Текст книги "Заклинатель ордена Линшань. Новые пути. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Мария Архангельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Если бы кто-то ещё месяц назад сказал ей, что она будет так легко и непринуждённо общаться с мужчиной, Жулань ни за что бы не поверила. С Хэн Линьсюанем можно было говорить обо всём, высказывать именно то, что думаешь, и ни разу он не дал понять, что это не женского ума дело, не высмеял, не оборвал, грубо или тактично. Ни разу она не почувствовала в нём ни капли мужской снисходительности. До сих пор так свободно она говорила только с сестрой – даже с матерью, пожалуй, следовало быть осторожней в суждениях. Таких мужчин вообще на свете не бывает – но вот же он, есть. Самый удивительный человек, которого она когда-либо встречала.

Его рассказ не только не оттолкнул её, но и заставил гордится оказанным доверием. Может быть, потому что она такая испорченная? Но, с другой стороны, а разве нет вины у хозяев юного раба? Кем он ещё мог вырасти в такой семье, как не разбойником. Да, младшие должны подчиняться старшим, но и старшие должны заботиться о младших, подавая им пример добродетели. И собака, если её всё время пинать, набросится на хозяина, даже вол, устав от побоев, поднимет мучителей на рога. Закон не на стороне Хэн Линьсюаня, но всё ли может учесть закон? Там, где верхи и низы живут в согласии, в законах вообще нужды нет, всё решается по совести и как должно. А там, где верхи нарушают долг человеколюбия, там и низы приходят в возмущение, и можно ли их за это винить?

Какое счастье, что он всё-таки нашёл своего друга и выучился в ордене Линшань. Какое счастье, что судьба свела её с ним. Жулань не в первый раз с невольным страхом задумалась о том, что, когда они приедут в Фэнчэн, у мастера Хэна не останется ни единой причины оставаться рядом с ней. Он отправится по своим делам… ведь были же у него какие-то дела, из-за которых он оказался в Люйцяо. А как же она?

Жулань так глубоко погрузилась в размышления, как бы уговорить мастера Хэна погостить в её семье хоть немножко, что даже не заметила, как он переплыл озеро в обратном направлении. Просто мужчина вдруг снова вынырнул из-за кустов уже одетый и с широкой улыбкой протянул ей три огромных цветка лотоса.

– Это вам, – объяснил он. – Они растут на той стороне в бухточке, отсюда и не видно. Но я подумал, что вам тоже надо полюбоваться.

– Спасибо, – Жулань приняла цветы. – Они и правда прекрасны.

Она пообедали сушёным мясом и купленными в месте последней остановки блинчиками с луком, которые подогрели на разведённом возницей костре. Потом Жулань прилегла вздремнуть в возке, а мужчины развалились на траве. Снова тронуться в путь они собрались только к закату, надеясь успеть до темноты на постоялый двор.

– Мы испортили чью-то рыбалку, – поделился Линьсюань, пока возница запрягал ослов.

– Это как?

– А так, приходил тут парнишка с удочкой, но увидел нас, и сразу убежал. Жду не дождусь, когда же мы доедем до мест, где от меня не будут шарахаться, как от князя демонов. Видит Небо, когда я был гостем рек и озёр, на меня и то смотрели благосклоннее. Ну, если я, конечно, не убивал их в тот момент.

Но оказалось, что на этот раз они неправильно оценили причину поспешного бегства. Но успели путники проехать и одного ли по дороге, как навстречу им с ведущего к ближайшей деревне просёлка высыпала целая толпа крестьян.

– Бессмертный мастер! – бежавший первым седеющий мужчина, видимо, староста, бухнулся на дорогу прямо под копыта остановившихся ослов. – Бессмертный мастер, не откажите этим ничтожным!

Остальные сельчане последовали его примеру, так что спустя мгновение на дороге перед возком оказалась десятка три согнутых спин, начисто перегородивших проезд.

– Мы уже и столы накрыли! – добавила женщина рядом со старостой. – Господин бессмертный, не побрезгуйте!

Это настолько контрастировало с уже ставшим привычным приёмом, что Линьсюань даже не сразу нашёлся, что ответить.

– Эм… Да мы с радостью, – выдавил он наконец.

Стол в деревне оказался выставлен прямо под открытым небом на площади и ломился от угощения. Видно было, что крестьяне действительно постарались и приготовили для дорогих гостей самое лучшее. Здесь был пирог с бараниной и бобами, тофу под бобовым соусом, суп с лапшой и шарики из какой-то рыбы. На сладкое предлагалось печенье из фасоли, а запивать всё это можно было чаем с добавлением лотосовых лепестков. Глядя на радостные улыбки старосты с женой и их соседей, которые стояли вокруг, не торопясь присоединяться к трапезе, Линьсюань всё больше подозревал неладное, и в конце концов решился спросить:

– Добрые люди, мы польщены и тронуты… Видимо, у вас какой-то праздник, который вы предлагаете разделить с вами?

– Конечно, у нас праздник, господин бессмертный! Вы принесли спасение для всей нашей деревни.

– У вас приключилась какая-то беда? – уточнил Линьсюань, переглянувшись с Жулань.

– А вы не знаете? Ох, простите, господин бессмертный. Вы кушайте, кушайте, сейчас мы вам всё расскажем. Не обессудьте, эта ничтожная глупа и неумела. Пусть господин бессмертный не гневается на её жалкую стряпню.

– Ваша стряпня великолепна, – уверил заклинатель, изрядно сомневавшийся, что у него полезет кусок в горло под прицелом стольких глаз. Жулань тоже не торопилась есть, благовоспитанно дожидаясь, когда мужчина начнёт первым.

– У нас начали умирать люди, господин бессмертный. Женщины ушли в лес за хворостом и не вернулись. Сын старого Гао работал на дальнем поле, а когда дочь понесла ему обед, то нашла разорванным на части, рука и голова валялись отдельно от тела. Вторую руку так и не нашли… А вчера прибежал Юань из соседней деревни, они с братом рубили бамбук в роще на горе, и на них напал этот… мертвец. Старшего брата разодрал, а младший успел убежать, бледный весь, трясся. Боялся обратно идти, ведь это надо опять через лес.

– Какой ужас! – произнесла Жулань.

– И не говорите, госпожа бессмертная! Шаманка из Юнь погадала и сказала, что это лютый мертвец. Его лихие люди в лесу убили вместе с семьёй, и теперь он ходит, ищет убийц, а тех давно и след простыл. Мы уж боимся в поля выходить. А ну как он и в деревню придёт⁈

Линьсюань машинально подхватил палочками рыбный шарик и отправил в рот. Лютые мертвецы, в отличие от злобных призраков, не были привязаны к месту смерти. Как правило, они получались, если дух убитого очень сильно жаждал мести конкретным людям, а не просто исходил злобой на несправедливость своей гибели, и известны были случаи, когда лютые в поисках обидчика проходили многие сотни ли. Убивая, увы, всех встречных, потому что злобы у них было в избытке, а вот с соображением туговато. Но если покойник не знал точно, кому надо мстить, то да, он мог довольно долгое время кружить на одном месте. И горе тому, кто имел неосторожность проживать поблизости.

– Вот мы и отправили прошение в сторожевой пост. Не думали, что вы приедете так быстро, господа бессмертные!

– Боюсь, что мне придётся вас разочаровать, – со вздохом сказал Линьсюань. – Я бы с радостью избавил вас от этой напасти, когда б имел на это право. Но я не могу устроить ночную охоту, не спросив разрешения у главы Мэй. Мы просто проезжали мимо.

Радостные улыбки тут же померкли.

– А разве бессмертный мастер не из клана Мэй? – растерянно спросил староста.

– Нет, этот мастер из ордена Линшань. – Лица людей вокруг вытянулись, и Линьсюань поспешил добавить: – Но я уверен, что ответ на ваше прошение скоро придёт. В любом случае, мы направляемся в Фэнчэн, и я могу, если хотите, довести ваше прошение до самого главы Мэя, чтобы он проконтролировал ситуацию лично.

Похоже было, что его обещание никого не вдохновило. Люди переглядывались растерянно и разочаровано, атмосфера вокруг стремительно сменилась с приподнятой на унылую. Линьсюань ещё раз переглянулся с Жулань и со вздохом полез в рукав:

– Ну, коль скоро угощение было приготовлено не для нас, но мы всё равно уже здесь, думаю, будет правильным его возместить. Раз уж мы не можем отблагодарить уважаемых хозяев по-другому.

Глаза старосты и его жены буквально прикипели к кусочку серебра, остальные же, казалось, затаили дыхание. Крестьянин за всю свою жизнь мог не держать в руках такой ценности, а тут её предлагали всего лишь за несколько блюд. Опомнившись, хозяева попытались запротестовать, но не слишком убедительно, так что заклинателю пришлось проявить совсем немного настойчивости. Настроение вновь сменилось, разочарование никуда не ушло, но всё же теперь от людей не веяло таким унынием. Особенно когда заклинатель пригласил всех присоединиться к трапезе. Явно растерянные хозяева на этот раз отказывались куда настойчивей, упирая на то, что не по чину им сидеть с господами бессмертными, но тут к уговорам присоединилась Жулань, объяснившая, что она-то как раз не бессмертная. Так что после нескольких минут препирательств на площадь вынесли ещё несколько столов, добавили что-то из еды поплоше, и ужин превратился в общий пир. Потекла неспешная беседа о новостях, видах на урожай и слухах из заклинательской жизни. Тему лютого мертвеца обе стороны старательно обходили.

– Не собирался я общаться с Мэями в Фэнчэне, – задумчиво проговорил Линьсюань, когда они с Жулань после окончания ужина решили пройтись по деревне перед сном, – но, раз уж дал слово, то придётся.

– Думаете, когда мы приедем, им всё ещё не помогут?

– Кто их знает? Судя по тому, что я видел, Мэи не слишком утруждают себя заботой о подданных.

Жулань задумчиво кивнула. Живя в отчем доме в богатом Фэнчэне, она не слишком задумывалась, как устроен мир вокруг. И лишь сейчас, посмотрев на деревенскую жизнь, начала понимать, насколько ей повезло родиться в состоятельной семье и не знать ни тяжёлой работы, ни голода. Ни страха перед жрущей людей нечистью, ведь свой дом заклинатели защищали. А вот каково тем, кто от них далеко?

Орден Линшань свой долг выполнял, не гнушаясь отправляться и в самые глухие углы. А вот другие… Она снова поглядела на своего спутника. Наверное, такой человек как Хэн Линьсюань и впрямь мог раскрыть себя только в таком ордене, как Линшань. Подобное к подобному.

Глава 6

Лодочник напевал какую-то песенку – вполголоса, зато не пытаясь пищать сдавленным кошачьим мяуканьем, которое обожали в этом мире. Значит, можно и нормально петь, было бы желание, так что зря шисюны Ли и Синь тогда ухахатывались. Линьсюань поудобнее устроился у борта на подушке и с блаженным вздохом вытянул ноги. После тряской повозки лишь слегка покачивающаяся лодка казалась подлинным благословением.

Цуйпу не понравился Линьсюаню. Нет, сам по себе город оказался самым обычным: одно-двухэтажные дома за глухими стенами, мощёные булыжниками улицы, площадь с управой, лавки, трактиры и винные дома, несколько храмов. Но когда их повозка только-только подъезжала к воротам, Линьсюань обратил внимание на какие-то предметы, свисавшие со вкопанных в землю столбов. При ближайшем рассмотрении предметы оказались клетками, внутри которых находились… Первой мыслью заклинателя было: какие реалистичные муляжи. Но вот повозка затормозила, вынужденная пристроиться в хвост очереди перед досмотром в воротах, нос Линьсюаня уловил неприятный запах из ближайшей клетки, и до него наконец дошло – головы внутри были самыми настоящими. Некоторые уже начали разлагаться, другие же выглядели совсем свежими.

По коже продрал мороз. До сил пор заклинатель был спокоен – ему доводилось видеть триллеры и фильмы ужасов и играть в компьютерные игры с их порой даже чрезмерным натурализмом, так что сам по себе вид кусков человеческих тел был в какой-то мере привычен. Но одно дело, когда перед тобой заведомый спецэффект, а совсем другое, когда ты осознаёшь, что это – настоящее. Которое совсем недавно было человеком, ходило и говорило так же, как ты.

Это средневековье, напомнил себе Линьсюань. Для здешних порядков всё нормально. Не все такие вегетарианцы, как в ордене Линшань… Там, впрочем, тоже казнят, просто напоказ не выставляют. А местные привычные, они не видят в этом ничего такого. Но хорошо, что Жулань в повозке и ничего не разглядит, если только не отодвинет занавеску. Он невольно кинул взгляд назад, однако занавеска висела ровно.

– Что ж господин бессмертный нас не позвал? – удивился производивший досмотр чиновник в воротах, кивая на стоящую рядом стражу. – Мы б ему путь расчистили.

– Да мы не торопимся, – уверил Линьсюань, заставив себя отвести глаза от клеток с головами. – Уважаемый, не подскажете, где в городе можно остановиться на ночлег?

Уважаемый не только подсказал, но и отрядил одного из стражников проводить, а заодно довольно грубо очистить дорогу, чтобы господа ехали по улицам без задержек. Но гостиница «Серебряный лотос» оказалась прямо напротив городской управы, рядом с которой тоже были вывешены отрубленные головы. Не имея желания любоваться на эту картину каждый раз, когда придётся выходить, заклинатель потребовал отвести их к какому-нибудь другому жилью. Стражник отнёсся к его причуде философски и действительно проводил до ещё одной гостиницы поскромнее, где-то на боковой улице. На прощание вояка указал направление к речному порту и попутно с силой огрел по хребту тупым концом копья попытавшегося привязаться к ним нищего раньше, чем Линьсюань успел его остановить.

– Развелось попрошаек… – пробормотал стражник, сплюнув, и Линьсюань был вынужден с ним согласиться: нищих по дороге от ворот он уже увидел раза в два больше, чем за всё время жизни в этом мире. На каждом углу сидела или стояла сгорбленная фигура в лохмотьях, часто и не одна.

Однако монетка, уже приготовленная для проводника, так и осталась в рукаве.

– Скажите, у вас всегда так много казнённых? – спросил Линьсюань подавальщика, когда они с Жулань устроились в комнатах, и им принесли обед.

– В последнее время стало больше, господин бессмертный, – флегматично объяснил тот. – Всё разбойники и бунтовщики. О, завтра как раз на пустыре за городской стеной будут казнить ещё десяток – не хотите прийти взглянуть?

– Нет, не хотим, – резко отказался Линьсюань. – А что, у вас тут бунт? Я об этом не слышал.

– Больших бунтов, хвала предусмотрительности главы Мэя, уже давненько не было. Но, говорят, будет большая война, налоги подняли, дворец строят, опять же… Вот народишко, кому платить уже нечем, в горы и бежит. Восточнее, говорят, две деревни спалили за недоимки, людей в колодки да на отработки, но кое-кто сумел смыться. Будут ловить теперь, опять, наверно, войска введут… – и подавальщик со вздохом махнул рукой.

– Мама писала мне, что налоги поднимают, – проговорила Жулань, когда он вышел. – Но я не думала, что всё настолько плохо.

– А ваша семья от этого не пострадала?

– Отец же чиновник, мастер Хэн. Мы налогов не платим.

– Ах да, конечно…

Пообедали они в молчании. Потом Линьсюань сказал, что сходит в порт и попробует нанять лодку, чтобы отправиться в путь как можно скорее.

Поход в порт оставил у Линьсюаня такое же тягостное впечатление, как и весь остальной город. Два места в большой лодке, бравшей пассажиров до Фэнчэна, удалось купить без проблем, но попутно пришлось полюбоваться на ещё одну партию голов, выставленных рядом с причалами. На причалах кипела жизнь, на большие баржи грузились мешки и бочонки, и, судя по стоявшим рядом чиновникам и солдатам, принадлежали эти баржи не купцам. А одну из них нагружали людьми: хмурыми парнями и мужчинами без вещей, и многочисленная охрана вокруг свидетельствовала, что попали они сюда отнюдь не по доброй воле.

Да, думал Линьсюань, возвращаясь в гостиницу. До сих пор он не задавался вопросом, каким образом И Гусуню, когда он вздумал бороться за трон, удалось собрать столько сторонников – ну, обычное же дело для сказки: кинул клич благородный король или, в данном случае, император, народ и встал за него в едином порыве. А ведь у людей должны быть серьёзные причины, чтобы оторваться от своих полей и пастбищ и пойти рисковать жизнями за человека, которого они до сих пор и в глаза не видели. И похоже, что по крайней мере клан Мэй свой народ этими причинами вполне обеспечивал.

Задумавшись, Линьсюань на обратном пути свернул не туда. Поход между портовыми складами вывел его сквозь боковой выход из порта куда-то в глухой переулок. Слева тянулась высокая сплошная стена, в которой не было б ничего необычного, когда бы не переливающийся через неё запах. Отчётливо пахло дёрьмом, и ещё чем-то, словно за стеной находилась куча гниющего мусора. Линьсюань невольно ускорил шаг, и тут из-за угла до него из-за донеслись крики. Равномерные и приглушённые, человек скорее стонал, чем кричал.

За углом обнаружилась небольшая площадь, на которой толпилось десятка полтора зрителей, видимо, привлечённых зрелищем. Крики издавал человек, привязанный к специальным козлам в центре площади – его пороли. Бамбуковая палка со свистом опускалась на обнажённую спину, и продолжалось это достаточно давно, чтобы она успела расщепиться от ударов. Заострённые края болтающейся щепы при каждом ударе рассекали кожу, кровь текла по спине, пропитывая оставшиеся на бедолаге штаны, и капала на утоптанную землю. Рядом прямо на земле под охраной стражи сидели ещё несколько человек в одних рубахах. Их шеи зажимали массивные колодки, заодно сковывающие кисти рук, так что руки им приходилось держать на весу или упирать локти в колени.

Вдоль стены, рядом с выходившими на площадь воротами, стояло ещё несколько козел с привязанными к ним людьми. Этих не били, но неестественность поз должна была причинять им не меньшие мучения. У одного была задрана назад и вбок нога, так что весь вес тела приходился на другую, у второго вывернуты руки, третий и вовсе как-то весь скорчился…

– За что это их так? – спросил Линьсюань, подойдя к сидевшему на стульчике у края площади чиновнику. При его приближении тот встал и поклонился, отняв от лица платочек, которым зажимал нос.

– Приветствую господина бессмертного. За неуплату налогов, бессмертный мастер. Вот закончим, и всех в камеру да в колодки, пока родные всё не выплатят.

– А эти? – Линьсюань махнул рукой на козлы.

– А эти за долги. Так и будут тут стоять, пока не согласятся заплатить.

– А если у них нет денег?

– Определённо есть, господин бессмертный. Просто эти негодяи не хотят возвращать.

Палач между тем наконец отбросил палку и потряс уставшей рукой. Рядом стояла корзина, из которой торчало ещё не меньше дюжины таких же палок. Два помощника в одинаковых коричневых халатах-юаньлинпао до колен отвязали обвисшего человека от козел и отволокли в сторону, в то время как ещё двое подняли на ноги и принялись освобождать от колодок следующего. Тот стоял, опустив голову и покорно позволяя производить с собой все манипуляции.

– Это тюрьма? – Линьсюань кивнул на ворота.

– Она самая, господин бессмертный.

– А почему из неё так пахнет? Там что, совсем не убираются?

– Этот недостойный заслуживает кары, – развёл руками чиновник. – Переполнено всё, не успевают.

Со следующего приговорённого сорвали рубаху и принялись привязывать к козлам. Сбоку ругнулись – там помощники палача пытались натянуть одежду на наказанного, который им никак не помогал. Вяло шевельнулся лишь после угрозы, что так и оставят в колодках голым, и попытался просунуть непослушную руку в рукав.

Когда Линьсюань уходил, за спиной возобновился мерный свист и удары бамбуковой палки. Этот осуждённый не кричал, по крайней мере, пока. Интересно, в Линшане наказывают так же? Может, и так же. Но в гаотайской тюрьме так точно не пахло.

Из Цуйпу они отплыли рано утром, к счастью, избежав новых зрелищ отправления местного правосудия. Жулань наверняка заметила его подавленное состояние, но тактично ничего не стала спрашивать. И вот теперь путники плыли в лодке по реке, мимо пологих и крутых берегов, мимо гор и холмов, мимо дальних и прибрежных селений. Иногда лодка приставала к берегу, но чаще плыла без остановок днями и ночами, благо большие размеры позволяли спать и даже готовить прямо на борту. Пожалуй, для просто лодки она была великовата, но как ещё назвать это судно, заклинатель не знал. Остальные пассажиры, которых набралась с полдюжины, большую часть палубной настройки уступили бессмертному мастеру и госпоже, а сами жались подальше, стараясь не докучать и вообще не привлекать внимания, насколько это было возможно. Лодочник, как ни странно, вёл себя свободнее, охотно отвечал на вопросы, иногда что-то напевал, а однажды под вечер усладил слух пассажиров несколькими историями заклинательских подвигов. Как ни странно, собственные властители-Мэи в его повествовании почти не фигурировали, зато там нашлось место блистательному мастеру Доу Сюю. Слушая красочную повесть о битвах своего шиди с сонмами оборотней и злобных духов, Линьсюань невольно задался вопросом, знает ли сам Доу Сюй хотя бы о половине того, что якобы совершил.

Голосов двоих гребцов, которыми командовал лодочник, Линьсюань не услышал ни разу.

В остальном же путешествие протекало спокойно. В первый день плавания Линьсюаня догнал магический посланец от Чжаньцюна с письмом. Глава Линшаня желал знать, что такое приключилось у его шиди с Е Цзиньчэном, и с какого перепугу тот обвиняет мастера Хэна в похищении собственной жены. Вздохнув, Линьсюань взялся за ответ, описав сцену, свидетелем которой оказался (опустив лишь собственные ночные блуждания под окнами, по его словам выходило, что он просто остановился в той же гостинице), а также уверив, что никакого похищения не было. Сун Жулань решила уехать к родителям совершенно добровольно, а он просто взялся её проводить. Если господину Е так уж свербит, то пусть инициирует расследование, ночные крики Жулань наверняка слышал не один мастер Хэн.

Магический посланец отправился обратно. Жаль было в очередной раз добавлять Чжаньцюну головной боли, но на этот раз совесть Линьсюаня была кристально чиста. За убийство жены по закону полагалась смертная казнь, и даже если судьи сочли бы опьянение смягчающим обстоятельством, самое меньшее, что светило убийце, это пожизненная ссылка. Так что пусть господин Е не вякает.

А уж чего стоило Линьсюаню приложить доблестного полководца всего лишь столиком, а не рубануть мечом, этого не узнает никто и никогда. Удержали только последние остатки здравого смысла, шепнувшие, что убийцей тогда станет сам Линьсюань. Нет, Чжаньцюн-то прикроет. Но осадочек останется.

От воды тянуло прохладой, то и дело налетал свежий ветер, пейзажи вдоль по течению разворачивались один красивей другого. Можно было просто наслаждаться путешествием, но после Цуйпу Линьсюань то и дело замечал то, на что раньше, возможно, не обратил бы внимания. Например, на изношенную одежду и общий бедный вид людей, которых видел на берегу. Убогость деревень, причём тем большую, чем ближе к сердцу владений Мэев. Казалось бы, это окраина должна уступать богатому центру, но здесь было всё наоборот. Тот же Даньлю теперь казался процветающим селением, по сравнению со здешними покосившимися домиками с прохудившимися крышами и обносками на жителях. Иные из деревень и вовсе выглядели откровенно заброшенными. Заклинатель даже стал сомневаться, а действительно ли клан Мэй так процветает, как это принято считать?

Но по дорогам тянулись путники и повозки, иногда целыми караванами, а по реке мимо них постоянно плыли суда, большие и маленькие, тяжело гружёные вниз по течению, и пустые или полупустые вверх. Люди и грузы в обилии путешествовали по этой земле, пару раз Линьсюань видел воинские отряды, шагавшие по дорогам вдоль берега. Похоже, клан Мэй действительно готовился к войне. Шумели приречные города, в них явно было всё в порядке и с людьми, и с торговлей, и лишь обилие нищих, лезущих чуть ли не на борта проплывающих лодок, так что иногда страшно было приставать к берегу, напоминало, что не всё так хорошо в этих местах. Но если города богаты, почему же деревни так бедны?

Впрочем, откуда ему знать, что на самом деле творится в здешних городах? Глядя с воды, многого не увидишь. А так-то, если подумать, он побывал лишь в одном Цуйпу, и поспешил сбежать из оттуда без оглядки.

Откуда-то донёсся хриплый голос, тоже поющий незнакомую песню. Линьсюань невольно прислушался – речь в песне шла об обнаглевших крысах, что объедают добрый люд, не оставляя пахарю ни зёрнышка от урожая. На этот раз развлекал себя вовсе не их лодочник, пение доносилось с соседней лодки. Потом оборванный певец в бамбуковой конусообразной шляпе поймал взгляд Линьсюаня, оценил распущенные волосы и меч, и резко замолчал, сильнее налегая на вёсла.

Пахнуло съестным – это подплыли несколько лодок с жаровнями на носу. Линьсюань уже успел убедиться, что торговля бойко идёт прямо на воде, плавучие лавки торговали множеством вещей, в том числе и готовой едой. Из палубной надстройки появилась Жулань, улыбнулась Линьсюаню и направилась к борту с явным намерением что-нибудь купить.

– Семена лотоса? – тут же начал предлагать продавец. – Жареная лапша с чесноком? Пирожки с угрём?

– Пирожки, пожалуйста.

– Пятнадцать монет, прекрасная госпожа.

– Пятнадцать? – растеряно переспросила Жулань. – Почему так дорого?

– Дешевле уже нигде не найдёте, госпожа. И так себе в убыток отдаю, исключительно из почтения к вам.

Жулань глянула на Линьсюаня, тот пожал плечами и отвернулся. Повышение цен совершенно не удивляло. Хотя он понятия не имел, на сколько эти самые цены повысились, ибо сам готовую еду на улицах покупал только в Гаотае, не спрашивая стоимости, а просто отсылая продавцов к казначеям ордена.

Пирожков Жулань всё-таки купила, и они разделили угощение на двоих. Линьсюань неторопливо откусывал сыроватое тесто с рыбной начинкой, глядя на тонущее в облаках солнце за излучиной реки. Сейчас они плыли на юг, но Бэйхэ делал столько петель и поворотов, что заклинатель уже сбился со счёта.

– Завтра мы будем в Фэнчэне, – чтобы что-то сказать, произнёс он.

– Да, – согласилась Жулань. И добавила: – Уже пошёл восьмой месяц.

– Угу.

– До праздника Середины осени осталась неделя. Мастер Хэн… Вы отпразднуете его с нами?

– С удовольствием, если ваши родители не будут возражать.

– Ну, что вы, – с явным облегчением уверила его Жулань. – В нашем доме всегда рады гостям.

– Тогда я рискну их затруднить, – согласился Линьсюань и проглотил последний кусочек. Вкусный был пирожок.

Ночью пошёл дождь, и Линьсюань довольно долго лежал без сна, слушая, как капли шелестят по кожаной крыше надстройки и открытым частям палубы. К счастью, этот дождь был не таким сильным, как тот, под который они попали третьего дня. Тогда воду из лодки пришлось вычерпывать, и все они изрядно промокли.

К утру дождь закончился, хотя тучи так и не разошлись, но сквозь них просвечивало довольно жаркое солнце. А когда рассвело, пассажиры лодки увидели Фэнчэн.

Даже Линьсюань, видевший грандиозные архитектурные изыски своего мира, оказался впечатлён могучими стенами и башнями, что окружали огромный город по периметру. Башни в сечении были не круглыми и не квадратными, а прямоугольными, под обычными для этого мира вогнутыми крышами, из-за чего выглядели скорее встроенными в стену домами. Они возвышались над стеной на два-три этажа, и каждый этаж окружал карниз, крытый той же черепицей, что и крыша, из-за чего казалось, будто это несколько одноэтажных строений поставили друг на друга. Стена же была сложена из каменных блоков и выглядела совершенно гладкой. Плотно подогнанные и чуть ли не отполированные блоки не оставляли надежд даже самому опытному скалолазу подняться наверх без помощи сброшенной верёвки или приставленной лестницы.

В романе армия И Гусуня взяла Фэнчэн хитростью, изнутри, сумев договориться с городскими властями в тайне от Мэев. Неудивительно, думал Линьсюань, штурмовать такие укрепления – дело дохлое. Во всяком случае, если у тебя нет армии хотя бы тысяч так в тридцать человек и годика-другого в запасе.

Порт находился под стеной, из него в город вели широкие ворота. Лодочник уверенно направил своё судно к одному из причалов, видать, не в первый раз тут останавливался. Правда, все места оказались заняты, но хозяина лодки это не смутило. Окликнув человека на уже пришвартованной лодке, он бросил ему канат, и скоро два судна стояли бук о бок, а пассажирам вновь прибывшего пришлось перейти на соседнее, чтобы уже с него выбраться на причал.

– Ворота Золотого Света, – Жулань махнула рукой на возвышающиеся впереди створки и башню над ними. – От них не очень далеко до нашего дома.

– Тогда ведите, – улыбнулся Линьсюань.

Однако, прежде чем подойти к воротам, пришлось пройти процедуру регистрации приезжих, оказавшуюся, впрочем, такой же формальной, как и при въезде во владения Мэев. И миновать зону разгрузки судов, уворачиваясь от носильщиков и катящихся бочек, и пропустить целый караван запряжённых в телеги волов. Наверняка, если бы Линьсюань окликнул кого-нибудь из стражи, обильно встречавшейся в толпе, им бы помогли дойти быстрее, но заклинатель опять не стал злоупотреблять своим положением. У самых ворот им ещё пришлось пропустить носилки с какой-то важной персоной, судя по тому, как отсалютовала воротная стража. Линьсюань поднял голову. И на башне, и на стенах между зубцов блестели шлемы и наконечники копий. Фэнчэн снова и снова демонстрировал, что его голыми руками не возьмёшь.

Прямо рядом с воротами жонглёр в окружении реденькой толпы подбрасывал горящие факелы. Отстояв быстро движущуюся очередь, путешественники показали стражам полученное ещё на причале разрешение на вход, миновали высокую арку и довольно длинный тоннель и наконец вступили на мостовые Фэнчэна. Вокруг сновали люди, уличный шум не то, чтобы оглушал, но заполнял всё пространство широкой, прямой как стрела улицы. Слух выхватывал то низкий звон струн из приоткрытого окна двухэтажного здания, то возмущённый крик торговца за уличным прилавком, за что-то бранившего своего помощника, то радостный визг бегающих стайкой детей.

– Лепёшки! – закричали сбоку. – Свежие лепёшки!

Желудок откликнулся согласным урчанием, напомнив, что в последний раз они ели вчера вечером, но Линьсюань сдержался. Не стоит набивать сейчас живот, едва ли родители Жулань окажутся настолько невежливы, что погонят гостя прочь, даже не накормив.

Издалека донёсся глухой и гулкий барабанный бой, извещавший начало очередной стражи. От уличных жаровень пахло дымом, из-за угла потянуло конюшнями. То и дело раздавалось цоканье копыт, помимо ослов и волов навстречу попалось несколько лошадей, мимо даже проплыла пара верблюдов. Линьсюань проводил их взглядом, потом угадал улыбку Жулань сквозь вуаль её шляпы и несколько смутился.

– До сих пор видел таких только на картинках.