведь не удержишь его никак. У кого язык повернётся сказать «да бросьте вы этих надеющихся на вас людишек»? Ну, у других заклинателей, наверное, повернулся бы.

Но не полюбила бы его Жулань, будь мастер Хэн на них похож.

И-эр молчал и смотрел в основном в тарелку – ему уже влетело от отца за то, что он вернулся значительно позже Линьсюаня и явно навеселе. Занятой своими переживаниями Жулань тоже было не до разговоров, так что беседу поддерживали родители и гость. Линьсюань уточнял, где лучше останавливаться в пути, ведь он для экономии времени собирался лететь напрямик. Никогда не выезжавшие из Фэнчэна господин и госпожа Сун были не лучшими советчиками в этом деле, но всё же отец, поднапрягшись, вспомнил со слов путешествовавших сослуживцев несколько гостиниц и постоялых дворов с хорошей репутацией, лежащих вроде бы по пути. А после ужина зазвал Линьсюаня в кабинет посмотреть карты.

– Жаль, – обронила мать, пока служанка собирала тарелки. – Ну, что поделаешь – мужчины… Подвиги манят больше женщин. С этим приходится мириться.

Жулань молча кивнула. О том, что мастер Хэн собирается охотиться незаконно, они с Линьсюанем умолчали; заклинатель, объясняя родителям, как-то так повернул дело, что создал впечатление, будто Мэи дали разрешение. Но с матерью она была согласна: женщины – это дом, а жизнь благородного мужа проходит в служении.

Хотя, если честно, она не помнила случая, чтобы отец отказывался от семьи ради чего-нибудь. Но – хотя вслух такого почтительная дочь никогда не скажет! – отец человек, в общем, заурядный. А вот Хэн Линьсюань… Да и не семья она ему. А та любовь, о которой говорят легенды и иногда поэты, в обычной жизни так и остаётся недосягаемой, как белый лунный свет.

– Но надо что-то решать с твоим разводом, – мать, как обычно, возвращала беседу в практическое русло. – Не думала ещё, что будешь делать?

– Я хочу написать прошение на имя главы Ши с просьбой поспособствовать.

– Думаешь, он прислушается?

– Не знаю. Но другого заступника у меня всё равно нет.

О том, что в этом деле она рассчитывает на доброту не столько главы Линшаня, сколько его любимого шиди, Жулань промолчала. Про слабость Ши Чжаньцюна к Хэн Линьсюню ей все уши прожужжали, и если Линьсюань замолвит за неё словечко, а он замолвит, после всего-то, шансы есть. Но хвалиться чужим влиянием точно не стоит. Пусть даже мать и сама предлагала…