Текст книги "Лунный пёс. Антология"
Автор книги: Мария Семенова
Соавторы: Андрей Николаев,Мария Галина,Юлия Андреева,Ника Ракитина,Григорий Панченко,Нина Чешко,Елена Анфимова,Юрий Купрюхин,Элин Таш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)
Елена Ворон
Шпион
Бронетранспортер останавливается на площади, и мы вылезаем.
– Вы свободны, полковник, – говорит генерал Абраме шоферу.
БТР отъезжает и скрывается в подземном гараже.
Справа – здание из серого камня, выстроенное под средневековый замок, с застекленными бойницами. Генеральный штаб.
Нас встречают: генерал-майор, два генерал-лейтенанта, три генерала и генерал армии. У ворот почетный караул – тоже высшие офицеры. Недурно.
На планету Генерал мы прибыли этим утром. Считается, что я состою при наблюдателе Кэссиди; на самом же деле… Знали бы они! Встречающие жмутся и таращатся на меня: в жизни не видали настоящего каниссанина.
– Сэр Джеймс Поллак, – представляет меня наблюдатель Кэссиди. – Мой телохранитель.
Молча принимаю их благоговейный ужас.
– Прошу вас, – указывает на ворота генерал Абраме, который привез нас с космодрома. Мнется: – Надеюсь… э-э… сэр Джеймс останется здесь?
– Джеми, пожалуйста, – ласково просит Фрида Кэссиди.
– Могу и подождать, мне не к спеху.
Генералы оживляются, едят глазами Фриду. Вся компания скрывается за воротами Генерального штаба, почетный караул разбегается кто куда. Остаюсь на площади один.
Планета Генерал – своего рода дурдом, куда недальновидное человечество пристроило помешавшихся на войне политиков, промышленников и кадровых вояк. Свобода совести: желаешь поклоняться Марсу – поклоняйся, но без вреда для общества. И вот они здесь, играют в свои бронированные игрушки, составляют карты и разрабатывают планы военных действий. От таких только и жди беды. Наблюдатели… Что может кучка наблюдателей, которые даже не знают, куда смотреть и за чем наблюдать? Впрочем, я здесь не для того, чтобы тыкать их носом.
Распахиваются ворота замка, появляется сияющая Фрида. В руках у нее пакет.
– Сэр Джеймс, прошу вас.
Пирожки с мясом. Искоса гляжу на Фриду. «Я для тебя могу все», – выражает мой взгляд. Умница; жаль, что она не каниссанка.
Фрида уходит. Я жду. По дороге с раскрошенным покрытием громыхает танк, выезжает на площадь. Из люка выскакивает бригадный генерал и рысью мчится к штабу. Замечает меня и встает как вкопанный:
– Это еще что?! Убрать!
Он так на меня? На МЕНЯ? Уставясь ему в лицо, делаю шаг навстречу. Бригадный генерал бледнеет и тянется к кобуре, однако под моим взглядом опускает руку.
– Пошел прочь! – ворчу сквозь зубы, и он пятится к танку.
Не отводя от меня глаз, нащупывает броню и прыгает в люк. Танк ревет и грохочет по площади, сбрасывает скорость у ворот штаба, бригадный генерал юркает в приоткрывшуюся щель. Трус. На Каниссе такого бы и дня не потерпели.
Жду Фриду. На Генерале совсем нет младших офицеров. И уж подавно я не встречал ни одного рядового. Однако войн без солдат не ведут. Диву даешься: отчего наблюдатели до этого не додумались? Думать не умеют, вот что. Не каниссане.
– Дитрих, не надо, – просит она.
– Не робей. Он не обидится, вот увидишь.
Навостряю уши. В руках у полковника сверток в вощеной бумаге.
Пирожок с мясом. Он ничего, этот парень, не из слабонервных.
– Пойдем. – Женщина тянет его за рукав.
Дитрих улыбается. Как же, герой. Стоп. Он же… Сейчас, сейчас, минуточку… Он же офицер по вопросам личного состава! О радость.
Дитрих разглядывает меня. Гляди-гляди, когда еще доведется повстречать настоящего каниссанина. Он решается и кладет руку мне на плечо. Ради знакомства позволяю такую фамильярность. У женщины сияют глаза. Наконец они уходят.
Жду Фриду. Честное слово, родись на Каниссе, она заняла бы там достойное место. Но даже ей невдомек, что происходит на Генерале. Как рассуждает рядовой наблюдатель? На планете находится несколько сотен офицеров и нет солдат. Война без солдат невозможна, значит, тутошние вояки – горстка безобидных чудаков, только и всего. Как рассуждаю я, каниссанин? Я не рассуждаю, а знаю точно: солдаты есть. Генералы готовятся к войне, но это меня не касается. Меня интересуют солдаты, и я найду подходы к Дитриху.
Из-за выстроенных в ряд тягачей на площадь выходит серый лохматый пес. Обомлев, глядит на меня.
– Поди сюда, – велю я.
Он идет, припадая на передние лапы, затем ползет на брюхе.
– Ближе, ближе.
Он скулит, отворачивает голову, подставляя шею.
– Что, собачья жизнь? – спрашиваю его снисходительно.
– Собачья, – соглашается он, виляя хвостом.
Заморыш. Его счастье, что родился не на Каниссе. Наши собаки – о-го-го, молодец к молодцу. Сильные, выносливые, отличные работяги. Правда, некоторые дурные головы считают, будто держать в рабстве братьев наших меньших – преступление. К счастью, аболиционистов не слушают. Истинные каниссане всегда отличались светлым умом.
Отпускаю заморыша.
С Дитрихом мы найдем общий язык, он парень что надо. Армию сейчас не наберешь. В солдаты никто не идет, а коли мозги набекрень, то метят сразу в генералы, не меньше. И на Генерале отыскали выход: личный состав выращивают в пробирках. Неплохие, доносит разведка, солдаты получаются. Хотя Каниссу они бы не устроили, такими даже на Генерале недовольны. Рост, вес – в норме, команды выполняют, скорость реакции высокая, но коэффициент интеллекта – увы. Безнадежно. Рассказывали, на стрельбах случай был. Дали такому недоделанному солдату пулемет, а он развернулся да и жмет на гашетку, своих офицеров поливает. Позор. Сразу видно, что среди разработчиков нет ни одного с Каниссы.
Возвращается Дитрих – без спутницы, с блюдом жареных бифштексов. Догадливый. Каким бы он был каниссанином! Дитрих улыбается:
– По виду ты, дружище, предпочитаешь человечье мясо, но чего нет, того нет. Извини.
Бифштексы изумительны. Я люблю Дитриха, я могу для него все.
Ворота распахиваются, выходят Фрида Кэссиди и генералы. Мы с Дитрихом преданно глядим друг на друга, заодно держу в поле зрения последний бифштекс.
– Джеми! Ах ты продажная тварь! – хохочет Фрида.
Пристально смотрю на нее, и она замолкает. Испуганно молчат и генералы. Дура. Ну да ладно, на первый раз прощаю.
Дитрих кланяется, Фрида любезно ему кивает. Превосходно, пусть сойдутся поближе. Через Дитриха мне откроется доступ к секретам производства личного состава. Не то чтобы мы на Каниссе сами не могли такого придумать, но зачем, раз уже есть готовая технология? А потом мы наладим массовый выпуск мозговых косточек. Ах, косточки! За них я могу все. Иду за Дитрихом и виляю хвостом, как последняя дворняжка.
Дмитрий Колодан
Скрепки
Самое глупое в этой истории то, что Ральф Крокет терпеть не мог китайскую кухню. Ненавидел искренне и во всех проявлениях, не делая поблажек ни пекинской, ни кантонской, ни сычуаньской кулинарии. Неприязнь была давней, Ральф держался за нее как клещ, несмотря на попытки друзей и знакомых склонить его к экзотике. В их среде китайская кухня была в чести, но переубедить Ральфа оказалось не легче, чем проломить кирпичную стену, кидая в нее шарики для пинг-понга. Ральфу приписывали отсутствие вкуса, тайное вегетарианство, а то и вовсе отвращение к процессу принятия пищи, вызванное комплексом по поводу лишнего веса…
Последнее было полной чепухой – поесть Ральф очень даже любил. И поэтому к еде относился серьезно. Эксперименты с продуктами питания он воспринимал с той же брезгливостью, что и вивисекцию, считая их звеньями одной цепи. Разумный человек не станет есть крыс, скорпионов и птичьи гнезда, закусывать лепестками хризантем и запивать змеиной желчью. Не говоря уже о супе из медуз, одна мысль о котором повергала Ральфа в трепет.
Впрочем, супу из медуз еще предстоит сыграть свою роль; сама же история началась несколько раньше – солнечным воскресным утром на песчаной дорожке Центрального парка. В тот момент Ральф Крокет не представлял, как скоро и как странно китайская кухня ворвется в его жизнь.
* * *
Солнце едва поднялось над пирамидальными кленами, окрасив макушки деревьев в оттенки лилового и розового.
Утро наступало медленно – в воскресенье спешить некуда. Да и зачем? Безоблачное небо предвещало прекрасный день, а пока можно расслабиться и поваляться лишний часок в постели. В парке было тихо. Легкий ветерок гонял бумажки и окурки, играл сам с собой, пока никто не видит.
Ральф Крокет бежал по дорожке вокруг искусственного пруда. Впрочем, «бежал»в данном случае – условное понятие. Он быстро шел, попутно убеждая себя, что бег трусцой – лучший способ провести воскресное утро. Закаляет тело и дух, воспитывает характер.
Все бы хорошо, но с характером как раз не заладилось. По официальной версии Ральф занимался спортом, чтобы держать себя в форме. По близкой к реальности – чтобы избавиться от пары-другой лишних килограммов. К сожалению, упрямства хватало только на выходные.
Ральф был не толстым, скорее упитанным. Ни разу весы не показывали запредельных цифр, но из-за низкого роста он выглядел толще, чем это было на самом деле. Масла в огонь подливали рассеянность и, как следствие, неуклюжесть. Ральф напоминал шар для боулинга: частично из-за округлости, по большей же части из-за манеры передвигаться с пугающей целеустремленностью, забывая смотреть по сторонам. Добром это не заканчивалось – на счету значились разбитые чашки в кафе, опрокинутые столы и стулья, редчайшая амфора в городском музее… Друзья и знакомые не забывали прятать хрупкие вещи.
Но, будучи такой катастрофой для окружающих, сам Ральф словно жил в центре торнадо. Неприятности держались неподалеку, но вплотную не подходили. Единственное исключение – собаки.
В то утро Ральф шел уже на третий круг. Личный рекорд! Самое время подумать о том, что человеку его комплекции длительные пробежки сулят больше вреда, чем пользы. Впрочем, он мог найти с десяток не менее убедительных самооправданий.
Закончив со спортом, Ральф намеревался покормить птиц, для чего захватил пару сандвичей с тунцом. Но жирные утки пока спали и не собирались покидать середину пруда. Поэтому сандвичи оставались невостребованными. Ральф мог съесть их и сам, но сначала подумал, что плохо жевать на ходу, а после физические упражнения отбили малейший намек на аппетит.
От нечего делать Ральф глядел под ноги, взбивая носками кроссовок песчаные смерчики. На земле попадаются интересные штуки. Чаще всего – монеты, но иногда – действительно стоящие вещи. Один его приятель собирал потерянные ключи и игральные карты. Но для серьезного коллекционирования Ральф был чересчур ленив, хотя сама идея была ему по душе.
В то утро улов состоял бы из бутылочных крышек, окурков да алюминиевых колец от пивных банок. Не густо, надо признать. Поэтому Ральф и остановился, заметив в пыли яркое пятнышко. Присев на корточки, Ральф поднял свою находку. Обычная канцелярская скрепка в красно-белой пластиковой обмотке, шершавая и неприятная на ощупь. То еще сокровище, но Ральф положил ее в карман.
И вовремя – не успел он выпрямиться, как за спиной раздалось рычание.
На секунду Ральф замер, не веря в реальность услышанного. Мгновение назад поблизости не было и собачьей тени. Тварь словно материализовалась из воздуха – крупный лохматый терьер, рыжий, как перезрелый апельсин. Тяжелая голова низко опущена, мышцы дрожат от напряжения, крошечные глазки налиты кровью, рычание не смолкает ни на секунду, словно внутри животного спрятан дизельный мотор. Десятой доли хватило бы, чтобы даже человек с крепкими нервами почувствовал себя неуютно. Ральф же боялся собак до смерти.
Он огляделся в поисках хозяев пса, но никого не увидел. Как не увидел и ошейника на шее терьера. По всем приметам выходило, что пес бездомный.
– Милый песик, – сказал Ральф, начиная пятиться.
Главное, не делать резких движений. Один неверный шаг, и зубы сомкнутся на лодыжке. Побежишь – считай, подписал себе приговор. Люди по природе существа медлительные. Если Ахиллес не смог догнать черепаху, куда обычному человеку состязаться в скорости с собакой? Перспектива же провести воскресенье на больничной койке Ральфа не прельщала.
Ральф медленно достал из кармана сандвич с тунцом. Может, получится откупиться – собачий род меркантилен.
– Не хочешь перекусить? Смотри, что у меня есть…
Он бросил собаке сандвич, но славная рыба тунец задержала пса на считаные мгновения. Оглушительно клацнули зубы. Звук громом прозвенел в тишине парка, сработав для Ральфа, как кнопка, подложенная на стул. Он подскочил на месте: дальше медлить – себе дороже.
В Австралии кенгуру, спасаясь от динго, бегут к ближайшей реке. Где и сидят по шею в воде, посмеиваясь, – ни одна собака не сунется следом, понимая, что такое разница в росте и каково барахтаться, когда противник уверенно стоит на дне и собирается тебя утопить.
Подобная методика могла бы пригодиться и Ральфу, но тысячелетия эволюции вытравили из генетической памяти столь полезный навык. О чем Ральф и вспомнил, когда со всех ног бежал прочь от пруда.
Пес устремился следом. Он мог бы догнать человека в пару прыжков, но пока держал дистанцию. Терьер его выматывал. Ральф слышал про таких – будут гнать добычу, пока та не свалится замертво. И, судя по тому, как колотится сердце и режет в боку, ждать осталось недолго.
– Держи еще, – крикнул Ральф, швыряя собаке второй сандвич.
Терьер поймал бутерброд на лету, как тарелку для фрисби, перекувырнулся в воздухе и покатился по траве. Ха! Ральф усмехнулся и на полном ходу врезался в кусты боярышника.
– Ай! – Жесткие ветви хлестнули по груди и рукам.
Собака мерзко рявкнула, показывая, что злорадство не является человеческой прерогативой. И пока не ясно, кто будет смеяться последним.
Колючки царапали кожу, но выбираться из кустов Ральф не стал. Устремился дальше, ломая ветки и в клочья раздирая спортивный костюм. К счастью, обошлось без травм, а между Ральфом и псом появилась отличная преграда.
Терьер в боярышник не полез. Но и сдаваться не собирался. Декоративная изгородь примыкала к металлической решетке парка. Мимо ограды проехал молочный фургон – круглощекий водитель отсалютовал Ральфу початым пакетом кефира. Еще четверть часа, и в парк потянутся собачники, превращая его в огромную ловушку. Нужно срочно выбираться, осталось понять – как?
Кто-то, может, и смог бы протиснуться между прутьями, но для Ральфа этот вариант оказался неприемлем. Забор был выше его роста, прутья решетки венчали острые наконечники. Нечего и думать перелезть. Украшать ограды человеческими головами уже не модно.
Вплотную к забору рос старый тополь. Толстый ствол сильно накренился, дерево большей частью очутилось за пределами парка. Оно выглядело таким древним, что если б не невольная поддержка ограды, то наверняка бы рухнуло. Серо-коричневую кору бороздили глубокие трещины, по краям ярко-оранжевые от наростов лишайника. Массивный наплыв обволакивал пару прутьев решетки; тополь словно подтаял на жаре и теперь стекал вниз.
Ральф был не в восторге от идеи полазать по деревьям, но иного выхода не оставалось. Цепляясь за кору и решетку, он торопливо стал карабкаться по стволу. Терьер разразился возмущенным лаем – такой поворот событий не входил в его планы. Собака забегала вдоль живой изгороди, ища проход. Чем только подстегнула Ральфа.
Силы в руках почти не осталось, ноги соскальзывали, древесные крошки впивались под ногти, но Ральф продолжал ползти с упрямством лосося, идущего на нерест. Он и сам не заметил, как оказался на наплыве, вцепившись в ствол руками и ногами. Полдела сделано, осталось слезть.
Терьер, сообразив, что без жертв не обойтись, полез через кусты. Рыжая морда высунулась из сплетения ветвей, глаза сверкнули.
Ральф посмотрел вниз: прыгать высоко, но сидеть, дожидаясь подмоги, просто глупо. Вопреки расхожему мнению, некоторые собаки неплохо лазают по деревьям, а взобраться по наклонному стволу им и вовсе пара пустяков.
Ральф пошарил ногой в поисках точки опоры. Безуспешно. Надо ухватиться покрепче, повиснуть на руках…
Пес с плотоядной усмешкой подбирался к дереву. Наверное, смекнул, что добыча угодила в западню, и смаковал ситуацию. Ральф задергался, инстинктивно пытаясь отползти. Штанина зацепилась за ржавый штырь, торчащий из наплыва. Ральф с силой дернул ногой, раздался громкий треск. Но лучше остаться в дырявых штанах, чем повиснуть вниз головой, подобно герою глупой кинокомедии.
И все бы ничего, но в его положении резкие движения категорически противопоказаны. Ральф не успел осознать, что летит, а уже лежал на тротуаре, воя от боли в ушибленном плече.
Пошатываясь, он поднялся на ноги.
С громким лаем терьер бросился к решетке. Но через прутья не полез: партия осталась за Ральфом, и собака это прекрасно понимала. Она лишь хотела сообщить: одно сражение еще не конец, в следующийраз легко не отделаешься. Ральф твердо решил, что следующего раза не будет. Всему есть предел – с сегодняшнего дня ноги его в парке не будет.
– Пока-пока! – Ральф помахал псу и, довольный собой, зашагал прочь.
Терьер продолжал лаять, но Ральф не обернулся.
* * *
Радость победы длилась недолго. Не прошел он и десяти метров, как беготня начала приносить плоды. Резь в боку не унялась, но в придачу навалилась усталость. Мышцы заболели разом, каждый вдох рвал и без того раскаленные легкие. Страшно хотелось пить, найти же воскресным утром бутылку воды не легче, чем раздобыть ее посреди пустыни.
Теоретически вода была рядом – зашел в любой магазин и купил, но с тем же успехом она могла быть на Марсе. Ральф долго блуждал между кафе и мини-маркетами, но те, если и работали по выходным, открывались в лучшем случае через час. Ральф успеет умереть от обезвоживания. Пустые уличные столики и свернутые зонтики выглядели издевательством.
Вдалеке проехала разноцветная машина. Ральф узнал молочный фургон. Он чуть не подпрыгнул от радости: есть справедливость в мире! И вот награда за мучения. Ральф припустил к грузовичку, мысленно смакуя вкуснейшее холодное молоко. Напиток богов, лучшее, о чем можно мечтать.
Как назло, водитель ждать не собирался. Грузовичок скрылся за поворотом, и надежда на спасение растаяла как мираж.
Ральф поплелся вслед исчезнувшему фургону. Может, тот задержался или оставил под какой-нибудь дверью пару бутылок молока? Хозяева ведь не расстроятся, если он оставит взамен двойную цену? Но все было напрасно.
Ральф дошел до конца улицы, мысленно проклиная собак, молочников и утренние пробежки. Сидел бы дома, мог бы литрами пить молоко, соки и воду. Он свернул за угол и уткнулся носом в дверь китайского ресторана.
Заведение называлось «Хрустальный карп»; вывеска из неоновых трубок тускло светилась над входом. Фасад стилизовали под пагоду и украсили резными рыбами и драконами. С козырька свисали круглые бумажные фонари. Но главное: на дверной ручке покачивалась табличка «Открыто».
Открыто!
В другой день Ральф и на пушечный выстрел не подошел бы к подобному заведению, но ему не оставили выбора. Он рванулся к двери, предвкушая, как по пересохшему горлу заструится ледяная вода. Большего и не надо. Даже если вода окажется из аквариума с голотуриями и крабами, Ральф был готов на такие жертвы.
Сразу за дверью стоял гонг – огромный диск тусклой бронзы, закрепленный на деревянных столбиках. Рядом горбился невысокий человек в халате до пят и в конической тростниковой шляпе. Привратник больше походил на восковую куклу, чем на человека. Пожалуй, единственное достойное объяснение пустому взгляду и застывшей на губах улыбке. Пока Ральф мялся на пороге, человек даже не шевельнулся. Но стоило шагнуть вперед, как привратник взмахнул войлочной колотушкой.
Низкий гул прокатился по залу; Ральф аж подпрыгнул от неожиданности. Ох уж эти китайские церемонии! Человек в халате продолжал улыбаться, не спуская глаз с таинственной точки над головой Ральфа. Тот невольно пригладил волосы и, косясь на привратника, проскользнул в ресторан.
Как и следовало ожидать, посетителей не было. Обстановка зала предполагала полумрак: темные стены, массивные столы мореного дерева, красные абажуры ламп… Но жалюзи были открыты, и утро не оставило от мрачности и следа. Солнце дробилось в чисто вымытых окнах, по потолку скользили слепящие зайчики. Даже рыбы в настенных аквариумах выглядели жизнерадостно, хотя их-то судьбе не позавидуешь.
Китайские рестораны – явление уникальное; уже в самом словосочетании заложен подвох. Вроде и не грязная пивная, и не фастфуд, но назвать настоящим рестораномязык не поворачивается. Концентрированная полумера, наподобие шикарных туфель со шнурками из полиэтиленовой веревки. Поэтому там всегда темно – в полумраке не сразу отметишь нюансы. То, что здесь пустили внутрь солнце, добавляло «Хрустальному карпу» очков. Правда, немного.
Ральф уселся за столик и огляделся в поисках официантки. К счастью, та не заставила себя долго ждать. Девушка подошла бесшумно, со спины, поэтому Ральф вздрогнул, когда услышал:
– Доброе утро!
– А?! Здравствуйте. Стакан воды, пожалуйста, – прохрипел Ральф. – А лучше – сразу два…
– Меню? – спросила официантка, протягивая раскрытую папку.
Даже не взглянув, Ральф постучал пальцами по горлу. Он словно пробежал марафон по Сахаре. О каком менюможет идти речь?
– Просто воды… Главное – побольше.
Девушка не стала его уговаривать и вышла. Тяжело дыша, Ральф откинулся на спинку стула. Пластиковая ножка тут же подогнулась. Чтобы не упасть, Ральф схватился за край стола, мимоходом опрокинув вазу с искусственными цветами. По столешнице растеклась большая лужа, оставив Ральфа в недоумении: зачем ставить пластмассовые растения в воду?
Он собрал цветы и вернул на место. Успел как раз к возвращению официантки, но следы скрыть не удалось.
– Вы бы хоть намекнули, что настолькохотите пить, – сказала девушка.
Официантка поставила поднос на край стола и достала из кармана тряпку. Вид у девушки был не самый довольный.
– Давайте я сам. – Ральф схватил девушку за запястье. Испугался собственной наглости, отпустил и резким движением сбил поднос. С грохотом тот упал на пол.
Девушка вскрикнула, но отскочить не успела. Долгожданная вода выплеснулась официантке на ноги. Один стакан разбился, второй закатился под стол. Ошарашенная официантка осталась стоять в луже, растерянно хлопая длинными ресницами.
– Э… извините… Я не нарочно.
Официантка глубоко вдохнула. Губы беззвучно шевелились, пока она мысленно считала до десяти. Проверенный метод держать себя в руках.
– Ничего страшного, – улыбнулась она. Но во взгляде плясали искры – не будь она связана этикетом, ответ был бы куда красочней.
Девушку звали Стефани, по крайней мере именно так было написано на нагрудной табличке. Честертон назвал бы ее «хрупкой девушкой с тонким лицом», и она бы точно приглянулась прерафаэлитам. Что-то в ее облике наводило на мысли о средневековых миниатюрах. В то же время Стефани была подвижной, словно капля ртути. Сходство подчеркивали волнистые волосы металлического, пепельно-серого оттенка.
Ральф совершенно не представлял, почему ее взяли на работу в китайский ресторан. Здесь же предпочитают девушек восточного типа? Но он был рад отступлению от канона – прежде он не видел такого красивого лица.
А спустя секунду Ральф осознал две вещи: а) он влюбился с первого взгляда; б) здесь ему ничего не светит.
В силлогизм закралось некое раздражающее противоречие. Прежде чем эта мысль улеглась в его голове, Стефани успела сходить за шваброй, убрать осколки и снова принести воду.
– Ваш заказ, – мрачно сказала она.
Ральф одним глотком осушил стакан, но легче не стало. Разве что утолил жажду, но за последние несколько минут та отошла на второй план.
– Можно меню? – спросил Ральф.
– А я вам его не предлагала? – вздохнула Стефани.
– Да. Но знаете, так иногда бывает – сначала вроде сыт, а потом оказывается – такая приятнаяобстановка, что не уйти.
– Не знаю, – честно призналась Стефани, проигнорировав комплимент. Но меню принесла.
Ральф уставился на ламинированные страницы, не решаясь поднять взгляд на девушку. Есть он не хотел ни капельки, особенно в китайском ресторане, но пока это единственный повод задержаться.
Беда в том, что Ральф понятия не имел, как знакомятся с официантками. Пригласить ее на завтрак в ресторан? Абсурднее предложение придумать сложно: он уже завтракает с ней в ресторане. Но ничего другого в голову не приходило.
Меню его не обрадовало. Может, среди ценителей китайской кухни «Хрустальный карп» и пользовался популярностью – разнообразие экзотических блюд налицо. Но при всем богатстве выбора Ральф не видел ни одного, которое можно съесть без опаски. Вот, например, «Ча ен тан»,яйца и чай. На первый взгляд классический завтрак, но Ральф прочитал описание: Яйца, маринованные в чае…Брр… Он поежился. Или того хуже – « Борьба дракона с тигром»: три вида ядовитых змей, дикая кошка и гарнир из листьев лимонного дерева и лепестков хризантемы. Кому только в голову пришла идея, что это можно есть? Скоро дойдет до того, что как приправу будут класть мышьяк, а на гарнир – цикуту. Морской гребешок, тушенный с цветами, бульон с трепангами и каракатицей… Ужас!
– Не могу выбрать, – сказал он. – Может, вы посоветуете?
– Рыбу, мясо или птицу?
– Наверное, рыбу. Или птицу. Точно, утка по-пекински…
– Ее готовят двое суток. Будете ждать?
Предложение выглядело заманчиво. Но Ральф не настолько потерял голову, чтобы пропустить сарказм.
– Действительно долго…
– Если нужно быстро, то у нас есть « Карп из озера Куньминху».Очень интересное блюдо – готовится четыре минуты. Когда жареная рыба подается на стол, она открывает рот и у нее двигаются жабры. Она продолжает открывать рот даже тогда, когда съедена до костей…
Если это была месть, то своего Стефани добилась. Ральф очень живо представил карпа: как тот разевает пасть и осыпается золотистый кляр, – печальный взгляд на чудовищ-гурманов, которые едят бедолагу заживо… Ральфу стало дурно; к счастью, под рукой оказался стакан с водой. Он сделал глоток, проклиная богатое воображение. Стефани виновато улыбнулась; она не рассчитывала, что шутка примет такой оборот. Ральф подумал, что совсем не злится, – не ее вина, что у китайцев столь извращенный подход к приготовлению пищи.
– А сами бы вы что заказали? Что-нибудь, что не шевелится?
– Могу предложить куриные крылышки по рецепту императрицы Гуйфэй, – сказала девушка.
Ральф задумался. Звучит, конечно, красиво, но в китайской кухне все названия звучат красиво. А про эту самую императрицу он ничего не слышал – кто знает, какие безумные идеи могли прийти ей в голову?
– Я пробовала, мне понравилось, – сказала Стефани, решив судьбу заказа.
– Вот и отлично.
Ральф захлопнул меню и во второй раз сбил вазу. Стефани успела отпрыгнуть.
* * *
Курица императрицы Гуйфэй оказалась вполне съедобна. Конечно, слишком сладко и слишком остро, да и к палочкам Ральф не привык, но это лишь придирки. Присутствие Стефани, пусть и в другом конце зала, окупало все с лихвой. Под конец Ральф даже вошел во вкус и подумал, что был несправедлив к китайской кулинарии.
Курица закончилась быстро, но как продолжить знакомство с девушкой, Ральф так и не понял. Пришлось заказывать еще, « Тань Су Ю» —кисло-сладкую засахаренную рыбу. С этим блюдом Ральф не справился. Битый час он ковырялся в карамельной подливке, но не осилил и пары кусочков.
Стефани, устав от взглядов, которые Ральф бросал в ее сторону, то и дело пряталась в подсобке. Стрелки настенных часов накручивали обороты, но в ресторане пока не появились другие посетители. Проклятие – и обстановка способствует, а он не решается заговорить! Видимо, не сегодня… Пора уходить, хотя, будь его воля, Ральф просидел бы в кафе до заката. Зато он даст стопроцентные чаевые. Нет, лучше – двухсотпроцентные!
Ральф тут же осадил себя. У всех бывают глупые идеи, но по сравнению с этой любая чушь будет разумна, как толковый словарь. В системе отношений официантка – клиент подобные чаевые равносильны непристойному предложению. Стефани наверняка не из тех, кто будет терпеть грубости. Пощечина в ответ гарантирована.
Нет, здесь нужен тонкий подход. Пожалуй, стоит ограничиться двадцатью процентами. Больше обычного, но не настолько, чтобы вызвать подозрения. Завтра, а лучше послезавтра прийти опять…
– Можно счет?
Стефани выполнила просьбу незамедлительно. Хотелось думать, потому что хорошо справлялась с работой, а не из-за того, что Ральф уже сидел у нее в печенках.
– Как я погляжу, рыба вам совсем не приглянулась, – сказала она, протягивая чек.
– Весьма специфическое блюдо, – согласился Ральф. – С первого раза сложно оценить все нюансы.
– Проще говоря, редкостная гадость, – усмехнулась девушка. – К китайской кухне надо привыкнуть.
– Я постараюсь, – пообещал Ральф. – Если вы…
Он полез в карман за кошельком и замер. Стало невыносимо тихо, отчетливо слышался лязг посуды на кухне.
Кошелек отсутствовал, как, впрочем, и сам карман. Одна большая дыра. Гадкий терьер нанес ответный удар с коварством, непостижимым даже для собаки. Наличные, кредитки, ключи – пропало все. Вывалилось, когда он перелезал через ограду. Осталась лишь скрепка, найденная в парке и зацепившаяся за подкладку. Но вряд ли ее хватит, чтобы расплатиться за завтрак, не говоря уж о чаевых.
Стефани терпеливо ждала, прижав поднос к груди и выбивая пальцами замысловатый ритм.
– Слишком много? – спросила она, не совсем верно истолковав побледневшее лицо Ральфа. – Я могу объяснить: тридцать пять – куриные крылья, двадцать…
– Нет-нет, – остановил ее Ральф. – Со счетом все в порядке. Только… Да, сейчас – это слишком много.
– Вы отказываетесь платить? – В глазах Стефани мелькнуло почти детское удивление.
– Э… я не отказываюсь, совсем нет! Я просто потерял кошелек.
– Но это и значит, что отказываетесь!
– Неправда! Давайте я схожу домой и принесу деньги. Это совсем недолго…
Правда, с учетом пропавших ключей пробежка за деньгами могла и затянуться. Позвонить кому-нибудь из друзей и знакомых не получится – телефон Ральф предусмотрительно оставил дома, а на память не знал ни одного номера.
– Я спрошу у администратора, – с сомнением сказала Стефани.
Она отошла к подсобке, оборачиваясь, словно опасаясь, что Ральф сбежит. Но ее подвести он не мог.
– Господин Чанг, вы не могли бы…
Администратор появился как чертик из табакерки. Ральф не успел и глазом моргнуть, как тот уже стоял рядом со столиком, скаля в улыбке желтые зубы.
– Доброе утро.
Ральфу он совсем не понравился. Невысокий и сутулый, видимо, китаец. Точнее сказать сложно – половину лица скрывали огромные очки с зеркальными стеклами. На нем были светло-серый костюм в полоску и темная шляпа, хотя он находился в помещении. В целом – вызывающе безвкусно, так одеваются мафиози в гангстерских фильмах. Но куда больше Ральфа смутила рукоять пистолета, выглядывающая из-за пояса. Настоящий или нет – смотрелось убедительно. Разве по закону можно открыто носить оружие?
