Текст книги "Заклинатель ордена Линшань. Новые пути. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Мария Архангельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Остаток ужина прошёл в молчании, но не натянутом, а скорее задумчивом. Когда еда закончилась, Гусунь снова послал узнать, не вернулись ли разведчики, и снова оказалось, что нет. Это уже начинало настораживать: не настолько далеко находились Мэи, чтобы нельзя было обернуться за стражу. Если, конечно, мастер Хэн верно указал их местоположение, но если неверно, посланные просто вернулись бы ни с чем.

Оставалось только послать ещё людей и лечь спать, велев будить себя, если новости окажутся тревожными. Перед завтрашним боем в любом случае надо было выспаться. Должно быть, тот, кто принял вернувшихся ночью разведчиков, рассудил так же, потому что доклад поступил только утром. Неприятный, но для армии в целом не опасный.

Передовой отряд Мэев действительно стоял неподалёку, и, похоже, не подозревал о близком соседстве повстанцев. Это требовало некоторого пересмотра плана, столь быстрое столкновение в него не входило, но и только. Неприятность состояла в том, что из первой четвёрки разведчиков не вернулся никто. Из второй четвёрки – только двое. Они же и пролили свет на судьбу своих товарищей. Разведчики ходили парами, что случилось с другой парой, вернувшиеся не знали, зато, проходя через лес, наткнулись на висящее в петле тело. При ближайшем рассмотрении повешенный оказался разведчиком из первой четвёрки. Оружие находилось при нём, никаких следов борьбы заметно не было. И, что самое интересное, поблизости, едва ли не на соседнем дереве, висело ещё одно тело, в фиолетовых одеждах Мэев. Тоже совершенно целое и при оружии.

– Злобный дух? – выслушав доклад, Гусунь вопросительно посмотрел на Чжаньцюна.

– Скорее всего, – кивнул тот. – Есть такие, которые черпают силы в чужих смертях и с этой целью морочат людям головы, заставляя совершить самоубийство. Как минимум семеро – сегодня у него был пир…

– То есть, в ближайшее время он убивать больше не будет?

– Не обязательно, возможно, как раз войдёт во вкус. В любом случае, нужно кого-то отрядить с ним разобраться.

– Если не возражаете, – подал голос стоящий рядом Хэн Линьсюань, – им займусь я. Раз уж я всё равно здесь, вам не придётся никого отрывать от боевой задачи. Надеюсь, этот лесок не станет для вас полем боя?

– Если всё пойдёт как надо, то нет, – качнул головой Гусунь. – Мы его обойдём. Глава Ши?

– Согласен, – кивнул Чжаньцюн. – Шиди, я дам тебе талисман, он поможет тебе сохранить сознание ясным. Скорее всего, эта тварь выйдет к тебе в облике женщины или ребёнка. Будь осторожен… и решителен. По себе знаю, иногда бывает трудно нанести удар, особенно если видишь перед собой кого-то знакомого.

Линьсюань кивал, и Гусунь подумал, что эти советы, которые глава даёт опытному заклинателю, не один десяток призраков уничтожившему, похожи на советы заботливой матери, следящей, чтобы сыночек в дорогу непременно надел плащ потеплее. Скрыв улыбку, он отвернулся. Его ждали военачальники для последнего совещания, а эти двое между собой пусть сами разбираются.

– Если мы победим, то после битвы займём Хэйма, – сказал он. – Туда и приходите, когда разберётесь с призраком. Удачи вам, мастер Хэн.

– И вам, ваше высочество.

*Китайское выражение, означающее близкого друга, понимающего с полуслова. Восходит к истории о сановнике, подружившимся с дровосеком, после того как дровосек угадал, о чём сановник думает, играя на цитре.

**Бай Ци – полководец царства Цинь, известный казнями пленных. После битвы при Чанпине (260 г. до н.э.) Бай Ци заблокировал в ущелье армию княжества Чжао. Осаждённые после безуспешных попыток прорыва сдались под клятву сохранить им жизнь, но Бай Ци нарушил слово и закопал пленных живыми в землю. По свидетельству древнекитайского историка Сыма Цяня, армия Чжао численностью в 400 тысяч человек была истреблена полностью, за исключением 240 солдат, отпущенных, чтобы те своим рассказом навели ужас на жителей княжества.

Глава 17

Лес выглядел вполне подходящим местом обитания для призрака – немного сказочный, немного зловещий. Не сказать, чтобы густой, идти было достаточно удобно даже без тропинки. Старые толстые деревья, деревья помоложе и потоньше, деревья со многими стволами, торчащими из общего корня, почти все они были обвиты плющом или закрыты панцирем мха. Мох пружинил под ногами. Трава здесь была редкой, многие участки земли и вовсе оказались голыми, лишь шуршал под подошвами слой несгнивших листьев. Голые корявые ветви причудливо сплетались над головой на фоне пасмурного неба, с них свисал всё тот же пресловутый мох, порой почти касаясь земли.

Довершал картину стелющийся над землёй негустой туман. Он позволял различить дорогу, но дальше нескольких десятков шагов всё тонуло в серой дымке. Всё это настолько напоминало декорацию к какому-нибудь фэнтезийному фильму, что Линьсюаню никак не удавалось настроиться на серьёзный лад. Так и представлялось, что ещё немного – и он выйдет к границе этого тщательно выстроенного живописного леса, увидит съёмочный павильон, софиты, камеры, прочую аппаратуру со змеящимися по полу проводами. И люди, готовящиеся к съёмке, с удивлением посмотрят на него: что этот посторонний здесь делает?

Но лес всё не заканчивался. Светящаяся стрелочка колдовского компаса висела перед грудью, уверенно указывая в чащу – на этот раз она была нацелена не на поиск живых, а вовсе даже наоборот. Земля под ногами была довольно ровной, но всё же попадавшиеся кочки, ямы и вылезавшие на свет корни заставляли поглядывать под ноги. В конце концов обозначился заметный уклон вниз. Линьсюань одной рукой подобрал подол, слезая с небольшого склона, как со ступеньки, а другой придерживаясь за древесный ствол.

Меч висел за спиной на перевязи. Таскать его в руке можно было по парадным приёмам, улицам Гаотая или дорожкам родной школы. А здесь в любой момент могли понадобиться обе руки. На скорость выхватывания это никак не влияло, да и тварь, на которую он охотился, сразу не нападает.

– А правда, что лютые мертвецы всегда мужчины, а призраки чаще женщины? – спросил сегодня за завтраком Гусунь. Чжаньцюн покачал головой:

– Да нет, ваше высочество, призраками становятся оба пола с одинаковой частотой. Во всяком случае, я никогда не замечал перевеса в одну сторону. А вот лютые мертвецы действительно чаще всего, если не всегда, мужчины. Я, во всяком случае, ещё не встречал ни одной лютой женщины. А ты, шиди?

– Я тоже, – кивнул Линьсюань. – Возможно, потому что, если даже женщина умирает в ярости, желая наказать обидчиков, она реже испытывает такое желание порвать их именно руками. Женщины используют другие методы.

– А говорите, что между мужчинами и женщинами разницы нет, – усмехнулся Гусунь.

– Я такого никогда не говорил, ваше высочество. Я лишь не считаю, что ум женщины в чём-то ограниченней мужского. Да, мы можем думать по-разному и нас могут интересовать разные вещи, но женщины, если получают такую возможность, могут отлично справиться и с учёбой, и с политикой, и с торговлей.

– Спасибо, что хоть вождение войсками им не приписываете, – его высочество откусил от румяной булочки.

Линьсюань промолчал, решив больше не ввязываться в дебаты. Всё равно весь мир не переубедишь. Что уж от здешних требовать, если в его собственном мире победившей эмансипации всё равно в количестве находились индивиды, почитавшие, что женщинам не хватит ума влезть в мужскую епархию!

Сам Линьсюань-Андрей некогда получил неплохую прививку от высокомерия. Послушав однажды, как Санька жалуется на мужской шовинизм, Андрей резко посоветовал ей не передёргивать. Дескать, у женщин и так полное равноправие, никто их не принижает, чай, не Средние века, чего ещё надо? В ответ сестра предложила провести эксперимент: зарегистрироваться на каком-нибудь преимущественно мужском ресурсе под женским ником. Да хоть на форуме той игры-стрелялки, в которую Андрей тогда увлечённо резался. И посмотреть, что будет.

Андрей последовал совету… и сразу же почувствовал разницу. Под мужским именем он мог спокойно обсудить перипетии игрового сюжета, бои и технические характеристики оружия, блеснуть эрудицией, срезать кого-нибудь слишком нахального или чересчур много о себе понимающего, вставить свои пять копеек в холивар – и другие мужчины встречали его посты с уважением и пониманием. Попытка же вмешаться в мужскую тусовку от женского лица встретила целый спектр эмоций, но, увы, все одной направленности: от вежливого недоумения до агрессивного неприятия. В лучшем случае ему снисходительно объясняли, что не стоит со свиным рылом лезть в калашный ряд, а с женским мнением – в сугубо мужскую тему. Посиди в сторонке, девочка, а мы тебе трофейчик принесём. Хотя и под мужским, и под женским ником Андрей писал совершенно одно и то же! А попытка возмутиться такой несправедливостью мгновенно принесла ему звание истерички.

В общем, долго Андрей тогда не выдержал – сбежал с форума, да и к игре заметно охладел. Невелика радость, когда вершиной признания становится тыкание твоими постами в нос оппоненту: вот, дескать, смотри, даже баба разбирается в вопросе лучше, чем ты! Конечно, ничто не мешало ему продолжать общаться с мужского ника, но оставшийся осадочек отравил всё удовольствие.

Туман между тем становился гуще, идти он по-прежнему не мешал, но, казалось, отрезал от остального мира непроницаемой белёсой стеной. Звуки стали глуше, даже слой листвы под ногами больше не шелестел, словно Линьсюань ступал по толстому ковру. Казалось странным, что не так уж далеко отсюда сейчас, должно быть, уже сцепились две армии, сражаясь не на жизнь, а на смерть. А где-то ещё идёт обычная жизнь, люди занимаются своими делами, торгуют, беседуют, пьют…

Линьсюань моргнул. Лес перестал быть немым, но когда именно родился этот звук, заклинатель не мог бы сказать. Просто понял, что слышит его уже некоторое время, но до сознания он дошёл только сейчас. Там, куда указывал стрелка, раздавался детский плач.

Найти его источник труда не составило. В ямке между разлапистых корней дерева сидела девочка лет шести-семи на вид. Два аккуратных детских пучка на голове были перевязаны красными ленточками, из-под отделанного мехом кафтанчика выглядывал подол розового платьица. Девочка сидела, обхватив колени руками и самозабвенно рыдала, время от времени размазывая кулачком слёзы по пухлым щёчкам. Когда Линьсюань обогнул дерево, она вскинула голову, и личико с носиком-кнопкой озарилось неподдельной радостью:

– Дяденька, вы заклинатель?

– Угу, – кивнул Линьсюань, разглядывая её.

– Я заблудилась, – всхлипнула девочка и потёрла кулачком носик. – Дяденька, а вы не злой?

Линьсюань покачал головой. Чжаньцюн был прав – трудно просто взять и рубануть мечом ребёнка. Даже если ты совершенно уверен, что детская мордашка – это маска, под которой прячется людоед.

– Мой папа болеет, – маленькая тварь снова вытерла носик. – Я хотела для него травок набрать… Он, наверное, беспокоиться, что меня долго нету…

Она сделал паузу и потеребила подол платьица.

– Я ножку подвернула, – со вздохом призналась девочка. – Дяденька заклинатель, ты не мог бы отнести меня домой?

Линьсюань тоже вздохнул и посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую. Нет, рядом не было никого и ничего, способного решить эту проблему за него. Нужно как-то выкручиваться самому.

– Дяденька, ты точно не злой? – осторожно спросила девочка. – Папа рассказывал, что злые духи могут притворяться заклинателями, чтобы обманывать маленьких детей!

– Уж кто бы говорил про обман, – буркнул Линьсюань. Для очистки совести полез в цянькунь, вытащил один из припасённых талисманов – точно, красные знаки, написанные киноварью, почернели. А потом и сама бумага, оказавшись на воздухе, зашипела и начала съёживаться, словно сгорая в невидимом огне. Такая концентрация инь и для заклинателя опасна, а уж ребёнок давно потерял бы сознание. Линьсюань поднял глаза и увидел напротив пустующую ямку. «Девочка» исчезла.

Заклинатель ругнулся, чувствуя смесь досады и облегчения. Призрака придётся искать заново, но есть надежда, что в следующей раз он появится в каком-нибудь другом облике. Талисманы под одеждой и вышивка на одежде пока надёжно защищали Линьсюаня от тёмного излучения. А что касается иных методов воздействия…

Еле слышный шорох коснулся слуха, шевельнулись листья на земле – казалось, что к Линьсюаню с разных сторон стремительно заскользил добрый десяток змей. Но это были не змеи, как разглядел Линьсюань, выхватывая меч – корни. Гибкие длинные корни, вылезшие из земли и стремительно атаковавшие с намерением не то проткнуть, не то спеленать. По лезвию меча заструилась ци, и первый же корень распался от удара надвое, как гнилая верёвка. Заклинатель завертелся на месте, отражая атаку. Один из корней всё же изловчился и обвил его лодыжку, Линьсюань рубанул вниз, и тут же вверх, подпрыгнул, пропуская древесную плеть под собой, мягко приземлился, нанёс ещё несколько стремительных ударов – и остановился. Больше рубить было некого. Линьсюань ещё какое-то время напряжённо прислушивался, не торопясь прятать меч, но всё было тихо.

Светящаяся слабым золотистым светом стрелка всё так же висела в воздухе, медленно вращаясь. Похоже, никак не могла определиться, указать ли ей на то место, где только что сидела «девочка», и где ещё явно оставалось скопление тёмной энергии, или вглубь леса. Но когда заклинатель отошёл на пару десятков шагов, отлетевшая за ним стрелка перестала вращаться и уверенно указала в лес.

Что ж, вперёд на подвиги.

Лес выглядел бесконечным, тучи стали ещё ниже, угрожая близким дождём, и настроение заклинателя устремилось к нулю. Споткнувшись о коварно вылезший из земли, но, к счастью, неподвижный корень, Линьсюань выругался вторично. Вот так и будешь тут бродить до морковкина заговенья. Соревноваться с духом, чьи нервы окажутся крепче. Должно быть, после смерти мышление бывших человеков и впрямь меняется, потому что сам бы он на месте злого духа при виде заклинателя просто не стал бы показываться. И никто б не смог ему ничего сделать – кроме разве что парочки-троечки самых могущественных из заклинательской братии, способных вытаскивать нечисть на свет против её воли.

Но, должно быть, голод и вожделение оказывались сильнее здравого смысла. Вот и теперь на новый поиск ушло куда меньше времени. Палочка благовоний не успела бы прогореть, когда впереди сквозь туман мелькнула человеческая фигура. Линьсюань ускорил шаг, хотя мог бы и не торопиться: дух, как та курица, явно был озабочен мыслью «а не слишком ли быстро я бегу». Уже стало видно, что это женщина в светлом платье, почему-то даже без плаща. Подол платья зацепился за сухой сук на земле, женщина покачнулась, едва не упав, и испуганно обернулась к догонявшему её заклинателю. И Линьсюань выругался в третий раз – на него своими огромными лучистыми глазами смотрела Жулань.

Ну да, никто и не обещал, что будет легко.

– Это вы! – «Жулань» улыбнулась с радостью и облегчением. – Я испугалась.

– Как вы здесь оказались? – наверное, не стоило вступать с нечистью в диалог, но что ещё делать, если меч выхватить рука не поднимается? Не отпускать же.

– Я искала вас…

– Здесь⁈

– Мне сказали, что вы пошли в лес, – Жулань неожиданно оказалась очень близко.

– Вас тут быть не должно.

– Я хотела вас найти, – она заглянула ему в глаза, от чёрных волос, украшенных шпилькой с подвеской, исходил едва уловимый, но очень приятный аромат. – Мой муж снова приехал в Гаотай, я боюсь оставаться в доме. Вы меня защитите?

Линьсюань молча сделал шаг назад, чувствуя, как начинает кружиться голова. Женщина одновременно сделала шаг вперёд, и вдруг, охнув, снова покачнулась и начала падать прямо на него. Линьсюань машинально подставил руки, а в следующий миг обнаружил, что бережно усаживает Жулань на землю под ближайшим деревом.

– Больно, – с виноватой улыбкой шепнула она. – Знаете, как больно?

– Вы подвернули ногу?

– Нога – это ерунда. Знаете, как болит душа? Посидите со мной.

Линьсюань опустился рядом. Голова кружилась всё сильнее, пришлось опереться руками о землю, чтобы не упасть прямо где сел.

– Я тебя любила, – шепнул над ухом женский голос. – Знаешь, как я тебя любила? Но ты ушёл.

– Я бы вернулся.

– Не верю, – плечо и бок чувствовали тепло прижавшегося тела. – Ты не приходил уже много лет. С чего бы тебе возвращаться сейчас?

Медленно, словно преодолевая сопротивление воздуха, Линьсюань повернул голову. Рядом с ним сидела не Жулань, а Татьяна. Она казалась несколько старше, чем он её помнил, и Линьсюань невольно потянулся, чтобы разгладить морщинку рядом с одним из бесконечно знакомых глаз.

– Помнишь, как ты уверял, что любишь меня?

– Да, – собственный голос прозвучал откуда-то издалека.

– Помнишь, как звал меня замуж?

– Да…

– Но ты меня бросил. Ушёл и не вернулся. Почему ты меня бросил?

А действительно, почему? Линьсюань попытался собраться с мыслями, но они разбегались тараканами при включённом свете.

– Я ждала тебя. Я выплакала все глаза. Но тебя всё не было. Скажи… ты ведь виноват передо мной?

– Виноват, – машинально согласился Линьсюань, пытаясь ухватить за хвост хотя бы одну из мыслей. Но этому мешали поднимающиеся изнутри горечь и чувство вины, словно осадок, когда взболтаешь бутылку.

– Ты меня бросил.

– Да.

– Ты заставил меня страдать.

– Да.

– Ты меня предал, – на щеках Татьяны блестели слёзы. Прозрачные капли, словно струйки кипятка, обожгли душу самого Линьсюаня.

Вот только никакой Татьяны в этом мире не было и быть не могло. Наконец-то ухваченная мысль оказалась простой и отрезвляющей.

– Чего ты заслуживаешь за это?

– Смерти, – твёрдо ответил Линьсюань и успел заметить, как в глазах напротив мелькнуло торжество. А в следующий миг вылетевший из ножен меч обрушился на призрака – и тот издал пронзительный, совершенно не человеческий визг. Словно металлом по стеклу полоснули.

В голове мгновенно прояснилось. Линьсюань вскочил, оскалившись. Тварь тоже оскалилась, утратив всякое сходство и с Татьяной, и с Жулань. И вдруг размножилась, окружив заклинателя добрым десятком женских фигур. Линьсюань усмехнулся – до сих пор он такого не видел, но читать доводилось. Справиться с этим фокусом было просто, не зря он давно научился управлять мечом без помощи рук. Ханьшуй стремительно очертил круг, пронзая призрачные фигуры одну за другой, и снова удобно лёг рукоятью в ладонь. Вовремя – размножение было лишь прикрытием. Снова зашуршали листья, и к Линьсюаню устремились длинные, гибкие корни.

Их было много, больше, чем в прошлый раз, и теперь заклинатель не стал отмахиваться от них мечом. Старый добрый защитный барьер, с прошлого года, когда Линьсюань применил его в первый раз в памятной битве с призраками у колодца, был отточен в тренировках и ставился практически мгновенно, не требуя мучительного вспоминания последовательности действий. Неудобство состояло в том, что, прячась за ним, призрака вовне не достанешь, но чтобы не дать себя спеленать, он годился. Теперь можно было под его прикрытием рубить корни по одному, благо мечу барьер не мешал.

К счастью, призрак, как и большая часть его братии, и не думал убегать и прятаться. Добыча, в последний момент выскочившая из зубов, да ещё и больно укусившая, привела его в ярость, и он кружил вокруг щита, появляясь и исчезая то там, то здесь. Корней было много, Линьсюань быстро понял, что так он с ними провозится до вечера, и рискнул применить новое, недавно выученное заклятие, требующее много сил, зато и действующее с куда большей эффективностью, чем его обычные.

Ханьшуй с размаху вонзился остриём в землю, на мгновение потемнело в глазах, а от меча, как круг по воде, пошла волна не то дыма, не то пыли. Она поднялась в человеческий рост, прокатившись от Линьсюаня по всей поляне, внутри кольцевой волны вспыхнули огненные искры, а потом всё улеглось. Только обнажилась земля, лишившись покровов из листьев и мха, да стволы деревьев, попавших в волну, остались без нижних веток и даже частично без коры. Никаких шевелящихся корней больше видно не было. От барьера, впрочем, тоже не осталось и следа.

Линьсюань крутанулся на месте – а где же призрак? И едва не пропустил момент, когда откуда-то сверху, видимо, с вершины дерева, слетело смазанное светлое пятно. Линьсюань выбросил вперёд обе руки, одну с мечом, другую сложив в печать, что не дала призраку рассеяться, уходя от удара. И сразу же ударил ещё раз, вымещая страх от осознания недавней близости смерти. На секунду он увидел настоящий облик духа: действительно женщина, очень юная, почти подросток. На ещё не утратившем пухлощёкость личике мелькнули растерянность и страх, призрак тоненько, совсем подетски вскрикнул – и исчез.

Линьсюань перевёл дух. Потом вызвал указующий талисман. Золотистая стрелка крутанулась и рассеялась, подтверждая, что с призраком покончено, больше указывать не на кого. Заклинатель ещё раз перевёл дух, вложил меч в ножны и немного постоял, приходя в себя.

Вот значит, как это работает. Полное затмение мозгов, несколько простых слов, сказанных призраком – и ты сам лезешь в петлю, на радость этой… маленькой жадине. Главное, заставить человека раскрыться. С первым обликом она промахнулась, зато второй сработал как надо. Даже понимая умом, что перед ним не Жулань, Линьсюань поддался и позволил нащупать слабое место в своей душе: сомнение в своей правоте перед брошенной им Татьяной. Сможет ли он теперь вспоминать её без содрогания?

Наверное, страх пройдёт. Не в первый раз он рискует жизнью, это становится привычкой. Спасибо Чжаньцюну, без его талисмана Линьсюань, наверное, вообще не смог бы осознать неестественность происходящего. Да, кто б сказал когда-то Андрею, что именно станет его профессией… И даже не потому, что этого хочется, а потому, что положение обязывает. Интересно, чем это считать: слабоволием, неспособностью пойти против навязанного обществом, или наоборот – торжеством силы духа над естественной трусостью?

Зато каким восхитительно живым себя чувствуешь, когда всё уже позади!

* * *

Победно развевавшиеся над Хэйма флаги с драконами свидетельствовали, что битва была выиграна. Окрестности городка с воздуха напоминали муравейник: победоносная армия принца, который не сегодня-завтра начнёт официально именовать себя императором, устраивала лагерь прямо под стенами. Раскрывались, как бутоны, палатки, дымили костры, разгружались телеги, рядом в реке поили лошадей, и оттуда же вереницы солдат и обозных таскали вёдра с водой к кострам.

Но Линьсюань сразу же развернул меч к центру города. Заклятие Кружащегося дракона отняло действительно много сил, так что Ханьшуй в воздухе он удерживал с некоторым трудом. И на городскую площадь перед управой приземлился безо всякого изящества, можно сказать, плюхнулся, ещё чуть-чуть, и вообще упал бы. Но нет, удалось притормозить примерно в метре от земли, тяжело соскочить с лезвия и спрятать меч в ножны. Чтобы, подняв глаза, обнаружить перед собой острия копий.

– Кто такой? Из какого клана?

– Орден Линшань, – бдительные стражи переглянулись, и Линьсюань добавил: – Я Хэн Линьсюань. Позовите главу Ши, он меня знает.

– Глава Ши у его высочества, – один из стражей, видимо, старший над караулом, оглядел заклинателя с головы до ног, не слишком доверчиво, но без враждебности. – Это вы, бессмертный мастер, вчера в лагерь прилетали? Подождите, я нашего исправника позову, он вас видел.

– Зовите, – кивнул Линьсюань.

– И это… не обессудьте, если что, – добавил старший, когда один из караульных убежал.

– Вы всё правильно делаете, – махнул рукой Линьсюань. – Никаких обид.

Спустя минуту появился исправник, подтвердил личность Линьсюаня и вызвался проводить заклинателя к дому, где остановились его высочество и глава Ши. Линьсюань ещё раз повторил, что никаких претензий к рядовым не имеет, и все участники сцены разошлись в разные стороны, довольные друг другом.

– Вас можно поздравить с победой? – спросил Линьсюань, пока они шли по центральной улице к одному из самых богатых домов города.

– И не просто с победой, господин бессмертный! – исправник засиял, как лампочка. – Всей армии Мэй Хайтана теперь каюк. А самого его в плен взяли!

– Мэй Хайтана⁈

– Ага!

Это что-то новенькое, подумал Линьсюань. В романе такого точно не было. Там с ним долго бодался Е Цзиньчэн и в конце концов забодал. А чтобы Мэй Хайтан попал в плен в первом же крупном сражении с повстанцами… Ну не первом, втором, первое-то он выиграл с разгромным счётом. Но всё равно…

А, впрочем, весь ход этой войны уже пошёл наперекосяк. Достаточно сказать, что в романе Линшань был союзником Мэев и воевал против повстанцев единым фронтом с прочими кланами. Потому как у руля в ордене к этому времени уже стоял оригинальный Хэн Линьсюань, с помощью Мэев избавившийся от своего шисюна. Да и сама большая война должна была начаться позже на годик-другой, ведь в романе никто не предоставлял в распоряжение его высочества сразу готовую армию могущественного ордена. Пока к Чжэн Жуйину не примкнул Е Цзиньчэн со всей мощью славы и авторитета Дракона Бэйцзяна, к тому же приведший с собой своих старых друзей-сослуживцев, принцу приходилось довольствоваться полупартизанскими набегами.

– А принц-то наш хорош! – между тем говорил на ходу исправник, от избытка чувств размахивая руками, как мальчишка. – Не побоялся сам с Мэем схлестнуться! Тот, как увидел его высочество, так сразу на него и понёсся, думал одним ударом смести. Да не тут-то было, ждали мы его уже! Специальный отряд в резерве стоял, дождались момента, да этого выкормыша заклинательского от остальных его людей и отрезали!

– Славная, должно быть, была схватка.

– Не то слово, господин бессмертный!

Перед воротами дома стоял караул, и старший, стоило Линьсюаню представиться, тут же послал подчинённого узнать, примет ли его высочество мастера Хэна. Линьсюань заикнулся было, что у него нет ничего срочного, но рядовой уже убежал, и пришлось ждать. Недолго, впрочем. Линьсюань едва успел распрощаться со своим провожатым, как его уже позвали внутрь.

Принц находился в главном зале в компании Чжаньцюна и ещё какой-то скромно одетой женщины. Его высочество сидел на месте хозяина дома, остальные стояли. Едва миновав дверь, которую перед ним распахнули ещё пара стражей, Линьсюань поклонился сперва Гусуню, потом своему главе. Вопросительно посмотрел на женщину, та ответила нечитаемым взглядом. На служанку она точно не походила, на хозяйку дома тоже.

– А вот и вы! – Гусунь тоже сиял, как новенькая монетка. – Охота прошла удачно?

– Да, ваше высочество, призрак уничтожен.

– Ты выглядишь усталым, шиди, – заботливым тоном сказал Чжаньцюн.

– Это оказалось труднее, чем я думал, – признался Линьсюань. – Глава был прав.

– Мастер Хэн тоже был прав, – Гусунь поднялся и подошёл к ним, улыбаясь во весь рот. – Его совет был хорош. Ну, насчёт того, что Мэй Хайтан всё ставит на один удар. Мы это учли – и вот!

Он кивнул на женщину. Линьсюань повернулся к ней, всё ещё пребывая в лёгком недоумении:

– Простите, госпожа, мы с вами не были представлены…

Госпожа уставилась на него так, словно он залаял по-собачьи. Чжаньцюн тоже посмотрел на Линьсюаня как-то странно.

– Как? – переспросил Гусунь. – Госпожа?

– Ну… Не девка же… – На девку эта женщина не походила тем более – слишком прямая спина, слишком пристальный взгляд…

Принц сдавленно зафыркал, явно пытаясь подавить хохот. Линьсюань перевёл взгляд на Чжаньцюна и увидел, что-то тоже безуспешно борется с улыбкой.

– Это не госпожа, шиди. Это Мэй Хайтан.

Чего? Линьсюань уставился на женщину, выпучив глаза и едва не свесив челюсть.

– Мэй Хайтан⁈

– Он самый. Конечно, не великан, но…

Линьсюань, не слушая его, разглядывал кривящую губы женщину. Прославленный полководец Мэй Хайтан – женского пола⁈ ЭТОГО в романе точно не было! Хотя… может, и были какие-то намёки, но слишком давно он читал и не слишком внимательно, признаться, так что уже и не вспомнить, какие. Если вообще были. Но вот же она, прямо перед ним, и только теперь Линьсюань обратил внимание, что одета госпожа Мэй действительно по-мужски. Кафтан до колен, сапоги – именно так одеваются под доспех. И волосы связаны в мужской пучок.

– Что вы там говорили, ваше высочество? – Линьсюань обернулся к веселящемуся Гусуню. – Что женщины не водят армии? Вот вам, пожалуйста – женщина, успешно справляющаяся с командованием армией. Так, что иные мужчины позавидуют.

Он указал на пленницу. Улыбка Гусуня померкла, и он посмотрел на Линьсюаня как на сумасшедшего.

– Вы серьёзно?

– Шиди? – Чжаньцюн перевёл взгляд с Линьсюаня на командующую Мэй.

– Вы же меня не разыграли? Это тот самый… та самая Мэй Хайтан?

– Они вас не разыграли, мастер Хэн, – ответила вместо них госпожа Мэй. – Я ещё могу понять вашу ошибку, но странно, что вы в ней упорствуете. Это становится оскорбительным.

– Вот как? – Линьсюань ещё раз оглядел её с головы до ног. – Вы хотите сказать, что и правда столько лет выдавали себя за мужчину, и никто не догадывался? А не просто молчал по приказу вашей родни?

– Шиди… – Чжаньцюн замялся, похоже, просто не находя слов. – Ты…

– Похоже, ваш шиди ещё глупее, чем я думал, – с холодным сарказмом высказалась Мэй Хайтан.

– Мастер Хэн, если это шутка, то она затянулась.

– Шутка? Вы оба ослепли? – Линьсюань оглядел обращённые к нему лица. – Посмотрите на неё! Ладно, нежность чёрт ещё можно списать на молодость… Сколько вам лет, кстати?

– Двадцать шесть, – помедлив, отозвалась госпожа Мэй.

– Поздновато для юношеской миловидности, но допустим. Но у неё же и голос женский! Да, низкий для женщины, но тембр-то женский.

Гусунь и Чжаньцюн снова посмотрели на Мэй Хайтан. Убеждёнными они не выглядели.

– Ладно, чтобы уж развеять все сомнения… Госпожа Мэй, вы не могли бы расстегнуть одежду?

– Зачем?

– Чтобы взглянуть на вашу грудь, конечно же.

– Вы издеваетесь? – госпожа Мэй сложила руки на груди. – Глава Ши, в вашем ордене все настолько бесстыдны?

– Да ладно, чего стесняться между нами, мужчинами?

– Я слышал, конечно, что мастер Хэн не ведает о приличиях, но это не значит, что о них забуду я, – отрезала Мэй Хайтан.

– Хорошо, – кивнул Линьсюань. – Тогда вы не откажетесь сходить с нами в баню? Уж там-то можно раздеться, не нарушая приличий.

– Что, прямо сейчас?

– А куда тянуть? Разве вам самой не хочется вымыться и привести себя в порядок после боя?

Гусунь открыл рот и закрыл. Трое мужчин выжидательно смотрели на стоящую перед ними женщину.

– Я велю слугам, чтобы они приготовили всё необходимое, – нарушил молчание Чжаньцюн. – Думаю, что Хэн Линьсюань говорит дело. Лично я отнюдь не против вымыться – да, в вашей компании. А там и ужин подадут.