Текст книги "Вкус вишнёвой лжи (СИ)"

Автор книги: Мария Тетюшева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Ложь 51. Стас

В детстве меня учили, что врать нехорошо. Детство кончилось. (Екатерина Безымянная. Записки prostitutki Ket)

Hozier – To Be Alone

Ложь 51. Стас

«Наследник крупной московской маркетинговой компании Артём Скворецкий объявил о помолвке с Элеонорой Макеевой, дочерью знаменитой художницы и артистки Натальи Макеевой. Дата свадьбы назначена на 4 января. Церемония будет закрытой, а…»

Переключаю канал, но улыбающееся совместное фото брата и Элли продолжает мелькать перед глазами. Весь декабрь только и делают, что крутят по всем каналам новость о свадьбе Тёмы. Думают, что так народ быстрее поверит в эту сказку? Счастливая парочка, тайно крутящая шашни за спинами у репортёров, а теперь неожиданно решившая поведать всему миру о своём существовании. Отец, конечно, постарался на славу.

4 января сраная, мать его, свадьба моего старшего братца и моей бывшей любимой девушки. Меньше чем через две недели. Если бы мне сказали об этом несколько месяцев назад, я бы расхохотался, а потом набил морду за такие слова.

А что теперь? Остались только злость и… свобода. Я будто потерял крылья, но обрёл рога. И хвост. А вместе со всем этим новую татушку на спине: сгоревшие перья крыльев, растущие из окровавленного настоящего сердца. Получилось эпично.

Какое счастье, что не успел набить имя Элли, а то пришлось бы сводить. Планировал сделать ей сюрприз в воскресенье сразу после гнилого семейного ужина. А получилось всё как-то не по плану.

Зато после месячного запоя всё встало на свои места. Нельзя ставить баб на первое место, любить их без памяти и быть настолько наивным, чтобы ничего не соображать. Вообще с бабами связываться – себе дороже. Прав был Назар, все они одинаковые. Все до единой.

Звонок в дверь.

Ну, почти все.

Отрываюсь от новой плазмы и направляюсь к двери. Поворачиваю ключ, открываю преграду.

– А ты рискованная, – усмехаюсь.

– Испугался моего папочку? – улыбается.

Пожимаю плечом, отступая в сторону.

– Назар в курсе, что ты здесь? – интересуюсь я.

– В курсе. Просил передать.

Ира переступает порог, протягивает пакет и, пока я закрываю дверь, начинает раздеваться. Снимает красную шапку, смахивает с неё снег, шумно вздыхает. Лицо девушки раскрасневшееся из-за мороза, зато глаза светятся так ярко, словно Ольханская только что выиграла медаль на Олимпиаде. При чём как минимум серебряную.

Я помогаю Ире снять верхнюю одежду и, пока девушка расстёгивает сапоги, ухожу к столу.

– А где Костян? – спрашиваю я, вытаскивая из пакета несколько банок с полирующими средствами для моего байка. И ещё какие-то нужные ништяки.

– Работает.

– Так, я не понял, вы с ним мутите или нет? – поворачиваюсь к Ире – та, взъерошив волосы, проходит к дивану, но не садится.

Облокачивается о спинку и встаёт лицом ко мне.

– Нет. Мы с ним не мутим, – выделяет каждое слово. – Просто в последнее время часто общаемся. Это разные вещи. Он меня… – осекается. – В общем, помог справиться с ситуацией в школе.

Хм. Звучит как-то двусмысленно.

– Как там… – хочу сказать «Элли», но передумываю. – Как в школе?

Ольханская отмахивается, всё ещё пытается отойти после мороза и отогреться. Я вижу это по её лицу.

– Спокойно, – улыбается. – По началу, конечно, доставали, да и Элли подливала масло в огонь. Несла пургу всякую. Типа, я отбила у неё парня из-за денег, а потом затусила с его другом. Да и Костя только хуже делал. Приходил в школу и запугивал всех. Меня из-за этого ещё больше чмырили. В общем, неприятная ситуация.

Убираю банки в шкаф и поворачиваюсь к девушке. Стоит в своей бежевой кофточке и в джинсах, волосы растрёпаны, ни грамма косметики, щёки всё ещё красные. Ни в какое сравнение с идеальной Элли не идёт. Зато живая, настоящая. Не искусственная.

– Да плевать, – замечает мой взгляд. – Осталось доучиться полгода и всё.

– А потом куда?

– Не знаю, – пожимает плечом. – Не думаю, что буду куда-то поступать.

Ничего не отвечаю – спорить на эту тему не хочется, к тому же её право, что делать со своей жизнью. Глядишь, после выпуска передумает.

– А ты как? – наконец решает спросить Ольханская.

Это последнее, о чём я хочу с кем-либо разговаривать.

– Отлично, – заверяю её. – Решил байк перебрать, – киваю в дальнюю часть студии, где за кучей хлама стоит наполовину разобранный мотоцикл.

Не знаю, замечает Ира его только сейчас или просто делает вид, что удивлена. Девушка оценивает обстановку в квартире, затем поворачивается ко мне и останавливает взгляд на кулоне, который подарила на моё день рождения. Он небрежно висит поверх футболки, и на мгновение мне хочется спрятать его под одеждой.

– Я хотела поговорить на счёт Кости, – вдруг выдаёт Ира. Я хмурюсь. – Меня напрягает то, что он слишком сильно скорешился с моим отцом.

– Что? – выпаливаю. – Я не знал… Он ничего не говорил. Погоди, в каком смысле скорешился?

Отстраняюсь от стола, собираясь подойти поближе к Ольханской, но резко меняю траекторию, оказываясь возле холодильника. Достаю вишнёвый сок, хлопаю дверью.

– В прямом, – пристально смотрит на меня. – Однажды папа припёрся ко мне и застал Назарова. Тот чинил мне конфорку в плите, – поджимает губы. – Ну, и понеслось. Теперь отец думает, что я с Костей встречаюсь. Сюсюкается с ним как с сыном. Костя то, Костя это. Какой хороший мальчик, вы отличная пара и бла, бла, бла. Меня это напрягает, – признаётся.

– А Костян что? – делаю глоток холодного напитка и только потом предлагаю девушке. Та кивает.

– Что, что, – передразнивает. – Играет с огнём твой Костян. Ведёт себя как ни в чём не бывало. Как будто они старые приятели. А я постоянно думаю, что отец что-то вынюхивает, пробивает Назарова по базам, ищет, подозревает. В последнее время начал часто приходить ко мне и спрашивать, как дела у моего друга.

Морщится. Наливаю в стакан сок и подхожу к Ире, протягивая. Девушка благодарно улыбается и забирает сок, случайно задевая мои пальцы. Тело пронзает напряжение, но, думаю, не из-за контакта, а из-за слов гостьи. Костян реально заигрался.

– Если твой отец пронюхает, что я друг Назарова, то это конец. Я не знаю, что Макеева наплела ему про меня, но… она ведь в курсе о похищении, видела Костяна в деле. Думаешь, всё будет в порядке?

Ира делает несколько жадных глотков, облизывает губы и пару секунд молчит. Вздрагивает из-за холода. Думает. Я стою рядом с ней в паре шагов и пристально вглядываюсь в задумчивое лицо девушки, её нахмуренные брови, плотно сжатые губы, ямочки на щеках.

– Я не знаю, – поднимает голову, встречаясь со мной взглядом. – Вообще ни хера не знаю. Но мне не нравится эта ситуация. Жопой чую, что что-то всплыть должно. Что-то, о чём мы забыли.

Например, бита на дне реки. Под снегом и льдом, увязшая в иле. Интересно, сколько хранятся отпечатки и ДНК? Если спустя полгода её отыщут, смогут ли определить виновника?

Или, ещё хуже, какая-нибудь копия видео просочится в сеть. Назар не мог всё удалить, что-то где-то должно остаться. Но если ничего не всплыло за последние месяцы, почему должно именно сейчас?

– Я поговорю с ним, – обещаю я. – А тебе стоит держать его подальше от отца.

Ира корчится.

– Чё вот я вообще с вами связалась! – бурчит, смешно морща носик.

– Ир, – тихо тяну я, и Ольханская бросает на меня исподлобья взгляд. – А тебе Костян нравится?

Она замирает, словно я только что сказал нечто шокирующее, отводит взгляд в сторону и залом допивает сок.

– Я не хочу, чтобы моим парнем был безбашенный придурок, который не думает головой, – немного резко отвечает Ира, затем пихает мне в руки стакан. – Мне пора. Ещё к Марине нужно заехать.

Не смотря на меня, направляется к выходу.

– И поговори с Назаровым! – поспешно одевается, застёгивает сапоги и небрежно натягивает на голову шапку. Оборачивается, широко улыбаясь. – Иначе мне придётся переехать в другой город подальше от вас.

Задерживает на мне взгляд чуть дольше, чем надо. Спохватившись, иду к ней, чтобы попрощаться. Ну, там, обнять или хлопнуть по плечу, как мы делаем в последнее время, но Ира резко отворачивается и поспешно покидает квартиру. Слегка разочаровываюсь, но дверь за гостьей всё-таки запираю.

Хорошая она. Костяну повезло, что у моей бывшей-шлюхи есть такая классная подруга. Была. Элли конкретно облажалась, раз смогла просрать такого человека как Ольханская. Надеюсь, Назар не налажает. Было бы здорово, если бы Ира с Костей действительно начали встречаться, а не творили чёрт знает что. Друг заслуживает шанс на счастье, учитывая, как с ним поступила жизнь.

Интересно, а заслуживаю ли я?

Стоп, я что сейчас почувствовал зависть? Нет, глупости какие-то. После стычки с Элли мне уж точно не до новых отношений. Я опустошён, разбит и обессилен. Нужно для начала реабилитироваться, а потом уже думать о личной жизни.

Только заваливаюсь на диван, как звонок в дверь в очередной раз отвлекает меня от бессмысленного времяпрепровождения. Неужели, Ирка че-то забыла? Сердце почему-то радостно подпрыгивает – я вскакиваю на ноги и несусь к двери. Заранее расплываюсь в улыбке, чтобы пошутить по поводу её внезапного возвращения, но весь план рушится на сотни осколков, как только я открываю дверь.

На пороге моей квартиры стоит мать, а за её спиной прячется Элли и два охранника. Последние, кстати, возвышаются над гостьями чуть ли не на две головы и уж точно не пытаются заползти под плинтус, как моя бывшая подружка. Злость вспыхивает неожиданно, затуманивая разум.

– Чё вы здесь забыли? – не понимаю я. – Пришли пригласить на свадьбу? Так я всё равно не приду.

Элли не смотрит на меня, а глаза матери скрыты за солнечными очками. По охранникам уж точно ничего не понять: как обычно с постными кислыми лицами. Если бы я был главой компании, нанял бы народ повеселее.

Губы мамы неожиданно начинают дрожать – она шумно выдыхает и бросается ко мне в объятия. Тут же пробирает дрожь из-за внезапного холода, и я мысленно скулю.

– Не будет никакой свадьбы, Стас, – с нескрываемой неприязнью в голосе говорит Элли, нагло заходя в квартиру.

Охрана проходит следом, прикрывая дверь.

Мать издаёт непонятный звук, напоминающий хриплые стенания призраков, и начинает рыдать.

– Чё, братец свадьбу отменил? – издеваюсь я, а сам мысленно ликую, потому что ещё ни разу в жизни не видел Макееву такой… злой? Даже не знаю, как описать её эмоции. Она то ли в ярости, то ли в отчаянии, то ли так странно радуется. – Хоть что-то Тёма сделал правильно.

При звуке имени брата, мама неожиданно отталкивает меня и неровной походной направляется к новенькому бару, даже не разувшись. Конечно, проходите. Стас всё равно потом приберётся. И полы вымоет, и проветрит, и… да проще сжечь эту студию, чтобы забыть обо всём, что здесь когда-то происходило. Я думаю, что до этого осталось недалеко.

Никто ничего не говорит. Элли стоит ко мне спиной в белой шубке, осматривает захламленную квартиру, будто собираясь купить. Мать садится на стул и небрежно наполняет стакан крепким напитком.

– Чё происходит? – скрещиваю на груди руки. – Добить меня решили?

– Это конец, Стас, – снимает очки и кладёт на стол, залпом осушает стакан. Как давно она пьёт? Неделю? Неужели из-за разрыва помолвки? Это на неё не похоже.

– В смысле, конец? – не понимаю я. – Объясните нормально, в чём дело и чё вам надо.

Мама открывает рот, но ничего не говорит. Отворачивается, наливает половину стакана, выпивает.

– Я не могу, – бормочет она. – Я так не могу. Я так больше не могу… – запускает руки в волосы, бормочет непонятную дичь.

– Ты можешь объяснить нормально? – начинаю злиться.

Мама осушает третий стакан и только после этого поворачивается ко мне лицом. Медлит.

– Твой отец… и твой брат, – тихо говорит она, – попали в аварию. Максим в больнице в тяжёлом состоянии, а Тёма… – осекается. – Тёмы больше нет…

Трясущейся рукой закрывает рот и отворачивается, начинает снова рыдать. Её плечи дрожат, голова опущена, слышны лишь всхлипы и несвязные бормотания.

Я цепенею. Меня кто-то вырывает из собственного тела и уносит в никуда. Услышанное кажется шуткой, сказкой, сценой из дешёвой мелодрамы. Мой отец в больнице, а брат… что значит «Тёмы больше нет»? Что это, блять, значит?

Это такая попытка заставить меня вернуться в семью? Изощрённая манера наладить со мной отношения? Это ведь бред. Полный бред. Не может этого быть. Сейчас они рассмеются и скажут, что пошутили. Ну, же. Давайте. Не тяните.

– Когда? – только и могу выговорить я.

– Три дня назад, – через силу почти воет мама.

– Три дня назад? – возмущаюсь я, не понимая, что чувствую: обиду, ужас или ярость. – А почему мне только сейчас сказали? Какого хрена?

– А тебе ли не плевать?! – неожиданно вскрикивает Элли, поворачиваясь ко мне лицом. – Ты только и думаешь, что о себе! Какой я бедный маленький мальчик, меня никто не любит, я никому не нужен! А ты сам хоть раз пытался наладить отношения с братом? Хоть с кем-нибудь?!

– Да что ты знаешь?! – в ответ кричу я, делая шаг к блондинке. Краем глаза вижу, как дёргается один из охранников, но ничего не предпринимает. – Ты трахалась у меня за спиной, а сама клялась в любви. Это нормально, по-твоему?!

– При чём тут это?! – взвизгивает Элли. – Речь о Тёме. Тебе всегда было плевать на него, ты его ненавидел! А он все уши про тебя прожужжал. Младший брат, младший брат. Да он о тебе думал больше, чем о компании! А теперь он мёртв!

Элли осекается, замолкая, и на меня неожиданно обрушивается осознание происходящего. Заплаканная мать, невеста брата в истерике, охрана с каменными лицами.

Нет. Это всё брехня. Если бы Тёма действительно погиб… Даже если бы была авария… За три дня по новостям это выпотрошили и собрали бы миллион раз. Все бы только и кричали о несчастном случае, произошедшем с главой крупной компании. Ничего не было. Ничего! До сих пор ведь говорят только о свадьбе брата…

– Хрень полная, – скалюсь я. – За три дня весь мир бы об этом узнал, не только я.

– Информация ещё не просочилась в сеть, – уже спокойнее отвечает Элли, а я только сильнее злюсь из-за рыданий матери, выводящих меня из равновесия. – Пока что всё конфиденциально, но это ненадолго.

Запускаю пальцы в волосы, а потом надавливаю руками на глаза. Какой-то бред. Всё неправда. Всё ложь…

Я не верю.

– Ты, – резко поворачиваюсь к одному из охранников. – Отвезёшь меня к отцу.

Тот смотрит на мать, спрашивая разрешения, но той плевать. Она хватается за бутылку и осушает хрен знает какой по счёту стакан. Надеваю ботинки и беру куртку. Заметив, что охранник медлит, раздражаюсь:

– Живо давай, – скалюсь я, после чего первым выхожу из квартиры.

А в голове так и крутится: ложь, ложь, ложь. Они все лгут. Всегда, везде, каждую секунду. Я не поведусь на их обман, пока сам во всём не удостоверюсь. Пока лично не увижу.

Goody Grace – Two Shots

Ложь 51. Ира

Декабрь подходит к концу, нещадно уничтожая своими морозами. Зима в этом году холодная и неприятно-тоскливая. За месяц мало что меняется: ситуация в школе стихает, шутки практически пропадают, косые взгляды тоже.

Назаров достаёт, но избавляться от него уже поздно. Как-то привыкла, что он всегда рядом, что-то чинит по дому, шутит, вытаскивает из депрессии, поднимает настроение. Нечто родное, но в то же время жутко далёкое и неправильное.

Я не влюблена в Костю так как в Стаса. При виде Скворецкого у меня ноги подкашиваются, сердце разрывается на части, а мысли путаются и ставят в неловкое положение. Я становлюсь безумной, но мне нравится это сумасшествие. Нравится проводить время наедине с парнем, пусть и просто разговаривать, случайно касаться, ловить на себе взгляды синих глаз, представлять другую жизнь, в которой мы могли бы быть вместе.

С Костей проще, легче. Можно болтать ни о чём, не стесняться, не думать, что выгляжу глупо. Наверное, было бы лучше, если бы я ответила на чувства парня, но моё сердце отчаянно требует другого. Ему хочется безумия, запретный плод, зреющий в руках лучшего друга Назарова.

Всё сложно. Мне не у кого попросить совета, а самой разобраться не получается. Поэтому всё плывёт как-то само собой по течению и, возможно, когда-нибудь куда-то приплывёт.

Никогда не думала, что так сложно быть взрослой.

Марины дома нет, брата, похоже, тоже, а мелкая сейчас должна быть в садике. Дверь никто не открывает, но я обязана встретиться с мачехой и забрать у неё «важные вещички», о которых эта женщина прожужжала мне все уши. Оттягивать встречу с ней глупо, ещё одного нудного звонка я точно не выдержу. И почему отец не может принести мне это дерьмо, всё равно же часто приходит. А когда с Назаровым пересекается, так его и подавно не выгонишь. То же мне, приятели нашлись.

Хорошо, что у меня есть запасные ключи от квартиры отца, так что хотя бы мёрзнуть не придётся. Пальто отправляю на вешалку, а сапоги в самый угол, чтобы не мешались. Пока никого нет дома, терроризирую холодильник.

А потом я жду, и жду, и жду, и жду, пока кто-то не начинает открывать входную дверь. Слышу весёлые голоса на лестничной площадке и сразу же узнаю противный смех Марины. Ну, наконец-то!

Судя по звукам, в квартиру заходят двое. В коридоре начинается возня – они раздеваются, а я терпеливо сижу на кухне и жду «долгожданной» встречи. Вот она обрадуется, когда увидит меня.

– Ну, Дима, дай хоть раздеться, – хихикает Марина, и я замираю. Холодок скользит по спине, заставляя прислушиваться к каждому шороху.

Дима? Что ещё за Дима?

– Иди ко мне, моя помпушечка, – мурлычет незнакомый голос.

Помпушечка? Какого дьявола они там творят?

Я вскакиваю на ноги и подхожу к двери, прячась рядом с ней и осторожно выглядывая. Хорошо, что стол находится в другой части кухни, и со стороны входа его невозможно заметить.

– Подожди, а твой муж не вернётся?

– Нет, он на дежурстве. Совсем со своей работой помешался, – бурчит мачеха. – Вот, погоди, ещё немного, и я с ним разберусь. И тогда мы с тобой будем вместе…

Марина взвизгивает, что-то падает. Я вижу их: раскрасневшиеся на морозе, весёлые, смеющиеся. Мужчина с пышными усами и горбатым носом пытается поцеловать мачеху, а та игриво уклоняется от его рта, но Диму это не останавливает. Мужчина небрежно стаскивает с Марины шарф, куртку и начинает целовать в неприкрытые места. Такими темпами они перебираются в спальню, попутно хихикая и разбрасывая одежду.

Твою ж мать! Марина изменяет моему отцу с каким-то Димой! Усатым и противным… Фу! И что значит «разберусь с ним?». Вот я влипла-то… Надо валить, пока меня не заметили.

Бесшумно проскальзываю в коридор, незаметно преодолеваю расстояние до входной двери. Одеваться некогда: хватаю сапоги, пальто и как можно тише покидаю квартиру, а потом со всех ног несусь вниз по лестнице. Только оказавшись на безопасном расстоянии, натягиваю одежду, обувь и, даже не надев шапку, выскакиваю на улицу.

Твою ж мать…

Вот, почему вокруг меня постоянно происходит какая-то хрень?

Не успеваю переварить произошедшее и добраться до остановки, как неожиданный телефонный звонок вырывает меня из мыслей.

Элли? Какого хрена ей надо?

Наверное, я нахожусь в невероятным шоке, раз решаю взять трубку.

– Алло.

– Ира? – не узнаю голос подруги. – Где Стас?

Прокашливаюсь.

– Чё? Я-то откуда знаю. Дома, наверное.

Она молчит.

– Его нет дома, он…

– Ну, не знаю, гуляет, – раздражаюсь, всё ещё пытаясь выбросить из головы измену мачехи. Господи, у меня теперь будет психологическая травма! – Позвони ему сама!

Отключаюсь, убираю сотовый в карман и на несколько секунд останавливаюсь посреди дороги. Сначала Марина, теперь Элли. Да что за день-то сегодня такой?

Так, ладно. Вернусь домой, подумаю о произошедшем, взвешу все за и против, а потом буду решать, что делать. Рассказать отцу? Это разобьёт ему сердце, если, конечно, оно у него есть. Хотя, будет лучше, если они с Мариной расстанутся. Пусть эта шкура катится ко всем чертям! Да и отец получит по заслугам, нечего было уходить от матери, пусть почувствует, каково это, когда тебя предают! Но ведь он тогда переедет ко мне… Ему же негде будет жить. Нет, лучше не рассказывать.

Чем ближе оказываюсь к дому, тем сильнее меня съедают противоречия. Я думаю о маме, о том, как рассказала ей об измене отца. Думаю о Марине, о реакции папы, о том, что будет дальше, если всплывёт правда. В любом случае мачеха собирается выгонять папу из дома, значит, при любом раскладе он переедет ко мне. Новость, конечно, так себе.

Ладно, раз результат один и тот же, значит, лучше рассказать всё отцу. Нечего Марине своевольничать! Точно. Как только увижу его, сразу же сдам мачеху. Так и сделаю.

Но моя решительность моментально спадает на нет, как только я выхожу из лифта на лестничную площадку и вижу сидящего рядом с моей дверью Стаса. Всё происходящее моментально испаряется в дымке и исчезает, как только Скворецкий поднимает голову и смотрит на меня слишком уж отчаянным взглядом. Он что, плакал? Да что происходит? Я ведь видела его пару часов назад, всё было в порядке.

– Стас? – неуверенно подхожу к нему – парень опускает голову.

Сидит на холодном полу, прислонившись спиной к стене, обнимает колени руками.

– Что случилось, Стас? – тихо спрашиваю я, садясь перед ним на корточки.

Почему он здесь? Скворецкий умный. Ни за что на свете не стал бы просто так приходить, зная, что может наткнуться на моего отца. Должно случиться нечто ужасное, нечто жуткое, заставившее парня просидеть перед моей дверью… Сколько? Сколько он уже здесь?

Уже собираюсь снова позвать Стаса по имени, но парень странно кривится, словно только что съел кислый лимон целиком за раз.

– Мой брат погиб, – шепчет он. – Его нет. Вообще нет, понимаешь? Я не верил им. До последнего не верил, а потом… Прости, я не знал, куда идти. У Костяна они будут искать меня в первую очередь…

Он утыкается носом в колени, а его плечи начинают подрагивать. Пытаюсь подобрать нужные слова, но в голове настоящая каша. Так вот зачем Элли звонила.

Осторожно обнимаю Стаса, чтобы хоть как-то показать, что я рядом. Внутри меня настоящий водоворот, каша, месиво, хаос. Парень шумно втягивает в себя воздух – я утыкаюсь носом в его волосы и прикусываю губу.

– Я здесь, – бормочу, поглаживая его затылок. – Всё будет хорошо, – не могу этого обещать, но слова сами вырываются изо рта. – Пошли в дом, ты замёрз…

С трудом заставляю Стаса подняться на ноги – он прислоняется плечом к стене, чтобы удержать равновесие и ждёт, пока я отопру дверь. Вот он, стоит у меня на пороге будто маленький ребёнок. Разбитый, уничтоженный, сломленный. Пусть у него и были проблемы с братом, но он его семья, самый родной и близкий. Потерять кого-то – самое ужасное, что может случиться в этом мире. Я знаю. Я проходила через это. И я в курсе, насколько это больно.

Чтобы Стас не говорил, о чём бы не пытался убедить всех, в глубине души он любит Тёму. Так же как и я. Я ненавижу своего чёртового папашу, но… Это не мешает мне любить его.

Открываю дверь и пропускаю Скворецкого внутрь, а потом захожу следом, и почему-то в этот момент мне кажется, что всему вокруг приходит конец. Жизням, миру, вселенным. Пути назад нет и никогда не будет. Это будто задание в игре, где тебе нужно сделать выбор, который в дальнейшем повлияет на сюжет. Но разве не из этого состоит вся наша жизнь? Сраная череда нескончаемых выборов. И я делаю свой, ни капли не сомневаясь.

Вот только чёрт знает, куда он меня приведёт…

Конец 1 части.