Текст книги "Вкус вишнёвой лжи (СИ)"

Автор книги: Мария Тетюшева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Ложь 23. Ира

… не всякая ложь есть зло. (Стивен Кинг. Худеющий)

Анна Плетнёва – Игрушки

Ложь 23. Ира

В холле дьявольски дорогого магазина одежды прохладно и почему-то пахнет приторным запахом цитруса, хотя стены с двух сторон от примерочных усыпаны изображениями сочных вишенок. Играет тихая энергичная музыка, консультантки в идеальных нарядах бегают туда-суда, пытаясь угодить богатеньким клиентам, а мужчина, сидящий рядом на диванчике, уже в третий раз спрашивает у меня время. В конце концов, я поднимаюсь на ноги и отхожу в сторону, начиная прохаживаться мимо вешалок.

Кругом одни платья. Пафосные, разноцветные, строгие, с блёстками, кроткие, длинные. Вот только…

Присматриваю себе красивое чёрное платье, смотрю на ценник и чуть ли не хрюкаю. Восемьдесят три штуки! М-да… Почти сотка за какую-то тряпку. Да я точно такое же могу найти на распродаже за рубль.

И какой нормальный человек захочет купить себе вещь за такую безумную цену?

– Ирка!

Ах, да. Вот этот человек.

Элли выходит из примерочной и крутится передо мной в очередном платье. Красное в пол с большим вырезом на груди. Левая нога игриво выглядывает через разрез в подоле, притягивая ненужные взгляды.

– Как тебе? – интересуется подруга, рассматривая себя в зеркале.

Подхожу ближе и задумчиво кривлюсь. Честно? Я бы никогда в жизни такое не надела, да и Макеева в нём выглядит словно роковая сучка. Что, кстати, как раз в её стиле.

– Неплохо, – пожимаю плечом, надеясь, что это платье – последнее.

– Мне тоже нравится.

Блондинка расплывается в довольной улыбке, внимательно разглядывая себя со всех сторон. Вещь сидит идеально: подчёркивает изгибы тела Элли, выделяет красивую грудь, даже стройнит. А когда девушка нацепит каблуки, так будет ещё привлекательнее.

У Макеевой это всегда получается без проблем. Даже в домашнем костюме с растрепавшимся пучком на голове она смотрится безупречно. Не то что некоторые. Мне, например, потребуется хирургическая операция, чтобы выглядеть идеально.

– И сколько оно стоит? – безразлично интересуюсь я.

– Сто двадцать, – говорит так словно цена не в тысячах, а в рублях.

Сто двадцать, мать их, штук. Я на эти деньги смогу несколько месяцев прожить, не работая, а тут какая-то тряпка, которую Элли наденет один раз в жизни, а потом бросит в шкаф к остальным и забудет о её существовании.

– Надеюсь, мероприятие того стоит… Ты, кстати, так и не рассказала, куда собираешься пойти.

Элли машет консультантке, и та поспешно семенит к нам.

– Благотворительное мероприятие, – отмахивается. – Светский вечер, деньги с которого отправятся в фонд борьбы с детским раком. Кажется, там будет выставка художников или концерт, я точно не знаю. Меня Артём пригласил. Его отец сейчас в Гонконге, и Тёме приходится разбираться с делами компании, – в этот момент к нам подходит девушка, и Элли переводит всё внимание на неё. – Я беру это платье. И ещё, принесите туфли. Красные. Все, что есть. Примерю, пока платье не сняла, – консультантка кивает и поспешно ретируется. – Так вот, – смотрит на меня. – Тёма сказал, что там будет его младший брат. Помнишь, я как-то рассказывала о нём?

– Ну, да… что-то припоминаю, – бормочу. – Стоп, погоди. А когда будет этот вечер?

Элли задумчиво прикусывает губу и морщит носик.

– В субботу. Да, точно. В пятницу у меня встреча со Стасом, а в субботу вечером с Тёмой.

Вздыхаю, поджимая губы. Когда-нибудь эта ситуация выйдет из-под контроля.

– Ха. Вот те раз, – фыркаю. – Марина предложила поработать официанткой на одном благотворительном вечере в субботу. Типа, отец слишком много отдаёт мне денег, а ей, видите ли, не хватает на открытие своей выставки.

Блондинка кривится.

С Мариной у неё давняя неприятная история. Когда мамы не стало, бабушка не могла за мной присматривать, поэтому опекунство отдали в руки папы, и я поселилась вместе с ним у мачехи. Он постоянно пропадал на работе, а Марина сидела дома и рисовала свои отвратительные картины, в тайне мечтая, что станет вторым Пикассо или Ван Гогом. А, может, хотела придумать ещё один квадрат Малевича и прославиться. Она не работала из-за декрета, вечно торчала в студии, изредка за гроши продавала картины.

Мне было лет четырнадцать. Как-то раз мы с классом собирались отправиться на несколько дней в Питер, но Марина убедила отца, что у нас нет денег, и, следовательно, поехать я никуда не смогу. Элли прознала об этом и начала возмущаться, мол, на дорогие краски, холсты и прочую чепуху Марина деньги тратит, а мою экскурсию оплатить её жаба душит. Подруга предложила мне денег на поездку, но я отказалась.

И тогда Макеева пришла к нам домой, скупила все картины Марины и заявила:

– Вот теперь у вас есть деньги, и Ира может поехать в Питер.

Мачехе ничего не оставалось, как согласиться.

А потом мы с Элли сожгли эти чёртовы картины на заднем дворе возле мусорных контейнеров. До сих пор помню, как приятно было смотреть на пылающие холсты с отвратительными безвкусными рисунками.

– Ну, я не удивлена, – бурчит блондинка. – Это в её духе…

Консультантка приносит несколько коробок с обувью и начинает демонстрировать туфли. Элли отмахивается от первых двух пар, а третьи решает примерить.

– Так, значит, ты тоже там будешь! – улыбается подруга. – Слава Богу, а то я уже настроилась на скучные светские беседы. Они снова начнут интересоваться моей матерью, спрашивать, как у неё дела и всё такое… Тебе нравится? – поворачивается ко мне, показывая бархатные туфли на высокой платформе.

– Нет, – кривлюсь. – Ты в них взвоешь. Попробуй вон те, – показываю на пятую коробку, где стоят изящные босоножки на тонкой шпильке.

– Познакомлю тебя с Тёмой, – заявляет Элли, но я лишь отмахиваюсь.

– Ещё чего! Судя по твоим рассказам, он до меня спускаться с Олимпа не станет. Тем более, я буду в костюме официантки. Как ты вообще себе это представляешь? О, смотри, это моя лучшая подруга, она разносит закуски и выпивку!

Блондинка виновато морщится.

– Да. Я как-то не подумала… – небрежно снимает туфли и надевает босоножки. – Предлагать тебе пойти как гостье – не вариант?

– Не вариант.

Она вздыхает, смотрит на себя в зеркало и расстроенно стучит ногой по полу, словно проверяя, не оторвётся ли каблук.

– Ладно. Познакомлю в другой раз, – тянет Элли. – Беру эти. Упакуйте.

Макеева снимает босоножки и отдаёт консультантке, а сама направляется в кабинку, чтобы переодеться. Обижается ещё. О чём она вообще думала, предлагая познакомиться с её вторым парнем? Мне и первого хватило.

Смотрю на время и шумно вздыхаю. Вот тебе, Ирочка, и выходной. И где ты его проводишь? С Элли, помогаешь выбрать платье для глупого мероприятия. А могла бы валяться на диване и смотреть сериал…

Ложь 24. Стас

Мы выливаем холодный душ опровержений. (Йозеф Геббельс)

Maroon 5 – Animals

Ложь 24. Стас

Компания отца находится в самом сердце города. Огромные офисные здания нависают над оживлённой улицей, напичканной кучей дорогих магазинов, кафешек и ресторанов. Здесь всегда шумно, людно и невыносимо тесно.

Моей семье принадлежит самое крупное рекламное агентство не только в этом городе, но и во всей стране. Куча филиалов, ответвлений и прочих дополнительных офисов практически во всех точках России, сотрудничество с заграничными агентствами, всевозможные контракты и акции. Я слышал, что отец планирует открывать несколько филиалов в Гонконге и в Берлине. Собственно, этим он сейчас и занимается.

Так говорит пресса и мой брат. К нему я как раз и направляюсь: захожу в огромные двери здания, к администратору не подхожу, сразу направляясь в сторону лифта. Меня никто не останавливает, а следовало бы. На мне мотоциклетный шлем с затонированными стёклами, и вряд ли кто-нибудь из сотрудников узнает во мне сына владельца компании. Охрана работает отвратительно. Вдруг я террорист? Или шпион из другой компании?

Администратор занята клиентом, так что до лифта я добираюсь без проблем. Жму на кнопку, прячу руки в карманах чёрной кофты. Жду.

Двери открываются, я захожу внутрь, оборачиваюсь и нажимаю на кнопку нужного этажа. Вижу, как к кабинке спешит парочка охранников, что-то настойчиво передавая по рации. Надо же. Заметили, наконец. А я уже решил, что в невидимку превратился.

Двери закрываются прямо перед носом одного из верзил, и я успеваю заметить его красную недовольную рожу. Усмехаюсь, смотрю на своё отражение в зеркале, поправляю воротник кофты.

Успею ли я добраться до кабинета братца, прежде чем меня перехватят сотрудники? Ставлю три к одному, что да.

Как быстро пост охраны сможет добраться до лифтов, с учётом того, что информация обо мне разлетелась примерно двадцать секунд назад? Будут ли они ждать на выходе или путь окажется свободным?

Сейчас и проверим. Кабинка замирает, двери с тихим звоном раскрываются, и я пулей выскакиваю в коридор. Охрана уже здесь, но реагирует слишком медленно. Думают, что я испугаюсь направленных на меня пистолетов?

Нагибаюсь, проскальзываю под массивной ручищей бугая и несусь в сторону кабинета брата.

– Стоять!

– Стой!

Но я не останавливаюсь. Пересекаю коридор, случайно сбиваю с ног девушку с красными папками в руках – те выскальзывают из рук сотрудницы и разлетаются по всему полу. Блондинка пищит, наворачиваясь на каблуках, и падает. Оказываюсь в главном офисе: здесь огромные окна во всю стену, куча столов, сотрудников и громадные прямо до потолка чёрные очки в качестве перегородки. Креативщики, чёрт их дери.

– С дороги! – слышу позади голос охранника.

Кто-то кричит, что-то падает.

А вот и кабинет брата. Торможу перед дверьми, скользя по полу, со всей силы толкаю преграду и буквально кубарем вваливаюсь внутрь. Ура, я побил собственный рекорд!

Буквально через пару секунд меня уже скручивают охранники, набрасываясь и придавливая к полу будто чёртовы рестлеры. Руки больно заводят за спину, упираются в меня коленом, даже пистолет достают для пущей убедительности. Молодцы, ребята. Поймали-таки.

Артём сидит за столом и скучающе листает документы. Смотрит на меня исподлобья, поджимает губы, словно подобное происходит у него под носом каждые полчаса. Ни единой эмоции, ничего. Раздражает.

– Я ждал тебя три дня назад, – спокойно замечает Артём, возвращаясь к своим бумажкам.

Пытаюсь приподнять голову, но ничего не получается. Шлем давит на шею, дышать тяжело. Руки так сильно вывернуты, хоть на стенку лезь. Ещё немного, и придётся вправлять вывих.

Что-что, а обездвиживать охранники умеют.

– Я что, по-твоему, должен нянчиться с тобой? – брат даже не приказывает своим шестёркам отпустить меня. Издевается что ли? – Это тебе нужны деньги, а не мне. Сколько ещё ты будешь вести себя как ребёнок? Я в твоём возрасте уже экстерном сдал экзамены и поступил в университет. На второй курс. И в кого ты такой уродился?

Да-да. Ты у нас умный мальчик, папенькин сынок. Никто в этом не сомневается… А теперь скажи своим шестёркам, чтобы они перестали придавливать меня к полу, а то я превращусь в раздавленную машинами крысу.

Пытаюсь дёрнуться и хоть немного ослабить хватку, но ничего не получается.

– Отпустите его, – машет рукой Тёма, и охрана послушно отступает.

Наконец! Я думал, что мне весь день придётся в такой позе перед братцем пролежать.

Поднимаюсь на ноги, дёргаю плечами, разминая их, а после снимаю шлем.

– Свободны, – небрежно бросает Артём, и бугаи послушно покидают помещение.

– Дерьмо у тебя, а не охрана, – сплёвываю я, нагло пересекая кабинет и плюхаясь в кресло. – У меня было две секунды, чтобы застрелить тебя. А я всего лишь подросток.

– Очень проблемный подросток, – недовольно кривится брат. – И что же, скажи на милость, тебя задержало? Мы договаривались встретиться три дня назад. Сейчас у нас что? – риторический вопрос. – Вторник, Стас. Сегодня вторник.

– Дела были, – отмахиваюсь, нагло кладя мотоциклетный шлем на стол.

Осматриваю кабинет, кривясь из-за его безупречности и чистоты. Огромные окна за спиной Тёмы, дорогая картина за пару штук евро, кожаные кресла и диван. Стол из белого дерева, на котором идеально разложены вещи. Ноут, ручки, документы, бумаги, часы и даже фотография в рамке. Что на ней изображено, я не знаю, она стоит ко мне обратной стороной. Тёма замечает мой взгляд и аккуратно кладёт рамку изображением вниз.

– В субботу…

– Встреча, я знаю. Я как раз за деньгами на одежду, ты же велел прикупить что-нибудь изысканное, – выделяю последнее слово. Усмехаюсь.

Тёма поджимает губы, смотрит на меня в точности как отец, когда тому что-то не нравится. Затем отодвигает ящик стола, достаёт пачку денег и кладёт на столешницу. Медленно пододвигает ко мне будто взятку.

– Круто, спасибо.

Резко поднимаюсь на ноги, хватаю деньги, шлем и направляюсь к выходу.

– Стой.

Замираю прямо в дверях. Не оборачиваюсь.

– В субботу я хочу представить тебя важным партнёрам компании, так что, будь добр, приготовься к этому. Вечер должен пройти спокойно и без лишнего шума, так что держи себя в руках.

Шикаю.

– Зачем? Я не собираюсь иметь дел с компанией, нахрена я тебе нужен?

– Приказ отца, – холодно. – Один день можешь и потерпеть.

Ничего не ответив, покидаю кабинет брата. То же мне, приказ отца. Он хоть представляет, каково мне будет среди всех этих буржуев и миллионеров? Да я на стенку лезу лишь от одной мысли об этом. Скучнее мероприятия и придумать нельзя.

Ложь 25. Ира

Ложь сопровождается шумихой, а истина – беззвучна. (Фетхуллах Гюлен)

Земфира – Искала

Ложь 25. Ира

Долгий и изнурительный рабочий день в аниме-магазине не приносит ничего, кроме скуки и отвратительного настроения. К нам заглядывает мамаша и устраивает разнос из-за того, что мы продали её сыну наклейки с персонажами из аниме «Блич». Видите ли, нельзя продавать детям подобные «гипнотические картинки, затуманивающие разум» и бла, бла, бла. Мальчишке, кстати, тринадцать лет, а на наклейках нет никакой цензуры и возрастного ограничения.

К несчастью, разбираться с недовольной клиенткой пришлось мне, потому что Гриша свалил на перекур в соседний магазин. Как чувствовал прям. Объяснить женщине, что в аниме нет ничего криминального, у меня не получается, а товар всё равно возврату не подлежит, так что меня полили изрядной волной дерьма и удалились восвояси.

Вот так продавай что-то детям, обязательно найдётся сумасшедшая истеричка, решившая обвинить тебя во всех смертных грехах. Мне за всю жизнь хватило Марины, которая только и делала, что тыкала в неряшливость, неопрятность, немощность и халявное проживание в её квартире.

Кстати, о мачехе. Впервые в жизни от неё оказался хоть какой-то толк. С работой Марина не обманула: я связалась с её, типа, подругой, которая устраивает благотворительное мероприятие, и та с радостью согласилась взять меня официанткой. Сказала, что Марина очень настойчиво рекомендовала мою персону, хвалила, что я трудолюбивая, аккуратная и честная девочка, как раз подрабатывающая в одной из кафешек. На что мачеха не пойдёт, лишь бы получить желаемое. Конечно, выставку-то открыть хочется, а денег нет. А тут хоть какая-то взаимная выгода…

В общем, в субботу я должна буду прийти пораньше, чтобы помочь подготовить столы, напитки и закуски. Ничего сложного делать не придётся, просто ходить мимо гостей и предлагать им выпить/перекусить. Идеальней работы и не найдёшь.

Единственное, о чём я в последнее время постоянно думаю, – деньги. Как бы, где бы что-нибудь подзаработать, чтобы перестать сводить концы с концами. И порой от всего этого становится чертовски грустно. В моём возрасте подростки развлекаются, ходят по клубам, вечеринкам, да просто сидят на шее у родителей и ничерта не делают. А я горбачусь на трёх работах, чтобы оплатить лекарства бабушки, коммунальные услуги и еду. Пенсии и подачек отца не хватает, а мои деньги улетают так быстро, что глазом не успеваешь моргнуть.

Порой так хочется забыть обо всех проблемах и зажить на халяву у кого-нибудь на шее. Но увы. У меня нет прав жаловаться на судьбу. Её ведь не выбирают, она сама показывает на тебя пальцем и приговаривает к вечному жалкому существованию. Ну или кому как повезёт.

Колокольчик звенит, и я устало поднимаю взгляд на посетителя, сдерживая жадный зевок, но, как только вижу в дверях гостя, сонливость как рукой снимает.

Парень скептично осматривается, скользя взглядом по стеллажам, медленно, но уверенно, направляется в сторону прилавка. Посетителей за день мало, так что Гриша решает спохватиться и проявить инициативу.

– Вам чем-нибудь помочь? – приветливо улыбается, излучая отвратительно-слащавую энергию.

Парень подходит к нам, осматривает Гришу с ног до головы, чуть прищуривается.

– Нет, – наконец говорит он.

А потом взгляд его синих пронзительных глаз устремляется прямо на меня, и всё внутри неожиданно скручивается.

– Здорова, – парень шмыгает носом.

Я шумно вздыхаю, совершенно сбитая с толку. Сразу почему-то хочется вскочить на ноги, чтобы не чувствовать себя жалкой, а тем более не смотреть на Костю Назарова снизу вверх.

– Думала, что больше не увижу тебя, – замечаю я, подпирая голову рукой.

Костя кладёт на прилавок книгу и прячет руки в карманах, сутулит плечи, чувствуя себя неловко.

– Решил отдать.

– Я же… – качаю головой, но договорить не дают.

– Это в знак извинений, – перебивает Назаров. Косится на Гришу таким устрашающим взглядом, что напарник тут же тушуется и исчезает в подсобке. – Мне она не сдалась. Не люблю читать.

Помедлив, беру в руки книжку и смотрю на неё. Рэй Брэдбери. «Из праха восставшие».

– Спасибо, – неуверенно бросаю, решив, что отделаться от подарка не получится. Раз Костя притащился ко мне на работу, чтобы вернуть книгу, то, если буду упрямиться, Брэдбери окажется в урне. При чём, чувствую, отправлю туда его именно я. – Как рана?

– Отлично, – кивает. – Заживает. Жить буду.

– Это хорошо.

Не знаю, о чём можно поговорить и стоит ли вообще заводить хоть какой-нибудь разговор. По сути, нет у нас с парнем ничего общего, кроме криминальных моментов. Да и порез больше не требует моего внимания, так что…

– Чё это за место? – вдруг интересуется Назаров, осматриваясь по сторонам. – Сатанистские штуки какие-то…

Я неожиданно смеюсь, и напряжение разом рушится и разлетается по полу будто глыба льда.

– Это аниме-атрибутика. Ну, сделаны для любителей японских мультиков, – объясняю я.

Но Костя, видимо, мало что понимает. Морщится. Смотрит мне за спину, где висит чёрный плащ с красными облаками из «Наруто». Гриша мне все мозги на счёт него промыл, видите ли, это одежда организации убийц или что-то типа того.

– М-да, – выдаёт Назаров. – Я тут… Это. Подумал. Может, захочешь погулять? Ну, в знак благодарности, – поспешно добавляет парень. – За то, что зашила и… доктора там позвала. Типа…

– Свидание? – вскидываю брови.

– В знак благодарности, – настойчиво повторяет.

– Даже не знаю, – пожимаю плечом. – Я особо-то ничего не сделала, так что… книги достаточно.

Гриша выходит из подсобки и начинает шумно рыться под прилавком, Костя пристально наблюдает за ним, и я невольно отрываю взгляд от растрёпанных светлых волос парня и смотрю на напарника. Тот, видимо заметив напряжённую тишину, поднимает голову, смотрит то на меня, то на Костю, а потом снова сбегает с таким видом, словно его только что застали за чем-то непристойным. Или, наоборот, он нас.

– Короче, книга – это за то, что я запихнул тебя в машину и повёл себя, как дебил. А… – он, наверное, хочет сказать «свидание», но передумывает. – А это за то, что ты помогла мне. Просто хочу поблагодарить. Это не свидание, если что.

Пристально смотрю на него, не понимая, что вообще происходит. Костя Назаров только что пригласил меня погулять, заявив, что это «не свидание». Как-то всё странно…

– Ну… – неуверенно пожимаю плечом. – Вообще… Ладно, – зачем-то соглашаюсь. – В субботу. Я буду работать на благотворительном вечере, закончу очень поздно, так что, можешь проводить меня до дома. Только если на тебя снова нападут, зашивать не буду.

Назаров смеётся.

– Отлично. Тогда в субботу. Напиши, где и во сколько тебя встретить.

– Хорошо.

Парень улыбается, чуть прищуриваясь, отступает. И только спустя три шага разворачивается и уходит, а я остаюсь сидеть за прилавком, в недоумении прокручивая в голове разговор. Господи, зачем я согласилась? Обещала же больше не иметь с ними ничего общего, а тут…

Ну, хотя бы до дома проводит. Всё-таки мероприятие закончится поздно, а на такси деньги тратить жалко. Да и пешком далеко идти. А так сэкономлю, да и отделаюсь от благодарностей Кости. Убью двух зайцев одним махом. Неплохой-таки расклад.

Беру в руки книгу, открываю её, с наслаждением вдыхая приятный запах.

Рэй Брэдбери.

«Из праха восставшие».

Пролог. Она здесь, прекрасная…