Текст книги "Заклинатель ордена Линшань. Новые пути. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Мария Архангельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– Посплю в соседней комнате.

Он вышел, и после этого только и оставалось, как упасть на кровать прямо в платье, которое она постеснялась снимать, и заснуть мёртвым сном.

Утром её разбудил обычный уличный шум. Жулань вскинулась было, пытаясь спросонок сообразить, не проспала ли она, и не нужно ли бежать, чтобы проследить, вовремя ли подадут завтрак и не будет ли муж ругаться. Но потом память подкинула картинки вчерашнего, окончательно прогнав сон. Тем не менее, поднялась она не сразу, а ещё какое-то время поворочалась, переживая свой поступок. Но при этом твёрдо зная: она не вернётся, никогда и ни за что. Даже если Цзиньчэн вдруг попросит прощения.

У неё, в конце концов, нет запасной жизни для этого перерождения. И если добродетельная женщина и после всего происшедшего обязана держать поднос на уровне бровей для мужа и надеяться, что такое не повторится – что ж, значит, она недостаточно добродетельна.

Но невозможно переживать вечно, и в конце концов Жулань заставила себя подняться и попытаться привести в порядок: расправить мятое платье, распутать волосы. Боги, у неё нет даже гребня, не подумала вчера в торопливых сборах о такой простой вещи. И хоть немного нижнего белья нужно было захватить. Да что там бельё, она забыла служанку! Как бы Хун Пао не пришлось отдуваться за своеволие хозяйки. Вот только… Жулань нахмурилась. Да, когда они проходили по коридору, покидая «Персиковый сад», дверь соседней комнаты была приоткрыта. И, кажется, за ней было какое-то шевеление, словно кто-то отпрянул в темноту, хотя, быть может, и показалось. Значит, Хун Пао не спала. Может, её разбудили крики Жулань, а может, проснулась раньше. И пальцем не пошевелила, чтобы помочь – хотя бы позвать кого-нибудь.

Наверное, она несправедлива. В конце концов, если Хун Пао всё-таки разбудили крики – пока она поняла спросонок, что происходит, возможно, помощь уже и не нужна была. Но всё равно, что отрезано, то отрезано. Слуг, нанятых в Гаотае, она тоже с собой не возьмёт. Да и неизвестно, смог ли бы мастер Хэн унести двоих на своём мече. Хун Пао может послужить и Фан Эр, если та в самом деле займёт место Жулань. Пусть эта девчонка теперь ублажает Е Цзиньчэна, как раз по ней занятие. И Сюньсы… Ну, она-то не пропадёт, за Сюньсы, с её жизнерадостностью и умением найти общий язык с кем угодно, точно можно не переживать.

Мастера Хэна в соседней комнате их номера не оказалось – когда Жулань постучала, никто не ответил. Впрочем, мастер Хэн объявился очень скоро в сопровождении слуги, принёсшего завтрак.

– Госпожа Сун, – он упорно называл её по родовой фамилии, словно никакого замужества и не было, – я тут подумал – возможно, вам будет удобнее путешествовать по земле? Я поспрашивал – нам могут дать внаём повозку. Куда вы хотите поехать?

– В Фэнчэн, – вздохнула Жулань. – К родителям. Собственно, мне больше некуда ехать.

– Хорошо, я договорюсь. В крайнем случае, просто купим экипаж и лошадь.

– Мне бы не хотелось вводить вас в такие расходы…

– Пустяки. Не обеднеет орден Линшань.

– Мастер Хэн, могу я выйти с вами? Мне нужно купить кой-какие мелочи. Гребень, например…

– Конечно, можете, вам нет нужды спрашивать разрешения. Только давайте сперва позавтракаем. А гребень пока возьмите мой.

Слуга уже вышел, расставив тарелки. Жулань благодарно кивнула и села к столу. Ей хотелось побыстрее уехать из Люйцяо. Но если Цзиньчэн после их ухода завалился спать – а что ему ещё оставалось делать, не лезть же через квартальную стену в погоне за беглой женой – то проснётся он не раньше полудня. У них ещё много времени.

Глава 5

Небольшая повозка с плетёным верхом раскачивалась и подпрыгивала, закрывающая вход занавеска моталась из стороны в сторону. Задницей прочувствовавший все неровности дороги Линьсюань временами слезал и шёл пешком, или поднимался на меч и делал пару кругов над дорогой, заодно используя верховой ветер чтобы немного охладиться. Жара донимала по-прежнему.

Можно было, конечно, сесть на подушки внутрь, а не трястись на раме впереди кузова вместе с возницей (вот уж у кого точно железный зад!), но повозка была невелика, и тогда пришлось бы почти прижаться к сидевшей внутри Жулань. А это и жарко, и… неприлично, наверное. Ситуация, в которой женщина путешествует в сопровождении только мужчин, ни один из которых ей не муж и не родственник, и так наверняка попрание всего и вся, ни к чему делать её ещё более неловкой.

Линьсюань чувствовал себя немного виноватым за то, что обрёк Жулань на длительное путешествие по жаре и ухабам. Лететь на мече было бы и быстрей, и прохладней, и меньше переживаний, что подумают люди и сама Жулань: меч он и есть меч, на нём иначе как в обнимку не встанешь. Но оказалось, что лететь одному и лететь с пассажиром, это, как давно говорят не только в Одессе, две большие разницы. И физически тяжелей поднимать двойной вес, а значит, и расход ци больше, и равновесие удерживать сложнее, ну и доверчиво прижавшееся женское тело сохранению необходимых спокойствия и концентрации никак не способствует. Он оказался прав, у Жулань была отличная фигура, и чтобы не поддаться искушению изучить её руками получше, пришлось приложить все силы.

В результате за один короткий ночной полёт от одной гостиницы до другой Линьсюань взмок. И потом плохо спал в ту ночь – ведь Жулань была совсем рядом, всего за одной дверью…

Чёрт бы побрал местные патриархальные правила приличия и понятия о добродетели. На Земле Андрей знал бы, что делать. Пофлиртуешь с девушкой, позаигрываешь, и вот уже понятно, рада она твоему вниманию или лучше оставить поползновения, пока дело не зашло слишком далеко. А тут – как мужчины и женщины дают понять друг другу, что заинтересованы? Особенно, если перед тобой – чужая жена, пусть и ушедшая от мужа, но не разведённая. Может ли Жулань, как женщина, безусловно, добродетельная, хотя бы допустить мысль сблизиться с другим мужчиной, пока не развязалась с первым?

Нужно было в перерывах между трактатами о самосовершенствовании и конфуцианско-даосскими канонами местные любовные романы почитать, что ли. Должно же здесь быть что-то в этом роде. Но кто ж мог знать, что понадобится? Кого тут было добиваться – и так на всё готовую Шуйсянь? И всё же Линьсюань решился бы рискнуть и приударить за Жулань в привычной манере, если бы… если б они не были в пути. И если б в этом путешествии Жулань не зависела от него. Да, у неё были деньги, и вероятно, их хватило бы и на дорогу, и на ночлег, но одинокая женщина при деньгах… Приграничные области, это вам не мирный Гаотай. И если сейчас Линьсюань начнёт приставать к Жулань, кто знает, как она это воспримет.

Нет уж, дождёмся, пока она окажется под родительским кровом, в покое и безопасности. Тогда и поглядим, что к чему.

Пара ослов размеренно шагала вперёд по высушенной до звона колее. Нанять лошадей в небольшом Люйцяо оказалось невозможно: простые люди на них не ездили, оставляя воинам, заклинателям и знати с богачами, а смотрители почтовых станций имели право выдавать скакунов только срочным гонцам и специальным посланцам, к каковым Линьсюань не относился. Это можно было исправить, но списываться с Чжаньцюном – терять драгоценное время. Да и на территории Мэев его разрешение ничего бы не стоило, коль скоро мастер Хэн ехал не с официальным визитом. А вот менять ослов или волов никто не препятствовал, были б деньги и животные в наличии. Так что ехали они ещё относительно быстро.

Границу между владениями Линшаня и клана Мэй путники пересекли во второй половине дня. На пограничной заставе пришлось остановиться, но заклинателям разрешения властей для путешествий не требовалось, и, как оказалось, на их спутников это тоже распространялось. Вышедший из будочки начальник, правда, поглядывал хмуро и подозрительно, но когда Линьсюань высокомерно заявил, что направляется в Фэнчэн по личному делу, вопрос был решён. Пришлось только расписаться в специальной книге, после чего рогатки отвели в сторону, и ослы бодро зашагали дальше.

Ничего, утешил себя Линьсюань, подпрыгнув на очередной кочке. Вот приедем в Цуйпу, там можно будет нанять лодку и сплавиться по Бэйхэ до самого Фэнчэна.

В первое селение они въехали уже почти на закате. На первый взгляд оно ничем не отличалось от виденных ранее: те же крытые соломой или камышом деревянные домики, свисающие с карнизов плетёные фонари, небольшая утоптанная площадь в центре. Вот только люди… В Гаотае, в Сане, Люйцяо и иных городах и деревнях владений Линшаня, где Линьсюаню довелось побывать, люди мало обращали внимания на заклинателей. Уступали дорогу, кланялись, если приходилось заговаривать, и спешили дальше по своим делам. В захолустном Даньлю, владении Чжунов, на заклинателей глазели, как на чудесную диковину. Здесь же…

С того момента, как повозка пересекла границу деревни, её окутала аура насторожённости. Встречные женщины, дети и старики – мужчин почти не было видно, хотя дневные работы должны уже закончиться – кланяться начинали издалека, втягивали головы в плечи, отводили глаза. Улица пустела – прохожие ускоряли шаг и спешили скрыться в домах. К тому времени, когда повозка подкатилась к самому большому дому, Линьсюань начал чувствовать себя каким-то пугалом. Ослы остановились, он соскочил на землю, обернулся на бормотание голосов. Из-за угла на него смотрели двое или трое ребятишек, но стоило глянуть в их сторону, как тут же спрятались.

Стучаться в ворота не пришлось – створка сама приоткрылась навстречу, и хозяева, вернее, хозяйка вышла наружу. И тут же бухнулась на колени, уткнувшись лбом в землю:

– Господин бессмертный, какое счастье для этой деревни… Чем ничтожные могут вам служить?

– Кхм… Уважаемая, – Линьсюань прочистил горло. Обращаться сверху вниз к седой женщине, простёршейся перед ним ниц, было неловко, но он подозревал, что, если попробует её поднять, неловкость только возрастёт. – Мы просто путники, которые ищут ночлега.

– Наша деревня совсем нищая, господин бессмертный! Эти крестьяне заслуживают смерти, но они не в силах принять гостей так, как должно.

– Тогда, может, вы знаете место, где нам могут предложить ночлег получше? – желание остановиться на ночь здесь и в самом деле таяло на глазах.

– Совсем рядом гора Дундянь, господин бессмертный, на ней стоит монастырь Прибежища души. Там господина бессмертного с радостью примут.

– Как туда проехать?

– Надо на той дороге повернуть от развилки налево, господин бессмертный…

– Спасибо, добрая женщина, – Линьсюань отвернулся и подошёл к повозке. – Госпожа Сун!

– Да? – отозвалась Жулань из-за занавески.

– Местные рекомендуют нам остановиться в ближайшем монастыре, – Линьсюань покосился на крестьянку, которая так и продолжала сидеть на земле, даже когда его рядом не было. – Я слетаю, посмотрю, можно ли туда доехать до темноты. Если слишком далеко, то придётся всё-таки заночевать здесь. Вы меня подождёте?

– Да, конечно, мастер Хэн, я подожду.

Линьсюань кивнул, хотя она едва ли могла его видеть, кинул меч на воздух и взлетел. Окинул с высоты взглядом окраину деревни и поля дальше, отыскивая упомянутую развилку. Взгляд зацепился за маленькую фигурку, во все лопатки бегущую к лесу. Упс, похоже, пока жена старосты встречала заезжего заклинателя, сам староста улепётывал во весь дух. Не иначе, как перелез через забор – ворота у дома были только одни.

– Во владениях клана Мэй все так боятся заклинателей? – поделился своим недоумением Линьсюань немного позже, когда они покинули безымянную деревню и катили в гору – монастырь и правда оказался недалеко.

– Не знаю, – отозвалась Жулань после паузы. – Эта Сун никогда не видела, как простые люди встречают бессмертных из клана Мэй. Когда она переселилась в Гаотай, то первое время удивлялась, что бессмертные мастера запросто ходят по улицам, и с ними может заговорить любой. Но… если бы кто-то из Мэев вот так вот подошёл к нашему дому в Фэнчэне… Эта Сун, наверное, тоже бы встревожилась.

– Отчего же?

– Даже если у них нет никаких требований и обид – а вдруг не удастся им угодить? Или они сами что-нибудь сделают – разобьют там, сломают.

– И никакой компенсации?

– Кто же посмеет требовать компенсации у бессмертных?

– Весело, – присвистнул Линьсюань.

Монастырь оказался невелик и живописен – и внутри, и вокруг стен росли сосны и кипарисы, окутывавшие деревянные строения под черепичными крышами смолистым запахом. Пока повозка взбиралась на гору, стремительно темнело, и к тому времени, как впереди показались ворота, ночь наступила окончательно. Но традиционные фонари по обеим сторонам створок разогнали сгустившуюся тьму, и когда Линьсюань постучал висящим на верёвке молотком, открыли очень быстро. Вышедший наружу бритоголовый монах с достоинством поклонился, приветствуя прибывших, выслушал просьбу о ночлеге и пригласил гостей внутрь. Там путникам пришлось разделиться – для женщин, как оказалось, был отдельный гостевой домик, возницу тоже поместили куда-то подальше от господина бессмертного.

– Досточтимый брат, – обратился Линьсюань к монаху, сразу же завоевавшему его искреннюю симпатию отсутствием подобострастия, – по пути сюда мы проехали деревню под горой. И, кажется, наш визит крестьян изрядно напугал. Во всяком случае, староста не только не вышел нас встретить, но и предпочёл просто сбежать из своего дома. Вы не знаете, с чем это может быть связано?

– Должно быть, крестьяне решили, что вы из клана Мэй и пришли забрать оставшихся мужчин на работы, – отозвался монах. – Я знаю эту деревню и её обитателей. У старосты уже забрали сына, остались невестка и внук, но ребёнка не вырастишь без мужских рук в хозяйстве.

– Так ведь не сезон для отработок.

– Глава Мэй затеял перестройку укреплений на границах, а заодно и постройку дворца. Говорят, новая резиденция клана будет грандиознее Дворца Начала всех начал в Фэнчэне.

– Ах, вот как…

– Вот ваша комната, – монах снова поклонился. – Надеюсь, господину бессмертному мастеру будет тут удобно. Ужин вам скоро принесут, располагайтесь.

Линьсюань поблагодарил и вошёл в аскетично обставленную комнатушку. Вегетарианский ужин, принесённый минут через десять, не слишком порадовал алкавший мяса желудок, однако сладкий пирог из пресного теста с какой-то ягодной начинкой примирил заклинателя с действительностью.

На следующий день путники выехали рано, расспросив дорогу – снова напрягать крестьян своей персоной Линьсюаню не хотелось, и он постарался проложить маршрут их будущего путешествия до Цуйпу так, чтобы тот шёл через города и постоялые дворы. Это, к счастью, не составило труда: владения Мэев были многолюдными и процветающими, так что населённых пунктов и гостиниц хватало. Совсем рядом с горой Дундянь, оказывается, проходил оживлённый тракт, и вскоре их повозка влилась в густой поток из возков, телег, тележек и просто пеших. От насторожённых, а то и испуганных взглядов это не спасало, путники, особенно пешие, откровенно старались держаться подальше от возка, перед которым сидел человек с распущенными волосами и мечом, зато хозяева гостиниц прямо-таки плавились от радушия. Что ж, Линьсюань их не разочаровывал, оставляя щедрую плату. Увесистый мешочек с серебром ещё далеко не показывал дно, а по возвращении во владения Линшаня его можно будет пополнить: Чжаньцюн дал Линьсюаню несколько адресов, где, показав особый знак, можно было получить деньги.

– Начинаю понимать, почему заклинатели из кланов путешествуют исключительно со свитой, – как-то вечером сказал Линьсюань Жулань, проводив взглядом подававшего им ужин слугу, который кланялся так, что чуть не расшиб себе лоб. – Невелика радость, когда на тебя смотрят не то как на небожителя, не то как на прокажённого. А когда ты в окружении своих, то всё не так страшно.

Жулань хихикнула и тут же деликатно прикрыла рот рукавом.

– Ну и диапазон у вас, мастер Хэн – от небожителей до прокажённых… Между тем, думаю, многим чужое почтение доставляет удовольствие.

– Так если бы почтение. А тут страх и подобострастие.

– Бессмертные привыкли, ведь они не знают ничего иного.

– И то верно, – Линьсюань положил в рот кусок свинины в соусе с отчётливым рыбным привкусом и прожевал. – Должно быть, отсутствие подобострастия им уже покажется неуважением.

Они немного помолчали, отдавая должное поданной в комнату Жулань еде – у них уже сложилась традиция ужинать вместе, после чего Линьсюань уходил в соседний номер.

– Можно задать вам личный вопрос? – вдруг сказала Жулань.

– Можно. Какой?

– Я раньше была уверена, что мастер Хэн – из благородной семьи, и все, кого я спрашивала, были уверены в том же, хотя никто не мог сказать, из какой именно. Но ведь на самом деле… ваша семья не знатна и не богата?

– Наверное. Я и сам не могу ответить на ваш вопрос, потому что не знаю своей семьи. Я подкидыш.

– О… Прошу прощения, мастер Хэн.

– Не за что, госпожа Сун, – Линьсюань поколебался, стоит ли говорить о таком, но он собирался общаться с Жулань ещё долго, может быть всю оставшуюся жизнь. Лучше сказать самому, чем позволить случайно обнаружить потом.

– Можно признаться вам в страшном? Я вообще был рабом.

Жулань моргнула.

– Вас выкупил орден Линшань? – неуверенно предположила она после паузы.

– Если бы. Я сбежал.

Снова повисло молчание. Линьсюань не торопил растерянную собеседницу, давая ей возможность переварить эту новость. Жулань сосредоточенно сдвинула брови, потом взяла чарку с фруктовым вином, отпила глоток, поставила обратно на стол.

– Я никому не скажу об этом, – твёрдо произнесла она.

– Спасибо. О моём прошлом знают только Ши Чжаньцюн и ещё пара человек, но, надеюсь, они тоже будут молчать. Я могу рассказать вам свою историю, но тогда придётся попросить вас молчать не только обо мне, потому что мой рассказ заденет ещё одну персону.

– Я клянусь, – кивнула Жулань.

– С рождения, или, во всяком случае, сколько я себя помню, я был в столичной гильдии нищих. Может, меня туда продали, может, подобрали на улице, я не знаю. Нас была стайка человек пятнадцать детей разных возрастов, периодически они менялись: подбирали или покупали новых, продавали или усылали куда-то старых. Старшие присматривали за младшими, но в целом за нами никто не надзирал, мы бродили где хотели и делали что хотели, единственным условием было принести к концу дня подаяние монетами или едой не меньше определённого количества, иначе будешь битым. Побегов старшины не боялись – чего-чего, а брошенных детей всегда хватает, бывает и нищенки рожают, а податься из города особо некуда. Ну уйдёшь ты, и куда? В деревню? Там своих ртов хватает. В другой город пешком? Загнёшься по дороге от голода, или от холода зимней ночью, и сам дурак. А вздумаешь прятаться в городе, свою долю в общий котёл не приносить, рано или поздно поймают, и тогда пощады не жди.

И всё равно я мечтал о побеге, тем более что я собирался бежать не один, а в компании не так страшно. Бы у меня старший товарищ Ши Сань, с которым я крепко сдружился. Он мечтал стать заклинателем и заразил своей мечтой меня. И у него действительно были большие способности к самосовершенствованию. Он крутился рядом с монастырями, расспрашивал странствующих заклинателей, и на основании рассказов даосов и монахов сам начал медитировать, практиковаться – и ему-таки удалось заложить основы и начать формирование золотого ядра! Редко, но такое бывает, и, если такой ребёнок попадётся на глаза понимающему заклинателю, у него действительно появляются неплохие шансы найти себе учителя. Талантами не разбрасываются.

Жулань согласно кивнула.

– Словом, мы начали планировать побег, даже деньги на него копили, если удавалось что-то утаить. Хотели попроситься в какой-нибудь клан, а ещё лучше – в орден Линшань, куда примут любого, если хорошо себя покажешь. Но вмешался случай. Как-то на улице я вступил в конфликт с мальчишкой из богатой семьи. Уже не помню толком, в чём там было дело: не то я попытался у него что-то стащить, не то лошадь напугал… В общем, я запустил в него камнем и кинулся бежать, а за мной погнались его слуги и поймали. И быть бы мне битым, да и брошенным, но я попался на глаза его младшей сестре и чем-то ей понравился. Поэтому меня забрали с собой, а гильдии прислали откуп. Те взяли, конечно.

Так я стал собственностью семьи По. Прислуживал молодому господину По Цзэ и его сестре По Лянь, был допущен во внутренние покои, был товарищем их игр, меня даже учили вместе с молодым господином. Так что, если подумать, я действительного многим обязан своим хозяевам. Жаль только, что По Цзэ слишком нравилось причинять боль. Раньше это от случая к случаю выплёскивалось на других слуг, теперь у него появился постоянный объект. Старшие родичи не обращали внимания, их всё устраивало, а По Лянь то ли ничего не видела, то ли не хотела видеть. С ней-то братец был шёлковым. А так внешне всё было замечательно – после голода и холода уличной жизни у меня появилась крыша над головой, мягкая постель, вкусная еда каждый день. И побои и издевательства – тоже каждый день. За молодым господином потянулся и кое-кто из слуг. Однажды я попытался сбежать. Меня избили так, что сломали рёбра и перебили палец на руке. Хорошо, зажило без последствий.

Линьсюань прервался и посмотрел на свои руки. Указательный палец на правой руке был действительно кривоват, если присмотреться. К счастью, держать меч и кисть это не мешало.

– А ваш товарищ? – дрогнувшим голосом спросила Жулань.

– А Ши Сань ушёл без меня. Был конец лета, стало ясно, что пока мои кости заживут, придёт осень, и до зимы мы точно никуда добраться не успеем, а если ждать ещё год… Он рос, росла и опасность, что с ним что-нибудь сделают. Продадут любителю мальчиков, например – он превращался в красивого парня, это уже в десять лет было видно. Или отрежут руку или ногу, калекам ведь подают охотнее. Ши Сань пообещал, что когда-нибудь, когда он станет учеником могущественных заклинателей, то вернётся и заберёт меня, но так и не вернулся.

Он сделал ещё одну паузу. На этот раз Жулань его не торопила.

– В семье По я прожил без малого десяток лет, и я не люблю вспоминать эти годы. И вот однажды, на шестнадцатом году жизни я встретил человека по имени У Яньши. Слышали о таком?

Жулань покачала головой.

– А между тем личность в среде заклинателей довольно известная, и, к сожалению, отнюдь не добром. Заклинатель-разбойник – это редкость, как правило, наш брат, даже если ступает на кривую дорожку, до такого всё же не опускается. Мошенники среди бродячих заклинателей случаются, к сожалению, но деньги им легко добыть и без кровопролития, а если так охота кого-нибудь убить, то нечисть эту потребность удовлетворяет с лихвой. Но тут уж, видно, слишком велики криминальные наклонности оказались. По слухам, У Яньши когда-то был учеником очень уважаемого учителя, но рассорился со своим кланом, убил соученика, сбежал и сменил имя. Бродил по дорогам, не брезгуя ничем, даже Тёмным путём. Если нечисть загрызла случайных путников, мало кто обратит внимание, что у них исчезли ценные вещи. А ещё можно натравить на кого-нибудь призрака, а потом предложить самому же от этой напасти и избавить – за хорошую плату, разумеется. Но чаще У Яньши просто и без затей грабил. Но я всего этого не знал, и увидел почтенного заклинателя, который сказал мне: юноша, у тебя талант. Не губи его, пойдём со мной, и я научу тебя всему, чему нужно.

Линьсюань прервался, чтобы сделать глоток вина.

– Не знаю, почему он вдруг позвал меня с собой – до той поры У Яньши был одиночкой. Но работать без подручных может, грустно, а может, скучно… Его предложение всколыхнуло во мне детские мечты стать заклинателем и подарило надежду, что этот кошмар в семье По закончится. Сначала я наивно подумал, что он хочет меня выкупить, но У Яньши сказал, что я сам должен решить эту проблему. На что ему помощник, который даже не в состоянии сбежать из обычного дома? Не из тюрьмы же, в конце концов. И я действительно сделал попытку в ту же ночь. К несчастью, у По Цзе оказался чуткий сон.

Он снова прервался – наступало самое трудное. Настолько, что Линьсюань опять на мгновение заколебался, стоит ли продолжать.

– Мне повезло, что привыкший к безнаказанности молодой господин не стал сразу звать на помощь. Мы подрались, По Цзе, впервые за много лет получив отпор, рассвирепел. Дай он мне возможность выскочить из дома, и подними крик потом, для него всё могло бы закончиться благополучно… а вот для меня не очень, м-да… Но я понял, что сейчас прибегут слуги и на этот раз я поркой не отделаюсь. Словом… я был бы рад сказать, что не желал его смерти, и всё получилось случайно, но на самом деле я отлично понимал, что делаю, когда срывал со стены фамильный меч семьи По и втыкал ему в живот.

После этого обратной дороги мне уже не было. Вбежавшего слугу я тоже зарубил, после чего подумал – уже не имеет значения, остановлюсь я на этом, или убью кого-нибудь ещё. А раз так, то почему бы не рассчитаться за все обиды? Старшего господина По я убил прямо в кровати: старик со сна, должно быть, и не понял толком, что происходит. Потом я прошёлся по дому, выискивая тех, кто пользовался моей беспомощностью для своего развлечения. Я убил их всех, а попутно забрал ценности, которые можно было унести с собой. И ещё поджёг дом на прощание. Пока уцелевшие будут заняты тушением, меня никто не станет ловить.

У Яньши я в подробности посвящать не стал, но он, должно быть, понял всё сам, увидев меч и зарево над домами. Но он не только не осудил меня, но и горячо одобрил мою добычу. Почему – я в полной мере осознал позже, когда убедился, чем он занимается. Но куда мне было податься? Я остался с ним и принимал участие в его преступлениях и махинациях. Так что, госпожа Сун, перед вами сидит разбойник и убийца. И если вы после возвращения в Фэнчэн не захотите больше иметь со мной дела, я пойму.

– Я не судья, чтобы выносить приговор человеку, которому обязана жизнью, – голос женщины звучал твёрдо, даже суховато, словно его предложение её задело. – Как же получилось, что вы всё-таки оказались в ордене Линшань?

– Благодаря своему старому другу Ши Саню, – с облегчением объяснил Линьсюань. – Возможно, вы уже догадались, какое имя он сейчас носит?

– Ши Чжаньцюн, – помолчав, сказала Жулань.

– Верно. Тогда он ещё не был главой, но уже был первым учеником своего предшественника. Примерно через год скитаний с У Яньши мы оказались в окрестностях Шуанчжоу. И туда же прибыла группа заклинателей, усмирять очередную нечисть. Так получилось, что оторвавшийся от своих ученик Ши наткнулся на нас, когда мы прикончили и ограбили очередных бедолаг. Чжаньцюн уже тогда был очень силён, так что он сумел одолеть и убить пытавшегося избавиться от нежданного свидетеля У Яньши. И отправился бы и я следом за учителем, вот только Чжаньцюн меня узнал. Не знаю, каким чудом, трудно в шестнадцатилетнем парне разглядеть семилетнего малыша, но – узнал. Мы поговорили, если так можно выразиться… Чжаньцюн попытался выяснить, как я докатился до жизни такой, я вылил на него поток обвинений: дескать, если бы он сдержал слово и вернулся за мной, ничего бы этого не было. Кончилось всё тем, что Чжаньцюн силой притащил меня к своим и соврал, что я путешествовал с путниками, которых убил У Яньши, и оказался единственным уцелевшим благодаря вмешательству Чжаньцюна. Мне оставалось только подтвердить его ложь. Позже ученик Ши поручился за меня перед своим учителем, и поскольку я действительно кое-что умел, меня приняли в орден. У Яньши, надо отдать ему должное, сдержал слово и честно меня учил, правда, в дальнейшем мне это только помешало. Оказалось, что в Линшане совершенствуются совсем по другим принципам, так что мне пришлось начинать заново. А Чжаньцюн стал моим верным помощником и защитником, он и сейчас, как мне кажется, всё искупает и искупает свою вину передо мной, хотя она не так уж и велика.

– Я думаю, он искренне вас любит.

– Надеюсь, что я не втяну его в неприятности, если моё прошлое всё-таки всплывёт. Вот, госпожа Сун, теперь вам известна моя тайна. Не все, кто выглядят благородными заклинателями, таковыми являются.

– Когда дело сделано, нечего говорить о нём, когда всё в прошлом, нечего обвинять, – Жулань улыбнулась и пожала плечами. – Глава Ши не ошибся, когда счёл вас достойным поступления в орден.

На самом деле ошибся, подумал Линьсюань, но вслух этого, конечно, говорить не стал.

– Госпожа Сун, – мастер Хэн постучал в стенку повозки. – Возница говорит, что тут недалеко есть озерцо. Не хотите свернуть к нему и скоротать там пару часов?

– С большой охотой, мастер Хэн, – откликнулась Жулань. Жара и духота досаждали, так что мысль посидеть в теньке у воды показалась истинным благословением.

Правда, сначала пришлось свернуть с дороги на тропу и проехать довольно значительное расстояние по кочкам и рытвинам, но, когда Жулань, опираясь на протянутую руку мастера Хэна, вылезла наконец из возка, она поняла, что дело того стоило. Перед ними открывался живописный вид на зеркальную воду, отражающую подступающие к самому берегу деревья и горную цепь вдалеке. Можно было отойти поглубже в заросли, куда не доставали лучи солнца, и там сесть на поваленное дерево, а можно было устроиться на камне над самой водой и наблюдать, как скользят на траве и воде пятна света, и как в них сверкают искрами небольшие стрекозы. Жулань выбрала второе – наверняка в зарослях есть гнус и москиты, на открытом месте их должно быть меньше.

– Госпожа Сун, нет желания искупаться?

– Искупаться? – застигнутая врасплох Жулань вскинула глаза на своего спутника.

– Ну да. Вода выглядит сказочной. Конечно, я не буду подсматривать.

– О… Эта Сун не умеет плавать.

– Но ведь можно и просто поплескаться у берега.

– Нет, спасибо, – отказалась Жулань, не чувствуя себя готовой к таким подвигам.

– Ну, как хотите. А я окунусь.

Мастер Хэн скрылся за кустами боярышника. Жулань снова посмотрела на тёмную прозрачную воду. Внезапно и в самом деле до смерти захотелось войти в неё, смыть пот, почувствовать настоящую прохладу. Но это означало раздеваться, и… Даже если за кустами – в воде её могут увидеть. Жулань покосилась на возницу, который как раз разводил костёр, пока выпряженные ослы пили озёрную воду. Нет, лучше она посидит тут.

С воды тянуло ветерком, и Жулань откинула вуаль на поля шляпы. Послышался плеск, и озеро наискосок начал пересекать человек, быстро выбрасывая блестящие от воды мускулистые руки. Под водой угадывалось движение стройного тела, и надо было скромно отвернуться, но Жулань продолжала смотреть. Линьсюань словно почувствовал её взгляд, приостановился и обернулся, после чего помахал ей рукой. Она неуверенно махнула в ответ.